Текст книги "Клуб любителей фантастики 21"

Автор книги: Гарри Гаррисон

Соавторы: Роберт Шекли,Джек Холбрук Вэнс,Д. Бойд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

Глава четвертая

В пятницу позвонила Хиликс.

Халдан только вышел из ванной и был в комнате один, когда зазвонил телефон. Решив, что звонит кто-нибудь из сокурсников, он вынул телефон из кармана халата.

– Халдан слушает.

Его сильно удивило, когда в трубке послышался ее голос:

– Гражданин, мне очень жаль, но заказанная вами книга в списке запрещенных.

– Да ведь этот человек создал Папу! – выпалил Халдан, даже не пытаясь придать своему голосу холодный, служебный тон.

Тем не менее его биография в списке. Само собой, гражданин, что послужит серьезным препятствием к выполнению нашего проекта.

Проект волновал его так же, как сосульки в Аду, но вероятность того, что Хиликс отменит свидание, не имея возможности продолжать работу над поэмой, не на шутку встревожила его.

– У меня есть другой источник информации. Вы готовы к субботе? – поинтересовался он неожиданно авторитетным тоном.

– Как было оговорено заранее, мы приступаем в субботу. Время встречи, помнится, мы тоже согласовали?

– Да.

– В таком случае, у меня тоже возникла идея. Завтра я ее вам представлю.

– Спасибо. До свидания.

Взбешенный и злой Халдан сел на краю кровати. Он чувствовал себя, как человек, околпаченный ловким жуликом.

Теперь его не удивляло, что никто не упоминал стихов Файрватера Правда, эта информация не имела отношения к его предмету, а сам он никогда этим не интересовался. Однако здесь было нечто совершенно иное.

Или История входила в сферу государственных тайн?

Теперь у него в руках крупный козырь, и было бы крайне глупо не воспользоваться им.

Халдан-III, как член Министерства, должен иметь доступ к закрытой информации. Две недели назад юноша напрямик спросил бы отца, как Церковь осмелилась стереть биографию человека, создавшего последнего представителя святого Петра на Земле, но теперь придется действовав осмотрительно. Халдан-III мог догадаться по его вопросам, что сын поддерживает нелегальное знакомстве с их недавней гостьей.

Такие подозрения могли оказаться роковыми для планов Халдана. Если в воскресенье на мосту его коснулась своим крылом истина, то место отца – во вражеском лагере.

По дороге домой Халдан зашел в спортивный магазин и вернулся позже отца. Во время обеда он предложил старику сыграть в шахматы.

– Чтобы оправдать трату времени, предлагаю удвоить ставки.

Он чуть не совершил тактическую ошибку. Отец с радостью ухватился за это предложение, и Халдан выиграл первую партию. Двойной джин оказался таким крепким, что ему с трудом удалось проиграть вторую.

Третью партию старик выиграл с таким преимуществом, что счел возможным заметить:

– За шахматами сразу видно, кто настоящий математик, а кто заурядный счетовод.

После двух очередных побед Халдан-III с воодушевлением критиковал всю систему игры сына:

– Нападай! Вся игра основана на агрессивности, а королева – ключевая фигура. Шахматы – это матриархат, опирающийся на ее власть, и тот, кто не способен справиться с королевой – шахматный кастрат, а не игрок!

Халдан от чистого сердца был благодарен отцу за его замечания и подсказки. Без этой помощи ему было намного трудней проиграть.

Тем временем юноша набирался смелости, чтобы направить разговор в нужное русло и разрешить загадку засекреченной биографии Файрватера.

Чтобы сохранить видимость сопротивления, Халдан выиграл и зачерпнул отваги из той же бутылки, из которой лилась шахматная мудрость отца. Неожиданно ему пришло в голову, что все его дипломатические подходы излишни. Утром старик не вспомнит ни единого слова из сегодняшнего разговора.

– Папа, а почему официальная биография Файрватера попала под запрет?

– Может, потому, что он проводил эксперименты с антиматерией?

– Но он умер еще до того, как проведение этих исследований было запрещено.

– Действительно. Твой ход.

Халдан передвинул короля, оставляя его без защиты. Отец уперся взглядом в доску.

– Так почему ее запретили?

– Файрватер вступил в борьбу с Папой Леоном XXXV. Леон даже пытался отлучить его от церкви, но Файрватера поддержали социологи. Не потому, конечно, что они его любили, просто опасались, что Леон захватит больше власти. Он был весьма популярен. За ним шли верующие, так что кто знает…

Халдан ждал несколько мучительно долгих минут, однако старик так и не сделал шах его королю.

– У Папы имелись серьезные причины, если он хотел отлучить от церкви национального героя?

– Дорогой мой, ты совершенно нрав. Твой ход.

Халдан поставил короля под шах от королевы отца, но тот сам защитил его, передвинув пешку по диагонали.

Халдан убрал свою ладью на одно поле назад и на две клетки в сторону.

– Тогда почему Файрватеру позволили создать Папу?

– В те времена внутри правящего Триумвирата шла борьба за власть. Социология и Психология объединились против Церкви. Они с радостью приняли изобретение Файрватера. Генрих XIII, возглавлявший социологов, прекрасно сознавал, что со стороны компьютера ему не будут угрожать политические амбиции… Шах!

Халдан в третий раз сделал рокировку.

– За что Леон хотел наказать Файрватера?

– Государственная тайна, сынок. Твой ход.

– Я только что ходил. Делал рокировку. Если это так секретно, почему его биография только запрещена?

– Для начала ее всю вычистили. Запрет – это только откупная Церкви.

Юноше пришлось призвать на помощь изрядную долю мастерства и мошенничества, чтобы в конце-концов добиться позиции, при которой любой ход отца грозил сыну матом. По мере изучения положения на доске, на лице старика рождалась язвительная усмешка, а из груди рвался торжествующий клич. Поэтому просьба Халдана гладко влилась в поток плотоядных мыслей отца:

– А ты не мог бы раздобыть для меня эту биографию? Любопытно взглянуть.

– Возьми сам. – Старик нетерпеливо махнул рукой в сторону кабинета. – Она там, на верхней по шее… Шах и мат!

Халдан пришел на квартиру Малькольмов пораньше, чтобы еще раз удостовериться в отсутствии подслушивающих устройств и поставить в вазу дюжину роз. Покончив с этим, он присел на диван и принялся листать биографию, которую закончил читать только под утро.

По звуку знакомых шагов он догадался, что Хиликс, войдя, остановилась около роз, но сделал вид, что поглощен книгой и ничего не замечает Подняв взгляд, он увидел, что Хиликс поправляет цветы в вазе.

– Их надо расставить попышнее, а эта царственная красавица должна стоять посередине.

Несколькими движениями она превратила бесформенный букет в гармоничную композицию.

Халдан приблизился и поцеловал ее в шею.

– Снова метафора, а между тем – это всего лишь обычный стилистический прием.

– Я смотрю, ты способный! На лету схватываешь!

– Способный, хитрый и коварный.

Он подвел девушку к дивану и указал на книгу. Хиликс взяла ее в руки почти с ужасом.

– Биография!

– Одолжил у папочки.

– Ты что, говорил с ним о Файрватере?

– Он ничего не помнит. Доктор посоветовал ему принимать на ночь стаканчик—другой джина. Вчера отец изрядно хлебнул этого лекарства.

На ее лице отразилось беспокойство.

– Если бы он на самом деле был так прост, его никогда не назначили бы членом Министерства.

– Старик остерегался говорить о государственных тайнах, и все равно чуть не проговорился, но вовремя опомнился.

– Он сказал, почему на биографию наложен запрет?

– Это была откупная Церкви. Папа Леон XXXV хотел отлучить Файрватера, но Социология и Психология помешали ему.

– Это ты узнал из биографии?

Халдан отвел глаза.

Неделю назад Хиликс ужаснулась при мысли, что в лучшем из миров практикуется цензура, и саму пришлось солгать, чтобы защитить ее веру в идеалы добра. Всю жизнь Хиликс убеждали в справедливости государственной политики, и теперь настала пора решать, вправе ли он развеять эти иллюзии, подвергнув девушку страшному потрясению.

И тем не менее она была специалистом, а не подопытной собакой в лаборатории Павлова, жизнь ее была посвящена поискам истины. Имел ли он право утаивать от нее этот печальный факт? Если он промолчит, то станет соучастником той преступной системы, против которой собирался бороться, и предаст волшебство, связывающее его с Хиликс.

– Этот инцидент описан в очень общих чертах, – осторожно начал Халдан. – Видишь ли, перед тем, как запретить биографию Файрватера, ее всю вычистили.

– Так ты знал, что цензура существует?

– Да, еще с прошлого воскресенья, – признался он.

Юноше показалось, что в глазах Хиликс вспыхнуло удовлетворение, но через минуту в них отражалось только беспокойство о нем.

– Тогда ты знаешь, кто эти Три Сестры? – спросила девушка равнодушным, невыразительным тоном.

– Да.

– А я боялась за тебя. Потрясение от развенчанных иллюзий бывает ужасно сильным!

Значит, девушка всерьез беспокоилась за него.

Вдруг поведение Хиликс переменилось. Откуда-то появились оживление и решительность.

– Значит, из биографии невозможно узнать, за что Папа Леон собирался отлучить Файрватера?

– Там даже не упоминается слово «отлучение». Говорится только о том, что ему грозило наказание. Семантически это верно. Отлучение – гоже наказание, причем одно из самых серьезных. Зато здесь указана причина – «за моральное разложение».

– Еще одна лживая фраза, – нетерпеливо бросила Хиликс. – А ты не помнишь, когда после расследования он создал Папу?

– Процесс был в тысяча восемьсот пятидесятом, а Папа воссел на престол в новой Апостольской Столице в тысяча восемьсот восемьдесят первом.

– Тридцать лет он гнул спину на Господних виноградниках в то время, как Папа хотел проклясть его!

– И вот еще один интересный факт. Файрватер женился на простолюдинке.

– Когда? – спросила Хиликс.

– В тысяча восемьсот двадцать втором. У них был сын. В биографии написано, что он стал специалистом и получил пост в Министерстве математики. Спорее всего, династия на нем закончилась.

– Гораздо больше меня интересуют те тридцать лет, что Файрватер провел на службе у Церкви, хотя женитьба на простолюдинке свидетельствует о большой независимости, которая могла привести к лишению гражданских прав.

– Ничего подобного, – возразил Халдан. – Социология и Психология никогда не поддержали бы ренегата в борьбе с Церковью.

– Но почему он работал именно на то Министерство, которое собиралось его раздавить?

– Папа хотел покончить с ученым, тогда ученый решил покончить с Папой. Разумеемся, с Папой – человеком.

– У ненависти не хватит сил, чтобы питать человека тридцать лет. Файрватер должен был руководствоваться любовью или милосердием. Дай-ка мне почитать биографию. Вдвоем мы скорее узнаем правду.

– Если правда окажется горькой – конец нашему проекту. По телефону ты что-то говорила о свежей идее. Что там у тебя?

– Теперь, когда у нас биография – это неважно. Собственно, я думала написать эссе о технических приемах и эмоциональных реакциях влюбленных восемнадцатого века. Раз ты в меня влюблен, из тебя получился бы идеальный подопытный кролик.

– Ты хочешь сказать, что я должен играть роль пылкого любовника?

– Что-то в этом роде… Мне хотелось проверить некоторые приемы из арсенала кокеток – они называли это «флиртом». Прекрасное средство для возбуждения поклонников.

Халдан чертыхнулся в душе. Знай он о ее проекте, ни за что не принес бы биографию!

– Твой план как нельзя кстати, – внешне спокойно возразил юноша. – Моя помощь в создании поэмы ограничилась бы сбором данных. Впрочем, может быть, вообще придется отказаться от стихов, потому что, просто переводя метафоры, мы не сможем раскрыть государственную тайну без возбуждения подозрений Триумвирата. Зато в области приемов и чувств любовников восемнадцатого века я истинный кладезь мудрости. Сведения из первых рук!

– А ну, продемонстрируй!

– Начнем с романтического поцелуя.

Халдан заключил девушку в объятия и снова увлек на диван. Заведомо отвергнув обыденный поцелуй в губы, он нежно касался губами чистой кожи от ключицы к подбородку, словно саксофонист, готовящий инструмент к выступлению. Ухватив Халдана за волосы, Хиликс отвернула его лицо и куснула за ухо.

Юношу разозлило то, с какой легкостью она вырвалась. Мгновение спустя он сам намеревался это сделать. Он встал, спокойный и бесстрастный, подошел к своей блузе, достал сигареты.

– Куришь? – Он неловко ухватил губами кончик сигареты и протянул пачку девушке.

– Вообще-то нет, а вот тебе будет непросто прикурить со стороны фильтра!

Она смеялась над ним! И, хотя сегодняшний эксперимент был для Халдана только первым шагом, он понял, что немного достигнет, если Хиликс будет продолжать в том же духе.

Чтобы обратить внимание девушки на свою невозмутимость, требующую немалых усилий, он пояснил:

– Древние романтики пользовались самоконтролем, который назывался у них «йогой». Это что-то вроде религии. Я немного обучился ей, проводя исследования.

Он глубоко затянулся, потушил сигарету и, присев рядом с Хиликс, словно бы ненароком обнял ее.

– Эта «йога» довольно любопытная религия.

– А в восемнадцатом веке влюбленные тоже обнимали свою девушку и говорили о религии?

– Конечно Это называлось «искусством беседы». Иногда темой разговора была внутренняя политика, иногда международная обстановка, не чаще всего говорили о религии.

– Твои данные не соответствуют моим.

– Выпрями, пожалуйста, ноги, чтобы я мог оценить ямочки на твоих колениях.

– Об этом я тоже не читала.

– У тебя очень красивые колени. Сбрось туфли, чтобы я мог видел твои пальчики… Прекрасно. Пять и пять, десять маленьких розовых пальчиков… То, что я сейчас говорю, называлось «делать комплименты».

Его рука легла на колено девушки.

– Надо проверить, «все ли у тебя свое…» – так тогда говорили, чтобы коснуться эрогенных зон партнерши…

– Я смотрю, ты отлично освоил искусство «вести беседу», – подытожила Хиликс.

Он осторожно погладил ее выше колена.

– Это навевает мысли о готическом своде. Перспектива твоих ножек уводит взгляд вверх…

– Ножек? – переспросила она.

– Так говорилось когда-то… Но позволь мне развить свою мысль: смыслом этой конструкции было привлечь внимание к небу.

– Это комплимент или уже начало лекции по готической архитектуре?

– Хиликс! – Он укоризненно похлопал девушку по коленке. – Ты же поэтесса! Это всего лишь метафора. В старинном стиле я пытаюсь дать тебе понять, что тазобедренный у тебя божественно прекрасен!

Она покачала головой.

– Или ты плохой поэт, или я настолько глупа, что не понимаю твоих метафор. А ну, давай попробуем еще разок.

– Прекрасно. Пока остановимся на твоих ногах. Они у тебя действительно очень стройные и сильные. Наверное, приходится много бегать.

– Это тоже следует понимать как комплимент?

– В некотором роде. Так называемый «завуалированный комплимент». Здесь подразумевается, что если девушке приходится много бегать, то за ней бегает много парней.

Напряжение руки Хиликс, лежавшей на плече Халдана, ослабло, она улыбнулась.

– Какой-то древний инстинкт говорит мне, что ты начинаешь настоящее ухаживание.

Ободренный этими словами, Халдан погладил пальцами внутреннюю сторону ее ноги, уловив мимолетную дрожь.

– Кожа твоя атласна, как шелк.

– А что, шелк бывает атласным? – не преминула она подпустить шпильку. Однако от юноши не укрылось ее учащенное дыхание, и он с воодушевлением принялся за новые импровизации.

– А ну, убери свои атласно-шелковые ручки из под моей юбки! – вскрикнула она и тут же добавила: – Нет! Подальше!

Ее последние слова привели его в замешательство. Было непонятно: требует ли она убрать руки подальше, или смелее продвигаться вперед. Между тем девушка все сильнее прижималась к нему, почти в истерике.

– О, Халдан, не надо, прошу тебя, пожалуйста, не надо!

По лицу Хиликс текли слезы, а юноша вовсе не собирался доводить ее до слез. Кроме того, она в самом деле просила его остановиться. Отпустив девушку, Халдан поднялся, достал новую сигарету, припоминая, с какой стороны надо прикуривать. Рука немного дрожала, и, отложив сигарету, он сунул руку в карман, словно в поисках носового платка. Смешно, но эта попытка древнего ухаживания наделила его новым взглядом на историю. Теперь он донимал, как возникали демографические взрывы. Наклонившись, чтобы вытереть слезы на лице девушки, он подумал, что, не останови она его вовремя, пустыми оказались бы клятвы, которые он давал себе.

Она подняла веки и зло посмотрела на него.

– Сюда ты пришел, наверное, прямо из дома свиданий?

Ошеломленный этим странным вопросом, Халдан откровенно при знался:

– После Пойнт-Со не был там ни разу.

Похоже, она поверила.

– Нас спасла йога. Я бросила ей вызов и чуть было не проиграла.

Теперь уже Халдан был близок к истерике.

– Но, Хиликс, никакой йоги не было! – Он безвольно опустился и диван. – Просто сегодня на мне борцовский пояс, а это держит в рамках.

Он сделал попытку обнять ее, но она снова взорвалась плачем и принялась бить его кулаками в грудь.

– Ты чудовище! Тупое, коварное чудовище! Я все время думала, что это моя вина, а ты знал и не говорил! А я – то все пыталась сломить эту твою йогу…

Не переставая плакать, она спрятала лицо в ладонях. Халдан нежно обнял девушку и ласково шепнул:

– Хиликс, ты совершенно разгромила ее!

Она оттолкнула его, вскочила с дивана и пересела в кресло, бросая сторону юноши свирепые взгляды.

– Больше не прикасайся ко мне, чудовище!

Халдан совершенно запутался. Хиликс была на него по-настоящему зла за то, что он послушался ее, а когда он объяснил, почему это сделал, разозлилась еще больше. Он в отчаянии развел руками.

– Хиликс, давай успокоимся и оставим в покое восемнадцатый век. Ид сюда, дай руку. Я прошу прощения за свое коварство и недостойное поведение. Есть еще некоторые тонкости в ухаживании, которые тебе необходимо знать перед написанием эссе…

Она упрямо покачала головой.

– Нет. То, что случилось однажды, может случиться и во второй раз. Не забывай, дурачок, ты же – влюбленный. На вот, – она взяла биографию Файрватера и кинула ему, – почитай лучше о своем божестве, ханжествующий математик!

– У меня нет богов. Все боги – победоносцы, а я – закоренелый неудачник. Иисус, Файрватер, Иегова – все они одержали победу. Единственна отрада для меня – «Балтиморские скворцы». Раз в жизни я осмелился взглянуть в лицо истинной красоте, но и она отвернулась от меня.

Слова падали в пустоту. Хиликс продолжала злиться и не глядела на него. Ее скромно сомкнутые колени были повернуты в сторону.

Халдан молчал, забыв о книге, которую прижимал к груди.

Наконец девушка поднялась, окинула его надменным, холодным взглядом и, пройдя мимо на безопасном расстоянии, прямая как струна вышла в прихожую. При этом ее бедра ни на полдюйма не отклонялись от вертикали. Проходя мимо вазы с розами, она нежно коснулась цветов.

Хиликс вернулась в комнату с гитарой и так же осторожно обошла диван, на котором сидел Халдан. Села в кресло, и мягкие линии ее те; словно обволокли инструмент. Тихо мурлыкая мелодию и легко пощипывая струны, девушка напомнила Халдану Мадонну с младенцем. Это ощущение рассеялось, когда она бросила взгляд в его сторону и чуть слышно произнесла:

– Чудовище!

Она настраивала гитару, а Халдан любовался стремительно бегающими по грифу пальцами и сосредоточенно прислушивался к звукам. Он упивался красотой Хиликс, а она была прекрасна даже когда обижалась и злилась,

Наконец девушка обратилась к нему:

– Я хочу спеть тебе несколько старинных английских и шотландских баллад, чтобы продемонстрировать довольно простой размер, применяемый в эпических произведениях Изначально стихи и писались для того, чтобы их петь. Мне хотелось познакомить тебя с предромантической поэзией, но теперь я делаю это для того, чтобы дать тебе остыть.

В чем Халдан сейчас меньше всего нуждался, так это в балладах, но из опасения снова вызвать гнев этой полуведьмы, полубогини он притворился сильно заинтересованным.

Скоро ему не требовалось притворяться.

Тихий голе Хиликс не имел широкого диапазона, но зато был очень выразительным и с непривычно низким тембром. Нежный, с хрипотцой, он представлял собой единство противоположностей, как и все в этой девушке.

Она неплохо играла на гитаре, а голоса вполне хватало для таких песенок. Да они и писались не для оперной сцены.

Баллады были сентиментальными и тоскливыми – даже неприлично сентиментальными, а в их тоске чувствовалась чуть ли не болезненность. Чаще других встречался сюжет о разлуке и смерти. В одной из них, «Барби Аллен», повествовалось о двух влюбленных, которые умерли от любви; и розовые кусты, росшие на их могилах, протянули свои ветви над крышей часовни и сплелись в сердечном объятии – история малоправдоподобная, но не лишенная прелести. Другая баллада рассказывала о джентльмене по имени Том Доули, который убил любимую и был приговорен к казни. Толпа, собравшаяся у виселицы, с редким чувством юмора увещевала его склонить голову и покаяться.

Глядя на Хиликс и слушая се голос, Халдан с трудом мог поверить, что эта девушка всего несколько минут назад в запале и бешенстве била его кулаками в грудь. Ее муж будет жить среди постоянных контрастов, но, измоченный волнами обаяния и блистательного ума, всегда сможет свернуть к тихой пристани ее ласковой поэтической души.

В тот же миг перед Халданом забрезжила идея, которая, как он понимал, могла стать концом для них обоих и их династий. Но, поскольку эта идея проторила дорожку в его сознание, он не мог просто так отбросить ее. Пока он размышлял, идея переросла в решение.

Он станет легальным претендентом на ее сердце, Даже если придется обмануть социологов, сбить с толку генетиков и выступить против государства. Халдан найдет способ, как законно жениться на Хиликс.

Он торжественно поднес к губам биографию Файрватера и поцеловал картонный переплет.