Текст книги "Конан в Венариуме"

Автор книги: Гарри Норман Тертлдав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Отец приподнял за шиворот сына, даже не изменившись в лице.

– Ты хотел почувствовать вкус драки? – спросил Мордек. – Кром! Хорошо же, я тебе его покажу!

Он ударил Конана еще раз и еще. Тому часто доставались тумаки от отца, но такого хладнокровного избиения юноша не получал никогда. Конан пытался сопротивляться, однако силы были не равны. Кузнец продолжал наносить жестокие удары. Он все ждал, когда сын запросит пощады, но Конан только сильнее стиснул зубы, полный решимости скорее умереть, чем показать слабину.

И, наверное, он так бы и умер под ударами озверевшего отца, но тут Верина вышла из спальни.

– Хватит! – крикнула женщина. – Ты хочешь лишить жизни собственного сына?

От неожиданности Мордек замер и уставился на жену. Гнев моментально прошел, вытек как пиво из расколотой кружки. Он присел возле окровавленного отпрыска.

– Ты останешься здесь, – глухим голосом сказал кузнец, в котором было больше просьбы, чем приказания.

Конан не ответил. Возможно, он даже не слышал слов отца. Обстановка в кузнице плыла перед его глазами в красном тумане.

Приняв его молчание за согласие, Мордек наполнил ковш холодной водой и поднес к разбитым губам сына. Конан судорожно сглотнул. В гудящей голове родилось желание выплюнуть воду, но инстинкт заставлял жадно пить. Мордек не убрал ковш, пока тот не опустел.

Ты был жесток с сыном потому, что он своим упрямством похож на тебя? – тяжело вздохнув, спросила Верина.

Жизнь трудна и жестока, – ответил ее муж. – Любой, кто не видит явных вещей – просто дурак, или того хуже – слепец.

– Да, это так, – согласилась женщина. – Но я вижу еще и другое. Ты сам – слепец, если еще больше усложняешь жизнь себе и окружающим.

С ворчанием, кузнец поднялся во весь рост, возвышаясь над Вериной. Нахмурив брови, он сказал:

– Я не единственный в этом доме, к кому относятся твои слова.

– А если я буду тебе перечить, ты тоже изобьешь меня? И что ты этим добьешься? Тебе просто нужно немного подождать, когда болезнь окончательно добьет меня. Тогда ты станешь полностью свободен.

– Ты вечно все переворачиваешь с ног на голову, – пробормотал Мордек.

В этот момент ему борьба с аквилонцами показалась ему пустяком по сравнению с вечными перебранками с женой.

– Мой муж всегда жаждал кровопролития, – с горечью сказала Верина. – Думаешь, все киммерийцы станут в раз жить счастливо, пролив кровь аквилонцев?

– Ты не права, – возразил Мордек. – Они – воры, пробравшиеся на нашу землю, и ты это знаешь. Их единственная цель – обобрать нас до нитки, и, тем самым, приумножить свое богатство. Но они просчитались! Я ухожу, и моя цель – сплотить все кланы и поднять на борьбу с врагом!

С этими словами, Мордек, быстро собрав свое оружие и припасы, вывалился из кузницы. Лицо его пылало от гнева.

– Посмотрим, что из этого выйдет, – прошептала ему вдогонку Верина.

Конан смутно разобрал суть ссоры между отцом и матерью. Боль во всем теле заставляла все остальное казаться мелким и незначительным. Он несколько раз пробовал подняться на ноги, но всякий раз не хватало сил, и он заваливался на грязный пол. Даже его страсть к участию в битве сейчас притупилась.

Верина склонилась над ним. Мать намочила несколько лоскутов и осторожно обтирала его разбитое лицо мягкой тканью. Она вновь и вновь смачивала тряпки из неокрашенной шерсти, чтобы тут же отжать, ставшей темно-красной, воду обратно в плошку.

– Хорошо, что ты еще так молод, – наконец, промолвила женщина. – У молодых все заживает быстрее.

– Я все равно хочу идти драться, чтобы там не говорил отец, – сквозь распухшие губы, выдавил Конан.

Ему все-таки удалось сесть.

Мать с грусть покачала головой.

– А ведь Мордек оказался прав, – с печалью на бледном лице, произнесла она, – хотя я не часто это признаю. Ты вырос, но еще не готов для настоящей войны.

И Конан, который совсем недавно готов был принять смерть от отца, но не отступиться, принял слова Верины без ропота.

Глава 2. Битва за Форт

андер, сын Бимура обнаружил в густом лесу, за стенами Форта Венариум неприметную тропу, уводящую на север. Но армию Аквилонии это не интересовало. Вместо этого, граф Стеркус счел нужным, закрепиться здесь и готовиться к возможному нападению киммерийцев.

Насколько далеко могли видеть глаза человека, повсюду Грант мог наблюдать только сплошную стену леса. Одна ель сливалась с другой, и вся эта хвойная масса простиралась до бесконечности.

Валт так же, как и его двоюродный брат, всматривался в ряды темных деревьев, но тоже ничего не мог различить, кроме пушистых веток.

– Киммерийцы, порази их Митра, могут скрывать среди этой глуши целые полчища, – сказал он, а мы их и не заметим, пока они сами не выбегут на нас с завываниями.

Слова кузена вновь заставили Гранта с волнением взглянуть в сторону леса. В этот момент он понял, что слишком глупо было бы выбирать северное направление. Хотя армия и двигалась в ту сторону, но варвары, знающие каждую тропу в Киммерии, легко могли напасть на них и с востока, запада или юга.

Из чащи послышались резкие звуки. Рука Гранта метнулась к рукоятке короткого меча на поясе.

– Что это было? – насторожился он.

– Наверное, птица, – предположил Валт.

– Какая птица? – воскликнул Грант. – Я никогда не слышал, чтобы птицы издавали подобные вопли.

– Кто его знает? – сказал его кузен. – Здесь водиться много разной живности, привыкшей жить вдали от света и тепла.

– Кроме зверья, тут есть кое-что похуже, – пробурчал Грант.

Валт отмахнулся, словно давая понять, что о киммерийцах не стоит волноваться. Это не понравилось его родичу, и он с возмущением возразил:

– Если б наш поход был легкой прогулкой, то Стеркусу не нужно было бы вести целую армию. Достаточно оказалось бы присутствие одного графа, чтобы варвары разбежались при его появлении.

Валт оглянулся на лагерь. Шелковый шатер Стеркуса возвышался над палатками других офицеров, которые, в свою очередь, превосходили размерами временные желища солдат.

– Возможно, граф и сейчас уверен, что расправиться с дикарями в одиночку, – почесал затылок он.

Перед тем как ответить, Грант посмотрел по сторонам – нет ли поблизости Нопеля. Не обнаружив сержанта, он сказал:

– Все мы выдаем желаемое за действительное. Вот я, например, раньше думал, что ты умный, а ты дурак.

В отместку Валт показал язык. Прежде, чем кто-то из них что-либо еще добавил, из леса донеслось нечто большее, чем просто щебетание птиц. Грант тревожно вглядывался в то направление, откуда слышались звуки. Хотя и не увидев там ничего подозрительного, он все равно нахмурился.

– И все-таки я уверен, что это не птицы.

– А кто тогда? Киммерийцы? – спросил Валт.

Кузен пожал плечами.

– Не знаю, но в наших интересах это выяснит, как можно быстрее.

* * *

Мордек скользил через чащу со сноровкой истинного варвара. Ни один прут не хрустнул под подошвой сапога. Ни одна ветка не качнулась, чтобы выдать его продвижение. Он походил на призрак из мрачного царства Крома, случайно попавший в мир живых. И при этом, он не был единственным киммерийцем, пробирающимся к стоянке захватчиков. Аквилонцы и не догадывались, что лес вокруг их лагеря кишит воинами.

Из-за ствола толстой ели, Мордек испустил птичий крик, чтобы сообщить товарищу о своем местонахождении. Другой киммериец откликнулся подобным образом спустя мгновение. Кузнец осторожно выглянул из укрытия. Большинство солдат, воюющих под знаменем золотого льва, занимались своими делами и не обращали внимания на птичьи трели. Только горстка светловолосых гандеров, тех, кто разбирался в лесных звуках, выразили скорее любопытство, чем тревогу.

Улыбка заиграла на губах Мордека. Теперь уже скоро, очень скоро, у аквилонцев будет повод для беспокойства. Они пришли в Киммерию, не ведая, что их здесь ждет. И хотя бывали тут и прежде, но не извлекли уроков из прошлого. Кузнец, стиснул пальцы на древке топора. Так пусть теперь получат свое.

Все больше и чаще птичий щебет разносился вокруг. Некоторые из киммерийцев были уверены, что они и так находятся в лучшей позиции. Другие же, считали, что вражеских часовых необходимо сначала убрать. Мордек мрачно усмехнулся – охранники все равно не успеют никого предупредить о нападении.

Рядом с Мордеком, один из клановых вождей поднял к губам рожок. Его резкий, неприятный звук заставил бы любого утонченного аквилонского трубача согнуться от смеха. Но сигнал и не должен быть красивым. Он только должен передать всем остальным о начале атаки.

Завывая, словно демоны, киммерийцы высыпали из своих укрытий и понеслись на врага. Мордек поигрывал топором. Для большинства воинов, это было двуручное оружие. Но могучий кузнец легко нес тяжелую секиру в одной руке, что позволяло ему держать щит – в другой.

Когда варвары толпой устремились на них, гандеры и боссонцы тоже завопили. Но не сломались и не побежали, как надеялся Мордек. Если бы они так поступили, то враги смели бы их очень быстро. Люди же из других провинций Аквилонии, застигнутые врасплох в киммерийских лесах, скоре всего просто содрогнулись бы от ужаса, и участь их стала б незавидной.

Тем не менее, Мордек презирал их всех не только, как захватчиков, но и, как рабов, покорных воле своего короля.

Однако, хотя боссонцы и кричали от испуга, но стали стрелять из луков даже раньше, чем умолкли последние из них. Гандеры так же не отставали. Они ощетинились пиками, и спешно выстроились в линию, защищая лучников и подступы к форту. За частоколом непрерывно трубил горн.

Скоро фланги боссонцев и гандеров за стеной форта были полностью сформированы и готовы отразить удар, несущейся на них, киммерийской волны. Один светловолосый гандер сцепился с Мордеком. Он успел пробить брешь в щите прежде, чем удар топора не разрубил его копье напополам. С проклятиями, схватился за короткий меч. Но слишком поздно. Следующий удар киммерийца раскроил ему череп. Кровь хлынула ручьем. Несколько горячих капель попали на лицо Мордека, и он заревел в победном кличе.

Он рубил врагов, как деревья в лесу. Один за другим, аквилонцы падали к его ногам. Почти все носили кольчуги, но и это не спасало их. Топор, ведомый сильной рукой, проходил сквозь железные кольца, как будто они были сделаны из льняной ткани.

Когда Мордек на миг остановился, чтобы перевести дух и оглядеться, то с удивлением обнаружил порез на локте и другой – на левой ноге. Он подернул плечами. До этого кузнец никогда не получал ранений. Все равно эти раны не могли помешать ему продолжать бой. А если б и попытались, то на помощь бы пришла легендарная стойкость киммерийцев, всегда поражавшая южан.

Мордек снова окунулся в гущу сражения. Меткая стрела вонзилась в его щит и затрепетала. Если бы не толстый слой дерева и коже, то, возможно, она нашла его сердце.

Очередным ударом, кузнец обезоружил боссонского воина. Тот побледнел и упал на колени.

– Пощады! Пощади меня, друг!

– Пощады? – рассмеялся Мордек.

Он немного понимал язык аквилонцев, нахватавшись у бродячих торговцев, которые, время от времени, забредали в северные края, чтобы выменять янтарь, воск или меха. Но данное слово было мало знакомо в суровой Киммерии, независимо от языка, на котором его произносили.

Топор опустился. Боссонец со стоном повалился на землю. Мордек несколько раз пнул труп, приговаривая:

– Я никакой тебе не друг, южная собака.

Он продолжал пробиваться через хаос сечи к одному из проходов в частоколе. Если киммерийцы смогут прорваться вовнутрь, с их противниками будет покончено уже сегодня. У них не было единого военачальника, как не было общего плана. Но все же, большинство из них видело цель. Они пришли драться за свою землю.

Оборона врагов в какой-то момент пошатнулась. Несколько стрелков и копьеносцев ударились в бегство, в надежде спасти жизнь. Однако большинство из них продолжало мужественно сражаться. На смену павшим и бежавшим из форта выходило все больше новых бойцов.

В пылу битвы, Мордека не заботил этот факт. Чем больше врагов перед ним, тем больше он сможет их поразить. Он зарубил еще одного солдата. Теперь только горстка белокурых пикинеров из Гандерланда стояла между ним и воротами, таких же деревенских жителей, что и он сам.

* * *

Как и любой человек, выросший и повзрослевший в грубых условиях, Грант не чурался хорошей драки. Однажды ему даже пришлось отбивать нападение грабителей на его сельский дом. Но безумная резня в лесах Южной Киммерии стала первым настоящим сражением в его жизни. Раньше он и не мог представить чего-либо подобного.

Вот только недавно, форт и прилегающая к нему территория были столь же тихи и спокойны, как будто все происходило в Гандерланде, а не в сердце вражеской страны. И вдруг, заверещал рожок, и орда ревущих варваров помчалась на аквилонцев из-за деревьев, размахивая всевозможным оружием. Тут присутствовали и мечи, и топоры и копья, а так же просто дубины, косы, серпы и даже вилы. Дикари рвались в бой, чуть ли не по головам своих же товарищей.

– Митра! – воскликнул Грант, подхватывая свое копье с земли.

– Митра всегда наблюдает за нами, – отозвался Валт, тоже берясь за оружие. И Бог поступил бы правильно, не бросив нас в беде.

– Держать строй! – надрывался сержант Нопель, откуда-то неподалеку. – Сформируйте линию для защиты товарищей! Деритесь изо всех сил! Не давайте им прорваться! Если мы сейчас выстоим, то получим шанс!

Он двигался в первых рядах, вселяя мужество своим примером в сердца своих подчиненных.

От него не отставал и капитан, все время крича:

– Пикинеры! Прикрывайте стрелков! Им не выстоять в рукопашную!

Боссонцы поливали стрелами наступающую толпу варваров. То здесь, то там, черноволосый киммериец хватался за грудь или шею и валился навзничь. Но это была капля в море. Дикарей по-прежнему оставалось предостаточно. И всех терзала мысль – смогут ли сдержать аквилонцы варварский навал снаружи частокола?

Как всякому здравомыслящему человеку, Гранту следовало испугаться. Но, возможно, он не был слишком рассудительным. Скорее, отчаянным, занятым спасением собственной жизни. И ничто другое не приходило ему в голову в эти мгновения. Любая посторонняя мысль – и он окажется лежащим в крови. Станет искромсанным, холодным трупом.

У него уже была возможность погибнуть не менее дюжины раз в первые минуты столкновения. Варвар, размахивающий двуручным мечом, почти таким же огромным, как сам, несся к гандеру, выкрикивая что-то по – киммерийски. Но даже его меч оказался короче, чем копье Гранта. Гандер выставил оружие перед собой, и дикарь с размаху напоролся на острие.

К его ужасу, варвар, ревя в мучениях, почти дотянулся до врага мечом, но, к счастью, силы оставили его, и он рухнул замертво. Грант поспешил вытащить из обмякшего тела копью, чтобы не стать жертвой другого киммерийца. Справа от него, Валт заколол, вооруженного топором дикаря. Замешкавшись, кузен Гранта не мог защититься от варвара, крутящего над головой кистень с шипами. Грант только и успел огреть киммерийца по черепу, используя древко копья, как дубинку.

Вражеский воин носил кожаную шапку, усиленную железными полосами. Она не позволила голове расколоться, подобно дыне. Но хотя удар просто ошеломил варвара, все же это дало Валту время вытащить свою пику из убитого им неприятеля.

Как только киммериец упал, Валт поклонился Гранту, словно тот был дворянских кровей.

– Примите благодарность, кузен, – сказал он.

– К Вашим услугам, кузен, – ответил ему в том же духе двоюродный брат.

Он оглядел поле битвы и содрогнулся. Повсюду, киммерийцы теснили аквилонских солдат. Стараясь пересилить шум борьбы, Грант крикнул родичу:

– Смотри! Похоже, мы в беде.

– Определенно ты прав, – согласился Валт.

Им обоим пришлось поумерить пыл и попятиться, чтобы не отстать от отступающих соотечественников и не быть уничтоженными, наступающими со всех сторон врагами. Валт все же рискнул глянуть через плечо.

– Наличие укрепленного лагеря уже не кажется мне плохой идеей.

– Действительно, – сказал Грант, изо всех сил стараясь не потерять осанку. – Все те войны в лагере выглядят внушительно, только если будут стоять до конца, а не разбегутся.

Все же он был не справедлив к соратникам. Хватаясь за оружие с максимальной скоростью, они спешили вступить в бой. Только Гранту, как и другим воинам, принявшим на себя главный удар противника, казалось, что товарищи действуют слишком медленно.

У варвара, ринувшегося на Гранта, были глаза, напомнившие гандеру синие льдинки. Он не переставал реветь от гнева и ненависти. Его лицо, искаженное маской ярости, могло заставить любого соперника перепугаться насмерть. Его единственное оружие представляло собой ржавую косу, и он размахивал ею, будто пожинал колосья. Грант выставил копье, чтобы удержать дикаря на расстоянии. Этот киммериец носил безрукавку из волчьей шкуры и мешковатые шерстяные штаны. Он все время сыпал проклятия на своем языке, звучавшие как вой.

Гандер не стал возражать, когда варвар потянулся к нему левой рукой, чтобы вырвать копье. Грант просто резко отдернул пику назад и тут же ткнул навстречу. Он почувствовал сопротивление плоти, когда в нее входил наконечник. Плоти человека, который стремился его убить. Киммериец взвыл еще громче. Но Грант провернул копье в теле врага и выдернул назад, только когда убедился, что тот не дышит. Варвар упал, обливаясь кровью. Из его живота вывалились внутренности.

Тем не менее, кузенам вновь пришлось отступить, чтобы не быть зажатым в кольцо.

– Да сколько же там проклятых киммерийцев? – вскричал Грант.

Митра! Они все прибывают, – ответил родственник. Да и здесь, на поле их не сосчитать.

Так оно и было. Варвары продолжали оттеснять гандеров и боссонцев, хотя те отбивались отчаянно, не давая дикарям прорваться к форту. Было ясно, что если киммерийцы ворвутся в лагерь, то вся армия графа Стеркуса – обречена. Это было понятно и Гранту, и варварам, которые перли навалом, невзирая на подкрепление, выходящее из форта.

Еще один гандер слева от Гранта упал на колени, разбрызгивая кровь из десятка ран.

– Что же нам делать? – запричитал Грант. – Что Мы можем с этим поделать?

– Драться! – выкрикнул Валт. – Только таким образом мы сможем их одолеть.

И гандер дрался. Дрался из последних сил. Если и должен наступить перелом в сражении, то он и его товарищи должны сделать это прямо сейчас. А если нет? Но он старался не думать об этом. Чему быть того – не миновать.

* * *

– Бейтесь со всей силы! – ревел Мордек. – Мы в состоянии их сломать. Кром! Мы должны! Деритесь же!

Хотя ему и его соратникам удалось прорваться к самым стенам форта, но проникнуть вовнутрь, не получалось никак. С одной стороны – аквилонцы были прижаты к самому частоколу. Но с другой – оттуда непрерывно поступала помощь. И еще, лучники наносили ощутимые потери киммерийцам, стреляя из-за частокола и изо рва, окружающего лагерь.

Мордек отбил выпад копья, желающего напиться его крови. Железный наконечник отлетел, и кузнец взревел от восторга. Но гандер, противостоящий ему, защищался так отчаянно, сначала пикой потом коротким мечом, что Мордеку никак не удавалось прикончить его. В конце концов, кузнец решил отказаться от намеченной добычи и поискать более легкую жертву.

Внутри форта, горнист выдал длинную, сложную трель. Аквилонцы за воротами стали медленно пятиться в лагерь. Пехота, до сих пор защищавшая подступы к форту, распалась на два фланга. Среди киммерийцев разнесся победный клич. Они кинулись вперед, чтобы скорее добраться до трофея, за который так упорно сражались.

Но радость их оказалась преждевременной. Стрелки и копьеносцы вовсе не собирались разбегаться. Они просто расступились, пропуская конницу. Снова заиграл горн, и закованные в броню рыцари, доселе не участвующие в сражении, вылетели на киммерийцев.

Всадники использовали все пространство форта для разгона и теперь высыпали, подобно лавине. Здесь, на густо заросших холмах севера, конница редко использовалась. Мало того, что всадникам негде было развернуться, так и немногочисленные киммерийские лошадки не в состоянии были нести на себе тяжеловооруженных воинов.

Выкрикивая имя короля Нумедидеса, словно заклинание, рыцари врезались в киммерийские ряды. Копьями, мечами и копытами своих коней, одетые в броню всадники быстро сделали свое дело. Хотя варвары и отбивались, как могли, но их оружие не пробивало толстые доспехи. Даже на лошадях были железные пластины, прикрывающие голову и грудь животных.

Топор Мордека ждала другая история. Когда он опустил его между глаз лошади, животное повалилось, будто стукнувшись лбом о каменную стену. Ловкий, даже в тяжелых латах, наездник тщетно пытался выкарабкаться. Соплеменники кузнеца тут же закопошились над ним. Их лезвия находили любую брешь в доспехах. Аквилонец истошно кричал, но не долго.

Пока он умирал, его товарищи продолжали прорубаться вперед, круша врагов мечами и поднимая на дыбы своих лошадей, чтобы те били передними копытами. Наряду с именем Нумедидеса, рыцари поминали графа Стеркуса. И каждый раз, когда они это делали, один из передовых всадников весело махал рукой. Его забрало было опущено, и Мордек не мог видеть лицо графа, но он продолжал сражаться так, что казалось – этот человек совсем не дорожит собственной жизнью. Вновь и вновь, он направлял коня в самую гущу битвы. И другим аквилонцам не раз приходилось спасать его от, казалось, безрассудных поступков. Но все свое безрассудство, если его можно было назвать безрассудством, он направлял на разгром киммерийцев, невзирая на смертельный риск.

Ели б варварам приходилось раньше противостоять тяжелой кавалерии, то они, конечно, показали бы себя с лучшей стороны. А так, аквилонские рыцари, наряду с броней и внезапным натиском, атаковали сверху, что являлось для киммерийцев непривычным. И никогда, их противник, каким бы свирепым он не был, не мог похвастаться такой тактикой.

С природной быстротой, отличающей варваров, орда киммерийцев ранее бежавшая только вперед, теперь развернулась и понеслась в обратном направлении, охваченная паникой. Показывая рыцарям спины, дикари устремились в лес, к спасительным деревьям.

– Стойте! Куда вы, дурни? – кричал им Мордек. – Вы отдадитесь в лапы врагу, если побежите от него!

Он еще несколько раз попробовал зычным голосом остановить позорное бегство, но попусту. Киммерийцы удирали даже быстрее, чем недавно неслись на форт.

И они заплатили неизбежную цену за свою глупость. Со смехом, рыцари кололи их копьями сзади, нанизывая, как толстых куропаток. Боссонские лучники тоже расстреливали их меткими стрелами. И большинство жителей из мрачных дебрей получило сегодня много смертельных ран в, унизительную для каждого воина, заднюю часть тела.

Мордеку тоже пришлось бежать с остальными. Если бы он остался стоять в одиночку, то тут же нашел свой конец. А во имя чего? Что он мог сделать один, когда соплеменники думали только о спасении? И, проклиная в равной степени свою судьбу и всех киммерийцев, кузнец присоединился к ним. Он был одним из последних, сохранивших хоть малую толику мужества, но не способных предотвратить разгром.

Кузнец почти достиг кромки леса, когда тонкая стрела впилась ему в левую икру. Он выкрикнул еще одно проклятие на голову киммерийцев, позорно оставивших поле брани, и захромал к спасительным деревьям. После, убедившись, что неистовый враг его больше не преследует, Мордек попытался вытащить стрелу. Зубцы на наконечнике не позволяли ей легко выйти из раны. Тогда, стиснув зубы, он протолкнул ее вперед. Наконечник показался с другой стороны. Мордек обломил оперение и, наконец, выдернул стрелу. Затем перевязал кровоточащие раны лоскутами ткани, отрезанной от штанов. Превозмогая боль, он сильно хромая, потащился в сторону Датхила.

Вскоре, Мордек натолкнулся на мертвеца, который все еще держался за древко копья, торчащего из тела. Он вырвал оружие из холодных, бледных рук убитого киммерийца, приспособив в качестве грубого подобия посоха, чтобы перенести на него часть веса. Он бы мог и дальше двигаться без палки, но далеко ли бы ушел? А так, дело пошло быстрее.

– Дом… – пробормотал кузнец, словно сомневаясь, стоит ли идти туда.

Итак, аквилонцы думают, что победили. Они приложили все усилия, чтобы сделать его таким, как тот воин, у которого он забрал копье. Но несмотря ни на что, они жестоко просчитались. Он все еще жив, в то время как многие из них пали от его руки.

Безусловно, по – большому счету, его соотечественники потерпели поражение. Но Мордек, тем не менее, упрямо рассчитывал продолжать борьбу. Это дело его чести.

* * *

Раненный киммериец, слишком гордый, чтобы просить пощады, с вызовом посмотрел на Гранта. Гандер, пихающий его острием копья, на миг остановился.

– Неразумным кажется, убивать всех этих варваров, – отметил он. Лекари могут сохранить многим из них жизни, а потом на невольничьих рынках за них дадут хорошую цену. Или не так?

Валт и сержант Нопель расхохотались. Кузен сказал:

– Попробуй продать киммерийца какому-нибудь работорговцу. Он просто рассмеется тебе в лицо, а затем плюнет в глаза. Никто не даст и медяка, не говоря уж о серебре, о котором ты размечтался.

– А почему нет? – Грант не спешил прикончить варвара, валявшегося у его ног. – Они большие, сильные и выносливые. Митра! Мы уже все убедились в их силе.

– Но ты заметил, что никто из них не сдался в плен? – спросил Валт. – Они известны тем, что ни один не подчинится воле другого человека. И тогда какие рабы из них выйдут? – сощурился он.

Прежде чем Грант ответил, киммериец, лежа на земле, обхватил руками его лодыжку и постарался свалить с ног.

Только поспешный прыжок спас его от падения. Его кузен тут же заколол варвара. Тот еще некоторое время стонал и харкал кровью пока, наконец, не скончался. Любой цивилизованный человек на его месте, умер бы гораздо раньше.

– Вот видишь, – сказал Валт.

– Хорошо, возможно, ты и прав, – признал Грант. Они похожи на гадюк, правда? Нет никакой уверенности, что они сами передохнут до захода солнца.

– Тогда делай свою работу, пока солнце не село, – приказал Нопель.

Грант повиновался и пошел искать живых киммерийцев. Он находил всех, кто еще дышал и отправлял в мир иной точным ударом милосердия. Если бы варвары выиграли бой, то он и сам был не прочь получить от них последний подарок. Валт, Нопель и другие аквилонцы действовали подобным образом. Наверное, все те, кто сегодня стоял против дикарей, не ожидали встретить в них достойных противников.

Граф Стеркус проезжал мимо, когда солдаты выполняли свою ужасную работу. Его обычно бледные щеки, сейчас порозовели от волнения, глаза искрились.

– Правильно поступаете, воины, – сказал он. – Каждый из варваров, которых вы убиваете теперь – больше никогда не захочет убить вас самих потом.

Гандеры и сержант согласно закивали.

– Да, мой господин, пробормотал Нопель.

Веселый вид Стеркуса поразил всех. Обычно, дворянин с презрением относился к солдатам – простолюдинам. Но сейчас, казалось, изменил свое мнение.

– Мы захватим все эту страну, какая она есть, для своих нужд, – вещал граф. – Фермеры с севера Аквилонии смогут закрепиться здесь и процветать в течение многих поколений. Форт Венариум станет их столицей и впоследствии превратится в город, сравнимый с Тарантией и другими крупными центрами королевства.

– Гранту идея показалась хорошей. Только один вопрос продолжал беспокоить его. Он зудел, как сыпь, и гандер отважился спросить:

– А как быть с киммерийцами, господин?

Нопель зашипел на него сквозь зубы, в то время как Валт сделал ужасное лицо и притворился, что вообще не имеет к этому отношения. Однако граф пребывал в хорошем расположении духа и поэтому снизошел до ответа на дерзкий вопрос.

– Ты спрашивал о киммерийцах, любезный? – уточнил он. – Видишь, мы сегодня разбили их орду.

Стеркус кивнул на усыпанное трупами поле. Графа ничуть не смутило, что многие из мертвецов являлись его соотечественниками. Он с вдохновением продолжил:

– Теперь осталось только подчинить их своей волей и принудить к послушанию. Пусть каждый киммериец, будь-то мужчина, женщина, мальчик или девочка, – он особо выделил последние слова, – приклонит перед величием короля Нумедидеса.

Гранту никогда раньше не доводилось видеть или слышать о том, чтобы суровые северяне сгибались в поклоне, перед кем бы то ни было. Он уже собирался высказать свои мысли вслух, с прямотой истинного гандера, но запнулся, вспомнив какие страшные глаза ему делали кузен и сержант. Повисла пауза, и граф Стеркус уже отъехал прочь, прежде чем Грант решился заговорить и вновь обратиться к командующему.

– Митра! Видно победа в бою ударяет в голову почище крепкого вина из Пуантена, – сказал Валт приглушенно.

– И не лишиться бы дураку головы, – согласился сержант. – А то вон один такой, – указал он пальцем на сына Бимура, – сияет весь от счастья, вместо того, чтобы помалкивать. Будь я проклят, если это не так.

– А вы оба полагаете, что подавление киммерийцев будет столь простым, как он сказал? – спросил Грант.

Перед тем как ответить, Нопель сплюнул на пропитанную кровью землю.

– Это для варваров, – пояснил он. Я скажу так: у нас появилось гораздо больше шансов, когда мы разгромили три или четыре клана. Что они нам теперь могут противопоставить?

Валт прекратил обыскивать очередного мертвеца. Он поднялся, тряхнул головой и пробормотал:

– Даже у беднейшего из боссонцев можно больше поживиться, чем у всех этих собак.

– И что нам с ними делать? – поинтересовался Грант.

Он тоже копался в одежде трупов, но не нашел ничего ценного, кроме причудливого медного амулета на кожаном ремешке, снятого с шеи павшего врага. Да и тот, возможно, не стоил пары серебряных монет в базарный день. Он прихватил вещицу, рассматривая ее скорее как трофей, чем в надежде продать когда-нибудь в будущем.

– Они все еще где-то поблизости, вокруг нас. Если мы и дальше не будем бить их, то варвары сами придут в Аквилонию, – сказал Нопель. – Лучше уж приструнить варваров на их же собственной поганой земле.

– Хорошо, если так и будет, – откликнулся Грант.

Слова сержанта показались гандеру не лишенные здравого смысла. Он зашагал по полю, выискивая раненных киммерийцев. К тем, кто был уже мертв начали слетаться падальщики.

* * *

Ушибы Конана зажили быстро, благодаря молодости и крепкому сложению. Уже через пару дней после того, как отец избил его, он смог работать в кузнице. И хотя он был достаточно силен, чтобы пойти за Мордеком, все же остался в Датхиле. Запоздало, но к нему пришло понимание, что отец оказался прав. Если бы они вместе ушли сражаться с аквилонцами, то кто бы заботился о матери? У нее не было больше родни в деревне. Ей пришлось бы полагаться на доброту чужих людей. А доброта крайне редко встречалась в Киммерии.