Текст книги "Конан в Венариуме"

Автор книги: Гарри Норман Тертлдав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Конан ответил не сразу. Какое-то время он смотрел вниз, изучая золотую отделку своего клинка. По его мнению, клинок Стеркуса еще не утолил жажду крови. Потом молодой киммериец сдержанно кивнул.

– Пусть будет, как ты говоришь, отец. Ради мести я буду жить. Буду жить, чтобы убивать захватчиков.

– Ради этого и я все еще дышу и хожу по земле, – добавил Мордек.

– Ну, тогда нам по пути, – сказал Эрт.

Ворота в частоколе, окружающим аквилонский лагерь, стояли распахнутыми во всю ширь. Этот факт указывал, что защищать стоянку было больше некому.

Видя, что тут уже все закончено, вождь северного клана простер руку в южном направлении.

– Теперь мы двинемся туда. И везде, где мы встретим аквилонцев, их постигнет смерть.

Ответом стали воинственные крики, который подхватил и Конан. Потом он направился в кузницу. Мордек пытался было его остановить, но сын увернулся. Кузнец уже хотел идти за ним, как вдруг остановился.

– Ладно. Пусть лучше сам все увидит, – сказал он Эрту.

– Пускай. Может, от этого он станет только яростней сражаться, – согласился вождь и, чуть помедлив, добавил: И еще, Мордек. Мне очень жаль.

– Мне тоже, – ответил отец Конана. – Моя жена не боялась смерти. Она боролась с ней в течение многих лет. А так, возможно, все вышло быстрее и менее мучительно. Может быть, это лучше, чем медленно угасать от долгой, изнурительной болезни. Однако аквилонцам придется горько раскаяться за то, что они отняли дни, отведенные ей судьбой.

Когда Конан появился на улице, его лицо было такое же мрачное, как и у отца. В синих глазах его разгорался пожар.

– Смерть проклятым аквилонцам! – в его устах это был не боевой клич, а скорее утверждение.

* * *

Двое мужчин выбрались из леса и очутились на краю ячменного поля Мелсера. Завидев их, фермер бросил мотыгу и схватился за копье. Люди выглядели настолько оборванными и изможденными, что он сначала принял их за киммерийцев. Правда, пряди светлых волос, выбивавшихся из-под шлемов, были свойственны гандерам таким же, как и он сам. Однако поселенец не спешил опустить копье. В этих краях даже гандеры могли оказаться разбойниками и грабителями.

– Кто вы такие? Что делаете на моей земле? – грозно спросил фермер. – Отвечайте сейчас же или, клянусь Митрой, я заколю вас на месте.

Пришельцы не сразу смогли ответить. Оба были измотаны до крайности и тяжело дышали, как будто проделали долгий, трудный путь. Наконец, более молодой из них, парень с широченными плечами и лицом, казавшимся дружелюбным, несмотря на усталость, выпалил одним духом:

– Киммерийцы вторглись с севера.

Для Мелсера это стало худшим известием из всех возможных.

– Вы уверены? Сколько их?

Вновь прибывшие несли с собой копья, обычные для пехотинцев. Они протянули оружие, но не с угрозой, а так, чтобы Мелсер мог видеть на нем свежие пятна крови.

– Мы уверены более чем, – сказал воин, тот, что выглядел постарше. – Сколько? – он обернулся к своему товарищу. – Как ты думаешь, Грант, сколько их?

– Никак не меньше миллиона! – ответил здоровяк Грант. – А, возможно, и больше.

– Мы бежим от них из Датхила, – добавил другой гандер. – Пусть меня разорвут демоны, если я знаю, остался ли кто-нибудь в живых из нашего гарнизона. Стеркус погиб, но это не самая большая беда. Адский вой варваров преследует нас по пятам. Если хочешь остаться в живых, то спасайся немедленно. Хотя ты можешь отправиться к праотцам и без того.

Мелсер окинул взглядом свое хозяйство. Он видел всю работу двух прошедших лет: крепкий дом, сараи, сад, огород, пахотное поле. Потом посмотрел на север, туда, где надеялся увидеть дым от пожаров. И действительно, в той стороне скапливалась черная пелена, которую вряд ли можно было бы объяснить только дымом печных труб поселенцев. Но Мелсер не запаниковал. Смерти пока еще можно было избежать. А надежда, как известно, умирает последней.

– Спасибо за предостережение, – кивнул он пикинерам. – Нужно предупредить, как можно больше народа.

Словно в подтверждении его слов, в отдалении промчался всадник, беспрерывно трубя в рог. Теперь все сомнения отпали сами собой.

– Идите, поднимайте людей, – сказал фермер. – Я сам позабочусь о собственной безопасности.

Где-то на самой границе человеческого восприятия послышался гул, похожий на далекое завывание волков. Но вой исходил не из волчьих глоток. То были воинственные крики наступающих варваров. Несметная орда дикарей свободно катилась на юг, и такого раньше не знали в приделах этой провинции.

– Мы отправляемся в Форт Венариум, – решил старший пикинер. – Только там мы сможем попытаться отбросить киммерийцев назад. А как же ты?

– Если придется совсем туго, то, возможно, мы там встретимся, – отозвался Мелсер.

Среди нарастающего шума приближающихся варваров громко и настойчиво трубил рог.

– Это сигнал сбора всех поселенцев, – добавил фермер. – Вы – солдаты лишь охраняете границу. А мы живем на этой земле и не бросим свое имущество.

– Они попросту раздавят вас, – попытался возразить Грант. – Вы не имеете представления об их численности.

– Чему быть, того не миновать, – пожал плечами Мелсер. – Но если так случится, и мы все сойдем в ад, то у нас будет прекрасный эскорт из киммерийцев.

Солдаты начали спорить. Однако у фермера не было времени с ними пререкаться. Он побежал к своему дому. К нему навстречу спешила жена, держа в охапке младшую дочь. Рядом семенил их сын Тарнус.

– Сигнал тревоги! – воскликнула Эвлея.

– Ты права, – кивнул ее муж. – Киммерийцы пересекли северную границу. На нас движется несметная орда. Выбор невелик: бежать или драться. Я склоняюсь к последнему.

– Каковы наши шансы? – спросила женщина.

– Откуда я знаю? – вздохнул Мелсер. – Мне известно лишь то, что это моя земля. Если суждено умереть, пусть меня в ней и похоронят, – он быстро поцеловал жену. – А ты беги, дорогая, пока еще есть возможность.

Эвлея покачала головой.

– Если я смогу найти укрытие для наших детей, то стану бороться рядом с тобой. Это не только твоя, но и моя земля.

К ним подошел один из пикинеров тот, которого звали Грант.

– Мой родственник – Валт считает, что больше надежды на Венариум. Я предпочитаю остаться здесь на позиции. Думаю, вам пригодится моя помощь.

– Буду только рад, – сказал поселенец, и его жена тоже согласно кивнула; меж тем тревожный сигнал не умолкал. – Сейчас нам надо спешить на общий сбор и обсудить дальнейшие действия, – добавил Мелсер.

Фермер надеялся, что прежде, чем отправиться, ему удастся отыскать какое-нибудь безопасное место для его семьи. Но беглый осмотр не дал ничего. Ни одно укрытие не вызывало доверия и годилось, разве что против нападения горстки варваров.

В это время сигнал донесся с фермы соседа по имени Скайлиакс. Его хозяйство было более обширным и, главное, дом был лучше укреплен, чем у Мелсера, и он решил отвести семью к соседям.

– Женщин и детей в дом! – скомандовал Скайлиакс. – Мы будем защищать их всеми силами.

На его ферме собралось около тридцати поселенцев, вооруженных самым различным образом, плюс где-то с полдюжины аквилонских солдат. Хватит ли их всех для обороны? На лице Гранта явно читалось сомнение. Видя это, Мелсер отчетливо произнес:

– Может быть, следует раздать что-то из оружия женщинам, которые в состоянии сражаться?

– Митра! Да! – воскликнула Эвлея.

– А если не в состоянии? – спросил Скайлиакс.

– Что мы в таком случае теряем? – гнул свое Мелсер. – По крайней мере, они попытаются хоть как-то прикрыть наши спины и защитить своих детей.

По возрасту Скайлиакс был старше большинства поселенцев, приехавших на север из Гандерланда, и придерживался привычных устоев. Но он все же посмотрел на Гранта, словно ожидая его решения. Солдат не стал колебаться.

– Наш друг прав, – поддержал он Мелсера. – Независимо от наших усилий, шансы на победу ничтожно малы. Чем больше людей возьмет в руки оружие, тем возможность этого увеличится. Мне доводилось видеть, как сражаются женщины киммерийцев. Неужели наши хуже и слабее их?

– Я подготовлюсь, тогда, – опережая ответ Скайлиакса, крикнула Эвлея и помчалась к дому.

Женщины стали вооружаться. Все они были достаточно мужественные и закаленные, приехав вместе со своими мужьями из далекого Гандерланда и живущие на этой суровой земле. Они все были готовы к бою. Все, и молодые и те, кто старше. Скоро, почти всем достались копья, топоры и даже мечи. Некоторым мужчины отдали шлемы. Грант вручил свой жене Мелсера, неловко поклонившись.

– Они идут! – отчаянный крик вырвался из дюжины глоток.

Мелсер обратил пристальный взгляд на северную окраину фермы Скайлиакса. Из-за деревьев показались черноволосые киммерийцы. Заметив защитников, толпившихся перед домом, дикари всем скопом устремились к ним. Варвары не заботились о каком-нибудь подобии строя. Ими двигало только стремление убивать.

– Сформируйте линию! – выкрикивал Грант. – Плечом к плечу! Каждый – помогает соседу! Если вы убережете его, он сможет сохранить вас! Никакой паники! Иначе варвары перебьют вас поодиночке!

Никто не назначал его полководцем маленького войска. Гандер просто принял командование на себя. Но фермеры и их жены безропотно повиновались ему.

Первым добежал киммериец, размахивающий косой. Он был худой, грязный и выглядел утомленным, как будто проделал длинный путь специально, чтобы прикончить именно Мелсера. Варвар что-то выкрикивал на своем языке, однако фермер сильно сомневался, что это были комплименты в его адрес. Пока дикарь замахивался своей косой, поселенец ткнул копьем ему живот.

Стальное острие встретило тугое сопротивление человеческой плоти. В какое-то мгновение, варвар казался просто удивленным. Он широко открыл рот и завопил. В свою очередь, Мелсер тоже испытал желание закричать. Никогда прежде ему не приходилось убивать людей. Но фермер сдержался и выбросил ногу вперед, чтобы стряхнуть врага со своего копья.

Тут же, другой киммериец крутанул двуручным мечом, намереваясь снести голову фермеру. К счастью, оружие это было столь же тяжелым, насколько устрашающим, и Мелсер без труда смог увернуться. За всю предыдущую жизнь он пальцем никого не тронул, а сейчас за короткий миг уничтожил уже двоих.

У него совсем не было времени, чтобы оглядеться и уследить за ходом борьбы. Мелсер только прилагал все усилия, чтобы выжить и удостовериться в смерти очередного варвара, павшего от его руки. Некоторые крики, разносившиеся над полем битвы, безусловно, исходили от женщин. Фермеру оставалось только молиться о жизни своей жены.

– О, Митра, пожалуйста, – шептал он, отбиваясь от наседавших дикарей.

Киммерийцы падали замертво, впрочем, так же, как и гандеры. Некоторые уже не шевелились. Другие корчились на земле и громко стонали. Их мучения возносились над фермой Скайлиакса и растворялись в небесах. С обеих сторон было множество раненных. Стоны все звенели в ушах яростно сражавшегося Мелсера, но их становилось все меньше, и звучали они все тише.

Так или иначе, киммерийцев удалось отбросить. Неужели навсегда? Дикари в беспорядке отступили к лесу. У Мелсера появилась возможность перевести дыхание и опереться на древко копья. Он увидел Эвлею. Топор в ее руках покраснел от вражеской крови. Помятый шлем Гранта косо сидел на голове отважной женщины. Сам Грант тоже стоял на ногах. Был жив и Скайлиакс, хотя рассеченная кожа со лба свисала на глаза пожилого фермера, и кровь залила все лицо.

Но о победе говорить не приходилось. Вся борьба, очевидно, была впереди. Мелсер со страхом смотрел, как среди деревьев на севере сгущаются новые силы варваров. Он беспомощно озирался по сторонам. Когда и откуда к поселенцам может подойти долгожданная подмога?

Глава 12. Падение Венариума

адыхаясь, Конан впивался взглядом в кучку гандеров, кто защищал фермерский дом с таким упорством и свирепостью, что была, по мнению юноши, свойственна лишь его народу. От группы воинов отделился его отец и встал рядом.

– Они защищают своих жен и детей, – сказал Мордек, – и не опустят оружия, пока мы их всех не перебьем.

– Мне кое-кто из них знаком. Например, вон тот пикинер из гарнизона возле Датхила, – юноша указал удивленному отцу на одного из обороняющихся.

– Точно, – кивнул Мордек. – Этот малый только что чуть не выпустил мне кишки.

– И еще я знаю другого, высокого поселенца, чья ферма расположена неподалеку, – продолжал Конан. – Он, сам по себе, не плохой человек и к тому же отчаянный, если рискнул перебраться из своей страны в Киммерию. А та женщина с топором рядом с ним – его жена.

– Мы не воюем с женщинами, однако если они попробуют убить меня… – Мордек остановился на полуслове и посмотрел через плечо. – У нас много воинов, но эти проклятые аквилонцы настроены решительно и наверняка положат немало наших людей.

Чуть в стороне от них, Эрт перевязывал тряпкой голову. Шлем смягчил удар и не позволил его черепу расколоться, но треснул сам и его острый край оставил рваную рану на лбу.

– Мы затем и пришлю сюда, чтобы уничтожить их всех, – сказал вождь северного клана, утирая кровь с бровей.

Киммерийцы разобрали охотничьи луки и, выстроившись в рваную линию, подстрелили нескольких гандеров. Многих варваров покрывали неглубокие раны, полученные в сражении. Оно стало первым реальным боем для Конана, и сын кузнеца только входил во вкус. Юноша уже прикончил кого-то из врагов и горел желанием продолжить.

Расположившись во дворе перед домом, светловолосые солдаты и поселенцы ждали новой атаки. Численность их значительно сократилась, но аквилонцы не собирались отступать или прятаться.

– Почему они не идут вовнутрь? – спросил Конан. – В стенах крепкого дома им было бы лучше обороняться.

– Только некоторое время, – ответил Мордек. – Потом, мы бы подожгли дом, и они сгорели бы вместе со своими семьями. Им это хорошо известно.

Конан поморщился, затем кивнул. Вид горящих заживо врагов, возможно, не вызвал бы у него сострадания. Но их семьи? Женщины и дети не заслуживают того, чтобы сопровождать мужчин в огненную могилу.

Тем временем, Эрт обратился к киммерийцам, указывая на горстку гандеров, оставшихся перед домом:

– Поднажмем, воины! Пора заканчивать!

С оглушительным ревом, толпа киммерийцев ринулась вперед. Кузнец и его сын бежали рядом. Конан про себя отметил, что отец не тратит впустую дыхание на воинственные крики. Он просто смотрел на линию врагов, выбирая себе противника.

– Вон тот, – на бегу бросил Мордек сыну, указывая на одного из аквилонцев.

– Высокий парень с вилами? – уточнил Конан на всякий случай.

Его отец кивнул. Они оба сражались плечом к плечу в первой стычке с поселенцами и немногим из них, независимо от личной отваги, удалось долго продержаться против этой пары.

Испустив отчаянный крик, долговязый аквилонец попытался воткнуть вилы в бок Мордека. Кузнец легко отбил в сторону незатейливое оружие своим топором. Конан тут же ударил мечом Стеркуса, метя в жизненно важные органы противника. Кровь брызнула фонтаном, заполняя ноздри запахом железа. Гандер дико взвыл, но даже с ужасной раной он старался достать вилами юношу. Свистнул топор Мордека. Кузнец сделал его сам, и это было боевое оружие, предназначенное не для колки дров, а исключительно для войны. Конану звук удара напомнил нечто похожее на то, как лезвие разрубает свиную тушу. Вилы вылетели из ослабевших рук фермера. Лишенное головы тело рухнуло, заливая землю потоками крови.

Скоро еще один гандер оказался повержен, а следом и другой. Линия поселенцев заколебалась. Они продолжали храбро сражаться. Но смелость не могла помочь там, где приходилось бороться в одиночку сразу с несколькими противниками. Осыпая врагов проклятиями, аквилонцы отступали к дому. Три или четыре пикинера, одетых в кольчуги, все еще держались на ногах, защищая дверь, в которую устремились остатки ополчения.

Один из солдат, которого признал Конан, кивнул ему и Мордеку, словно хорошим знакомым:

– Я всегда подозревал, что от вас обоих следует ждать беды. И теперь только убедился в своей правоте.

Некоторые солдаты из аквилонского гарнизона вблизи Датхила были откровенными мерзавцами. Про некоторых просто нельзя было сказать доброго слова. И лишь немногие, как этот гандер, казались приличными людьми.

– Слушай, Грант, – крикнул Мордек. – Если прекратишь сопротивление, то мы тебя пощадим.

– Нет, – тряхнул головой гандер. – Эти люди – мои соотечественники. При попытке причинить им вред, я жизнь положу, чтобы убить тебя.

– Такое мужество делает тебе честь, – возможно, Мордек и не ждал другого ответа.

Битва вновь закипела. Киммерийцы добивали последних защитников. В пылу борьбы Конан потерял из вида Гранта. Скорее всего, ему удалось пробиться в дом.

Внутри оказалось хуже, чем снаружи. Женщины и малолетние дети истошно кричали, и гандеры, имея непосредственно за спиной семьи, дрались не щадя своих жизней.

– Киммерийцы, уходите! – донесся крик со двора. – Мы сейчас сожжем дом вместе с проклятыми аквилонцами!»

К тому времени, Конан был весь в пылу сражения. Ярость застилала его глаза. Отцу пришлось силой вытаскивать парня на улицу. Пожалуй, кроме Мордека это не сумел бы сделать никто.

– Успокойся, главная битва еще впереди, – приговаривал кузнец, прилагая все силы, чтобы сдержать вырывающегося сына.

Киммерийцы выпустили залп огненных стрел в деревянные стены и соломенную крышу фермерского дома, которая моментально вспыхнула. Языки пламени охватили строение. Пожар быстро распространялся. Но пока одни варвары ликовали, кто-то из них смотрел в другую сторону.

– Смотрите, они убегают! – разом воскликнуло несколько киммрийских воинов – они указывали товарищам на деревья, растущие далеко в стороне от горящей усадьбы.

– Как такое возможно? – изумился Конан. – Мы же полностью блокировали их.

Его отец покрутил головой, что могло означать не иначе, как восхищение.

– Должно быть, этот аквилонский фермер вырыл заранее подземный ход. Вот пройдоха! Все учел, кроме одного – надо было сделать выход как можно дальше от дома.

Киммерийцы были опьянены победой, поэтому продолжение боя среди деревьев вышло более сумбурным, чем во дворе фермы, однако не менее диким. И здесь несколько гандеров пожертвовали жизнью, стараясь сдержать натиск и дать уйти семьям остальных колонистов.

На пару с отцом, Конан помогал разбивать заградительный кордон. Теперь в глазах аквилонцев читался смертельный ужас. Наконец-то они испытали горький вкус поражения, и юноша хотел, чтобы захватчики испили эту чашу до дна.

Они с Мордеком погнались и стремительно нагоняли одно бежавшее семейство. Женщина прижимала к груди одной рукой грудного ребенка, а за другую руку цеплялся маленький мальчик. Ее муж остановился и обернулся к врагам, держа копье наперевес.

– Спасай детей, Эвлея! – кричал мужчина (это был Мелсер). – Я задержу их! – он поднял выше тяжелое копье. – Ну, идите сюда, варвары, – обреченно зарычал поселенец, но вдруг узнал в одном из нападавших Конана. – Ты?!

– Возьми вправо, парень, – велел сыну кузнец. – Я обойду с другой стороны. Сейчас мы его прикончим.

Но юноша тоже признал человека, к которому никогда не испытывал чувства ненависти, и жажда крови у него на миг поутихла.

– Погоди, – сказал он ничего не понимающему отцу, и обратился к Мелсеру на его языке: – Вы уходите? Вы оставляете нашу землю?

– Да, демон вас побери, – затравленно прохрипел фермер.

– Вы уходите и никогда не возвращаетесь? Поклянись, что больше сюда не вернетесь, – потребовал Конан.

– Клянусь Митрой, ни один киммериец больше не увидит меня на этой земле, – пообещал Мелсер и более тихо добавил: – Будьте вы все прокляты!

Конан не придал значение проклятиям, а просто кивнул, принимая обязательство аквилонца.

– Тогда вы свободны. Можете убираться, – сказал он таким властным и торжественным тоном, что ему бы позавидовал иной вождь.

Несостоявшийся фермер и его семья поспешно побрели на юг. Однако далеко им уйти не пришлось. По пятам кузнеца и его сына неслись еще несколько киммерийцев. Все они, судя по вышитым узорам, были воинами из северных кланов.

– Вы в своем уме? – выкрикнул один из них. – Они же уходят! – он указал на семейство Мелсера.

– Не надо им препятствовать, – сказал Конан. – Они поклялись своим богом, что оставят эту землю навсегда. Я знаю того фермера. Он хороший человек и умеет держать слово. Тебе достаточно моих объяснений?

– Кем ты себя возомнил? – разозлился северянин. – Королем Аквилонии? – он размахивал мечом так, будто уже рубил в капусту и Мелсера, и Эвлею, и их ребятишек, независимо от обещаний, которых дал гандер.

– Я – Конан, сын Мордека, – гордо ответил юноша, – из деревни Датхил.

Киммерийцы несколько поутихли. Каждый из них знал, какая судьба постигла Датхил. Меж тем, сын кузнеца продолжал:

– И любой, кто соберется убить тех аквилонцев, сначала должен убить меня.

– И меня, – добавил Мордек, встав рядом с сыном.

Оба стояли напряженно, ожидая реакции соплеменников.

– Вы – безумцы! – воскликнул киммериец с мечом.

Среди суровых черноволосых мужчин возник жаркий спор, чуть не переросший в драку. Кое-кто даже призывал к расправе над кузнецом и его сыном, называя их предателями. Другие, их было большинство, уважали храбрость, пусть и проявленную в отношении защиты врагов. Наконец, все успокоились, и дело обошлось без кровопролития.

– Определенно, вы – безумцы! – повторил воин северного клана, но опустил свой меч.

– Теперь стоит продолжить начатое. Кроме этой жалкой кучки, сохранившей свои жизни, в лесу осталось большое количество других захватчиков. Их надо переловить, – хмуро сказал Мордек, потом наклонился к уху Конана: – Ты действительно стал бы драться с собственным народом ради нескольких аквилонцев?

– Конечно, – юноша даже удивился. – Фермер поклялся, и я дал ему слово. Разве, в противном случае, ты не счел бы меня лжецом?

– А разве я не поддержал тебя? – спросил его отец. – Но человек из чужого клана, возможно, был прав, когда говорил о безумии, – кузнец хлопнул сына по заднему месту, – но такое безумие граничит с отвагой. Когда армия Стеркуса пришла на нашу землю, я и предположить не мог, что ты на такое способен. Кром! Мой сын стал настоящим воином!

– Стал по призванию, – сказал Конан. – Память о моей матери все еще жаждет мести. Я могу выстелить дорогу трупами аквилонцев отсюда до самой Тарантии, и все равно – для моей мести этого будет недостаточно.

– Ты убил Стеркуса. Всякий, кому довелось жить под его пятой, должен тебя поблагодарить. И Верина умерла с мечом в руках, обагренным вражеской кровью. Я думаю, что она была рада такой смерти. Это лучше, чем долго и мучительно угасать от неизлечимой болезни, – Мордек вздохнул.

– Может быть, – неохотно признал юноша, после некоторых раздумий. – Но в любом случае аквилонцев надо уничтожить. Они это заслужили.

Его отец не стал перечить.

* * *

Мелсер не знал, кому раньше принадлежала лошадь до того, как попала к нему. Это было животное аквилонской породы. Более крупное и менее волосатое, чем киммерийские лошадки, изредка встречающиеся в этих краях. На нем фермер вез Тарнуса, а иногда подсаживал Эвлею, когда женщина уставала нести ребенка. Таким способом семья продвигалась на юг значительно быстрее.

В скорости заключалось их спасение. Пока они находились впереди киммерийской орды, шансы покинуть негостеприимную землю существенно возрастали. Но если по пути в Гандерланд встретится отряд дикарей, то бывшие колонисты обречены.

Мелсер знал, что Конан и его отец могли их всех уничтожить. Фермера до сих пор поражало великодушие молодого варвара. Он и не думал, что кто-то из киммерийцев способен на милосердный поступок.

Когда гандер высказал свои соображения вслух, его жена только покачала головой.

– Милосердие здесь не причем.

– А что же тогда послужило причиной? – спросил Мелсер.

– Скорее дружеское отношение, – ответила женщина.

Ее муж крепко задумался.

– Может, ты и права, – вымолвил, наконец, он. – Хотя всякий раз, когда я спрашивал Конана, возможна ли между нами дружба, он отвечал отрицательно.

– Парень просто не хотел в этом признаваться, – сказала Эвлея. – Думаю, он сам даже мысли такой не допускал. Но когда пришло время, то киммериец счел невозможным убить семью человека, которому симпатизировал и в душе считал другом.

В последней фразе, определенно, был ключ к разгадке странного поведения юного варвара. Мелсера теперь мучил другой вопрос: Что стало с остальными после того, как он и его близкие воспользовались подземным ходом Скайлиакса? Тот кошмарный побег через черноту туннеля, должно быть, отпечатался в памяти навечно. Большие комья земли то и дело отваливались от свода. Они больно били по шее и плечам. Несколько раз в кромешной темноте поселенец ударялся головой об опорные балки и всегда его пронизывал холод. В любой момент проход мог обрушиться и похоронить людей навсегда. Кто еще последовал за семьей фермера? Во время бегства по лесу, Мелсер слышал за спиной вопли боли и отчаяния, и каждый крик обжигал, словно удар бичом. Да, действительно, лучше оставаться в неведении, относительно того, какая участь постигла соотечественников.

Неожиданно лошадь споткнулась. Мелсер сердито дернул за веревку, заменявшую узду.

– А ну вперед, проклятая скотина! – зарычал фермер. – Если не пойдешь, то тебе и всем нам конец.

– Нам предстоит идти всю ночь? – спросила его жена.

– Да. И до тех пор, пока животное не падет под вами, – ответил Мелсер и тут же помотал головой: – Нет, не правильно. Даже если оно издохнет, мы все равно не будем останавливаться. – Прошедшие два года я часто сетовал на короткие ночи и приветствовал долгие дни северного лета. Теперь же, не устаю благодарить Митру, чтобы темнота продлилась, как можно дольше и скрывала нас, – пробормотал он уже себе под нос.

– Митра делает так, как считает нужным, а не как нам того бы хотелось, – вздохнула Эвлея.

– Мне ли это не знать! – воскликнул муж.

Мелсер огляделся по сторонам. Столбы и клубы черного дыма поднимались над всем северным горизонтом. Костер судьбы… Костер, в котором сгорали чаяния аквилонцев. Новый шлейф дыма тянулся с северо-запада. Но киммерийцы еще не добрались до южных фортов и усадеб. Это обнадеживало.

Когда день уже клонился к вечеру, семья Мелсера набрела на группы поселенцев. Спокойно работающие на своих полях люди еще не понимали и не хотели понять, что привычный мир рушится. Всех их, гандер счел долгом предупредить о смертельной опасности. Некоторые осыпали его проклятиями. Другие смеялись, считая все глупой шуткой. Он жалел их, но ничем кроме слов помочь не мог.

Закат окрасился кровью. Беженцы продолжали идти дальше. Мелсер был готов продолжать путь, пока хватало дыхания, поскольку был уверен, что киммерийцы не откажутся от преследования. Спустя пару часов, на небо взошла полная луна. Он одновременно радовался и проклинал ночное светило. Луна освещала путь, но также могла указать варварам след беглецов. Куда подевались извечные киммерийские туманы? Их не было в самый ответственный момент. Все, что оставалось делать, это двигаться вперед, полагаясь на волю Митры.

Венариум показался вдали, когда взошло солнце, и день сменил короткую ночь. Жена и детишки фермера клевали носами, покачиваясь на крупе лошади, которая еле передвигала ноги. Мелсеру было жаль несчастное животное, но чтобы не подвергать семью опасности он не давал ему передышки. Пусть лучше одна лошадь будет принесена в жертву.

– Что ты делаешь? – встрепенулась Эвлея, когда ее муж вдруг повел коня в сторону от дороги, ведущей к Венариуму, а именно к реке, что текла неподалеку от города.

– Они не должны нас заметить, – ответил Мелсер. – Если солдаты меня увидят, то заставят вступить в армию и защищать Венариум. А я поклялся киммерийцу, что навсегда покину эту землю. Поэтому нам не стоит тут задерживаться. Так я смогу выполнить обещание.

Женщина без долгих раздумий молча кивнула. Когда они подошли к берегу реки, Мелсер позволил лошади попить и немного пощипать травы. Сам он стал искать брод. Приблизительно в миле к востоку от Венариума, гандер нашел, что искал. Во время переправы вода доходила до брюха животного, но все прошло удачно. После этого, Мелсер не пошел по проторенной дороге, а свернул прямо к густому лесу. Там он привязал измученного коня к молодому деревцу и растянулся на земле, не снимая мокрой одежды.

– Здесь мы передохнем, – сказал бывший фермер. – Теперь, имея за нашей спиной стены Венариума, мы можем, наконец, позволить себе полноценный отдых.

* * *

Конан почесал левую руку, обмотанную тряпичной повязкой. Рана все еще зудела, но больше не причиняла боль. Аквилонский солдат, который нанес эту рану, был мертв, а от защищаемого им лагеря остались одни головешки. Наряду с другими киммерийцами, Конан продвигался все дальше к югу и сейчас с вершины холма смотрел вниз.

– Это должно быть Венариум, – сказал он.

– Безусловно, – согласился с ним отец.

Мордек зевал. События последних дней сказались даже на его железной выносливости.

Конан выглядел свежее, поскольку был гораздо моложе.

– Когда мы возьмем его? – указывая на город, в самом сердце которого возвышалась крепость, спросил юноша, даже не подвергая сомнению тот факт, что штурм увенчается успехом.

– С одним нашим отрядом не стоит пытаться. Мы будем ждать, пока не подойдут все кланы, – кузнец почесал затылок. – Что нам еще остается делать? К тому же, к аквилонцам могут подтянуться новые силы во время осады форта. Нам ведь не известно их точное количество.

Пастух Нектан хмуро рассматривал городские постройки.

– Здесь когда-то простирались наши леса, которые враги уничтожили, – сказал он. – Мы должны сжечь все это. И сделать надо прежде, чем к аквилонцам прибудет подкрепление.

– Точно! – подхватил Конан. – Если мы подпалим дома и лавки, то солдаты в крепости из-за поднявшегося дыма не смогут нас разглядеть и не уследят за нашими действиями.

Отец внимательно посмотрел на сына.

– Ты рассуждаешь, как истинный военачальник. Донеси свои мысли до ушей Эрта. Пусть услышит. Кром! Сын мой, когда-нибудь ты станешь великим вождем!

В тот момент Конана не заботила перспектива стать вождем, да еще и в неопределенном будущем. Им двигала месть, которая клокотала в груди. Эта месть привела его к Венариуму. Он пошел искать Эрта.

Найти военного вождя оказалось не трудно. Эрт находился в самом центре киммерийского воинства с тех пор, как оно подошло к оплоту аквилонцев.

– Действительно – здравая идея, – кивнул военачальник, дослушав Конана. – У нас накопилось много причин сжечь Венариум до тла. Какой прок сидеть без дела в ожидании на холмах? Так мы становимся похожими на ленивых солдат проклятого Нумедидеса. Буду благодарен, если теперь ты уточнишь, в каких местах лучше поджечь строения.