Текст книги "Тропой лекаря (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Глава 6

Когда даже мага жизни посещает зверское желание мучительно убить человека?

Да на рассвете, особенно если ты легла поздно ночью, а примерно в шесть утра в твое окно начинают барабанить.

– Эй, там! Лекарь! Открой!!!

Каюсь, грешна. Ставни открывались наружу, и распахивала я их с тайной надеждой попасть барабанщику по носу, да со всей дури.

Не удалось.

Видимо, дури у него и своей хватило. Это оказался совсем молодой парень, лет двадцати... да какое там – парень! Дворянин, несомненно!

– Девушка, лекаря мне позови! Срочно!!!

– Я лекарь. Чего надо? – зевнула я в тайной надежде, что дворянин сейчас оскорбится и удерет куда подальше. В идеале – на поиски кого другого.

Лицо у дворянчика вытянулось прямо на глазах. Клянусь, оно стало сантиметров на десять длиннее!

– Л-лекарь?!

– Лекарка. Ага. Так чего надо?

Как я мечтала о слове 'ничего'! просто мечтала, а подушка так и звала к себе, так и манила своей уютной нагретой белизной. Улечься, зарыться обратно в теплое одеяло – и забыть обо всем еще часика на четыре. А лучше – на шесть.

– Не повитуха?

– и повитуха, когда надо. Вы, любезнейший, что ли, рожаете?

Дворянин даже не оскорбился.

– А с ранами вы дела не имели?

– Имела. Так надо-то что?

– Дуэль...

Я кивнула.

Ну да. Дуэль.

В свое время король Алетара размышлял над этим вопросом. С одной стороны – дуэли это зло. Дворянам что – гибнуть больше негде? Запретить их все и порадоваться.

С другой стороны – когда это кого запреты останавливали? А еще отмена дуэлей может привести к тому, что расплодятся любители тявкать из-за угла. Вот когда человек знает, что за каждое слово придется отвечать, может быть, что и шкурой, и немедленно, он язык распускать поостережется.

Да, возможны перегибы и злоупотребления. Но когда их не бывало?

Так что его величество решил не запрещать дуэли, а минимизировать последствия. То есть – запретил дуэли до смерти, но оставил до трех ран, до первой крови и до выбитого оружия. А еще обговорил, что при дуэли должны присутствовать двое независимых свидетелей. Чтобы если случится убийство, было кого допрашивать.

Два дворянина решили на заре потыкать друг в друга острыми железяками, да так удачно потыкали, что один на своих ногах ушел, а второй кровью истекает!

– Где?!

Я подорвалась, натягивая рабочую одежду. Если некогда одеться – юбка и блуза. Надевается быстро, выглядит неплохо....

– Рядом. У меня здесь лошадь. Вы верхом ездите?

Хорошо, что я на ночь косу не расплетала, намучилась бы сейчас. А так – ноги в сапоги, плащ на плечи, сумку через плечо – и в седло. Плевать, что мужское, юбка широкая, так что видны только лодыжки. И вообще – они у меня стройные, такие и показать можно! Дворянин тоже вспрыгнул на лошадь, схватил моего коня под уздцы – и пустил своего жеребца с места в карьер.

Рядом – оказалось симпатичной бухточкой на морском берегу. Мигом отпали вопросы – почему я? Что, дворяне ни одного лекаря в белом городе не знают?

Знают, но добираться туда дольше и дальше, да еще стража может заинтересоваться. Желтый город ближе и болтливых людей там намного меньше.

На меня обратились два взгляда – серый и карий.

– Ты кого привез, болван?!

– Это еще что за девка?

Два возгласа слились в один, но я уже ничего не видела и не слышала. Спрыгнула самостоятельно с коня и ринулась к лежащему на песке мужчине. Хорошо хоть плащ подстелить догадались, олухи дворянские!

При первом же взгляде на лежащего мне стало ясно,  что дело плохо.

Мужчина с трудом втягивал воздух, на губах виднелась розовая пена,  рубашка была красной от крови,  я привычно вытащила из кармана сумки нож и вспорола тонкую ткань.

Ага,  понятно.

Удар пришелся в правую часть груди. Убивать мальчишку (совсем еще мальчишку,  лет девятнадцати) никто не хотел, просто шпага скользнула. И – ударила в грудь. Теперь одна сторона груди у него словно бы спалась,  кровь в ране пенилась пузырьками...

Я выругалась.

Придется действовать здесь и сейчас.

Сумку я потрошила быстро и безжалостно,  доставая нож и толстенную иглу. Были,  были в моей практике такие случаи. Верно,  перевозить его сейчас нельзя, не стоит. А что делать...

Пальцы привычно протерли руки, кинжал и грудь лежащего винными выморозками. А теперь...

Осторожно проколоть ему грудь, там,  где кончается легкое и начинается плевральная полость,  выпустить воздух – и если все будет правильно,  легкое расправится.

Что и нужно.

Игла ровно и уверенно вошла в плоть лежащего. Сейчас я не обращала внимания на окружающих меня мужчин,  на их изумленные глаза. Сейчас значение имело только шипение выходящего воздуха.

Вот так.

Дыши,  родной,  дыши. Не смей помирать,  а то сама прибью!

Несколько минут прошли в тишине ожидания. А потом... фуууух!

Лицо лежащего на глазах розовело,  он задышал ровнее и спокойнее... грудь расправлялась.

Отлично!

Я повернулась и посмотрела на дуэлянтов.

– Верхом ему ехать нельзя. Добудьте мне телегу чтобы перевезти вашего друга.

– Куда?

– Зачем?

– Какую телегу?

– Перевезете ко мне. Сегодня-завтра за ним еще нужен присмотр,  послезавтра заберете. Телегу лучше с невысокими бортиками и сеном,  чтобы ехать было мягче. Карету не предлагать, – внятно разъяснила я.

Все равно вся троица стояла и смотрела на меня. Какие в Алетаре дворяне непонятливые.

– Чего стоим,  кого ждем?

Вот это подействовало. Мужчины зашевелились, а я вернулась к больному. Надо бы наложить ему повязку покрепче.

Дня три ему придется полежать в лежку, а эту ночь пусть у меня переночует, спокойнее будет.

Совсем ведь мальчишка, еще даже усы толком не растут. Двадцать-то ему есть? Вряд ли. Светлые волосы намокли от пота и прилипли ко лбу, щеки резко ввалились, под глазами залегли темные круги. Жалко...

Хотя чего его жалеть? Я здесь, так что выживет. А вот если нас сейчас разлучить – будет плохо. И ему в первую очередь. Так что грузим на телегу и едем. И побыстрее!

Это я его приятелям и сказала. Тот, который приехал за мной, пожал плечами. Второй задумался.

– Госпожа... э...

– Ветана.

– Госпожа Ветана, – аристократ говорил подчеркнуто вежливо, показывая, что ему важен не мой статус, а мое умение, – ситуация сложная. Вы не знаете, какая у него мать.

– Зато я знаю, какая у него рана, – не дрогнула я. – Если его сейчас начать таскать из дома в дом, то проще сразу гроб заказывать. Покой ему нужен. Да и я не могу рядом с ним сидеть круглосуточно, а другому никому не доверю.

– Его мать обеспечит лучших лекарей. Даже мага...

– У нас в Алетаре есть маг жизни? – искренне заинтересовалась я.

– Нет. Воды.

Я кивнула.

– Вот и ладненько. Пусть завра же обеспечивает. А сегодня переночует у меня, ничего не случится. Я с ним сидеть в другом доме не смогу, ко мне больные идут. То есть либо он у меня – либо потом, когда осложнения начнутся, ко мне не обращаться.

– А вы не много о себе возомнили, милая девушка? – один из аристократов решил показать зубки.

Наивный. Моя мать таких по десятку на завтрак глотала.

Я встала и принялась оттирать руки платком. Кровь попала, ну и присохла кое-где. Специально на все платья нашила манжеты,, проще их отпороть и постирать, чем все платье по десять раз на дню перестирывать.

– Вас, юноша, как зовут?

Под моим пристальным взглядом мужчина смутился.

– Барон Польмер. Атанас Польмер.

– Так вот, господин барон Атанас Польмер. Наковырять в человеке дырок – много ума не надо. А вылечить вы никого не пытались?

Атанас покачал головой.

– Тогда не вам и судить о моих словах. Но хочу заметить, что с вашими увлечениями не разбираться в лекарском деле хотя бы на начальном уровне смертельно опасно. Мало ли когда вы получите рану. Мало ли кто попытается в ней поковыряться. Знай вы, чем грозит вашему другу подобное ранение, не тратили бы вы сейчас бесценное время и не морозили его поутру.

Барон вспыхнул.

– Атанас, – вмешался тот, кто привез меня сюда, – госпожа Ветана права. – Криту сейчас важнее побыть под присмотром лекаря. А нам с тобой еще сообщать его матери, что он ранен...

Мужчины так скривились, что я поняла – дело не из легких будет. Но – не посочувствовала. Перебьются. Вот как калечить друг друга – тут они первые, а как за свои поступки отвечать, так в кусты?

– Из-за чего дуэль была? – спросила я, не обращаясь ни к кому конкретно, но ответил мне третий дворянин.

– Из-за того же, что и большинство дуэлей. Глупая шутка о красивой женщине.

Я кивнула.

Понимаю, бывает. Только вот мерзко это. И шутить непристойным образом в адрес женщины, и делать это рядом со влюбленным мальчишкой, и вызывать сопляка на дуэль.

Кажется, дворянин понял, что я чувствую, потому что вздохнул.

– Мы их обоих отговаривали.

– Их?

Я думала, что дырку в мальчишке проковырял кто-то из них. Нет?

– Мы тут не при чем. Я секундант, а это друзья Крита. Барона Криталя Верандуа. А дуэль у него была с графом Реньи. Граф некорректно пошутил о женщине, Крит вызвал его на дуэль...

– И граф так просто уехал?

– Да, госпожа Ветана.

Я не была знакома с графом и знакомиться уже не хотела. Он мне заочно уже не понравился.

– Перевезите раненного ко мне. Я не из-за денег, просто так лучше для него же, – еще раз настойчиво попросила я. И в этот раз никто спорить не стал, даже Атанас молча склонил голову.

– Хорошо, госпожа Ветана.

Сразу бы так.

***

Спустя два часа я привычно растирала в ступке кору белой ивы. Это не значит, что сама кора была белого цвета, просто именно этот сорт ивовой коры был наиболее полезна при жаре. А жар у мальчишки будет, это и к гадалке не ходи. Моя сила влилась в него, теперь тело примется бороться с болезнью, с заразой, которая проникла в него, и у мальчишки начнется жар. Надо приготовить порошок для него, да и вообще пополнить запасы. У меня этих порошков в неделю штук по десять улетает, а то и больше. Дети же!

У кого зубы режутся, у кого простуда, кто ноги промочил... да много разного. Дети же! И взрослые не брезгуют. Зимой особенно.

До зимы далеко, зимой я буду этот порошок почаще готовить. Хорошо, что удалось сторговаться с приличной травницей. И деньги берет божеские, и условия сбора трав выдерживает, а это редкость по нашим временам. Такое сено иногда продают, хоть покупай, да полы подметай!

Сейчас приготовлю жаропонижающее, а потом и укрепляющим надо озаботиться, мальчишке оно кстати будет. Его тело рванулось бороться с болезнью, а силы-то человеческие небеспредельны, надо их поддержать чуток. Хорошо, когда все травы есть, временем я сама распоряжаюсь, ни на кого оглядываться не над... приятные мысли перебил грохот за дверью.

Судя по треску и шуму, там остановилась минимум карета – четверка. Поглядеть?

Нет, глядеть не буду. Если это не ко мне – то и не надо, а если ко мне, сейчас все узнаю.

Как в воду глядела.

Дверь распахнулась так, что чуть с петель не слетела, и в комнатку вступил слуга. Даже Слуга. Есть такая порода, лакеями рождается, лакеями живет. Обожают прогибаться перед вышестоящими, а на тех, кто не лакей смотрят даже с жалостью – эх вы, бедняги! Не повезло вам, такому человеку не служите! Или с презрением – и рады бы вы служить, да кто вас возьмет?

Холуйство беспощадное в особо тяжелой форме.

А тут и форма была под стать слуге. Алая, вся в золоте, в вышивке так, что ткань аж не гнется, кое-где нашиты крупные бирюзовые бусины, штаны белые, с голубым позументом, сапоги начищены – аж светлячки пускают. Прелесть!

У нас дома таких не было, родителям не повезло. Хотя маменька бы эту безжалостную роскошь оценила.

– Госпожа баронесса Верандуа! – провозгласил этот... Попугай – и в комнату вступила дама лет пятидесяти.

Была она невысока, и больше всего походила на кочан цветной капусты. Если его перевернуть хвостиком кверху, самое то будет. Светло-зеленое платье, гора нижних юбок из белой пышной ткани, зеленый лиф, зеленая же шаль и ленты в прическе... Набеленное и нарумяненное лицо было в тревоге.

– Где мой сын!?

Я вздохнула.

– Ваш сын в той комнате. Спит.

Баронесса молнией метнулась туда. Обнаружила сына, но ахать и охать над ним не стала. Бегло бросила взгляд, убедилась, что все в порядке, и развернулась к двери.

– Носилки, немедленно!!!

Я закатила глаза. Знаю я таких.... она меня просто сейчас не услышит. И что делать?

Отпустить ее?

Так они парня угробят! Может, конечно, повезет, и найдется хороший маг, но вообще – лучше бы парня сейчас не трогать и не теребить. Но разве эта дура...

Мои размышления прервали самым грубым образом – в комнату заявились два шкафообразных лакея с носилками наперевес.

– Госпожа баронесса?

– Грузите моего сына! Да осторожнее, не то шкуру спущу! А вы, милочка...

Это она – мне?!

– Вот вам за услуги.

Изящная рука с тяжелыми перстнями (носить штук по восемь сразу – дурной вкус, кстати говоря) положила на стол небольшой кошелечек. И баронесса огляделась вокруг с такой брезгливостью, что мне захотелось немного вправить ей мозги.

Нельзя.

– Госпожа баронесса, вашего сына нельзя сейчас перевозить.

– Милочка, вашего мнения не спрашивают. Я благодарна вам за помощь, но моим сыном займутся лучшие лекари города.

Знай свое место, девка из желтого города.

– Скажите лекарям, что его надо согреть и напоить укрепляющим, – попыталась сказать хоть что-то я. – а жар не сбивайте, ни к чему, само пройдет.

– Думаю, и без вас разберутся, – пригвоздили меня взглядом. И что с такой делать?

– Как пожелаете, – я понимала, что поединок проигран еще до его начала и не собиралась кричать, ругаться или как-то еще ронять себя. Да и не повлияет это ни на что. Меня подержат, больного унесут – и всё сопротивление. – Можете приехать, если ему станет хуже. Серьезно хуже.

– Вы мне угрожаете, милочка?

– Я хороший лекарь – и могу предсказать последствия вашей выходки, – я отвернулась к ступке, сочтя разговор оконченным. Баронесса – нет. Из комнаты выносили пострадавшего мальчишку, наклоняя носилки то вправо, то влево. Болваны. Но стоит мне сделать им замечание – и будет еще хуже. Молчи, Вета, молчи!

– И что же хороший лекарь делает в этом убожестве?

Убожестве? На мой взгляд, домик был очень миленьким. Белые стены, зеленые ставни, красная крыша, светлые деревянные полы и мебель из такого же светлого дерева. Немного зелени в горшках, яркие лоскутные покрывала на креслах... Здесь было уютно и спокойно. И я не позволю каждой хамке хаять мое жилье.

– Хороший лекарь – везде борется за человеческие жизни. Ваш сын в этом ракурсе ничем не отличается от рыбака с побережья. Оба болеют и обоим нужна я.

– Вы слишком много берете на себя, милочка. Всего хорошего.

Баронесса проплыла за носилками, обдав меня облаком тошнотворных духов. А ведь наверняка дорогие. Сладкие, липкие, тяжелые, ф-фу...

А паренек так и не пришел в себя. Плохо, но я ничего не могу сделать для него – сейчас. Если вызовут мага – хорошо. Если маг окажется сведущим в лекарском деле – еще лучше. Маги воды чувствуют человеческое тело, хотя и не так, как мы. Мы, маги жизни, устраняем причину болезни, а вот они чаще всего – ее последствия. То, что мешает нормальному течению воды. Но если не убрать причину – это бесполезно.

Эх, проблема на проблеме.

Апчхи!!!

Дверь и окна я сразу распахнула настежь. Потом подумала и достала кофе. Сейчас растолочь его и сварить, пусть перебьет вонь баронессиных духов.

Парня жалко.

***

Вечером, когда я вернулась от больного, у двери меня ждал гость. Лекарь из порта.

– Госпожа Ветана, вечер добрый.

Настроен он был достаточно воинственно. Я смерила его взглядом.

– Да, я тоже надеюсь, что он добрый. Чем могу быть полезна?

– Я к вам по поводу Ренара и Шаронера. Они оба почти здоровы и скоро выйдут на работу.

Я знаю. Сама регулярно хожу их осматривать – и что?

– Я должен знать, чем вы их лечили, во избежание осложнений.

У меня глаза округлились.

– Отварами. Мазями. А что?

– Теперь их здоровье – моя забота.

– Рада за вас. При чем тут я?

– Я уже сказал! Вы должны рассказать мне, чем их лечили.

– И я сказала, – я продолжала валять дурака. Лекарь надулся.

– Вы – недоучка. Нахватались по вершкам у травниц и теперь думаете, что вам все позволено! А мы, лекари, потом боремся с осложнениями...

И тут до меня дошло. Я тяжко вздохнула.

– Ага, а тут выяснилось, что бороться и не с чем. И вам стало интересно, чем я таким их пользовала. Не поделюсь ли сдуру рецептами, чтобы вы и дальше продолжали в том же духе? Так поделюсь! Чтобы кости быстрее заживали, нужны снадобья с мелом. Молока побольше, творога. А уж с какими травами их смешивать, чтобы быстрее усваивалось – это мое дело. И это я вам не расскажу. А последствий не бойтесь, их не будет.

Лекарь раздулся.

– Ты, наглая...

Я сделала шаг вперед, прямо на него.

– Я. Прочь с дороги, пьянь старая! Не то клянусь, не поленюсь сходить в порт, да и накляузничаю начальству, чем ты на работе занимаешься!

– Ты... ты....

Я шла прямо на мужчину – и он отодвинулся, давая мне пройти в дом. Пару минут я ждала, что меня схватят за рукав, но – Бог миловал. Не схватили.

Но какая ж дрянь! Крамар хоть место помощница предлагал, а потом руку, сердце и пивное пузико.

Хотя чего я злюсь? Люди как люди. Таких мало, хороших куда как больше.

С этой мыслью я и принялась перетирать в ступке подорожник, а потом и делать заглянувшему на огонек Рудику примочку на здоровущий фонарь. Опять подрался.

И привычно отказалась от медяшки, которую тот положил на стол. Пусть детям пряники купит.

Мужчина прогудел благодарность, чмокнул меня в щечку (без всяких задних мыслей, просто, как подругу или лекарку) и ушел. Я подумала – и тоже пошла поспать. Работа такая, лекарская. То в пять утра поднимут, то ночью спать не дадут. И ведь есть, есть еще лекари, просто я – лучшая. Вот и идут ко мне. А как тут откажешь?

Жалко их.

Люди же...

***

Два дня прошли спокойно. Так, пара простуд, несколько разбитых носов, сломанная рука – ничего особенно важного и интересного. На третий день с улицы послышался знакомый грохот. Я даже выглядывать не стала, догадывалась, в чем проблема.

Карета остановилась перед моим домом – и снова распахнулась дверь. Только на этот раз баронесса обошлась без холуев. И важности у нее поубавилось, и духов. Влетела в простом, явно домашнем платье горчичного цвета, волосы растрепаны, глаза заплаканы...

– Госпожа Ветана! Помогите!! Умоляю!!!

Я вздохнула – и принялась тушить горелку. Не оставлять же ее так... Теперь мазь... мазь уберем на ледник, чтобы не пропала. Баронесса решила, что я ей специально отказываю, и заголосила еще громче.

– Простите меня! Я волновалась! Он мой единственный сын, все, что мне осталось от покойного мужа! Прошу вас... если и вы откажете... лекари говорят, что бессильны!

Я развернулась к баронессе и едва не ахнула. По враз постаревшему лицу градом катились крупные искренние слезы.

– Что случилось?

– У сына жуткий жар! Весь горит, бредит...

– Маг был?

– Пришел, руками поводил, жар спал, да ненадолго!

Примерно так, как я и думала. Хороший маг этим не ограничился бы, но видимо, этот водник плохо разбирается в лечении. Так мигрень снять (самое простое, спазм сосудов расслабить и дать дорогу току крови), печень почистить после возлияний, лишний жирок с дамочек согнать. А там, где речь идет о воспалении, там уже другая картина. Там я нужна.

Я сняла фартук, повесила на спинку стула, взяла сумку и повернулась к баронессе.

– Едем.

У нее и так глаза были большие, а теперь стали еще больше.

– Как... так?!

– Могу переодеться, но это время мы отнимаем у вашего сына, – пожала я плечами.

Баронесса кивнула – и опрометью кинулась к двери. Я ядовито ухмыльнулась, и последовала за ней. Конечно, дело было не в моем простеньком сером платье, и не в домашней косе, и не в этикете. Спорить готова, придворный лекарь берет оплату вперед, вот она и удивилась, когда здесь получилось по-другому. Эх вы, дурачье. Да разве здоровье на деньги меряется?

***

В карете (роскошная, вызолоченная и снаружи и изнутри, сиденья обиты алым бархатом, везде, где можно хрустальные подвески – просто бордель на выезде!) я тоже не теряла времени, подробно расспрашивая баронессу о состоянии сына.

Ну что сказать?

Как я предсказывала, так и вышло.

Легкое – не самая прочная штука. Если бы мальчишка переночевал у меня, я бы ночью проверила, есть там зараза, нет там заразы, выгнала бы ее, а то и сожгла. И начал бы он выздоравливать. А так – просто силы ему добавила, а на все сразу не хватило. Но сделать больше и лучше при его друзьях я просто не могла.

Баронесса же сына и растрясла (что тоже не на пользу), и какую-то примочку на рану наложила, и сам сын встать попытался... они что – нарочно угробиться собирались? Зараза и пошла по телу.

Придворный маг был, но что он мог сделать? Разве что деньги взять и посоветовать молиться, заразу-то из крови он не выгонит! Разве что кровь вскипятит, но тогда сразу можно гроб заказать.

Баронесса надеялась, что обойдется.

Позавчера надеялась.

И вчера. А сегодня уже знала, что все может кончиться плохо, и прибегла к последнему средству. Вспомнила, что я ей говорила, и решила схватиться за соломинку, не ведая, что это – стальной канат. Я ей тоже ничего рассказывать не собиралась. Да и о цене за услуги не заговорила. Было, было желание взять с нее втридорога, но кровь бабушки Тойри словно всколыхнулась в жилах. Э, нет!

На одну доску с такими хабалками становиться – себя ронять. Может, она и баронесса, но я до ее уровня опуститься не готова. Я ее по-другому воспитаю.

***

Дом у баронессы был под стать всему остальному.

Красивый, роскошный, ухоженный, раззолоченный и охрусталенный. Да что она – в молодости в борделе прислугой подрабатывала, что ли? И с тех пор не может представить себе иной роскоши?

Хотя мне ли судить, мои родители и похлеще номера выдавали. Например, когда пошла мода на шляпки с фруктами, мама на голову целую корзину надела.

Больной лежал на втором этаже. Туда меня и проводила баронесса, и с порога накинулась на служанку.

– Как мой мальчик?!

– Плохо, госпожа баронесса. Бредит.

Я, не тратя времени на разговоры, раздернула тяжелые шторы (хорошо хоть для разнообразия синие), впуская в комнату свет, и присела рядом с больным. Дотронулась до руки.

Горим. А что с легкими?

Деревянная трубочка, чтобы слушать хрипы, у меня была всегда с собой.

О, да тут не хрипы, тут целая битва. Бульканье, хлюпанье... интересно, как это так успело развиться воспаление? Всего за пару дней, а?

– Лекарь сказал, что сыну показаны прохладные ванны,, – выдавила баронесса в ответ на прямой вопрос.

Я схватилась за голову и застонала.

– Убить вашего лекаря мало!

– Да неужели? – в дверях стоял и недобро поглядывал на меня мужчина лет пятидесяти. Высокий, осанистый, при благородных сединах, окладистой бородке и участливых голубых глазах. Такому лекарю хочется доверять... наверное. Только сейчас его глаза были холодными, как две льдинки и ничего хорошего мне не обещали. Разве что смерть без мучений.

Темного крабом! Судя по раззолоченности, это был придворный лекарь. Ну и наплевать!

– А если мальчишка умрет, я сама это сделаю, – огрызнулась я, не отрывая пальцев от бешено бьющейся жилки на шее парня. Пульс считала. – Это ж надо – угробить молодого парня! Молитесь, сударь, чтобы выжил, иначе...

– иначе я сама до короля дойду, – прошипела баронесса.

– Еще не известно, может, это вы с самого начала ошибку допустили, – прошипел задетый за живое золоченный пухлячок. Вот чего не понимаю – третий лекарь на хорошем месте и все не худенькие. А работать как? Потаскай-ка на себе пузцо, да побегай по больным... куда и жирок денется? Или это только в Желтом городе так?

– Еще какую, – охотно согласилась я. – Мне бы костьми лечь, но парня не отдавать, он бы сейчас уже бегал вовсю. А я решила, что мать-то сына всяко сберечь постарается.

Баронесса, кажется, собралась возмутиться, но под моим взглядом умолкла, издав пару невразумительных писков.

– Идите отсюда, – вздохнула я. – Не путайтесь под руками. Так, а ты, – мой взгляд воткнулся в служанку, – тащишь мне сюда рукомойник, чайник с кипятком, стакан, сито – буду настой готовить, ложку, на худой конец соломинку – поить его будем.

– А я...? – баронесса обрела голос.

– А вы занимайте господина лекаря, – окрысилась я. – Чтобы он тут не мешался с разговорами о своем величии!

Я полюбовалась на две ошалелые физиономии (неблагородно, но иначе и не скажешь, баронесса и лекарь сейчас были идеально похожи, как брат и сестра окуни – челюсть отпала, глаза вращаются и хлопают) и добила:

– Хорошо, что вечер. Госпожа баронесса, пошлите кого из слуг почестнее в мой домик, пусть говорят всем пришедшим людям, что госпожа Ветана на всю ночь осталась у больного. Авось, к утру вашему сыну и полегче станет, смогу вернуться. А следующую ночь мне опять придется здесь ночевать...

– А... да, конечно!

– И служанку при мне оставьте. Мне репутация дорога, а тут две ночи, в комнате холостого парня, да без свидетелей? Мне репутация дорога, я девушка честная!

Точку в диалоге поставила упавшая из рук служанки кружка.

***

Я могла бы просто сидеть рядом с парнем. Он поправился бы, наверняка, но во-первых это было бы намного дольше, а во-вторых, лечат наложением рук только маги жизни. А я себя раскрывать не собираюсь, мне жить охота. Так что...

Сначала мы в четыре руки со служанкой обмазали беднягу разогревающей мазью. Потом растерли спину, кое-как накормили бульоном, перестелили постель, влили отвар...

Баронесса, к ее чести, не мешала. Под дверью расхаживала, руки заламывала, переживала и нервничала, но в комнату не врывалась и над душой не стояла. Лекарь попробовал вломиться, чтобы проследить за моими действиями, но тут я встала стеной. Либо я – либо он. И если он, так я сию же минуту разворачиваюсь и ухожу. А если я – пусть он не лезет. Он свое дело уже сделал, парня чуть не угробили, теперь не мешайте мне его из могилы тащить.

Часа через четыре жар немного спал, я позвала баронессу, чтобы та убедилась: сын уже не бредит, а просто крепко и глубоко спит, и посоветовала ей тоже отдохнуть. Силы ей еще понадобятся.

Баронесса, оказавшаяся не такой уж стервой, крепко сжала мою руку.

– Может, я посижу с вами?

– Госпожа баронесса, Сияющим клянусь, ничего с вашим сыном не случится. Хотите расписку напишу – если он умрет, то и меня можете на плаху вести? – предложила я. Баронесса поглядела в мои честные искренние глаза и не стала спорить.

– Госпожа Ветана, вы же позовете меня, если... если...

– Обязательно позову, если нам что-то понадобится, – заверила я, скромно замалчивая то, что не могла произнести женщина.

Вы же позовете меня попрощаться с умирающим сыном?!

Не позову.

Простите, умирания на сегодня отменяются. И на завтра – тоже. Но уши я мальчишке надрать посоветую. Лезешь в дуэль, так хоть фехтовать научись, дятел!

***

Лечила я ночью.

Что с мальчишкой, я отлично знала. Легкие находятся как бы в герметичном мешке, а грудную клетку выстилает второй мешок, вот их-то и повредила шпага неизвестного мне Реньи. Сами легкие тоже, но там рана заживет, а вот в мешке началось воспаление. Началось оно резко, моя сила перебороть его не смогла, а потом лекари еще и усугубили. Повязка непонятно с чем, ванны, свежий воздух – читай, сквозняк... и все вспыхнуло.

Так и сгорел бы сопляк в два дня, но баронесса все же вспомнила про мои слова.

К часу ночи я так загоняла служанку, что бедная валилась с ног. И стоило мне предложить поспать по очереди, как та тут же провалилась в сон.

Ладно-ладно. Если я и добавила ей в чай немножко сон-травы, так ведь из лучших побуждений? Пусть успокоится, расслабится...

А я задвинула щеколду на двери и присела рядом с мальчишкой.

Его я не боялась вовсе. В таком состоянии если он и проснется, все равно не поймет, что я там делаю. Так что...

Пальцы рук заскользили над грудью юноши.

Я спокойна.

Я полностью спокойна. Я открываюсь миру. Моя сила невелика, но я – маг жизни, а мир есть жизнь. Вечная, великая, необъятная... Смерть и жизнь – две стороны монеты, и я сейчас на той стороне, где жизнь. Я собираю, я отдаю, я направляю силу, я всего лишь связующее звено между миром – и одним из его детей.

Сила мира течет сквозь меня, и повинуясь ей, я раскрываю ладони. Рой золотистых искорок следует за моими пальцами.

Все так, как я и думала. Вот тут шпага царапнула пищевод, потому и воспаление вспыхнуло резче, вот здесь она повредила мешок, в котором лежат легкие – плевру, и пошло воспаление. И в полости скопился гной.

Будем выцеживать и лечить.

Толстая игла-трубка уверенно скользнула в плоть юноши, со спины, сбоку от лопатки, проколола – и по ней хлынул гной. Крупными дурно пахнущими каплями. И когда его столько набралось?

Парнишка на кровати глухо застонал, и я усилила воздействие. Гной просто брызнул из трубочки.

Да, я понимаю. Больно, плохо, зато дышать сможешь.

Своим даром мага я проверяла, есть ли что-то внутри.

Вот выдавились последние капли гноя. Теперь будет легче. Телу парня я помогу, с тем, что есть, он справится, а нового заражения не будет. В этот раз я вычистила все с гарантией. И раньше бы надо, да времени не дали.

Я вытащила иглу, проследила, чтобы легкое расправилось как надо, уверенно забинтовала мальчишке грудь, встряхнула пальцы – и положила одну руку на лоб парню.

Вот так.

Сила жизни хлынула из меня потоком.

Не моя личная, но мира. То, чем он щедро поделился со мной, то, что я до капли отдаю мальчишке. Жалко ведь дурачка! И мать его жалко, хоть она и стерва распоследняя!

Юноша затихает под моей рукой. Жар то усиливается, то спадает, у него начинается кашель – из легких вылетают те капли гноя и слизи, которые успели скопиться, я придерживаю бессознательное тело, чуть наклонив вперед – и откашливание проходит достаточно легко. За дверью ни шума.

Вот и ладненько.

Еще примерно час уходит на то, чтобы влить парню (вот ведь странно, он старше меня, а я воспринимаю его, как заведомо младшего?) лекарства, поменять белье на кровати, выпихнуть испачканное за дверь – пусть слуги убирают, а потом я придвигаю кресло вплотную к кровати, забираюсь в него с ногами, сворачиваюсь калачиком – и крепко беру юношу за руку.

И засыпаю.

Да так, что будит меня только баронесса, которая является в комнату с первыми лучами солнца. По счастью, глаза я успеваю открыть раньше, чем она замечает мой сон. Смотрит она только на сына, видит только его, а я – я вторична. Но юноше лучше.

Цвет лица стал почти нормальным, без вчерашней красноты, дыхание спокойное и ровное, лежит он тоже спокойно, не стараясь уберечь поврежденную половину груди, жар пока еще есть, но это-то понятно, сразу такое не проходит. Наши сцепленные руки баронесса даже не замечает, просто переводит взгляд с лица сына – на мое.

– Госпожа Ветана?