Текст книги "Арнольд Мери. Последний эстонский герой "

Автор книги: Галина Сапожникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Месяца через три меня вызвали к председателю облисполкома в Горно-Алтайске, который зачитал решение Президиума Верховного Совета СССР о восстановлении меня в звании Героя Советского Союза и возвращении всех орденов и медалей.

—Их вернули в том же пакете, в котором Вы их сдали?

– Нет. Удостоверение было пробито скоросшивателем, для того, чтобы вшить в дело. А вот номерок на звездочке пришлось перебивать: та, которая мне была вручена, была уже переплавлена. А на новой был очередной номер, который ликвидировали, и восстановили мой ста-рый—513-й.

Вскоре меня вызвали в Барнаул, на заседание в Алтайский крайком партии, где сообщили, что с восстановлением меня в партии решили сохранить за мной партийный стаж за все те годы, что я находился вне партии.

После возвращения в Горно-Алтайск меня вызвали в обком партии и предложили перейти на партийную работу. И дальше состоялся любопытный диалог:

–А собственно говоря, с чего бы это вдруг на партийную работу? Я сейчас работаю учебным мастером в Педагогическом институте. Я должен закончить Высшую партийную школу, мне остался один семестр. Это моя основная задача. Всякая партийная работа мне только будет мешать.

–Да нет, нам нужно, чтобы Вы перешли на партийную работу. Сейчас у нас есть только вакансия заместителя заведующего отделом промышленности, но как только освободится первая руководящая должность, мы переведем Вас в руководство.

– Подождите, а что случилось? С чего это вдруг?

– Вы сами же должны понять, что это не наша инициатива. Перед нами такую задачу поставил крайком. А от них этого требует Москва.

И вот когда мне сказали «Москва», я понял, что новые настроения доходят и до Горно-Алтайска. Я уже заметил, что тогда не по заслугам и не по способностям начали выдвигать на руководящие должности комсомольцев 40-х годов, к которым и я принадлежал. Когда заместителем заведующего агитпропа ЦК КПСС назначали человека с четырьмя классами образования, то это, конечно, вызывало некоторое недоумение... А таких назначений было много.

Хрущев разоблачил культ личности Сталина, что не все поддержали. У меня возникло подозрение, что во главе тех сил, которые тогда боролись за восстановление культа личности, наверняка должен был стоять Александр Шелепин, который при мне был сперва секретарем Цк комсомола по кадрам и оргвопросам, а потом—вторым секретарем Цк вЛкСМ. Затем пошел на партийную работу, три года возглавлял Госбезопасность, стал членом политбюро, председателем оргбюро Цк партии, то есть по своему удельному весу явно вышел на второе место после Хрущева. Шелепин—человек умный, жестокий, очень решительный, с учетом всех обстоятельств, пожалуй, был единственным, кто был способен на восстановление культа личности Сталина в той или иной форме. после Шелепина председателем Госбезопасности стал владимир Семичастный, который до этого был вторым секретарем Цк вЛкСМ. Шелепин, державший в своих руках все кадры и оргвопросы, и Семичастный во главе Госбезопасности—все это объективно вело к неизбежности попыток восстановления культа личности.

Для меня совершенно была ясна объективная необходимость прекращения всех тех извращений, которые культивировались при Сталине. и влипнуть в эту авантюру, извините, было не для меня.

а через полтора года я вернулся в Эстонию, где меня через некоторое время назначили заместителем министра просвещения. За это время мне несколько раз передавали, что звонил Шелепин и спрашивал, почему я ему не звоню и не захожу. А я думал: зачем мне это удовольствие нужно?

в 1965-м году я поехал в Москву на юбилей победы. Участвовал там во всех мероприятиях. прощальный банкет проходил в кремлевском дворце. Я стоял сбоку у столика, закусывал, беседовал. С другой стороны стоял молоденький парень, секретарь какого-то обкома комсомола с Украины. и вдруг этот парень говорит: «Смотрите, смотрите, Семичастный сюда идет! Я обязательно пожму ему руку». Я подбадриваю: «Давай, давай». он срывается и бежит... Тот со скучающим видом поводит глазами и вдруг видит меня: «Арнольд, это ты, что ли?» Обнялись, расцеловались. Он меня потянул к Шурику (у Шелепина прозвище было—«железный Шурик»). идем. А Семичастный допытывает: «Мы столько раз тебя вызывали сюда, столько раз приглашали, чтобы ты обязательно зашел к нам в Москве. Скажи, почему ты скромничаешь? У скромности тоже должен быть какой-то предел!» Я отвечаю: «все очень просто. У меня был один партийный дядька (я старшего Аллика имел в виду), так одно время он был у меня начальником и занимался моим воспитанием и неоднократно мне говорил: «а главное, молодой человек, никогда не забывай: чем выше обезьяна залезает на дерево, тем ярче сверкает ее красная задница».

Семичастный обалдел, вытаращился на меня, отстранился, помотал головой, потом подошел, обнял и говорит: «ой, Арнольд, Арнольд, умный же у тебя был партийный дядька! представь себе мое положение (это председатель союзного кГБ разговаривает с человеком, обвинявшемся в антисоветской деятельности!). вызывает меня один: «Собирай материалы на того». Что поделаешь, приходится собирать. Завтра вызывает другой: «Собирай материалы на этого». представляешь?! приходится! Арнольд, Арнольд, собираю я материалы, а сам думаю: «Долго ли еще продержится моя голова?!»»

на этом и распрощались—банкет подошел к концу, так что еще раз похлопали друг друга по плечам и разошлись. никакого Шелепина мы, конечно, не нашли. Да никому это и не нужно было.

вторая

Часть четвертая

республика

«Я сам выбрал этот путь и сам по нему шел»

Оккупация, которой не было. Обвинение в геноциде. Пикет против НАТО

—Вам с Вашими орденскими колодками по улицам нынешнего Таллина ходить небезопасно?

–После 1991 года был один неприятный случай. Я ехал в автобусе на какое-то мероприятие, на котором должен быть при звездочке, и одна пожилая женщина примерно 60-70 лет, эстонка, учинила мне скандал. Поднялся страшный шум, человек десять загалдели. Одна дама примерно 40-летнего возраста, очень расфуфыренная, встала и попросила, чтобы я занял ее место. В данной ситуации я символически, секунд на тридцать, присел. Она встала рядом. Чистая эстонка, на чисто эстонском языке начала меня уговаривать, чтобы я не принимал близко к сердцу дурацкие выходки явно психически неуравновешенных лиц.

Наша общественная жизнь развивается циклично. По-разному в истории оцениваются события октября 1917-го года и роль Советского Союза в истории XX века. но в подавляющем количестве случаев люди могут ответить, что от них ничего не зависело, что они родились, когда все это уже было...

А я лишен этой возможности. Я находился в несколько особом положении, потому что моя жизнь—это мое свободное решение. Я сам выбрал этот путь и сам по нему шел.

Повторяю: я настойчиво возражаю против тезиса об «оккупации» Эстонии в 1940 году. Элементы этого действительно были, но история никогда не происходит в чистом виде как единый процесс единого содержания, а всегда—как совокупность совместно протекающих процессов. Это, конечно, не означает, что я считал, как это пытались в течение чуть ли не пятидесяти лет представить, будто весь эстонский народ, за исключением пяти или десяти процентов отъявленных сволочей, рвался к советской власти и к соединению с Советским Союзом. Мои возражения против тезиса об оккупации всегда пытались извратить.

Я нисколько не считал, что в 1940-м году установление советской власти в Эстонии стало осуществлением мечты девяноста процентов эстонцев. Это ерунда и выдумка. Ничего такого не было и не могло быть. Было другое. Только идиоты могут заниматься созданием мифа насчет того, что если бы в 1940-м году Эстония не вошла в состав Советского Союза, то она осталась бы во Второй мировой войне в положении нейтралитета. Это невероятная глупость—утверждать, что главное преступление Советского Союза заключается в том, что захват Эстонии забросил ее в молотилку второй мировой войны. Сейчас действительно можно найти идиотов, которые верят всей этой сказке. А в то время таковых не было.

Эстония понимала, что от участия во второй мировой войне ей никак не уклониться. Я это прекрасно знал, потому что с 1939-го года служил в эстонской армии, и всякая война затронула бы эту армию в первую очередь. И поэтому уже в 1938-м году на каждом шагу и каждую минуту, в любом разговоре подтверждалось, что дело идет к войне, которая не минует и Эстонию. весь вопрос состоял в том, будет ли Эстония воевать на стороне Германии или против. Вся проблема именно в этом и заключалась! И события 21 июня 1940-го года на все сто процентов были вызваны этим же.

никакой массовой враждебности к русским ни в 1939м, ни в 1940-м году не было. К немцам—была, примерно в том же масштабе, как сейчас к русским. Для 90% эстонцев немец был поработителем. Но понятно, что проблема «с немцами или против» не могла полностью отрываться от других проблем. Была часть эстонского населения, которая вопреки канонам геополитики интересовалась судьбой своих фабрик, домов, капиталов и текущих счетов. Поэтому, как только начался процесс советизации и жизнь противопоставила вековую ненависть к порабо-тителям-немцам и любовь к своему счету в банке, обстановка начала меняться.

одновременно менялись настроения и направления действий с советской стороны. Мне рассказывали активные деятели компартии, которые принимали участие в переговорах, что первоначально со стороны СССР не было задачи установления в Эстонии советского строя. Прибалтику не собирались включать в состав Советского Союза. Вначале ориентация была на то, что в Эстонии, Латвии и Литве должны быть установлены порядки, аналогичные порядкам Монгольской Народной Республики. Говорилось, что советизации не будет, а будет ориентация на прочный союз.

Но в какой-то момент сыграло свою роль стремление Сталина восстановить величие Российской империи. Именно в тот период у него проявлялись такие тенденции: переименования наркоматов в министерства, появление мундиров (этакое обезьянничание с формы Российской империи) – причем мундиров не только военных, но и дипломатических.

В 1942-м году я на несколько дней задержался в Свердловске, где было представительство Эстонии в лице бывшего министра торговли Льюиса и бывшего заместителя председателя Совета народных комиссаров Эстонии Кресса. Льюис все время жил в Эстонии, принадлежал к левым социал-демократам. Кресс был советским эстонцем, прибывшим после 1940-го года. Я слышал разговоры между ними о том, что после победы над фашизмом и освобождения Эстонии мы никогда не допустим такого положения, какое было в 1940-м году, когда не мы были хозяевами республики, а Москва. Мы будем проводить свою политику, и так далее.

Что касается лично меня и моих настроений, то я был совершенно однозначно патриотом советского строя и вхождения Эстонии в состав даже не Советского Союза, а России. Это во мне говорило мое «белоэмигрантское прошлое». Потом я от этого избавился.

Далее началась история героической борьбы с так называемым буржуазным национализмом. Где-то в 1945-м или 1946-м году меня пригласили выступить на активе Балтийского флота с объемным докладом по национальному вопросу и по взаимоотношениям между русскими и эстонцами. Я был совершенно уверен, что с подавляющим большинством балтфлотовского актива мы одинаково понимаем эти вопросы. А вопрос заключался в том, что борьба против буржуазного национализма является и борьбой против великодержавного шовинизма. когда я работал в министерстве просвещения Эстонии, где-то в конце 60-х годов меня опять пригласили выступить примерно на ту же тему и снова перед активом Балтийского флота. Я опирался на те же позиции, что и в 1945-м году. но мы уже говорили на совершенно разных языках... в 1945-м буржуазный национализм и великодержавный шовинизм стояли на одной доске. а в 50-е годы, не говоря уже о 60-х, 70-х и 80-х, объектом критики был только буржуазный национализм, но не великодержавный шовинизм, который под измененным соусом неофициально стал действующим принципом страны. Это пример того, как исторический материализм заменялся геополитикой.

Что касается положения Эстонии, Латвии, Литвы в составе Советского Союза, то это было привилегированное положение. Была уйма безобразий, недоразумений, бесчеловечности, глупости—кто против этого будет возражать?! но это не делалось специально для этих трех республик, которые как раз от всего этого страдали значительно меньше, чем все остальные.

Нзвестно, что население СССР снабжалось по нормативам, а во всей прибалтике эти нормы совершенно официально были выше. и когда на косыгина напирали в Москве—не пора ли, дескать, всех уравнять? – он говорил: «вы что, с ума сошли, не забывайте, каково было экономическое положение населения в 1940-м году, когда мы пришли. Мы не можем отрываться от этого уровня». Он категорически запретил всяческие разговоры по поводу выравнивания норм. При Косыгине материальнотехническое снабжение Прибалтики было не сравнимо со снабжением российской глубинки. Я не говорю, что всего было много—всего никогда не бывает много. Но уровень жизни был абсолютно другим, чем в целом по СССР.

—У Вас есть ответ на вопрос—почему развалился СССР?

–Все эти годы я только об этом и думал. Для себя я ответ нашел. И совершенно успокоился, потому что все произошло абсолютно закономерно. Именно так, как и должно было произойти.

В первые годы царствования Брежнева ходил анекдот о том, как оживляли Ленина. Будто бы ученые изобрели способ оживлять мертвых, и Политбюро пришло к единому мнению, что первым нужно оживить Ленина. оживили. Привели в Политбюро. Просят указаний. Ленин решил сперва ознакомиться с обстановкой и почитать советские газеты. Одну неделю читает, вторую... Через две недели исчез. Никаких следов. Тогда Политбюро решило оживить Дзержинского, чтоб тот нашел Ленина. Оживили. И Дзержинский в комнате, где Ленин читал газеты, нашел листочек. Провел по нему горячим утюгом – выступили буквы: «Феликс Эдмундович, я в Париже, все начинаем с самого начала»...

Куда дело идет и чем оно грозит, я видел немножко раньше, не с 1990-го года. Еще где-то в 1987-1988-м году я выступал на совещании, где сказал, что в ближайшие месяцы надо совершить полный переворот, иначе мы распрощаемся с советской властью и со своей страной. Просто совершенно дурацкие разговоры вывели меня из себя, я не выдержал и ляпнул. Ляпнул и сам испугался... В ответ на мое выступление поднялся тогдашний председатель КГБ Карл Кортелайнен. Я чуть с ног не свалился, когда он сказал: «Наконец-то за последние годы я услышал первое разумное слово». Вот такие бывали чудеса.

Когда мне еще в середине 80-х годов говорили, что происходит крушение теории Маркса, я с этим не соглашался. Но когда что-то происходит не так, как мы предполагали, нужно подумать: были ли правильными наши прежние предположения, вытекают ли они из теории и практики марксизма или являются плодом деятельности тех, кого называли попами марксистского прихода?

потом, в 90-е годы, глядя на то, что происходит, я чувствовал, что живу в кладовке учебно-наглядных пособий по курсу политэкономии капитализма. все большему количеству людей и все с большей ясностью становилось понятно, что происходит столкновение не наций, а мировоззрений.

Это касается и той игры, которую затеяли вокруг меня. не представляю себе другого такого везучего человека, как я! За свою длиннющую жизнь я повидал такое, чего другие не увидят, прожив хоть триста лет! И в финале пьесы—обвинение в «геноциде» и скамья подсудимых. Эта комедия готовилась в течение тринадцати лет. ну, разве не повод для иронии?

– Смотря как на нее посмотреть... В чем Вас конкретно обвиняют?

– в трех эпизодах. первый. Будто я руководил высылкой эстонцев с Хийумаа в 1949-м году. курам на смех! Решением политбюро вкпБ проведение операции было поручено органам Госбезопасности. А, извините, какой-то партийный секретарь Эстонии перепоручил возглавить это дело комсомольскому сопляку, подчинив ему органы Госбезопасности... Более идиотского обвинения придумать невозможно, если еще учесть, что к тому времени этот комсомольский секретарь основательно испортил свои отношения с Госбезопасностью, которая уже обвинила его в антисоветской деятельности.

Второй эпизод (это обвинение я считаю самым забавным!): видите ли, я, узнав о намечающейся высылке, не оповестил широкие слои общественности и народа о запланированном «геноциде» и тем самым не сорвал этот геноцид... Большего идиотизма придумать трудно. Оригинально в этом обвинении даже не то, что если бы я открыл рот по этому поводу, то не успел бы его закрыть, как меня бы уже посадили. а то, что если бы даже это можно было сделать, этого человека нужно было бы немедленно расстрелять, потому что это означало если не море, то очень солидное озеро крови.

все бандитствующие элементы, которые должны были быть высланы и которые к этому времени легализовались и жили по хуторам, узнав о предстоящей высылке, подались бы в леса. откопали бы свое оружие. получили бы массовую поддержку со стороны тех кулацких элементов, которые тоже подлежали высылке. Естественно, все это начинание было бы подавлено оружием, что привело бы к огромному кровопролитию. Это, конечно, с точки зрения тех политических сил, которые главенствуют в современной Эстонии, было бы гораздо более предпочтительно, потому что блестяще подтвердило бы правильность их теперешних утверждений. вот тогда действительно случилось бы что-то вроде геноцида и не нужно было бы этот «геноцид» высасывать из пальца.

Третий эпизод. пособничество вмешательству оккупационных войск в процесс высылки. Я категорически воспротивился вывозу людей с берега по бурному морю в весельных шлюпках на корабль, который стоял в проливе. Это неизбежно привело бы к тому, что часть лодок перевернулась. поэтому я и вызвал для вывоза людей судно Балтийского флота. Да, я действительно сделал так, поэтому, по крайней мере, никто не погиб.

А больше-то обвинений не было. Смешно? Смешно. но вокруг этого дела подняли шум на весь мир. ведь что им нужно? они пытаются представить коммунистическую идеологию как преступную. в Эстонии проходило несколько судебных процессов, аналогичных моему, на которых в качестве обвиняемых фигурировали сотрудники Госбезопасности. но в моем лице впервые хотели доказать преступность идеологии коммунизма. Мой вопрос—маленькая частичка очень большой затеи. поэтому он не уголовный, а чисто политический.

—То есть Вы хотите сказать, что в данном вопросе Эстония играет определенную, навязанную ей роль?

– И не она одна виляет хвостом. Это делают и Латвия, и Литва, и Польша, и многие другие. Но между ними имеется определенная специализация. Литва специализируется на взыскании ущерба с России за советскую «оккупацию». но подсчитать его невозможно, поэтому тут можно упражняться в красноречии до бесконечности, и Литва довольно настойчиво этим занимается.

Что будет делать Латвия, пока никто не знает. а Эстония выбрала другую нишу. Дело Эстонии—объявить коммунизм преступным с начала и до конца. Это ее специализация в Европейском союзе. но не получается: Евросоюз этому не очень верит. Мой процесс как раз и нужен был для того, чтобы протолкнуть этот тезис в Европейском союзе.

—У Вас нет ощущения, что гонения на Вас с новой силой начались после смерти Вашего двоюродного брата Леннарта Мери? Может, он был серьезным сдерживающим фактором?

–Я не думаю, что он был серьезным сдерживающим фактором. Ему это было политически невыгодно. пути наши разошлись не в этом поколении, а еще в предыдущем. отцы оказались разными людьми с различным мировоззрением, симпатиями и отношением к жизни, но там эти расхождения не были очень острыми. Через наш род удивительным образом прошла мировая история. С Леннартом мы тоже были разные. жили по соседству, поэтому иногда виделись в магазине, здоровались, разговаривали. А в последние годы общаться с ним я бы не смог, если бы даже и захотел ему позвонить.

–А какие чувства испытали в тот день, когда он стал президентом?

–Знаете, сейчас так много чудес происходит... Тогда мне позвонил его брат, Хиндрек, спросил: «Может, тебе помочь чем? Может, машина нужна?» Я спросил: «Ты что, серьезно думаешь, что если мне будет нужна машина, я к тебе обращусь?» он сказал: «нет, откровенно говоря, не думаю...». «ну, а зачем тогда предлагаешь?» Я ответил, что если бы я даже в чем-то и нуждался, то все равно бы не позвонил...

Леннарт привел эстонский народ в НАТО. Это одна из причин, почему я с ним не хотел общаться. Я считал это преступным в отношении не столько России, сколько эстонского народа. в сфере обычных вооружений Россия перед нАТо бессильна. Единственное, в чем она превосходит—это в ядерном оружии. в случае конфликта первой жертвой будет тот, кто находится между Россией и нАТо, то есть Эстония, которая для нАТо интереса не представляет—ни по наличию вооружения, ни по численности армии. но в нАТо очень не любят рисковать жизнями своих солдат, смерть одного летчика имеет для них большее значение, чем гибель целой дивизии. А в качестве парней, обученных всяким диверсантским фокусам, эстонцы действительно могут пригодиться.

—В пикете возле американского посольства в 1999-м году Вы стояли именно по этой причине, а не только из-за особой любви к Югославии?

– Я понимал всю незначительность пикетов возле посольств—по эффективности это близко к нулю. но это единственное, что можно было сделать, когда начались бомбардировки югославских городов, и чего не сделать было нельзя.

Я не был связан ни с какими партиями, формально – только с ветеранской общественностью. Сразу же пошел в ветеранские организации, которых тоже развелось примерно столько, сколько русских партий. они все дружно закричали: «Мы возмущены, мы бы тоже пошли, но нам не разрешают!» Я сказал: «Если вы будете спрашивать разрешения у нАТо на то, чтобы протестовать против действий нАГО, то вы можете ждать очень долго!»

наконец сообщили, что получили разрешение участвовать в пикете. обзвонил, кого мог. пришел—на месте три человека, включая меня, и полицейские машины. Через час количество ветеранов в пикете возросло до шести человек. Нз руководства ветеранских организаций был только кто-то из афганцев. после этого я сказал: «не жалуйтесь, если следующее 9 мая будет последним днем, который мы будем отмечать у памятника неизвестному солдату».

«Нужен был мордобой. Крупный!»

Бронзовый солдат. 9 мая. Победа?

—Лично меня события апреля 2007-го просто перепахали. Я настолько была внутренне оскорблена, что не могла прийти в себя почти год.

– Это не должно менять отношения к Эстонии, к стране и к народу. потому что это—грязная работа определенных политических кругов. ну, а что касается того, что народ, как овцы, меняет свое настроение в зависимости от усилий политиков, так ведь это к российской действительности имеет такое же отношение, как и к эстонской. и поэтому за все художества, которые люди выкидывают, не нужно их обвинять, это не их вина. а что поделать, если люди действительно похожи на овец?

когда началась эта последняя возня вокруг Бронзового солдата, я довольно быстро понял, что причина ее—предвыборное шоу. все это было сделано совершенно искусственно, специально для того, чтобы поднять рейтинг право-националистических политических партий. Дело в том, что до этого они, в особенности «Союз отечества и Рес публика», начали терять свой электорат. и поэтому им нужен был этот психоз. потому и были придуманы все эти штуки с колючими проволоками, истериками и рваньем рубах на груди—и все это перед памятником.

очень многие удивлялись: почему в этой свалке начали активно участвовать реформисты? вначале подавляющее большинство людей, которые обсуждали этот вопрос, удивлялись их позиции. То, что «Союз отечества и Рес публика», подговорив своих провокаторов, устроили все эти скандалы с венками из колючей проволоки—это понятно, а реформисты-то чего? но все логично: ведь от кого отбирает избирателен этой своей истерикои «Союз отечества»? От центристов? Нет. Основная их часть не подвержена этому психозу. Другое дело—избиратели-реформисты. поэтому премьер-министр Андрус Ансип своим поведением просто попытался нейтрализовать деятельность «Союза отечества», что вполне естественно.

когда выборы прошли и дали блестящие результаты организаторам всей этой кампании, «Союзу отечества» и их союзникам, я некоторое время допускал мысль, что теперь они Бронзового солдата оставят в покое, потому что, по сути дела, вся эта возня вокруг памятника была высосана из пальца. искусственно создали шум во имя завоевания голосов большинства избирателей. Цель достигнута—теперь вроде бы можно было и успокоиться?

в конце марта 2007 года председатель эстонского комитета ветеранов великой отечественной войны владимир Метелица собрал актив ветеранов для того, чтобы обсудить, как мы будем отмечать 9 мая. на этом собрании встал вопрос: что нам делать? Дело вот в чем. когда мы сообщили городским властям о том, что собираемся возложить венки к Бронзовому солдату, нам ответили, что это невозможно. Мол, уже два месяца тому назад эта исамаалийтовская банда вышла с ходатайством о проведении 9 мая у Бронзового солдата, с утра до вечера, мероприятия по восстановлению «исторической правды».

Раздались отдельные голоса: «а нам плевать! Мы пойдем – разрешат нам или не разрешат – и будем возлагать цветы 9-го мая у Бронзового солдата!» Были и другие голоса: «А давайте обманем: возложим цветы к Бронзовому солдату не 9-го, а 8-го. Тем более что по западноевропейскому времени война закончилась именно 8-го мая, а Эстония сейчас как раз находится в зоне западноевропейского времени».

Мои мысли вертелись немножко в другой плоскости: «Городские власти прекрасно знали, что 9 мая мы тоже будем проводить свои мероприятия. откуда это явно провокационное разрешение закрыть площадь перед русскоязычным населением Таллина? Зачем? Ведь они же прекрасно понимают, что этим запретом и организацией мероприятия националистов они идут на явное обострение ситуации! Что они—дети, чтобы этого не понимать? Значит, здесь есть какой-то умысел. Вопрос не в памятнике. Бронзовый солдат только средство, а целью является именно обострение ситуации».

Но имелась проблема с Западной Европой, которая просто болеет политкорректностью. И для нее важно не то, что будет сделано, а форма, в которой это будет сделано. Как сделать ликвидацию памятника приемлемой для Европейского союза? нужно создать такую обстановку, чтобы Западная Европа развела руками и сказала: «Да-а... Конечно, снимать памятники—это не политкорректно. Но если уже доходит до ТАКОГО, то что тут подаешь?! Приходится поступать неполиткорректно».

Значит, что им было нужно? Крупный мордобой! И все было рассчитано именно на то, чтобы этот мордобой вызвать. Именно для того, чтобы получить приемлемый для Западной Европы предлог для снятия памятника.

На том совещании ветеранских организаций я выступил и сказал: «Вы же военные! Не забывайте, что когда составляется боевой план, в первую очередь задаются вопросом: что собирается делать противник? И правильно разгадав его план, составляют свой. Если противнику сейчас нужен крепкий мордобой перед памятником для того, чтобы его убрать, то наша задача—запланировать мероприятия так, чтобы этот мордобой исключить». Исходя из этого, я поддержал идею возложить цветы и провести мероприятия не 9-го мая, с силой и кулаками, а 8-го.

О событиях 26 апреля 2007-го года я ничего не знал—мне уже ночью сообщили о них соседи. По моему мнению, это совершенно ясная, сознательно рассчитанная провокация полиции. Но поскольку опыта заниматься провокационной деятельностью у них маловато, дело вышло из-под контроля. Вот и все. Они согнали свою агентуру, а присоединилось хулиганье, и пошло...

—У Вас было наутро горькое чувство проигрыша?

–Нет, простите. Вот это—точно не так! За все годы – а я каждый год там бывал—у памятника Бронзовому солдату не было столько цветов, столько народа и столько возвышенных эмоций, как в 2007-м году.

Я считаю, что Бронзовый солдат очень достойно сыграл свою роль. Я, конечно, сейчас говорю не о нем, а о том общественном мнении, которое поднялось на его защиту. То, что будет дальше, я, конечно, уже не увижу, потому что это будет за теми временными рамками, которые мне отпущены.

И если до этого господствовало не совсем правильное мнение, что вокруг Бронзового солдата разворачивается конфликт на национальной почве, то после того, что случилось, для очень многих прояснилось, что речь идёт не о национальном конфликте, а о мировоззренческом. И это имеет огромное значение, потому что правильное представление об истоках конфликта обязательно послужит и его нормальному разрешению. Когда через две недели после этих событий я говорил о том, что нами была одержана огромная победа, я имел в виду именно это.

Правда, эта победа в значительной степени была потом утеряна. Ну что ж, так оно всегда и бывает... Если правительственная российская газета, захлебываясь от восторга, посвящает целый разворот воодушевляющей трепотне насчет всенародного стремления донского казачества воздвигнуть памятник Краснову, то что мы будем говорить о каком-то Бронзовом солдате? Краснову, который даже среди белой эмиграции считался национальным предателем, потому что выступал под эгидой кайзеровских немецких войск! поэтому корниловцы и деникинцы клеймили красновцев как предателей нации. Каппеля вот не так давно тоже торжественно перезахоронили... Как-то в российском посольстве на приеме я наткнулся на одного руководителя нашей ветеранской общественности, который стоял вместе с двумя отставными адмиралами. Они спросили: «Ты чего такой мрачный?» А это был очередной раз, когда меня «обрадовали» Каппелями и прочими фокусами. Я сказал: «Когда с определенными эстонцами начинаешь обсуждать 20-ю дивизию СС, сплошь и рядом слышишь: мол, что вы шумите? Если в России чествуют Каппеля, то почему нам не чествовать 20-ю дивизию? Ведь скоро подойдет время, когда в России восстановят доброе имя Власова!». А мне этот председатель и выдал: «А что Власов? Я о нем ничего плохого не читал...»

«Люди ошибаются, думая, что они создают время»

Глобализация. Развал СССР. Конец истории

–Бронзовый солдат—только средство, а целью являлось обострение отношений с Россией.

—Но зачем?

– Это очень большая тема. Это продолжение тех конфликтов, которые привели мир к Первой и Второй мировой войнам. Запомните: нет никаких особых отдельных взаимоотношений России и Эстонии. Это – часть взаимоотношений мирового масштаба, в которых эстонско-российские отношения играют свою, полностью подчиненную роль. Я неплохо помню 1934-й, 1935-й, 1936-й, 1937-й и 1938-й годы. И то, что сейчас в мире происходит, слишком мне напоминает те годы.