Текст книги "Одинокая леди"

Автор книги: Гарольд Роббинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 7

Увидев Джери-Ли, Берни спустился с вышки спасателей и подошел к ней.

Она расстилала полотенце в своем излюбленном месте.

– Ты не сердишься на меня за вчерашнее? – спросил он.

– А разве я должна сердиться? – улыбнулась она.

– Я вовсе не хотел...

– Все о'кей, – быстро сказала она. – Ничего страшного не случилось.

И вообще, мне тоже понравилось...

– Джери-Ли! – воскликнул он, пораженный.

– А что? Разве что-нибудь не так? Разве тебе не было хорошо? Он не ответил.

– Может быть, мне не дозволено получать удовольствие? – воинственно спросила она. – Или только мальчишки обладают чувствами?

– Но, Джери-Ли, девушкам полагается быть совсем другими...

Она рассмеялась.

– Если они другие, то они просто несчастные, лишенные радостей жизни создания, вынужденные делать то, что им вовсе не нравится!

– Знаешь, Джери-Ли, я тебя совершенно не понимаю. Один день ты такая, другой – совсем непохожая.

– Какая есть! И, по крайней мере, мои слова соответствуют тому, что я считаю в данный момент правильным, – сказала она. – И вообще, девушки, как известно, в этом возрасте меняются! – она откровенно смеялась над Берни. – А вот платье ты мне испортил основательно. Матери я сказала, что выплеснула что-то на себя в кухне, – она продолжала смеяться.

– Ничего смешного. Я из-за этого не спал всю ночь, чувствовал себя ужасно виноватым.

– Даже так? Не стоит терзаться. Просто в следующий раз будь чуть-чуть осторожней.

– Следующего раза не будет, Джери-Ли, – я обещаю, что больше не потеряю головы.

Она посмотрела на него испытывающе и чуть насмешливо.

– Обещаю, правда. Я слишком уважаю тебя...

– Ты хочешь сказать, что не станешь этого делать, даже если я захочу, чтобы ты...

– Но ты не можешь хотеть! – сказал он с убежденностью.

– Ну если ты так считаешь, тогда объясни, почему я позволила тебе все это вчера?

– Потому что и ты потеряла голову.

– Нет, Берни, причина совсем не в этом. Я позволила тебе все это только потому, что сама того хотела. Совершенно неожиданно для себя я вдруг поняла, почему последнее время чувствовала себя так странно, почему была такой нервной, взвинченной. Просто потому, что я все время старалась убежать от тех инстинктов, которые бушевали во мне.

– Бог мой, Джери-Ли! Ты просто не отдаешь себе отчета в том, что сейчас говоришь!

– Просто я сейчас предельно честна и с тобой и с собой. Я не желаю притворяться перед кем бы то ни было, а перед собой тем более мне не хочется. Может быть, именно теперь я смогу совладать со своими чувствами и переживаниями.

– Джери-Ли, хорошие девочки не позволяют себе так чувствовать. – Берни был крайне смущен и обеспокоен. – Может быть, тебе следует поговорить с кем-нибудь?

– С кем? С матерью? – спросила она, саркастически улыбаясь. – С ней я не могу говорить. Она никогда меня не поймет.

– Тогда что же ты собираешься делать?

– То же, что делаешь и ты, – она ухмыльнулась. – Возможно, со временем мы лучше поймем, что все это означает.

Он ничего не ответил и побрел к своей вышке. Весь день Берни наблюдал за Джери-Ли. Все произошло как-то не так, как положено. Он бесконечно сожалел, что начал все это с ней.

– Ты прочитала книжку? – спросил Мартин, когда она вернула ее.

– Конечно.

– И что ты думаешь?

– Есть места, которые я просто не поняла. Но большую часть времени я испытывала во время чтения сострадание ко всем им. Они произвели на меня впечатление таких потерянных и таких несчастных, независимо от того, что они делали.

– А что ты не поняла?

– Ну, ты сказал, что герои напоминают тебе твою собственную семью.

Но ты ничего общего не имеешь со Стадсом Лониганом.

– Я бы мог стать таким, как он, если бы позволил себе пить, как это делал он, – сказал Мартин. – А мои предки такие же лицемеры, как и его.

Они вечно потчуют меня расхожими истинами, а сами живут совсем не так, как требуют от меня.

– А ты никогда не пробовал с какой-нибудь девушкой так, как Лониган?

Мартин пунцово покраснел.

– Нет.

– А что-нибудь другое?

– Я... я... не понимаю, о чем ты, – сказал он, спотыкаясь на каждом слове.

– А я думаю, что отлично понимаешь. Он покраснел еще больше, хотя это, казалось, уже и невозможно.

– Бог мой, Джери-Ли, не надо... Люди не говорят о таких вещах и не задают подобных вопросов...

– Ты краснеешь. Значит тебе нравится?

Он не ответил.

– А как часто ты это делаешь?

– Джери-Ли! Так нечестно! А как бы ты себя чувствовала, если бы я стал задавать тебе такие же вопросы?

– Возможно, ты прав, – сказала она, подумав немного. – Я пошла в библиотеку и взяла пару книг Джеймса Фаррела. Он мне понравился.

Понимаешь, он, по крайней мере, честен.

– Он хороший писатель, – согласился Мартин. – Я пытался уговорить отца прочитать его книги, но он не захотел и слушать. Сказал, что отец Донлан в церкви говорил об этом писателе, что, мол, того отлучили от церкви за непристойные слова в книгах.

– Я знаю, – сказала Джери-Ли. – Когда я брала книгу, библиотекарша поглядела на меня как-то странно и заявила, что, насколько она может судить, мне еще рано читать такие книги, как романы Фаррела.

Теперь рассмеялся Мартин.

– Я давно поражаюсь, неужели они всерьез думают, что мы все еще дети?

Джери-Ли стояла на террасе и слушала музыку, доносящуюся из открытых дверей танцевального зала.

Уже несколько недель в клубе играл негритянский оркестр. Поначалу некоторые члены клуба возражали. Они утверждали, будто единственная причина, по которой Коркорэн нанял черный оркестр, в том, что он дешевле, чем белый. Но уже после первого же вечера все, кроме самых что ни на есть твердолобых, признали, что этот оркестр лучший из всех, когда-либо игравших в клубе.

Джери-Ли и другая официантка Лайза сидели на перилах. Музыка кончилась, и оркестранты высыпали на террасу. Они сгрудились у дальней стены, разговаривая между собой. Но через некоторое время молодой человек, исполнитель песен, подошел к перилам и встал недалеко от девушек, глядя на водный простор океана.

– Последняя песня мне очень понравилась, она прекрасна, – сказала ему Джери-Ли. – Вы пели почти как Нат Кинг Коул.

– Спасибо.

У нее возникло смутное ощущение, что ему пришелся не по вкусу такой комплимент.

– Готова спорить, что вам все так говорят, – сказала она, пытаясь исправить положение. – А вам все это уже осточертело, да?

Он повернул к ней голову и внимательно посмотрел на нее. В его глазах читалось одобрение.

– К сожалению, это именно то, что хочет слушать публика, – сказал он, и в его речи она уловила мягкий акцент в сочетании с не правильностью, характерной для негров, и еще намек на застарелый антагонизм.

– Простите, я хотела сделать вам комплимент. Он почувствовал себя свободнее.

– Нам приходится давать людям то, что они хотят, – повторил он, но уже не так агрессивно.

– В этом нет ничего плохого.

– Может быть, вы и правы, – согласился он.

– Меня зовут Джери-Ли, – сказала она. – Я здесь работаю.

– А меня Джон Смит, я тоже здесь работаю, – и он легко рассмеялся.

Она рассмеялась вслед за ним.

– Джон Смит – ваше настоящее имя?

Его глаза сверкнули в темноте.

– Не... Мой папа всегда предупреждал меня: никогда не называй белым своего настоящего имени.

– А как ваше настоящее имя?

– Фред Лафайет.

– Я рада с тобой познакомиться, Фред, – сказала Джери-Ли и протянула руку.

Он осторожно взял ее руку, поглядел близко-близко ей в глаза и сказал:

– Я рад с тобой познакомиться, Джери-Ли.

– Мне действительно очень нравится, как ты поешь.

– Спасибо, – он благодарно улыбнулся. Оркестранты потянулись в зал.

– Мне нужно уходить, – сказал извиняющимся тоном Фред. – Надеюсь, еще увидимся, – и ушел.

– Он даже похож на Ната Кинга Коула, – прошептала Лайза, когда музыкант скрылся в зале.

– Да, – задумчиво ответила Джери-Ли. Она прислушивалась к тому легкому волнению, которое возникло в ней, когда она прикоснулась к его руке. Прислушивалась и думала с опаской, со всеми ли мальчиками она будет испытывать такое ощущение или же только с некоторыми? Внезапно она спросила у Лайзы:

– Ты можешь мне ответить, только честно?

– Спрашивай.

– Ты девушка?

– Ой, Джери-Ли, какие вопросы ты задаешь!

– Скажи, девушка?

– Конечно! – ответила Лайза гордо.

– Тогда ты сама ничего не знаешь, – вздохнула Джери-Ли.

– А что именно?

– Как это все...

– Не знаю! – резко сказала Лайза.

– И тебе никогда не хотелось узнать? Лайза ответила не сразу:

– Иногда...

– А ты кого-нибудь спрашивала?

– Нет. Да и кого спросишь?

– Я понимаю тебя... – прошептала Джери-Ли.

– Наверное, это то, что каждая девушка должна сама для себя открыть.

Джери-Ли ничего не ответила, а про себя подумала, что ее подружка по-своему все очень точно сказала и обобщила.

Глава 8

Солнце изливало на нее свои лучи, и по всему телу расходились волны тепла. Она дремала, уткнув лицо в сгиб локтя, прикрыв глаза от всепроникающего солнечного света рукой. Она загорала...

Не успел он произнести и двух слов, она сразу же узнала его голос, хотя и слышала его только раз, да и то больше месяца тому назад.

– Привет, Джери-Ли. Я вернулся и собираюсь угостить тебя кокой.

Она приоткрыла глаза, и взгляд ее упал на его ноги. Теперь они были бронзовыми от загара.

– Где ты был? – спросила она.

– В Калифорнии, гостил у матери, – ответил он. – Они в разводе с отцом. Она промолчала.

– Ты все еще побаиваешься нарушать правила?

Она отрицательно покачала головой.

По мере того как раскалялось лето, правила, определяющие взаимоотношения между членами клуба и обслугой, расшатывались. Больше того, началось какое-то братание с обслугой. От Лайзы она узнала, что так происходило каждое лето.

Джери-Ли поднялась на ноги – он оказался значительно выше, чем запомнилось ей.

Они пошли к бару, и он непринужденно взял ее за руку. Ей показалось, что по телу прошел электрический ток от его руки. А в том месте, куда он прикоснулся, вдруг стало покалывать, словно иголочками. Ноги внезапно ослабели, в самом низу живота возник знакомый болезненный узел. Она с удивлением и недоумением вопрошала себя: почему с ним все это оказалось гораздо сильнее, чем с другими?

Он указал ей на один из пустых маленьких столиков под ярким солнечным зонтиком.

– Садись сюда, – сказал он. – Здесь прохладнее, чем в баре. Я принесу коку.

– Мне, пожалуйста, вишневую коку.

Он вернулся очень скоро и принес для нее коку и баночку пива для себя. Сев напротив, он улыбнулся.

– Будь! – и сделал большой глоток из банки. Она стала потягивать коку через соломинку и рассматривать его. Он оказался чуть старше, чем она думала. Во всяком случае, ему должно было уже исполниться восемнадцать, для того чтобы получить в баре пиво.

– Вкусно? – спросил он. Она кивнула.

– Как тут было без меня? Все хорошо?

– Все о'кей.

– Я имею в виду погоду.

– А я о погоде и ответила.

Они смущенно умолкли. Через несколько минут он заговорил снова:

– Ты первая, кого я стал искать, вернувшись.

– Почему? – она посмотрела ему прямо в глаза. Он улыбнулся.

– Может быть, потому, что ты такая красивая.

– Тут есть девочки и покрасивее меня, – она сказала это без тени кокетства или тем более притворства, – просто констатировала факт.

– Ну, это вопрос взглядов и вкусов, – сказал он с улыбкой. – Ты же, наверно, отметила, что я не забыл твое имя? Готов биться об заклад, что мое ты забыла.

– Уолт.

– А дальше?

– Ты не сказал.

– Уолтер Торнтон-младший. А ты?

– Рэндол, – ответила она и спросила:

– Твой отец писатель?

– Угу. Ты что, знаешь его?

– Вроде бы знаю. Он сидел рядом со мной в автобусе всю зиму, когда ездил на вокзал, к поезду. Он рассмеялся.

– Это точно мой папаша. Он не водит машину.

– А он сейчас здесь? Я слышала, он уезжал в Европу.

– Вчера вернулся. Я специально прилетел из Лос-Анджелеса, чтобы встретить его.

– Я не знала, что он член клуба. Я его никогда здесь не видела.

– А он просто никогда и не ходит в клуб. Не думаю, что он вообще хоть раз тут появлялся. Просто он купил членство для моей матери. Она обычно жаловалась, что ей нечего делать, когда он ездит по своим делам.

– Как жаль, – сказала она разочарованно. – Я надеялась, что смогу поговорить с ним. Я хочу стать писателем, а он, как мне кажется, один из настоящих.

– Я могу попросить отца поговорить с тобой.

– Спасибо. Он улыбнулся.

– Ну а теперь, может быть, мы поговорим с тобой, а?

– Мы же разговариваем.

– Не совсем. В основном, я отвечаю на твои вопросы.

– Но я не знаю, о чем говорить.

– Вот это честно, – опять рассмеялся он. – Что тебя интересует в жизни?

– Я же сказала, что хочу стать писателем.

– А кроме того? Ты увлекаешься спортом? Танцами?

– Да.

– Не очень-то подробный ответ.

– Боюсь, что я не очень интересная собеседница. Не то, что девушки, которых ты знаешь.

– Почему ты так думаешь?

– Они умеют развлекаться и весело проводить время. А я – не умею.

Вообще-то Порт-Клер – не самое лучшее место для тех, кто здесь родился.

Тут никогда ничего не происходит.

– Ты придешь сегодня вечером на танцы? Она молча кивнула.

– Я надеюсь встретить тебя на танцах.

– Ладно, – она встала. – Спасибо за коку. Мне пора идти.

– Так мы еще увидимся, – сказал он утвердительно и долго смотрел ей вслед.

Да, в одном она была права: она никак не походила на других девушек, которых он знал. Любая из них – так ли, иначе – была кокеткой и лицемеркой и умело играла в извечную женскую игру поддразнивания и обещаний, а она, – и он почему-то был в этом совершенно уверен – эту игру не признавала и никогда в нее играть не станет.

А Джери-Ли прислушивалась к своим ощущениям – только когда она вошла В здание клуба, мышцы немного расслабились. Удивительно, какое странное воздействие оказывает на нее этот парень – необъяснимое, внезапное ощущение собственного "я" и одновременно нарастание сексуального напряжения. Больше того, все время, пока она была с ним, она чувствовала, что в промежности у нее мокро и горячо.

Она вошла в душевую, сбросила купальник и встала под холодный дождь.

Не помогло... Намыливаясь, она случайно скользнула пальцами в горячую, сокровенную глубину плоти и тут же почти упала от внезапного и сильного оргазма.

Только немного придя в себя, она прижалась головой к холодному кафелю душевой кабины. Нет, что-то в ней было не так, что-то испорченное, очень испорченное. Она была уверена, что ни одна из ее знакомых девушек не испытывает того, что она, и не проходит через такие мучения.

– Похоже на то, что ты теряешь свою новую маленькую подружку, Фред, – сказал Лафайету барабанщик Джек, указывая палочкой на танцевальную площадку.

Там танцевали среди других Джери-Ли и Уолт. Слоу-фокс позволил ему прижать к себе девушку, прижать слишком даже плотно, подумал Фред. На ее лице застыло выражение, которого он никогда раньше не видел у нее, – она вся излучала напряжение, и он ощущал его даже здесь, на подиуме сцены.

Не делая паузы, без остановки он стал петь что-то в стиле быстрой линды. Оркестр на мгновение споткнулся, но сразу же подхватил.

Джек ухмыльнулся.

– Теперь уже не поможет, дружище. Ты вел себя с ней слишком сдержанно, как ледышка, парень.

– Она не такая! – яростно прошептал в ответ Фред. – Она прямая, откровенная и чистая

девочка.

– Кто спорит? Она чудо как откровенная и вполне созрела. Эта пушистая, мягкая беленькая крошечка уже созрела и умоляет сорвать ее.

– Чего это ради ты возомнил себя таким знатоком? – рассердился Фред.

– Потому что у меня на уме только две вещи – мои барабаны и все крошечки. И если я не думаю об одном, я думаю о другом, – и он захохотал.

– Так что ты уж мне поверь.

Фред посмотрел на танцевальную площадку, – Джери-Ли и Уолт ушли...

Уолт прижал ее к себе, ведя в медленном танце, и сразу же почувствовал, как ее груди уперлись в его тело, так, словно на нем не было рубашки. Он был уверен – она не носила лифчика. И тут же ощутил, как плоть его напряглась и затвердела. Он попытался танцевать не так близко и слегка отодвинул ее от себя, чтобы она не почувствовала этого, но Джери-Ли прижалась к нему, тихонько вздохнула и положила голову на его плечо.

– Эй...

Она подняла глаза.

– Ты всегда так танцуешь?

– Не знаю, – прошептала она. – Я просто следую за музыкой.

– Ты понимаешь, что ты со мной делаешь? – хрипло сказал он. – Ты меня жутко возбуждаешь.

Она не отвела взгляда и продолжала смотреть ему прямо в глаза.

– Я вовсе не думала, что возбуждаю тебя. Я полагала, что это ты возбуждаешь меня.

– Ты хочешь сказать, что ты тоже?..

– Боюсь, что если ты отпустишь меня, я просто шлепнусь. Ноги как ватные...

Он уставился на нее. Господи, как же он ошибался!

Все это время он считал, что она маленькая, невинная, ничего не понимающая девочка.

Оркестр внезапно заиграл какой-то танец в быстром темпе. Он остановился, поглядел на нее сверху вниз.

– Пойдем-ка отсюда, Джери-Ли.

– Пойдем, – ответила она покорно и последовала за ним на воздух через дверь, ведущую на террасу.

Они пересекли лужайку и направились к площадке для парковки автомобилей. Она молчала, пока он не открыл перед ней дверцу машины.

– Куда мы едем?

– Куда-нибудь, где мы будем с тобой одни. Она молча кивнула ему в ответ, словно заранее зная, что он скажет, и села в машину.

Минут через десять они въехали на асфальтированную дорожку, ведущую к небольшому дому, расположенному недалеко от моря.

– Дома никого нет, – сказал он. – Отец не вернется из Нью-Йорка до завтра, а прислуга ушла домой.

Она внимательно посмотрела на него и ничего не ответила.

– Ты ничего не собираешься мне сказать? Она стала разглядывать свои руки – они напряженно лежали на коленях, словно чужие, сжимая одна другую.

Потом она взглянула на него.

– Я немного боюсь.

– Чего? .. – Не знаю.

– Не стоит, – мягко произнес он, не догадываясь об истинной причине ее страхов. – Никто даже не догадается, что ты здесь. Ближайшие соседи живут в полумиле отсюда по берегу.

Она не ответила.

– В доме есть бассейн с подогреваемой водой, – сказал он. – Купаться ночью в нем просто потрясно. Хочешь?

Она опять молча кивнула и потом сказала:

– Но у меня нет купальника.

– Именно в этом и заключается прелесть ночных купаний – темно. – Он выбрался из машины, обошел ее и приблизился к противоположной дверце. – Идем?

Она неожиданно рассмеялась.

– А почему бы и нет?

– Над чем ты смеешься?

– Боюсь, что ты никогда этого не поймешь. Впервые за этот долгий месяц она начала чувствовать себя хорошо. Пришло облегчение, словно началось то, что должно было произойти, чего с напряжением вот уже целый месяц она ожидала.

Они вошли в дом, прошли до задней двери и вышли через нее к бассейну.

Он указал ей на небольшую кабинку.

– Там ты можешь оставить свое платье.

– О'кей, – ответила она и пошла к кабинке. – А ты куда? – спросила она, заметив, что он возвращается в дом.

– Я вернусь через минутку, – ответил он. – Принесу чего-нибудь холодненького выпить.

Войдя в кабину, Джери-Ли внимательно оглядела себя в зеркале, висевшем над небольшим туалетным столиком. На лице было абсолютное спокойствие, поразившее даже ее самое, потому что оно совершенно не отражало того сильного возбуждения, которое бурлило внутри нее. Она быстро расстегнула блузку, – груди буквально выпрыгнули на свободу, словно засидевшиеся зверьки. Соски были набрякшими, вздутыми. Она слегка прикоснулась к ним. Было больно, но приятно. Собственно, только поэтому она и не носила бюстгалтеры: они причиняли ей боль. Она еще раз прикоснулась к соскам и надавила на грудь. Почувствовала, как что-то приятное прокатилось по телу и отдалось внизу живота. Она сбросила юбку.

Трусишки были уже влажными. Темный треугольник завивающихся волос отчетливо просвечивал сквозь нейлон. Медленно она спустила трусики, переступила через них, а потом, подумав, подняла и повесила так, чтобы они могли подсохнуть.

Все это время она пыталась представить себе, что он сейчас думает. Ей вспомнилось, как торчал у него во время танца – это было настолько сильно, что ей делалось даже больно, когда он слишком уж приближался к ней.

Дважды, танцуя, она чуть не споткнулась и не упала, потому что кончала. И оба раза она испуганно думала, не заметил ли он, что с ней произошло, но по нему ничего нельзя было понять.

Донесся его голос.

– Я уже вернулся. Ты выходишь? Она выключила свет, кабинка погрузилась в темноту, и только тогда она открыла дверь.

Он расстилал несколько полотенец на качалках у противоположного конца бассейна. Раздеться он еще не успел. Она тихонько скользнула в воду. Он был прав – вода оказалась теплой, прекрасной.

Он быстро оглянулся.

– Это нечестно, – крикнул он, – ты забралась в воду раньше, чем я тебя разглядел!

– Это с твоей стороны нечестно! – крикнула она. – Ты даже не разделся сам.

Он не ответил, нагнулся над столиком и включил портативный радиоприемник, – он принес его с собой. Над бассейном негромко полилась музыка. Стоя спиной к ней, он быстро разделся, бросая одежду на землю, стремительно повернулся к бассейну и прежде, чем она успела его разглядеть, нырнул, Вынырнул он в другом конце бассейна.

– Тебе нравится? – спросил он. – Вода достаточно теплая?

– Здорово! Я первый раз купаюсь голышом, ей-Богу! Дивное ощущение!

Не сравнить с тем, что в купальнике.

– Отец то же самое всегда говорит. Он утверждает, что если бы природа считала, что нам необходима одежда, мы бы так и рождались – в одежде.

– Возможно, твой отец и прав. Просто мне никогда это не приходило в голову.

– У отца куча самых странных мыслей и идей. Обо всем на свете. Он говорит, что если бы только люди научились быть честными сами с собой, отпали бы почти все проблемы, раздиравшие мир.

– А ты честен сам с собой? – спросила она.

– Стараюсь.

– А ты мог бы быть честным со мной, как ты думаешь?

– Думаю, да.

– Тогда скажи, почему ты меня привез сюда?

– Хотел остаться с тобой наедине. А почему ты приехала?

Она не ответила.

Вместо этого она поплыла к глубокому концу бассейна. Он поплыл за ней. Внезапно она нырнула, повернулась к нему, вынырнула рядом и поплыла.

Он рассмеялся и нагнал ее на мелководье. Взял за руку.

– Ты так и не ответила на мой вопрос.

– Потому что ты со мной не откровенен, – она строго посмотрела ему прямо в глаза.

– Тогда скажи сама, почему, по-твоему, я привез тебя сюда?

– Потому что... – она немного замялась, поколебалась и потом выпалила, так и не подобрав других слов чтобы выразить то, что имела в виду, – потому что ты хотел утрахать меня.

– Но если ты так думала, почему же ты приехала? – удивленно воскликнул он.

– Потому что я хотела, чтобы ты меня трахнул.

Он неожиданно оттолкнул ее руку и выбрался из бассейна. Поднял полотенце, обмотал его вокруг бедер, налил себе рому и добавил коки. Сел и стал потягивать, ни слова не говоря.

Она подплыла к краю бассейна и лежала на воде, держась за бортик.

– Ты что, рассердился? Я что-нибудь не так сказала? Он сделал еще один хороший глоток, прежде чем ответить.

– Господи, Джери-Ли, ты говорила, как вульгарная дешевка.

– Прости. Я всего-навсего хотела быть с тобой честной. Я чувствовала тебя во время танца, я... чувствовала тебя, какой ты напряженный, и подумала, что ты хочешь...

– Но девушки не должны так себя вести! – запротестовал он. – И вообще, нельзя же с каждым парнем, у которого на тебя встал...

– Я ни с кем!

– Но ты так говоришь... Что я должен был подумать?

– Вот, значит, как ты считаешь.

– Да я просто ничего не считаю! Я не знаю... У меня никогда до тебя не было девочки, которая бы так себя вела!

И тут вдруг радостное, ясное настроение оставило ее, и она почувствовала, что вот-вот заплачет. Какое-то время она молчала, а когда заговорила, голос ее был спокойным и холодным:

– Уже очень поздно, Уолт. Пожалуй, будет лучше, если ты отвезешь меня домой. Родители будут волноваться, что со мной случилось.

Он остановил машину перед поворотом к ее дому, открыл дверцу, но сам из машины не вышел.

– Спокойной ночи, Уолт, – сказала она.

– Спокойной! – ответил он коротко, включил мотор и уехал, оставив ее на дорожке.

Она медленно пошла к дому, поднялась по ступенькам и вошла.

Отец сидел перед телевизором, и когда она вошла в комнату, оглянулся.

Она чмокнула его в щеку.

– А мама где? – спросила Джери-Ли.

– Она устала и легла пораньше, – ответил он. – Ты тоже рано пришла.

Кто тебя провожал?

– Один мальчик, его зовут Уолт. Он член клуба.

– Симпатичный?

– Да, – она собралась было уже выйти из гостиной, как вдруг спросила, – папа!

– Да?

– Скажи, можно ли быть слишком честным?

– Весьма странный вопрос, дорогая. Почему ты об этом спрашиваешь?

– Не знаю сама. У меня просто сложилось такое впечатление, что когда я отвечаю на вопросы совершенно искренне и честно, мои друзья пугаются или начинают чувствовать себя неуютно. Он задумчиво посмотрел на нее.

– Иногда люди действительно не хотят слышать правду. Они бы предпочли жить с иллюзиями.

– И так всегда?

– Полагаю, что в определенной мере всегда. Я, например, пытаюсь быть настолько честным насколько мне это удается в отношениях с людьми. Но бывают такие ситуации, когда это оказывается невозможным.

– А со мной ты честен?

– Надеюсь, что да.

– Ты любишь меня?

Он протянул руку, выключил телевизор, затем обернулся к ней, протянул руки.

– Я думаю, ты сама знаешь, что люблю. Она опустилась на колени перед его креслом, прижалась щекой к его груди. Он обнял ее и тихонько прижал к себе.

Они долго молчали.

Наконец она сказала тонким, детским голосом, в котором звучала боль:

– Если бы ты знал, папа, как это трудно вырастать и становиться женщиной.

Он поцеловал ее в щеку и почувствовал соленый вкус ее тихих слез. Его охватила непонятная грусть.

– Пожалуй, я знаю, дорогая моя девочка, – сказал он как можно мягче.

– Но мне кажется, что вообще вырастать и становиться чем-нибудь или кем-нибудь очень трудно, – согласись.