Текст книги "Героический режим. Не для героев (СИ)"

Автор книги: Геннадий Башунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

Глава 36
22, 23. 10

– Твою мать, – пискнул Шустрик, едва не свалившийся в ров.

– Аккуратней, человек рассеянный с улицы Бассейной, – прошипел Вася, который, напирая на Шустрика сзади, чуть не столкнул его в яму во второй раз. – Тебе бы класс раздолбай больше подошёл. – Остановившись, он скосил взгляд на меня: – Часовых нет?

– Один, – тихо отозвался я, поднимая арбалет, но стрелять не решился.

Странно, темнота была, хоть глаз коли, но часового, сидящего на башне, я засёк мгновенно. А он, судя по всему, нас нет. Спал, наверное, или просто плевал на свои обязанности. Да и что рассмотришь, когда восток только-только наливается светло-голубым цветом? Из-под деревьев медленно полз липкий туман, поднимаясь всё выше и выше. Возможно, он закроет собой башню, тогда пробраться в неё будет проще…

Меня отвлёк Вася.

– Лёх?

– А?

– Что думаешь делать?

– Убить всех?

– Я серьёзно.

Я, вообще-то, тоже. Но…

– Подождём, пока поднимется туман, – сказал я. – Я пойду первым, сниму стражника из арбалета. Ты за мной, потом поддержка, Шустрик последний. Наведём как можно больше шороха. Нас никто не ждёт, по крайней мере сейчас, так что эффект неожиданности точно на нашей стороне.

– А как отличить крестьян от разбойников? – тихо спросила Женя.

Я скривился.

– Убивай всех, у кого есть оружие. Женщин и стариков не трогай. Больше у меня идей нет.

– А что будет, если я убью крестьянина?

– Значит, ему не повезло.

Женя судорожно вздохнула, а Катя охнула. У мужиков этот план тоже не вызвал восторга.

– Эк, ты как озлобился, – хмыкнул Вася, но больше ничего не добавил.

Мне, в общем-то, ответить было нечего. Мы прошли дорогу, занимающую часа два с половиной или три, меньше, чем за полтора, и это не слишком-то хорошо отразилось на моей ноге. Я чувствовал боль и злобу. Кажется, они стали моими постоянными спутниками.

Щупальца тумана ползли вверх, уже соприкасаясь с моими новыми сапогами. Они поднимались, а я будто погружался в грязь. Серая сырость уже искрила багровыми пятнами злобы, а вскоре она похоронит под собой лужи крови и тела, и только солнце разгонит эту мерзкую, будто бы живую, субстанцию, освещая результаты наших тёмных дел. Но я буду уже далеко. Если, конечно, моё тело бездыханное тело не поглотит туман. Но пока он покрывал собой башню, что было, определённо, злым знаком.

Вокруг были одни злые знаки. Я предчувствовал их, видел, а они будто звали меня. Туман – ничто, всего лишь прикрытие зла. Я чувствовал, как вокруг меня бьются в агонии сосуды, как они лопаются и исторгают из себя злобу, ненависть, страх… И я купался в них. Жил в них. Они были частью меня, а я был частью них. Этот мир агонизировал, и я упивался его агонией…

Наваждение прошло. Туман был обычной дисперсной системой, а я стал уставшим, запуганным и измученным. Как и должно быть. Но это ненадолго.

– Двинули, – сухо сказал я, когда туман заслал собой башню, и спрыгнул в ров.

Сапоги с чавканьем ушли в подмёрзшую грязь. Я чуть не упал на левое колено, но удержал равновесие и побрёл к другому краю ямы. Выбраться из рва оказалось не такой тривиальной задачей – земля постоянно осыпалась, к счастью, тихо. Но минуты через полторы я оказался на твёрдом. Как был, на карачках, пополз по валу. Где-то позади бултыхался Вася. Слишком громко, но тревогу по-прежнему никто не поднимал. Наверное, часовой всё-таки спит. Было бы не слишком приятно, если бы нас застукали здесь – хватило бы арбалетного залпа.

Перебравшись через вал, я, согнувшись в три погибели, добежал до входа в башню. За вечер разбойники успели сменить старую дверь на новую, толстую и окованную железом. Нехороший сюрприз. Совсем нехороший. И как нам прикажете её выламывать?

Но она открылась сама. Или, вернее, распахнулась, впечатавшись мне в лицо и отбрасывая назад. Захлёбываясь кровью из сломанного носа, я вскочил на ноги. В дверях на одном колене стояли с полдюжины арбалетчиков.

– Огонь!

Издав нечленораздельный вопль, я упал пластом, набрасывая на себя Плащ. Над головой просвистели болты…

… я жив.

Позади выматерился Вася.

– Перезаряжай!

Несколько болтов воткнулись рядом со мной почти вертикально – стреляли и с башни.

Нас ждали, пришла своевременная и такая нужная мысль. В этот же момент я ослепил одного из арбалетчиков, на второго набросил Метку, третьего отправил пинком вглубь башни. Кинжал торчал из глазницы четвёртого, а нож уже скрёб шейные позвонки пятого, ещё не понимающего, что его горло превратилось в сплошную кровоточащую рану.

– Что, бл… – прохрипел шестой, поднимая арбалет, но я заткнул его ударом ножа по горлу.

Завопил четвёртый арбалетчик. Он выронил своё оружие и тянулся руками к окровавленной глазнице. Я вырвал кинжал из его глаза и рванул дальше, сочтя, что с ним справится Вася, уже зарубивший ослеплённого арбалетчика. Позади меня уже хлестал лёд, смявший тело того, на ком была ветка, а из каменного пола поднималась массивная фигура голема, расшвыривающая мечников, собравшихся в центре комнаты. Я бежал к ним.

В башне поднялся ор, разбойники, матерясь и вопя от страха, разбегались прочь от голема, кто-то уронил оружие и выл, кто-то забился по углам, ощетинившись мечами и кинжалами. Выковыривать их оттуда я не собирался. Моей целью был глава разбойников, который в окружении двух человек – оба были с ним в пыточной – отступал к лестнице.

Я сейчас представлял из себя серо-чёрный вихрь, не заметить который в свете нескольких факелов было невозможно. Один из подручных главаря поднял свой арбалет и выстрелил в меня, но мимо. Я, лихорадочно хромая, добрался до них, сорвал с перевязи арбалет, впечатал его приклад в лицо стрелку, подставил под удар меча главаря и, уже бесполезный, швырнул в него, но тот отбил этот неуклюжий снаряд щитом. Зарычав и сфыркнув с верхней губы кровь, я отступил, двое бывших на ногах разбойников тоже отпрянули назад.

Но остался тот, чьё лицо я рассёк, а у меня ещё есть кинжал. Я ударил его, стоящего на коленях, в грудь, но тот отскочил от кольчуги. Бить в лицо бесполезно – оно закрыто руками, на голове шлем без забрала. Я выругался и толкнул раненого, тот повалился на спину.

Кольчуга ведь не всё прикрывает. Клинок вошёл разбойнику в пах. Раз, второй, третий. Где-то там была жизненно важная бедренная артерия, но я не знал, где точно, поэтому буквально перерезал жертве жилы на ноге. Булькающее хныканье превратилось в визг, который перекрывал даже вопли всех остальных и грохот голема, буквально размазывающего двух разбойников по стене. У другой стены бушевал вихрь льда, Вася рубился сразу с двумя противниками в центре зала, а Шустрик методично дорезал арбалетчиков.

Руки раненого отнялись от лица и инстинктивно потянулись к паху. Он сворачивался в позу эмбриона, но я воткнул ему в глазницу кинжал на всю глубину, и разбойник замер в неестественной позе.

Глава разбойников с товарищем отступали по лестнице. То место, где рухнул я, закрыли досками. Что ж, пусть оно подведёт не одного меня.

– Доски! – рявкнул я.

Не знаю, кто откликнулся на мой вопль, но на деревянное перекрытие рухнула ледяная глыба, разнеся одну из досок в щепки. А через миг лестница над ней буквально встала на дыбы, рассыпаясь грудой камней. Путь наверх был отрезан.

Стало тише. Настолько, что я расслышал свой тихий смех. Голем застыл у стены, а ещё через пару секунд осыпался горой песка. Впрочем, своё он отработал – у одного из трупов была раздавлена голова, а двое навсегда останутся частью стены. Сколько я навидался здесь, но такого количества крови не видел никогда. В живых, кроме главаря и помощника, оставалось пять или шесть разбойников, но они не представляли угрозы – четверо и вовсе побросали оружие и молили о пощаде. Глядя только на босса, я зарезал двух, а остальных двумя точными ударами убил Вася.

Но были ещё те, что на крыше.

Я поднял с пола целый арбалет и прицелился в помощника главаря. Болт вошёл ему горло. Второй вонзился уже в дёргающееся у начало лестницы тело. Третий я направил на люк в крыше. Оставалось только подождать. Но люк не открывался. Главарь, ссутулившись за щитом, стоял на лестнице, не предпринимая никаких действий. Наша поддержка столпилась у закрытой двери, за которой следил Шустрик, Вася стоял за моим левым плечом.

В установившейся тишине слышалось только наше сиплое дыхание да потрескивание огня.

– Они не откроют, – прошипел главарь.

– Пусть, – кивнул я, Плащ как раз закончился. Я снял маску, чтобы дать крови свободный ток – в маске я ей чуть ли не захлёбывался. – Но и мы не уйдём, пока они живы. И уж точно, пока жив ты.

Разбойник коротко хохотнул.

– Угрёбок, – буркнул он. – Лживый угрёбок.

– Ты на счёт них? – спросил я, кивая на Васю. – Это нежданное подкрепление. Оно всегда приходит на помощь страдающим героям.

– Это тебе что ли? – презрительно скривился главарь.

– А почему бы и нет? Герой-мученик, которого пытали злобные разбойники. Пытали, оставили инвалидом, выбросили в одной рубахе под дождь. Но герой выжил и нашёл друзей, которые оказали ему помощь. И теперь герой убьёт злобного разбойника и вернёт детям их родителей, долгое время работающих на голодном пайке у злого разбойника. Разве не прекрасная история?

– Ха! Что надо! Но знаешь, что? Ни хера ты не герой.

– Я знаю. Кажется, здесь им вовсе не место. Не хочешь им стать? Для этого благородному разбойнику, борющемуся с жирным конунгом, обложившим непомерными налогами свой народ, надо спуститься с лестницы и принять неравный бой, в котором он героически погибнет. Его судьба воодушевит тысячи потомков, и они выйдут на большую дорогу, чтобы свергнуть своих угнетателей. Как тебе это?

– Это гораздо лучше, – оскалился разбойник. – Вот только ты сам сказал, что здесь героям не место. Даже если бы мы хотели ими стать, у нас всё равно не вышло бы. Герои существуют только в сказках. Или становятся таковыми после смерти. – Его улыбка становилась всё шире и шире. Я увидел, как в его рту сверкают длинные жемчужные клыки. – А солнце уже встаёт, – продолжал он. – Уходит ночь – время для тёмных дел, приходит день, оставляя ей место лишь в самых дальних закутках. – Кольчуга на теле разбойника лопнула. – Солнце не отгоняет тьму, оно сжигает её. И сейчас… – Меч полетел в сторону, щит, громыхая, покатился по камню, но остановился, врезавшись в одно из распростёртых на полу тел. – …время для дел светлых дел, какими бы жестокими они не были. Солнце палит беспощадно. – Сверкающая тысячами граней даже в тусклом свете факелов фигура начала спускаться с лестницы. – Если бы вчера был солнечный день, ты бы не ушёл отсюда, выродок Сердца. Но сегодня будет солнце, хоть оно и скрывается за туманом. И я – неверное дитя Корня Мира – оставлю твоё размазанное по полу тело гореть под его лучами.

Я лихорадочно дышал, чувствуя, как меня буквально толкает вперёд. Я ненавидел это существо всеми фибрами своей души. Моя злоба обязана залить его своими потоками. Он – другой полюс, но… Гая тоже была на другой стороне, а её я убивать не хотел. Что-то здесь было не так, он был другим, и поэтому я должен его уничтожить.

– Это значит, что тебя надо убить до тех пор, пока не поднялся туман, – прохрипел я. – Спасибо за подсказку, ублюдок.

– Она тебе не поможет, дитя Злобы. – Босс махнул рукой в сторону двери. – Бегите, люди, бегите быстрее, пока я разбираюсь с этой отрыжкой Сердца, и, быть может, вы сумеете убежать достаточно далеко, чтобы я не догнал вас.

– Пошёл на хер, стекляшка, – прохрипел Вася, но в его голосе слышалась растерянность. – Своих не бросаем.

– Русские не сдаются, – добавил Шустрик. Вот его голос отчётливо дрожал.

Босс рассмеялся. Его голос буквально звенел.

Он стоял передо мной. Двухметровая неуклюжая фигура, сверкающая гранями тёмного стекла. Волосы превратились в обсидиан, глаза стали двумя зелёными камнями, с хрустальных клыков, такие длинных, что нижние касались носа, а острия верхних торчали аж под подбородком, капала слюна, мелкими стекляшками отпрыгивающая от пола. Пасть босса раскрылась, раздался звенящий, как стекло хохот. Кто-то из девчонок тихо охнул, а Вася зло выматерился.

Я тоже ухмылялся, сдувая с губ и подбородка кровь – нос ещё кровоточил, но уже не так сильно. Моя улыбка стала ещё шире, когда кровавый плевок достиг подбородка босса.

– Ты за это заплатишь, – прозвенел босс.

Он атаковал. Быстро, несмотря на видимую неуклюжесть и массивность. Я ушёл в Невидимость – до перезарядки Плаща оставалась ещё полминуты. Хромота сильно стесняла меня, но какая разница, как быстро я двигаюсь, если я невидим. Вот когда придётся драться в Плаще, станет куда хуже.

– Прятки, – пророкотал стеклянный. – Прятки я не люблю. Но я найду тебя, когда солнце рассеет туман.

Босс атаковал Васю. Буквально смёл его ударом руки в щит, отшвырнув к двери. В него ударила ледяная глыба, но она лишь рассыпалась, не причинив никакого вреда. А босс уже набросился на остальных. Ребята разбежались, ладонь стеклянного человека ударила в дверь. Но вторая рука, будто бы живя своей собственной жизнью, хлестнула Шустрика по плечу. Убийца охнул, его рукав мгновенно пропитался кровью.

– Пока ты играешь со мной в прятки, – сказал босс, – я убью всех твоих друзей. Разве ты хочешь этого, герой? Они пришли тебе на помощь?..

Он не договорил – мой кинжал вонзился ему в бок. Острие проскрипело по стеклу, оставив длинную царапину – и всё. Но удар был не таким, будто я бил во что-то абсолютно твёрдое, стеклянная плоть поддавалась. Но чем нужно атаковать, чтобы пробить её? Чем-то куда более тяжёлым, чем мой кинжал.

Я ушёл от ответного удара, брошенного в слепую, отступил, выискивая глазами Васю. Тот стоял у стены, опираясь на меч. Его левая рука безвольно болталась. Твою мать…

Босс не стал тратить время на мои поиски, он атаковал Катю. Та вскинула руки, из-под земли выросла стена, но монстр пробил её ударом плеча, только чуть замедлившись. Впрочем, это дало время друидке на бегство.

Плащ перезарядился, и я вышел из Невидимости. Стеклянный сразу обратил внимание на меня.

– Ты можешь прятаться в тенях, – звенел он, наступая, – но солнце их рассеет. Тени обманчивы, они говорят, будто ты там, где тебя на самом деле нет, но они не спасут тебя. Я вижу твоё гнилое сердце.

Его выпад действительно был чертовски точен. Я с трудом увернулся, упал на левое колено, на бок и покатился прочь. За мной, звякая по полу, наступал глассмен. Я врезался в стену и, оперевшись на кулаки, рванул вперёд. Босс со звоном врезался в стену позади, а я уже прыгал к двери, подхватив с пола арбалет. На ходу зарядил его и выстрелил в грудь бегущему вслед за мной противнику. Стрела вонзилась в стекло, но неглубоко, босс смахнул её, и бровью не поведя.

Я ушёл от очередного удара, но левая кисть противника окрасилась кровью из моего плеча. Раздался смех-звон.

– Берегись! – пискнула Катя.

Камни под ногами вздыбились, я, не успев среагировать, отлетел назад и ударился спиной в стену. Перед стеклянным встал голем. На голову и плечи босса обрушились потоки ледяных глыб, порывы ветра хлестали его тело, но тщетно. Босс обхватил ещё поднимающегося голема руками и принялся мять. Чёрт возьми, он мял камень!

Нет. Дело не в силе. Я увидел блики света, бегающие по его рукам. Магия. И что, мать его так, делать?..

И тут я увидел – что. На моих губах появилась ухмылка. Я расхохотался. Злоба нашла свой выход.

Я разрезал себе вены, полоснул по лицу и прыгнул на босса, как раз заканчивающего с големом. Моя кровь забрызгала его лицо, грудь, живот. Мы вцепились в объятиях, моё плечо пронзила боль – глассмен вцепился в него зубами…

… которые стремительно таяли внутри моей плоти.

Зелёные глаза сверкнули. В них был страх и боль – мой кинжал терзал его плоть, залитую моей кровью, так, будто она не была стеклянной. Босс оторвался от моего плеча и охнул, его хватка ослабла, а я наносил удар за ударом, пока его бездыханное тело не повалилось на пол.

– Всё, – просипел я. – Слышите? Всё! Бегите, ублюдки!

Люк стремительно захлопнулся. Перед глазами маячило сообщение о левелапе. Я улыбнулся и, сняв с пояса зелье здоровья, вылакал его до дна. Действие зелья и Плаща Теней стремительно останавливали кровь.

– Как ты? – спросил я у Васи.

– Рука сломана, – сухо ответил тот.

– Заживёт, – подмигнул ему я. – А все вопросы позже. Герои должны вернуть детям их родителей. Разве не в этом было наше предназначение? Разве не для этого мы здесь?

– Какой-то ты неадекватный, – пробормотал Шустрик. Я только подмигнул ему.

Родители сидели в сарае, их даже никто не охранял. Конечно же, они не спали, хотя, быть может, и не знали о засаде. Да и какая разница? Чёрт возьми, хотя бы возвращение родителей к детям можно назвать добрым делом?

– Вы свободны! – крикнул я, широко улыбаясь. – Разбойники мертвы, вы спасены.

Ответом мне были несколько десятков мрачных взглядов.

– А мы просили об этом спасении? – подал кто-то голос.

– Ваши дети, быть может, в беде, – сказал я, но веселья в моём голосе поубавилось. Я вспомнил бабку, ударившую меня камнем. – Вы должны к ним вернуться.

– Мы работали, – сказал тот же голос. – Нам обещали заплатить деньги и освободить от налогов. Чем мы теперь заплатим конунгу? Что мы теперь будем делать?

– Вы спасены, – пробормотал я, как заведённый. Я стоял в проходе, ссутулившись, с моих свисших плетями рук капала кровь.

– Тебя кто-то об этом просил?

– Нет, – мой голос непроизвольно изменился, в нём звучала ледяная ярость. – Меня никто не просил. Но дело сделано. Идите к своим детям. Или я вырежу вас всех.

Я хлопнул дверью и отвернулся от сарая. На улицу вышли только девчонки – ребята копались в поисках лута. И глаза друидок были направлены отнюдь не на сарай с пленниками.

Лучи поднимающегося солнца освещали угрюмым красным цветом облако странной формы, больше похожее на столб.

Я сглотнул. Это было не облако. Вернее, всё же облако, но не водяного пара, а дыма. И поднималось оно со стороны города.

Глава 37
23, 10

Левел ап. Две единицы ловкости и выносливости, единица силы. Запас Злобы увеличен на пятьдесят процентов. Новый яд на пять процентов увеличивал вероятность срабатывания теневых стрел и бонуса Ослепления – лопнувших глаз.

Я проверял бонусы на ходу, перед глазами светилась только надпись, голос так и не появился, но в голове будто кто-то вёл диалог… или что-то вроде того, сложно описать. Так, будто кто-то разговаривает, но я не слышу даже звуков, но абсолютно уверен, что голоса есть. Или ты чувствуешь напряжение откуда-то, знаешь, что там идёт борьба… но ничего ни видишь, ни слышишь… Кажется, я окончательно сошёл с ума.

Рассвет принёс с собой дождь со снегом. Мы скользили по склизкой листве, мокрые ледяные ветви хлестали по лицам… премерзкая была прогулка. Но хуже всего то, что мы ни хрена не понимали, что происходит. Ясно, что на город кто-то напал, но кто? Залив закрыт, Дибмуад хвастал, что пара кораблей патруля достаточно. Порт удержать легко, стены ещё легче…

Но ведь не зря же толстяк решил отстроить частокол? Дело наверняка не только в плохих временах для всех, эта сволочь за копейку удавится… Наверное. Я его плохо знал, но чувствовал, что всё так. Жадных людей легко распознать. Да и люди его любили. Уже если предпочли ему разбойников, которые ещё и заставили их работать бесплатно.

Вспомнив то, что произошло в сарае, я опять взбесился. На себя, не на крестьян. Нужно было понять раньше. Они выбирали меньшее из двух зол, а я лишил их этого выбора. Кто-кто здесь не прав, так это я.

Я просто хотел вернуть детям их родителей…

Дети ни хрена не понимают. Я, двадцатипятилетний, ни хрена не понимаю в этой жизни. Дети соскучились по родителям, и я вернул их. Но, скажем, никому бы не пришло в голову возвращать родителей с фронта. «Мама с папой вернутся, дети», – вот, что стоило говорить в таких случаях.

Но я не знал…

Знал. Просто не хотел верить. Тебя огрела старуха. Дала по башке вместо того, чтобы носить на руках. Ты видел, что стражи нет. Ты…

… просто хотел отомстить за пытки. Вот и всё. Благородные цели? Спасти родителей? Ты просто любишь убивать. Это твоя работа, ты убийца, а не лекарь. В тебе кипит злоба…

Кто здесь?

Тишина.

Моё тело покрывал холодный пот, меня трясло.

Что это? Раздвоение личности? Или со мной действительно кто-то разговаривал внутри меня?

Впрочем, какая разница? Я и так уже решил про себя, что сошёл с ума.

Позади хрипло дышали девчонки. Вася бежал слева, Саша слева, Шустрик позади всех, его я не видел и не слышал. Отличная у нас команда – воин со сломанной рукой и убийца-хромоножка. Я бы покатился со смеху, если бы все силы не уходили на то, чтобы бежать трусцой – нога чертовски мешала.

Но бежать было не так уж далеко…

А оказалось, что ещё ближе.

Мы наткнулись на три или четыре дюжины беженцев. Они буквально вынырнули из леса нам навстречу. Почти все женщины и дети. Мужчин было не больше десятка, все вооружены, почти все окровавлены. Увидев нас, они в ужасе остановились, кто-то даже бросился бежать в рассыпную.

– Стоять! – рявкнул Вася, останавливаясь. – Мы друзья! Что происходит?

– Бегите, – коротко сказал один из мужчин. – Бегите с нами! Так у нас появится…

– Мы здесь не последние люди, и уж точно вояки не из худших, – сухо сказал воин. – Что происходит?

– Напали… сотня… или даже больше. Разбойники… пираты… и такие, как вы. Много, десятка два…

Послышался плачь.

– Пошли с нами, – повторил переговорщик. – Или не мешайте.

– Не мешаем, – сухо отозвался Вася.

Мы протолкались сквозь толпу и двинулись дальше. Беспокойство только росло.

– Такие, как мы, значит… – пробормотал воин. Он повернулся ко мне. – Такие, как мы, а? Они нас различают?

– Ну, не дают же они друг другу квесты, – хмыкнул я, но не очень уверенно.

– Не дают. Но ни разу не слышал, чтобы они как-то выделяли нас… хм… в другую расу. Что бы это значило?

– Мы – герои, они… – Неписи? Нет, так я уже давно не думаю, хотя по привычке и называю их так, чтобы хоть как-то выделить себя на их фоне. И уж точно не считаю себя героем, даже в понятии игры. Тогда кто? – Они люди, – сказал я устало. – А мы – другие. Почему бы нас не различать? Или ты думал, что только мы должны отличать их от себя? Считать выше? Сильнее?

– Ой, заткнулся бы, – скривился Вася. – И без тебя тошно. Может быть, хватит ныть?

– Хватит, – согласился я.

– Не хватит. Я же вижу, как ты идёшь и ноешь про себя. Ты будешь ныть до тех пор, пока копыта не отбросишь, знаю я таких.

Я не стал спорить.

Вторая волна беженцев была побольше, и мы засекли её раньше. Мужчин здесь оказалось не меньше двух десятков. Тоже изранены, но держатся позади, прикрывая отступление. Некоторые женщины несли какой-никакой скарб. Конунга среди них не оказалось, Игоря – тоже.

Мы остановили одного мужчину. Он тоже предложил нам бежать с ними, но дал хоть какие-то объяснения. Впрочем, обо всём можно было догадаться и так.

– Я был на корабле, – быстрым шёпотом рассказывал непись. – На патрульном. Они напали днём, на трёх кораблях. Вырезали почти всех. Я спрыгнул с корабля, кое-как доплыл до берега и поднял тревогу. Стражников собралось десятка два или три. Мы заняли причалы, думая, что сможем сдержать их хотя бы до подхода подкрепления, но, – он судорожно сглотнул, – но ошиблись. Они напихали народу в трюм, как кильку в кадушку. Полторы или две сотни на трёх кораблях, мать вашу… Но сначала напали только полсотни. Нас просто смяли. Потом разбили подкрепление. Его вёл этот…

– Игорь, – подсказал я.

– Да, он. Полсотни… почти все стражники… ещё двадцать или тридцать человек из тех, что этот ублюдок не оставил охранять свою жирную жопу… их тоже раздавили, но положили не всех, нам с некоторыми горожанами и рыбаками удалось окопаться, отрезав причал от города. Они не торопились, захватили корабли, потом причал, начали грабить квартал. Мы попытались их выбить, но они успели наделать баррикад. Чёрт… Всё было тихо-мирно, но ночью…

– Вы узнали, что их было не полсотни, – угрюмо сказал Вася.

– Да. Они напали всем скопом, сыпались с каждой улочки. Нас быстро смяли, город подожгли. Мы какое-то время держались у замка конунга, но нас выбили и с центральной площади. Не знаю, что с Дибмуадом, и знать не хочу. Какое-то время мы сдерживали их у ворот, давая жителям время спастись… И вот, – патрульный удручённо махнул вслед уходящей толпы. – Спаслось ещё сотни три, они побежали в другие стороны.

– Что-то вы не торопитесь, – заметил я.

– А куда торопиться? Они сейчас грабят город. Какое им дело до нас?

– Пожалуй, – согласился Саша. – Вась?

– У?

– С ними пойдём?

Вася угрюмо осмотрел толпу.

– Нет. Надо найти жирного, быть может, он прорвался. И, возможно, стоит посмотреть на тех, кто напал. Если там много игроков… То внешнеполитические интриги начались куда раньше, чем это было в настоящей игре. Или ненастоящей?

Патрульный смотрел на него, как на идиота.

– А, – Вася, почесал затылок, – ты ещё здесь. Слушай. Знаешь, где старая башня?

– Конечно.

– Там сейчас много народу. Идите туда, там можно занять какую-никакую оборону. Там есть еда. Пусть деревенские приведут туда своих детей. Уверен, что когда в городе дела будут кончены, кое-кто решит проверить, нет ли здесь ещё поселений, которые можно пограбить. В общем, занимайте оборону, живите. Мы постараемся привести ещё помощь. В случае чего, поможем сами. Вопросы?

– Откуда в башне люди? И как в этой развалине…

– Узнаешь. И это не развалина. Уже не развалина. Но вам придётся там… прибрать. Беги к своим и передай им всё это. Если откажутся, уговаривай. Поверь, я знаю, что говорю.

Непись убежал. Вася махнул рукой, призывая всех следовать за ним, но никто, кроме меня, не торопился.

– Ну, чего? – спросил воин, останавливаясь.

– Ты уверен, что туда стоит идти? – спросил Шустрик. – Я вот нет.

Это, кажется, было мнением большинства. А я бы пошёл. Хотя бы для того, чтобы перерезать пару глоток. Это… успокоило бы меня.

Василий выругался.

– Мои приказы не оспариваются, – ледяным тоном произнёс он. – Это во-первых. Во-вторых, я, кажется, упоминал про внешнюю политику. Или она интересует только меня? Если здесь высадилась пара десятков героев, то я хочу знать, откуда они. Видишь ли, Шустрик, мать твою, это может быть вторжением. Вторжением другой партии на наши земли. Нет, это и есть вторжение. Никто бы из местных не дал квеста вырезать целый город и перебить стражу. И не интересно ли тебе, что два десятка героев собираются делать дальше? Уплыть со своими? Или на свой страх и риск двинуться вглубь территории врага? Ты хочешь, Шустрик, чтобы за тобой шли два десятка враждебно настроенных засранца, для которых ты лишь бонус к опыту? А что если их будет две сотни? Об этом ты подумал? Так что шевелим булками по направлению к городу.

– Вероятно, будет лучше, если кто-то сходит в разведку, – предложил я. – А вы оставайтесь здесь.

– Ты имеешь в виду себя?

– Шустрик как всегда встанет на стражу, а я как-никак убийца-инвизер.

– Хромой убийца-инвизер.

– Ну, давай отправим девчонок.

Вася усмехнулся.

– И всё тебе не терпится свою голову в самую жопу засунуть. Запомни, какие у них кресты – в кругу или нет.

Я вновь не стал спорить.

Набросив Плащ, я лёгкой трусцой направился к городу. Оставалось, пожалуй, ещё километров пять, но ветер тянул в эту сторону, и я чувствовал запах гари. Было похоже на костёр, что по осени зажигают в деревнях, чтобы сжечь мусор. Этот костёр припоздал, так как уже шёл мокрый снег, но мусор должен быть сожжён, иначе ему лежать всю зиму под снегом. А по весне нужно будет собрать остатки и снова сжечь, но этот дым уже будет нести в себе запах зарождающейся жизни.

Я вздрогнул. Откуда-то пришло понимание, что до весны всё будет кончено. И не важно, кто победит.

Послышались голоса, совсем недалеко, в тридцати или сорока метрах. Я набросил Невидимость, обогнул густые заросли кустарника.

Игорь и конунг. Причём, второй уже мёртв – вряд ли он бы выжил с распоротым пузом и требухой, разбросанной чуть ли не на всю полянку. А убийца, кажется, ещё жив, но оставалось ему недолго. Над ним стояли трое игроков – два парня и девушка. Судя по нашитым на одежде крестам, заключённым в круг… Это была не та партия, что без круга. Я даже не знал, с запада они пришли или с востока. Но Вася должен знать.

Троица спорила, Игорь лежал без сознания. У него не было правой руки по локоть, лицо больше походило на кашу, а в животе торчала стрела. Но он всё ещё был жив.

– Давай, Лена, – резко сказал один из парней. Оба были убийцами, девчонка – магичка.

В ответ послышалось всхлипывание.

– Он всё равно умрёт, – буркнул второй.

– Как ты думаешь, зачем Глокта отправил тебя вместе с двумя убийцами выслеживать беглеца? Да затем, что ты даже мобов, похожих на людей, не можешь убивать. Давай. Или тебе не место в пати.

– Не могу…

Не может. Хорошая девочка. Добрая. Даже мобов убивать не может. Сохранила остатки цивилизации в себе.

Но парни правы – таким здесь не место.

– Может, убьём его сами, а Глокте скажем, что это она? – предложил второй убийца. По его лицу было видно, что он кого-то жалеет. И вряд ли это Игорь.

– Наш великий инквизитор не поверит. Этот засранец…

Я не дослушал. В конце концов, для меня что мобы, что люди – всё едино. И если я не смогу прирезать троицу незнакомых мне людей, как я буду знакомцев, которых считай семьёй?

Какие крепкие мы не были, но нож, вошедший в нижнюю челюсть, проломивший нёбо и проткнувший мозг – это смертельно. С хрустом я выдрал клинок из головы, оттолкнул дёргающегося убийцу и набросился на второго.

«При атаке на других игроков Невидимость исчезает на пять секунд, чтобы после восстановится вновь».

Твою мать…

Но второй убийца не спешил меня атаковать. Что?..

Он воет, катаясь по земле. Болт, выпущенный из арбалета Игоря, вошёл ему в пах. А девчонка рыдает, не понимая, что происходит. Я дорезал убийцу и подошёл к ней.

– Всё хорошо, – прошептал я. – Ты не хотела убивать моего друга, зачем мне убивать тебя?

Она плакала, но в глазах появилась надежда. Я протянул ей руку. Она вложила ладонь. Тонкая прохладная ладошка, мокрая от слёз.

Я протянул её на себя, и кинжал вошёл ей прямо в сердце. Вторым ударом я вскрыл ей горло, хотя у правого виска уже мерцало кроваво-красное сообщение о тридцатипроцентной прибавке к опыту.

– Её-то зачем? – булькая, прошипел Игорь. Кровь пузырилась на его губах.

– Как сказал один мой друг, для игроков из другой партии мы всего лишь прибавка к опыту. Почему они для нас должны быть чем-то другим?

Я сел к Игорю. Не стоит и говорить, что выглядел он хреново.

– Яд, – пробормотал он. – Стрела отравлена.

– Есть противоядие?

– В сумке… но… Подожди. Оно уже не поможет, у меня отказала печень. Руки нет… – Убийца всхлипнул. – Мне крышка.