Текст книги "Черный плащ немецкого господина"

Автор книги: Галина Грановская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Завтра новый завоз будет. Немецкая сборка, качественный товар, – обнадежила молодая продавщица. – Только подходить надо с утра, – предупредила, – все лучшее до обеда разбирают.

3

Дома Пашка еще раз тщательно изучил приобретения. К таким крепким джинсам хорошие бы ботинки и можно смело зимовать. В сером дне забрезжила надежда, в жизни появилась цель. Завтра с утра – обязательно в магазин, решил. Сорок шестой немцы тоже носят. Вот только у кого бы еще деньгами разжиться? После посещения «сэконд хэнда» и хлебного ларька от денег, что занял у соседей, почти ничего и не осталась. Идти к ним снова неудобно. У Вовчика из второго подъезда, что ли, перехватить? Раньше он Вовку тоже, случалось, выручал, когда деньги были, не отказывал. Правда, давненько это было. Теперь Вовка на мясокомбинате работает, машину купил. В любом случае, больше идти не к кому. У Лямкиных разве что рюмкой самогона разживешься. Да и то, если с утра пораньше Васька его не прикончил. А с другими соседями он был в не настолько близких отношениях, чтобы денег в долг просить. Многих и не знал попросту, в последнее время много нового народу в их дом понаехало.

Но, вот Тамару, которая у поломанной скамейки ежилась от холода, облаченная в черную лаковую курточку и короткую, не по сезону юбчонку, он, конечно, знал. Девчонка жила в соседнем подъезде, там же, где и Вовчик, только на пару этажей выше. Увидев Пашку, отвернулась.

Давно ли эта Томка в дворовой песочнице рылась! И вот, оглянуться не успел, а у нее рыжая грива на полспины и зеленоватые глаза в черной кайме. Школьницей она всегда вежливо здоровалась, но прошли те времена. Последние пару лет, расфуфырившись, пробегала мимо, не раскрывая рта. Словно и не видела. Он заспешил дальше – и с размаху налетел на Томкину мать, Марьяну, которая как раз выходила из подъезда.

– Извините!

– Да ничего, ничего, – Павел отступил в сторону, уступая дорогу.

Но она отчего-то затормозила и вдруг принялась его разглядывать, закупорив пышными телесами дверной проем.

– Пашка, ты, что ли?

– Кто же еще? – опешил он от дурацкого вопроса.

– Не узнала, богатым будешь!

– Поскорее бы, – хмыкнул он.

Марьяна еще раз оглядела его оценивающим взглядом.

– Работу, что ли сменил? – спросила неожиданно.

– Ну… в общем-то, да, – раздраженный задержкой и необъяснимым вниманием к своей персоне, соврал Павел.

– Сразу видно, – Марьяна, непонятно с чего, разулыбалась. – И где теперь на хлеб с маслом зарабатываешь?

– В одной частной фирме, – продолжил он вранье, пытаясь обойти соседку. Но та торчала в дверном проеме, как пробка в горлышке бутылки.

– Кем, если не секрет?

Вот настырная баба!

– Пока секрет! Испытательный срок прохожу, – нашелся, – вот возьмут окончательно, тогда и скажу. Дай пройти, спешу я.

И, чтобы пресечь дальнейшее расследование своей частной жизни, осторожно отодвинул соседку плечом и в образовавшуюся щель быстренько протиснулся в подъезд. Поднимаясь к Вовчику, недоумевал, с чего это Марьяна вдруг вздумала его расспрашивать? Не все ли ей равно, где и что он делает? Не друзья, и не товарищи. Ну, живут давно в одном доме. Но это еще не повод лезть в личную жизнь человека. Вот он – он же не интересуется ее жизнью. И никогда не интересовался. Как-то не пересекались они никогда в смысле общения. Во-первых, она старше, во-вторых, горластая очень. Профессия отпечаток накладывает, Марьяна много лет в овощном магазине на углу работала. Продавщицей. Обвешивала вечно всех.

Вовчик, на счастье, оказался дома. И при деньгах.

– Через неделю отдам, – сказал Пашка.

– Да ладно. Можешь не спешить, – великодушно махнул рукой Вовчик. – Не велика сумма.

– Да нет, я точно отдам, – нахмурился Пашка. – Слушай, тут я эту продавщицу из овощного встретил, не узнать. То в грязном халате по улице шастала, а сейчас прямо тебе дама.

– Марьянку, что ли? Так она давно уже не в магазине работает, а в этом… в бюро, как его… по обмену и продаже недвижимости.

– Похоже, теперь по крупному клиентов обсчитывает.

– А то! У них там знаешь какой процент от каждой купли-продажи? Обработают какого-нибудь лоха, который сам не догадается объявление в газету дать, а прет в агентство, – вот тебе за каждую сделку и пара-тройка тысяч зеленых в кармане, а то и больше, если рыба крупная.

– Кто же им такие деньги дает? – не поверил Пашка. – И за что?

– За то, что покупателя на квартиру нашли. Или за то, что квартиру помогли нужную купить. А еще сами старые квартиры выкупают, делают ремонт, а потом продают в два-три раза дороже, – перечислил всезнающий Вовчик. – Ты думаешь, с чего вдруг контор этих развелось, на каждом углу? Выгодное дело!

Умеют же люди устраиваться, думал Пашка, возвращаясь от Вовчика.

И вдруг… он даже приостановился от страшной догадки. Вот именно! Уж не положила ли Марьяна глаз на его двухкомнатную? После смерти матери Пашка жил в ней один. Один – в хорошей просторной квартире. Метраж «двушек» в старых сталинских домах больше, чем в современных трехкомнатных квартирах. Кухни большие, потолки высокие, две кладовых, коридор – хоть на велосипеде катайся… Как пить дать, Марьяну заинтересовала его квартира! Хваткая баба! Он тут же вспомнил недавно виденную телевизионную передачу, в которой рассказывали, как добрые тети и дяди из подобного агентства разыскивали одиноких стариков и пьяниц с большими долгами по квартплате и предлагали продать жилье. Взамен сулили прямо горы золотые – и квартиру, меньшей, ясное дело, площади, но без долгов, и энную сумму в придачу.… А потом их клиенты внезапно оказывались на улице. Ни квартиры, ни документов. Иных даже мертвыми находили. Умершими, якобы, от избыточно выпитого спиртного. Или от инфаркта. Или еще от чего-то. Тьфу-тьфу-тьфу! – суеверно сплюнул Пашка через левое плечо и свернул в кармане дулю. Шиш тебе! Во-первых, он пока еще, слава Богу, не старикашка какой-нибудь, да и не пьяница, которого легко объегорить. Во-вторых, долги свои за квартиру заплатит. С первой же получки. Ну, не все сразу, конечно, там просто страшная сумма накопилась. Ох, в самом деле, надо начинать платить!

4

Но благим его намерениям сбыться было не суждено – на следующий день Павел Петрович Шумаков работу потерял. Завод окончательно пал, и оставшихся сотрудников увольняли в срочном порядке. На крепкие здания за высокой кирпичной оградой положил глаз крупный торгово-промышленный концерн. Толпившиеся в коридоре рабочие говорили о строительстве каких-то линий по переработке овощей и фруктов. Вот тебе и жизненные перемены. И впрямь, вещим сон оказался.

– Как же это так? – возмущался Пашкин напарник Олег. – Надо как минимум за две недели предупреждать, чтобы мы могли работу найти! Прямо беспредел какой-то!

– Оставайся, – согласился кадровик. – Как раз еще на две недели нужны люди, ящики упаковывать и машины грузить. Только тогда на компенсационные выплаты не рассчитывай. Ну, что, согласен?

– Еще чего, – обиженно пробормотал Олег и, вслед за Пашкой, направился в бухгалтерию за расчетом.

Павел к такому повороту событий был, в общем-то, готов, об этом давно поговаривали, но все-таки надеялся, что это случится не вдруг и не накануне зимы. И слушая пререкания конторских с рабочими, недовольными суммой выплат, ворчание Олега и последние указания начальника охраны, вдруг понял, насколько по душе была ему только что утраченная работа. Обошел вверенную территорию, телевизор посмотрел или почитал необременительный для мозгов детектив, которыми в больших количествах снабжал его тот же Олег, и утром, с чистой совестью, сдал смену. Спокойная жизнь была! И вот этой спокойной жизни пришел конец. Что теперь делать?

Пятнадцать лет назад завод специзделий был одним из самых престижных мест работы не только в городе, а и в целом регионе. Работал на ВПК, военно-промышленный комплекс, то есть. Он, молодой специалист, придя туда после университета, был зачислен инженером конструкторского бюро, и имел хорошие перспективы продвижения по службе.

– Я в контору ходил, как белый человек, в костюме и галстуке. И зарабатывал по тем временам нормально, кроме оклада двадцать пять процентов ежеквартальной премии, – жаловался он Ваське.

Они сидели вдвоем на кухне за бутылкой белой. Варвара на этот раз к ним не примкнула, смотрела в комнате мексиканский сериал. Она их ни один не пропускала. А может, не хотела лишний раз демонстрировать густо припудренный синяк под глазом. Неудобно было.

– Да не переживай ты так, – Васька разлил водку по стаканам. – На нашем базаре всегда есть вакансии. И рядом, на транспорт не будешь тратиться. Ну, за нас, непотопляемых!

Пашка выпил, но легче от Васькиного лекарства не стало. С увольнением исчез последний оплот стабильности в его жизни – работа.

– Пятнадцать лет на этом предприятии и вот… – махнул рукой, чувствуя, что еще немного, и у него из глаз потекут слезы. Что за жизнь такая? – Ну, ты подумай, это в каком государстве так наплевательски относятся к хорошим инженерам? Я же редкий спец, ты знаешь, я не вру. И что? Кто это ценит в этой стране? Сначала КБ закрыли, потом цеха, потом инженерной должности лишили, и это после того, как я на оборонку столько лет проработал! В сторожа перевели! А теперь и вообще сказали, катись на все четыре стороны. Мне, инженеру!

– Сейчас толковых ребят везде разгоняют, – согласился Васька. – Я вот, тоже когда-то техникум железнодорожный почти закончил, ну и что? Сейчас никто никому не нужен. Ни инженеры, ни моряки, ни всякие там физики-химики, и даже врачи. А также колхозы-совхозы и целые заводы. Но мы не пропадем, – заключил на оптимистической ноте. – Назло им всем будем жить. Выпьем за это!

Выпили. Потом еще. И снова говорили о жизни.

– Нет, ну ты подумай, – взывал он к Ваське, – это же абсурд, закупать за границей то, что проще делать здесь. Мелочь всякую, дрянь, которую любая мастерская может запросто делать здесь, закупают за границей!

– В Турции! Или в Китае, – поддакнул Васька, снова наполняя стаканы.

– Пустить по миру – в прямом смысле – армию классных работников! Сколько народа уехало за бугор! Только из нашей школы человек, наверное, десять, это только из тех, кого я знаю…

– Катька Морозко в Италии, нянькой в семье работает, – кивнул Васька. – А, между прочим, филфак закончила. Братья Василенки в Испанию подались на строительные работы. Эх, был бы я строителем, тоже бы поехал. Говорят, вино у них дешевое и по качеству не чета нашему. И пьют его там вместо воды, климат-то жаркий. А из крепких напитков – кальвадос. Не водка, конечно, но тоже ничего.

– … А кто не может или не хочет уехать, идет на какие попало работы, чтобы хотя бы как-то держаться на плаву. И естественно, теряет квалификацию.

– Само собой, – кивнул Васька. – Чтобы держать квалификацию, работать надо. Без этого все забудешь. Квалификация разве что сторожу не нужна.

– Я и охранником хорошо работал, – возмутился Павел. – А меня – раз и уволили! Заметь, вторично! Как собаку, на улицу! И никакого тебе профсоюза, который встал бы на защиту прав рабочего человека.

– А ты, что, раньше с него что-то имел? – удивился Васька. – Такие как ты никогда ничего не имели и иметь не будут. Зубы не те, и когтей нет.

То ли от Васькиных слов, то ли от еще одной рюмки, но Пашкин гнев начал угасать. В самом деле, что изменится от его пыхтенья?

Посидев пару часов у Лямкиных, он, уже в сумерках, отправился в ларек, купил две бутылки пива и, вернувшись, завалился на диван. Некоторое время смотрел на мелькание цветных пятен на экране, не вникая в суть передачи, а потом как-то незаметно уснул под тихое бубнение какого-то фильма. Проснулся посреди ночи от треска и шипения, – кончились даже ночные фильмы. Выключил телевизор, но снова заснуть не удалось. Так и пролежал до утра, глядя в синеющий проем окна и думая невеселые мысли.

Какой же он идиот был, молодой, наивный идиот, верил, что его личная жизнь в дальнейшем будет только улучшаться. Что к сорока годам будет ездить на работу на собственном авто (не на дребезжащем от старости «запорожце», как отец, а на новой машине, может быть, даже на «Волге»), а по выходным, с утра пораньше – на рыбалку. Летние отпуска всей семьей будут проводить где-нибудь на море. А зимние праздники – в заводском доме отдыха, который имел свои корпуса в сосновом лесу. Всякими медицинскими прибамбасами был оснащен не хуже известных курортов. Он это знал, поскольку сам там аппаратуру в физиотерапевтическом отделении устанавливал.

И вот, оглянуться не успел, сорок стукнуло; родители умерли, – он был поздним ребенком, – пара старых костюмов пылится в шкафу, из инженеров он попал в охранники, безлошадный как сейчас, так и в перспективе. Даже велосипеда у него нет. И жены нет, не говоря уж о детях. А теперь и работы никакой нет. Он протянул руку к стоящей у дивана бутылке с пивом, но она оказалась пустой. Даже выпить нечего. Ничего у него нет. Ни-че-го. И Павел заплакал.

А на следующий день уже ходил с Васькой по рынку – помогал с разгрузкой – погрузкой. Ничего сложного, объяснял Василий, утром развез товар по прилавкам, а в конце рабочего дня, когда продавцы упакуют сумки и коробки, снова грузи его на тележку и тащи на склад. В первый день показалось, что работа ничего себе и оплата неплохая. Вернулся домой даже довольный. Спал крепко и безо всяких гнетущих мыслей. Но к концу недели понял, что это не для него. За такую работу никаких денег не захочешь. Мышцы ныли как в армейские времена после марш-броска с полной выкладкой.

– Пройдет, – равнодушно утешил Васька. – Меня тоже сначала после каждой смены корежило. Потом привык.

Пашка привыкать не хотел. Надорвешься еще, потом всю жизнь только на лекарства и будешь работать.

Тут еще зима наступала не по календарю рано, погода портилась день ото дня, дождь то и дело сменялся снегом, – и это в начале ноября! – подули ледяные ветры. А что будет через пару недель? А в декабре? Конечно, он еще поработает – куда деваться? Если долги за квартиру еще могли потерпеть, то за телефон и свет надо было заплатить немедленно, еще день-два и отключат. А без электричества не жизнь, а пещерное существование. Но зиму ему на рынке ни за что не продержаться.

Толкая перед собой тяжеленную тележку, Пашка вспомнил вдруг совет Раисы Егоровны. В самом деле, надо попробовать. Если кто-то пишет объявления, значит, кто-то кому-то где-то нужен. Может быть, и он пригодится.

Следующим утром, растащив тюки и ящики с товаром по прилавкам, перед тем, как идти домой обедать, купил в киоске еженедельник «Что? Где? Почем?». Толстая оказалась газета. Дома не раздеваясь, шлепнулся на диван, развернул ее и поразился. Было чему удивляться – шестьдесят страниц одной рекламы и объявлений! Как жизнь изменилась-то! Раньше в областной газете давали только театральную и кино-афишу; из прочего можно было прочитать лишь «утерянный диплом считать недействительным». А теперь читать – не перечитать. Одних разделов, наверное, штук пятьдесят: «Обучение», «Услуги», «Куплю», «Продам»… Даже раздел «Знакомства» есть. Ну, знакомиться ему уже поздно. А может быть, еще рано… хотя все-таки интересно почитать, кто там кого там ищет.

«Желаю познакомиться с состоятельным мужчиной-автолюбителем для приятных встреч. Студентка, 23/167/60». Студентка! А уже без совести. Точнее, без комплексов. Надо же, даже параметры указывают. «Женственная голубоглазая блондинка 35/165/65, без проблем, разведена, познакомиться с состоявшимся мужчиной, обладающим душевным и материальным магнетизмом…» Раньше все больше на дискотеках знакомились, а сейчас по объявлению. И ищут не любви, а «материального магнетизма»! Хотя нет, похоже, не все. Вот, прямо крик, а не объявление: «Ненаглядный, где ты? Если душа в отчаянии, а сердце не разучилось любить – отзовись! Жду и томлюсь! Позвони мне, позвони! Надеюсь, что наша встреча с тобой, мой единственный, обязательно состоится!» Павел сочувственно покачал головой – дай-то Бог! «Нетрадиционная пара ищет пару бисексуалов для приятного времяпрепровождения…» Фу-ты, оторвы какие! Мало им друг друга. «Страстная тигрица». И что? Он замер, разглядывая эти два слова и чувствуя, как почему-то начинают гореть уши. Страстная тигрица. И номер мобильного телефона. Вот это да! Два слова всего, а как зацепило!

Затряс головой, сбрасывая наваждение. Что-то он увлекся. А дело не ждет. То есть, наоборот, ждет какое-то дело, нужно только его отыскать. И таится оно, само собой, не в разделе знакомств, а под заголовками «Требуются» и «Работа». Здесь тоже объявлений более чем достаточно. Надомная работа: сборка шариковых ручек. Требуются курьеры, разносчики газет… Строительные работы: каменщики-монтажники, арматурщики-бетонщики, агрегатчики, штукатуры, слесари-сантехники, прорабы и плотники. Перескакивая взглядом со строки на строку, он внезапно ощутил в себе прямо-таки охотничий азарт. Не может быть, чтобы в таком развале профессий он не нарыл себе что-нибудь стоящее. Опять же, перспектива завтрашнего дня с перетаскиванием тяжестей с места на место никак не радовала. Сварщик с опытом работы. Грузчики… Ну нет, только не это! «Дистрибьютерской компании требуются менеджеры по продажам, мерчендайзеры». Что бы это значило? Позвонить, узнать, что ли, смеха ради? Хотя, ему сейчас ой как не до смеха. Менеджер по работе с клиентами. Опять не то. Тем более берут только до 30 лет. «Инженер по холодильному оборудованию, знание ПК, до 35 лет». Холодильное оборудование дело денежное, жаль не совсем по его профилю. «А это объявление увидят тысячи, но на работу мы возьмем 30 человек до 28 лет. Звоните». Блин, а старше, что, уже с вашей работой не справятся? И главное, что за работа, не пишут. Ладно, идем дальше. Телемастер, монтажник кондиционеров… Ага, вот оно! Кажется, то, что нужно: требуется охранник в солидное предприятие. Солидное – это хорошо, значит, деньги там крутятся, и платить, возможно, будут нормально и вовремя. Подчеркнув объявление, чтобы не потерять, Павел тут же набрал номер. Ответили сразу – хорошая примета.

– Я по объявлению… – откашлялся. – По поводу работы.

– В армии служили? – без предисловий поинтересовался прокуренный женский голос.

– Естественно.

– Физическая подготовка?

– В норме.

Голос задал еще несколько вопросов, после чего пригласил прийти на собеседование – с документами.

– Ресторан «Ночная звезда» знаете? – Павел хмыкнул, еще бы не знать! Рекламу то и дело по телевидению крутят. Самый большой в городе. – Наш офис в этом же здании, – сказала женщина. – От центрального входа в ресторан поверните за угол направо, увидите серую дверь.

– Когда приходить?

– Да хоть сейчас, – пробасила трубка.

– Я сегодня приду, – торопливо сказал он.

Не позже трех, уточнил голос. Почти ликуя, Пашка положил трубку – надо же, получилось! С первого захода получилось! Ну, не совсем, тут же одернул себя, его еще пока не взяли. Но шанс есть. Где тут дерево? Наклонившись, постучал по ножке стола – чтобы не сглазить. Читать объявления дальше было некогда. Срочно перекусить и на рынок – Ваську предупредить, что сегодня больше не придет, попросить, чтобы тот, Пашкиных клиентов обслужил, товар в ангар отвез. Наверняка Васька обозлится, но вряд ли откажется. Лишние деньги всегда кстати. Васька здоровый, как бык, и на рынке, как рыба в воде, но Пашке такая работа не по душе. Он прошел на кухню, вылил на сковородку остатки подсолнечного масла, накромсал колбаски, разбил четыре яйца. Когда яичница была готова, поставил сковородку на подставку на стол и вывалил сверху полбанки кабачковой икры. Блюдо под названием «Обед холостяка».

После погрузочно-разгрузочных работ его единственная куртка приобрела просто печальный вид. В такой одежде появляться на собеседование никак нельзя. В «секонд-хэнд» опять зайти, что ли? С беспокойством взглянул на часы – успевает? Половина первого. Если быстренько…

Горы на столах увеличились – тряпья стало еще больше. Народу немного, в основном женщины, сосредоточенно перебирающие все эти кофточки, курточки и свитера. Он с тоской огляделся, как только они здесь ориентируется? Жизни не хватит перелопатить все это. Может, продавщицы помогут?

– Мне бы куртку… большого размера.

– Мы тут сортировку не проводим, – вскинулась та, что постарше, но, взглянув на Пашку, сбавила тон. – Слева. И большие размеры и маленькие.

Он отправился в указанный угол и обреченно уставился на висящие на вешалках куртки. Джинсовые, хлопковые, кожаные… белые, черные, синие… совсем драные и не очень. Уже через десять минут то ли от их количества, то ли от противного запаха дезинфектора, исходящего от одежды, его просто замутило. Похоже, у него на этот магазин развивается аллергия. Не в силах больше видеть весь этот пестрый хлам, он заторопился к выходу. Да и времени уже половина второго, а еще доехать надо. Черт с ним, пойдет на это собеседование и в старой куртке. В конце концов, снимет ее в коридоре.

– Молодой человек! – у самого выхода чья-то рука потеребила его за рукав.

Он оглянулся.

– Вы, вы, молодой человек, – заискивающе кивала маленькая кругленькая фигурка, с черной одежиной в руках. – Примерьте плащик. Пожалуйста. Для сына хочу купить.

– А ваш сын, что, сам его примерить не может? – хмуро поинтересовался Павел.

– Да его сюда и на веревке не затянуть! Стесняется. А носить-то что-то надо. Примерьте, молодой человек, уж сделайте одолжение, – просительно бормотала толстушка. – Сын почти вашего роста. Прошу вас, пожалуйста.

Мысленно ругнувшись, он сдернул куртку и натянул плащ. Женщина, привстав на цыпочки, быстро и ловко застегнула на нем пуговицы и отошла в сторону, разглядывая его так и эдак.

– До чего же вещь хорошая! И совершенно новая! Только, вот, – с сожалением покачала головой, – на сына, пожалуй, маловата в бедрах будет, он у меня, как и я, немножко в теле, а вы так совсем худой. А на вас хорошо сидит! Покупайте.

Расстегивая пуговицы, Павел замотал головой.

– Я плащи не ношу. Мне нужна куртка…

– Молодой человек, куртку вы в любой момент себе купите, – перебила, возникшая ниоткуда, старушенция в лиловом жакете. – Их сколько угодно, каких угодно! А такую прекрасную добротную вещь не часто, скажу я вам, встретишь. Я такую вещь вообще впервые вижу, хотя по магазинам каждый день хожу.

– Фирменная, – согласилась молоденькая продавщица. – Не какой-нибудь турецкий или китайский ширпотреб! Там под воротником лейбл есть, «Эм энд ю» написано. Одна из самых крутых европейских фирм! Просто поразительно, что такой плащ оказался в сэконд-хэнде. Практически новый! Вам просто повезло!

Павел подвигал плечами и вдруг ощутил удивительную комфортность новой вещи. Тепло. Уютно. Не сравнить с его курточкой. Засунув руки в карманы, в одном из них нащупал какую-то картонку. Бирка, что ли? Может быть, это и в самом деле, совершенно новый плащ? Но если достать этикетку на глазах у продавщиц, они еще, не дай Бог, цену взвинтят. Преодолев желание тут же посмотреть, что он нашел, Пашка наклонил голову, и сделал вид, что рассматривает крой.

– А вот тут вверху пуговицы нет, – заметил вдруг и наклонился, рассматривая пуговицы. – Где я такую блестящую, да еще с буквами найду?

Продавщицы переглянулись, удивляясь его глупости.

– Этих пуговиц разных сейчас как грязи! Берите, – покачала головой та, что постарше. – Только сегодня этот плащ человек десять, наверное, примеряли, только никому почему-то не подошел – одному велик, другому мал. А на вашей фигуре сидит так, будто специально для вас шили.

– Теплый плащ, на подкладке, а ткань какая! – убеждала молоденькая. – Тем более, дождь опять начинается. И вам, в самом деле, очень идет. Вы в зеркало на себя посмотрите! Ближе, ближе подойдите.

Павел приблизился к зеркалу. Оттуда на него пялился какой-то пижон в черном, с дурацкой ухмылкой на небритом лице.

5

Экипировавшись так неожиданно, он вышел на улицу и под мелким моросящим дождиком быстро зашагал к остановке. Зайдя под козырек, вытащил из кармана картонку. На этикетку непохоже. Скорее, какая-то карточка. Не кредитка, но, судя по всему, штучка важная. Ламинированная поверхность, какой-то номер, три крупных буквы и замысловатый рисунок. Так и не разобравшись, что это такое, засунул карточку во внутренний карман. Потом разберется. Еще раз оглядел плащ. И в самом деле, до чего теплая вещь. Хорошая, и сразу видно, что дорогая, ткань. В нем он и выглядит представительнее. И как ни странно, у этого плаща напрочь отсутствовал запах дезинфекции, от которого его просто мутило в магазине.

Сев в подошедший троллейбус, он покатил в другой конец города. Конечно, хорошо бы работать днем, а ночью спать, как все нормальные люди делают. Только он не знал, кем и где его взяли бы. Везде нужны молодые, которых еще можно учить и переучивать, а ему уже сорок, силы еще есть, но не те, чтобы начинать с начала.

На одной из остановок в троллейбус ввалилась толпа подростков. Они сидели, стояли за его спиной, и плавному течению мыслей пришел конец. Рты, похоже, в этом возрасте никогда не закрываются, подумал Павел. Несут какую-то чушь, смеются неизвестно над чем. Шуточкам конца нет, постоянно, как они выражаются, прикалываются друг над другом. Столько в них молодой дурной энергии – позавидовать можно. И говорят как на иностранном языке, ни черта не поймешь. Вначале думал, что о фильмах говорят. Но что это за фильмы, в которых ты – действующее лицо? Потом до него дошло, что о компьютерных играх. Он даже оглянулся на них – с уважением. Они знали и умели то, что ему было недоступно. Новая генерация. Другое мышление. Куда уж до них! Хотя он и был инженером по образованию, ему теперь, наверное, до конца жизни осталось только склады и охранять. Отстал он от жизни, отстал. Ватага вывалила на очередной остановке, и в салоне снова стало тихо. Да ладно, пытался подбодрить себя, глядя на подростков в окно, они тоже не вечно будут молодыми. Вообще, он их не понимал. Может быть, если бы у него были дети, он был бы к ним ближе. А так – они для него как пришельцы какие-то. Как не от мира сего, с этими затычками от плееров и телефонов в ушах. Ладно, одежды – молодежь всегда старалась выделиться. Но эти безобразные татуировки у девушек! Пирсинг еще этот! Иной раз и смотреть страшно, уши, губы, щеки, пупки продырявлены, колечки и бусины, как у папуасов, где надо и не надо, везде натыканы. У соседнего подъезда иногда собираются, сидят на лавочке, у каждого по бутылке пива или ледяной синтетической бурды, к которой время от времени они прикладываются. Это на улице, в такой-то холод! Нет, чтобы в доме, культурно, за столом.

Он вышел из троллейбуса, и мысли его сразу потекли в другом направлении. Он взял курс на ресторан, к центральному входу, на ходу репетируя выражение лица. Надо понравиться. Надо во что бы то ни стало понравиться. Интересно, что за объект придется охранять, если его возьмут-таки на работу? Бог ты мой! Ясное дело, «солидным предприятием» является, конечно же, сам ресторан. Как он сразу этого не понял? Чей офис может располагаться в здании этой самой «Ночной звезды»? Правильно, только офис ресторана! Хотя может быть, при этом ресторане есть еще какой-нибудь склад продуктов? Тоже неплохо. Он прибавил шагу. Ладно, что там загадывать – сейчас узнаем. Если работа действительно в ресторане – чего еще желать в холодную зиму? И при деле, и всегда сыт будешь. Готовят, наверное, в таком заведении здорово. Надо будет внимательнее посмотреть рекламу, которую крутят по телевизору. Наверняка там… Додумать мысль о том, какие блюда предлагает ресторан «Ночная звезда» ему не удалось. Ноги внезапно разъехались, он поскользнулся и, теряя равновесие, как пить дать, грохнулся бы затылком на каменную, мокрую от дождя дорожку, если бы сзади его внезапно не подхватили чьи-то крепкие руки.

– Не падать, не падать, – прогудел над ухом бас.

Пашка оглянулся, чтобы поблагодарить его обладателя за помощь, и вдруг узнал в толстом, коротко стриженом мужике знакомого с давних школьных времен.

– Неверский? Ты, что ли?

Толстяк вгляделся в лицо Пашки.

– Шумаков? Пашка?

Действительно, это был Неверский, с которым они одно время вместе ходили в шахматный клуб. Они и учились в одной школе, но в школе как-то не особо общались, поскольку Неверский на два класса впереди был.

– Вот так встреча! – Неверский рассмеялся и покачал головой. – И как ты только меня узнал? Никто не узнает. Даже те, с кем всего пару лет не встречался. Говорят, сильно переменился и растолстел.

– Ну, не настолько, – слегка покривил душой Павел, – чтобы уж совсем не узнать.

– И я тебя сразу узнал, – кивнул Неверский, – хотя целую вечность не виделись.

– Лет десять, наверное, – предположил Пашка.

– Больше, лет пятнадцать, – поправил Неверский и отступил в сторону, разглядывая. – А ты неплохо, неплохо сохранился. Прямо законсервировался с тех самых юных лет.

– Да уж, – смущенно улыбнулся Павел, ощущая некоторую неловкость оттого, что выглядит моложе толстого и полысевшего однокашника.

Впрочем, несмотря на возрастные изменения, выглядел Неверский совсем неплохо. Под ворсистым пальто дорогой серый костюм, на ногах блестели лаком шикарные ботинки. На толстом пальце левой руки золотой перстень с мелкой сыпью белых камешков.

– Чем занимаешься? – поинтересовался Неверский. – Все в почтовом ящике работаешь?

– Уже нет, – признался Павел. – Закрылась лавочка. Все распалось еще в начале девяностых.

– Да, государству сейчас не до армии. Значит, в бизнесе?

С чего это он взял? Он, что, похож на бизнесмена?

– Да, есть дело… – промямлил Павел, лихорадочно соображая, что бы такое соврать, что звучало более-менее правдоподобно. Но врать не пришлось. Глаза Неверского внезапно вспыхнули, и он неожиданно крепко, словно боясь упустить, ухватил давнего приятеля за рукав.

– Слушай, да тебя мне сам Бог послал! – Голос его зазвучал возбужденно. – Я как раз иду и голову ломаю, кого бы привлечь к одному делу. И тут ты являешься, собственной персоной! Ты же университет заканчивал…

– Радиотехнический факультет, – осторожно уточнил Павел.

– Тем более! Не очень спешишь? Можешь уделить пару минут?

– Ну, в общем-то, да, – кивнул Павел. – Но только действительно пару минут. Я, понимаешь, иду…

– Обедать? Так и я обедать иду! – обрадовано сообщил Неверский. – Вот что, пообедаем вместе.

– Нет, – решительно покачал головой Павел. – Сейчас никак. У меня срочная встреча назначена, на три часа. Очень важное дело.

Круглое лицо Неверского приобрело почти жалобное выражение.

– Ну, позвони, скажи, что задержишься. Скажи, встретил старого друга, который завтра отбывает в Сибирь. Надо проводить. Звони.