Текст книги "Крысы появляются ночью"

Автор книги: Ганс Эттинген

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Сознаться Дорис, что он изменял ей? Ей, которая так его любит и верит в него! Отец всегда говорил: «Правда требует мужества». А вот у Сида его нет.

Он не мог сделать решительный шаг и на будущее выбрал неизвестность. Он струсил теперь, но, по существу, сдался раньше, когда впервые стал раздумывать, что хуже: признаться во всем Дорис и, может быть, потерять ее или продолжать эту лживую жизнь.

Чтобы Дорис не истолковала его колебания превратно, он виновато произнес:

– Сегодняшние переговоры действительно важны.

– А тебе можно позвонить? – тихо спросила она.

– Зачем?

– Мне иногда по вечерам бывает дурно. Это из-за моего состояния… А тебя нет. Я не стану так волноваться, если у меня по крайней мере будет твой телефон.

– Хорошо. Я оставлю тебе номер своего телефона на письменном столе.

Озадаченный, он отошел к окну, чтобы жена ничего не заметила. Тут он вспомнил о деньгах. А ведь Дорис им обрадуется!

Он незаметно вынул из бумажника двести марок и положил их на кухонный стол.

– Сид! Такое богатство! – удивилась она. – Или ты снова?..

– Нет, нет! Заработаны честно. Аванс за небольшой репортаж. Я хотел сделать тебе сюрприз.

– Первый гонорар! – Она просияла. – А когда твой репортаж будет опубликован?

– В следующую неделю, возможно. – Он повернулся и вышел из комнаты.

«Опять ложь! И так будет до тех пор, пока мне не удастся выбраться из петли».

VIII

Эвелин бросила нетерпеливый взгляд на маленькие часики, стоящие под стеклянным колпаком.

Было уже около восьми часов.

Она надеялась, что Адамс вскоре уйдет. Но он и не думал уходить. Удобно развалившись в просторном кресле, он следил за ней, за тем, как она сервировала низенький столик у камина, как поправляла в вазе цветы и открывала дверь в свою спальню, в глубине которой можно было разглядеть роскошную французскую кровать.

Несмотря на свои сорок лет, Адамс сохранил фигуру легкоатлета. Мужественное лицо, волосы с проседью на висках. Так обычно молоденькие девушки представляют себе «интересного» мужчину.

– Сегодня ночью мошка попадет в твою паутину…

– Оставь это, – перебила она.

Но он упрямо продолжал:

– Ты ведь и сама мошка, попавшая в паутину философствующего гангстера Батлера.

– Почему ты любишь мучить меня? – устало спросила она.

Он встал и приблизился к ней.

– Ты все еще любишь меня? – Сверкнули его белые крепкие зубы.

– Не знаю, люблю или ненавижу, – процедила Эвелин.

– Это хорошо. – Он рассмеялся. – По крайней мере, такая любовь никогда не надоест.

– Почему ты не хочешь помочь мне? Я так устала от всего этого и хочу покоя. А ты заставляешь меня работать еще и на себя.

Он удивленно поднял брови.

– Милая моя! Я тебя не определял в Си-Ай-Си. Ты работаешь на меня?.. – Я полагаю, что ты это делаешь просто потому, что любишь меня.

– Конечно, – сказала она, – я с охотой работаю на тебя. И все же ты должен когда-нибудь вырвать меня у них. Батлер держит всех мертвой хваткой. Ты знаешь его. Но если за меня вступишься ты, он оставит меня в покое.

– Как мило с твоей стороны, что ты сказала «вступишься» вместо «женишься», – съязвил Адамс и снова уселся в кресло.

– Ты же никогда не женишься на мне.

– Да. Ни на тебе, ни на другой. Супружеская жизнь не по мне. Но я помогу тебе уйти от Батлера.

– В самом деле? – Она боялась поверить этому.

– Да. Я с ним поговорю. Вернемся, однако, к твоему гостю. Что американец намеревается делать с этим Паули?

– Пока я еще сама не знаю. А тебе пора уходить. Он должен появиться с минуты на минуту.

Адамс встал.

– Попытайся узнать, чего они хотят от него. Утром я, как всегда, зайду за кинопленкой и за катушкой с магнитофонной записью.

– Разве Паули так важен для тебя? – тихо спросила она.

Адамс уже надевал плащ.

– Если он представляет интерес для янки, то, значит, важен и для нас. Они нам дают деньги. Информацию о них нам приходится добывать самим.

Сид остановился перед небольшой виллой в Груневальде. Он уже несколько раз на своей машине отвозил Эвелин домой и всегда удивлялся, что секретарша живет в таком элегантном современном бунгало, расположенном в богатом районе Берлина.

«Скорее всего, она любовница председателя наблюдательного совета концерна, – предполагал он. – И старый холостяк предоставил в ее распоряжение этот дом».

Он позвонил.

Садовая калитка открылась автоматически. Посыпанная гравием дорожка привела его к дому.

Эвелин в очень открытом платье, казалось, приготовилась уходить из дому.

– Я жду междугородную. Это важный разговор. Может быть, вы составите мне компанию? В город мы можем поехать попозже.

Это Сида вполне устраивало. Он с удовольствием согласился.

В маленьком холле он снял плащ и вслед за Эвелин прошел в комнату, обставленную мебелью в стиле рококо. Окна были занавешены плотными шторами. В камине пылал огонь.

– Здесь красиво, – произнес Сид. – Вы одна здесь живете?

Она кивнула головой.

– Совсем одна. Прошу вас, располагайтесь. Я приготовлю вам коктейль. Какой вы любите, горький или сладкий?

– Горький, – ответил он, опускаясь в глубокое кресло.

Эвелин включила приемник. Гостиная наполнилась музыкой.

Сид смотрел на огонь камина и вдыхал знакомый аромат духов. Ему здесь нравилось. Она ему нравилась тоже. Из серебряной коробки, стоящей на столике, он достал сигарету и закурил.

В баре офицерского клуба Батлер играл в покер с каким-то капитаном.

– Мне кажется, у вас ловкие руки. Откуда у вас снова появился джокер, майор?

– Возможно, я плутую, когда играю, – отозвался Батлер. – Впрочем, вы должны доказать мне это. Вы хотите сказать, что вы честнее меня?

– Ерунда! Я не это имел в виду. Вам просто дико везет.

Он повернулся к миксеру, заказал еще два коктейля под названием «Высокий мяч» и начал мешать карты для новой игры.

К Батлеру подошел сержант.

– У подъезда стоит какой-то немец. Штатский. Он просит разрешения срочно поговорить с вами, сэр.

– Как зовут его?

– Мюллер.

– Хорошо, проведите его в какую-нибудь комнату. Я сейчас приду.

– Клиентура? – протяжно спросил капитан и тут же продолжил: – Своих агентов я уже давно отучил искать меня по вечерам. Они ведь могут' обращаться к дежурному офицеру.

– Потому-то такие успехи у вас в Си-Ай-Ди, – парировал майор и встал со стула. – Если вы вздумаете перейти в Си-Ай-Си, имейте в виду: у нас совсем другой стиль работы.

Мюллер вытянулся, увидев шефа, входящего в небольшую гостиную.

– Вам может здорово влететь, если вы пришли сюда с какой-нибудь чепухой, – недовольно проворчал майор.

– Нет, это действительно важно, сэр! – поспешно заверил Мюллер. – В соответствии с приказом я наблюдал за домом Эвелин с семи часов. В это время никто к ней не входил. Но приблизительно в половине восьмого, перед самым приходом Паули, из бунгало выскользнул человек. Я его узнал. Это был Адамс.

– Адамс из Ведомства по охране конституции? – переспросил Батлер, сразу заинтересовавшись сообщением. – Вы не ошиблись, Мюллер?

– Это исключено. Я хорошо знаю Адамса.

Батлер быстро зашагал по комнате.

– Подонок! Пожирает наши деньги и еще вдобавок пытается присосаться к нашим делам! Мне бы не хотелось верить, что Эвелин так неблагонадежна.

– Возможно, личное знакомство, – осторожно заметил Мюллер.

Батлер остановился перед ним.

– Вы точно узнали Адамса?

– Конечно, не мог же я выдумать его. Потому-то я сразу и бросился искать вас, сэр!

Майор уставился на него испытующим взглядом. Затем приказал:

– Распорядитесь, чтобы присматривали за мисс Эвелин, и сообщите обо всем лейтенанту Перси.

– Есть, сэр!

Мюллер схватил шляпу и выбежал из гостиной.

В этот вечер Дорис было особенно неспокойно. Она вязала и прислушивалась к радиопередаче. Но мысли ее блуждали далеко.

Она чувствовала, что Сид что-то скрывает. В чем дело? Что бы это могло быть? Женщина? Нет. В этом она была абсолютно уверена. Они прожили вместе пять лет, и она знала, что Сид ее любит и на измену ей не способен. Легкий флирт где-нибудь на стороне? Как-то однажды она заметила следы губной помады на воротничке его рубашки. Но ей не хотелось из этой мухи делать слона. Скорее всего, это какой-то незначительный, случайный эпизод.

Женщина исключается. Тем более теперь, когда они ждут ребенка. Но в чем же все-таки дело? Чем занимается он по вечерам? Что это за постоянные вечерние посещения редакций? Неужели он и правда играет – в надежде, что таким путем они разбогатеют? Но ведь Сид меньше всего похож на игрока. Она вспомнила, как однажды – это было в Баден-Бадене – они зашли в казино. В течение часа он смотрел на вращающийся белый круг, так и не присев к столу. А она загорелась и не успокоилась, пока он не купил ей целую горсть разноцветных игральных жетонов. Он насмешливо улыбался, глядя, как она проигрывала жетоны один за другим.

Нет, игрой он увлечься не мог.

На глаза ей попался листок, лежащий на краю письменного стола. Она не хотела поддаваться искушению позвонить Сиду по оставленному им номеру. Вдруг он подумает, что она следит за ним?

Неожиданно зазвонил телефон. Дорис вздрогнула. Это мог быть только Сид. Он, наверное, беспокоится за нее. Она сняла трубку и узнала голос Винкельмана.

– Слушайте, фрау Паули, я сейчас звоню из пресс-клуба. Я нашел место для Сида и для себя. Один главный редактор, которого я хорошо знаю уже год, хочет заключить с нами контракт. Это нужно сделать завтра утром. Сегодня вечером Сид должен окончательно решить это. Вы можете его найти?

– Да, – радостно ответила Дорис, – я сейчас же позвоню ему. Спасибо, большое спасибо, господин Винкельман. Вы настоящий друг.

Она быстро набрала указанный Сидом номер телефона. Никто не подходил. Дорис позвонила еще раз. Стала Ждать. Наконец она услышала сонный голос:

– У телефона Гайнеман, булочная Гайнемана. Что там случилось?

– Ах, простите, пожалуйста, – обескураженно пробормотала Дорис, – нас неправильно соединили.

Она положила трубку и тут же набрала прежний номер.

Снова раздался тот же заспанный голос, но уже более недовольный.

– Вам не мешает быть повнимательнее! – кричал он в телефон.

– Я набрала номер восемьдесят восемь – сорок семь – двадцать два, – ответила Дорис.

– Но это же мой номер! – Невидимый ночной собеседник повторил те же цифры. – Так что же вы хотите?..

Дорис молча положила трубку.

«Сид дал мне неправильный номер, – подумала она. – Ошибся ли он или сделал это нарочно? Скорее всего, ошибся. Как же мне теперь найти его и сообщить о звонке Винкельмана?»

IX

Сид не сводил– глаз с мерцающих огоньков в камине. Только что пробили часы, их серебряный звон двенадцать раз нарушил уютную тишину.

Эвелин, поджав ноги, сидела на устилающем пол ворсистом ковре и слушала пластинку с французскими песенками, тихонько подпевая. Сид сидел рядом в кресле.

– У вас отличные пластинки, – восхищенно произнес он.

Она улыбнулась.

– Я бы хотела жить во Франции. Вы бывали в этой стране?

– Да, – ответил Сид.

– Ее называют страной любви. Это так?

– А что такое любовь?.. Кто-то сказал, что женщин надо или обожать или оставлять. Ничего другого… Вы согласны с этим?

– … Возможно, – ответила она, подумав. – Но расставаться всегда так тяжело…

– Легче просто уйти.

– Пожалуй, – согласилась Эвелин. – Но бывает момент, когда человек смиряется со всем…

– Это плохо. Где начинается терпимость, там рушится очарование и начинается мелочная жизнь…

– Не знаю… – неопределенно произнесла она.

– …Ну, мне пора идти, – решительно сказал Сид, гася сигарету.

Эвелин подняла голову.

– Почему так рано? Такой прекрасный вечер. Прошу вас, посидите еще. Давайте выпьем чего-нибудь.

И, не ожидая его согласия, она поднялась и вышла на кухню. Достала из холодильника бутылку шампанского, ловко открыла ее и до краев наполнила два высоких хрустальных бокала. Из маленькой коробочки отсыпала в бокал Сида немного белого порошка. Порошок мгновенно растворился. Осторожно неся бокалы, вошла в гостиную.

– У меня есть серия пластинок из Вест-Индии, – сообщила она. – Я проиграю вам их. Оригинальные записи.

В маленькой гостиной раздались звуки тамтамов, гортанные голоса негров что-то запели в быстром ритме.

Сид выпил холодное искрящееся шампанское. Ему стало легко и свободно.

Эвелин приблизилась к нему. Глаза ее влажно мерцали из-под густых ресниц. Рокотали тамтамы, рассыпаясь лихорадочной дробью. Она дала ему себя поцеловать и тут же выскользнула в другую комнату.

– Одну минутку!

Привычным движением Эвелин включила магнитофон и осмотрела кинокамеру, совершенно скрытую от постороннего взора. После этого она освободила стопор.

Сид налил еще один бокал шампанского, залпом опрокинул его. И снова потянулся за бутылкой.

Потом он услышал тихий голос Эвелин.

– Иди сюда!

Уже близился рассвет, когда Сид вывел свою маленькую машину на улицу.

Вести машину было тяжело, он чувствовал себя разбитым. Голова трещала. Его начало тошнить. Он остановил машину и вышел. Его долго рвало.

Головная боль стала нестерпимой. Судорожно сжав руль, он едва довел машину до дому. Тяжело поднялся по лестнице, открыл входную дверь, в темноте ощупью пробрался в комнату и нашарил выключатель.

Вспыхнул свет. Сид вздрогнул. В одном из кресел он увидел свернувшуюся калачиком Дорис. Она не спала.

– Ты не спишь? – изумился Сид.

Она медленно поднялась и подошла к нему.

– Сид!.. Как ты выглядишь?

– А как я должен выглядеть?

– Одет неряшливо, рубашка застегнута неправильно, галстук завязан плохо. Ты что, ввязался в драку? Где ты был?

– Хватит вопросов! Я очень устал!

Он бросил свой плащ на кушетку.

– Я пыталась дозвониться до тебя. Но номер телефона, который ты мне оставил, оказался неверным.

– Ерунда! Ты просто перепутала, когда набирала номер, – он почти свалился в кресло.

Дорис подошла к столу и взяла записку.

– Как это я перепутала? – возмутилась она. – Тогда сам набери этот номер!

Он схватил бумажку с номером, скомкал и бросил в угол.

– А знаешь, почему я хотела позвонить тебе? – продолжала она. – Винкельман нашел тебе место. Редактора. Я сразу же хотела сообщить тебе об этом.

Сид не мог поверить своим ушам.

Она подошла к нему вплотную.

. – Скажи мне правду, Сид, где ты был? – Ее глаза вдруг округлились. – Откуда у тебя эти духи? Это же запах «Мицоуко».

– Перестань! Какая ерунда!

– Прошу тебя, – умоляла Дорис, – скажи мне всю правду. Ты пришел от той женщины, которую мы видели в баре? Сид, не лги мне! – Она готова была заплакать.

Он сильно тряхнул ее за плечо.

– Не реви!

Дорис побелела как полотно и вышла из комнаты.

Сид беспомощно опустил руки.

«Самое главное, – выспаться, – подумал он. – Пройдет эта адская боль в голове, тогда мы поговорим».

…Сид проснулся, когда был уже полдень.

Головная боль все еще не прошла. Он мучительно напрягал намять: что случилось? Прошло немало времени, пока он вспомнил подробности минувшей ночи.

«Боже мой! – ужаснулся он. – Надо немедленно поговорить с Дорис».

Сид прошел на кухню. Дорис в ней не было. Он бросился в спальню. Шкаф был приоткрыт. Платьев Дорис в нем не было. Исчез и большой черный чемодан.

«Это… невозможно!» – подумал он.

Заглянул в ванную комнату. Она была пуста. Туалетных принадлежностей Дорис он в ней не увидел. В замешательстве вернулся на кухню. На столе обнаружил записку, которую раньше не заметил.

«Я уехала к маме в Брауншвейг. Прошу, оставь меня хотя бы на несколько дней в покое. Мне надо побыть одной. Дорис».

Сид устало опустился на стул, перечитывая записку. Буквы расплывались перед глазами.

Дорис ушла. Бросила его.

Главное – не падать духом. Через несколько дней он поедет в Брауншвейг, и она вернется. А духи? Надо купить себе такие же духи и показать ей при случае.

Его руки немного дрожали, когда он прикуривал сигарету.

Эвелин собиралась уходить.

Она привела комнату в порядок и положила в свою элегантную сумку две магнитофонные катушки и несколько кассет с кинопленкой. Еще раз повернулась на каблуках перед небольшим круглым зеркалом, придирчиво себя осмотрела.

Раздался звонок у входной двери. Она пошла открывать. На пороге стоял Перси.

– Хэлло, лейтенант! – удивленно протянула она. – Я как раз собиралась пойти к вам и передать кое-что.

– Вы напрасно бы потратили время, – неприветливо отозвался лейтенант и прошел мимо нее в гостиную. – Выкладывайте!

Она открыла сумку и протянула ему одну катушку с магнитофонной записью и две кассеты.

– Еще! – приказал Перси.

– Это все.

Ловким движением он выхватил у нее сумку и высыпал содержимое на стол.

– А для кого предназначаются эти катушки и остальные пленки? – спросил он. – Может быть, для порнографического клуба?

Она побледнела.

Перси сгреб все материалы в свою папку.

– Сколько вам платит Ведомство по охране конституции за такие сведения? – грубо спросил он, рассматривая ее в упор. – Вы хотели передать эти вещи Адамсу? Он вчера вечером был у вас и ушел за полчаса до прихода Паули.

Эвелин молча кивнула. У нее пересохло в горле.

«Они следили за мной! – молниеносно пронеслось у нее в голове. – Я выдала себя. Что они теперь сделают со мной?..» От Батлера нельзя было ждать ничего хорошего. При мысли о расплате ноги у нее начали подкашиваться.

«Я могу ни в чем не сознаваться. В конце концов, мне же не запрещено принимать у себя гостей».

Эвелин слабо улыбнулась и, запинаясь, проговорила:

– Да, это правильно, он был у меня. У меня… у меня с ним роман.

Перси нагло усмехнулся и жадными глазами осмотрел ее фигуру.

– Нашла с кем связываться! – резко бросил он, схватив ее за талию. – Я мог бы забыть всю эту историю…

Она не сопротивлялась.

X

Сид проглотил две таблетки от головной боли. На кухне он нашел хлеб и колбасу, сварил крепкий кофе и с жадностью набросился на еду.

Сегодня ему предстояло встретиться со связным. Он пошел в комнату, достал из книжного шкафа первую часть «Фауста». И вдруг вспомнил, что Дорис вчера говорила что-то о Винкельмане и его предложении. Или это ему только померещилось? Он поднял трубку и набрал номер телефона своего друга.

– Наконец-то! – отозвался Винкельман. – Сегодня утром я вам уже звонил, но никто не подошел.

– Я долго спал, – оправдался Сид. – Что там такое? Я слышал, ты нашел мне место?

– Да. С первого января. При редакции ежедневной газеты вторым редактором по экономическим вопросам. Я буду вести отдел фельетона.

– Вот это здорово! – обрадовался Сид. – Когда к тебе зайти? Можно завтра пораньше?

– Конечно! А пока будь здоров! Мне надо еще сделать покупки к рождеству.

Винкельман положил трубку.

Рождество! Сид совсем забыл о нем. Надо как можно скорее уладить ссору с женой. Послезавтра он поедет в Брауншвейг.

Он взял книгу и плащ, валявшийся на кушетке, и вышел на улицу.

Около восьми Сид поставил свой автомобиль на Кармерштрассе и подошел к остановке «Савиньиплац». Начался дождь. Стало холодно.

«Какая муха меня вчера укусила? – думал Сид. – Я же не хотел оставаться. А потом вдруг потерял контроль над собой. Все-таки я свинья! Зачем надо было так много пить? Как мне объяснить Дорис всю эту историю? Может быть, Винкельман поможет. Он мог бы, к примеру, подтвердить, что поздно вечером я встретился с ним в пресс-клубе и показывал ему духи. После этого мы упились. Винкельману Дорис поверит».

Он уже обрадовался было тому, что нашел такой выход из положения, как вдруг вспомнил, что именно Дорис сообщила ему о звонке Винкельмана.

«Нет, из этого ничего не выйдет, – подумал он. – Дорис, конечно, не простит меня так быстро. Надо что-то еще придумать».

Сид стал смотреть на людской поток, выливавшийся через двери станции. То и дело с грохотом пролетали поезда. В толпе Сид уже успел заметить несколько человек, несущих авоськи, но ни в одной из них не было красного мяча.

На освещенном циферблате часов стрелки показывали три минуты девятого.

– Когда в последний раз шел дождь? – раздался у него за спиной голос.

Сид быстро обернулся. Воротник дождевика незнакомца был высоко поднят, поля шляпы прикрывали лоб. В руке он держал зеленую авоську с красным резиновым мячом.

– Двадцать девятого июня, – ответил Сид.

Мужчина кивнул головой.

Они медленно пошли по Кантштрассе.

Перед одной из досок для объявлений незнакомец остановился.

– Здесь ежедневно вывешиваются объявления, – сказал он. – Если вы захотите меня найти, дайте следующее объявление. «Настоятельно ищу подержанную детскую коляску. Эльзе Книппендорф, Клейстштрассе, четыре». Повторите.

Сид повторил содержание будущего объявления.

– Между прочим, меня зовут Джим, – продолжал мужчина. – Так вы сможете меня оповестить в случае необходимости. На следующий же день вы меня найдете ровно в пять вечера в отделе ассигнований. Эту явку используйте и в том случае, если вы почему-либо не сможете заранее предупредить меня. Обязательно явитесь туда через неделю. Все ясно?

Сид кивнул.

Он попытался было разглядеть лицо Джима, но увидел только жгуче-темные глаза, широкий нос, тонкие губы. Джим старался держаться так, чтобы его лицо все время находилось в тени.

– Вот еще что, – спохватился агент. – Если стоять перед зданием отдела, то справа от вас будет телефонная будка. Вы не припоминаете?

Сид кивнул.

– Книга телефонных абонентов в этой будке используется как предупреждение.

– Как предупреждение?

– Ах да, вы же новичок! – негромко засмеялся Джим. – Я совсем забыл об этом. Прежде чем направиться в отдел, войдите в телефонную будку и откройте книгу на букве «К». Там, где начинаются фамилии на «К», на правой странице вверху увидите кружок. Значит, все в порядке. Если же найдете там треугольник, то немедленно возвращайтесь домой и ждите моего звонка. О буквах в книге и значках мы каждый раз будем уговариваться особо.

– Понятно, – кивнул Сид.

– О’кэй! – незнакомец внезапно торопливо отошел от него, даже не попрощавшись.

Нельзя сказать, что эта встреча обрадовала Сида. Возвращаясь к своему «шпортвагену», он обратил внимание на стоящий позади него черный «мерседес».

Сид хотел уже было пройти мимо, но тут его вполголоса окликнул водитель «мерседеса». Им оказался Мюллер.

– Вы, вероятно, хотели проверить, встретил ли я этого остряка с детским мячом? – осведомился Сид.

– Нет, – ответил Мюллер. – Мне надо с вами поговорить. Садитесь в машину!

Сид бросил беспокойный взгляд на заднее сиденье, но, кроме Мюллера, в машине никого не оказалось.

Облегченно вздохнув, он уселся рядом с ним.

– Ну? Вы узнали что-нибудь у своей красотки?

– Нет, – ответил Сид, – я слишком здорово напился.

– Очень прискорбно. Прежде всего для вас. Мне придется дать вам другое задание, чтобы вы хоть как-то отработали свой гонорар.

Сид промолчал. «Другое задание? Куда это клонит Мюллер?»

– В Восточном Берлине есть известный профессор Арендт, – продолжал Мюллер. – Послезавтра вы посетите его, передадите привет от своего отца и пригласите на встречу ученых, которая состоится во вторник вечером в отеле на Штейнплац.

Сид растерялся.

– Разве вы не знаете?..

– Как же, как же, – перебил его Мюллер. – Но, возможно, Арендт еще не знает об этом. Это случилось всего несколько недель назад. Поэтому в разговоре вам надо быть осторожным – вдруг он уже все знает? Это вы сразу заметите.

– «Это случилось…» – горько повторил Сид. – Вот что я вам скажу, господин Мюллер: во-первых, я не хочу пачкать имя своего отца о ваши грязные делишки и, во-вторых, послезавтра у меня не будет времени. Я должен уехать. Это для меня важнее всего.

– Это меня не интересует, – чванливо возразил Мюллер. – Выполняйте мое задание.

Сид свирепо посмотрел на него.

– Сначала я улажу свои личные дела. Плевать я хотел сейчас на вашего профессора и на все, что связано с ним. Возможно, в ближайшую неделю я сделаю то, что вы говорите. Но не затрагивая имени отца.

– Итак, вы отказываетесь выполнять это задание сразу же? – до странности спокойно спросил Мюллер.

– Я уже объяснил вам, что я занят.

– Как хотите, – безразличным тоном произнес Мюллер. – До свидания, мой дорогой!

Сид выбрался из «мерседеса» и пошел к своей машине.

«Этот малый спятил с ума, – возмущался он. – Они решили, что могут заставить меня делать все, что захотят. Даже покойного отца пытаются втянуть в это дело! Его смерть для них – подходящая уловка. Если бы он был жив, они, наверное, приказали бы мне следить за ним. Арендт… Он ведь, кажется, был дружен с отцом. А теперь я должен воспользоваться именем своего отца, чтобы заманить Арендта в какую-то дьявольскую западню. Обойдутся и без меня. Мне надо ехать. Эта маленькая крыса Мюллер, должно быть, в последний раз отважилась подойти ко мне с таким предложением».