Текст книги "Око за око"

Автор книги: Гарри Норман Тертлдав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 43 страниц)

– Мне тоже, – ответил Мойше.

Мужчины читают Тору и Талмуд, поэтому он знал иврит, а Ривка – нет. Но одно дело – говорить с Богом и совсем другое – с людьми. «Когда я доберусь до Иерусалима, сам увижу разницу», – подумал Мойше, и его вновь охватило возбуждение.

Тут ему пришло в голову, что он попадет на Святую Землю благодаря ящерам. До их появления он был одним евреем из десятков и сотен тысяч, умиравших от голода в варшавском гетто, бродил по улицам ночью, пытаясь раздобыть хоть какую-то пищу, и молился Богу, чтобы Он дал знак, что не бросил Свой народ. И принял сияние бомбы из взрывчатого металла, которую ящеры взорвали высоко в небе, за ответ на свои молитвы.

Многие другие люди разделяли его заблуждение. Они сделали его своим вождем, хотя он к этому и не стремился. А когда ящеры изгнали нацистских бандитов из Польши, они увидели, что евреи варшавского гетто признают Мойше своим вожаком, и начали вести с ним переговоры. Если бы не ящеры, он бы жил и умер самым обычным евреем – более того, сейчас он и его семья были бы мертвы.

Он неуверенно поделился своими мыслями с женой. Ривка выслушала его и покачала головой.

– Если ты и был им что-то должен, то уже давно расплатился по всем счетам, – заявила она. – Да, они спасли нас от нацистов, но ради собственного блага – наша судьба их не волновала. Они просто использовали нас в своих целях – и если им будет выгодно убивать нас, они долго раздумывать не станут.

– Наверное, ты права, – сказал Мойше.

– Конечно, права, – ответила она.

Он улыбнулся, но потом его лицо вновь стало серьезным. Ривка многократно доказывала, что она гораздо лучше, чем он, умеет общаться с реальным миром. А потом он расхохотался: кто бы мог подумать, что поездка на Святую Землю станет реальностью?

Глава 16

Уссмак сидел в танке, который, в свою очередь, находился внутри тяжелого транспортного корабля. И хотя толстые стены надежно защищали водителя от внешнего мира, ничто не могло избавить его от страха. После того, что он и его экипаж перенесли в Британии, он уже никогда от него не излечится.

– Как ваша рана, недосягаемый господин? – спросил он в микрофон внутренней связи.

– С каждым днем все лучше, – ответил Неджас. – Самое время возвратиться в строй. – Наступила короткая пауза – вероятно, командир танка позаботился о том, чтобы его не услышал экипаж транспортного корабля, – а потом Неджас заговорил быстро и взволнованно’ – У тебя случайно не осталось еще одной порции имбиря, водитель?

– Сожалею, недосягаемый господин, но у меня ничего не осталось даже для себя, – ответил Уссмак

Он жалел, что приучил своего командира к тосевитскому зелью. В противном случае им со Скубом пришлось бы оставить его на поле боя. Неджас не смог бы добраться до Тангмера и не дожил бы до эвакуации. Возможно, никто из них не покинул бы проклятый остров живым.

– Очень жаль, – пробормотал Неджас – Как мне его не хватает!

– Возможно, так даже лучше, недосягаемый господин, – сказал ему Скуб. Стрелок служил с Неджасом задолго до того, как к ним перевели Уссмака; Скуб имел право говорить с командиром откровенно. – Уж поверьте мне, достойным самцам не следует употреблять эту дрянь.

То же самое Скуб говорил и в Британии, но не донес на Уссмака в штаб после того, как их эвакуировали на сравнительно безопасную базу в южной Франции. Даже здесь Большие Уроды умудрялись применять отравляющий газ, от которого страдали их собственные самцы и самки, работавшие на заводах Расы. Скуб отводил в сторону от командира оба глазных бугорка, когда Неджас продолжал употреблять имбирь, выздоравливая после ранения. Скуб не одобрял командира, но даже не помышлял о том, чтобы его предать.

Стыд терзал Уссмака, как пламя – подожженный танк. Под сиденьем у него было припрятано несколько порций имбиря – может быть, даже больше, чем несколько. Он убеждал себя, что солгал Неджасу, поскольку хотел оградить командира от дальнейшей деградации, постигшей его самого. Но главная причина, по которой он отказал Неджасу, состояла в том, что он хотел сохранить весь имбирь для себя.

– Внимание, экипажи танков. – Голос пилота транспортного корабля донесся из переговорного устройства, закрепленного на слуховой мембране Уссмака. – Внимание, экипажи танков. Мы начинаем снижение. Приготовьтесь к посадке, будьте готовы к неожиданным толчкам. Благодарю вас.

– И вам большое спасибо, – пробормотал Уссмак, предварительно отключив микрофон.

«Будьте готовы к неожиданным толчкам!»

Он уже летал в Британию, находясь внутри танка, на борту тяжелого транспортного корабля, и очень хорошо знал, что означают эти невинные слова. Если бы пилот был честным самцом, он бы сказал что-нибудь вроде: «Нам придется отчаянно маневрировать, потому что вонючие Большие Уроды делают все, чтобы сбить нас».

К счастью для себя, Уссмак не знал, какими разнообразными возможностями обладают Большие Уроды, когда речь идет об уничтожении транспортных кораблей. Летать над Британией стало очень опасно. На небольшом острове имелось слишком много истребителей, у некоторых из них уже были реактивные двигатели и радары, помогавшие находить вражеские цели. Стоит ли удивляться, что в небе Британии погибло так много транспортных кораблей?

Здесь, в восточной части СССР, было немного спокойнее, хотя Уссмак уже начал уставать от экспертов, которые сообщали ему ложную информацию о тосевитах. Он и сам воевал на территории СССР, в западной части страны, и знал, что, хотя по стандартам Больших Уродов у них хорошие танки, советские самцы отстают по части военной тактики и стратегии, что не позволяет им добиваться от своей техники максимальных результатов.

Точнее, так было раньше. Он воевал здесь почти два года Расы назад – или один год Тосев-3. Если бы речь шла о Расе, обитателях Работев-2 и Халесс-1, то данный промежуток времени не имел бы никакого значения. Но для стремительно развивающихся Больших Уродов этот срок равен тысячелетию. Со страхом Уссмак размышлял о том, каким новым хитрым приемам научились советские самцы, пока он воевал в других частях планеты. Уссмак вздрогнул. Именно советские самцы первыми применили атомное оружие.

– Пилот, какая погода в месте нашего приземления? – спросил Неджас.

– Там холодно, командир танка, – ответил пилот. – Вода, к примеру, замерзла.

– Такое здесь случается часто, – проворчал Неджас, стараясь храбриться. – Не думаю, что Сибирь – самое худшее место.

– Прошлой тосевитской зимой мы служили в юго-западной части большого материка, который Большие Уроды называют Африка, – вмешался Скуб. – Там стояла довольно приятная погода, если не считать слишком высокой влажности. И все же было тепло, чего нельзя сказать о многих других районах Тосев-3.

Большую часть прошлой зимы Уссмак провел на госпитальном корабле, поправляясь после облучения, которое получил, выскочив из своего танка на пятно радиационного заражения, оставшееся после рейда Больших Уродов. Климат внутри корабля показался ему целительным. Однако цена, которую пришлось заплатить, чтобы туда попасть, показалась ему слишком высокой.

Даже сквозь сталь и керамику танка Уссмак ощущал, как воют реактивные двигатели транспортного корабля. Сжавшись, он прислушивался к их голосам – не будет ли резкого изменения в их тоне. Самой серьезной опасности они подвергаются в момент спуска, когда скорость неуклюжего транспортного корабля становится сравнимой со скоростью тосевитских истребителей. И хотя Уссмак находился под защитой двойной брони, ему вдруг показалось, что он в двойной ловушке.

Резкой поворот заставил его сердце забиться сильнее. Тут же послышался голос пилота:

– Мы попали под удар мощных ветров, которые вам не видны. Вам не о чем беспокоиться; радар показывает, что рядом нет тосевитских истребителей. Вскоре мы приземлимся.

– Ну, что скажете? – спросил Скуб. – Кажется, для разнообразия хорошие новости?

– Император тому свидетель, мы очень в них нуждаемся после поражения в Британии, – заявил Неджас.

По его голосу чувствовалось, что ему срочно необходимо принять хотя бы немного имбиря. Когда приходится воздерживаться от наркотика, мир становится мрачным местом. Уссмак уже знал, что так проявляется влияние растения – точнее, его отсутствия, – а на самом деле мир совсем не таков. Некоторым любителям имбиря требуется много времени, чтобы понять столь простую истину. Другие так и остаются в неведении.

Транспортный корабль дернулся. Уссмак подскочил на сиденье. Нельзя сидеть прямо – можно разбить голову о потолок. Он вовремя вспомнил.

– Закрылки выпущены, – сказал пилот. – Сейчас начнется посадка. Экипажам танков приготовиться покинуть грузовой отсек.

Последовал еще один рывок – и корабль коснулся посадочной полосы. Несмотря на огромный вес, он подпрыгнул на месте, но потом уверенно покатил дальше. Взревели реактивные двигатели, заработавшие в тормозном режиме. Наконец они остановились.

Уссмаку не терпелось покинуть транспортный корабль. Ему хотелось побыстрее оглядеться, выяснить, на что похоже его новое место службы (насколько вообще можно что-то увидеть через смотровую щель танка). И, что волновало его еще больше, познакомиться с новыми самцами и выяснить, как и где достать имбирь, поскольку его запасы не бесконечны.

Нос транспортера открылся, и грузовой отсек заполнил холодный яркий свет.

– Водитель, заводи двигатель, – приказал Неджас.

– Будет исполнено, недосягаемый господин, – ответил Уссмак.

Как только танк выехал наружу, Неджас с грохотом захлопнул крышку люка.

– Там настоящий холодильник, – объяснил командир. – Даже хуже! В холодильник мы будем ходить греться. – Словно в подтверждение его слов, включился обогрев танка, и внутренние помещения наполнил теплый воздух.

Когда Уссмак разглядел самца, который с жезлом в руке руководил движением, он сразу поверил Неджасу. Несчастный был одет в костюм с электрическим обогревом – нечто похожее носят пилоты самолетов, летающих на больших высотах, – а сверху натянул плащ с капюшоном и сапоги, сделанные из меха тосевитских животных. Несмотря на все это, он выглядел смертельно замерзшим.

Уссмак включил сцепление, и танк с грохотом съехал по спущенному трапу. Оказалось, что идет снег. Нагревательная система загудела громче, переходя на новый режим. Оставалось надеяться, что она выдержит такую нагрузку. Снег начал залеплять смотровую щель. Уссмак нажал на кнопку, и струя очищающей жидкости смыла снег, однако жидкость тут же замерзла – и теперь он смотрел на окружающий мир сквозь тонкую пленку льда.

– Осторожно! – закричал Неджас. – Ты чуть не задавил самца.

– Прошу меня простить, недосягаемый господин, – ответил Уссмак. – Если вы видите дорогу, командуйте. – Он объяснил, что произошло с его смотровой щелью.

Повинуясь указаниям командира, Уссмак с большим трудом подвел танк к зданию, которое казалось ему заснеженной горой посреди белой пустыни. Неожиданно в сплошной белой стене открылась дверь. Стоявший снаружи самец указал на нее жезлом.

– Наверное, нам следует выйти из танка, – сказал Неджас. – Надеюсь, мы не успеем замерзнуть окончательно.

Коротким конвульсивным движением Уссмак распахнул крышку люка у себя над головой и выбрался наружу. Холод оказался ошеломляющим. Мембраны, защищающие глаза, мгновенно закрылись – чтобы спасти их от порыва ледяного ветра. Уссмаку пришлось несколько раз моргнуть, чтобы вернулось зрение; ему показалось, что еще немного – и мембраны примерзнут намертво. Он сделал вдох и задохнулся – у него возникло ощущение, будто в легкие попал огонь! Несколько мгновений кожа мучительно горела, но потом стала холодной и потеряла чувствительность.

– Сюда! Сюда! – закричал проводник.

Уссмак и остальные члены экипажа, спотыкаясь, бросились к двери. Им пришлось преодолеть совсем небольшой отрезок пути – несколько длин тела, – но Уссмак вдруг испугался, что превратится в глыбу льда.

Как только экипаж танка оказался внутри здания, проводник захлопнул дверь. Они попали в узкое холодное помещение. Затем проводник распахнул следующую дверь. Изумительное тепло потекло им навстречу. Холодное помещение между бушевавшей снаружи метелью и оазисом тепла напомнило Уссмаку шлюз космического корабля. Впрочем, среда, которую он только что покинул, показалась ему куда более враждебной, чем вакуум космического пространства.

– Новые птенцы! – закричал проводник, входя во внутреннее помещение, показавшееся им маленьким кусочком Родины, волшебным образом перенесенным на Тосев-3. – Я привел новых птенцов! Несчастные глупцы еще не знают, что они оказались в самой клоаке этого отвратительного мира.

Самцы, чья окраска указывала на принадлежность экипажам танков и броневиков, столпились вокруг Уссмака и его товарищей.

– Добро пожаловать в Сибирь, – сказал один из них. – Здесь так плохо, что сюда ссылают Больших Уродов.

– А земля находится в замерзшем состоянии полгода, – добавил другой самец.

– Воздух только кажется замерзшим, – вмешался третий.

Уссмаку еще не приходилось встречаться с такими циничными самцами. Должно быть, они любители имбиря, решил он, и ему стало немного легче.

Неджас замахал руками, стараясь вставить слово.

– А где железная дорога, которую мы должны удерживать? Как можно перемещаться в пространстве, когда стоит такой холод, не говоря уже о том, чтобы воевать?

– Железная дорога расположена к югу, но недостаточно далеко, чтобы это могло нас утешить, – ответил проводник. – Мы ее испортили; но главная хитрость в том, чтобы не позволять русским переправлять грузы с одной стороны на другую. У них есть тягловые животные, а иногда они используют механические транспортные средства. Когда нам удается обнаружить караван, мы устраиваем настоящую бойню.

– Вот только засечь их довольно сложно, – заговорил другой самец. – Даже радар отказывает во время таких бурь – а иногда он просто замерзает.

– Нам еще не так тяжело, – вмешался третий самец, – мы сидим внутри наших машин. А вот пехоте совсем плохо. Им приходится сражаться без оболочки, защищающей от холода.

– Пехота! – воскликнул Скуб. – Как можно воевать в таких условиях и в такой одежде? И я не понимаю, зачем?

– Потому что русские могут, – ответил проводник. – Если бы не наши пешие патрули, проклятые Большие Уроды подобрались бы на расстояние артиллерийского выстрела и разбомбили наши казармы. Или испортили боевую технику. Так уже не раз бывало – и можете не сомневаться, русские на этом не успокоятся.

Есть здесь имбирь или нет, но Уссмаку хотелось одного – удрать отсюда куда-нибудь подальше.

– А я думал, что нет ничего хуже Британии и отравляющих газов. Возможно, я ошибался.

В ответ раздался хор голосов:

– Добро пожаловать в Сибирь!

* * *

Ране Ауэрбах смотрел на затянутое тучами небо в надежде, что пойдет снег. До сих пор его молитвы оставались без ответа. Низкие грязно-серые тучи зависли над прериями восточного Колорадо, но снег или дождь – он бы с радостью согласился даже на дождь – отказывались низвергаться с небес.

Он помахал рукой солдатам своей роты, предлагая еще больше рассредоточиться. Если их засечет вертолет ящеров, мало кто уйдет отсюда живым. Прошлой зимой, если верить рассказам местных жителей, ящеры не проявляли такой активности. На сей раз они на вертолетах переправили большие силы на запад, чтобы занять Шайенн-Уэллс, и, чтобы укрепить свои позиции, постарались оттеснить американскую пехоту на запад, вдоль шоссе 40. Если ящеры сумеют осуществить свои намерения, то положение Ламара, находящегося к югу от Шайенн-Уэллса по шоссе 385, станет тревожным.

К несчастью, следующий город к западу от Шайенн-Уэллса по шоссе 40 – Фёрст-Вью: именно отсюда видны Скалистые горы. А там, в Скалистых горах, находится Денвер. Поскольку они выполняли задание вместе с Лесли Гровсом, Ауэрбах понял: в Денвере происходит нечто важное, хотя он и не знал, что именно. И наступление ящеров на этом направлении необходимо остановить любой ценой.

Сейчас прерии казались абсолютно пустыми – лишь его всадники нарушали однообразие открытых пространств. И если превратить всадников в бизонов, то можно легко вернуться во времена, когда здесь еще не ступала нога белого человека – да и индейцев тоже, если уж на то пошло.

Он повернулся в седле и позвал Билли Магрудера:

– Теперь я знаю, как себя чувствовали индейцы, когда выступили против кавалерии США во времена моего деда.

Лейтенант кивнул.

– Сидящий Бык победил генерала Кастера, но этого оказалось недостаточно. Нам мало побеждать в отдельных сражениях, необходимо выиграть всю кампанию.

Что же тут возразишь. К тому же самого Раиса учили мыслить категориями кампаний, а не отдельных сражений – Сидящий Бык не учился в военной академии. «Интересно, – подумал Ауэрбах, – какой глобальной стратегии пытаются придерживаться ящеры?» У них наверняка имелся стратегический план перед началом вторжения, но им не удалось его реализовать из-за ожесточенного сопротивления людей.

Как только его рота миновала озеро Шеридан, Ауэрбах приказал свернуть с шоссе 385. Ни одно гусеничное транспортное средство не в состоянии опередить лошадей на пересеченной местности. Во всяком случае, он попытался убедить себя в этом, хотя в действительности данное правило относилось к горам и болотам, а не равнинам возле границы со штатом Канзас. Но конницу труднее засечь среди полей, чем на шоссе.

– Сэр, вы хотите выйти на сороковое шоссе восточнее или западнее Арапахо? – спросил Магрудер.

Приказ, полученный Ауэрбахом, давал ему свободу действий. Арапахо находился примерно в десяти милях восточнее Шайенн-Уэллса, ближе к Канзасу. Если они выйдут на шоссе к западу от маленького городка, то рискуют привлечь внимание ящеров, расположившихся в Шайенн-Уэллсе. А если окажутся на шоссе с другой стороны Арапахо, до базы основных сил ящеров будет рукой подать.

– Мы выйдем на шоссе к востоку от Арапахо, – решил Ауэрбах после коротких раздумий. – Чем восточнее мы нанесем удар, тем сильнее отвлечем ящеров от движения на запад – а перед нами поставлена именно такая задача. – Капитан старался не думать о том, что его отряд становится уязвимее, удаляясь на восток.

На ночь рота расположилась на заброшенной ферме, немного южнее сорокового шоссе. Когда на следующее утро они двинулись дальше, лошадей оставили на ферме. Все снаряжение пришлось тащить на себе, как пехоте.

Ауэрбах отправил вперед разведчиков, а сам, пока разведчики проверяли, нет ли на шоссе патрулей ящеров, с большей частью роты залег в высокой желтой траве. Он в бинокль наблюдал за тем, как разведчики осторожно пробираются вперед, почти не видимые на фоне коричневой земли и увядшей травы.

Только после того как разведчики показали, что путь свободен, Ауэрбах вышел на шоссе с отрядом подрывников. Двое солдат заложили взрывчатку, соединив отдельные заряды электрическими детонаторами. Затем они отошли на сотню футов и спрятались в канаве, после чего подорвали заряды.

Дрогнула земля. Во все стороны полетели куски асфальта. Кто-то выругался:

– Проклятая штука ударила меня прямо в задницу, Говард. На чьей ты стороне?

Именно Говард нажимал на ручку детонатора.

– Я на стороне хороших парней, – ответил Говард. – Так что теперь с тобой все ясно, Максвелл.

– Давайте взглянем на результаты собственных трудов. – Ауэрбах встал и подбежал к полотну дороги.

Сквозь клубящуюся пыль виднелась здоровенная воронка, испортившая обе полосы. Теперь здесь не проедет ни один грузовик, да и у танка возникнут определенные проблемы.

Отряд взрывников выполнил свою задачу и превратился в обычных кавалеристов, на время ставших пехотой. Ауэрбах расставил своих людей вдоль северной стороны шоссе 40, рискнув оставить полосу шоссе между отрядом и лошадьми. С северной стороны начинался подъем и имелись более удобные позиции для пулеметных точек.

После того как рота окопалась, оставалось только ждать. Ауэрбах жевал вяленую говядину и нервничал. Он не хотел подрывать шоссе слишком близко к Шайенн-Уэллсу, чтобы ящеры не успели атаковать его отряд до того, как солдаты успеют окопаться. Теперь он начал беспокоиться: а вдруг противник вообще не заметил взрыва?

Билл Магрудер негромко проговорил:

– Сэр, что-то приближается к нам по шоссе с востока.

Ауэрбах посмотрел в бинокль в указанном направлении и разглядел механическое транспортное средство – нет, кажется, несколько. Ящеры. Он вновь навел на них бинокль. Два бронетранспортера. Капитан нахмурился. Он рассчитывал на броневик и грузовик с пехотой. Ну, не все надежды оправдываются.

Броневики – ящеры полностью поставили их на гусеницы – притормозили, когда увидели воронку. В отличие от американских броневиков они были вооружены легкими пушками, а не пулеметами, и Ауэрбах с опаской наблюдал за стволами пушек.

Один ящер вылез из люка и подошел к краю воронки. Никто в него не стрелял. Ящер вернулся в машину. Ауэрбах ждал, что будет дальше. Если противник решит дожидаться прибытия ремонтной команды, с его планом можно будет проститься.

Через некоторое время из передней машины вылезло несколько ящеров. Двое забрались наверх, сняли чехлы с ножей бульдозера и быстро переставили ножи на передний бампер. Они решили засыпать воронку самостоятельно. Кавалеристы не стали вмешиваться.

Ящеры вернулись в броневик. Он съехал на обочину дороги. Ножи бульдозера вгрызлись в мягкую землю. Двигатель загудел громче.

Скорчившись за перекати-полем, Ауэрбах прикусил губу и ждал, скрестив пальцы на счастье. Когда прогремел взрыв, он получился не таким громким, как тот, от которого осталась воронка посреди шоссе, но его результаты оказались куда более впечатляющими. Противотанковая мина имела достаточный заряд, чтобы уничтожить «Шерман». Конечно, более мощным танкам ящеров такая мина не опасна, но с броневиком она справилась успешно. Он загорелся, из открытого люка повалил дым, правую гусеницу сорвало.

Один за другим стали открываться люки, из которых, словно жареная кукуруза на сковородке, выпрыгивали ящеры Теперь рота Ауэрбаха открыла ураганный огонь. Ящеры падали один за другим, лишь немногие успели прижаться к земле и начать ответную стрельбу.

С пугающей быстротой пушка второго броневика стала поворачиваться на север. Затем пушка и направленный вдоль ее оси пулемет открыли огонь по позиции, где стоял пулемет американцев. Нет, ящеры далеко не дураки, подумал Ауэрбах, стреляя в самца, сумевшего выскочить из горящего броневика. Они сразу открыли ответный огонь по самому опасному оружию противника.

Точнее, по пулемету, который казалсясамым опасным. Ауэрбах установил базуку на расстоянии в семьдесят пять ярдов от шоссе – ближе было слишком опасно. Как и противотанковые мины, базуки не слишком эффективны против танков ящеров – лобовая броня с легкостью отражает прямое попадание, даже удачный выстрел в борт или сзади не гарантирует успеха. Но броневикам маленькие уродливые ракеты могут причинить серьезный вред.

Американская полугусеничная машина превратилась бы в огненный шар после прямого попадания базуки. Водородное топливо, которое использовали ящеры, не так взрывоопасно, как бензин, к тому же у ящеров более эффективные средства тушения пожара, чем ручные огнетушители в американских танках. Это помогло ящерам, но не слишком. Через несколько секунд после удачного выстрела базуки из горящего броневика начали выскакивать ящеры.

Как и в первом случае, большинству не удалось отойти далеко от подожженного броневика, но некоторые залегли и открыли ответный огонь. По приказу Ауэрбаха два взвода начали обходить ящеров с флангов. Операцию необходимо быстро завершить, или…

Ауэрбах не хотел верить своим ушам – ну, не должны были вертолеты прилететь так быстро. Они приближались с запада, со стороны Шайенн-Уэллса. Во рту у него пересохло. Уничтожение двух броневиков с пехотой – большая удача, но если он потеряет всю роту… Да и сам капитан не собирался умирать.

Под брюхом вертолета вспыхнул огонь, и, хотя ящеры еще не могли определить местонахождение противника, но ракетный залп и не должен быть особенно точным. Ауэрбах вжался в землю, а ракеты принялись утюжить прерию. Неожиданно его подхватила взрывная волна, перевернула на спину и отбросила в сторону. Он услышал, как кричат его люди.

Вертолет продолжал поливать землю из пулеметов, не торопясь уничтожая людей, осмелившихся бросить вызов могуществу ящеров. Ауэрбах и его товарищи – те, кто еще оставался в живых и не получил серьезных ранений, – стреляли в ответ. Капитан вдруг представил себе, как смеется над ними экипаж вертолета; его корпус невозможно пробить пулями из стрелкового оружия.

Базука находилась совсем рядом с шоссе – наверное, именно поэтому экипаж вертолета не обратил на нее внимания. Вертолет завис в воздухе неподалеку от горящих броневиков, в упор расстреливая залегших американцев В следующий момент противотанковая ракета устремилась к вражеской машине, оставляя за собой дымный след.

Базука не приспособлена для стрельбы по летающим целям. Но если ракета попадет, то вертолету не поздоровится. Ракета попала. Вертолет вздрогнул, словно налетел на невидимую стену. Затем резко развернулся и рухнул на шоссе. На всякий случай базука всадила еще одну ракету ему в брюхо Начался настоящий фейерверк – взрывались боеприпасы.

– Давайте уносить отсюда ноги! – закричал Ауэрбах, чувствуя, как дрожит его голос.

Парочка ящеров еще сопротивлялась, но американцы быстро прикончили их. Гораздо больше времени ушло на то, чтобы перевязать раненых. Ауэрбах отчаянно торопил своих людей. Он хотел оказаться как можно дальше от места боя, пока ящеры не прислали еще один вертолет.

– Даже если они прикончат нас всех, мы расплатились вперед, – бормотал он.

И хотя он был совершенно прав, ему очень хотелось спастись. Победа намного слаще, если ты остаешься в живых, чтобы насладиться ею. А когда он вернется в Ламар, ему будет что рассказать Рэйчел Хайнс… и Пенни Саммерс.

* * *

Когда Дэвид Гольдфарб вернулся в Дувр, ему показалось, что он перенесся по времени в начало войны. Тогда все было проще, и беспокоиться следовало только о фрицах. К тому же, несмотря на обещания Гитлера, немцы так и не смогли вторгнуться в Англию. Все помнили выступления фюрера: «Не беспокойтесь… мы придем». Но вермахт так и не пришел. Пришли ящеры.

В маленькую комнатку здания естественных наук дуврского колледжа, где работал Дэвид, вновь вернувшийся к изучению радара ящеров, вошел Бэзил Раундбуш. Усатый пилот что-то насвистывал, но Гольдфарб не узнал мелодии; в любом случае слова наверняка похабные.

Появление Раундбуша заставило Дэвида вспомнить о месяцах, проведенных в Брантингторпе. Он оторвался от осциллоскопа и сказал с шутливым негодованием:

– Все время, пока я играл в пехотинца, меня не оставляла уверенность, что ты умер и больше не будешь действовать мне на нервы своими песенками. – После небольшой паузы он добавил: – Сэр.

Раундбуш достойно воспринял шутку Дэвида. Оскалившись, словно лев, только что заваливший зебру, он ответил:

– Умер? Произошло нечто куда более страшное: меня повысили в чине.

– Да, сэр! Самый знаменитый капитан авиации Раундбуш, сэр! – вскричал Гольдфарб, вскочил на ноги и отдал столь неистовый салют, что едва не вывихнул руку.

– О, нельзя ли приглушить звук, – добродушно попросил Раундбуш. – Давай лучше займемся делом.

– Давай, – кивнул Гольдфарб.

Насмешничество помогало ему скрыть восхищение, переходящее в благоговение. Во время службы в пехоте ему не раз приходилось подвергаться опасности. Однако вовсе не мастерство на поле боя помогло Дэвиду уцелеть. Пули и осколки носились вокруг и находили свои жертвы случайным образом. Если тебе везло, они в тебя не попадали. Если нет – ты погибал или становился калекой.

Но Бэзил Раундбуш остался в живых после множества боевых вылетов, причем ему приходилось воевать против ящеров, чьи самолеты и оружие гораздо эффективнее самолетов людей. Конечно, без везения здесь не обошлось, но пилоту истребителя в отличие от пехотинца одной удачи не достаточно. Ты должен в совершенстве владеть своим ремеслом, иначе никакая удача тебе не поможет.

А Раундбушу не просто удалось выживать. Крест «За летные боевые заслуги», который он носил на офицерской гимнастерке, являлся ярким тому свидетельством. Бэзил обычно не любил хвастаться – разве что перед официантками, – но Гольдфарб слышал, что Раундбуш сумел сбить один из громадных транспортных кораблей ящеров, в котором мог поместиться целый полк. Рядом с ними транспортные «Дакоты», которые ВВС Великобритании начали получать от американцев незадолго до вторжения ящеров, напоминали игрушечные модели из дерева и бумаги – а «Дакоты» были на порядок лучше английских транспортных самолетов.

Именно за этот подвиг Раундбуш получил крест. И вот что он сказал: «В Лондоне сидит куча проклятых дураков. Красотки должны ненавидеть их всех до одного – они думают, что размер важнее техники. И хотя у транспортного корабля размер кита, у него нет пушек, чтобы вести ответную стрельбу. Сбить истребитель ящеров – несравнимо сложнее».

Гольдфарб посмотрел на дождь, льющий со свинцового неба, и сказал:

– Если бы ящеры были умнее, они бы напали на нас сейчас. Мы не увидим их самолетов при такой тяжелой облачности, тумане и дожде, а они благодаря радарам могут летать совершенно спокойно.

– Они не любят холодную погоду, – ответил Раундбуш. – Я слышал, что они вторглись в Англию после того, как были вынуждены отступить в СССР. Красные применили бомбу из взрывчатого металла, и ящерам пришлось спасать свои чешуйчатые задницы. – Он фыркнул. – Нельзя позволять политикам принимать решения – человек ты или ящер.

– Теперь, когда мы одержали победу, я даже рад, что они на нас напали. – Гольдфарб показал на электронную аппаратуру, заполнявшую полки и столы лаборатории.

Среди обломков самой разной аппаратуры попадались и неповрежденные приборы, которые удалось снять с самолетов и машин, доставшихся англичанам практически целыми после отступления ящеров.

Бэзил Раундбуш в ответ развел руками.

– Как мне кажется, – сказал он, – перед нами стоят две задачи. Во-первых, использовать устройства, которые достались нам в рабочем состоянии. Во-вторых, разобрать поврежденные приборы на части, чтобы собрать два работающих из четырех сломанных.

– Было бы неплохо понять, как эти проклятые штуки работают, – заметил Гольдфарб.

К его удивлению, Раундбуш покачал головой.

– Вовсе не обязательно, по крайней мере сейчас. Краснокожие индейцы не имели понятия о том, как плавить металлы или производить порох, но они быстро научились стрелять в захватчиков. Сейчас у нас такая же задача: необходимо научиться использовать устройства ящеров в войне против них. А понимание придет потом.