Текст книги "Гибельный клинок"

Автор книги: Гай Хейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Они спустились в отсек, стены которого образовывали неровный восьмиугольник, в каждую грань которого были вмонтированы смотровые приборы в бронеколпаках с блоками из бронестекла. С обеих сторон вдоль палубы располагались гусеницы, пространство, которое они занимали по обе стороны отсека, образовывало две полки, заполненные оборудованием. Как и в башне, здесь было невероятно тесно и жарко.

– Вот здесь и сидит Кортейн, – Радден указал на кресло с высокой спинкой, перед которым располагались многочисленные тактические дисплеи.

– А это, – указал наводчик на еще одного танкиста, раздетого до майки, с татуировкой клана Эппералиант, – младший лейтенант Эппералиант, оператор вокс-связи и заместитель командира.

– Добро пожаловать на борт, лейтенант, – сказал Эппералиант и вернулся к своей работе. Его аппаратура связи и командный модуль Кортейна образовывали единый L-образный блок вдоль правого борта и носовой части отсека, сиденье Эппералианта находилось справа от кресла командира, рельсы позволяли легко перемещать его вдоль рядов мониторов, логических устройств и экранов авгуров. Оборудование поста Кортейна включало в себя тактическую голокарту – сложный когитатор с дисплеем, способным проецировать трехмерную карту местности, Банник видел нечто подобное лишь на стационарных базах. Радден был прав, говоря об уровне технологии на борту.

– Вот твое место третьего наводчика, все оружие дистанционно управляемое. Ты будешь прежде всего отвечать за оружие в спонсонах и тяжелый болтер в башенке в корпусе, потому что Аутленнер всегда слишком занят, чтобы из него стрелять. А ты можешь стрелять из всех этих стволов со своего поста, все включается одним поворотом рукоятки.

Радден включил несколько экранов, повернув некоторые из ошеломляющего количества ручек и рычажков, которыми был оборудован пост.

Наводчик заметил напряженное выражение на лице Банника.

– Не волнуйся, тут, конечно, все посложнее, чем на «Леман Руссе», но ты привыкнешь. Половину работы техника сделает за тебя. Марсианские технологии, понимаешь ли. Все это СШК, но не такие образцы, какие есть у нас на Парагоне. Такой уровень системной интеграции доступен лишь высшим техноадептам. Не забывай помолиться как следует, особенно когда Брасслок крутится поблизости. Ах да, и не пытайся дистанционно управлять моей пушкой, ладно? То, что я говорил о Меггене и его оружии вдвойне верно насчет меня, так что сразу проясним вопрос: пушка моя и только моя, и я не люблю, когда к ней лезут другие, за исключением, конечно, случая, если меня убьют. Тогда делай что хочешь, потому что мне будет уже плевать, – добавил Радден, ухмыляясь.

– А это второе сиденье для твоего заряжающего, Марселло. Он еще салага, но с работой справляется неплохо, и вдвоем вы можете поддерживать очень высокий темп огня. Постарайся не выпускать слишком много патронов одной очередью. У болтеров нечасто кончаются боеприпасы, все-таки в магазинах по четыре тысячи патронов в каждом, но внутренние системы заряжания не всегда срабатывают как надо. Единственный действительно надежный способ перезарядить – разрядить и снова зарядить всю систему. Это делается через люки в спонсонах, а они снаружи. Если требуется перезарядка, это работа Марселло, только не посылай его наружу посреди боя. Насчет лазерных пушек не беспокойся, они питаются прямо от реактора, и о замене аккумуляторов можно не волноваться, хотя предохранители иногда и перегорают. Если они перегорят, Марселло или технопровидец Форкосиген могут быстро их заменить. Собственно, стрелять будете вы оба. Если что-то не так, то ты продолжаешь стрелять, а Марселло или техноадепт решают проблему. Место техноадепта в кормовой части, – Радден указал на другой большой пост, уступавший в размерах лишь месту командира, расположенный в кормовой части неровного восьмиугольника командной палубы. Настил палубы высоко поднимался в этом месте, означая, что в этой части отсека вообще невозможно было стоять; техноадепту приходилось проскальзывать в нишу, где располагалось его сиденье, спинка которого почти упиралась в низкий потолок.

Вся командная палуба была до предела заполнена аппаратурой, центр отсека занимали подъемник для снарядов и трап, ведущий в башню, и было почти невозможно, чтобы тут вместе работали пять человек. Их посты были расположены так близко, что им буквально приходилось толкаться локтями. В танке было куда меньше места, чем ожидал Банник – следствие наличия толстой брони, множества разнообразных технических систем и десяти человек экипажа, необходимых для обслуживания всего этого.

– А здесь спуск на нижнюю палубу, – Радден подошел к узкому проему слева в передней части отсека. Они спустились по трапу в коридор внизу. В первый раз здесь можно было выпрямиться почти в полный рост, хотя плечи Банника все время задевали за стены узкого коридора. Воздух здесь был еще более жарким и душным, чем в двух отсеках наверху.

– Командная палуба расположена низко, но здесь есть место для склада и трех коек, – он показал Баннику три шкафчика, маленькие, как гробы. – Во время долгих маршей мы сменяемся. Если у тебя найдется время поспать – не упускай такую возможность. Мы всегда где-то нужны и можем пребывать в полевых условиях неделями, – Радден закатил глаза и ухмыльнулся. – Твой шкаф тоже тут, – он постучал по крошечной двери. – Теперь рад, что я посоветовал тебе бросить все то барахло? Думаю, да. Потом ты, наверное, захочешь снять китель и рубашку – ты, конечно, заметил, как здесь жарко. Но сначала доложимся почетному лейтенанту, пока ты при полном параде, чтобы произвести хорошее впечатление, а? У нас есть койки в казармах, но мы почти никогда там не бываем, так что если хочешь держать что-то под рукой, храни это здесь.

Повернувшись лицом к внутреннему борту гусеничного механизма, Радден сказал:

– Эта дверца в борту ведет к магазинам болтеров в спонсонах. Отсюда мы можем перезаряжать оружие в спонсонах во время боя, другая такая дверца есть в снарядном погребе. Вставляешь магазины патронами вперед, автоматы заряжания позаботятся об остальном. Точнее, следует сказать, «должны бы позаботиться», потому что эти чертовы штуки всегда заклинивает. Так что не слишком на них полагайся. Что я говорил на этот счет?

Банника, завороженного «Гибельным Клинком», вопрос застал врасплох, но он быстро вспомнил.

– Стрелять короткими очередями.

– Правильно. Но, как я сказал, перезаряжать – работа Марселло. А это кабели лазерных пушек, – он указал на толстые пучки кабелей, тянувшиеся к реактору, – старайся не задевать плечами зажимы, они острые как бритва, и если порежешься, кровь хлынет, как из заколотой свиньи. Будь осторожнее с быстросъемными колпачками, возьмешься за один из них не так – и большая часть заряда пройдет через тебя. Они так сконструированы, чтобы было легче их менять, и это необходимо, но если хочешь знать мое мнение, менять их – это довольно-таки рискованное дело. Там, – он повернулся и указал в направлении носовой части танка, – отделения механика-водителя и второго наводчика, но мы туда не пойдем, это владения Ганлика и Аутленнера. Аутленнер вообще оттуда не вылезает. Он даже на базе спит на своем сиденье. Почетный лейтенант даже закрывает глаза на его пристрастие к глису, потому что он лучший мехвод в этой армии, пьяный или трезвый. Он и сейчас там сидит, судя по его старым привычкам, а у нас у всех есть привычки, а?

Радден снова улыбнулся. Банник почувствовал симпатию к разговорчивому наводчику.

– Пошли на корму, познакомимся с остальными. Не споткнись о рельсы, они тут для снарядной тележки, чтобы подвозить снаряды к пушке «Разрушитель».

Они прошли еще несколько шагов к корме танка, пройдя мимо пары молельных альковов, в которых стояли маленькие статуи Императора и сервочерепа Омниссии. Стена рядом с ними была покрыта потускневшими медными табличками, декоративные рамки которых были увешаны осыпающимися пергаментными свитками, печатями Адептус Механикус, медалями на потемневших от времени ленточках и древними солдатскими жетонами.

– Что это? – спросил Банник.

– Стена памяти, – ответил Радден, как будто это все объясняло, и пошел дальше во мрак. – А здесь снарядный погреб.

Они заглянули в крошечный дверной проем, сдвижная дверь была открыта. За ней оказался тесный отсек с низким потолком, очевидно, расположенный прямо под постом техноадепта. Двое солдат с мускулистыми руками, тоже раздевшись до маек, играли в карты, сидя на перевернутых ящиках, как-то втиснутых в очень тесное пространство между снарядными стеллажами, и отравляли сигарным дымом то небольшое количество воздуха, что оставалось в отсеке. Это, конечно, было грубым нарушением инструкций, хотя здесь и не было открытых взрывчатых веществ. Боеприпасы различных размеров стояли в стеллажах вдоль стен, сам отсек был таким маленьким, а снаряды такими большими, что их капсюли находились менее чем в полуметре один от другого.

В передней части отсека – находившейся по прикидке Банника более-менее в самом центре ширины танка – была расположена нижняя часть снарядного подъемника – труба с закрываемой щелью, достаточно большой для приема двух снарядов боевой пушки «Гибельного Клинка», каждый из которых был длиною в метр.

– Это снарядный погреб, самая сильно бронированная часть «Марса Победоносного». Разумно, не правда ли? Мы называем его «бум-боксом Ганлика». Звучит глуповато, но мы все понимаем, о чем идет речь, а? Это Мегген и Ралт, а вон тот молодой с планшетом – это Марселло. Ралт и Марселло тоже из клана Мегген, – пояснил Радден, указав на их клановые татуировки. – Но когда у троих заряжающих одна и та же фамилия, возникает путаница, поэтому мы называем их по именам.

– А я был здесь первым, – сказал первый из троих Меггенов. Его голос был низким и хриплым, явный признак долгой привычки к курению лхо.

Ралт пробормотал «привет», не отрывая глаз от карт на ящике. Марселло протолкнулся мимо других заряжающих и тепло пожал Баннику руку. Он был заметно моложе остальных танкистов, его биологический возраст едва ли был больше двадцати лет.

– Видишь, он сообразительный! Он не так давно с нами, мы его взяли, чтобы заменить прежнего третьего заряжающего, того звали Атреллис.

– Атреллан, – проворчал Ралт.

– Ну да. Со временем забываешь. Марселло у нас самый молодой. Мы его подобрали пару лет назад на Достане, четвертой колонии Парагона, это недалеко от пояса Дентарес. Обычно мы не берем в экипаж таких молодых, но там, на шахтерской колонии особого выбора не было. Мы понесли большие потери, а командование не хотело, чтобы хоть один танковый экипаж был составлен из одних новобранцев, так что мы задержались. Боевая группа получила около пятисот местных ребят, которым надоело копать руду, и так он попал к нам.

Молодой танкист не обращал внимания на болтовню Раддена.

– Лейтенант, сэр, добро пожаловать на борт «Марса Победоносного». Я буду рад служить вместе с вами.

– Если ты введешь меня в курс дела, я тоже буду рад, – сказал Банник. – Такой аппаратуры наведения я никогда раньше не видел.

– Конечно, сэр, – лицо парнишки просияло.

– Совсем зеленый, да? – сказал Радден. – Ладно, с представлениями закончили, пошли сюда, почетный лейтенант ждет.

Еще шаг мимо снарядного погреба, и коридор, поворачивая на 90 градусов, переходил в узкую нишу. Потолок здесь еще больше опускался, образуя низкое техническое подполье, проходившее под огромным реактором «Марса Победоносного». Забившись в нишу, здесь работали два человека, не обращая внимания на страшный жар, исходящий от реактора. Банник уже начал жалеть, что не снял китель и рубашку, воротник давил так, словно был на два размера меньше нормального.

– Просто не допускай, чтобы они снова загорелись, – говорил один человек. – Эти пожары чертовски отвлекают нас от работы. А если пожар случится во время бури, мы просто задохнемся здесь до смерти, понятно?

На нем не было ни фуражки, ни знаков различия; как и остальные танкисты, он разделся в жарких отсеках до майки, но Банник сразу же безошибочно понял, что это и есть Кортейн.

– Да, сэр. Но вы знаете, я не могу спешить. Может быть, если бы один из адептов более высокого ранга взглянул бы на них и успокоил духов… – оправдывался второй человек, куда ниже ростом, ниже чем даже Радден, присев у входа в техническое подполье. Он был облачен в темно-красные одеяния Адептус Механикус, покрытые пятнами от пота и масла, его большие глаза часто моргали.

– Я поговорю с Брасслоком, просто посмотри, что сам сможешь сделать, Форкосиген. Почини что можно и перестань болтать о чертовых духах. Это не твоя область деятельности, вот твоя, – Кортейн пнул ящик с инструментами. – Если кто-то и должен тут молиться, то уж точно не ты. Последнее, что мне нужно – чтобы «Марс» сломался потому, что ты слишком увлекся ритуалами и забыл затянуть гайку, понятно?

Маленький техноадепт мрачно кивнул.

– А, Радден, уже вернулся с нашим новым наводчиком?

– Да, сэр. Сэр, это лейтенант Коларон Артем Ло Банник. А это почетный лейтенант Кортейн.

Банник обнаружил, что смотрит на клановую татуировку на плече Кортейна, такую же, как у него самого. Кортейн проследил за его взглядом.

– Я из клана Банник, парень, по крайней мере, был. Я уже давно выбросил все это из головы, – сказал он.

– Вы Кортейн по материнской линии, – взволнованно произнес Банник. На родине Кортейн считался героем. – Я видел вашего брата, сэр, он работал с моим отцом.

– Видел, значит? Думаю, тебе лучше тоже отбросить «Банника», только на одной этой базе может быть тысяча Банников. Командование просто из себя выходит, пытаясь нас различить. На этом фронте полмиллиона парагонцев из пяти полков, а клановых имен только сто пятьдесят. И если вы все с Парагона, довольно трудно разобраться, кто есть кто. Но прежде всего верность Императору, а не Парагону или своему клану, ты понял?

– Да, сэр.

– «Да, сэр». Это мне нравится. Продолжай в том же духе, и, возможно, ты мне понравишься. А пока ознакомься со своим постом. Мы скоро выезжаем.

Он посмотрел на Банника.

– Сэр?

– Лейтенант, дай мне пройти.

Банник оглянулся на тесные стены с обеих сторон коридора.

– Да, сэр. Простите, сэр.

Они с Радденом попятились назад.

– Сэр…

– Что?

– Я хотел поблагодарить вас за то, что взяли меня в свой экипаж.

– Не благодари меня, парень, ты еще должен доказать, что достоин служить здесь.

– Кого же мне благодарить? Это великая честь, – сказал Банник настолько вежливо, насколько мог. Манера поведения командира танка не соответствовала его званию. Банник сдержал раздражение. Гордость уже поломала его жизнь на Парагоне, и теперь он пытался подавить ее, но она была в его крови.

– Если ты чувствуешь, что нужно кого-то благодарить, благодари танк.

Банник нахмурился.

– Сэр?

Кортейн рассмеялся.

– Я не выбирал тебя, парень. Тебя выбрал «Марс Победоносный», по крайней мере, так говорят техножрецы.

Кортейн протолкнулся в коридор мимо них. Радден сказал, что пора идти, и повел Банника в казарму, где ему было предоставлено место.

– Не факт, что тебе удастся там отдохнуть, – добавил, ухмыляясь, наводчик. – Теперь твой дом – танк.

Когда Банник подошел к лестнице на главную палубу, что-то вызвало у него смутную тревогу. Прежде чем подниматься, он оглянулся и увидел, что Форкосиген смотрит на него. Маленький техноадепт был почти полностью скрыт темнотой, но выражение враждебности на его лице было видно безошибочно. В руках он держал таро Императора, небольшую черную коробочку с одной кнопкой и экраном, чтобы показывать расклад. Коробка пожужжала, читая карты, и замолчала. Не глядя на нее и не встречаясь взглядом с Банником, Форкосиген вернулся в технический коридор под двигателем «Марса Победоносного».

ГЛАВА 10

Калидар IV, аридный регион Ворсании

3289397. М41

– Вот они, зеленые басдаки, – Ганлик сплюнул через борт разведывательной «Саламандры» и передал магнокуляры Баннику. Лейтенант был несколько разочарован, что ему так скоро пришлось снова покинуть «Гибельный Клинок», он надеялся еще немного освоиться с системами управления огнем на своем посту третьего наводчика, но его с Ганликом послали на «Саламандре» вперед, провести разведку в районе цели операции – рудничного комплекса, захваченного орками.

Ганлик вытащил из верхнего кармана высококалорийную галету и предложил ее Баннику, но тот отмахнулся.

– Как хочешь, – пожал плечами Ганлик и предложил галету троим солдатам из экипажа разведывательной бронемашины и сопровождавшему их савларцу. Они тоже отказались, так как были заняты работой с приборами. Четверо членов экипажа «Саламандры» ясно давали понять, что считают присутствие танкистов совершенно излишним, и оскорблены предположением, что Кортейн не доверяет им выполнить разведку самостоятельно. Хотя присутствие савларца, казалось, напрягало их еще больше. Они едва разговаривали и даже не назвали своих имен. И Банник был склонен согласиться с ними в этом; решение послать с ними на разведку двух танкистов из экипажа сверхтяжелого танка выглядело подозрительным, но когда он осторожно спросил об этом Ганлика, ветеран только что-то проворчал. Радден был прав насчет второго наводчика – тот был не слишком разговорчив, оставив Банника наедине с мыслями. Зачем Кортейн выслал его вперед? Чтобы проверить? Радден сказал что-то вроде того, будто Кортейн хочет получить отдельный доклад для себя, но зачем тогда посылать двоих танкистов? «Это рискованно», подумал Банник.

– Да вы все просто кучка жалких басдаков, – проворчал Ганлик и засунул галету в рот под респиратор. – Мне нужно отлить, – сказал он и перепрыгнул через борт боевого отделения «Саламандры». За этим последовало журчание жидкости, льющейся на песок, и удовлетворенный вздох.

Банник выкрутил увеличение в магнокулярах на максимум, многочисленные вспомогательные функции наблюдательного прибора очищали изображение от пылевых вихрей, кружившихся на ночном ветру. В магнокулярах появилось нечеткое зеленоватое изображение рудничного комплекса, из прожекторов, установленных на зданиях орками, лился призрачный свет. Комплекс был расположен в широком кратере примерно десяти километров в диаметре. Большая часть комплекса состояла из высоких мостков, некоторые из них обрушились. Вокруг были расположены невысокие здания, наполовину скрытые в песке.

– Этот рудник давно не использовали, – сказал Банник, когда Ганлик снова подошел к ним.

– Здорово, – язвительно произнес Ганлик. – Теперь у нас есть личный геолог? Рудник выведен из эксплуатации более шестидесяти лет назад. Вот почему орки подобрались так близко – все просто забыли, что он здесь.

– Легко прятаться в кратере, – заметил Банник.

– Да на этой планете где угодно можно спрятать хоть четыре армии. Ни связи, ни спутникового наблюдения, ни пикт-снимков, один только шум. И это не кратер, парень, – сказал угрюмый здоровяк, снова поднимая магнокуляры к лицу. – Это оседание грунта. Кристаллы залегают жилами в песке. Те, что ниже – старше. На такой глубине песок спрессован в мягкий камень, как под ульями. Вот почему там самые большие и ценные кристаллы. Более молодые кристаллы растут в менее спрессованном песке. Машины работают по спирали от комплекса, вычерпывают песок и выбрасывают его за край, и поэтому в середине песок оседает. Так что оно выглядит как кратер, но на самом деле это не кратер.

Банник не стал спорить. Шахтеры клана Ганлик считались лучшими на Парагоне, работая глубоко в недрах гор, поднятых гравитацией Матер Максимум. Даже низкородные члены клана, вроде этого сержанта Ганлика, хорошо разбирались в добывающей промышленности. И, как и говорил Радден, мрачный второй наводчик умел добывать информацию.

– Я рад, что у меня есть это, – Ганлик взялся за талисман в виде молота, сделанный из очищенной руды и украшенный перьями песчаной щуки. – Я слышал, что вокруг этих старых разработок бывают странные вибрации. Да, на Калидаре этого всего в избытке: пыльные бури, песчаные щуки, свирепые пустынные мутанты, зеленокожие и призраки.

Банник фыркнул.

– Чепуха. Эта штука вроде бы стоила тебе месячного жалования, по крайней мере, если верить Раддену.

– Радден тупой басдак, он ничего не знает. Да, кое-что из этого чепуха, но лорелейные кристаллы – единственная причина, почему мы здесь. Они здесь повсюду на планете, их жилы проходят сквозь ее кору, как серебро в горах, это продукт звездного излучения от того огромного синего басдака в небе. Что? Ты думал, орки пришли сюда потому, что небо здесь такое же зеленое, как они? Нет! Без этих штук вся эта магия, которую творят яйцеголовые из Схоластики Псайкана, и вполовину не работала бы так хорошо.

Банник непонимающе посмотрел на него.

– Эти кристаллы – ведьминские штуки, городской мальчик, – сказал Ганлик, словно объясняя элементарные вещи идиоту. – Их вставляют в псайкерские посохи и импланты. Лорелей обладает психоактивной матрицей, а лучший лорелей добывают именно здесь. Ты думаешь, зачем, ради святой Терры, мы оказались в этой песочнице? Ты думаешь, для чего столько Его верных подданных страдают здесь? Лорелей – вот единственная причина, почему мы здесь, и почему командование не разбомбит эту проклятую планету с орбиты. Готов спорить, зеленокожие здесь по той же причине. Этот медальон сделан из какой-то заряженной руды или типа того, в общем, в нем лорелейные частицы, понимаешь? Он гасит любую остаточную активность и не позволяет тебе видеть призраков. Это тоже из-за лорелея. Пустынные бродяги используют такие талисманы, они не дают им сойти с ума. Вот и урок для тебя, салага: всегда разговаривай с туземцами.

– Понятно, – сказал Банник.

– Да ничего тебе не понятно, – ответил Ганлик. – Император милостивый! Знаешь, Кортейн послал сюда тебя вместе со мной, потому что он доверяет сведениям, которые я выясню, и хочет посмотреть, что сумеешь сделать ты. И доклад, который я ему сделаю, будет не в твою пользу.

Банник сдержал раздражение. Ганлику явно нравилось разговаривать с ним, лейтенантом, в такой манере. Кортейн ясно дал всем понять, что Банник под его командованием будет считаться не лейтенантом, а всего лишь третьим наводчиком, пока не проявит себя. Практически все на борту «Марса Победоносного» (за исключением заряжающих) были старше его по должности. В этом был смысл – Баннику предстояло еще многому научиться, но поведение Ганлика изрядно раздражало.

– Мы закончили здесь, – мрачно произнес один из разведчиков. – Собрали всю необходимую информацию. Пора вернуться и доложить.

Разведчик передал Ганлику ауспик. Здоровяк просмотрел сделанные пикт-снимки и утвердительно проворчал.

– Подождите, – вдруг заговорил савларец, впервые за весь день.

Баннику савларцы казались странными и чуждыми людьми с жестким взглядом и морщинистой кожей, покрытой слоем грязи. От них всегда исходил запах химикалий, словно они мылись не в воде, а в каком-то растворе – если вообще мылись. Радден рассказывал ему, что Савлар – просто адский гадюшник, залитый смертоносными токсинами.

– Они воры и подонки, – говорил Радден. – Следи за своими вещичками, если эти типы крутятся поблизости. А эти респираторы, которые они всегда носят? В них ингаляторы с наркотиками. В бою держись от них подальше, ибо когда они под газом, то не отличают зеленокожих от людей. Их сюда загнали потому, что они – мастера выживания. Их не часто призывают в Гвардию – слишком трудно контролируемые – и посылают только в дыры вроде этой. Вот в такой заднице мы оказались.

Савларский диалект готика был таким неразборчивым, что Банник с трудом мог понять одно из трех слов. К счастью, их спутник, говоря с Банником и Ганликом, переходил на разновидность обычного низкого готика.

– Давайте подождем, – сказал он шипящим голосом. – Я еще не получил подтверждение от моего командования, что главная разведгруппа на месте. Уйдем сейчас – рискуем наткнуться на сюрпризы. Уйдем – окажемся вне зоны действия связи, и я не получу подтверждения.

Ганлик заметил, что савларец с любопытством рассматривает его медальон. Прищурившись, Ганлик покачал головой и спрятал странный талисман под мундир. Савларец, задержав на секунду взгляд, отвернулся.

– Сэр? – спросил парагонский разведчик.

Банник посмотрел на Ганлика.

– Ты лейтенант, – пожал плечами здоровяк.

– Кортейн сказал…

– Мы сейчас не на борту «Марса Победоносного».

Банник подумал немного и кивнул.

– Он прав, подтверждения не было. Мы подождем.

И они ждали под полярным сиянием калидарской ночи. Ветер полностью затих, и температура сильно понизилась. Эта перемена погоды заставляла нервничать парагонских разведчиков. Видимость улучшалась, и из-за разницы температур их было бы легко заметить в пустыне в инфракрасном спектре. Банник был рад узнать, что орки не обладают такой способностью от природы, и их зрение в общем оставляет желать лучшего.

– Там что-то происходит, – сказал Ганлик. Разведчики присоединились к двум танкистам на фальшборте гусеницы.

Ворота в рудничный комплекс, переделанные орками в некое подобие клыкастой пасти, резко распахнулись, со скрипом разорвав тишину пустыни. Изнутри комплекса хлынул свет. Из ворот, рыча моторами, выехала колонна багги на широких шинах и направилась на юг.

Проходили минуты. Ворота оставались открытыми.

Большая толпа орков, сотня или даже больше, вышла на песок. Они несли бочки с горючим и разожгли костры широким полукругом перед воротами. Множество зеленокожих меньшего размера – ростом с ребенка – суетились туда-сюда, разнося еду и бочонки с выпивкой. Голоса орков гремели в пустыне; они пили и кричали все громче, разряжая оружие в воздух. Меньшие зеленокожие жарили что-то на кострах, не обращая внимания на визг тех из них, кого хватали орки. Одного мелкого зеленокожего орки держали вниз головой над костром, он вопил и извивался, изрядно веселя этим крупных ксеносов.

– Милая вечеринка, – проворчал Ганлик. – Зеленые басдаки.

Потом из ворот вышли люди, около пятидесяти, скованные цепями, на шею и руки каждого надеты колодки. На них не было ни респираторов, ни защитных очков. Они шли с трудом, спотыкаясь, подгоняемые кнутами хохочущих орков-надсмотрщиков.

Их загнали в круг шумной толпы орков. Банник едва удержался от того, чтобы выругаться вслух, когда один из зеленых гигантов подошел и пнул человека в ребра с такой силой, что несчастный отлетел на несколько метров и, рухнув в пыль, больше не двигался. Других орков это разозлило, и излишне агрессивный ксенос был крепко бит своими же товарищами. Остальных людей загнали в клетку, железные прутья которой были утыканы шипами.

Банник вскоре понял зачем.

Нетерпеливый орк раньше времени испортил одну из их игрушек.

Из ворот рудника вышло еще больше орков, они несли с собой страшные инструменты – жутко выглядящие крючья и доски, утыканные шипами и лезвиями. Выбрав одного из пленных людей, они вытащили его из клетки. К шуму, издаваемому орками, вскоре присоединились вопли человека.

– Трон Святой… – прошептал Банник. – Трон Святой…

Он понял, что повторяет это снова и снова.

– Видели, как развлекаются зеленые? – спросил савларец монотонным голосом. – Лучше не попадаться им живыми, а?

Он смотрел на жуткое зрелище равнодушно, казалось, больше испытывая любопытство, чем что-либо еще. Банник подумал, какой же мир мог сделать человека столь бесчувственным.

– Здорово все-таки, что на его месте не я. Слава Золотому Трону и все такое. А зеленые-то совсем не такие, как в книжке, а, сэр офицер? Совсем не как в книжке…

Из громоздкого дыхательного аппарата савларца раздалось шипение. Солдат вздохнул, и его глаза, казалось, еще больше остекленели.

– «Памятка Имперского Пехотинца»?

Савларец хихикнул.

– Их не так-то легко жечь, – сказал Ганлик. – Эти басдаки могут вырастать до восьми футов роста и больше. Для них так же легко оторвать человеку голову, как подумать об этом, а о чем-то другом они редко думают. Их трудно убить. А книжонка – полное дерьмо.

В ночи, где пески пустыни озарялись переливающимся светом электромагнитного поля Калидара, вдруг вспыхнула яркая звезда.

– Хе-хе, сигнальная ракета, – произнес савларец. – Не по воксу, со связью здесь никак. Видите, зеленокожие слишком тупы, чтобы заметить, слишком свирепы… – сказал он, на секунду снова переходя на свой диалект искаженного готика. – Теперь идем, лейтенант, сэр?

Банник с трудом оторвал глаза от ужаса, творившегося у рудника внизу. Ему пришлось проглотить желчь, поднявшуюся к горлу, прежде чем говорить.

– Твои люди на месте?

– О да, ракета – это подтверждение. Мои земляки савларцы не подвели, они проникли глубоко в туннели, прямо как дома, на Савларе. Они готовы доставить атомные заряды в самое логово орков.

– И все, что им нужно – чтобы мы отвлекли орков, – кивнул Банник, взглянув на часы на тыльной стороне своей кожаной перчатки. – У нас есть час до того, как они подойдут к цели. И мы должны постараться, чтобы их там не ждала торжественная встреча. Возвращаемся к точке сбора?

Ганлик опустил магнокуляры.

– Согласен.

Двигатель «Марса Победоносного» ревел, сотрясая командную палубу.

– Держать прежний курс, Аутленнер, – сказал Кортейн. – Уменьшить скорость до двух третей.

Он переключил рычаги, после чего прозвучал звуковой сигнал.

– Не отрываться от сопровождения. Эппералиант, просигналь им, они опять нас обогнали.

Эппералиант кивнул и снял наушники. Ночь была такой ясной, что, наверное, можно было бы связаться даже с флотом, если бы они захотели, но Кортейн приказал сохранять вокс-молчание, пока они не достигнут вала вокруг рудника. Эппералиант поднялся в башню, держа в руках сигнальный фонарь.

– Лагерь орков вот-вот будет в прицеле, – сообщил по воксу Радден, в его голосе слышалось нетерпение. – Можно сразу же открыть огонь?

– Ждать моего приказа, Радден, они пока не заметили нас. Пусть все действуют по плану. Я хочу провести эту маленькую операцию с минимальными потерями. Какой смысл поднимать боевой дух, если мы потеряем половину наших людей? Помните, мы здесь для того, чтобы восстановить веру боевой группы в 7-ю роту. Потеря «Люкс Император» была большим ударом по моральному духу, мы должны показать, что еще кое-что можем.

Кортейн все-таки рискнул передать несколько закодированных инфоимпульсов – волны их трансляции были максимально близки к фоновой радиации Калидара – приказывая остальным машинам перестроиться в боевой порядок для атаки. Фланги «Гибельного Клинка» прикрывали два «Леман Русса», оба вооруженные стандартными боевыми пушками и тяжелыми болтерами. Три танка подошли к валу выработанной породы, окружавшему старый рудник, и «Леман Руссы» уменьшили скорость до трети от максимальной, чтобы не обгонять сверхтяжелый танк, надеясь, что шум в лагере орков замаскирует их приближение.