Текст книги "Гибельный клинок"

Автор книги: Гай Хейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

ВСТАВКА

Усиление слабо развитых псайкерских способностей является побочным эффектом присутствия лорелея. Естественным образом сформировавшиеся кристаллические матрицы лорелея могут усиливать врожденные псайкерские способности до значительного уровня. Все кабальные рабочие трижды в неделю должны проверяться на предмет зарождающейся псайкерской активности. Обнаруженные псайкеры, соответствующие стандартному человеческому фенотипу, должны быть помещены в специальные камеры и содержаться там до следующего прибытия Черных Кораблей Инквизиции. Те же, у кого найдены отклонения от нормы более чем на 14 пунктов по Критериям Чистокровности Годолкинда <ЗАМЕТКА: предел отклонений от нормы увеличен по сравнению с предыдущим, составлявшим 11 пунктов >, должны быть немедленно ликвидированы. Человеческое население верхних уровней ульев должно проверяться дважды в неделю, этот приказ применяется к лицам любого звания и положения < см. ссылка: дело Адептус Арбитрес 9000 873 а Сигма >

… Однако следует проявлять осторожность. В районах природного образования психоактивных кристаллических матриц люди, не обладающие псайкерскими способностями, могут быть подвержены галлюцинациям, явлениям, напоминающим активность полтергейста, или истерическим припадкам.

<см. ссылка: «Призраки Калидара»>

Выдержка из дополнения к общим инструкциям касательно обнаружения скрытых псайкеров на Калидаре, по приказу имперского губернатора планеты лорда Канна. М41

ГЛАВА 22

Калидар IV, развалины недостроенного улья Кимерадон

3344397. М41

Банник проваливался глубже и глубже, его затягивало в удушающую пыль. Когда снаружи больше невозможно было получать воздух, включились автономные системы очистки, которыми был оснащен его респиратор. В наушнике послышался звуковой сигнал; миниатюрная система переработки углекислого газа сможет снабжать его кислородом двадцать минут, не больше. После этого он начнет задыхаться.

Еще более тяжелой проблемой – Банник почти засмеялся при мысли о том, как иронично это звучало – была тяжесть песка. Чем глубже он проваливался, тем сильнее давил на него зыбучий песок. Было уже трудно дышать. Усилием воли Банник заставил себя дышать реже – частое дыхание израсходовало бы запас воздуха куда быстрее.

Он опускался все глубже. Прозвучал еще один сигнал – воздуха оставалось на десять минут. Песок сильнее сдавливал его руки и ноги, сжимал голову. Перед глазами поплыли черные точки, и Банник ощутил, что теряет сознание.

Вдруг что-то под ним провалилось. Давление на его грудь внезапно ослабело, и Банник вдохнул большой глоток переработанного воздуха с металлическим привкусом. Он почувствовал, как все быстрее проваливается вниз с потоком хлынувшего песка.

Он вывалился в открытое пространство, подхваченный потоком песка. Вспышки туманного света то появлялись, то исчезали, и Банник почувствовал, что падает. Едва он успел расслабиться перед падением, как рухнул на кучу песка и покатился вниз по склону, больно ушибаясь о свое снаряжение.

Трос, связывавший его с Ганликом, натянулся, сработав как якорь и не позволив Баннику падать дальше в яму, до дна которой было еще примерно сто метров.

Банник осторожно встал. За исключением синяков, он был невредим. Держась за трос, он начал подтягиваться вверх по склону, до того места, где трос исчезал в песке. Банник попытался вытянуть его, но трос был словно вмурован в камнебетон. Банник бросился на песок и начал бешено копать руками, как собака. В выкопанную им яму сыпался песок, нескончаемые потоки песка. Банник стал копать еще быстрее, и, наконец, наткнулся на кусок одежды, чье-то плечо – Ганлик.

Загородив собой товарища от потоков песка, Банник упорно продолжал откапывать его. В конце концов, он освободил из песка верхнюю часть тела Ганлика.

Банник поднял голову Ганлика. Второй наводчик был мертв. Видимо, в какой-то момент с него сорвало респиратор, и нос и рот забились песком. Коротко стриженые волосы и недавно отросшая борода были полны песка, глаза тоже залеплены им. Банник насколько возможно очистил лицо Ганлика и закрыл ему глаза. Склонив голову, лейтенант прошептал молитву за его душу и осторожно уложил тело товарища на песок.

Не отрывая взгляд от лица мертвого, Банник встал, достал нож и перерезал трос, связывавший их с Ганликом, после чего вознес благодарственную молитву Императору. Ганлик, даже после своей смерти, спас жизнь Баннику, послужив якорем и не позволив лейтенанту падать дальше, вглубь зыбучих песков, на самое дно шахты.

Лишь после этого Банник отошел в сторону и огляделся. Он оказался в глубокой шахте, подобной тем, которые были в городах-ульях планеты. Было сумрачно, но сверху, со штормового неба, проникало немного света. Банник понял, что, должно быть, каким-то образом оказался в том самом недостроенном городе, о котором говорил Ганлик несколько дней назад.

Строители успели выкопать шахту и боковые туннели, прежде чем работы были прекращены. Банник не знал, насколько глубоко могут уходить туннели – они выглядели просто как черные дыры в скале. Ветер выл в туннелях, то громче, то тише, сверху в шахту постоянно сыпалась тонкая пыль, время от времени струились потоки более тяжелого песка, но в глубине, там, где ветра не было, воздух был спокойный.

Из стен шахты выступали платформы и балки, монтажные рамы для строительного и добывающего оборудования, или крепления для зданий, которые так и не были построены. На вершине склона, где стоял Банник, были видны каменные стены шахты и двойная спираль дорог, ведущих вверх и вниз. Дороги тоже были туннелями, пробуренными в мягком камне. Никакого покрытия или облицовки сделать не успели, и туннели были заполнены песком и забиты каменными обломками, их нижние участки скрывались в песке на дне шахты. Небо над шахтой темнело, становясь из тускло-желтого серым. Скоро наступит ночь. Баннику совсем не хотелось блуждать по шахте в полной темноте.

Он стал пробираться вдоль стены шахты к краю дороги, каждые несколько шагов проверяя ногой землю перед собой. Наконец добравшись до цели, он перелез через грубо обтесанное каменное ограждение и спрыгнул на дорогу. После этого Банник перевел дыхание, проверил снаряжение и подумал, что же делать дальше.

Так и не решив, что делать, он съел немного сухпайка из подсумка на поясе и, предельно уставший, заснул.

Проснулся Банник от холода, пронизывающего до костей. Стуча зубами, он свернулся клубком как можно плотнее и попытался согреться. С того момента, как их колонна вошла в котловину Озимандии, Банника не покидало чувство, что за ним следят, и он, как ни старался, не мог избавиться от этого ощущения. Снова и снова он поднимал голову и вглядывался в окружавшую его тьму. Но было так темно, что он ничего не мог разглядеть. В подсумках на поясе у него было несколько осветительных патронов. Он убеждал себя, что должен беречь все свои припасы, но, в конце концов, ощущение того, что на него кто-то смотрит, стало невыносимым, и он, привстав на колени, дрожащими руками потянулся к подсумку и, достав один осветительный патрон, чиркнул им о камень.

Патрон ярко загорелся, Банник, дрожа, пытался согреться его теплом. Подняв осветительный патрон высоко над головой, Банник встал, вглядываясь во тьму за пределами круга света. Осветительный патрон шипел, сгорая, расплавленные химикаты капали на пол туннеля.

Банник резко обернулся. Что-то двигалось в темноте.

Осветительный патрон затрещал и погас. В глазах Банника засверкало от остаточного следа.

Он зажег еще один патрон. Свет вспыхнул снова.

Прямо перед ним, лицом к лицу, стоял Тупариллио, глядя мертвыми глазами, его кожа была мертвенно-белой от потери крови. Он смотрел в лицо Баннику, взгляд безжизненных глаз, казалось, проникал в самую душу.

– Гордым был ты и бездушным, – прошептал он. – Убийца.

Нервы Банника не выдержали. Он закричал и бросился бежать вверх по дороге, размахивая осветительным патроном, отбрасывавшим пляшущие тени на стены дороги-туннеля. Он бежал, лавируя между каменными обвалами и кучами песка, мчась еще быстрее из-за низкой гравитации. Осветительный патрон догорел, и Банник отбросил его, побежав вслепую, спотыкаясь. Его позор преследовал его даже здесь.

Нога Банника, запнувшись обо что-то, подвернулась, и он упал.

Внутри у него все заледенело. Позади, слегка покачиваясь, двигался свет, приближаясь к нему.

– Тупариллио! Тупариллио! – закричал он. – Прости меня, пожалуйста, прости меня!

Его крик эхом прозвучал в туннеле. Свет неумолимо продолжал приближаться, словно призрачный блуждающий огонек, неупокоенный дух родича, которого он убил.

Он достал лазерный пистолет, маленький индикатор заряда зловеще светился красным в темноте. Подняв пистолет, Банник с ужасом посмотрел на него. Как поможет пистолет против призрака, даже если бы Баннику хватило твердости попытаться убить своего брата еще раз. Выронив пистолет, Банник зажмурил глаза.

– О, Император, помилуй меня, я хотел только служить! Прости меня, я был гордым и высокомерным, Тупариллио…

Из-под маски респиратора сквозь слой пыли по его лицу потекли слезы.

Чья-то рука опустилась на его плечо.

– Тсс! Тише, тише, не надо. Очнись, открой глаза, открой глаза!

Банник открыл глаза. Над ним стоял человек – в некотором роде человек. Его глаза, хотя и добрые, были слишком широко расставлены, перекошенный рот полон кривых зубов. Одна рука была огромной и массивной, ее изуродованные пальцы сжимали шест с фонарем. На другой руке, державшей Банника за плечо, было только четыре пальца. Мутант. Но всякое отвращение, которое мог бы испытывать Банник, было заглушено невероятным чувством облегчения.

– Тише, тише, – сказал мутант. Его голос звучал хрипло из-за воздушного фильтра в ноздрях. За плечом висела длинноствольная винтовка, оружие охотника – или снайпера.

– Это призраки, да? Ты их видел, призраков Калидара?

Банник молча кивнул.

– Не бойся, я здесь, – мутант отряхнул свою засыпанную песком одежду. На его груди зазвенели осколки лорелейных кристаллов, нашитые на ткань и складывавшиеся в затейливый узор. – Призраки уйдут.

ВСТАВКА

«Бойся мутанта, ненавидь мутанта, истребляй мутанта».

Эдикт Экклезиарха Танатоса, прелата-генерала Красного Искупления

ГЛАВА 23

Калидар IV, развалины недостроенного улья Кимерадон

3344397. М41

Банник не мог произнести полное имя мутанта и стал звать его просто Олли. Странное существо, казалось, не возражало.

– Ты храбрый солдат Небесного Императора, если хочешь называть меня Олли, так и называй, нет проблем. Язык мутантов слишком труден для тебя? Олли отведет тебя к Бруте. Он знает! Но сначала возьми вот это.

В покрытой струпьями руке мутант протянул ему талисман.

– Ты… ты взял это у Ганлика… – произнес Банник, отвращение, которое он испытывал к мутантам, нахлынуло на него снова.

– Да, – лицо твари сохраняло невинное выражение. – Я обидел тебя? Это хороший талисман, – Олли снова протянул его Баннику. – А мертвому он уже не нужен. Он отводит призраков, – мутант поправил винтовку на своем изуродованном плече и убедительно посмотрел на Банника.

Банник оглядел Олли. Под грязными одеяниями мутанта он заметил ботинки Ганлика, его пояс, фляжку и нож…

Лейтенанта охватила ярость, ярость прежнего Банника. Как посмела эта нечистая тварь осквернять грабежом тело погибшего? Тело храброго бойца и чистокровного человека, сражавшегося, чтобы освободить эту планету от орков? Мускулы Банника напряглись.

Олли испуганно посмотрел на него и отступил назад.

Банник остановился. О чем он думает? Это жалкое существо лишь пытается выжить, и хотя это мутант, нечистый, в то же время это лучший шанс выжить для самого Банника. Что он сможет сделать здесь один? Выбраться из шахты наверх и снова оказаться в полях зыбучих песков? Ганлик не осудил бы его, если бы он взял талисман.

Он протянул руку и заставил себя сказать «Спасибо».

– Хороший талисман, – Олли постучал по кристаллам своим слишком длинным пальцем. – Призраки больше не будут беспокоить тебя.

– Он отгоняет их?

Олли засмеялся.

– О нет. С ним ты просто не видишь их, вот и все. Но они по-прежнему здесь!

Банник, содрогнувшись, огляделся, всматриваясь во тьму за пределами круга тусклого света от фонаря Олли.

– Пойдем, пора идти. Путь долгий!

Жестом позвав за собой, мутант направился вверх по спиральной дороге. Фонарь раскачивался на шесте, свет выхватывал из темноты края каменных глыб.

Олли, шагая, болтал на ломаном готике, указывая рукой то туда, то сюда, показывая какие-то предметы, скрытые темнотой или засыпанные песком. Большую часть сказанного Банник не понимал, но Олли, казалось, это не беспокоило.

Через полчаса пути Олли жестом пригласил Банника пройти в боковой туннель, отходящий от шахты – незаконченное ответвление, которое когда-то предполагалось использовать для строительства при дальнейшем расширении улья.

– Пойдем, пойдем! – сказал мутант.

Банник заколебался. Мутант удивленно посмотрел на него. Не было похоже, что он намерен причинить Баннику какой-то вред. За неимением иного выбора Банник последовал за ним.

Какое-то время они шли по туннелю. Банник стал замечать попадавшиеся время от времени признаки того, что здесь кто-то живет. Следы на песке, плоские камни с черными пятнами на них, лохмотья, искореженные металлические обломки и – когда они вышли на перекресток – груды костей.

– Орки приходили сюда, убили много наших, но мы их убили больше! – Олли хрипло засмеялся. – Но печально, что многие семьи лишились кормильцев. Кто будет кормить их детей? – он покачал головой.

– Вы оставляете ваших мертвых не похороненными?

– Да, да! – ответил Олли. – Конечно. Мы оставляем мертвых, на них приходят песчаные клещи, мы ловим клещей на еду, на масло. – Он покачал фонарем. – Мы многое используем от песчаных клещей. Когда они очистят кости от плоти, мы хороним кости в доме мертвых. Не раньше, – мутант обыскал скелеты, осторожно переворачивая кости. – Сегодня клещей нет, жаль. У меня они кончились, – он похлопал по карманам. – Мы поедим позже. Здесь слишком опасно.

– Долго нам еще идти к этому Бруте? – спросил Банник.

– Еще целый день, может быть, и больше, – Олли закусил губу и покачал головой. – Ночью отдохнем, потом пойдем дальше. Теперь мы живем далеко, там, где орки не могут нас найти. Сейчас нам трудно выходить наверх, – мутант указал на каменный потолок. – Трудно охотиться на песчаных щук. Мы голодаем, но какую-то еду удается добывать, а орки не заходят так глубоко.

– А почему ты оказался так близко к центральной шахте?

– К небесной дыре? Потому что оттуда падает добыча! Особенно в бурю. Летучие ящерицы, песчаные щуки, хорошая еда. Иногда падает и что-то поинтереснее, например, ты, друг мой. – Олли засмеялся. – Пойдем, тут небезопасно. Отсюда ты должен идти точно след в след, понял?

– Чтобы оставить один след?

– Да, да! – Олли одобрительно кивнул.

Они шли, удаляясь все дальше и дальше от центральной шахты. Наконец, туннель, проделанный строителями незавершенного улья, закончился, и Олли с Банником оказались в тупике.

– Подожди здесь, – мутант достал небольшую масляную лампу – маленькую чашку с жиром и фитилем, и зажег ее от фонаря. После этого он отошел назад по пути, которым они пришли, ступая точно по старым следам. Через несколько секунд он вернулся, таща за собой по песку тяжелое одеяло, затиравшее их следы. На взгляд Банника это было куда более заметно, чем отпечатки ног.

– Олли оставил мясо, – объяснил мутант. – Дальше в туннеле, в одном, двух, трех местах, – он поднял три корявых пальца. – Маленькие кусочки, но на них придет много песчаных клещей, оттуда и оттуда, и, может быть, оттуда. – Он указал на разбросанные кучки мусора и маленькие дыры в камне. – Они оставят много следов, замаскируют нас, и их моча сильно воняет. Орки нас не унюхают.

Он еще раз проверил свою работу. Удовлетворившись результатом, Олли повел Банника за кучу камней, маскировавшую маленькую щель в скале, более узкую, чем любой танковый люк.

– Теперь туда, – сказал Олли. – Я пойду первым.

Мутант сначала просунул в щель фонарь с шестом, потом протиснулся туда сам.

Через секунду из щели появилась его рука и поманила Банника.

– Пошли, пошли!

Банник недоверчиво посмотрел на щель и с трудом проскользнул сквозь нее в другой туннель. На стенах из мягкого камня были видны следы примитивных инструментов – грубая работа, но туннель был достаточно ровным.

– Теперь мы на земле песчаного народа! – гордо сказал Олли. – Никто снаружи не знает, что здесь!

– Даже жители ульев? – спросил Банник.

Олли сплюнул.

– Нет! Они охотятся и убивают нас столь же часто, как и торгуют с нами, но сюда они не приходят – боятся призраков.

– Почему же ты мне помогаешь? – удивился Банник.

Обернувшись, Олли улыбнулся.

– У тебя мягкое лицо, не испорченное песком. Ты высокий, не низкий. Ты не с Калидара. Ты носишь форму воинов Небесного Императора! Ты убиваешь орков?

– Приходилось, – ответил Банник.

– Значит, ты помогаешь песчаному народу, а Олли поможет тебе.

Этот туннель привел к нескольким другим туннелям – круглым, выглядевшим так, словно их проплавили в камне. Банник предположил, что это работа некоей калидарской формы жизни. Эти туннели образовывали беспорядочный лабиринт, многократно пересекаясь друг с другом, но Олли уверенно следовал по ним вниз. Чем глубже они заходили, тем светлее становилось вокруг – биолюминесцентная плесень росла на стенах туннеля светящимися синими пятнами, местами весь туннель представлял собой светящуюся трубу. Стали заметны следы других животных и растений. На поверхности Калидар был выжженной пустыней, но там, где могла существовать жизнь, она непременно существовала. Туннели выходили в огромную пещеру, камень здесь был заметно тверже, чем спрессованный песок, составлявший большую часть поверхности Калидара. Здесь было теплее, и Банник не удивился, увидев целый лес древесных растений-животных, которые втягивались в себя, когда Банник и Олли проходили мимо них. От их движений колебались лужи воды, вокруг которых росли эти странные формы жизни. От них разбегались какие-то мелкие зверьки. Олли замолчал и с осторожностью пробирался между стеблями растений-животных, но если он чего-то и боялся, это «что-то» так и не появилось.

Добравшись до другой стороны пещеры, Олли подвел Банника к каменному выступу со свисающим краем. К подножию выступа мутант подтащил камень, достаточно большой, чтобы можно было, встав на него, забраться на выступ. Достав из своего рюкзака моток веревки, Олли развернул ее и, аккуратно накинув на камень, затянул петлю. После этого он жестом велел Баннику подниматься на выступ и сам последовал за ним.

Оказавшись на выступе, Олли с силой дернул за веревку, от чего камень перевернулся и откатился в сторону.

– Теперь мы в безопасности, – сказал мутант. – Никто не поднимется за нами.

Он отряхнул руки.

– Поедим.

Из рюкзака он достал маленькую печку, сделанную явно из металлолома, налил в нее горючего и зажег.

Банник понял, откуда взялись горелые пятна на плоских камнях в пещерах наверху. Здесь на каменной площадке их было особенно много. Олли налил воды из фляжки Ганлика, добавив в нее сушеного мяса песчаных клещей и каких-то растений. Потом из ниши в скале, прикрытой плоским камнем, он достал еще еды, одеяла и новые масляные лампы.

– Это у вас безопасное место? – спросил Банник.

– О, да, да, – сказал Олли. – Пещерные кветлинги не смогут добраться до нас здесь.

Банник кивнул, достал свою фляжку и утолил давно мучившую его жажду. Закрыв фляжку, он заметил, как Олли с тоской смотрит на нее. Банник понял, что мутант использовал весь свой запас воды, чтобы приготовить еду для них двоих.

Он с сомнением посмотрел на Олли. Мутант был нечист телом и, следовательно, духом, покрыт язвами и струпьями. Трудно было даже предположить, какие заразные болезни он мог переносить.

И все-таки он помог Баннику.

Помедлив, Банник протянул свою фляжку Олли.

В глазах мутанта засветилась благодарность. Облизав сухие, покрытые струпьями губы, он взял фляжку и напился.

Ночью Банник просыпался дважды. Первый раз от жуткого воя, за которым последовал ужасный визг. Смертельно уставший, он снова заснул, но проснулся второй раз, услышав, как кто-то плачет.

Он приподнялся на одном локте.

– Олли, ты в порядке? – спросил он.

Мутант вздрогнул, уронив свою длинноствольную винтовку на колени.

– А, это ты, небесный солдат, – Олли вытер лицо. – Все в порядке. Просто я вспоминал свою жену. Она умерла, давно. Но я все еще скучаю по ней… – мутант прочистил горло. – Давай спать. Завтра нам предстоит еще долгий путь.

Брута оказался худощавым человеком невысокого роста, как и многие калидарцы низших каст – результат плохого питания и пониженной гравитации. За исключением этого он, казалось, не был затронут мутациями, и имел вид человека, облеченного властью. Другие обитатели импровизированного пещерного городка, в котором оказался Банник, относились к Бруте с почтением.

«Кабинет» Бруты был сложен из грубо обтесанных камней, но стены его были уставлены полками с книгами и другими носителями информации. На столе стояла полуметровая статуэтка Императора.

– Лейтенант, – сказал Брута. – Лучшее, что я могу предложить вам сейчас – помещение для жилья. Я не могу выделить людей, чтобы проводить вас обратно к вашему подразделению, а главное – не могу рисковать привести орков к этому убежищу.

Он говорил с акцентом калидарских низших каст, но говорил вполне четко и разумно. Самоучка?

– А если я уйду сам?

– Тогда вас задержат.

Лицо Бруты перекашивал уродливый треугольный шрам. Банник предположил, что шрам остался после удаления имплантированного респиратора. Когда Брута улыбнулся, словно извиняясь, шрам искривился. Одним глазом – здоровым – предводитель мутантов смотрел на Банника, другой глаз был молочно-белым и слепым.

– Сейчас решающий этап войны, – сказал Банник. – Мы выполняли секретное задание, когда из-за бури я отстал от своих…

– Это ваша колонна движется по котловине? Чтобы атаковать Орктаун? Собираетесь отбить улей? Пустая затея. Вы удивитесь, – сказал Брута, – но у нас есть свои шпионы. Слуги, слуги слуг, рабочие бригады… Наши агенты повсюду, ибо у всех нас есть основания ненавидеть местный правящий класс. Выход вашей колонны был замечен, и о нем сообщили нам. Наше влияние распространилось глубже, чем вы можете подумать. Всадники на песчаных щуках следили за вами в течение всего пути.

– Понятно, – сказал Банник.

– Не беспокойтесь, ваша секретность сохранена, – заверил его Брута. – Мы хотим видеть здесь орков не больше, чем вы. Но я не могу позволить вам уйти. Расположение этого убежища должно остаться в тайне. А ваш уход поставит под угрозу нашу безопасность.

– Если вы не хотите помочь нам, помогите Императору.

– Чего ради? Вы видели, в каких условиях мы, люди низших каст, вынуждены трудиться здесь?

– Да, видел, – признался Банник.

– И?

– Я, конечно, понимаю, что вам здесь нелегко…

Брута оглядел его.

– Судя по вашему виду, вы происходите из какой-то богатой и знатной касты, – предводитель мутантов сердито махнул рукой. – Это заметно по вашим манерам, они не так уж отличаются от поведения наших лордов. Я сразу узнаю лорда, или как вы там себя называете, это от меня не скроешь. Мы не отличаемся от других людей, составляющих население этого мира, по крайней мере, в глазах Императора. Но посмотрите, видите мое лицо? Это шрам от респиратора, его имплантировали мне сразу, как только я перестал расти. Я должен был стать отцом двух детей и работать в рудниках до самой смерти. Но мутантам приходится еще хуже. По всей справедливости они должны ненавидеть нас, чистокровных. Однако они не испытывают к нам ненависти. Когда я сбежал из своей рабочей бригады, меня подобрала банда мутантов. Они привели меня сюда, и это единственное место, где я видел доброе к себе отношение. Скажите, лейтенант, зачем мне рисковать жизнями моих людей ради помощи тем, кто всегда лишь угнетал таких как я?

– Потому что на то воля Императора, – сказал Банник.

– Ну, если так, пусть Он лично придет сюда и скажет мне об этом, – проворчал Брута. Встряхнув головой, он преклонил колени перед статуэткой Императора и прошептал покаянную молитву. – Из-за вас я забылся и богохульствую. Пожалуйста, оставайтесь здесь, будьте нашим гостем, а не пленником. Да, наша жизнь нелегка, но она лучше, чем жизнь многих и многих на этой планете – и свободнее. Человек вроде вас мог бы быть полезен нам.

Банник покачал головой.

– Нет. Я должен уйти и выполнить приказ, это мой долг. Подумайте, мэр Брута, что будет с вами, если наша экспедиция потерпит неудачу? Если орки продолжат предвидеть каждое наше движение? Существует разум…

– Орочий колдун? – спросил Брута. – Я слышал о нем. Судя по всему, он настоящее чудовище. Лишь концентрация лорелея в котловине не позволяет ему узнать о нашем убежище.

– Вот именно, – Банник протянул руку. – Но вы не думаете, что в конце концов он вас найдет? Если Империум потеряет эту планету, и она навсегда достанется во владение оркам, что тогда будет с вашими людьми?

– Этому не позволят случиться. Мне известно из надежных источников, что Калидар представляет важность для имперского крестового похода.

«Еще одна неожиданность …»

– Да, но лишь незначительную. Нам не будут присылать новых подкреплений, вы знали об этом?

Банник рисковал жизнью, сообщая эту информацию.

Брута нахмурился.

– Нет, я не знал.

– Силы Империума в сегментуме Пацификус слишком растянуты, Брута. В галактике много более важных мест, и хотя отсюда это пока что может быть незаметно, вам еще придется ощутить это на себе. Если эту планету не удастся защитить уже имеющимися силами, новых подкреплений не пришлют, вы понимаете? Калидар будет зачищен вирусными бомбами, и даже вы, здесь, под землей, не сможете пережить этого. Потом сюда привезут новых рабочих, и все продолжится по-прежнему, только вы и ваши люди уже будете вычеркнуты из истории.

Брута сжал пальцами край стола и произнес:

– Простите, лейтенант, но я не буду помогать тем, кто губит нас, используя, а потом выбрасывая, как мусор. Если вы не согласны остаться по доброй воле, вы будете задержаны до того момента, пока не перестанете представлять угрозу для нашего поселения.

– Послушайте! У нас есть танки, мы…

– Я уже принял решение. Простите.

Брута позвонил, вызвав охранников, и они увели Банника.

Банник сидел на сухом песчаном полу своей камеры. Здесь было так же светло, как снаружи – и внутренние стены тюрьмы, и сама пещера были покрыты светящейся плесенью и водорослями. Снаружи доносились звуки поселения: шум тягловых животных, небольших машин, обрывки разговоров, смех. Запахи навоза, плесени и характерный мясной аромат костров, топливом для которых служили растения-животные, проникали сквозь закрытое окно. Брута действительно создал здесь островок мирной жизни посреди войны.

С Банником обращались хорошо, куда лучше, чем правящие классы Калидара – или сослуживцы Банника – обходились с его нынешними хозяевами. Некоторые туземцы из «песчаного народа» использовались как разведчики или легкая кавалерия, но чистокровные люди – солдаты армейской группы – презирали их. А почему бы и нет? Разве сам Банник когда-либо относился к мутантам лучше?

Он снова вернулся мыслями к своей юности.

Возможно, заключение здесь – именно та судьба, которой он заслуживал. Тьма и забвение, неизбежная старость или болезнь – и бессмысленная смерть. Разве не был он одержим гордыней? Разве не жаждал он славы для себя, чтобы смыть свое бесчестье? Он должен был сосредоточиться на том, чтобы служить Императору, а не себе. В конце концов, у него были все возможности для этого. Гордость не была грехом, если способствовала службе, но если она отвлекала человека от святого дела Императора, то являлась тяжким прегрешением. А Банник надеялся пожать плоды службы для себя. Глупая мальчишеская жажда славы, он так и не избавился от нее.

Он застонал и стукнулся головой о стену.

«Прости меня, Повелитель», мысленно взмолился он. «Я грешен. Прости».

Время шло. Он шагал туда-сюда по камере. Погрузившись в размышления, он ходил так какое-то время.

Вдруг дверь открылась. За нею стоял Брута со своими подчиненными, они выглядели испуганными.

– Если вы обещаете не сбегать, мы могли бы воспользоваться вашей помощью, – сказал мэр.

– А что случилось? – спросил Банник. – Вы решили внять моим доводам?

– Орки, – ответил Брута. – Вы единственный профессиональный солдат здесь. Не желаете применить свои навыки и помочь нам?

Банник пожал плечами.

– Это лучше, чем сидеть здесь, пока не кончится война.

– Хорошо, – Брута кивнул своим людям. Они положили на песок перед Банником его оружие и снаряжение. – Выходим через две минуты.

Голоса орков эхом гремели в туннеле. Всего зеленокожих было четырнадцать, они собрались вокруг тела шестиногого животного, которое, как узнал Банник, называлось песчаной щукой – хищной псевдорептилией, на которую местные жители охотились ради мяса и для использования в качестве ездовых животных. Орки расположились лагерем между двумя песчаными горками, рядом со старым полотном железнодорожного пути. Здесь и там все еще были видны обломки монорельсовой железной дороги, наполовину засыпанные песком. Прошло уже шестьсот лет с тех пор, как по ней в последний раз ходили поезда.

Двое орков спорили, как лучше разделать тушу животного, другие смотрели на них, потом стали расходиться по своим делам. Двое из них взялись рубить стебли растений-животных для костра. Еще один орк, крупнее остальных, развлекался со своим огромным ножом, бросая его в неудачливый экземпляр калидарской фауны, распростертый на полу пещеры. Большой орк прорычал что-то низким грохочущим голосом. Один из споривших орков, вскинувшись, шагнул вперед, но его товарищ толкнул его в грудь и покачал головой. Большой орк-вожак рыкнул на них и засмеялся, после чего вернулся к своему жестокому развлечению.

– Проклятье, – прошептал Брута. Он, Банник, Олли и еще двое жителей городка мутантов прятались в камнях, подойдя к орочьему лагерю с тыла. Еще около двадцати мутантов ждали впереди в туннеле с другой стороны лагеря ксеносов. Олли, настоявший на том, чтобы сопровождать Банника, держал свою охотничью винтовку наизготовку.

– Если они здесь, – продолжал Брута, – значит, они уже подошли слишком близко к нашему городку. Возможно, уже и обнаружили его.

В полукилометре назад по пути, которым они пришли, туннель в далеком прошлом был разрушен землетрясением. Сквозь множество оставшихся там расселин и нор червей можно было легко добраться до городка мутантов.