Текст книги "Журнал «Если», 1993 № 04"

Автор книги: Гарри Гаррисон

Соавторы: Айзек Азимов,Гордон Руперт Диксон,Джоан Виндж,Дорис Писерчиа,Василий Липицкий,Александр Нариньяни,Леонид Кумаев-Смык,Константин Зуев,Гермоген Поспелов,Стивен Робинетт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

9

Эндрю начал носить одежду только после смерти Сэра. Сначала он одел старые брюки, которые ему дал Джордж.

Джордж женился и стал юристом. Он вступил в фирму Фейнголда. Старый Фейнголд давно уже умер, но дело продолжила его дочь, и в конце концов фирма стала называться «Фейнголд и Чарни». Название не изменилось даже тогда, когда дочь Фейнголда отошла от дел и никто из ее семьи не занял ее место. В то время, когда Эндрю впервые оделся, фамилия Чарни только что была добавлена к названию фирмы.

Джордж старался не улыбаться, когда Эндрю одел брюки, но его спрятанная улыбка не укрылась от Эндрю.

Джордж показал ему, как пользоваться застежкой со статическим зарядом. Джордж продемонстрировал технику на своих брюках, но Эндрю был уверен, что ему потребуется немало времени, чтобы научиться делать это самому.

– Ну зачем тебе брюки, Эндрю? – спросил Джордж. – Твое тело настолько совершенно, что его просто стыдно скрывать – особенно если нет нужды беспокоиться об окружающей температуре или приличиях. К тому же, на металле брюки плохо застегиваются.

– А разве тела людей не совершенны, Джордж? – возразил Эндрю. – Тем не менее вы одеваетесь.

– Ради тепла, для гигиены, для защиты, для украшения. Ничто из этого не относится к тебе.

– Без одежды я чувствую себя голым, – сказал Эндрю. – Неуютно, Джордж.

– Неуютно! Эндрю, сейчас на Земле миллионы роботов. В нашей округе по последней переписи почти столько же роботов, сколько людей. И никто из них не носит одежду.

– Но никто из них не свободен, Джордж.

Шаг за шагом Эндрю пополнял свой гардероб. Его сдерживали улыбка Джорджа и взгляды людей, делающих заказ.

Он стал свободным, но в него была встроена жесткая программа отношений с людьми, и ему удавалось продвигаться вперед лишь очень небольшими шажками. Открытое неодобрение отбрасывало его на месяцы назад.

Не все воспринимали Эндрю как свободного робота. Он не мог возмущаться, но все же, когда думал об этом, его мыслительные процессы замедлялись.

Более того, он обычно не одевался, когда его навещала Маленькая Мисс. Она была уже стара и почти все время проводила в местах с более теплым климатом, но когда возвращалась, первым делом заглядывала к нему.

В очередной приезд Джордж уныло произнес:

– Она меня доконала. Я вступаю в легислатуру. Как дед.

– Как дед… – Эндрю неуверенно смолк.

– Я хотел сказать, что я, Джордж, внук, стану как Сэр, мой дед, который когда-то был членом легислатуры.

– Было бы приятно, Джордж, – сказал Эндрю, – если бы Сэр был еще… – он запнулся, потому что хотел произнести: «В рабочем состоянии». Слова казались неподходящими.

– Жив, – подсказал Джордж. – Да, я тоже часто вспоминаю старикана.

Потом Эндрю думал об этом разговоре. Он уже заметил в беседах с Джорджем неуклюжесть своей речи. С тех пор как в Эндрю вложили начальный словарь, язык изменился. К тому же Джордж использовал бытовые обороты, а Сэр и Маленькая Мисс – нет. С чего это он назвал Сэра стариканом, когда ясно, что это слово совсем не подходит?

Книги не могли ему помочь. Старые книги, посвященные резьбе по дереву, искусству и мебельному дизайну. Трудов же о языке и поведении людей у него не было.

Он тут же решил, что должен поискать нужные книги. Свободный робот не обязан спрашивать разрешения у Джорджа. Он придет в город и отыщет библиотеку. Это было победоносное решение, и он почувствовал, как поднимается электропотенциал – так что даже пришлось сбросить избыток на катушку сопротивления.

Он одел костюм, не позабыв даже деревянную цепочку на кармане пиджака. Он предпочел бы блестящий пластик, но Джордж сказал, что дерево гораздо более благородный материал, а полированный кедр к тому же значительно дороже.

Он отошел от дома на добрую сотню метров, но тут все нарастающее сопротивление заставило его остановиться. Он отключил от цепи катушку сопротивления, а когда и это не помогло, вернулся в дом и на листке бумаги четко написал: «Я ушел в библиотеку» – и положил записку на видное место на рабочем столе.

10

Эндрю так и не нашел библиотеку. Он изучил карту. Но в действительности все выглядело совершенно иначе. Он в нерешительности остановился. В конце концов Эндрю пришел к выводу, что, должно быть, пошел неправильным путем, потому что все вокруг было странным и непонятным.

Он прошел мимо нескольких уличных роботов, но к тому времени, когда решил разузнать дорогу, ни одного из них поблизости не оказалось. Машина проехала, не остановившись. Он застыл в задумчивости и тут увидел, как через площадь в его сторону шагают двое людей.

Он двинулся навстречу, и они тоже изменили направление. За секунду до этого они громко разговаривали, и он слышал их голоса, но теперь шли молча. Они выглядели так, как, по понятиям Эндрю, выглядят люди, испытывающие неуверенность. Они были молоды, но не очень. Лет двадцать, наверное, – Эндрю не умел определять возраст.

– Не укажете ли путь в городскую библиотеку, сэры? – спросил Эндрю.

Один из них, тот, что повыше и чья высокая шляпа удлиняла его еще больше, придавая почти гротескный вид, сказал, но не Эндрю, а другому:

– Это робот.

У другого были мясистый нос и тяжелые веки. Он ответил, но не Эндрю, а первому:

– Робот одет.

Высокий щелкнул пальцем:

– Это свободный робот. У семьи Чарни есть такой.

– Спроси его, – подсказал носатый.

– Ты робот семьи Чарни? – спросил высокий.

– Я Эндрю Мартин, сэр, – ответил Эндрю.

– Прекрасно. Тогда разденься. Роботы не носят одежду. – Он повернулся к другому: – Отвратительное зрелище. Ты только посмотри на него, одетого.

Эндрю замер. Он так давно не получал приказов, что его схемы второго закона моментально заблокировало.

– Скидывай одежду, – сказал высокий. – Я тебе приказываю.

Эндрю начал медленно раздеваться.

– Брось ее на землю, – сказал высокий.

– Если он никому не принадлежит, – сказал носатый, – то мы можем прибрать его к рукам столь же просто, как и кто-нибудь другой.

– В любом случае, – отозвался высокий, – мы не покушаемся на чужую собственность… Встань на голову, – велел он.

– Голова не предназначена… – начал было Эндрю.

– Это приказ.

Эндрю помедлил, затем наклонился и уперся головой в землю. Он попытался задрать ноги, но тут же тяжело упал.

– А теперь лежи смирно, – скомандовал высокий. – Мы можем разобрать его на части, – предложил он другому. – Никогда не приходилось разбирать роботов?

– А он позволит?

– А как он может не позволить?

Эндрю не мог помешать им. Второй закон – повиновение человеку – имел преимущество перед третьим – самосохранением. В любом случае он не мог сопротивляться, опасаясь случайно нанести им вред, ведь это означало нарушение первого закона. При одной лишь подобной мысли все его подвижные части слегка сжались, и он вздрогнул.

Высокий подошел и пнул его ногой.

– Тяжелый. Похоже, без инструментов нам не обойтись.

– Можно приказать ему разобрать самого себя, – сказал носатый. – Вот будет потеха.

– Да, – задумчиво произнес высокий, – только пусть сначала отойдет от дороги. Если кто-нибудь пойдет мимо…

Но они опоздали. Кто-то действительно шел мимо, и это был Джордж. С того места, где он лежал, Эндрю видел, как Джордж поднялся на небольшой холмик. Ему хотелось подать Джорджу знак, но последний приказ был: «Лежи смирно».

Тут Джордж побежал и вскоре был рядом, немного запыхавшись. Молодые люди отошли и выжидательно остановились.

– Эндрю, у тебя что, неисправность? – с тревогой спросил Джордж.

– Я в рабочем состоянии, Джордж.

– Тогда встань. Что с твоей одеждой?

– Это твой робот, дядя? – спросил высокий.

Джордж резко обернулся.

– Это свободный робот. Что здесь происходит?

– Мы вежливо попросили его снять одежду. А тебе какое дело, раз он не твой?

– Что они с тобой сделали, Эндрю? – спросил Джордж.

– В их намерения входило разобрать меня, – ответил Эндрю. – Они собирались отвести меня в укромное место и приказать разобрать самого себя.

Джордж посмотрел на парней. Его подбородок задрожал. Парни больше не пятились. Они улыбались. Высокий весело спросил:

– Что пялишься, старый дурак? Ну давай, подходи!

– Зачем? – сказал Джордж. – Я уж постою. Но этот робот жил в моей семье больше семидесяти лет. Он знает нас, и мы для него гораздо дороже, чем кто-либо другой. Я просто скажу ему, что вы угрожаете мне, собираясь убить. Я попрошу его защитить меня. Интересно, что от вас останется?

Парни неуверенно попятились.

– Эндрю, – резко сказал Джордж. – Я в опасности, эти двое напали на меня! Подойди к ним!

Эндрю шагнул вперед. Парни сломя голову рванули прочь.

– Все в порядке, Эндрю, успокойся, – сказал Джордж. Он сильно переволновался. Он давно уже перешагнул тот возраст, когда мог выяснять отношения с одним противником, не говоря уже о двух.

-Янемог причинить им вред, Джордж, – сказал Эндрю. – Я же видел, что они не нападали.

– А я и не приказывал тебе нападать на них. Я всего лишь попросил подойти к ним поближе. Все остальное сделал страх.

– Люди боятся роботов?

– Эта застарелая болезнь человечества, одна из тех, от которых мы еще не избавились. Но это пустяки. Какой дьявол тебя сюда занес, Эндрю? Я уже собирался нанять вертолет. Как тебе могло прийти в голову отправиться в библиотеку? Я принес бы все, что ты хочешь.

– Но я же… – начал Эндрю.

– Свободный робот. Да-да. Ну хорошо, и что же

ты собирался взять в библиотеке?

– Мне бы хотелось побольше узнать о людях, о мире, обо всем. И о роботах, Джордж. Я хочу написать историю роботов.

– Ладно, пойдем домой… – сказал Джордж. – Эндрю, есть миллион книг по роботехнике. Мир переполнен не только роботами, но и информацией о роботах.

Эндрю покачал головой, воспроизведя недавно усвоенный человеческий жест.

– Не историю роботехники, Джордж. Историю роботов,написанную роботом. Я хочу объяснить, что думают роботы о том, что случилось с тех пор, как первые из них стали жить и работать на Земле.

Брови Джорджа приподнялись, но он ничего не сказал.

11

Маленькой Мисс недавно исполнилось восемьдесят три, но ее энергия и решительность с годами не убавилась. Она чаще размахивала своей тростью, чем опиралась на нее. Она выслушала рассказ с яростным негодованием.

– Ужасно, Джордж, – сказала она. – Кто эти бандиты?

– Не знаю. Какое это имеет значение? В конце концов, они его не повредили.

– Но могли. Ты юрист, Джордж, и если отошел от дел состоятельным человеком, то лишь благодаря таланту Эндрю. Это о н заработал те деньги, что заложили основу нашего процветания. И я не позволю обращаться с ним, как с надувной игрушкой.

– Что ты от меня хочешь, мама? – спросил Джордж.

– Я ведь сказала: ты юрист. Ты должен организовать судебное разбирательство и вынудить региональные суды рассмотреть закон о правах роботов, провести через легислатуру необходимые законопроекты и не оставлять дела вплоть до Всемирного Суда, если потребуется. Я стану следить за ходом процесса, Джордж, и не потерплю никаких уверток.

Она не шутила, и то, что началось как способ успокоить разгневанную старую леди, разрослось в процесс достаточно запутанный, чтобы привлечь к нему внимание прессы и общественности. Как старший партнер фирмы «Фейнголд и Чарни», Джордж разрабатывал стратегию, но оставлял черновую работу младшим партнерам, в том числе солидную ее часть своему сыну Полу, который тоже был членом фирмы (в его обязанности, помимо всего прочего, входило докладывать обо всем бабушке). Та, в свою очередь, каждый день обсуждала дела с Эндрю.

Сам Эндрю основательно увяз в процессе. Его работа над книгой о роботах была отложена, потому что теперь он продирался сквозь дебри различных толкований, законов и даже иногда давал робкие советы.

Однажды он сказал:

– Джордж говорил мне в тот день, что люди боятся роботов. Пока боязнь существует, судьи вряд ли будут объективны. Не следует ли что– нибудь сделать для создания общественного мнения?

С этого момента Пол работал с судьями, а Джордж взялся за публику. Добившись встречи с членами Клуба редакторов голографического телевидения, он, в частности, сказал:

– Если, согласно второму закону, мы можем требовать от любого робота неограниченного подчинения во всех отношениях, кроме нанесения вреда человеку, то в таком случае любойчеловек имеет власть над любымроботом. Кроме того, поскольку второй закон важнее третьего, любойчеловек может нанести вред любомуроботу. Он может приказать роботу повредить или даже уничтожить самого себя, не так ли?

Разве это справедливо? Разве мы обращаемся так с животными? Даже неодушевленный предмет, который хорошо нам служит, имеет право на бережное обращение. А робот не бесчувственный предмет и даже не животное. Он мыслит, он беседует с нами, он умеет спорить и шутить. Можем ли мы общаться с ними, можем ли работать вместе и не предоставить хотя бы часть плодов этой дружбы, часть выгоды от сотрудничества?

Если человек имеет право на приказ, который не подразумевает нанесения вреда человеку, то он должен обладать достоинством не отдавать приказ, наносящий вред роботу. С большой властью приходит и большая ответственность, и если у роботов есть три закона, защищающих людей, разве чрезмерна просьба о том, чтобы и у людей был закон, защищающий роботов?

Эндрю оказался прав. Именно борьба за общественное мнение оказалась ключевым моментом при рассмотрении дела в суде, и в результате был принят закон, запрещающий, при определенных условиях, отдавать приказы, вредящие роботам. В закон бесконечно вносились поправки, а наказание совершенно не соответствовало последствиям, но принцип был установлен. Окончательное рассмотрение закона во Всемирном Суде проходило в день смерти Маленькой Мисс.

Маленькая Мисс отчаянно боролась за жизнь, пока шли дебаты, и скончалась лишь после того, как узнала о победе. Ее последняя улыбка была обращена к Эндрю. Ее последние слова были: «Мы любили тебя, Эндрю».

Она умерла, держа его за руку, а ее сын, невестка и внуки стояли в почтительном отдалении.

12

Секретарь вышел в холл, и Эндрю принялся терпеливо ждать.

Время от времени кто-нибудь заходил в комнату посмотреть на него, и он не отводил глаз. Он спокойно глядел на вошедшего, и каждый из них начинал смотреть в сторону.

Наконец к нему вышел Пол Чарни. Он выглядел удивленным, вернее, должен был выглядеть, если бы Эндрю различал выражения лиц. Пол обильно пользовался косметикой, употребление которой мода диктовала для обоих полов, и хотя косметика придавала четкость и твердость чертам лица Чарни, Эндрю не одобрял этого. Он обнаружил, что выражение неодобрения, если не пользоваться словами, не вызывает в нем дрожи.

– Заходи, Эндрю, – сказал Пол. – Извини, что заставил тебя ждать, но нужно было закончить одно дельце. Ты передал, что хочешь поговорить со мной…

– Если ты занят, Пол, я готов подождать еще.

Пол взглянул на игру движущихся теней на настенном диске, служившем часами, и сказал:

– У меня есть немного времени. Ты пришел пешком?

– Взял такси.

– Проблем не было? – спросил Пол с искренней озабоченностью.

– Никаких проблем. Мои права защищены.

Пол еще больше встревожился.

– Эндрю, я же объяснял, что наличие такого закона не обязывает всех истово следовать ему, по крайней мере, в большинстве случаев… И если ты упрямо носишь одежду, то когда-нибудь нарвешься на неприятность, как в первый раз.

– И единственный, Пол. Мне очень жаль, что я огорчил тебя.

– Хорошо, посмотри на это с другой стороны. Ты уже стал буквально живой легендой, Эндрю, и во многих отношениях представляешь слишком большую ценность, чтобы иметь право рисковать собой… Как продвигается книга?

– Уже приближаюсь к концу, Пол. Издатель очень доволен.

– Отлично!

– Не знаю, доволен ли он книгой самой по себе. Мне кажется, что он надеется продать тираж только потому, что она написана роботом.

– Боюсь, он всего лишь человек.

– Меня это не огорчает. Не важно, почему продается книга, главное – это принесет деньги.

– Бабушка завещала тебе…

– Маленькая Мисс была щедра, и я уверен, что смогу рассчитывать на помощь семьи и в будущем. Но чтобы сделать следующий шаг, мне нужна серьезная сумма.

– И каков же этот следующий шаг?

– Я хочу встретиться с главой «Ю.С.Роботс». Я пытался договориться с ним о встрече, но не смог. Корпорация не стала сотрудничать со мной, когда я писал книгу, так что я не удивлен.

Пол явно развеселился.

– Ты надеялся на сотрудничество! Они же не помогали нам в борьбе за права роботов, и ты понимаешь, почему. Дай роботам права, и люди не захотят покупать их.

– Все равно, – сказал Эндрю. – Прошу: позвони им.

– Я у них не более популярен, чем ты.

– А если ты намекнешь им, что, встретившись со мной, они обезглавят кампанию за права роботов, которую ведет «Фейнголд и Чарни»?

– Но ведь это ложь, Эндрю!

– Конечно, Пол, а я не умею лгать. Вот поэтому позвонить должен ты.

– Ах, вот как, ты не можешь лгать, но можешь заставить солгать меня. Так, что ли?

Эндрю, ты становишься все более похожим на человека!

13

Встречу оказалось устроить непросто, даже воспользовавшись достаточно авторитетным, по общему мнению, именем Пола.

Но в конце концов они договорились, после чего Харли Смайве-Робертсон, который по материнской линии происходил от основателя Корпорации и писал свою фамилию через дефис, чтобы подчеркнуть это обстоятельство, заметно обеспокоился. Он уже приближался к пенсионному возрасту и весь срок пребывания на посту президента Компании занимался борьбой с движением за права роботов. Его седеющие волосы поредели на макушке, на лице не было косметики, и время от времени он бросал на Эндрю неприязненные взгляды.

– Сэр, – сказал Эндрю, – почти столетие назад Мертон Мански из вашей Корпорации сказал моему владельцу, что математические расчеты, на основании которых создаются позитронные схемы, слишком сложны для получения любых решений, кроме приблизительных, и что, следовательно, мои возможности оказались случайным фактором.

– Это было век тому назад, – Смайве-Робертсон помедлил и ледяным тоном добавил: – Сэр. Сейчас это утверждение неверно. Роботов создают для выполнения конкретной работы – и только.

– Верно, – отозвался Пол, который пришел для того, чтобы убедиться, что Корпорация ведет честную игру. – Ив результате моему секретарю необходимо растолковывать каждый его шаг, если случается, что его действия должны хоть немного выходить за рамки штатных операций.

– Вам было бы гораздо неприятней, начни он импровизировать.

– Выходит, – сказал Эндрю, – вы больше не делаете роботов вроде меня, гибких и многофункциональных.

– Нет.

– Исследования, которые я провел во время подготовки своей книги, – сказал Эндрю, – показали, что сейчас я старейший из действующих роботов.

– Старейший сейчас, – сказал Смайве-Роберт– сон, – и старейший вообще. И останетесь таковым навсегда. После двадцати пяти лет работы роботы ни на что не годны. Их отзывают на заводы и заменяют новыми моделями.

Эндрю, возвращаясь к своей цели, сказал:

– Как старейший и наиболее способный к изменениям робот я хочу спросить, не являюсь ли я достаточно необычным, чтобы рассчитывать на особое отношение Компании?

– Ни в коем случае, – ледяным тоном произнес Смайве-Робертсон. – Ваша неповторимость, как бельмо на глазу. Если бы вас в свое время сдали в аренду, а не продали, то вас уже давным-давно заменили.

– Но в этом-то и дело, – сказал Эндрю. – Я свободный робот и владею сам собой. Поэтому я пришел к вам и прошу меня заменить. Вы не можете этого сделать без согласия владельца. Сейчас подобное согласие включается в условия контракта на аренду робота.

Смайве-Робертсон был одновременно и удивлен, и заинтригован, поэтому некоторое время молчал. Эндрю разглядывал висящую на стене голографию. Это была посмертная голография Сьюзен Келвин, святого патрона всех роботехников. Она умерла почти двести лет назад, но, работая над книгой, Эндрю так хорошо ее узнал, что почти верил в то, что встречал ее живой.

– Кем я смогу заменить вас? – спросил Смайве– Робертсон. – Если я заменю вас как робота, то как я смогу признать нового робота владельцем самого себя, то есть вас нынешнего, если из факта замены следует, что вы перестали существовать? – Он мрачно усмехнулся.

– Все гораздо проще, – вмешался Пол. – Ядро личности Эндрю – его позитронный мозг, и это единственная часть, которая не может быть заменена. Следовательно, позитронный мозг и есть Эндрю-владелец. Любая другая часть робота может быть замещена без воздействия на его личность, а сами другие части являются личной собственностью мозга. Я бы сказал, что Эндрю хочет снабдить свой мозг новым телом.

– Совершенно верно, – спокойно произнес Эндрю. Он повернулся к Смайве-Робертсону. – Вы ведь изготовляете андроидов, не так ли? Роботов, имеющих внешность человека вплоть до текстуры кожи?

– Да, – сказал Смайве-Робертсон. – Они отлично работают, обладая кожей и сухожилиями из синтетических волокон. Они практически не содержат металл, и в то же время почти так же прочны, как металлические. Даже прочнее при равном весе.

Пол заинтересовался.

– Я этого не знал. И сколько их сейчас на рынке?

– Ни одного, – сказал Смайве-Робертсон. – Они гораздо дороже металлических моделей, а исследование рынка показало, что они не будут пользоваться спросом, потому что очень похожи на людей.

– Но, как мне кажется, Корпорация хранит полученный опыт, – сказал Эндрю. – В таком случае хочу попросить, чтобы меня заменили на робота из органики, на андроида.

Смайве-Робертсон насторожился.

– Это совершенно невозможно!

– Почему? – спросил Эндрю. – Разумеется, я заплачу любую сумму в разумных пределах.

– Мы не изготовляем андроидов, – сказал Смайве-Робертсон.

– Вы решилине изготовлять андроидов, – быстро вмешался Пол. – Это вовсе не равносильно тому, что вы не умеете их делать.

– Все равно, – сказал Смайве-Робертсон. – Создание андроидов противоречит нашей политике.

– Закон этого не запрещает, – заметил Пол.

– Пусть так, но мы не производим их и не станем производить.

Пол откашлялся.

– Мистер Смайве-Робертсон, – сказал он. – Эндрю – свободный робот, подпадающий под сферу действия закона, гарантирующего права роботов. Думаю, вы сознаете это?

– Слишком хорошо.

– Эндрю, являясь свободным роботом, решил носить одежду. Это привело к тому, что его часто оскорбляют люди, несмотря на закон, запрещающий оскорблять роботов. Трудно преследовать по закону за расплывчатые оскорбления, которые не встречают неодобрения тех, кто определяет виновность или невиновность.

– «Ю.С. Роботе» понимала это с самого начала. Фирма же вашего отца, к сожалению, нет.

– Моего отца давно уже нет в живых, – сказал Пол. – Но теперь я вижу, что сейчас мы имеем факт оного оскорбления и явный объект этого оскорбления.

– О чем это вы? – спросил Смайве-Робертсон.

– Мой клиент Эндрю Мартин – свободный робот, который имеет право просить «Ю.С. Роботе энд Мекэникл Корпорейшн» об удовлетворении своего права на замену, которое Корпорация предоставляет любому лицу, владеющему роботом более двадцати пяти лет. Более того, Корпорация сама настаивает на такой замене.

Пол улыбнулся, оказавшись в своей стихии. Он продолжил:

– Позитронный мозг моего клиента является владельцем тела моего клиента, которое заведомо старше двадцати пяти лет. Позитронный мозг требует замены тела и предлагает любую разумную цену за тело андроида в качестве таковой замены. Отказываясь выполнить его просьбу, вы тем самым наносите оскорбление моему клиенту, и мы подаем на вас в суд.

Хотя общественное мнение, как обычно, не будет расположено поддержать иск, поданный роботом, могу вам напомнить, что и «Ю.С. Роботе» не пользуется популярностью. Даже те, кто использует роботов и получают от этого выгоду, относятся к Корпорации с недоверием. Это может быть отголоском тех дней, когда роботобоязнь имела широкое распространение, а может происходить из-за возмущения властью и богатством Корпорации, ставшей монополистом. Какова бы ни была причина, недовольство существует, и я думаю, вы понимаете, что лучше не доводить дела до суда, в особенности потому, что мой клиент богат и проживет ещё не одно столетие, так что способен вести тяжбу практически бесконечно.

Смайве-Робертсон медленно побагровел.

– Вы пытаетесь заставить меня…

– Я ни к чему вас не принуждаю, – сказал Пол. – Если вы собираетесь отказаться выполнить разумную просьбу моего клиента, то можете сделать это совершенно свободно, и мы уйдем, не сказав больше ни слова… Но подадим иск, на что имеем полное право, и в конце концов вы обнаружите, что проиграли.

– Это шантаж… – произнес Смайве-Робертсон и замолк.

– Я вижу, вы склонны принять нашу просьбу, – сказал Пол. – Вы колеблетесь, но в конце концов придете к пониманию законности нашего предложения. Позвольте в таком случае заверить вас еще в одном. Если в процессе переноса позитронного мозга моего клиента из его нынешнего тела в новое, органическое будет сделано хотя бы малейшее повреждение, я не успокоюсь до тех пор, пока не нанесу Корпорации максимальный ущерб. Если понадобится, я предприму все возможные шаги, чтобы настроить общественное мнение против Корпорации – в том случае, если платино-иридиевую сущность моего клиента хотя бы поцарапают. – Он повернулся к роботу. – Ты согласен, Эндрю?

Эндрю не отвечал целую минуту. Согласие было равносильно одобрению лжи, подлога и издевательства над человеком. Но не физическому действию, напомнил он себе, только не этому.

И в конце концов он выдавил слабое «да».