Текст книги "Одинокая леди"
Автор книги: Гарольд Роббинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Глава 15
В кабинете шерифа Фреда ожидали Джек и пожилой мужчина солидного вида, которого Фред никогда до этого не видел. Доставивший его в кабинет полицейский вышел, и шериф сказал:
– Ты свободен, парень. Обвинение взято обратно, – он достал из стола конверт плотной бумаги и положил на стол перед Фредом.
– Здесь все твои вещи. Проверь, все ли на месте. Фред открыл конверт и осмотрел содержимое. Десятидолларовые часы, золотое кольцо – подарок матери к окончанию школы, серебряная пластинка на браслете с его именем и фамилией – подарок сестры, две смятых банкноты по доллару и семьдесят центов мелочью – вот и все. Он надел часы, браслет и кольцо, а деньги сунул в карман.
– Все на месте, парень? – повторил вопрос шериф.
– Да.
– Подпиши, это расписка.
Фред взял ручку и подписал расписку в получений. вещей.
– Теперь все в порядке, – сказал шериф. – Можешь вдти.
Джек бросился к нему с протянутой рукой.
– Рад, что ты выбрался. Я только что разговаривал с нашим агентом – он раздобыл нам приглашение в Уэст-порт.
Тут Джек заметил, что Фред с любопытством смотрит на пожилого человека..
– Это судья Уинстед, – сказал он. – Это он добился твоего освобождения... Судья протянул Фреду руку.
– Рад с тобой познакомиться, Фред, – сказал он.
– Благодарю вас, судья. Судья обернулся к шерифу.
– Пек, у тебя найдется комнатка, где бы я мог переговорить с моим клиентом?
– Конечно, судья, – сказал шериф и показал на дверь. – Через эту дверь – там пустая комната.
Фред и Джек последовали за судьей в другую комнату. Судья подвинул стул к маленькому столику и тяжело сел.
– Чем старше я становлюсь, тем жарче лето... Интересно, что это означает? – он жестом предложил молодым людям сесть. – Если вы недоумеваете, почему я вмешался во все это, – сказал он неторопливо, – то могу пояснить: я представляю интересы Джери-Ли и ее отца.
***
Фред понимающе кивнул.
– Когда сегодня утром они пришли ко мне и рассказали все, как было, я сразу же увидел, что может произойти ужасная несправедливость. Я не мог этого допустить.
– К счастью для меня, – улыбнулся Фред. – Они собирались уже пришить мне статью.
– Такого бы не произошло, – сказал категорически судья. – Должен признать, что иногда и происходят ошибки, но в конце концов справедливость так или иначе торжествует.
Фред верил в конечное торжество Фемиды не больше, чем сам судья, но не подал и вида.
– У тебя, парень, есть настоящий друг – Джери-Ли. И ты должен это знать. Несмотря на то, что любое разбирательство повредило бы ее репутации, она готова была пойти в суд и выступить в твою защиту.
– Джери-Ли особый человек, настоящая леди.
– Согласен, она – особенный человек, – согласился судья. – И в голове у нее гораздо больше мозгов, чем у большинства девушек в наших местах. Так или иначе, как только я услышал все, что они мне рассказали, я встретился с родителями мальчиков. Мне не потребовалось очень много времени, чтобы доказать им, как они заблуждаются. Затем я поехал в клуб и повидался с Коркорэном. К сожалению, добиться вашего возвращения было уже невозможно – он заключил договор с другим оркестром. Я не считаю, что это правильно, потому что вы потеряли деньги, которые могли бы заработать, если бы продолжали выступать в клубе. Так героя не награждают.
– Да я рад уже тому, что не оказался за решеткой, – сказал Фред. – А на эту работу мне чихать. И на деньги тоже!
– И все равно, это не по совести. Кто-то должен заплатить за все те переживания и волнения, которые ты испытал.
– Точно, – подхватил Джек. – Бедный малый попал в передрягу только потому, что поступил как положено.
– Именно так смотрю на это и я. Поэтому я переговорил со всеми заинтересованными лицами, и они пришли к выводу о необходимости как-то восполнить то, что вы потеряли, утратив работу в клубе. Если считать, что все вы недоработали пять недель по двести долларов в неделю, плюс питание и жилье, что тоже составляет двести долларов, мы получаем общую сумму в две тысячи долларов.
Он полез в карман и извлек конверт, из которого достал пачку банкнот и положил их веером перед собой.
Фред бросил взгляд на двадцать стодолларовых бумажек.
– Не нужна мне их проклятая подачка! – закричал он.
– Это не подачка. Это справедливость.
– Старик, судья прав, – вмешался Джек. – Это на каждого по четыре стольника. Бери, старик. Хорошие деньги.
– Да что ты знаешь...
– Конечно знаю. Эти деньги – на всех, ведь мы все потеряли работу вместе с тобой.
– Бери, бери, сынок, – повторил судья. – Все правильно. К тому же нет никаких оснований лишать своих друзей заработка из-за того, что случилось с тобой.
Фред подумал и сказал:
– О'кей!
Судья улыбнулся.
– Вот и правильно, – сказал он, извлекая еще одну бумагу из кармана и протягивая ее Фреду. – Это взаимное обязательство в том, что вы, с одной стороны, и люди, подавшие в суд, с другой стороны, взаимно признаете, что никаких претензий друг к другу не имеете – ни сейчас, ни в дальнейшем.
Простая формальность, сынок. Подпиши – и забирай деньги. Фред подписал, не читая.
– Мне пора возвращаться в город, – сказал судья, пряча бумагу в карман. – Рад был с вами познакомиться, молодые люди. И тем более был рад оказаться вам полезным.
Фред пожал протянутую руку.
– Спасибо, судья. И не думайте, что я не ценю тога^ что вы сделали.
Я вам очень признателен.
Когда дверь за судьей закрылась, Фред посмотрел на Джека, – ударник улыбался от уха до уха.
– Чему ты радуешься, Джек?
– Этот судья дешевка, каких я мало встречал. Он надеялся заставить тебя подписать бумагу за сотню. Но я-то знал, что они у тебя в руках, и поработал-он протянул руку и стал перебирать банкноты. – Слушая, детка, недурственно выглядит, а? Такая высокая оплата за такую пустяковую работу.
Она ожидала их у выхода из офиса шерифа. И только увидев ее, Фред понял, что все время надеялся на встречу.
Он остановился на последней ступеньке небольшой лестницы.
– Джери-Ли! – воскликнул он и голос его дрогнул. Она посмотрела ему прямо в глаза.
– С тобой все в порядке?
– Все чудесно, здесь действительно вполне ничего. Пожалуй, это одна из лучших тюрем, в которой мне пришлось побывать...
У нее в глазах мелькнул испуг.
– Ты уже сидел раньше в тюрьме?
– Нет, – ухмыльнулся он. – Я просто придури-ваюсь. А тебе вовсе не нужно было приезжать так далеко – я бы и сам навестил тебя, Джери-Ли.
Она посмотрела на него с явным сомнением.
– Да нет же, правда, я хотел поблагодарить тебя за все, что ты сделала.
Джек легонько потянул Фреда за руку.
– Слушай, автобус уходит в семь, и мм лучше поторопиться, Фред, если мы хотим успеть. Это последний сегодня.
– А как ты доберешься до Порт-Клера, Джери-Ли?
– Берни одолжил мне машину. Сегодня он работает только вечером.
– Коркорэн взял его обратно?
– Да.
– А ты вернешься туда работать?
– Я собиралась, но теперь передумала.
– И что же ты собираешься делать?
– Не знаю. Буду читать целыми днями. Может быть, сумею закончить рассказ, который начала.
– Старик, нам пора! – напомнил Джек.
– Ты иди вперед, Джек, я догоню.
– А ты знаешь, где тут автобусная станция?
– Найду, не волнуйся.
– Автобус уходит в семь тридцать.
– Я успею, успею!
Джек убежал. Они смотрели ему вслед, не проронив ни слова. Потом Фред спросил:
– Ты где припарковалась? Я провожу тебя до машины.
– Недалеко – у следующего перекрестка. А что ты собираешься делать?
– Джек добыл работу в Уэстпорте.
– Рада за вас, – сказала Джери-Ли. – Берни просил меня передать тебе его наилучшие пожелания и сказать, что он был бы рад встретиться с тобой.
– Твой бой-френд о'кей.
– Он вовсе не мой бой-френд в действительности. Просто мы с ним выросли вместе.
– Обычно так все и начинается.
– А у тебя есть герл-френд?
– Да, – солгал он.
– Она хорошенькая?
– Мне кажется, да.
– Что значит – мне кажется?
– А то, что мне трудно судить. Видишь ли, мы вместе выросли.
Она поглядела на него лукаво.
– Обычно все начинается именно так, – заявила она с деланной серьезностью. Они оба рассмеялись.
– А вот и машина, – сказала она. – Я подброшу тебя до автобусной станции.
Через несколько минут она затормозила у поворота к автобусной остановке и повернулась к нему.
– Я бы очень хотела, чтобы мы были друзьями.
– А мы и есть друзья.
– Я... в том смысле... ну, еще встретиться...
– Нет, Джери-Ли, – помолчав, сказал он и открыл' дверцу машины. – Нет...
Она положила руку на его плечо.
– Спасибо, Фред, – сказала очень тихо. – Спасибо за все...
– Джери-Ли!
– Да?
– Я соврал тебе, Джери-Ли. У меня нет никакой девушки.
– Мог бы и не говорить, – улыбнулась она. – Я знала.
– Прощай, Джери-Ли! – он не стал дожидаться ответа и быстро зашагал к остановке. Он ни разу не оглянулся, пока не вошел в здание станции, а когда посмотрел в окно, машина уже уехала.
Глава 16
Джери-Ли вышла из магазина, дошла до перекрестка и остановилась под светофором, дожидаясь зеленого света. Рядом с ней притормозила машина.
– Могу ли я подвезти вас, Джери-Ли? – спросил ее, выглянув из машины, доктор Бейкер. Она села в машину.
– Я ждал, что вы придете на прием, – сказал он.
– Я себя чувствую хорошо. И мне не хотелось беспокоить вас понапрасну.
– О каком беспокойстве речь! Я ваш доктор, Джери-Ли.
Она не ответила.
– Я думал, что вы вернетесь на работу в клуб.
– Я передумала.
Он притормозил у следующего светофора и, ожидая зеленого сигнала, повернулся к ней.
– Что-то не так, Джери-Ли? Что случилось?
– Ничего.
Загорелся зеленый, и он тронул машину.
– Может быть, закурите? – сказал он, протягивая одной рукой ей пачку сигарет, когда они подъехали к ее дому.
Она покачала отрицательно головой, но не сделала попытки выйти из машины.
– Вы можете поговорить со мной, – сказал доктор и принялся раскуривать сигарету.
Она отвернулась от него и стала смотреть на улицу.
Он протянул руку, ласково повернул ее голову лицом к себе и увидел, что на ресницах у нее повисли крупные слезы.
– Вы можете поговорить со мной, – повторил он гораздо мягче. – Я ведь тоже слышал всякие росказни.
Тогда она начала плакать. Без звука – просто из глаз по щекам побежали обильные слезы.
Он открыл отделение для перчаток, достал салфетку «Клинекс» и молча протянул ей.
– Вы даже не представляете, как они на меня смотрят.
Он ничего не ответил и затянулся сигаретой.
– Бывают такие моменты, когда я жалею, что не позволила тем мальчикам сделать со мной то, чего они добивались. Тогда бы никто ничего не узнал, и не было бы никаких разговоров.
– Не правда. И вы отлично знаете это, – сказал он.
– Все верят, будто на самом деле что-то все же произошло, – сказала она, – и что именно я хотела этого.
– Никто из тех, кто по-настоящему знает вас, Джери-Ли, никогда не поверит в это.
Она горько рассмеялась.
– Боже мой, да они не поверят правде, даже если я сотни раз повторю ее. Я не понимаю, ничего не понимаю... – она взглянула на него. – Что мне теперь делать, доктор?
– Не обращать внимания. Все пройдет. Завтра у них появится что-то другое, о чем они станут сплетничать" обсуждать.
– Хотела бы я вам поверить, доктор...
– В этом вы можете поверить мне совершенно спокойно, – сказал он доверительно. – Я знаю наш город – все именно так и произойдет.
– Мать сказала, что папа, возможно, потеряет работу в банке, если мистер Торнтон заберет свои деньги. Папа говорит, что мать только поэтому не хочет, чтобы я что-то предпринимала.
– А мистер Торнтон что-нибудь говорил?
– Не знаю. Знаю только, что с того дня он еще ни разу не был в банке.
– Но это ничего не означает.
– Папа волнуется – я вижу. У него даже лицо осунулось. И еще теперь он задерживается на работе каждый день допоздна.
– Может быть, у него есть другая причина для беспокойства. Вы спрашивали?
– Нет, – ответила она. – Даже если бы я и спросила, он все равно не ответил бы мне, – Выбросьте сегодня же все эти дела из головы, а завтра утром приходите ко мне на прием. Тогда и поговорим еще.
– Хорошо, – ответила она и открыла дверцу машины. – Спасибо, док! Он улыбнулся.
– До завтра – и не забудьте, Джери-Ли!
– Ни в коем случае! – ответила она и тияала к своему дому.
Он задумчиво смотрел ей вслед. Потом тронул машину.
Злобность и глупость обывателей никогда не переставала поражать его.
Если перед ними был выбор – плохо или хорошо думать о других, – они всегда выбирают плохое.
– Содовой выпьешь? – спросил Мартата Джери-Ли, когда они вышли из кино.
– Мне бы не хотелось.
– Перестань, – сказал он. – Отвлечемся. Все идут после кино чего-нибудь выпить...
– Нет.
– В чем дело, Джери-Ли? Ты какая-то другая.
Она не ответила.
– Пойдем, выпьем содовой – я угощаю. Не хотелось бы сегодня на немецкий счет.
На ее губах против воли возникла улыбка.
– Ой, Мартин, поосторожнее. Ты что-то стал транжирой!
Он рассмеялся:
– Ты просто меня не знаешь! Десять центов здесь, двадцать там, – и он щелкнул пальцами.
Она еще немного подумала и наконец неохотно согласилась.
– О'кей!
Мартин был прав: большинство зрителей после фильма набились в кафе-мороженое по-соседству. Радиола негромко играла в углу, и люди танцевали. Им удалось углядеть свободный столик в самом конце зала. Они прошли сквозь толпу, ни на кого не глядя.
У столика стоял только один стул. Мартин заметил свободный у соседнего столика. Там сидела целая куча парней и болтала о чем-то своем.
Мартин спросил разрешения и взял стул.
Ребята замолчали, оглянулись и заметили Джери-Ли. Воцарилось довольно долгое молчание, и затем один из них сказал что-то приглушенным голосом, и все засмеялись и стали поглядывать на Джери-Ли.
Она почувствовала, как лицо ее пунцовеет под их косыми взглядами, и уткнулась в меню. Подошел официант – прыщеватый юноша, которого она знала по школе.
– Что будем заказывать? – спросил он и тут вдруг узнал Джери-Ли. – Привет, Джери-Ли! Что-то давненько тебя не было видно в наших краях.
Она услышала взрыв смеха за соседним столиком.
– Зато она была в других краях, – заявил один из парней, и все снова заржали.
Она посмотрела на Мартина и сказала:
– Я действительно ничего не хочу.
– Ну хоть что-нибудь закажи! – настаивал он. – Как насчет шоколадно-ананасового сока?
– Нет, – коротко ответила она.
Рядом опять раздался хохот. Она не слышала, что они говорили, но все время чувствовала, как они косятся и разглядывают ее.
– Я лучше пойду, – сказала она, поднимаясь со своего места. – Я не очень хорошо себя чувствую.
Не дожидаясь ответа Мартина, она почти выбежала из зала.
Он догнал ее через квартал и молча пошел рядом. Они дошли до угла, прежде чем она заговорила.
– Прости, Мартин.
– Ничего, – ответил он, – все в порядке. Но ты напрасно так реагируешь, это не правильно.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду. Он остановился под уличным фонарем и повернулся к ней лицом.
– Может быть, я не так много и знаю, – сказал он, – но я величайший в мире эксперт по реагированию на то, как люди говорят обо мне за моей спиной. Я вырос, слыша это.
Она промолчала.
– С такими родителями, как у меня, слышишь за спиной сплетни постоянно. Не так-то просто быть сыном городских пьяниц, – голос его дрогнул, он внезапно умолк.
– Я понимаю, Марти.
Он помотал головой, несколько раз моргнул, словно смахивая невидимые слезы.
– Я научился не замечать всего этого, когда был совсем маленьким.
Если знаешь, что ты вовсе не то, чем тебя считают и называют, можно держать голову высоко поднятой, независимо от того, что они болтают. Я так и поступал. Постепенно вся их злобная болтовня перестала что-либо значить для меня. Я знаю, что я поступаю правильно.
– Если речь идет о девушке, то все выглядит совершенно иначе, – вздохнула Джери-Ли. – Никто не подходит и не говорит прямо. Нет даже крохотного шанса бороться, дать сдачи, что-то ответить...
– Со мной то же самое. Ты думаешь, кто-нибудь хоть раз подошел и прямо спросил: эй, это твой отец городской пьяница? Нет, никто! Вместо этого они шепчутся и поглядывают и косятся до тех пор, пока не начинаешь думать, что лучше бы уж прямо что-нибудь сказали в лицо, и тогда не придется делать вид, что ничего не происходит.
Она согласно кивнула, и ей вспомнилось, что говорила ее мать. когда Мартин впервые пришел к ним в дом: его родители не те люди, с которыми можно поддерживать отношения.
– Думаю, что смогу привыкнуть, – сказала она. – У меня и раньше всегда было такое ощущение, словно они пытаются заглянуть мне под платье.
Я просто чувствую, что они все думают обо мне.
– Но ты-то знаешь, что ничего такого не сделала. Это гораздо важнее, чем то, что и как думает кто-то.
– Я ничего не сделала, и именно это обстоятельство делает всю ситуацию такой ужасной и невыносимой для меня.
– Нет, нет! Наоборот – именно благодаря этому ты права, а все остальные не правы, – сказал он, и в голосе его прозвучала уверенность не по годам. – Если ты это знаешь, – никто и никоим образом не может тебя запятнать.
На следующий день она заглянула в аптеку. Парни, стоявшие у двери, увидев ее, мгновенно умолкли, но при этом расступились, чтобы дать ей пройти. Она ощущала их взгляды все время, пока шла к прилавку.
Мейхью вышел из задней комнатки.
– Добрый день, Джери-Ли, – сказал ои приветливо. – Что вы хотите?
– Зубную пасту, полоскание для рта и дезодорант. Он кивнул и быстро упаковал все. Положил перед ней.
– У нас одноцентовая распродажа на косметику «Лав-Глоу», – сказал он. – Если вы купите одну губную помаду, то вторую вы получите за пенни.
Она покачала головой.
– Нет, спасибо, пожалуй, мне не нужно.
– Очень хорошая помада, – сказал он. – Попробуйте-Не уступает ни «Ревлону», ни «Елене Рубинштейн» и всем другим популярным маркам.
– Может быть, в следующий раз, – сказала она и заглянула в список покупок. – Мне еще аспирин, пожалуйста.
Он достал пузырек с полки, расположенной прямо у него за спиной.
– Фирма «Лав-Глоу» выпускает еще и тени для глаз и лак для ногтей.
Условия покупки те же самые.
– Нет, спасибо, Мейхью.
– Распродажа только до конца недели.
– Я скажу матери. Может быть, она чем-нибудь заинтересуется.
– Обязательно скажи. Буду благодарен, – сказал он. – Записать или будете платить наличными?
– Запишите, пожалуйста. – Она подошла к столику и, пока он записывал покупки, просмотрела журнал с портретом Кларка Гсйбла на обложке. А краем глаза все время видела парней, стоящих у аптеки на улице.
– Все в порядке, Джери-Ли, – сказал Мейхью. Она отложила журнал, взяла покупки с прилавка. Когда она вышла, парни опять расступились, чтобы она могла пройти. Джери-Ли сделала вид, что вроде бы и не замечает их совсем. Она дошла уже до угла улицы, когда они догнали ее.
– Джери-Ли, – сказал один.
Она остановилась и холодно посмотрела на него.
– Как поживаешь, Джери-Ли? – спросил он.
– О'кей, Карл, – ответила она коротко.
– Больше не работаешь в клубе?
– Нет.
– Чудесно, – он усмехнулся. – Теперь, возможно, у тебя найдется время и для местных ребят?
Она ничего не ответила и не улыбнулась в ответ на его улыбку.
– Никогда не мог понять, почему наши девчонки бегают за этими нью-йоркскими парнями?.
– Я не видела никого, кто бегает за ними, – сказала она.
– Да брось ты, Джери-Ли. Ты отлично понимаешь, что я имею в виду.
– Нет, не понимаю, – ответила она и не отвела взгляда.
– Не только эти ныо-йоркцы знают, как хорошо провести время и развлечь девчонку, точно, парни? Мы умеем не хуже их, правда, парни?
Мальчишки хором подтвердили, что именно так и обстоит дело. Карл оглядел их, все так же улыбаясь. Потом, осмелев от их явной поддержки и одобрения, снова обратился к Джери-Ли:
– А что ты скажешь, Джери-Ли? Может быть, сходим в кинишко как-нибудь вечерком? А потом смотаемся на мыс? У меня тачка.
– Нет, – ответила она категорически. Он уставился на нее с обидой.
– Почему?
– Потому что ты мне не нравишься, вот почему, – сказала она ровным голосом. Он начал сердиться.
– А в чем дело, Джери-Ля? Ты предпочитаешь вштеров? Они, что – лучше?
Она влепила ему пощечину" ж он от неожиданности не успел уклониться, но тут же схватил ее за руку и сжал с такой силой, что ей стало больно.
– Тебе бы не следовало быть такой воображалой, Джери-Ли, мы все о тебе знаем.
Она смерила его презрительным взглядом.
– Дай пройти, – выдавила она побелевшими, едва подчиняющимися ей губами.
– Ты еще пожалеешь! – он отбросил ее руку. Она растолкала парней и прошла, держа голову высоко и не глядя в их лица. Только за углом, когда никто из них уже не мог ее видеть, она остановилась. Ее всю трясло настолько сильно, что ей пришлось опереться головой о холодный кирпич здания. Через несколько секунд она глубоко вздохнула, справилась с дрожью и пошла, но сама не видела, куда идет, потому что взор ее застилали слезы.
На следующий день на заборе и на стенах стали появляться надписи:
«Джери-Ли трахается!»
