Текст книги "Героический режим. Не для героев (СИ)"

Автор книги: Геннадий Башунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

– Что сказал старикан? – спросил я, более или менее набив брюхо.

– Да ничего толком, – ответил Павел. – Дорогу объяснил. В общем, мы правильно двигались – надо держать дороги, обойти гору и спуститься к морю. Пять с половиной миль пути, как он сказал. Если пройти вплотную к горе, то меньше, но никто вплотную к горе не ходит. И нам не рекомендуется.

– А что там?

– Он не сказал.

– Значит, пойдём через гору?

– А вот это хотелось бы обсудить. Не слишком ли мы рискуем?

После пятиминутного спора мы решили не лезть на рожон. Тринадцатый уровень с вероятностью апа до четырнадцатого по дороге на мобах – то, что нужно, даже чуть выше, чтобы пройти этот квест. По крайней мере, так говорили и Константин, и Павел, до выбора героического режима проигравшие в «Безбожие» по месяцу. Рассуждая об опасности, о которой предостерёг старик, мы пришли к выводу, что лучше на гору заскочить после выполнения квеста, на обратной дороге.

– Хотя бы проверим, что там, – говорил Павел. – Лишним опыт не будет.

– Лишним опыт не будет и перед выполнением основного квеста, – возразил Алексей.

Мы ещё пять минут поспорили, но всё же решили придерживаться плана Павла. Всё-таки лидер группы. Да и парень деловой, по нему видно.

Мы уже почти всё доели и начали собираться в дорогу, как спор старика и единственного гостя таверны достиг своего пика.

– Нет-нет-нет и ещё раз нет! – закричал старик. Его лицо пошло красными пятнами. – Ты не сделаешь этого! Не сделаешь! Ты просто бесцельно погибнешь!

– Какая тебе разница, погибну я или нет? – резко спросил его гость. – Ты боишься не за меня, а за дракона.

– Да, я боюсь за дракона. Ты не должен этого делать! Не должен. Последний представитель исчезающего вида не должен погибнуть от руки человека! Не должен, понимаешь? Он и так обречён! Рано или поздно он сдохнет от старости, и тогда в мире не останется ни одного дракона. Но пусть хотя бы перед смертью он порадует нас…

– Порадует вас! – рявкнул гостью, ударив кулаком по столу. – Вас, чёрт возьми, да жителей нескольких близлежащих островов. А тех, что подальше, он будет продолжать жрать! Драконы – умные твари, они не гадят там, где живут. Раз в месяц эта тварь улетает, радуя вас своим прекрасным полётом, а жителям дальних островов он внушает ужас: его прекрасный полёт означает то, что в какой-нибудь деревне не досчитаются пары детей или молодых девушек!

– Это дракон! Магическое существо! Вспомни легенды! Они помогли первым людям, потребовав у них небольшую дань. Действительно небольшую, относительно числа всего человечества. Наши предки заключили этот договор, и мы должны следовать ему! Ты же…

– Да! Я просто хочу его разорвать в одностороннем порядке, и я уже многое для этого сделал! Это пережиток старых времён. От драконов теперь нет никакой помощи, они выродились и поглупели, их интересует только жратва!

– Ты так говоришь только потому, что твоя семья оказалась в числе жертв.

Гость вскочил из-за стола и схватил старика за бороду. Я увидел его лицо целиком – его правая половина представляла собой один большой шрам. Кожа будто бы оплыла, как расплавленный воск, огрубела. У мужчины – почти старика, ему было глубоко за пятьдесят, что для средневековья много – отсутствовал глаз, от уха осталась только дыра, его правая сторона рта почти не шевелилась, но голос был внятным и громким.

– Да, – прошипел он в лицо старику. – Я так говорю, потому что одна из этих тварей убила мою семью. И я говорю от имени всех близких, чьих родственников убили драконы. Мы ненавидим этих тварей. И я сделаю всё, чтобы их род был полностью уничтожен. Я убил пять драконов за двадцать лет, пять! Ещё двоих убили другие, а один сдох от старости. Остался один. И ты не остановишь меня на пути к моей мести! – Он отпустил бороду старосты и тяжело уселся за стол. – Ночью я выхожу. Если хочешь меня остановить, созывай всю деревню, я познакомлю их со своим мечом. Это будет небольшой ценой, совсем небольшой. И я заплачу её для того, чтобы дракон больше никого не убил.

– Драконоборец, ты просто погибнешь, – устало покачал головой старик. – Мне жаль тебя. Жаль твою семью, но больше всего тебя. Ты потерял свою жизнь уже давно, потому что жизнь ради мести – лишь жалкое подобие. Но этим утром, когда ты доберёшься до горы, ты потеряешь возможность двигать и мыслить. Мне правда тебя жаль. Никто и не попробует тебя остановить. Прощай. – Он поднялся из-за стола и вышел из таверны.

– Этой жизни меня лишил дракон, – тихо сказал ему вслед драконоборец. Его голос был полон тоски.

– Возможно, – громко сказал Павел. – Мы можем вам помочь. Если, конечно, дракон такая скотина, как вы говорите.

Драконоборец уставился на него своим единственным глазом. Мне показалось, что он сверкает в полутьме.

– Да, парень, он именно такая скотина, как я говорю. Тридцать лет назад, когда я был совсем другим человеком, один дракон напал на моё поместье. Он убил и сожрал мою жену и двух дочерей, сжёг мне половину лица, ударом хвоста сломал обе ноги. Я лежал и смотрел, как он пожирает мою семью, мой смысл жизни, и ничего не мог сделать. Я молил его убить меня, но он побрезговал взрослым мужиком, мясо, видимо, слишком жёсткое. Десять лет после этого я тренировался у именитых бойцов и убийц драконов. А когда стал лучшим, я показал насколько жёсткое моё мясо.

Но сейчас мне уже слишком много лет, и я, скорее всего, погибну. Поэтому я приму вашу помощь. Денег у меня немного, но, думаю, вы хорошо поживитесь в логове дракона.

– Мы согласны, – кивнул Павел. – Выходим, значит, затемно?

– Да, в полночь.

– Тогда нам надо поспать.

К вечеру погода выправилась окончательно, и ночью воцарилась приятная прохлада, а не пронизывающая слякотная гадость. Мы миновали две рощи, одно поле, и оказались у горы. Издали она выглядела довольно крутой и обрывистой, но, как выяснилось, всё было не так уж и плохо. Мы по большей части шагали, чем карабкались, да и те места, где приходилось помогать себе руками, не были чересчур опасными. В высоту гора имела около километра, нам же пришлось пройти путь в три. На гору великого дракона, конечно, не катит, но, блин, вряд ли мы бы выдержали восхождение на Эверест.

Драконоборец уверенно вёл нас за собой. Судя по всему, он хорошо разведал дорогу… или просто он был неписем, ведущим нас. Я что-то в последнее время путался. Драконоборец – имени своего он не назвал, сказав, что тот человек погиб тридцать лет назад – был суровым и молчаливым, единственные слова, которые он говорил, были «Быстрее» и «Здесь осторожней». Очередной плохо прописанный НПС? Нет, почему-то это только добавляло его образу своеобразного брутального шарма. Да и в таверне он был весьма красноречив. Кому как, а мне за его историей следить было интересно. И уж тем более за её развязкой, в которой я приму непосредственное участие.

Последний участок пути нам пришлось карабкаться. Это было не опасно, но Павел фактически тащил за собой Юлю, которая плохо владела сломанной рукой, а Алексей тихо матерился от боли.

Сделав последний рывок, мы выбрались на плоскую площадку метров двадцати в диаметре. Она была усыпана костями и доспехами. Было ещё темно, но я обратил внимание, что они лежат в странных позах так, будто смерть застигла их за молитвой. И видимых повреждений ни на одном из скелетов не было. На противоположном краю площадки располагалась пещера в скале, которая и была вершиной горы.

Драконоборец сделал жест, призывающей к молчанию, сбросил с плеча свой огромный двуручник и вытащил его из ножен. Он медленно и осторожно подался вперёд.

– Драконы, как и многие животные, спят по ночам, – говорил он вечером. – А самый сладкий сон перед рассветом. В это время мы и атакуем. Я буду действовать сам. Если у меня не получится, то рассчитываю на помощь.

Да, на помощь. Сам он, скорее всего, не справится, иначе нам не дали бы этот побочный квест. Поэтому Костя подался вперёд, подняв щит для защиты, остальные приготовили касты, а я, набросив скрытность, взялся за арбалеты.

Драконоборец уже почти достиг пещеры, как в ней что-то шевельнулось. Я сглотнул слюну, готовясь стрелять. Драконоборец напрягся, вставая в боевую стойку…

Бесполезно. Зачем? Как мы посмели сделать это?

Дракон, вышедший из пещеры, был великолепен. Размером с человека, но с мощными крыльями, покрытый ослепительно сверкающей чешуёй, он являлся квинтэссенцией красоты. Его огромные глаза на вытянутой морде были преисполнены мудрости и сожаления. Он жалел нас. Жалких существ, позарившихся на что-то настолько прекрасное, что было не от мира сего.

– Вы увидите его, – говорил нам староста перед выходом. – Увидите и поймёте. Нет ничего прекрасней в этом мире, чем полёт Жемчужного дракона.

Он был прав. Я услышал лязг оружия о камни и понял, что тоже выронил свои арбалеты. Мои ноги подкосились, я упал на колени. А Жемчужный дракон шагал к нам, грациозный, прекрасный.

Мои глаза наполнились слезами. Я стоял на коленях и молил о прощении это божественное существо.

Но…

Кажется, это уже был не я. Передо мной стояло трое. Красивая высокая женщина с мягкими и добрыми глазами и две девочки-близняшки лет семи. На них были великолепные платья. Они смеялись и разговаривали со мной, и я смеялся в ответ. Проведя рукой по лицу, я почувствовал, что оно обычное, его не покрывают застаревшие твёрдые шрамы. Как и мою душу.

Что это было? Кошмар? Наверное. Я, Иллиас, всегда был с ними. Не было ни мучений, ни горя. Я наклонился к девочкам и обнял их, расплакавшись. Моя жена встала за моей спиной на колени и обняла меня.

– Я так рада, что ты запомнил нас именно такими, – прошептала она.

– Запомнил? Я ничего не забывал. Я всегда был рядом с вами…

Перед моими глазами появилась другая картина. Мы в беседке, играем в слова, рядом стоят корзины с едой, мы счастливы…

Но беседка горит. Я чувствую непереносимую боль. Горит лицо, болят ноги, но хуже всего то, что разрывается моё сердце.

– Я не виноват в этом, – говорит мне чей-то прекрасный вкрадчивый голос. – Это сделал не я. Пойми, Драконоборец.

– Но ты убивал других, – шепчу я. Да, моё лицо и душу покрывают шрамы. Я стар. А моя семья мертва. – Убивал женщин и детей. А сколько костей валяется вокруг?

– Я никого не убивал, – качает своей прекрасной головой Жемчужный дракон. – Они сами шли ко мне. И в момент перед смертью они были счастливы, как никогда в жизни. Эти мародёры, что хотели убить меня и разграбить мифические сокровища, умерли своей смертью, молясь на меня. Я – создание природы, самое прекрасное на этом свете. И они были счастливы, что не уничтожили меня.

– Но я буду счастлив сделать это, – говорю я и поднимаюсь. Моя рука берёт меч, и я чувствую уверенность. – Возможно, так и есть, ты – самое прекрасное существо на этом свете. Но у тебя гнилая душа, дракон. Потому что красота не должна убивать.

Уверенное отточенное и выверенное движением меча. Глаза Жемчужного дракона стекленеют, и его голова валился на камни. Из его шеи бьёт чёрная вонючая жижа, которую и кровью-то назвать нельзя.

– Я раскусил тебя, Жемчужный дракон, – говорю я и опускаю меч.

Всё. Всё кончено. Я сделал это. Я тихо и грустно смеюсь и шагаюсь к обрыву. Моя душа преисполнена грусти. Жена, девочки… Я приду к вам. Но пока…

Мои руки удлиняются, кожа покрывается чешуёй. Я шагаю к обрыву, делаю шаг с него и, ударяя по воздуху крыльями, лечу.

Я будто бы очнулся. Я снова был собой, Алексеем. С трудом поднявшись с колен, я повернулся к Иллиасу. Он летел куда-то прочь, медленно поднимаясь над вершиной горы. Уверен, что к своей семье. Эта картина захватывала меня, я почувствовал, что почти не дышу.

– Как… красиво, – прошептала Юля.

– Думаю, он не будет есть людей, – сказал Павел.

– Я тоже так думаю, – слабо улыбнулся я. Ему вообще вряд ли еда понадобится. Но озвучивать эту мысль я не стал.

Дракон Мира, вот как его будут звать. Чувствуя лёгкость, я подошёл к обрыву и закричал от восторга. Ничего в этом мире не было прекрасней его полёта и его чистой души.

Ещё раз ударив крыльями, дракон Мира выпустил в воздух струю огня, салютуя своему рождению.

– Левел ап, – хрипло проговорил Алексей.

– Иди к чёрту, – прошептала Юля. – Лучше просто смотри.

И мы смотрели.

Глава 12
14

Когда мы спустились с горы, уже почти рассвело. С этой стороны гора была более отлогой, нам пришлось карабкаться едва ли пару сотен метров, а после мы шли по траве. Подножье заросло лесом и, как мы рассмотрели, этот лес покрывал почти всё расстояние до моря.

У подножья горы нас встретило около дюжины мобов – чёрных медведей. Алексей приручил троих, остальных вырезали, хотя опыта с них шло не так много. У Павла такой способности не было, зато он мог управлять деревьями и кустами – их ветви опускались и опутывали мобов например лиан в каком-нибудь приключенческом фильме. Двигались мы тем же порядком, что и вчера – я разведывал, за мной в полусотне метров шёл Костя в сопровождении медведей, остальные за ним. Ещё вчера мы обсудили то, что нам нужен ещё один или два танка и убийца, прикрывающий тылы.

Мы миновали несколько обширных полян с живописными озерками, берега которых, казалось, были выложены замшелыми плоскими камнями. Солнце впервые за последние дни разошлось на полную катушку, и в лесу порядком парило. К тому же, создатели не поленились прописать комаров и мошкару, которая порядком нас доставала. Живности в лесу тоже было порядком, но мобов практически не встречалось – несколько леших и медведей и всё.

Всё?

Я вышел на очередную поляну. Ровно посередине возвышался камень, поросший длинными лоскутами лишайника. На камне восседало сразу три непися. Первой была рыжая тварь, похожая на помесь совы и человека – глаза-блюдца с вертикальными зрачками, когтистые пальцы на ногах, мощные руки, бочкообразное туловище; она была одета в белые лохмотья. Второй был явно мужского пола, носатый леший с большой дубиной в когтистых лапах. Третьей оказалась прекрасная, но бледная девушка лет шестнадцати, облачённая в белое рубище с длинными рукавами. Они заметили меня, но никакой агрессии пока не проявляли. Рыжая даже зевнула, обнажая двойной ряд клыков. Стрыга, значит.

– Осторожно! – бросил я за спину.

– Осторожно! – передразнила меня рыжая тварь и расхохоталась.

– Осторожно… – растянул леший, его смех больше походил на заторможенное совиное уханье.

– Осторожно, – завораживающе прошептала девушка. Несмотря на приятный голос и эротичные интонации, в нём слышались потусторонние ледяные нотки, будто могильным холодом повеяло.

Меня догнали остальные игроки. Завидев неписей, медведи оживились – один заворчал, и все они занервничали.

– Мишка… – прошептала девушка. Она буквально спорхнула с камня и очень – очень! – быстро очутилась около медведей. Её тонкие длинные пальчики погрузились в шерсть одного из них, послышался хруст, заставивший мои волосы шевелиться на затылке, и медведь повалился на землю. Его голова была вывернута на сто восемьдесят градусов. Буквально через пару секунд к нему присоединились и другие два. Со смехом, в котором более явно слышались те самые могильные нотки, она ухватила одного, швырнула его к камню, схватила других за шерсть и оттащила туда же. Казалось, что это обычная девушка с огромными плюшевыми игрушками, но, чёрт возьми, это были настоящие огромные медведи. Девушка уселась под камень и со смехом принялась играть с трупами.

– Хорошая девочка, – своим пронзительным голосом сказала стрыга.

– Хорошая девочка…

– Хорошая девочка! – И смех в три глотки. Жуткий, завораживающий… или, скорее, сковывающий тело, подавляющий волю.

– Мы любим загадки, – сказала стрыга, обращаясь к нам. – Не хотите сыграть?

– А что нам за это будет? – угрюмо спросил Павел.

– Вам? – рыжая тварь расхохоталась. – А что вы хотите?

– Опыт. Деньги. Зелья. Вещи.

– Опыт, да. Вы получите бесценный опыт! А теперь, слушайте загадку. Пять живых тушек по лесу идут. Пять живых тушек приходят на полянку. Пять живых тушек опыта хотят. Сколько живых тушек выйдет из леса?

– Пять? – облизав губы, спросил Павел. Костя подался вперёд.

– Не правильно! Четыре или ни одной! Кто хочет остаться и поиграть с Топлюшей? Ему не понравится игра, но, на самом деле, умереть в самом начале куда лучше.

Будто подтверждая слова стрыги, утопленница выдрала у одного из медведей нижнюю челюсть. Её одежда испачкалась в крови, тонкие грациозные руки теперь больше напоминали скрюченные когти.

– Хорошая девочка!

– Хорошая девочка…

Утопленница подняла голову и, улыбаясь, произнесла:

– Хочу человека!

– На решение загадки у вас есть пять минут! – сказала стрыга. – Решайте быстрее и уходите.

– Мы решили, – ответил Павел, усмехнувшись. – Мы уйдём впятером.

– Неверный ответ!

– Неверный ответ…

– У меня будет пять игрушек, – рассмеялась утопленница. Она отбросила медведя и протянула руки ко мне. – Ты будешь первым, прячущийся.

Она буквально телепортировалась ко мне. Тонкие пальцы вцепились мне в плечо и ухватили так крепко, что я сразу понял – мне не выпутаться.

– Она выбрала, – прокаркала стрыга. – У вас есть тридцать секунд, чтобы уйти. Мы же не звери.

– Мы… – начал Павел.

– Идите, – шепнул я. – Идите. Мы не справимся. – Говоря это, я смотрел в глаза Топлюще. Бездонные чёрные, они поглощали меня. Я почувствовал возбуждение, рассудок мутнел. Мне захотелось схватить это гибкое стальное тело… и всё остальное. Смерть во время секса – не самый плохой способ, так ведь?

– Идите.

– Нет. Тебя зачаровали. Мы тебя не бросим.

– Идите. Так будет лучше.

– Вы видите? Он тоже хочет остаться. Уходите.

Но вместо ответа друиды одновременно жахнули заклинаниями. Ледяные глыбы и хлысты воды обрушились на сидящих на камне мобов. Ко мне подлетел Константин, он протаранил утопленницу щитом, но та и глазом не повела, только усилилась хватка на моём плече. Давление на мою руку так усилилось, что, казалось, затрещали кости, но я по-прежнему твёрдо стоял на ногах, хотя должен был корчиться на земле от боли. Но уже через миг руки на моём плече уже не было. Утопленница, так же глядя только мне в глаза, хлестнула правой рукой по щиту воина, того будто машина сбила – он повалился на траву и прокатился по ней.

Но мне этого хватило. Наверное, визуальный контакт не был так силён, как тактильный. Я набросил Плащ, кастанул на тварь ослепление и рванул в сторону. Утопленница завизжала.

– Где ты, игрушка?! Я ничего не вижу!!! Плохая игрушка! Я буду долго с тобой играть… Вот ты!

Она бросилась на меня, но промахнулась – видимо, подействовал Плащ. А вот ослепление в пустую – вряд ли утопленницу можно отнести к живым существам. Я рванул по окружности поляны, доставая арбалеты.

Ребята успешно боролись с двумя другими чудовищами. Ну, может, не совсем успешно, но пока не проигрывали – и стрыга, и леший только успели слезть с камня, по ним хлестали ледяные осколки и вода, а ветер тормозил движение. Но либо они лягут под этим натиском, либо у ребят кончится мана, и их уже ничто не спасёт. Разве что Костя задержит, но он до сих пор не мог подняться.

Утопленница бросилась на меня во второй раз. Я ушёл от её прыжка и разрядил ей в лицо арбалеты. Одна стрела угодила в глазницу, вторая рядом с носом, но это даже не затормозило тварь, разве что вызывало раздражённый вопль. Бросив арбалеты, я схватил тесак, нанёс на него яд. После третьего прыжка, я воткнул его мобу куда-то в область груди.

«Яд не действует на существ, лишённых кровообращения».

Твою-то мать! Хотя, логично было предположить.

Я резко отступил, но теперь утопленница меня достала. Удар её крохотной ладошки зацепил мой бок, меня опрокинуло на землю. Ещё один прыжок, но я успел откатиться и подняться на ноги. По крайней мере, под действием Плаща Теней я мог сравняться с ней в скорости.

Рядом послышался визг, переходящий в утробное рычание. Окровавленная стрыга в разодранной одежде повалилась на землю, из её левой груди торчала призрачная едва заметная стрела, один из спеллов Юли. Ледяной ливень тем временем кончился, Алексей судорожно пил зелье маны. Константин поднялся на ноги, но его шатало. Впрочем, он кое-как принял на щит удар дубины лешего. Он выглядел ещё хуже стрыги, но ещё передвигался. Впрочем, то ли силы у него было меньше, чем у утопленницы, то ли он порядком ослабел – воина только пошатнуло, а моб не торопился атаковать во второй раз, его правая рука безвольно болталась, дубина уткнулась в землю.

А мне не надо было отвлекаться! Я с трудом увернулся от броска утопленницы, но она схватила меня левой рукой за плащ и рванула к себе. Правая рука поднялась для удара, я непроизвольно закрылся тесаком…

Удар пришёлся мне в локоть, но он не был сильным. На траву повалились отрезанные пальцы утопленницы – она ударила прямо в лезвие. Топлюша издала вибрирующий визг, отпуская мой плащ. Я ударил её в шею. Зря. Получил мощный толчок в грудь и повалился на траву, но теперь непись не хотела меня убивать. Она бросилась к камню и нырнула в лужу рядом с ним. Готов поклясться, что лужи раньше не было.

Тем временем Костя с Юлей совместными усилиями – ударами щита и потоками ветра – повалили лешего на землю, и воин наносил по его голове и плечам лихорадочные удары мечом. У моба уже не было половины головы, но он всё ещё дёргался. Впрочем, это продолжалось недолго.

Когда леший затих, я осторожно подошёл к луже. Или, вернее, колодцу – дна видно не было, а мне уж очень не хотелось проверять.

«Совет: когда дерётесь с нежитью обычным оружием, старайтесь отделить голову от туловища. Лучше на нежить действует зачарованное оружие, святая магия и магия огня».

– Спасибо! – раздражённо буркнул я. Выносливость таяла просто на глазах, а правое плечо терзала тупая боль. Я тяжело сел на траву.

– Ну что, Лёх, не развлёкся с девахой? – бодро спросил у меня тёзка.

– И думать об этом тошно.

Вообще думать было тошно…

«Вы подверглись воздействию магии разума. За неимением заклинаний „Рассеивание“ и „Очищение“ вам лучше отдохнуть».

– Лучше отдохнуть мне говорят, – сказал я и повалился на мягкую траву. – Нету же «Рассеивания»?

Кажется, я мгновенно уснул.

До пепелища приюта мы добрались к полудню, нас снова сопровождали три медведя – единственные мобы, встреченные нами по дороге. Полдороги надо мной беззлобно подтрунивали, но мне, в общем, было плевать. Проспал я, кстати, почти полчаса.

На пепелище никого не было. Не считая, видимо, Смоги – петух размером с доброго страуса валялся у печи, из его брюха торчала стрела. Мы какое-то время побродили по остаткам приюта, расшвыривая сгоревшие балки и черепки, пока я не заметил в пепле следы сапог, ведущих на запад, в лес. Судя по всему, мобов было много, не меньше полудюжины. Я снова пошёл вперёд. Искать, куда ушли мобы, долго не пришлось – у края поляны, на которой располагалось пепелище, я нашёл тропу.

Я двигался по тропе осторожно, опережая товарищей на двадцать шагов. Константин теперь замыкал процессию, прикрывая тыл, а его место заняли медведи. Мы опасались засады. Тропа постоянно делала неожиданные повороты, из-за чего я нервничал – не хотелось уткнуться в закованного в доспехи моба. Вскоре я услышал журчание ручья и мужские голоса. Я дождался, пока остальные вырулят из-за очередного поворота, сделал им знак вести себя тише и, улёгшись на брюхо, пополз.

За следующим поворотом земля резко ушла вниз. Я был на краю оврага, на дне которого бил родник. Рядом с ним стояло пять латников, один из них держал невысокого черноволосого мальчишку. А чуть поодаль стояла абсолютно лысая старуха, лицо которой покрывала татуировка – змеи и черепа. Она тяжело опиралась на посох, а на живописных лохмотьях то тут, то там виднелось множество оберегов.

– Где камень? – резко спросил латник, держащий Тори.

Ага, мы вовремя. Впрочем, кто бы сомневался.

– Здесь, – тихо ответил мальчик, указывая на камень у родника. – Под камнем.

Один из латников склонился над камнем. Он некоторое время шарил там, пока не извлёк на свет свёрток – кусок ржавой кольчуги.

– Дай сюда! – гаркнула старуха, протягивая руку.

– Сначала деньги, – сухо откликнулся один из латников. – Десять золотых нам и ещё двадцать лорду Нервилу.

– Деньги будут только тогда, когда я буду уверена, что эта та вещь, которую я ищу.

– Знаю я вас, – покачал головой латник. – Возьмёшь свёрток и смоешься. Деньги вперёд.

– Уговор был…

– Уговор был о продаже камня. Камень у меня, а денег я не вижу. И даже если камня здесь нет – не хотела бы ты заплатить за оказанные нами услуги?

Ведьма ощерила неожиданно ровные и белые зубы с ярко выраженными клыками. Наверное, это была улыбка.

– Услуга ещё не оказана, – сказала она и подняла на меня глаза. Да, именно на меня.

И смысл от этой маскировки, если меня каждый моб видит?

Я набросил Плащ и откатился в сторону – у двоих мобов были арбалеты, и они не преминули ими воспользоваться. Обе стрелы просвистели мимо и вонзились в медведя, торчащего за мной. Значит, это он нас выдал?

Я скатился по оврагу вниз. Меня заметили, но я на миг замер, а после шмыгнул под корни дерева, торчащие на склоне. Раздались проклятья. Два оставшихся медведя вяло принялись спускаться с обрыва. Очень вяло. Арбалетчики расстреляли их как в тире.

А мальчишка тем временем как-то умудрился освободиться и дал дёру вниз по течению ручья.

– Кастуйте! – заорал я, наплевав на то, что выдам себя. – Всё, что есть!

Дно оврага превратилось в ледяной ад. Родник взвился вверх тонкими щупальцами, бесполезными против латников, но здорово треплющими ведьму, которая прикрылась каким-то едва заметным магическим щитом, впрочем, пропускающим некоторые удары. Я бросил на неё метку, надеясь, что она улучшит и чужую магию. Теперь её взгляд был прикован именно ко мне. Она подняла вверх руку с амулетом в виде лягушки и сдавила его.

Моё дыхание прервалось, как будто старушечий кулак воткнулся мне в солнечное сплетение, пробил его и сжал что-то внутри. Я судорожно пытался вздохнуть, но вместо этого меня вырвало. Со вторым потоком рвоты из моего рта хлынула кровь. Если бы не магическое сопротивление, я, скорее всего, уже был бы мёртв. Но третье сжатие амулета только вызывало резкую боль в желудке. Выругавшись, ведьма бросила его и схватила второй, но я глотнул вожделенного воздуха и, практически не целясь, выпустил в неё обе стрелы. Одна вошла ведьме в бедро, вторая прошла мимо, а меня скрутило в очередной раз…

… Моё лицо тёрло что-то холодное и жёсткое. Чудовищно болел желудок. Выносливость почти на нуле, но я, кажется, всё ещё жив.

– Очнулся? – спросила меня Юля.

Я лежал головой на её коленях, а она оттирала моё лицо мокрой тряпкой. Я что-то простонал и закрыл глаза. Больше всего меня сейчас почему-то волновали сломанные зубы – они шатались, явно готовясь выпасть. Наверное, новые отрастут? На мой лоб опустилась узкая прохладная ладонь, и я забыл и про зубы. Боль в желудке понемногу утихала.

Рядом слышались голоса. Звонкий мальчишечий описывал свои злоключения, Павел и Алексей совещались, за сколько удастся продать новый лут. Выходило не так много, потому что доспехи сильно пострадали ото льда. Наш лидер сетовал на то, что денег при ведьме не оказалось.

– Дядя, а тебе кто так лицо поел? Дракон? – на миг прервав свой монолог Тори, но, не дождавшись ответа, начал рассказывать, как будет охотится на драконов, когда вырастет и найдёт настоящее оружие, а не «эту детскую дребедень».

– Нормально справились? – с трудом спросил я у Юли. – Никто сильно не пострадал?

– Нет. Пока ведьма занималась тобой, мы накрыли латников. Они даже подняться не успели. Потом Костя оглушил ведьму, и мы её добили.

– Надо… надо было допросить её. Может…

– Может, и надо было. Но ты лежал без сознания, а из твоего рта текла кровь. Ты уже второй раз за день меня беспокоишь.

– Ага… и второй раз за день отрубаюсь после заруба, как размазня… И даже не левел ап…

Я уже не различал голоса, слившиеся в один успокаивающий гул. Боль в желудке утихла. Я повернулся на бок и раскрыл глаза, мне хотелось посмотреть на родник. Всё плыло.

Но я увидел в воде одноглазое девичье лицо. На нём была написана ненависть, обращённая только ко мне. Я дёрнулся, но слабость взяла верх.