Текст книги "Журнал «Если», 1993 № 04"

Автор книги: Гарри Гаррисон

Соавторы: Айзек Азимов,Гордон Руперт Диксон,Джоан Виндж,Дорис Писерчиа,Василий Липицкий,Александр Нариньяни,Леонид Кумаев-Смык,Константин Зуев,Гермоген Поспелов,Стивен Робинетт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– У-у-у! Берегитесь, безмозглые кретины! Это я – кровавый захватчик! Я подлый сукин сын и всех вас уничтожу к чертовой бабушке! Прячьтесь по своим норам, потому что я не один! Нас миллионы, и через триста лет мы раздавим вашу планету, как гнилой орех. У-у-у!..

Его раскаленный корпус был хорошо виден в ночном небе.

Перевел с английского Сергей КОНОПЛЕВ

Айзек Азимов
Двухсотлетний человек

1

Благодарю вас, – сказал Эндрю Мартин и сел на предложенный стул. Он не производил впечатления человека, доведенного до последней черты, но дело обстояло именно так.

На его лице не читалось никаких особенных эмоций, лишь спокойное безразличие, разве что в глазах угадывалась печаль. У него были прямые черные волосы, довольно густые, и гладко выбритое лицо. Одевался он консервативно, но с некоторым намеком на экстравагантность: костюм был бархатистого красновато-пурпурного оттенка.

Хирург сидел напротив, именная табличка на столе содержала серию букв и цифр, но Эндрю на них даже не взглянул. Его устраивало обращение «доктор».

– Когда операция, доктор? – спросил он.

Хирург ответил мягко, но с той отстраненной

ноткой уважения, которая всегда слышалась в голосе роботов, когда они обращались к людям:

– Я не совсем уверен, сэр, что правильно вас понял. Кто нуждается в операции?

Тут на лице хирурга могло бы появиться выражение почтительной непреклонности, если бы роботы его типа, сделанные из нержавеющей стали с оттенком бронзы, могли менять выражение лица.

Эндрю Мартин разглядывал правую рабочую руку робота, которая неподвижно лежала на столе. Длинные артистические пальцы, наверное, легко и умело владеют скальпелем во время операции.

В его работе не будет неуверенности, колебаний, дрожи, не будет ошибок. Это, разумеется, приходит со специализацией, которую человечество желало столь упорно, что лишь немногие роботы теперь обладали независимым мышлением. Хирург, разумеется, должен иметь именно такую программу. И все же этот робот настолько ограничен в своих возможностях, что не узнал Эндрю – вероятно, даже не слышал о нем.

– Тебе никогда не хотелось стать человеком? – спросил Эндрю.

Хирург мгновение помедлил с ответом, словно вопрос затерялся в его позитронных мозгах.

– Я робот, сэр.

– Но человеком быть лучше?

– Лучше, сэр, быть более опытным хирургом. Я не могу стать таким, будучи человеком, зато могу стать усовершенствованным роботом. Мне было бы приятно стать усовершенствованным роботом.

– А тебя не оскорбляет, что я могу командовать тобой? Заставить встать, сесть, пойти направо или налево, просто приказав сделать это?

– Мне нравится выполнять ваши пожелания, сэр. Если приказы помешают выполнению долга по отношению к вам или любому другому человеку, я не буду реагировать. Первый закон, касающийся моих обязанностей по отношению к человеческой безопасности, возобладает над вторым законом, связанным с подчинением. В любом случае, подчинение доставляет мне удовольствие… И все же: кого я должен оперировать?

– Меня, – сказал Эндрю.

– Это невозможно. Операция нанесет вам вред.

– Это не имеет значения, – спокойно произнес Эндрю.

– Я не должен наносить вред, – сказал хирург.

– Да – человеку, – заметил Эндрю. – Но я робот.

2

Когда Эндрю был создан, он ничем не отличался от других роботов его класса. Он добросовестно справлялся со своими обязанностями по дому, куда поступил в те дни, когда роботы-слуги были редкостью.

Хозяев было четверо: Сэр, Мэм, Мисс и Маленькая Мисс. Конечно, он знал, как их зовут, но никогда не называл хозяев по имени. Сэра звали Джеральд Мартин.

У робота был серийный номер NDR, а цифры он забыл. Понятно, прошло много времени, но если бы он захотел вспомнить свой номер, то конечно, сумел бы. Но он не желал его вспоминать.

Маленькая Мисс назвала его Эндрю. А затем так его стали звать и остальные.

Маленькая Мисс… Она прожила девяносто лет, и ее давно уже нет. Однажды он попытался назвать ее Мэм, но она не позволила. Она так и осталась Маленькой Мисс до своего последнего дня.

Эндрю выполнял обязанности дворецкого, камердинера и горничной. Это было проверкой – как для него, так и для всех роботов, не занятых на заводах и исследовательских станциях Земли.

Мартинам он очень понравился, и половину времени он тратил не на работу, потому что Мисс и Маленькая Мисс просили, чтобы Эндрю поиграл с ними.

Мисс первая поняла, как это можно устроить. Она сказала:

– Мы приказываем тебе играть с нами, а ты должен выполнять приказы.

Мне очень жаль, Мисс, но я уже получил от Сэра более ранний приказ, который по этой причине должен иметь преимущество.

– Папа всего лишь сказал: «Я надеюсь, что ты займешься уборкой», – возразила она. – А я тебе приказываю.

Сэр не возражал. Сэр любил Мисс и Маленькую Мисс даже больше, чем сама Мэм, и Эндрю их тоже любил. По крайней мере, эффект, который они оказывали на него, был таким же, какой люди, вероятно, и называли любовью. Эндрю думал об этом как о любви, потому что не знал другого слова.

Именно для Маленькой Мисс Эндрю вырезал деревянный кулон. Она попросила его. Мисс подарили на день рождения кулон из слоновой кости, украшенный резьбой, и Маленькая Мисс почувствовала себя обделенной. У нее был только кусочек дерева, который она дала Эндрю вместе с маленьким кухонным ножичком.

Он сделал кулон быстро, и Маленькая Мисс воскликнула:

– Какой он красивый, Эндрю! Я покажу его папе.

Сэр не поверил ни единому ее слову. «Скажи честно, где ты его взяла, Мэнди?» Он так называл Маленькую Мисс – Мэнди. Когда Маленькая Мисс обиделась, он повернулся к Эндрю:

– Это сделал ты, Эндрю?

– Да, сэр.

– И форму тоже сам придумал?

– Да, сэр.

– Может быть, все-таки это копия?

– Это то геометрическое воплощение, сэр, которое больше всего подходит к данной структуре древесины.

На следующий день Сэр принес ему другой кусок дерева, побольше, и электрический вибронож.

– Сделай из него что-нибудь, Эндрю, – сказал он. И потом долго разглядывал то, что получилось. С тех пор Эндрю больше не прислуживал за столом. Вместо этого ему было приказано читать книги по мебельному дизайну, и он научился делать столики и шкафчики.

– Ты создаешь великолепные вещи, Эндрю, – сказал Сэр.

– Я наслаждаюсь, когда делаю их, сэр, – ответил Эндрю.

– Наслаждаешься?

– Это заставляет токи в моих позитронных блоках каким-то образом проходить по путям с меньшим сопротивлением. Я слышал, как вы употребляете слово «наслаждаться», и обстоятельства, когда вы его произносите, совпадают с моими. Я наслаждаюсь, когда делаю эти вещи, сэр.

3

Джеральд Мартин отвез Эндрю в региональный офис «Ю.С.Роботс энд Мекэникл Мэн Корпорейшн». Как член региональной легислатуры, он безо всяких проблем попал на прием к главному робопсихологу. Более того, он стал владельцем робота именно потому, что был членом региональной легислатуры в те давние времена, когда бытовые роботы были редкостью.

Тогда Эндрю еще ничего не понимал, но позднее, получив более глубокие познания, смог заново вспомнить давнюю сцену и оценить ее истинное значение.

Робопсихолог Мертон Мански слушал с застывшей на лице улыбкой и неоднократно пытался удержать пальцы от постукивания по крышке стола.

– Роботехника не является точной наукой, мистер Мартин, – сказал он. – Я не могу объяснить все в деталях, но математика, на которой основаны позитронные схемы, слишком сложна, чтобы претендовать на абсолютное знание конечного результата. Мы, естественно, заменим вашего робота…

– Ни в коем случае, – сказал Сэр. – В его исправности нет никаких сомнений. Он прекрасно справляется с Обязанностями, для которых предназначен. Но кроме этого, он вырезает из дерева изысканные вещицы и никогда не повторяется. Он создает произведения искусства.

Мански смутился.

– Странно. Конечно, сейчас мы создаем более усредненные схемы… Так вы считаете, что он действительно творит?

– Судите сами. – Сэр протянул ему небольшой деревянный шар, на котором были вырезаны играющие дети, такие маленькие, что их с трудом можно было различить, но тем не менее фигурки были пропорциональны и так естественно подходили к структуре древесины, что она тоже казалась вырезанной.

– Это сделал он? – спросил Мански. Он протянул шар обратно и покачал головой. – Ему выпал счастливый жребий. Что-то произошло с его схемой.

– Вы можете это повторить?

– Вероятно, нет. Ни о чем похожем нам не сообщали.

– Прекрасно! Я не против, чтобы Эндрю оставался неповторимым.

– Мне кажется, – сказал Мански, – что компания захочет вернуть вашего робота для исследований.

– Низа что! – сказал Сэр с внезапной непреклонностью. – Забудем об этом. – Он повернулся к Эндрю. – А теперь пойдем домой.

– Как пожелаете, сэр, – ответил Эндрю.

4

Мисс начала бегать на свидания и проводила все меньше времени дома. Теперь Маленькая Мисс, уже не такая маленькая, как прежде, заполняла день Эндрю. Она не забывала, что первую свою вещицу Эндрю вырезал для нее, и носила ее на шее на серебряной цепочке.

Ей первой не понравилось, что Сэр просто раздает поделки Эндрю.

– Послушай, папа, – сказала она, – если они кому-то нужны, пусть за них платят. Они того стоят.

– Ты вроде бы никогда не была жадной, Мэнди, – сказал Сэр.

– Я думаю не о нас, папа. О художнике.

Эндрю раньше не слышал этого слова, и когда у

него выдалась свободная минутка, заглянул в словарь. Потом была поездка к юристу Сэра.

– Что ты об этом скажешь, Джон? – спросил Сэр.

Юриста звали Джон Фейнголд. У него были седые волосы и округлый живот, а ободки контактных линз подкрашены в яркий зеленый цвет. Он посмотрел на маленькую брошь, которую дал Сэр.

– Великолепная вещица… но я уже в курсе. Это делает твой робот.

– Да, их вырезает Эндрю. Верно, Эндрю?

– Да, сэр, – отозвался Эндрю.

– Сколько ты бы за нее заплатил, Джон? – спросил Сэр.

– Трудно сказать. Я не коллекционер.

– Можешь ли поверить, что мне предлагали двести пятьдесят долларов за эту маленькую штучку? Эндрю сделал стулья, которые я продал по пятьсот долларов каждый. Его изделия увеличили мой счет в банке на двести тысяч.

– Черт побери, он же сделал тебя богачом, Джеральд!

– На половину, – возразил Сэр. – Половина этой суммы лежит на счету Эндрю Мартина.

– Робота?

– Вот именно. И мне хотелось бы знать, законно ли это.

– Законно ли? – Фейнголд откинулся на спинку заскрипевшего стула. – Таких прецедентов не было, Джеральд. А каким образом твой робот подписывал нужные бумаги?

– Он умеет писать, и я принес в банк завизированные им документы. Сам он там не был. Нужно ли что-нибудь еще?

– Гм… – Фейнголд ненадолго задумался, потом сказал: – Хорошо, мы можем оформить доверенность на распоряжение суммой от его имени, и это создаст изолирующий слой между ним и враждебным миром. Кроме того, я советую тебе ничего не предпринимать. До сих пор тебя никто не останавливал. И если кому-то это не понравится, то пусть он сам и подает в суд.

– А ты возьмешься вести дело, если будет подан иск?

– Конечно. Но за плату.

– Сколько?

– Что-нибудь вроде этого, – и Фейнголд показал на деревянную брошь.

– Согласен, – сказал Сэр.

Фейнголд повернулся к роботу и усмехнулся:

– Эндрю, ты доволен, ч что у тебя есть деньги?

– Да, сэр.

– И что ты собираешься с ними делать?

– Платить за те вещи, которые раньше покупал Сэр. Это уменьшит его расходы.

5

Такие случаи возникали. Замена деталей стоила дорого, а роботы совершенствовались, появлялись новые модели. И Сэр следил за тем, чтобы Эндрю пользовался преимуществами каждого нового приспособления, пока тот не стал образцом металлического совершенства. За все платил Эндрю.

Он настоял на этом.

Лишь его позитронный мозг остался неприкосновенным. На этом настоял Сэр.

– Новые роботы не так хороши, Эндрю, – сказал он. – Компания научилась более точно создавать их мозг, ограничив его деятельность специфическими задачами. Новые роботы выполняют лишь то, для чего созданы, и ни на шаг в сторону. Ты мне нравишься больше.

– Спасибо, сэр.

– Впрочем, ты сам приложил к этому руку, Эндрю. Я уверен, что Мански прекратил создавать неспециализированные схемы, как только хорошенько к тебе пригляделся. Ему не нравится непредсказуемость… Знаешь, сколько раз он просил разрешить забрать тебя на исследование? Девять раз! Однако я не позволил, и теперь, когда он на пенсии, мы можем жить спокойно.

И вот волосы Сэра становились все реже и светлее, кожа на лице дряблой, а Эндрю выглядел гораздо лучше, чем тогда, когда появился в семье.

Мэм уехала в колонию художников куда-то в Европу, а Мисс стала поэтессой в Нью– Йорке. Иногда она писала письма, но редко. Маленькая Мисс вышла замуж и жила неподалеку. Она сказала, что не хочет покидать Эндрю, и когда родила Маленького Сэра, разрешила Эндрю держать бутылочку и кормить ребенка.

После рождения внука, решил Эндрю, у Сэра вновь появился смысл в жизни. И не будет нечестным обратиться к нему с просьбой.

– Сэр, – сказал Эндрю, – вы были очень добры, позволяя мне тратить деньги так, как я хотел.

– Это были твои деньги, Эндрю.

– Они были моими только по вашей воле, сэр. Не думаю, что закон запретил бы вам распоряжаться ими по своему усмотрению.

– Закон не может заставить меня поступить бесчестно, Эндрю.

– Я хочу отдать их вам, сэр.

– Я не возьму их, Эндрю.

– В обмен на то, что вы можете дать мне, сэр.

– Вот как? И что же это, Эндрю?

– Моя свобода, сэр.

– Твоя…

– Я хочу купить свободу, сэр.

6

Все оказалось далеко не просто. Сэр рассердился, произнес: «Бог мой!», – повернулся и ушел.

И опять именно Маленькая Мисс привела его в себя, резко и решительно – и в присутствии Эндрю. Все тридцать лет никто не стеснялся говорить в присутствии Эндрю, касалось ли дело его самого, или нет. Он был всего лишь робот.

– Папа, – сказала она, – почему ты воспринимаешь его слова как личное оскорбление? Он же все равно останется здесь. Он будет так же послушен. Он не может вести себя по-другому. Он так сделан. Все, чего он хочет, – лишь слова. Он хочет называться свободным. Что здесь ужасного? Разве он не заслужил этого? Господи, да мы с ним об этом говорим уже несколько лет!

– Несколько лет?

– Да, но он снова и снова откладывал беседу с тобой, потому что боялся, что тебе будет больно это слышать. Я заставилаего высказаться.

– Он не знает, что такое свобода. Он робот.

– Папа, он прочитал все книги в библиотеке. Не знаю, что он чувствует, но не знаю и того, что чувствуешь ты! Когда с ним говоришь, он реагирует на абстрактные понятия так же, как ты и я, а что же еще надо? Если чьи-то реакции те же, что и у тебя, чего же еще?

– Закону на это наплевать, – сердито сказал Сэр. – Послушай! – он обратился к Эндрю с невольным раздражением в голосе. – Я могу официально освободить тебя лишь по решению суда, а если дело дойдет до суда, ты не только не получишь свободу, но раскроешь секрет своего счета в банке. Они скажут, что робот не имеет права владеть счетом. Разве этот вздор стоит потери денег?

– Свобода бесценна, сэр, – сказал Эндрю. – Даже шанс на свободу стоит этих денег.

7

Суд тоже мог прийти к мнению, что свобода бесценна, и решить, что ни за какую цену, даже большую, робот не может ее купить.

Поверенный, представлявший тех, кто истово защищал интересы Человека, запил просто:

– Слово «свобода» не имеет смысла по отношению к роботу. Свободным может быть только человек.

Он произносил это несколько раз, когда считал момент подходящим, медленно, подчеркивая слова ритмичным постукиванием руки о стол.

Маленькая Мисс попросила разрешения выступить на стороне Эндрю. Ее назвали полным именем, которого Эндрю никогда раньше не слышал:

– Аманда Лаура Мартин Чарни может предстать перед судом.

– Благодарю вас, ваша честь, – сказала она. – Я не юрист и не не умею гладко говорить, но надеюсь, вы прислушаетесь к смыслу, не обращая внимания на стиль.

Попробуем понять, что означает для Эндрю «быть свободным». В определенном смысле он ужесвободен. Думаю, что прошло лет двадцать с тех пор, когда кто-то из семьи Мартин отдал ему последний приказ.

Но мы можем,если захотим, приказать ему сделать все, что угодно, управлять им так грубо, как пожелаем, потому что он наша собственность, наша машина. Но зачем так поступать, если он долго и верно служил нам и заработал для семьи приличную сумму? Больше он нам ничего не должен. Долг лежит на нас.

Даже если Эндрю выиграет процесс, он все равно останется в семье и будет служить нам, как служил раньше. Но добровольно. Для вас – это пустая формальность, игра словами, для него – великий Символ.

Судья сдержал улыбку.

– Я понял вас, миссис Чарни. Но дело в том, что не имеется ни близкого по смыслу закона, ни соответствующего случаю прецедента. Есть, однако, высказанное предположение, что лишь человек может насладиться свободой. Я могу сформулировать новый закон, который, правда может быть отменен более высоким судом, но я не могу равнодушно отмести упомянутый аргумент. Я хочу обратиться к роботу. Эндрю!

– Да, ваша честь.

Эндрю впервые заговорил на процессе, и судья на мгновение удивился человеческому тембру его голоса. И спросил:

– Почему ты хочешь стать свободным, Эндрю? Что ты вкладываешь в это понятие?

– Вы хотели бы быть рабом, ваша честь? – спросил Эндрю.

– Но ты не раб. Ты прекрасный робот, можно даже сказать, гениальный робот, как мне дали понять, способный к проявлениям артистизма, равного которому нет и у человека. Что бы ты стал делать, если б оказался свободным?

– Возможно, не больше, чем делаю сейчас, но с большей радостью. Здесь уже было сказано, что только человек может быть свободным. Но мне кажется, что свободным может быть тот, кто желает свободы. А я хочу свободы.

И именно эта фразадала намек судье. Главное положение в судебном решении звучало так: «Не имеется оснований лишать свободы любое существо, чей разум развит в достаточной степени, чтобы осознать эту концепцию и выразить свое желание».

И в конечном итоге это судебное решение было утверждено Всемирным Судом.

8

Сэр остался недоволен, и его резкий голос вызвал в Эндрю такое чувство, как будто у него произошло короткое замыкание.

– Мне не нужны твои чертовы деньги, Эндрю, – сказал он. – Я возьму их лишь потому, что иначе, как я вижу, ты не будешь чувствовать себя свободным. С этого момента ты можешь сам выбирать себе занятие и делать только то, что тебе нравится. Я не стану отдавать тебе приказания, кроме одного, последнего – делай, что хочешь. Но я продолжаю нести за тебя ответственность – это входит в решение суда. Надеюсь, ты это понимаешь.

– Не кипятись, папа, – прервала его Маленькая Мисс. – Ответственность за Эндрю – не такое уж тяжкое бремя. Ты же знаешь, что тебе ничего не придется делать. Об этом позаботятся три закона роботехники.

– Как же тогда он может быть свободен?

– А разве люди не связаны своими законами, сэр? – спросил Эндрю.

– Я не намерен вдаваться в дискуссию, – сказал Сэр. Он ушел, и с тех пор Эндрю почти не видел его.

Маленькая Мисс часто заходила навестить Эндрю в построенный и обставленный им небольшой домик. Конечно же, здесь не было кухни и ванной. Эндрю хватало двух комнат: в одной располагалась библиотека, в другой – нечто среднее между мастерской и кладовой. Эндрю получал много заказов и как свободный робот работал больше, чем раньше, пока стоимость домика не была полностью выплачена и он официально не стал его владельцем.

Однажды пришел Маленький Сэр… нет, Джордж! Маленький Сэр настоял на этом после решения суда.

– Свободный робот никого не должен называть Маленьким Сэром, – сказал Джордж. – Я зову тебя Экарю, так что ты зови меня Джордж.

Это прозвучало как приказ, поэтому Эндрю называл его Джорджем, но Маленькая Мисс осталась Маленькой Мисс.

В тот день Джордж пришел один и сказал, что Сэр умирает. С отцом осталась Маленькая Мисс, но Сэр захотел, чтобы Эндрю тоже был рядом.

Голос Сэра еще был крепок, хотя двигался он с трудом. Он едва поднял руку.

– Эндрю, – сказал Сэр, – Эндрю… не помогай мне, Джордж. Я всего лишь умираю, я не инвалид… Эндрю, я рад, что ты свободен. Я просто хотел тебе это сказать.

Эндрю не знал, что ответить. Он еще никогда не был рядом с умирающим, но знал, что вот так люди перестают функционировать. Эта неисправность не зависела от них и не поддавалась ремонту, и Эндрю не знал, какие слова нужно говорить в таких случаях. Он продолжал стоять, молча и неподвижно.

Когда все кончилось, Маленькая Мисс сказала:

– Знаешь, Эндрю, могло показаться, что в конце своей жизни он относился к тебе с неприязнью, но ведь старый человек с трудом меняет убеждения, и ему было обидно, что ты захотел стать свободным.

И тогда Эндрю нашел нужные слова.

– Я никогда не стал бы свободным без его помощи, Маленькая Мисс, – сказал он.