Текст книги "Выбор, который делают за нас (СИ)"
Автор книги: Галина Добровольская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
Часть 11
Люди вообще стыдятся хороших вещей, например – человечности, любви, своих слёз, тоски, всего, что не носит серого цвета.
(с) К.Г. Паустовский «Блистающие облака»
Анна
– Ну как вы тут, – спросила я наших отцов, как только мы вернулись в госпиталь.
Саша передал им по стакану горячего черного кофе, который мы принесли с собой. И ещё один стакан передала уже Екатерине Александровне, я.
Она проснулась еще в тот момент, когда мы уходили, и просто тихо лежала, свернувшись калачиком. Сейчас она вносила дисбаланс, своей подростковой хрупкостью, и тем, что её лицо стало выглядеть на все пятьдесят, если не больше.
– Спасибо, – прошептала она, приподнимаясь на локте и беря из моих рук тёплый стакан.
Я ей улыбнулась поддерживающей улыбкой, и слегка сжала её руку, которой она взяла кофе, а потом вернулась к Саше.
– Пока ни как, – ответил Сергей, – ждём, когда будут готовы все анализы.
– Ты все-таки поможешь? – с какой-то затаенной горькой надеждой Екатерина Александровна смотрела на папу.
Папа бросил на неё злой взгляд, и процедил сквозь стиснутые зубы:
– А ты ждала, что я брошу Дмитрия в беде. Я бы сделала все от меня зависящее, что бы ему помочь, даже если бы он был не моим сыном.
– Прости, – прошептала она.
В помещение воцарилась тишина. Каждый думал о своём, а точнее о ситуации, в которой мы все оказались. И если я до сих пор переваривала информацию, что Дима мой брат, и благодарила Бога, что мы по незнанию не натворили глупостей. То Саше, наверное, приходилось не сладко. Ведь фактически его мать выплюнула ему в лицо, что он не то что не любимый сын, а вообще нежеланный. Но ещё хуже было Сергею. Спустя столько лет, узнать, что твоя жена тебе не просто изменила, а выдавала чужого ребёнка за твоего, тайно любя другого мужчину…
– Скажи мне, – вдруг нарушил тишину папа, – те фотографии, что ты мне прислала?
– Фотошоп, – смотря куда-то в сторону, ответила будущая свекровь.
– Дрянь, – наградил очередным комплементом Дамизову, папа поднялся и вышел за дверь, предварительно стукнув кулаком об стену.
– Сколько же в тебе гнилья? – перехватил эстафету Сергей. – Я просто не представляю, кому нужно продать душу, что бы она покрылась такой чернотой. По мне даже Дьявол с чертями милосерднее.
– Ты не знаешь, что такое боль, – попыталась защититься Екатерина Александровна, под скептические хмыки своих мужчин.
– Да. Конечно, куда нам. Мы ведь не живые и не чувствуем, ничего и никогда. Ведь вокруг тебя существует только твой мир и твоя жизнь, которую ты сама себе придумала. Ну что, счастлива?
– Пап, прекрати, – устало потёр переносицу Саша. – Давайте вы выясните отношения не сейчас и не здесь.
Мне стало жаль её. Вроде такую сильную, но в то же время слабую женщину, которая просто жила моментами нахождения с любимым мужчиной и воспоминаниями об их единственной близости. Я бы не смогла так. Не смогла играть роль любящей жены и благополучия семьи столько лет, если бы не испытывала ничего к своему мужу. Я бы обязательно сломалась. И она видимо тоже сломалась, стала верить во всё то, что творилось в её голове.
Почему ей было просто не отпустить всю эту ситуацию? Не попытаться полюбить того, кто был рядом всё это время? Ведь Сергей сделал всё, что бы его жена ни в чем не нуждалась. А она, она жила прошлым и надеждами, что всё изменится, и все тени прошлого вернутся и займут те места, о которых она мечтала.
Глупо судить её, в том, что она следовала своим заблуждениям. Глупо обвинять, что она воспользовалась возможностью побыть со своей первой любовью. Я же тоже воспользовалась, первым шансом, отбрасывая все минусы в роли Селии, Вяземской и Линн. А сколько еще этих безыменных женщин, что вертелись вокруг Александра…
Всё до простого просто. Я выбрала путь смирения, лишь бы с любимым. А Екатерина Александровна, выбрала призрачный мир. Свою мыльную историю. Где она ожидает своего принца, что он когда-нибудь прозреет, и признает свою любовь. Заключит её в объятья, коря себя, что сразу не разглядел такое сокровище. А потом усадит на своего коня, что бы умчаться с ней в сказочное королевство любви и согласия.
К сожалению, ожиданием может стать целая жизнь. А принц потеряется по дороге, не устояв от соблазнов этого мира.
– Всё хорошо, – появился взволнованный папа, – восемь совпадений из девяти, меня через пару часов начнут подготавливать к операции. Я собираюсь урегулировать кое-какие дела и принять душ, что и вам всем советую, – и удалился окончательно.
В комнате раздался всхлип Екатерины Александровны, к которой сразу же подошел Александр. Что бы успокоить зарождающуюся истерику, он обнял мать.
– Я тоже считаю, что нам нужно передохнуть и если не домой, то хотя бы номер в гостинице снять, – подошел к нему Сергей, но не стал, даже пытать прикоснутся к плачущей женщине. А может и просто не хотел.
– Я бы предложил вам остановиться у меня, но не хочу подвергать стрессу Аниту.
– Да мы всё понимаем, сын. Вам тоже не мешала бы передышка.
Все переглянулись между собой. Каждому понятно, что покинуть этот пост и оставить Диму одного в этом заведении тяжело. Но папа с Сергеем правы. Прохладный душ и свежее белье нам не повредит.
Саша старался успеть всё в рекордные сроки. От больницы до дома в час пик мы добрались менее чем за полчаса. Да и ожидание лифта на подземной стоянке, которое растянулось на добрые пять минут, его неимоверно взбесило. Как только двери лифта раскрылись и явили нам соседку преклонного возраста, Саша чуть ли ни пенками под зад, торопил старушку.
– Может нам не нужно так торопиться, – ляпнула я, заходя в кабину лифта.
Саша глянул на меня так, что я готова была выйти в закрывшиеся двери кабинки. Все оставшиеся три минуты, что поднимался лифт, но показавшиеся мне вечностью, я молчала.
И уже войдя в квартиру, Александр рукой зарылся в свою шевелюру, растрепав, итак, обильно растрепанные волосы, сказал:
– Прости, я на нервах. Как представлю, что пока мы здесь, Дима может…
Он не договорил, и без слов понятно было, а молча, ушел в нашу спальню, я последовала за ним, и уже войдя в комнату, услышала шум воды в ванной.
Вспомнив слова Ники, что секс самый лучший способ снять напряжение и стресс. Я быстро скинула с себя одежду и отправилась к Саше. Он стоял под теплыми струями ко мне спиной. Аккуратно обвила его талию руками, нащупывая кончиком пальцев скульптурные кубики пресса. И прокладывая легкие поцелуи вдоль позвоночника.
Саша сначала напрягся, а потом я даже ощутила, как опустились его плечи, и он повернулся ко мне, обхватывая меня в свои объятия, как бы в кокон из себя самого.
Я не стала утешать его банальными фразами, типа: «Милый, всё будет хорошо» или «всё обойдётся». Ведь никому не дано знать будущего и судьбу не то что свою, а других людей. Я просто впилась в его губы поцелуем, стараясь, погрузится в эти ощущения до конца, утонуть в этом сладостном океане, забыться, хоть на короткое время. Обмануться фантазиями, что ничего и никого кроме нас не существует в этом мире, в нашей Вселенной.
Саша целовал не менее страстно, поглощающе, обжигающе. Вжимая меня в себя с такой силой, что я чувствовала, как хрустят мои позвонки, от силы давления на рёбра. А вниз живота упиралось твёрдая демонстрация его желания. Из-за которой между моих бедер растекалось влажное тепло от предвкушения.
Прелюдиями Саша озадачиваться не стал. Он просто приподнял меня за ягодицы, заставив обхватить его бёдра ногами, и вошел одним мощным толчком.
Мой болезненный и в то же время счастливый всхлип потонул в шуме воды, что тропическим душем лилась на нас. Время действительно остановилось. Единственное, что стало важно, это достигнуть пика, в этой бешеной скачке, в которой не было ни нежности, ни любви. Только голая физиология, дарующая облегчение и успокоение.
С последним глубоким толчком Александра, я достигла точки не возврата, а его пульсирующая плоть внутри меня, заставила забиться ей в такт, от накатившего на меня оргазма. Он был настолько опустошающим, что как только последние конвульсии отпустили, моё тело обмякло в сильных руках мужчины.
Не озадачивая себя хотя бы тем, чтобы выключить душ, Саша отнёс меня в постель, совершенно мокрую, и, водрузив на мягкие одеяла, улёгся сверху. Мы предавались агонии страсти, сжигая память о том, что где-то, совсем рядом, есть проблемы и в наши двери, возможно, постучится беда. Сколько длилось это безумие, я не знаю, ведь находилась за гранями реальности.
Сквозь ватную пелену, ощутила легкую прохладу, это поднялся Саша, и стал одеваться, видимо для того, чтобы вернутся в больницу. А я по ощущениям, не то что встать, а свои ноги сдвинуть не смогу.
Я попыталась пошевелиться в сторону края кровати, но тело меня совершенно не слушалось. Хотя совесть на задворках сознания заворчала, злой старухой.
– Спи, – присел рядом Саша и коснулся своими губами моих век. – Я буду на связи и позвоню, если будут какие-либо изменения.
Я хотела было запротестовать. Но мой протест больше напоминал, что-то между мычанием коровы, и гиканьем младенца. А потом усталость всё же взяла свое, и я погрузилась в сон, который так жаждало моё сознание.
Холодная и влажная сырость царила, кажись повсюду и даже пробралась внутрь меня. Я попыталась отмахнуться от неё, но лишь наткнулась на такое, же ледяное замерзающее тело. Открыв глаза, уставилась в бледно-голубые глаза блондинки. Вся её кожа даже на лице, была покрыта крупными мурашками.
– Чувствуешь, как холодно? – подалась она ко мне, хватая моё запястье своими ледяными пальцами и пачкая их в чём-то тёплом и вязком.
В нос ударил запах горечи и железа. Я попыталась отмахнуться от омерзительного поползновения на мои конечности, но что-то мешало, то, с чем приходилось бороться. И эта борьба закончилась полётом. Я падала, с высоты семидесяти этажного здания, вот только удар наступил намного быстрее, и вместо того, что бы выбить из меня дух. Заставил обижено застонать и открыть глаза.
Я лежала на полу, замотанная во влажное одеяло, и чувствовала, что на моей макушке зреет шишка, от встречи головы с прикроватной тумбой.
– Ммм… – застонала я, пытаясь подняться на ноги и забывая про влажный плен одеяла.
– Если бы не видела, как Алекс ушел несколько часов назад, то решила бы, что ты тут не одна, – послышался задорный голос сестры. – Хотя, – я услышала, что-то похожее на звук закрываемой дверцы шкафа. – Видимо всё-таки одна.
Встав на четвереньки, я с трудом избавилась от мерзко липнувшего к телу покрывала. Подойдя к шкафу, проигнорировав рядом стоящую Нику, достала майку с шортами и, стараясь не смотреть на ухмыляющеюся сестру натянула их на себя.
– Как там Дима? – продолжила разговор Ника.
– Пока всё так же, … сколько я проспала? – спохватилась я.
– Примерно часов пять, может шесть, – беззаботно пожала плечами Ника.
– Никто не звонил? Папу уже прооперировали? – стала я метаться по комнате, а потом вернулась к шкафу, и уже найдя джинсы и нижнее бельё, отправилась в ванну, прислушиваясь к ответу сестры.
– Пока нет. Мама уехала ещё с Алексом. Сказала, что хочет быть рядом с папой. Я осталась с тобой… – она хотела что-то добавить, но я её перебила.
– Всё, всё, жди меня в моей машине. Я быстро пару минут и едем.
– Ты уверена, что за пару минут избавишься от вороньего гнезда на голове? – после этого вопроса, сестричка слащаво улыбнулась и покинула мою компанию.
Я же подлетела к зеркалу, и в отчаяние застонала. Волосы высохли и свалялись, и сейчас, Ника ошиблась, это было не гнездо. Это больше напоминало улей.
«Деваться не куда», подумала я, беря в руки гребень.
Сильно заморачиваться не стала, просто расчесала волосы, и собрала их на затылке в хвост. Сейчас нужно думать о Диме, и о том, как там папа, а не о своей внешности. Сменила шорты на джинсы и отправилась в путь.
По загруженным улицам столицы мы добирались более часа. Интересно, как у Саши, получается, сокращать это время до десяти минут? Этот вопрос я ему и задала, когда он встретил нас на парковки госпиталя.
– Лучше тебе этого не знать, – целуя меня в висок, ответил жених. – Вы могли бы ждать новостей дома.
– Нет, Алекс. Дома стены давят. А здесь, хоть какое-то пространство, и возможность узнать новости, раньше, чем там, – возразила Ника.
Саша, лишь понятливо кивнул, и мы направились в помещение больницы, где находились наши родители. Ждать нам больше не пришлось. Как только мы вошли в комнату ожидания, как следом появился уставший измотанный хирург.
– Операция прошла успешно, оба пациента находятся в стабильном состоянии. К донору посещения откроют, как только он придёт в себя. А что касается вашего сына, – он посмотрел на Сергея и Катю, – то здесь… пока я ничего не могу вам сказать. Время. Всё что нам остается, это ждать.
После этих слов врач развернулся и покинул нас. Мы же остались в полной тишине, как будто это могло помочь, хоть чем-нибудь. Ожидание порождает надежду и рушит воздушные замки. Что уготовлено нам? Знать бы это наверняка.
– Дима пришел в себя, но врачи к нему пока не пускают, – появился в палате отца Саша.
– Это же замечательно, – улыбнулась мама, пожав руку папы. – Значит всё это не напрасно…
– Я бы пока так не говорил, – пожал плечами Саша, было видно, что он чем-то озабочен.
– Что-то не так? – спросила я.
– Врач сказал, что пока мы ждем, приживётся ли почка, – задумчиво сказал жених.
– Но тебя беспокоит что-то ещё? – спросил уже папа.
А меня раздражало, что всё нужно из Саши вытягивать клешнями. Неужели трудно сказать, что да как.
– Это просто мои подозрения. Может, я действительно зря паникую. Но врач даже отказался пустить к нему маму, несмотря на то, что Дима в сознании. Мне кажется, что для его состояния было бы лучше, если бы кто-то из родных был рядом в эти моменты. А вот доктор пока крайне категорично отказал нам.
– А может наоборот. Нахождение рядом вызовет волнение и пагубно может повлиять на состояния здоровья Димы, – предположила мама.
– Может быть, – пожал плечами Саша.
Я поднялась со стула, что стоял подле больничной кровати отца, и поцеловав того в щеку, сказала:
– Ладно, тебе нужен отдых, и маме тоже, – я с укором посмотрела на последнюю.
Эти трое суток после операции, мама ни на шаг не отходила от отца, и даже заплатила врачам, что бы в платную палату папы привезли вторую кровать. И хотя ей самой еще требуется надсмотр, она стала его сиделкой. Успокаивало меня только то, что рядом находились компетентные врачи, которые в случае чего, окажут квалифицированную помощь.
Ну и я была рада, что у родителей вроде как всё наладилось. Хотя может я, и ошибаюсь, и это всё только временно.
– До вечера, – попрощался со всеми Саша, и, взяв меня за руку, мы отправились на выход.
Я подставила лицо тёплым лучам утреннего солнца. Чудесный сегодня день. А ведь я должна была сегодня выйти замуж. От не состоявшихся перспектив, даже вздохнула печально, учитывая то, что вчера вечером доставили моё свадебное платье. Но я отослала его в дом родителей. Не хотелось, что бы эту пышную красоту видел Саша. Несмотря на то, что о переносе даты бракосочетания мы пока не говорили. Я надеялась, что как Дима пойдёт на поправку, мы всё-таки поженимся. А сейчас даже язык не поворачивался задавать по поводу этого вопросы.
– Ну, говори, – сказал Алекс, подводя меня к своей машине.
– Ты о чём? – сделала я непонимающее лицо, хотя знала, что у меня очень выразительная мимика.
– То, о чем ты думала пока мы шли к машине? У тебя сначала было мечтательное выражение лица, а потом оно чем-то омрачилось. Ну? Я слушаю?
Саша оперся бедрами на пассажирскую дверцу, демонстрируя, что не сдвинется с места, пока не узнает, что думают все мои тараканы, обитающие в голове.
– Просто, сегодня день нашей свадьбы, – стараясь быть беззаботной, пожала я плечиками.
– Вот оно что, – задумчиво проговорил жених. – У тебя же паспорт с собой? – глядя на часы, спросил он.
– Ну да, а что? – непонимающе спросила я.
Саша открыл передо мной пассажирскую дверцу, и, дождавшись пока я сяду, а потом занял место водителя и только тогда ответил.
– У нас есть ещё полчаса до назначенного нам времени, так, что успеем добраться до ЗАГСа.
– Ты хочешь, что? – опешила я.
Если честно, я была на пороге счастливой эйфории и неверия. А вдруг Саша так надо мной подшучивает. И если я сейчас завизжу как дурочка, бросившись к нему обниматься, то он надо мной посмеётся.
– Не вижу смысла затягивать. Дима пойдёт на поправку ещё не скоро. А кто мешает нам расписаться без лишней помпезности и освещения репортёров. Если быть честным, то именно подобной свадьбы я и хотел. А не всего того, что устраивают в такие дни. – Саша замялся, потом посмотрел на меня. – Но если ты хочешь кучу гостей, подружек невесты и кучу белых кружавчиков и атласа, то конечно мы можем подождать несколько месяцев…
– Нееет, – слишком бурно возразила я, мысленно дав себе подзатыльник. – Я тоже за тихую роспись.
– Вот и славно. Поехали?! – Саша завел мотор и, переключив передачу, двинулся в сторону нашего общего будущего.
По дороге, мы заехали и купили небольшой букет из белых роз. Кольца, оказывается, у Саши были с собой уже давно. Еще неделю назад он забрал их у ювелира и оставил в машине.
Дальше для меня это был как счастливый сон. Саша очень быстро уладил все бумажные вопросы, сдал наши паспорта, и в течение еще десяти минут я стала Дамизовой Анной Кирилловной.
Всё-таки деньги решают многие проблемы. И в данный момент я впервые рада этим самым деньгам.
Я сидела подле кровати своего друга и смотрела на его бледное осунувшееся лицо. Нам уже пояснили многие аспекты. Дима потерял много крови, почку и способность ходить. Произошло защемление позвонков отвечающих за двигательную функцию ног. Еще какое-то время к нему никого не пускали. А потом врач пояснил, что из всех родственников Дима согласился только на моё и Сашино нахождение рядом. И сегодня был первый раз, когда я находилась рядом с ним одна. До меня здесь был Александр, но ему пришлось, срочно отлучится в офис, в который они с отцом ездили по сменно, что бы хоть кто-то из правящей верхушки там находился для наиболее важных переговоров.
Друг, а теперь еще и как оказалось брат, открыл такие же, как и у меня, карие глаза, и посмотрел впритык на меня. Смотрел долго, как будто не узнавая, а потом просто выдохнул, или даже прохрипел, учитывая, что ему из-за пробитого легкого было сложно разговаривать.
– А, это ты…
– Да, – постаралась как можно счастливее, улыбнутся я. – Ты ожидал увидеть здесь кого-то еще?
– Если бы она хотела, то была здесь, – прошептал Дима и снова закрыл глаза.
О ком он говорил? Кто такая она? Или у него просто бред. А потом страх, что он говорил о Вяземской, закрался маленькой змейкой.
– Дим, – дождавшись, когда друг посмотрит на меня, продолжила, – следователи были здесь и взяли твоё ДНК. Это правда, что ты им звонил и ехал к ним когда…
Продолжить не смогла, ком встал в горле, пришлось взять стоящий на тумбе стакан воды и осушить его до дна. Дима же просто кивнул, подтверждая мои слова.
– То есть, засос, что был на твоей груди в день моего прилёта, тебе поставила Вяземская?
Я уже, по сути, и спрашивала, понимая, что это и есть ответ. Дима лишь снова утвердительно кивнул.
– Кто знает? – так же шепотом с надрывом спросил он.
– О том, что ты в больнице, знает минимум вся страна. О том, что ты не сможешь ходить, пока не знает ни кто. Но репортеры везде подают информацию, что ты получил травмы, из-за которых на мотогонках можно поставить крест.
Дима снова закрыл глаза и кивнул, как бы принимая полученную информацию.
– А мы с Сашей всё же расписались, – прошептала уже я, при этом меняя болезненную для него тему разговора.
После нашего с Сашей заключения брака, я так никому и не сказала, о нём. Поэтому очень хотелось поделиться с другом, хоть я и понимала, что с моей стороны это чистой воды эгоизм.
– Молодцы, – закашлялся Дима, а потом после приступа кашля, вымученно улыбнулся. – Правильно сделали.
– Дим, – пересела я уже на кровать к парню. – Тебе Саша рассказывал, о том, что мой папа, отдал тебе свою почку, и ты, оказывается наш с Никой брат.
Дима снова кивнул. И лишь как-то грустно ухмыльнулся. А я перестала лезть к нему с расспросами. Ему сейчас трудно разговаривать. А мне легче от того, что могу быть рядом с ним и вот так просто общаться. Вот и сидела и рассказывала ему всё то, что произошло за то время, что он выпал из реального мира.
Взгляд сам невольно перемещался на ноги Димы. Врачи говорят, что есть возможность того, что он снова встанет на ноги. И сможет ходить. А вот что касается гонок, то он теперь сможет стать только наблюдателем. Я если честно даже представлять не хотела, какого это очнутся и понять, что ты не сможешь ходить. Что всё то, чем ты жил раньше осталось в прошлом.
Сама не заметила как по щекам начали скатываться капли, очнулась только от того что ощутила их солоноватый вкус на своих губах. И лёгкого прикосновения пальцев друга, что аккуратно вытирал мелкие хрусталики.
– Всё будет хорошо, – с трудом прошептал Дима. – Не плачь.
Натянула на губы вынужденную улыбку, шмыгнув покрасневшим носом. Стараясь не думать, что же испытывает при всём этом друг.
– Конечно, все будет хорошо. Ты жив, и это самое главное.
Александр
Уладив все проблемы в офисе, я вернулся в больницу, зная, что брату требуется моральная поддержка. Хотя, что мы могли ему сказать? Он сам прекрасно знает, что встать с постели не сможет. Что на ближайшее время прикован к инвалидному креслу.
И попытавшись представить, что значит, для человека понять, что он лишен одной из обыденных вещей, а точнее чувствительности в ногах. Только лишний раз проклинал себя. Как не крути мама права. Если бы мне в своё время не ударило в голову купить себе мотоцикл, что бы ни стоять в Московских пробках, может всего этого и удалось бы избежать.
Я постоянно винил себя за это. И только моя супруга, узнав мои мысли, возразила, тем, что если бы не я так кто-нибудь другой. Что судьба Димы связана с мотоциклами, по крайней мере, была. Хотя, что толку, теперь, когда трижды золотой призёр всемирных мотогонок, зависим от инвалидной коляски.
В холе, не далеко от палаты сидела мама. Видимо всё еще надеясь, что её любимый сын соскучится и захочет её увидеть. Мне даже жалко её стало, когда я увидел идеально строгий свежий костюм и её великолепную прямую осанку. Что отец, что Кирилл и младший сын её игнорировали. Я не стал подключаться к мужскому протесту, всё же она моя мать, какой бы она не была, и каких бы глупостей не натворила. Подойдя, присел рядом. Мама тут же жадно вцепилась своим взглядом в моё лицо.
– Как он?
– Он нам не говорит. Ему еще трудно общаться, поэтому в основном общаемся кивками. Но он не злится, и, ни в чем тебя не обвиняет, если тебя это интересует. Хотя обида присутствует.
– Если бы он захотел меня увидеть, я бы ему всё объяснила, – одинокая слезинка скатилась по её щеке.
Мама тут же спохватилась и избавилась от следов своей слабости.
– Он сейчас, скорее всего, пытается договориться сам с собой, мам. Нам тоже нужно это всё принять, и надеется, что все обойдется. – Я помолчал какое-то время., а потом опустился перед ней на колени и, взяв её холодные руки в свои, попросил: – Прости меня, пожалуйста. Я понимаю, что этого мало, но…
– Всё хорошо, – шмыгнула носом мама, освобождая одну руку и зарываясь ей в мои волосы. – Это я должна просить прощения. Ты ведь тоже мой сын, тоже нуждался в моём внимании и любви. А я была плохой матерью, живя своими надеждами и мечтами. Ты, наверное, обвиняешь меня в…
– Нет, – я поднял свой взгляд на неё, и, достав платок, стал вытирать бегущие по её щекам слёзы. – Все мы допускаем ошибки. И всем нам свойственно ошибаться.
– Ты всегда был немного замороженным на чувства, из-за чего мне иногда казалось, будто у тебя нет души, а теперь философствуешь, – печально улыбнулась своим мыслям мама.
– Мне тоже так казалось, но Аня показала мне обратную сторону меня самого, – улыбнулся я. – И если даже такой человек как я изменился, значит и Дима пойдёт на поправку.
– Конечно, – кивнула мама. – Я связалась с лучшими физиотерапевтами в мире. Они будут здесь на следующей неделе и поставят нашего мальчика на ноги.
– Извините, что помешала, – раздался позади голос медсестры Елены, – но ваша невеста уже несколько раз спрашивала о вашем приходе.
Не сразу понял о ком она, а потом вспомнил, что ни кто ещё не знает, что Аня из должности невеста уже перешла в разряд жены.
– Да, уже иду, – поднялся на ноги я и, отряхнув колени, двинулся по коридору. Напоследок обернулся и сказал, провожающей с тоской в заплаканных глазах, меня матери, – я с ним поговорю.
Она лишь кивнула, давая понять, что услышала. А я отправился в палату Димы, где меня ждала моя жена. От этой мысли, даже настроение поднялось. Последнее время, с тех пор как мы с Аней расписались, я постоянно в мыслях называю её именно женой. И испытываю при этом странное чувство гордости. А когда вечером прихожу из офиса домой, так и подмывает, закинуть девчонку себе на плечо и утащить в свою пещеру, точнее нашу с ней спальню. И что-то мне подсказывало, что она сопротивление не окажет.
Вот и сейчас, она встретила меня, усталыми, но счастливыми глазами и крепкими объятиями.
– Ну что, как вы тут? – осведомился я, даря нежный поцелуй своей супруге.
– Да всё, как обычно, – вздохнула Аня. – Он в основном спит.
Я посмотрел на лежащее бледное тело брата, который в этот момент смотрел на меня и кривил губы в усмешке.
– Мне сказали, что тебя захомутали, – улыбнулся Дима своей обычной издевательской улыбкой.
На секунду показалась, что ничего серьезного не случилось. Что передо мной всё тот же оторвыш и оболтус Димас, который подтрунивает надо мной по любому поводу. Но это только на секунду.
– Да я сам полез в удавку, – улыбнулся я Диме. – Там мама, за что ты с ней так?
– Я пока не готов, – тут же закашлялся Дима, и сделал глоток воды из стакана, что тут же подала ему Аня. – Я еще сам не могу привыкнуть, порой хочется взвыть от того что при попытке встать ноги не слушаются. Я даже не знаю, как передать вам словами, все мои ощущения и эмоции, – последние слова он просто просипел.
Мне захотелось отвести глаза. Стало стыдно, что я тут стою перед ним, на своих двоих. Да понимаю глупо, но ничего не мог с собой поделать. Я чувствовал себя виноватым перед братом, и пройдёт еще ни мало времени, прежде чем это чувство вины притупится.
– Хорошо, пусть приходит, – вдруг раздался хриплый голос Димы. – Только не нужно стаять здесь с таким лицом, будто ты готов сброситься с останкинской башни.
– Она всё-таки ваша мать и переживает за тебя Дим, – вмешалась в разговор Аня. – Представляешь, что она пережила, пока ты был между жизнью и смертью?
Дима обреченно кивнул, прикрыв глаза. А я взял Аню за руку и повел на выход. Лучше если они побудут вдвоём.
Покинув палату, нашел взглядом мамин, и кивнул ей в сторону двери. Мне даже говорить ничего не пришлось. Она грациозно поднялась и подбежала к нам, прямо как какой-то подросток, честное слово.
– Он действительно хочет меня видеть? – она не сразу могла поверить.
– Да, только не наседай. И ни слова о том, что он не сможет ходить.
Она утвердительно кивнула и, оправив несуществующие складочки на своей юбке, вытерла об неё вспотевшие ладони, вошла.
– Я голодная, – повисла на моём плече, женушка, – слона бы съела.
– Кто бы сомневался, мой маленький проглотик, – улыбнулся я Ане. – Пойдём, не хочу овдоветь, не произведя на свет наследника.
– Вот! – притворно возмутилась Аня. – Это всё что тебе от меня нужно, – и даже топнула ножкой для эффекта.
– Не только, – склонился я к её розовому ушку – я тебе дома покажу, что еще мне нужно от тебя.
Непонятная эйфория охватила, растягивая улыбку на моём лице, когда я заметил, как румянец начал растекаться по щекам моей молодой жены. Если бы знал, что быть женатым, это получать постоянно подобные эмоции, то не тянул бы со свадьбой.
– Ты занят? – заглянул в мой кабинет отец.
Я оторвался от составления очередного контракта по добыче золота. Взглянул на часы и поразился тому, что уже наступил вечер. А я еще собирался заехать в клинику, в которую мы поместили Диму, а точнее в центр реабилитации. С тех пор как стало известно, что почка прижилась, на нём всё заживало как на собаке. Вот только чувствительность в ногах не возвращалась, несмотря на то, что его обхаживала тройка лучших врачей. И одна настойчивая медсестра. Теперь мне стали понятно для чего она собиралась устроиться его личным помощником. Оставалась только надеяться, что у брата, только ноги отказали, а не мозг еще в придачу.
– Вообще-то был, но готов сделать перерыв на кофе, – откинулся я на спинку кресла, ощущая, как хрустят позвонки.
Отец прошел в кабинет и сев напротив меня, заговорил.
– Я по поводу вашей с Аней свадьбы. Учитывая, что нам пришлось её отменить. Ты сам читал, что писали в прессе, по этому поводу.
Да, читал. И от этого становилось смешно. Особенно, предположение репортёров о другой кандидатуре, или то, что после трагедии с Дмитрием Дамизовым, Анна Порш осознала, кому действительно принадлежит её сердце. Они там даже где-то нарыли их старые фотографии, которых было не мало, где они вместе держатся за руки.
– Да мне в принципе всё равно что они там пишут, – пожал я плечами.
– Нашей ошибкой было то, что мы отменили свадьбу вместо переноса. Это и дало этим воронам каркать в пустоту. Это ты не читаешь, но большинство наших акционеров, считают на данный момент прессу единственным источником информации о нас. Хоть и не достоверный.
– Что ты хочешь? – потёр я устало переносицу.
Отец поднялся из кресла и, засунув правую руку в карман подошел к окуну.
– Сейчас, когда Дмитрий идёт на поправку, можно назначить другу дату свадьбы. – Предложил папа.
– Не вижу, смыла, – равнодушно пожал я плечами.
Отец резко развернулся ко мне, после моей фразы. На его лице пронесся рой эмоций, но прежде чем он успел мне что-то сказать, дверь кабинета со стуком открылась и на пороге возникла моя супруга, увешенная кучей пакетов.
– Я больше ни куда не пойду с Никой, – Аня плюхнулась на стоящий в середине кабинета кожаный диван. – Моя сестра решила скупить пол Москвы.
– Ей больше не в чем ходить на учебу? – усмехнулся я.
– Ага, – улыбнулась Аня. – Хотя они на парах сидят в белых халатах. Вот и скажи мне, на кой ей, столько новых тряпок?
– Соблазнять однокурсников? – предположил папа.
Аня пожала плечами и улеглась поудобнее.
– А можно мне водички?
Наигранно удрученно вздохнул и поднялся, что бы налить своей супруге воды. Но папа меня опередил, протянув Ани бутылку «Бонаквы» и стакан.
