Текст книги "Гибельный клинок"

Автор книги: Гай Хейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Среди собравшихся офицеров послышался ропот. Банник слышал жуткие слухи о существах, от которых должны защищаться псайкеры, о безымянных ужасах, живших за другой стороной завесы реальности, о чудовищных тварях, с которыми сам Император сражается денно и нощно, защищая души всего человечества. И признание такого высокорангового псайкера, как Логан, что он боится – это было само по себе пугающе.

Искандриан заговорил снова:

– Из консультаций с санкционированным псайкером лордом Логаном и астропатом-прайм Мастрейном мы выяснили, что орки, очевидно, осведомлены о каждом нашем шаге. Так они узнали, где именно надо организовать засаду на Костовальских равнинах. Узнали, где мы будем находиться ночью, и даже буря не помешала им. Они снова и снова оказываются осведомлены о нашей точной диспозиции, и они достаточно разумны, чтобы использовать это знание в бою. Крайне необходимо лишить их этой способности.

– Мы молим нашего милостивого Императора, чтобы предосторожности, которые мы предприняли для защиты этого совещания, оказались бы достаточны, – сказал Логан. – Те из вас, кто не примет участия в выполнении плана капитан-генерала, должны оставаться здесь, в Зале Стратегии, до реализации этого плана.

– Подробности плана будут сообщены тем, кого они касаются, в конце совещания, – добавил капитан-генерал Искандриан. – Прежде всего, стали известны новые разведданные относительно причин орков начать вторжение на Калидар. И когда вы окажетесь за пределами этого зала, я настоятельно рекомендую вам думать об этом как можно чаще. Если какой-нибудь орочий псайкер прочитает это в наших разумах, нам послужит лишь на пользу, если оркам станет известно, что мы знаем о главной цели их вторжения на планету, и, более того, у нас есть средства блокировать этот их источник информации. Дальнейшие сведения вам сообщит прокуратор Эскелиос.

Один из свиты Искандриана вышел вперед, заняв место капитан-генерала на трибуне. Это был изнеженного вида человек в безупречной униформе чиновника Муниторума. Типичный кабинетный чинуша, ни разу не покидавший командного «Левиафана». Именно так подумал о нем Банник, и, судя по ворчанию, с которым собравшиеся офицеры встретили появление прокуратора, лейтенант был не одинок в такой оценке. Но когда прокуратор посмотрел на аудиторию, он спокойно встретил взгляды множества людей, и те увидели в его глазах острый ум. Прочистив горло, Эскелиос налил в кубок воды из графина, выпил ее и начал свою речь.

– Господа, – сказал он без лишних предисловий, и его голос, хотя и негромкий, был хорошо слышен даже среди гула разговоров на командной палубе. – Прежде всего, я должен предоставить вам некоторые сведения, касающиеся особенностей расы орков. Пожалуйста, не забывайте, что вся информация секретна. Можете сколько угодно думать о том, что сейчас услышите. Но если заговорите об этом, мне непременно станет известно. А когда мне станет известно, болтуну не поздоровится. Так вот, орки были врагами человечества с незапамятных времен, и когда мы впервые столкнулись в войне с их расой, давно затеряно во тьме веков. Впрочем, мир с такими существами в принципе едва ли возможен. Орки – прирожденные воины.

Гололитический проектор на столе включился, выведя изображение взрослого орка в натуральную величину. Под ним появились пикт-снимки орков в бою, различных подвидов зеленокожих и образцов их техники.

– Орки крупнее, сильнее и живучее любого человека, исключая, конечно, Адептус Астартес. Они куда смертоноснее, чем мы готовы признать. Но если сказать всю правду об этом среднестатистическому человеку, то у нас быстро бы возникла нехватка солдат.

Банник подумал о «Вдохновляющем учебнике имперского пехотинца», раздаваемом миллиардам солдат по всему Империуму. Его собственный экземпляр книги Радден выкинул из сумки, когда пришел за Банником в казарму, чтобы отвести его на «Марс Победоносный». Пропаганда в чистом виде.

– Однако вы уже встречались с ними в бою и убивали их. Вы знаете, что орков можно побеждать. И надеюсь, вы простите нам нашу ложь во благо, – Эскелиос улыбнулся, его губы казались неестественно яркими на пергаментном лице.

– Специалисты магос биологис предполагают, что орки – раса, искусственно созданная некой давно погибшей цивилизацией, спроектированная для выживания в самых неблагоприятных условиях. Детали этого вопроса нам не важны, но важно то, как это обстоятельство влияет на распространение орков и их деятельность. Частью их механизма выживания является способ, каким они расселяются по галактике. Общеизвестно, что орков можно найти повсюду в галактике. Куда бы ни отправился человек, там обязательно найдутся орки, а если орков нет, можно с уверенностью сказать, что они скоро там появятся. Орки мигрируют волнами, и если даже им приходится иногда отступать, следующая волна всегда оказывается мощнее предыдущей.

Изображение сменилось, показав маленькую планету, и судя по тексту и символам под картинкой, это был мир орков.

– Орки прибывают на планету, подобную этой. Они увеличивают свою численность, сражаются с обитателями планеты, а когда победят их – начинают сражаться между собой. Война продолжается, пока один орк не станет вождем над всеми остальными. Тогда орки оставляют планету и направляются к следующей, выбирая те, которые наиболее полезны с точки зрения продолжения их завоевательного похода – богатые ресурсами промышленные миры. Поход, набирая силу, атакует все более стратегически важные системы, и в это время некий психический механизм привлекает все больше и больше орков под знамя вождя-завоевателя. Предположительно, именно это и происходит на Калидаре. Обычное решение в этом случае – оставить планету и подвергнуть ее вирусной бомбардировке, а потом заселить снова.

Голопроекция продемонстрировала несколько сценариев похода-миграции орков.

– Но в этом случае мы не принимаем во внимание лорелей. А его месторождения, найденные здесь, жизненно важны для производства психонастроенного оружия, что делает этот мир исключительно ценным для Империума. И более богатые планеты подвергались праведному очищению Экстерминатуса, когда были подобным образом захвачены орками, но продолжающиеся сейчас крестовые походы чрезвычайно нуждаются в ресурсах этого мира. Каждый день Империум наступает все дальше и дальше в неизвестность, и во тьме космоса мы встречаем странных противников, обладающих огромной мощью разума, превосходящей наши псайкерские способности. Таким образом, в стратегическом плане этот мир крайне важен.

Примерно это Банник и подозревал. Как и говорил Ганлик, не так уж трудно догадаться, ради чего они здесь. Такое богатство полезных ископаемых встречалось повсеместно в Империуме. За исключением лорелея.

– Лорелей. Вот почему мы сражаемся здесь. И до сих пор мы подозревали, что орки пришли сюда случайно. Теперь же мы считаем иначе. Это вторжение слишком отличается от обычных орочьих нападений. Мы подозреваем, что орки тоже пришли сюда ради кристаллов.

Голопроекция мигнула, и зал заполнило четырехметровое изображение орочьего титана, которого Банник видел на Костовальских равнинах. Глаза титана ослепительно сверкали, он выглядел на проекции таким же страшным, как и в реальности. Пикт-кадр титана, сделанный с какой-то командирской машины где-то на фронте, прокручивался снова и снова, оканчиваясь через тридцать секунд, когда громадная пушка титана сверкала ослепительно белой вспышкой.

– Мы подозреваем, что в эмиттерах оружия орочьего титана используется большое количество лорелейных кристаллов, – продолжал Эскелиос. – До этого нападения и гибели Мальдона мы полагали, что это не более чем каприз одного из их безумных механиков, возможно, машина для использования энергии варпа. Нечто подобное нам встречалось и раньше, – на проекторе появилось изображение какого-то громоздкого оружия, в передней части которого располагалось нечто вроде пропеллера, и каждая его лопасть оканчивалась металлическим шаром. – Или же для усиления способностей группы их псайкеров-шаманов. Но это нападение вкупе с постоянной осведомленностью орков о наших силах заставляет подозревать за всем этим один разум. И астропат-прайм Мастрейн подтвердил это сегодня. За психошумом, производимым лорелейными месторождениями Калидара и боевой яростью орков мы обнаружили один могучий разум, взирающий на нас из имматериума. Вот поэтому мы и не можем переломить безвыходную ситуацию здесь на Калидаре. Та же психосигнатура была обнаружена на том орочьем титане, – прокуратор указал на громадную боевую машину, свирепо ощерившуюся на проекции в центре зала. – Необходимо коренным образом изменить эту ситуацию.

Эскелиос сошел с трибуны.

– Уже какое-то время, – снова заговорил Логан, – наши прогностикаторы из Схолы Псайкана не могут сделать четкий прогноз. Мы полагали, что на их способности к предвидению влияют… хм, уникальные особенности Калидара. Теперь же мы считаем, что это происходит частично из-за влияния того враждебного разума, частично же потому, что они просто учитывали не все переменные. Приняв во внимание эти факторы, теперь мы способны проложить курс сквозь неопределенность этой войны к победе. Помехи в варпе очень сильны, их вызывает нечто большее, чем местные природные особенности. Мы уверены, что этот вражеский псайкер использует некое устройство.

На проекции появились нечеткие снимки разрушенного города на поверхности и центральная шахта захваченного орками улья.

– Центр улья буквально выпотрошен. Орки сбрасывают в шахту большое количество обломков и грунта. Эти снимки сделаны четыре дня назад специально оборудованным истребителем «Молния», проводившим разведку. Наша сеть спутников над планетой сильно пострадала от действий орочьего флота. А возможности авиации в атмосфере Калидара, как вы знаете, господа, серьезно ограничены. Нам еще повезло, что в данном случае ПВО орков была слаба – они считают, что мы не сможем использовать ВВС в сколько-нибудь больших масштабах.

«И они правы», подумал Банник. Пыль, безумные электромагнитные поля, вспышки солнечной радиации, сильнейшие шквалы во всех слоях атмосферы заставили бы платить дорогую цену за любую попытку захватить господство в небесах Калидара.

– Хотя турбины двигателей сильно пострадали от эрозии, вызванной пылью, «Молния» все же смогла вернуться с этими снимками. На них видно какое-то устройство, которое мы сочли некоей разновидностью психоусилителя. И хотя оно готово лишь частично, мы считаем его главной причиной все возрастающих трудностей в использовании астропатической связи, но также опасаемся, что оно может быть использовано для… более зловещих целей. И это устройство должно стать главной целью нашего удара. Однако оно защищено психощитом уровня омикрон…

Проекция переключилась, изобразив улей в разрезе и в самой его глубине – психоусилитель.

– … и эта защита более мощная, чем четырнадцать слоев пустотного щита. Несомненно, ее источник – орк-псайкер. И пока он не убит… – Логан слегка вздрогнул и вытер лоб. – Атакуйте его титан, уничтожьте его, и мы снимем это поле, – псайкер-примарис склонил голову. – И на данный момент это все, что я могу вам сказать.

На трибуну поднялся один из адъютантов Искандриана и зачитал длинный список имен.

– Те, чьи имена упомянуты в списке, должны покинуть совещание. Напоминаю, что ничего из сказанного здесь не должно обсуждаться за пределами этого помещения.

Он еще раз повторил список. Большая часть собравшихся вышла из Зала Стратегии.

Имя Банника, как и имя Кортейна, не было упомянуто.

Искандриан снова поднялся на трибуну.

– Господа, а теперь я посвящу вас в детали нашего плана…

ВСТАВКА

II) В случае, если был брошен вызов, и поскольку и вызывающий, и вызываемый обладают действительными лицензиями, юридически подтвержденными двумя представителями лицензированного юридического агентства, позволяющими вступить в поединок с человеком равного звания и социального положения, при нанесении ущерба любой из сторон ни вызывающий, ни вызываемый не подлежат преследованию со стороны закона за свои действия, тот и другой считаются чистыми перед законом, независимо от исхода поединка.

Парагонская конституция

Поправки касательно дуэлей

ГЛАВА 14

Аронис-сити, Парагон VI

2005395.М41

Банник, шатаясь, вышел из собора. День был сумеречно-тусклым. На горизонте Матер Максима уже почти исчезла из вида, лишь тонкая корона яркого света сияла на ее краю, предвещая будущее Время Нимба, но отнюдь не обещая тепла.

Сезон, когда солнце было видно полностью, прошел несколько недель назад. Замерзший Парагон продолжал медленно вращаться вокруг газового гиганта, полный оборот занимал у него большую часть двух терранских лет, а из-за наклона оси мира-спутника в это время местного года температура на планете сильно понижалась. В период нахождения на светлой стороне газового гиганта парагонцы называли сезонные изменения по-разному: Сезон Урожая, Малое Лето, Сезон Второго Урожая, Малая Осень и Малая Зима. Планета-спутник проходила эти сезоны дважды в год, прежде чем Матер Максима погружала ее во мрак своей темной стороны и на двадцать три месяца начиналась Долгая Зима. Во время Долгой Зимы тоже насчитывалось пять периодов, но парагонцы не давали им имен. Зима есть просто зима, и она была воистину долгой и холодной.

Легкие Банника горели от ледяного холода. Он сжимал в зубах тело тупохвоста, маленького животного, водившегося на Парагоне, дыша через него, чтобы согреть воздух, и жалел, что потерял перчатки в Садах Багряной Луны. Его тело тряслось от холода, но еще мучительнее мороза жег позор.

Он шел по замерзшим каналам. Парагон прощался с той малой толикой света, что оставила ему Матер Максима, и наступала настоящая ночь. Некоторые горожане еще катались на коньках по льду, рядом стояла лодка, установленная на зимние полозья. Но в основном народ уже спешил домой, в фигурах, закутанных в меха, едва можно было узнать людей. Банник брел медленно, ноги несли его неизвестно куда, а из головы не выходила одна и та же картина.

Тупариллио, лежащий мертвым на траве, его синяя одежда, намокая от крови, становилась багровой.

Ноздри Банника жгло от холода, пар от его дыхания превращался в ледяные кристаллы. В спешке он даже не успел застегнуть свое меховое одеяние. Его зубы стучали. Если побыстрее не зайти в помещение, Рассветная Стража найдет его труп, промерзший до каменной твердости.

Он задумался над тем, не забиться ли куда-нибудь в угол и позволить Долгой Зиме довершить свое дело. Он чувствовал себя опустошенным, стыд за содеянное терзал его куда сильнее холода. Он сомневался, достоин ли вообще жить.

Но Банник не остановился. Он шел по ледяным галереям. Ночь становилась все темнее. Пошел снег, такой холодный, что колол кожу словно иглы. Каналы, расширяясь, выходили к якорной стоянке, здания высились вокруг, обещая тепло и уют, и Банник увидел, куда он пришел.

Перед ним возвышался Дом Мостиника. Неужели прошел лишь один день с тех пор, как он был тут последний раз. Казалось, это было целую жизнь назад.

Дом звал его, обещая выпивку, девушек и созданное машинами тепло. Радости жизни, которую он потерял вчера.

Он посмотрел на свои пальцы – перчатки он потерял. Пальцы были синие, застывшие, как его сердце. «Войди!», звала часть его. «Живи и служи!».

И он подчинился, волоча ноги к резным воротам. Руки словно сами собой поднялись и дернули шнур звонка.

Открылось смотровое окошко. Глаза в нем изумленно расширились, и дверь распахнулась.

– Мастер Артем Ло Банник! Что с вами случилось? Скорее заходите, заходите!

Привратник выглянул на улицу, проверяя, не видел ли Банника кто-то еще. Бизнесу его хозяина отнюдь не принесет пользы, если поползут слухи о том, в каком растрепанном виде явился сюда молодой Банник.

Привратник пригласил дрожащего аристократа внутрь, и ворота с грохотом закрылись на зубчатых колесах. Закрыв внешний вход, привратник активировал внутренний замок, и на Банника хлынуло тепло, дым лхо, музыка и смех.

– Вас ограбили, сэр? Позвать Ночную Стражу? Вы не ранены?

Привратник, привыкший заботиться о пьяных молодых аристократах, относился к клиентам своего хозяина с добродушной фамильярностью. Банник оттолкнул его руку, потянувшуюся к пластырю на щеке.

– Я в порядке, в порядке. Спасибо, Коллетино.

Банник пытался изобразить веселую беспечность, стараясь вести себя как всегда, когда он приходил в Дом Мостиника.

– О, сэр! Слава Лордам Терры, вы не ранены!

Помогая Баннику расстегнуть одежду, Коллетино кивнул слуге у внутреннего входа. Через секунду вошли еще несколько слуг, принеся горячий глис и включенную термоодежду. Банник позволил им снять и сложить свое меховое одеяние.

– Пейте, сэр, пейте!

Банник неловко взял кубок с глисом. Пока он пил, слуги надели на него терможилет, прицепив батарею к поясу. Когда жилет и горячий глис начали отогревать его тело, в пальцах вспыхнула резкая боль, раненую щеку жгло как огнем.

– Спасибо, Коллетино.

– Так-то лучше, сэр. На ваше лицо снова возвращается румянец, – слуга взял пустой кубок у Банника и, нахмурившись, посмотрел на залепленную пластырем щеку.

– С вами точно все в порядке, сэр?

Банник отвернулся от света.

– Это ерунда. Я порезался, когда катался на коньках, – он попытался улыбнуться, но от улыбки лицо, казалось, трескалось, как лед на воде. – Я здорово выпил.

– Понятно, сэр. Ваш друг, мастер Каллиген, здесь. Сообщить ему, что вы пришли, мастер Банник?

Банник кивнул. Слуга пошел передать сообщение.

Одна из девушек провела Банника в освещенные тускло-красноватым светом внутренние помещения дома. Дверь внутреннего входа, лязгнув, закрылась, Коллетино остался сторожить ворота.

Его привели в уютные апартаменты к большому мягкому креслу. Он уселся в кресло, и им занялись девушки, подготовив ему ванну и переодев в мягкие домашние одеяния. Он почувствовал себя лучше, но, отмахнувшись от них, когда они стали слишком игривыми, отказался от дальнейших развлечений.

– Не сегодня, – сказал он. – Я хотел бы увидеться с другом. Проводите меня к нему.

Одна девушка снова повела Банника по лабиринтам внутренних комнат Дома. Лестницы словно расслабленно извивались вокруг плавно изогнутых стен, лишенных острых углов, они вели на другие этажи, обещая новые развлечения, одно соблазнительнее другого.

Внизу, на цокольном этаже клиенты ели, пили, курили и играли в азартные игры. За исключением ванных комнат почти весь этаж занимал один большой зал, разделенный на павильоны шторами и ширмами. Потолок подпирали большие разукрашенные резьбой опоры, сделанные из корней тропических деревьев. В одном углу зала оркестр играл расслабляющую музыку.

Лазло Каллиген сидел в дальнем конце зала, за ширмой из газовой материи и резного дерева. Увидев приятеля, Каллиген улыбнулся, но в его глазах была заметна тревога, и он был бледнее обычного.

– Какого черта ты опять натворил? – спросил он.

– Да ничего особенного, – ответил Банник, и его рана заныла.

Лазло посмотрел на повязку на щеке.

– Дуэль?

Банник кивнул. Этого было достаточно.

– И ты снова победил, так? – Каллиген поднял бокал. – Как бы ни был ты хорош, однажды все-таки тебе достанется…

Обычно веселый, сегодня Каллиген был как-то подавлен и не сыпал еретическими шутками в адрес друга.

– Я хотел встретиться с тобой, но… хм, знаешь, я тут выпил…

Судя по остекленевшим глазам и слегка нечеткой речи, выпил он немало.

– Глису для моего друга, – приказал он слуге. – Горячего, да поживее! А то он выглядит… – Каллиген пристально посмотрел на Банника в полумраке зала. – Ты выглядишь просто дерьмово.

– Где ты пропадал прошлой ночью? – спросил Банник, усевшись на обитую бархатом скамью напротив приятеля.

– Ох, извини. Я встретил одну юную леди, которая оказалась очень… хм, интересной во всех отношениях. – Каллиген устало хихикнул. – Я и сам сейчас не в лучшей форме, правда. Лучше я буду наслаждаться напитком, потому что снова выпить придется, вероятно, очень-очень нескоро. Пьянство среди кадетов… не поощряется. И я постараюсь восполнить все, чего мне предстоит лишиться. А это где-то тысяч пять бокалов. Не собираешься помочь мне?

На столе появился серебряный поднос с кубком горячего глиса и бокалом. Банник налил себе и мгновенно выпил, сам удивившись своей жажде. После чего заказал еще.

Каллиген выпрямился, на его лице было что-то вроде обиды.

– И ты не спросишь меня, из-за чего все это? «К чему столько драмы, Лазло, что мучает тебя?» и так далее? Ну, знаешь, как обычно поступают друзья?

– Нет, не спрошу. Уж в твоем-то поведении точно нет ничего необычного.

Банник оглядел зал, уже ожидая обвиняющих взглядов, но на него никто не смотрел.

– Эй! Хотя бы взгляни на меня! Я же страдаю, – Каллиген поднял свой кубок и отвлеченно посмотрел на него. Вылив в бокал последние несколько капель, он отодвинул кубок и схватил с подноса кубок Банника и небрежно наполнил свой бокал, расплескав при этом глиса не меньше чем на дневной заработок простого рабочего.

– Ну ладно. Что случилось? – спросил Банник. – Курс боевой подготовки длится три месяца. Ты очень быстро вернешься обратно, с крутой стрижкой и в блестящих сапогах, что произведет впечатление на всех твоих красоток. И за три месяца ты даже не успеешь выпить пять тысяч бокалов глиса.

– Ах, дорогой мой сводный брат, вот тут ты ошибаешься, – глаза Каллигена заблестели в полумраке. – Мне придется не пить довольно долго, и уж точно больше не доведется пить здесь.

– Лазло, я не какая-нибудь девчонка, которая бы сочувственно похныкала вместе с тобой. Ополчение СПО никогда не покидает родного мира. Поэтому они и называются силами планетарной обороны. Они обороняют свою планету.

Каллиген издал дрожащий вздох. Теперь настала его очередь вглядываться в тускло освещенный зал. Убедившись, что их никто не подслушивает, он посмотрел другу в глаза.

– Кол, я иду служить не в ополчение. Сегодня утром мне сказали, что начинается общий призыв. Очевидно, мой отец знал об этом уже несколько дней, но не хотел портить мою «последнюю ночь на воле». Завтра об этом объявят в новостях. Твой дядя возвращается. 322-й бронетанковый, 62-й и 84-й механизированные полки и 7-я рота сверхтяжелых танков летят на Парагон, и с ними еще куча иномирцев, – Каллиген сделал глоток глиса. – Они уже вышли из варпа и направляются сюда с окраин системы. Война на Дентаресе закончена, но понадобилось свежее пушечное мясо для другой войны – в какой-то дыре под названием Калидар. И похоже, что родной мир оказался как раз по пути. Все категории личного состава СПО переводятся в распоряжение Департаменто Муниторум, приказ вступает в силу немедленно. Льгота моего клана недействительна, потому что я уже добровольно поступил на военную службу, – он вымученно улыбнулся. – Так что я иду не в СПО. Я попал в чертову Имперскую Гвардию. Спаси меня Император… Я никогда не вернусь на родину…

Внезапная мысль поразила Банника. Может быть, исповедник был прав, и возможность искупления представится по милости Императора. Может быть, это и есть его шанс искупить грех службой…

– Кого они берут?

– Да какая разница? – Каллиген пожал плечами. – Всех. Будет двойной набор, в новый танковый полк и полк механизированной пехоты, плюс еще пополнения, чтобы восполнить потери в старых полках. Один мой кузен – он служит по сбору десятины – так он всю эту неделю каждую ночь носил к астропатам сообщения, адресованные в центральный Оффициум Муниторума в штабе сектора. И если читать между строк – а мой кузен всегда так делает – то, похоже, нашим ребятам здорово досталось. Ты знаешь, что полки, набранные с одной планеты, командование предпочитает держать вместе, и когда им понадобится подкрепление перед отправкой в новую зону боевых действий, неожиданное возвращение домой после победоносной войны отлично послужит им в плане пропаганды. А наш мир оказался как раз у них по пути на Калидар… Я уверен, лорд-губернатор тоже этим очень доволен, особенно после всех этих дел с его братом. Это очень даже имеет смысл, по крайней мере, для них. Ну а что до меня… я по уши в дерьме, – Каллиген быстро поднял взгляд. – Но если ты кому-то об этом расскажешь, то тебя казнят, и меня тоже, так что, пожалуйста, не болтай об этом, будь другом. Было бы ужасно так глупо погибнуть дома, когда я могу отдать жизнь где-то там, среди далеких звезд… за Императора! – добавил он громко, подняв бокал.

Из зала послышались приглушенные ответные тосты.

– Видишь, я буду чертовым героем! – Каллиген опрокинул бокал в глотку и с размаху поставил на стол.

Мысли в разуме Банника завертелись. Он был уверен, что убийство Тупариллио будет сочтено позорным поступком. С самого конца дуэли он не переставал думать, как теперь ему выпутаться из этого и искупить свой грех. А это – прямой знак свыше, именно то, чего хотел от него Император.

– Лазло, я пойду служить с тобой.

– Что?! – заорал Каллиген. Взгляды посетителей повернулись к ним, на мгновение шум в зале прекратился. Каллиген перешел на шепот.

– Ты совсем с ума сошел? В следующем году ты женишься на регентше клана Туранниген! Ты станешь аудитором клана Банник и главой клана Туранниген еще до того, как тебе стукнет шестьдесят, и после этого у тебя будет еще полстолетия на балы, девчонок и пирушки, прежде чем ты хотя бы начнешь задумываться о смерти! И, конечно, всем этим стоит пожертвовать ради того, чтобы какой-нибудь вонючий ксенос сделал из твоего черепа чашку для питья?! – Каллиген стукнул кулаком по столу и раздраженно откинулся назад. – Ты просто устал и выглядишь страшнее смерти. Это предсвадебное волнение, вот и все.

Каллиген говорил быстро, больше успокаивая себя, чем Банника.

– Служить Императору можно не только в строю. А это все мальчишеские глупости. Не вздумай. Позволь мне умереть одному. Я буду чуть-чуть счастливее, зная, что хотя бы у тебя все в порядке. Это послужит мне хоть каким-то утешением, когда я буду сидеть в окопе. Да и в любом случае, твой отец никогда не разрешит этого.

Банник слишком хорошо знал, что скажет по этому поводу его отец.

– Дуэль, Лазло.

– И? Какое отношение она имеет ко всему этому? У тебя все время бывают дуэли.

– Больше нет, – ответил Банник, и рассказал, как умер Тупариллио.

Каллиген глубоко вздохнул.

– Похоже, дорогой мой сводный брат, двуглавый орел насрал на нас обоих. И по этому поводу мне до басдака надо выпить. Дай-ка сюда кубок.