Текст книги "Тайное царство секты Бай Хе (СИ)"

Автор книги: Галина Мерзлякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– Миллион восемьсот!

Я тихо рассмеялась. Сумма была внушительная. Практик в маске тигра решил, что стоит резко поднять цену. Разумное решение, если подумать. Подозреваю, теперь братцам-кроликам, – Будды и все демоны, как же им подходит такое название, – придется постараться, чтобы получить то, что хочет Юлань. Оставить без желанного зеркальца дражайшую сестрицу ее гарем не мог.

Я знала, что в присутствии сестрицы у этих ребят отключается мозг, но не знала, что до такой степени! Бесполезную игрушку они все же купили, за два с половиной миллиона духовных камней! Им бы в гарем кого-то адекватного, разумного и умеющего соизмерять прибыли и потери. Впрочем, о чем это я? Гарем Юлань и адекватность – это что-то совершенно не сочетаемое.

Когда выставили веер “ста ветров”, я опасалась сильной конкуренции, но, как оказалась, несмотря на свои достоинства – это магическое оружие мало кого привлекало. Юлань, любительница красивенького, попыталась поднять цену, но против моего повышения в два раза ничего сделать не смогла. Свободные деньги у ее гарема, судя по всему, закончились, а остальным магическое оружие, подходящее для практиков первых трех стадий, оказалось не особо и нужно.

Мужчина в маске черной лисы тоже сделал покупку, которая, надо признать, повергла меня в некоторое недоумение. Зачем кому-то таблетка, понижающая развитие? Подкинуть злейшему врагу разве что. Правда, заставлять врага принять такую таблетку будет все равно, что запихать духовному питомцу глистогонное. Отбиваться будут всем, чем можно, а потом, с высокой долей вероятности, вернутся страшно отомстить. Ибо нет ничего более страшного для практика, чем регресс в развитии.

Следующим лотом стал ожидаемый мною осколок небесного стекла. Очень хотелось, чтобы на него никто не претендовал. Надежды на это было немного, но все равно очень хотелось. Надо признать, “Хуэй Мао” умел преподнести свои товары. Крохотный осколок небесного стекла шириной всего три пальца был уложен на шелковую подушечку в резной шкатулке, выточенной из цельного нефрита. Стартовая цена в девятьсот тысяч меня особо не пугала. Покупки оплачивает дедушка, для него и пара сотня миллионов духовных камней будет если не каплей в море, то уж точно не слишком значительной суммой. Кстати, о дедушке. Юлань запрещено покидать свой двор на протяжении двух месяцев. Кто-то нарушил запрет. Вот ничему ее пример старшей сестры не учит. Но в отличие от меня, готова поспорить, у Юлань нет ни достойной причины нарушить запрет, ни умения ориентироваться по обстоятельствам и перевести разговор в иную, безопасную для себя плоскость. Правда, сестрица умела хорошо плакать, но это тема для отдельного разговора.

Пока я прикидывала вариант, как использовать с выгодой для себя поступок Юлань, торги за осколок небесного стекла уже начались. У меня оказалось как минимум трое конкурентов. Не слишком приятно.

– Миллион, – подняла цену я, с небольшим, точнее, минимально допустимым отрывом.

–Миллион сто!– практик из затененной ложи поднял ставку. Разглядеть его через чары на ложе было совершенно невозможно. Это одно из самых дорогих мест, и в торговом доме их было не так уж и много. Для сравнения, моя ложа находится на третьем, а то и четвертом месте по стоимости. Неприятно. Очень-очень неприятно. Я забарабанила пальцами по столу и снова подняла цену. И ее тут же перебили. Тц. Неприятно!

– Миллион четыреста! – до этого момента самой дорогой продажей на аукционе было зеркало, но, судя по всему, недолго ему быть таковым. Ставка росла и росла. На двух миллионах духовных камней я уже серьезно рассматривала вариант настоять на том, чтобы обратиться к тетушке Е хотя бы за консультацией и арендой некоторых сокровищ. На трех – смирилась с происходящим и попыталась получить удовольствие от траты весьма немаленькой, по меркам секты, суммы. А ведь этот осколок даже не центральный лот! Даже страшно представить, какие суммы будут потрачены там. Торги шли буквально на пределе минимально допустимых сумм, была бы моя воля, я бы ставку поднимала на один-два духовных камня. Впрочем, именно потому, что практики крайне неохотно расстаются с деньгами, и есть этот минимально допустимый порог. Когда я подняла ставку до трех миллионов восьмисот тысяч духовных камней, пришлось смириться с тем, что это мое последнее повышение. Дальше просто некуда. Поэтому фраза:

– Три миллиона восемьсот! Три! Продано очаровательной госпоже Лисице из пятой ложи! – застала меня врасплох и немного повергла в шок. Осколок небесного стекла – мой!

Правда, долго радоваться мне не пришлось. Выставили последний, самый ценный лот, алхимическую печь “Бай тан”. Я искренне восхитилась конструкцией, поняла и убедила себя в том, что печь подобного класса не нужна для того, чтобы заваривать лекарства по рецепту старого лекаря, и расслабилась.

А потом раздался взрыв!

Зря расслабилась.

Глава 7

Ну что тут сказать. Первый взрыв ложа, да и дворец в целом, выдержали. Защитная пленка полыхнула переливом, задрожала и лопнула, как мыльный пузырь. Мне показалось, что в этот момент сердце на секунду остановилось.

– Госпожа,– приставленная ко мне служанка заволновалась. Внизу уже были слышны крики и суета. В воздухе неприятно пахло озоном и кровью. Мутило. Дышать полной грудью было тяжело. Из этакого ступора меня вывели слова служанки:

– Вам стоит поскорее покинуть это неспокойное место.

Я покладисто кивнула, встала и только успела сделать пару шагов, как раздался второй взрыв. В сильном замедлении я видела, как колонна из красного дерева покрывается сеткой трещин, и в момент, когда она складывается под своим собственным весом, мелкие щепки разлетаются вокруг. Я едва успела прикрыть лицо рукавом. Больно почему-то не было. Девушка, сопровождавшая меня, как марионетка с обрезанными нитями упала на пол. В воздухе кружилась мелкая пыль. Я закашлялась и ощутила во рту неприятный металлический привкус крови. Опершись на покрытую трещинами и копотью стену, попыталась отдышаться. Помогало слабо. Рука потянулась к нефритовому кулону на поясе, достать хоть какой-то талисман из тех, что могут помочь. Не успела. Раздался еще один взрыв, правда, уже слабее, чем предыдущие два. Ударная волна подхватила меня, как опавший лист, и куда-то швырнула. В ушах неприятно зазвенело. Перед глазами все плыло и кружилось. Испугаться или как-то среагировать я не успела. Просто зажмурилась в ожидании боли, которой почему-то не было. Меня кто-то ли что-то дернуло, в голове зашумело. Когда я открыла глаза, а открыла я их не сразу, то поняла, что смотрю на дорогую шелковую ткань с муаровыми узорами. Подняв взгляд чуть выше, наткнулась на маску черной лисы. Сил удивляться или хоть как-то эмоционально реагировать не было.

–Госпожа обижена, – мягко улыбнулся практик, приобнявший меня одной рукой. Я хоть и болезненная и худенькая, но держать меня одной рукой, совершенно не напрягаясь, это казалось необычным. Впрочем, продвинутые практики могут еще и не такое.

– Я очень надеюсь на содействие госпожи и на то, что она не будет вырываться.

Вырываться, когда вокруг рушатся стены и мелькают темные тени с убийственными намерениями, будет только полная идиотка. Мешать своему спасителю я не собиралась.

– Надеюсь на вашу заботу, – откликнулась я, постаравшись сидеть у него на руке так, чтобы не сильно мешать, и осторожно обняла руками за шею. На какой-то момент практик словно замер или даже окаменел. Я, разглядев его покрасневшие уши, спрятала улыбку в его ключице. Острые уши, кстати, обычно бывают у зверей, принявших человеческую форму. Очаровательно. Со стороны наша с ним беседа могла показаться безумной. Среди творящегося хаоса максимально возможный этикет. Но для меня такое поведение практика казалось правильным. А еще чем дальше, тем сильнее я понимала, что я его знаю. Я не раз его видела. Я не раз с ним разговаривала. Этот неуловимый флер знакомства повышал уровень моего доверия к нему. Его ци мягко и осторожно окутала меня, словно теплое пушистое одеяло. Приятное ощущение. Если бы можно было сравнить, то я бы сказала, что его ци пахла лесом, солнцем и чернилами. Мне неудержимо захотелось спать. Это странно, это неправильно, так не должно было быть, но мысли путались, сознание мутнело, а глаза закрывались. Фраза:

– Спите, моя драгоценная госпожа, – мне, наверное, послышалась.

Я пила… нет, не чай. Горькое лекарство. В белоснежной пиале оно казалось еще более черным, чем было на самом деле. Тяжелый дегтярный запах мог вызвать рвоту у менее подготовленного человека. Но я пила лекарства с детства, так что выпить мерзкую жижу залпом и не поморщиться не вызывало у меня проблем. Но “не вызывало проблем” не значило, что мне это нравилось, и данный момент я оттягивала как могла. Гадость. Наконец выпив лекарство, я откинулась на спинку кровати. Я родилась слабой и болезненной. Поврежденные с рождения меридианы должны были поставить крест на самой возможности культивации. Но все получилось так, как получилось. С тех пор, как я попала под опеку дедушки и бабушки, я медленно и уверенно, ладно, не очень уверенно, продвигалась по пути культивации. К чему это я? К тому, что в мире практиков твоя стартовая точка определяет, будешь ли ты гением, который рождается раз в тысячелетие, либо же слабосилком, недостойным внимания. Если бы количество пилюль, лекарств и эликсиров, которые были влиты в меня, влили в любого другого здорового ребенка, он бы вполне мог составить конкуренцию многим наследникам и гениям различных сект.

– Госпожа, я принесла вам еще отвар, – в будуар вошла Чуань-Чуань. Меня откровенно передернуло при взгляде на фарфоровую пиалу, от которой поднимался темный дым. Будды и демоны, я же только что выпила одну! Я, конечно, понимаю, что они имеют разное содержимое, но легче мне от этого не становится. Тц.

– Поставь это здесь,– я указала на столик рядом с кроватью. – и принеси мне осколок небесного стекла и свитки, которые лежат рядом со шкатулкой.

– Вам бы отдохнуть, – расстроилась горничная, увидев мое рвение. – вы же так пострадали! Сейчас вот с постели встать не можете! Мастер ужасно расстроен. И госпожа тоже будет недовольна, когда выйдет из уединения.

Да, бабушка будет недовольна. И это будет страшно. Так что в моих интересах скрыть такую маленькую неприятность. Точнее, не только в моих. Вот только спать мне совсем не хотелось, а просто так лежать в кровати было откровенно скучно. Так что пока я лечусь, было бы неплохо разобраться с тем, как работает небесное стекло. Я очень сожалела, что с подобными артефактами не выдавали какую-нибудь инструкцию по применению. Но до всего придется доходить самостоятельно.

Чуань-Чуань попыталась взглядом призвать к моей совести, но это было тщетно. Если опираться на распространенное в секте мнение, то я тот самый белоглазый волк, не ведающий стыда, совести и чести, готовый воткнуть нож в спину благодетелю. Я не жалуюсь. Для меня это очень удобный стереотип, который сильно развязывает руки.

Пока я предавалась своим размышлениям, горничная оставила отвар там, где велено, и вышла из будуара. Будем надеяться, она все-таки пошла за шкатулкой с небесным стеклом. Чуань-Чуань со мной слишком давно, и слишком многое себе позволяет с моей же легкой руки. Пить отвар не хотелось. Ингредиенты, входящие в него, давали, с одной стороны, чудеснейший эффект, устраняя застой в мышцах, улучшая циркуляцию ци и крови, да и общеукрепляющий эффект тоже был ярко выражен. С другой стороны, это было горько. Очень горько. Лекарство, в состав которого входит корень горечавки, не может не быть горьким. Пить такое можно только залпом. Мерзко! Я потянулась за цукатами, поставив пустую пиалу на стол, но не открыв шкатулку с ними, скривилась и убрала руку. Отвары и эликсиры народной медицины лучше было не запивать и не закусывать ничем другим для улучшения эффектов. Приходилось смиряться. А потом они еще удивляются, откуда у меня такой плохой характер!

Откинувшись на подушку, я разглядывала балки потолка. Все пошло не совсем так, как я ожидала, но это не удивительно в мире, где ценится сила. Если есть возможность, что что-то пойдет не так, оно пойдет. Правда, представители “Хуэй Мао” уже направили мне свои извинения за доставленные неудобства. Подозреваю, такие извинения были направлены всем, у кого были отдельные ложи. Жизнь и смерть тех, кто не мог позволить их себе, торговый дом не слишком волновали. Юлань будет недовольна, в конце концов, она была одной из тех, кто был внизу и стал частью творящегося хаоса. Впрочем, насколько я знаю, сестрица вернулась вполне благополучно. Она и сама не самый слабый практик, так вокруг нее еще есть свита, которая не позволит и волосу упасть с ее головы. Раньше я не совсем понимала, почему она, признанный гений секты, не разгонит этот свой гарем, но сейчас я ее вполне понимаю. Когда тебя защищают – это приятно. Очень приятно. На самом деле меня волновали сейчас всего два вопроса. Первый: в каком состоянии доставят купленные мной вещи. Второй: кто тот практик в маске черной лисицы, который вытащил меня из рушащегося здания. Вопросы типа “кто организовал взрыв”, “что ему было нужно” и т.д. меня волновали мало. Некоторые наметки, почему и как это могло случиться, у меня были. “Хуэй Мао” часто хвастались тем, что их защита выдержит “Небесную скорбь” высокоуровневого практика. Сомневаться в их словах было неразумно. Но прорывы и преодоления “Небесной скорбью” нечастое явление, особенно в городах. Как правило, понимая, что вот-вот прорвутся, практики предпочитали уходить в уединение, чтобы враги, которые всегда найдутся у любого культивирующего, не вмешались в и без того рискованный процесс. Лично я предполагала, что нападающие могли использовать один из артефактов, оставшихся от мастера Цзи Ма, а именно “Дайцзы ли ю лалянь”. При всем моем восхищении таинственным мастером я признавала – он совершенно не умел давать названия своим сокровищам. Это либо непонятная игра слов, как “Ло Ма”, либо буквальное значение, как Дайцзы ли ю лалян. Ну вот что за название для мощнейшего сокровища? Молния, пойманная в сумку?! Разве такой разносторонний человек не мог придумать более поэтического названия? Хотя именно это и представляло собой данное сокровище – молнию небесной скорби, заключенную в холщовой неприметной сумке. Мастер Цзи Ма проходил множество испытаний до своего вознесения, поэтому хоть “Дайцзы ли ю лалянь” было сокровищем редким, но далеко не уникальным. Впрочем, оставляя в стороне то, с помощью чего было совершено нападение, на самом деле важно – ради чего. Получил ли нападавший то, за чем пришел, на самом деле не имеет значения. “Хуэй Мао” явно не простит такого удара по своей репутации, а значит, вытащит виновника из-под земли и показательно накажет. Но что-то мне подсказывало, что интересовало этого “некто” отнюдь не алхимическая печь. Ах, о чем это я. Основной удар взрывной волны принял на себя талисман, и я не пострадала. Пострадала ложа и моя сопровождающая. Впрочем, свою задачу она выполняла, как могла: пыталась максимально безопасно вывести меня из здания. Думаю, были все шансы на то, что это у нее получится, если бы не прогремел второй взрыв. Второго талисмана, который бы позволил мне безопасно пережить такой взрыв, у меня не было. Когда взрывная волна швырнула меня куда-то, я думала, будет больно. Но нет. Я до сих пор не понимаю, как этот практик меня нашел, как он меня поймал, и почему не спасался сам, но именно человеку в маске черной лисы я обязана многим. Честно говоря, я помню не слишком много, все было как в тумане. Мое тело не приспособлено для подобных нагрузок, так что в какой-то момент я просто потеряла сознание. А в себя пришла уже в своей спальне, укрытая чужим плащом, еще пахнувшим гарью, тушью и какой-то хвоей. Общее состояние с одной стороны, оставляло желать лучшего, с другой – можно было сказать, что я отделалась малой кровью. Потом была зашедшая в спальню Чуань-Чуань, суета с вызовом врача и многое другое. Но, я узнавала это специально, никто не видел, чтобы меня кто-то проносил сквозь врата секты. У нас, конечно, проходной двор, но барьеры, сбивающие с толку формации, ловушки для чужаков, и стража присутствуют. Так что вопросов к практику в лисьей маске у меня было много. Постоянно называть его “практик в маске черной лисы” длинно и неудобно, так что, думаю, мне вполне позволительно обозначить своего спасителя как-то иначе. Например, Хэй ху – черная лиса, это идеальное для него имя.

– Госпожа, – голос Чуань-Чуань выдернул меня из собственных мыслей. – вот то, что вы просили.

Заозиравшаяся и не понимающая, куда положить шкатулку и свитки при занятом столике, моя горничная выглядела забавно растерянной.

– Положи на кровать и можешь идти.

– Но, – начала было Чуань-Чуань под моим недовольным взором, но я цыкнула, и она замолчала. Осторожно положив все, что держала в руках, и пятясь и кланяясь, вышла.

Все же я даю ей довольно много свободы. Ся Чуань была не просто горничной, она была той, кого родители продали моей бабушке за пару таэлей серебра, по их меркам – вполне приличная сумма. И ее контракт, согласно которому она всегда будет принадлежать семье Бай, стал единственной причиной, по которой я приняла ее. Внутренние ученики, хоть и выполняют поручения своих мастеров, слугами не являются. А кто-то должен готовить, убирать, стирать. Выполнять всю ту работу, что не по статусу культивирующему бессмертное Дао. Даже внешние ученики, которых отправляют полоть грядки с духовными растениями, перетирать алхимические ингредиенты или же протирать пыль в хранилищах, не снизойдут до более низменной работы. Но в то же время у культиваторов слугами, а то и рабами, могут быть другие практики. Например, Чуань-Чуань тоже практик, хоть и моя, точнее бабушкина, рабыня. Я научила ее культивировать, и хоть ее таланты сильно превосходят мои, если не случится ничего экстраординарного, наши отношения останутся именно такими. Я считаю, что Ся Чуань еще повезло. Демонические секты, например, печально известны тем, что выкупают у обычных людей детей с духовными корнями и меридианами и превращают их в живую алхимическую печь. Так. Об этом надо немного подумать. Могло ли быть так, что кому-то из демонического культа понадобилась конкретно эта алхимическая печь? Но разве было бы не проще купить ее на аукционе? Меньше привлечено внимания, меньше врагов? Рациональность не самая сильная сторона демонических сект, но все же какой-то здравый смысл присутствовать у них должен. Надо побольше разузнать об этой алхимической печи, может, у нее действительно есть двойное дно.

Впрочем, сейчас гораздо важнее разобраться с тем, как работает небесное стекло. Я дрожащими руками взяла шкатулку и медленно, затаив дыхание, открыла ее. Вот оно, одно из чудес мира культивации, небесное стекло. Точнее, его осколок. Его треснувший осколок! Я закрыла глаза, а потом устало потерла переносицу. В голове царил полный сумбур. Из проскакивающих мыслей я, как воспитанная девушка из благородного дома, могла озвучить только две. Первая: ой, как неприятно получилось! Вторая: надо подать жалобу на торговый дом.

Я понимала, что вина торгового дома гораздо меньше, чем мне кажется. Это обстоятельство непреодолимой силы могло случиться с каждым. Но утешали подобные мысли меня крайне слабо. Я тяжело вздохнула и закрыла шкатулку. Я лелеяла мысль о том, что осколок с трещиной тоже должен работать. В конце концов, само название сокровища “ Осколок небесного стекла” как бы намекало, что целостность для него необязательна. Я допускала, что его удастся активировать не с первого раза, или что он проработает меньше, чем более крупный и неповрежденный осколок, но я все же надеялась, что сокровище сможет выполнить свою функцию. Осталось понять, как с ним работать. На самом деле артефакты и сокровища не самая моя сильная сторона, я мало с ними сталкивалась и мало интересовалась. В свитках и книгах, которые у меня были, небесному стеклу уделялось довольно много внимания, вот только почему-то никто из авторов не оставил подробных пошаговых инструкций, как с ним работать. Все поэтично, завуалировано, размыто, и совершенно непонятно. Спустя некоторое время у меня разболелась голова. Что ж, я всегда знала, что своими секретами практики делились неохотно. Однако когда ты член известной секты, у тебя есть серьезное преимущество перед теми, кто культивирует сам – тебе есть кого спросить. Биться в открытые двери, терять драгоценное время и искать проторенные пути – все это не лучшее, что можно предпринять. Да, дедушка не разбирается в чарах, но у него огромный жизненный опыт и он много раз сталкивался с различными сокровищами, так что, думаю, стоит поговорить с ним.

Глава 8

Просто так меня к деду, естественно, не отпустили. Чуань-Чуань была категорически против того, чтобы я куда-то выходила, аргументируя это моей слабостью, болезненностью и переутомлением после посещения Ченьшунь. У меня появилось нехорошее предчувствие, что это мне будут припоминать еще очень долго. Мне кажется, выдать ее замуж не самая плохая идея. Новые горничные будут меня бояться и не смогут сказать даже слова поперек. Определенно, это очень хорошая идея! Под вздох Чуань-Чуань я неожиданно смутилась – выдать ее замуж я грожусь уже лет пять.

Сборы заняли гораздо меньше времени, чем можно было подумать. Делать сложную прическу с большим количеством украшений я не хотела, так что и ханьфу выбрала максимально простое.

Секта Бай Хе известна своими живописными пейзажами. Озера и болота теряются среди горных пиков и бамбуковых лесов. Узкие, мощеные серым камнем дорожки паутиной соединяют между собой дворцы и храмы. Самая широкая ведет к храму “Цимэн сы”, где только что поступившие ученики познают основы Дао, изучают великие искусства. Практик, превозмогая немощь тела, должен превозмочь немощь духа. Каждый ученик секты Бай Хе должен быть хотя бы поверхностно знаком с шестью искусствами, и в совершенстве знать минимум три из них. Ритуалы, музыка, стрельба из лука, верховая езда, каллиграфия и стихосложение, а также математика – вот база и основа для совершенствования духа. Ты можешь быть сильным практиком, умелым чародеем или алхимиком, но если ты хочешь продвинуться в иерархии секты, твои достижения в культивации должны подкрепляться достижениями в искусствах, иначе твой потолок – наставник для внешних учеников. Поэтому нет ничего удивительного в том, что гуляя по дорожкам, можно встретить практиков, которые решили отточить навык игры на гуцинь на берегах живописных озер. Я не спеша прогуливалась, убрав руки в рукава. Приятное солнце чуть пригревало. Шелест бамбука сливался с едва слышными звуками музыки. Вот только мое расслабленное состояние длилось недолго.

– Сестрица!

Я обернулась и остановившись, подождала, пока ко мне подбежит Юлань. Чуть в отдалении шел ее гарем в количестве шести голов. Так, стоп. Было же пятеро?! Откуда лишний?!

– Сестрица, ты уж…

– Бай Юлань, – очень тихо начала я, а самая красивая девушка всей секты внезапно затормозила и посмотрела на меня своими чудными, уже полными слез глазами. Да я же еще ничего сказать не успела! Медленно и глубоко вдохнув, я также медленно выдохнула. – Бай Юлань, ты опять притащила в секту кого ни попадя?

На новом члене ее гарема, в котором я, совершенно не удивившись, узнала практика, которого лечила в чайхане, было обычное ханьфу без опознавательных знаков другой секты. По каким таким причинам я его лечить отказывалась? Ах да. Практик, у которого неприятности, и который может принадлежать как к пути праведному, так и неправедному, а то и быть представителем демонического культа. Будды и все демоны, почему нормальные младшие сестры тащат домой котят и щенков, а моя таскает мужиков?! Ей в секте парней не хватает?!

– Но Кан Ло был ранен, ему нужна была помощь, – А ведь мы с ней близнецы… Я к тому, что природа поступила с нами несправедливо. Здоровое тело одной, здравый смысл и интеллект мне.

– Так помогла бы и оставила его, где лежал.– не выдержала я. – И с каких пор ты называешь неформально буквально первого встречного? Бай Юлань, где твои манеры?

Я перевела недовольный взгляд с сестры, которая, путаясь в словах, что-то там лепетала, на молодых людей, ее сопровождающих. Вот они где были, спрашивается? Куда смотрели? Добить не могли? Моего взгляда братцы-кролики не выдерживали и отворачивались. Правильно, от них всего то и надо было, чтобы держать эту ходячую катастрофу подальше от мужчин, но и с этим мы не справились. Привет, новый конкурент за руку и сердце красавицы Бай.

– Мне кажется, госпожа Лилу крайне сурова к своей младшей сестре.

Господин Кан Ло выступил вперед и закрыл собой всхлипывающую Юлань. Я сжала пальцы в кулак под широким рукавом ханьфу. Он ко мне по имени обращается. К той, которую видит в первый раз. Второй, но это не важно.

– Мне кажется, практик Кан несколько превышает пределы допустимого для гостя в секте. – отрезала я. Протокол встречи нарушен, но это уже дело десятое.

– Бай Лилу!– Фу Тао не мог позволить, чтобы вся слава защитника несчастной Юлань от злобной старшей сестры досталась новенькому, и поспешил вмешаться. Зря он. Я ему еще за прошлую попытку отравления не отомстила. Забыла, если честно, не до этого было. А сейчас увидела его смазливое лицо с претенциозным выражением “я весь такой отстраненный, холодный и загадочный, но мое сердце так бьется от любви к ней” и сразу захотелось сделать что-нибудь, что это выражение сотрет если не навсегда, то надолго. Тоже, что ли, отравить?

– Юлань поступила благородно и милосердно, оказывая помощь господину Кану и вылечив его раны. Разве это не деяние, достойное культиватора праведного пути и младшей дочери благородной секты Бай?

– Молодой мастер Фу, – терпеть его не могу. Он умеет разговаривать и переводить все в плоскость: “Юлань ни в чем не виновата, она хотела как лучше”.– Разумеется, помощь раненым деяние, достойное практика праведного пути. Мое недовольство сестрой вызывает не это, а то, что Юлань опять пригласила в секту человека, благонадежность которого вызывает некоторые сомнения.

Попробуй оспорь.

– Мастер Кан хороший человек! – Это кто тут у нас влез? Самый младший, Линь Сюань, закрытый ученик мастера пика Нунли. С тех пор как мастер ушел в уединение, доверив его воспитание старшим братьям и сестрам, совсем от рук отбился. Он миленький, очень миленький. Похож на щенка. И все ему сходит с рук потому, что милашка. В споры вступает редко, а меня закономерно опасается после того, как я пожаловалась его старшему и “ребенка” наказали.

– Я тоже, но в это почему-то мало кто верит.

А здесь было сложно что-то сказать, поэтому гарем несколько подрастерялся. Кстати, пока помню!

– К тому же, если я не ошибаюсь, дедушка запретил тебе, Юлань, покидать двор. Так где и когда ты успела спасти практика Кана?

Юлань заозиралась. Как достойная дочь и внучка, пример для подражания, послушная и дочерняя, она не могла нарушить распоряжение дедушки. Неповиновение – это, так сказать, моя прерогатива. А она не только самовольно нарушила запрет, причем сделала это дважды, срок наказания еще не вышел. Но ещё и притащила в секту непонятно кого.

– Сестра, – голос младшенькой задрожал, – ты же не…

–Обязательно расскажу, – заверила я ее с доброй улыбкой, и развернувшись, собралась было уйти, но меня схватили за руку и сильно дернули. Боль, вспыхнув в еще не до конца зажившей ране, огненной волной прокатилась по нервам. Я обернулась, с трудом сдерживая гримасу боли и стон, посмотреть на того, кто осмелился меня столь грубо задержать. Кан Ло! Белоглазый волк! Впрочем, – я улыбнулась, вполне довольная происходящим, – мужчина вздрогнул, застонав, упал на колени, отпустив мою руку и тяжело дыша. Как неловко.

– Кажется, – я наклонилась над мужчиной, чуть придержав рукава ханьфу, чтобы они не сильно испачкались, когда Кан Ло, резко закашлявшись, выплюнул сгусток крови. – Практик Кан, вы нехорошо чувствуете себя. Похоже, вам еще нужна помощь целителя. Нарушения циркуляции внутренней энергии – это так неприятно, так болезненно.

– Сестрица Лилу, что ты сдала с Кан Ло?

–Бай Лилу!

– Госпожа Бай!Столько возмущения в голосах, и что приятно, некоторая растерянность. Кан Ло, возможно, один из самых сильных среди них, и то, с какой легкостью он упал к моим ногам, заставило, я надеюсь, гарем немного призадуматься. Юлань, подбежав и присев рядом с мужчиной, поддержала его, когда он покачнулся и снова закашлялся.

– Ничего, абсолютно ничего, – довольно пропела я и направилась в сторону пика Лао Дэ, резиденции дедушки. Останавливать меня, разумеется, никто не стал.

Кан Ло, значит. Надо будет присмотреться к этому практику повнимательнее. Из всех ухажеров сестрицы он кажется мне наиболее интересным.

И все же, как забавно и удачно все сложилось. Клятвы и договоры штука очень тонкая, всегда имеющая двойное дно. И клятву в том виде, в котором я ее запросила, практик мог дать ее только очень, очень не подумав. Ведь у нее нет ограничения по времени, и значит: “Я никогда не причиню вреда этой госпоже”, – значит никогда. Вообще никогда. Даже самый мелкий вред, причиненный мне его рукой, будет приводить в действие громовую клятву. Взгляд, полный ненависти и ярости, прожигающий спину, я привычно проигнорировала – при встрече с сестрицей я такие взгляды получаю часто.

Я, не удержавшись, рассмеялась в голос, прикрыв рот рукавом платья. Все же сцена была очаровательна. Проходящая мимо стайка учеников вздрогнула и поспешила уйти. Ох, как же я их не заметила-то?

Дедушка играл в го против своего ученика, сейчас возглавлявшего пик Сюэ цзянь. Именно подопечные мастера Ляня охраняли мой будуар, когда отец запретил мне его покидать, и были наказаны дедом за неподобающее поведение. Впрочем, чего ждать от учеников, если мастер сам не прочь пару раз встряхнуть кости? На мой взгляд, не так уж сильно их и наказали. Пещера тысячи змей хоть и была местом не самым приятным, но тем не менее не подавляла циркуляцию ци и позволяла практиковать. Ну а змеи,.. а что змеи. Между прочим, их яд – ценный ингредиент многих пилюль и эликсиров. И разумеется, от каждого из ядов есть противоядие.

– Дедушка, Мастер Лян, – Я глубоко поклонилась, выражая почтение.

– А, Лу-эр, – расплылся в улыбке дед, поглаживая бороду, – Вижу, тебе лучше.

– Сяо Бай, кажется, с каждым годом становится все здоровее и здоровее. А ведь в детстве так болела, так болела. – Мастер Лян покачал головой. Как жаль, он еще такой молодой, а уже признаки старческой деменции налицо. Для практиков это особенно страшно, иначе мастер Лян бы вспомнил, что обращение Сяо Бай из всех возможных уменьшительно-ласкательных вариаций я любила меньше всего. А-Лу, Лу-эр, Лу-Лу, это – допускалось, но Сяо Бай вызывало раздражение и провоцировало истерику. Когда я была маленькая, это проявлялось гораздо сильнее – однажды меня так назвала бабушка, и я устроила полномасштабную истерику. Плакала, каталась по земле, швырялась вещами, которые могла поднять, потом снова плакала до тех пор, пока не заснула в изнеможении. И очень долго я не могла понять, почему же на меня так влияет именно это обращение, пока однажды старая нянька не рассказала, что так меня называла матушка в то время, пока я еще не жила с дедушкой и бабушкой. Жизнь во дворце родителей оказалась для меня настолько невыносимой, что я предпочла все забыть. Да не просто забыть, а заблокировать все воспоминания. Хотя в процессе практики и культивации одним из то ли плюсов, то ли минусов являлось то, что практикующий развивал феноменальную память и мог вспомнить чуть ли не внутриутробное развитие. И для многих то, что я никак не могла вспомнить раннее детство, было показателем того, что дедушка и бабушка тратят свои силы и время зря. Один доктор из Долины медицины отметил, что при самых оптимистичных раскладах, без вмешательства старейшин, я бы дожила лет до пяти, не больше. От родителей меня забрали в четыре. Был момент, когда я думала, что моя настоящая мать первая нелюбимая жена, умершая в родах, а нынешняя госпожа Бай лишь злобная мачеха, первая, незабываемая любовь отца, который принял ее, как только это стало возможным. Но нет. Я биологическая дочь своих родителей, а рассказы, которые я регулярно конфискую у Юлань, действительно плохо влияют на мозг.