Текст книги "Тропой лекаря (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

В подол платья крепко зашиты несколько моих драгоценностей, доставшихся от бабушки. Ну и то, что мне родители дарили.

Не обеднеют.

Няня долго рыдала, пыталась меня отговаривать, умоляла одуматься, поговорить с родителями, придумать что-нибудь другое, бежать к бабушкиным друзьям, но мы обе понимали, что выбора особенно не было.

Либо я сбегаю, либо выхожу замуж и становлюсь четвертой мертвой супругой барона Артау. А не хотелось...

После того, что он сделал с Мирой, меня наоборот, остро тянуло остаться с ним наедине на часок. Но не для любви.

Я знаю, что маги жизни не могут убивать и калечить, что это чревато потерей дара, но... так хочется!

Видит Светлый, иногда так хочется!

Мой след растворился на просторах королевства Раденор. До совершеннолетия я не подам о себе никаких известий.

Еще несколько лет мне надо продержаться в тишине и спокойствии. Еще несколько лет.

Больные глубоко и спокойно дышали.

Я проверила пульс одному, второму, жилка под пальцами билась уверенно и ровно. Выживут оба.

И калекой ни один не останется.

Без ноги – да, но безногий и калека, это суть люди разные. Я-то знала, были те, кто получали увечья, а жить продолжали, как и раньше. Делали дело, любили своих родных и близких, считали, что им еще повезло – они живы. Надеюсь, и этот плотник окажется таким же.

***

Кошмар начался прямо с утра. На рассвете я обнаружила под дверью продрогшего и промерзшего мальчишку. Зубами он так стучал, что я сквозь сон услышала.

Малек безмозглый!

И все же...

Любит он этого Шаронера, любит. Видно же. Ведь мог бы пойти, да проспать где, ан нет! Судя по промерзлости, сидел всю ночь у моего дома, вокруг ходил, в окна заглянуть пытался – кстати, заведомо бесполезное дело. Первой моей покупкой стали плотные и тяжелые шторы, через которые никто и ничего не увидит, хоть ты голой пляши.

Пришлось открыть дверь и втащить мальчишку внутрь.

Пакость малолетняя! Это ж надо себя так довести! Если б еще часа два просидел, мне бы его пришлось своим даром лечить, и кто знает, что бы он понял!

Я ругалась, растирая его винными выморозками, ругалась, заливая в мальчишку настойки, ругалась, заворачивая его в теплые шерстяные одеяла и укладывая третьим к болящим товарищам. Да так душевно, что портовый малек слушал меня, как песню.

Сопляк тупой!

Пара подзатыльников ему тоже перепала – для профилактики глупости. Авось, чего в голове прибавится!

А ведь я и двух часов этой ночью не проспалаа-а-а-а-ууу. Придремать, что ли, в кресле?

Так я и сделала, подумав, что если кто-то явится на рассвете и разбудит меня, убивать буду мучительно. И плевать на дар – это уже выше человеческих сил.

Слава Сияющему, хоть жены пострадавших оказались умнее мальчишки. Мне удалось проспать малым не до восьми утра. Приходил молочник, оставил кувшинчик с молоком у калитки, не разбудив меня – у нас так бывало. Мы давно договорились, что если я сплю, он просто оставляет молоко, а деньги я ему отдам назавтра.

Хоть и небогатый тут квартал, а и я не голытьба. Лекарь – это верное дело в руках.

Ох, бабушка, какое ж тебе спасибо, что ты меня учиться наставляла. До сих пор твой голос помню.

Все, все можно потерять. Был у тебя титул – и нету, был дом – и уйти пришлось, были деньги, власть, положение в обществе – все, все в один миг развеялось туманом. А вот то, что у тебя в голове, да в руках – то всегда с тобой останется. Всегда кусок хлеба принесет, с голоду не помрешь.

Я когда-то еще улыбалась на эти бабушкины рассуждения... дурой была. Верно говорят, придет беда – узнаешь цену. И себе, и своей жизни, и своему опыту. Жестоко, но верно.

В восемь утра проснулся Мэт Шаронер.

– Где я!? Что со мной!?

А глаза ясные, а выражение лица вполне бодрое, скоро бегать будет. Оно и неудивительно, я в него столько силы влила, что самой до сих пор тошно. Но надо поторопиться, пока он встать не попытался или головой подергать. Я хоть его и уложила на специальную деревянную лежанку, а все одно – ни к чему сейчас дергаться.

– Лежите смирно, господин Шаронер. Вам пока вредно резко двигаться.

Мужчина послушно скосил на меня глаза и замер, не шевеля ни рукой, ни ногой.

– А вы кто?

– Я Ветана, лекарка. Меня вчера позвали в порт, вас ящиком оглушило.

Мэт напрягся, явно вспоминая.

– Да, я не успел увернуться, меня в плечо ударило, и, кажется, по шее... Что со мной?

– Ключица сломана, а так – повезло. Вы что помните?

Мэт сдвигает брови.

– Не помню. Ударило, сильно, помню, голова откинулась... все...

Тогда, видимо, он перелом шеи и заполучил. Хорошо, что не помнит.

– И все?

– Д-да...

– Меня вас лечить позвали, я сюда перенести приказала, решила ночь сама приглядеть, мало ли...

– А почему вы...?

– Потому что ваш портовый лекарь нализался до потери памяти.

Мэт опустил веки. Кивать лежа не получалось.

– Понимаю. Спасибо, госпожа Ветана.

– Работа у меня такая, – проворчала я. – Как вы себя чувствуете?

– Не знаю. Голова болит.

Я коснулась шеи мужчины, посчитала пульс.

– Ничего страшного. Посмотрите на меня, теперь на свет, теперь опять на меня....

Зрачок послушно расширяется, сужается, опять расширяется. Проверила на всякий случай оба зрачка. Отлично, сотрясения мозга нет. То ли и не было, то ли я ненароком вылечила, все возможно.

– Голова кружится?

– Н-нет...

– Шея болит?

– Немного...

– Подвигайте руками, только несильно. Так, теперь ногами... Отлично!

Мэт послушно выполнял все мои просьбы, а я с удовольствием наблюдала, как он двигается. А только подумать, что этот здоровый молодой мужчина мог на всю жизнь остаться парализованной колодой. А мог бы, обычный-то лекарь ничего бы сделать не смог, даже если и распознал бы болячку. Эх, вот ради таких минут и живешь на свете.

– Сегодня вам бы еще не двигаться, а завтра домой пойдете.

– Отлично! А я один...?

– Еще Нот Ренар. Но ему повезло куда как меньше.

– Что случилось?

– Ноги лишился, – я пожала плечами.

Мэт аж дернулся.

– А я....

– Вам повезло. Но если будете дергаться, я за последствия не ручаюсь.

Мужчина послушно застыл.

– Скоро ваша жена прийти обещалась. И Шими – знаете такого?

– Шими? Мальчишка? Малек?

– Он самый. Глаза осторожненько скосите, вон в ту сторону.

Мэт так и сделал и увидел кокон из одеял. При достаточном напряжении фантазии в нем можно было опознать Шими. Вихор точно его торчал.

– Что с ним, госпожа Ветана?

А сколько тревоги в голосе, а? Кажется, у мальчишки таки будет дом и семья. И заботливый отец.

Бывает и такое. Прикипаешь к ребенку, и вовсе он уже даже не чужой, а почти твой собственный. Разве родство по крови имеет значение там, где есть родство по духу?

– Все будет в порядке, – ворчливо отозвалась я. – Проснется и опять бегать буудет. Но я бы на вашем месте его выдрала.

– За что?

Мелкий паршивец уже не спал. Я посмотрела на него с угрозой.

– За то, чтобы не подслушивал – раз. Чтобы не шлялся по ночам – два. И тем более не шлялся под чужими окнами – три. Переживал он, видите ли. А спокойно пойти, выспаться и прийти с утра никак не мог. Боялся, видимо, что я вас за ночь убью и съем.

Шими густо покраснел. Мэт скосил глаза, определяя, где лежит мальчишка, потом протянул руку и притянул к себе сверток.

– И стоило бояться, малыш? Госпожа Ветана хорошая...

– И руки у нее замечательные. От них прямо теплом тянет, – Шими уткнулся под мышку грузчику, только нос торчал. Ах ты, поганец!

– Посмотрим, чем от моих рук тянуть будет, когда я тебя за уши оттаскаю, – пригрозила я.

– Вы только грозитесь. А так вы добрая...

Конечно, из-под такой защиты мальчишка мог и дерзить. Я погрозила ему пальцем.

– Выздоровеешь – разберемся.

Ответом мне стала нарочито наивная улыбка. Пришлось вздохнуть – и вернуться к своим делам. Лекарь почему-то всегда занят. То в огороде с травами, то в лаборатории, готовя лекарства, то с больными, которых надо, кстати, обтереть, подставить судно, повернуть, перетряхнуть постель...

А домашние дела тоже никто не отменял. Убрать, постирать, сварить... И есть хочется.

Ничего, сейчас простокваши с хлебом и сыром глотну – и достаточно. И молочка поставлю сквашиваться. С моей работой желудок подсадить легче легкого, то приготовить не успеешь, то съесть некогда, целый день на ногах, в бегах... А простокваша для желудка самое милое дело.

Кстати, явилась и жена Мэта. И глядя, как она вьется вокруг мужа, как с теплотой поглядывает на Шими, я подумала, что мальчишку они рано или поздно возьмут к себе. И ему будет неплохо в этой семье. Просто шаг сложный. Своих двое, этот – третий, да и все ж живой человек, не щенок или кошка...

Накаркала.

У калитки скучковались четверо детей лет по семь-восемь. Стоят, смотрят, глазенки заплаканные... три мальчика и девочка, один из мальчиков держит какой-то сверток.

– Госпожа Ветана, помогите пожалуйста!

И как тут откажешь?

– Что случилось?

– Господа Ветана, у нас Муся помирает. Она под карету попала...

– А отец сказал, чтобы мы ее на свалку отнесли, пусть там подыхает...

И слезы градом.

– Что за Муся?

– Вот...

Старший из мальчишек протянул мне грязную тряпку, в которой лежала кошка. Пока еще живая.

Некогда это было симпатичное трехцветное животное, еще молоденькое и явно игривое. Бело-черно-рыжая шерсть, затуманенные болью зеленые глаза, пушистые лапки... сейчас на мордочке и белом галстучке запеклась кровь, дышала она с трудом и жива была еще чудом.

И как тут откажешь?

Когда пять пар глаз смотрят на тебя с одинаковой надеждой? Ты ведь большая, сильная, ну помоги же нам! Пожалуйста! Ты же взрослая! Неужели и ты нас разочаруешь?

М-да, если бы их отец знал, какую боль он причиняет детям, предлагая выкинуть кошку на помойку... А, ничего он все равно не поймет. До краба тупых животных, которые выросли, а людьми так и не стали!

– Мы вам заплатим, – всхлипывает девочка. – Вот!

На грязной ладошке три медяка. Целое состояние для малышни. Судя по одежде, они не из богатой семьи. Я мягко складываю пальчики малышки в кулачок.

– Не надо денег. Пойдемте в сад, посмотрю вашу Муську.

Да, снимать этот дом достаточно дорого, но тут есть несколько комнат и есть маленький садик на заднем дворе. Несколько деревьев и три грядки, на которых я могу сама выращивать и лекарственные травы, и зелень к столу. Так что он себя окупает. Да и высокий забор не дает соседям пристально вглядываться в происходящее.

Дети доверчиво потянулись за мной.

Я шла впереди и прощупывала кошку своим даром. М-да...

Помирает животинка. У нее внутреннее кровотечение, ребра сломаны и пробили легкое, что сюда донесли – уже чудо.

И что делать?

Отказать детям?

Пусть умирает, подумаешь – кошка! Новую заведут! И вообще, всех не пережалеешь! И спасать какую-то тварь... Не человек ведь! Сколько их по улицам бегает? На всех ни времени, ни сил не хватит...

По пальцам, которые зарылись в длинный мех животного, побежали крохотные искорки.

– Ребята, вам можно доверить важную миссию?

Пока я еще это контролирую. А спустя пару минут процесс уже будет не остановить.

Четыре пары глазенок смотрят с таким доверием, что я понимаю – придется лечить. Уговаривай себя, не уговаривай, а надо.

– Вы сейчас пойдете на кухню. Там стоит кувшин с молоком. Вот чтобы каждый выпил по стакану. И съел по ломтю хлеба с вареньем. Оно в буфете. Достанете. А потом я сама к вам приду с Муськой. Не нужно мне мешать ее лечить, ладно?

Сияющий!

И такой надеждой светятся глазенки! Да будь оно все проклято! Разве можно в такой ситуации отказать? Убить в детях веру в хорошее?

Я сажусь в уголке садика, который не просматривается из соседских дворов. Хозяин посадил на заднем дворе четыре яблони почти рядом. Теперь они выросли, сплелись кронами, и образовали нечто вроде природной беседки, в которую поместились крохотный столик и два стула. Там меня почти не видно, если не вглядываться. Ну, будем надеяться на лучшее.

И я отпускаю свою силу на свободу.

Она льется легко и спокойно. Находит повреждения в тельце кошки, а животинка замирает у меня на коленях, чувствуя, как прекращается боль, как расправляются смятые жестоким ударом ребра, как очищаются легкие... потом она начинает кашлять кровью, сплевывая ее на полотенце. Ну да, надо же куда-то...

Лишь бы насквозь не протекло, платье стирать неохота.

Я привыкла лечить людей, на них расход куда как побольше, поэтому с кошкой справляюсь за пару минут. Животинка отхаркивается кровью, потом изворачивается у меня на коленях и трется мордочкой об руку. Меня вообще все животные любят, такое свойство дара.

Чувствуют волшебство.

Я погладила ее по пушистой головенке, добавляя немного жизненных сил. Ох, малышка, да ты скоро с котятами будешь? Ну вот еще чуточка, чтобы на малышах ничего не сказалось.

Кошка перевернулась на спинку и принялась мурчать, подставляя мне беззащитное белое брюшко.

Погладь, а? И почесать можешь...

Дети, животные...

И те, и другие беззащитны перед злой силой. И те, и другие равно доверчивы к старшим.

И на пушистый мех капает слезинка. Ну хоть секунду-то слабости я могу себе позволить? Я так давно не могу никому довериться, никому и никогда я не подставлю доверчиво открытый животик,  потому что знаю,  удар неизбежен... Я не верю людям.

И не смогу верить.

Никогда.

***

На кухне царит тишина.

Мелочь вытащила варенье, измазалась смородиной, у девочки под носом молочные усы, но они не шумят и не галдят, а смотрят на дверь. И меня с Муськой на руках встречают вопросительными взглядами.

Муську я выпускаю на стул. Недовольная кошка тут же спрыгивает на пол и принимается умываться. Ну да, злобная лекарка зачем-то вымыла ее в прохладной воде. Вычищай теперь шубку! Укладывай, расчесывай, вылизывай... ох уж эти люди! Даже самые лучшие из них не лишены недостатков! Так что передняя часть кисы напоминает мокрую выдру.

Но дети видят другое.

Кошка здорова.

Девочка протянула руку, робко погладила подругу, с которой уже распрощалась, а в следующий миг кухню наполнил такой счастливый визг, что я отшатнулась назад.

Не успела.

Малявки буквально вешаются мне на шею, обнимая и целуя.

– Госпожа Ветана!

– Спасибо!

– Спасибо-спасибо-спасибо!!!

Честное слово, так и тянет под стол спрятаться. Не люблю я детей. Не умею. И обращаться с ними тоже не умею. Так что потихоньку стряхиваю их с себя.

– Значит так. Забрали Муську и отправились домой.

– А что с ней было, госпожа Ветана?

Шими стоит в дверях. Да что ж ты такая зараза любознательная?

– Лапки ей выбило, справлять пришлось, – проворчала я. – Так что вы поосторожнее с ней пару-тройку дней. И котята у нее скоро будут.

Ну кто меня за язык тянул!?

Какие же дети все-таки.... визжащие!

***

С трудом удается выпихнуть малышню за дверь. Медяки они таки попытались мне оставить, но после угрозы оборвать уши, присмирели. Впрочем, одно обещание я с них взяла. Не топить котят, а раздать их по знакомым. Это и будет оплатой.

Плотник пока еще не пришел в себя. Ничего удивительного, сколько сил я в него влила – страшно даже подумать. Зато пришла его жена.

Обе женщины переговорили, подумали – и взяли меня в оборот. Мол, они хотят сами ухаживать за своими мужьями.

Я только плечами пожала.

Хотите – оставайтесь. Одна – до вечера, вторая до утра, ваше право. Мэта я завтра отпущу домой со строгим наказом не перенапрягаться еще дней десять и через пять дней прийти ко мне на осмотр.

Вот с Ренаром все немного сложнее. Он пока еще без сознания, и это к лучшему. Моя сила лечит, это верно. У него не будет воспаления, нагноения, не будет прочих проблем, но как он воспримет свою травму? Пусть уж его жена будет рядом, когда он придет в себя. Так лучше.

Женщины тут же соглашаются и жена Мэта принимается хлопотать вокруг больных. Я показала ей, как переворачивать мужчин, и она принялась перетряхивать белье. Лучше мы обойдемся без пролежней.

Я же вытащила на задний двор таз с бельем и честно постаралась заняться стиркой.

Наивная...

Явился Тимир. Да не один явился, а в сопровождении какого-то незнакомого мне мужчины. А, вот оно что!

Портовый лекарь!

Лекари – народ сложный. И в гильдию они не объединяются по очень простой причине. Договориться не могут. Каждый сидит на своих знаниях, что та собака на сене, далеко не все любят брать учеников, а уж деревенских травниц и повивальных бабок они презирают всем скопом. К тому же лекарей не слишком любит Храм.

Это в Раденоре Храм сидит тихо и не подает голоса, да и не так тут много храмовников. Проредили их качественно и размножиться не дают. А вот в других странах, в том числе и в моем родном...

Так, не думать об этом!

Суть в том, что лекарь – работа очень рисковая. Так вот не вылечишь кого надо, или наоборот – вылечишь, кого не надо, и можешь оказаться на костре. Очень даже запросто. Или наоборот – под нежной опекой и заботой Храма. А это никому не нравится. Лекари отлично поняли, что если они объединятся в гильдии, Храм их под себя подомнет мгновенно. А кому охота подчиняться?

Лекарям ведь разное делать приходится. И трупы резать бывало, и могилы оскверняли – да много чего еще было. А Храм не одобрит, нет.

Поэтому сошлись на одном и том же.

Есть лекарь.

Есть у него вывеска – золотой треугольник (у моего дома висит медный, подарок одного из вылеченных), вот к ней и идут люди.

А дальше...

Кто-то из знати просто нанимает себе лекаря, и таковые живут в замках. Кто-то идет на службу, вот как этот портовый. А кто-то селится среди людей, как я, и ждет, когда придут больные. Но рискуют все три категории, только все по-разному.

Портовый лекарь сейчас тоже рисковал, хотя и не понимал этого. Но терпение у меня было небеспредельно.

Войдя в мой дом, этот нахал и не подумал поприветствовать хозяйку. Да даже ноги вытереть не соизволил, а просто рявкнул на Шими.

– Где больные?!

Мальчишка от неожиданности посторонился, и лекарь прошел в комнату, оставляя за собой ошметки портовой грязи, щедро смешанной с рыбьей чешуей, смолой и древесными опилками. Что за наглость!?

Махнул рукой на жену Мэта и опустился рядом с ним на колени.

– Так, молодой человек! Что у вас болит!?

Я возмущенно поглядела на Тимира. Мужчина ответил мне виноватым взглядом,  мол,  все понимаю,  уж простите, но...

– Да ничего...

– А почему тогда вы тут, вместо того, чтобы прийти ко мне?

– Госпожа Ветана сказала...

– Ах, госпожа Ветана...

Лекарь обернулся и впился в меня нехорошим взглядом. Я тоже прищурилась в ответ, зная, что эта гримаса меня не красит.

Мужчина был уже немолод, лет шестидесяти. Седые волосы начали редеть, нос украсился красноватыми прожилками – признак любви к вину, второй подбородок удачно дополнял бульдожьи щеки. Фигура была похожа на грушу. Бывают такие мужчины, полнеют в области живота. Плечи узкие, живот громадный, а ножки опять тоненькие, вот с ним так и получилось...

Молчание затягивалось. Лекарь сверлил меня взглядом, надеясь, что я скажу что-нибудь неудачное, и он размажет меня по полу, а я насмешливо разглядывала его, как учила меня мама – и помалкивала.

Взгляды – это тоже искусство. Смотреть надо прохладно, отстранено и брезгливо, чтобы человек понимал, он – неподходящий элемент в твоей картине мира. Ты не привыкла смотреть на подобное ничтожество. Можно еще улыбаться краешками губ. А если сосредоточишь взгляд на человеке – смотри ему в переносицу. Или в точку на лбу, посередине, чуть повыше бровей. Но не глаза в глаза. Это взгляд равных, а ты – выше него.

Я ведь тогда фыркала, а вот пригодилось!

Не знаю, кто из нас выиграл бы в поединке взглядов – первым молчание нарушил Тимир.

– Госпожа Ветана, господин Логан просил передать.

– Господин Логан?

– Э... портовый начальник.

Я кивнула. Как-то не интересовалась я портовым начальством, отлично понимая, что никто меня туда не пустит. Порт слишком хлебное место, чтобы такие, как этот лекарь поделились с никому не известной девчонкой.

Кошелек мягко лег в мою ладонь. Я кивнула и сунула его в карман, даже не заглядывая внутрь. Вот еще не хватало...

А лекарь аж взвился.

– Вы считаете себя вправе брать эти деньги?

– Да, вполне, – подтвердила я, мягко улыбаясь.

– И за что же? – ехидства в голосе мужчины было хоть ложкой ешь.

– За оказанную людям помощь. У господина Ренара серьезная травма, пришлось ему ампутировать ногу. Господи Шаронер мог остаться калекой на всю жизнь. У него перелом ключицы, сложный, к тому же у него было смещение шейных позвонков, и не окажись я рядом...

– Нечего вам там было делать!

– Тот, кому надо было делать, в этот миг валялся пьяной свиньей, – парировала я, забывая об осторожности. Это я живу тем, что больные заплатят! А этот гад сидит на жалованье с двумя такими же бездельниками, и даже не может оставаться трезвым в день своего дежурства!

Лекарь вспыхнул.

– Ты, девчонка, еще судить меня будешь?! Да я людей лечил, когда тебя еще на свете не было! Ты, сопля зеленая...

– Не смейте ее ругать!

Шими оказался храбрее всех мужчин. А может, дело даже не в этом. Просто и Мэту, и Тимиру было не с руки ссориться с лекарем, мало ли как жизнь сложится. Такой может и из порта выжить. А что мальку терять?

Лекарь хватанул ртом воздух, не ожидая отпора, а Шими продолжил.

– Господа Ветана и дядю Мэта, и дядю Нота вылечила! И мне помогла! И вообще... она добрая! А вы... дармоед!

– Ах ты...!

Лекарь размахнулся, собираясь отвесить мальчишке здоровущую оплеуху, но тут уж не мешкала я. Чему-то же меня учили!

На середине замаха рука лекаря встретилась с удачно выставленной вперед метлой. Звук был...

– Ауууууууууууууу!!!

Перелома нет, – подумалось мне даже как-то отстранено, – но синяк будет здоровенный. И рука будет болеть дней двадцать, кабы не больше.

– Вон из моего дома, пока я стражу не позвала! Явился тут... ноги не вытер, руки не вымыл, к больным полез... лекарь!

Я была в нешуточном гневе. Хорошо хоть у Мэта открытых ран нет, а если б это ничтожество к Ноту полезло?! Для того ли я рану ему промывала и зашивала, для того ли лечила, чтобы теперь ему заразу занесли грязными руками?!

Убью кретина!

Лекарь, кажется,, что-то понял, потому что сделал шаг назад.

– Да я...! Да в стражу!! Немедленно!!!

– Госпожа Ветана, вы уж простите, – Тимир смотрел виновато. – Я случайно...

– Да я так и поняла.

– Господин Логан меня как раз после него позвал, вот и...

Я кивнула.

– Еще господин Логан просил на словах передать вам благодарность.

Я демонстративно вытащила из кармана кошелек, заглянула в него – и усмехнулась. Десять серебряных монет, весьма и весьма неплохо за один вызов. Хотя это закон короля Александра. За происшествия платит тот,  кто виноват. Найдут виновника незакрепленного груза – будет платить он. Нет – оплатит портовое начальство. И лечение,  и то время,  которое по его вине Шаронер и Ренар не смогут работать.

– Благодарность принята. Передайте господину Логану, что я буду рада оказать помощь в любой момент.

– Да, госпожа Ветана. Извините еще раз...

Тимир извинялся, наверное, минут с десять, а потом ушел.

Мэт посмотрел на Шими. На жену. Опять на мальчишку и опять на жену.

– Тира, ты не возражаешь? Ему в порту жизни не дадут...

– Ты же знаешь, не возражаю.

Тира ответила супругу сияющей улыбкой. Я даже залюбовалась. Хорошая они пара, любящая. Жаль, у меня такого не будет.

Шими переводил взгляд то на них, то на меня.

– Э...

– Шими, ты ко мне жить пойдешь? – Мэт решительно прервал его раздумья. – Я, правда, небогат, но как-нибудь и выживем, и прокормимся.

Шими где стоял, там и сел.

– А... я... господин Шаронер...

– Мэт, Шими. Думаю, для 'отца' рановато, а вот 'Мэт' – в самый раз.

Мальчишка захлопал ресницами, открыл рот, пытаясь хоть что-то сказать, а потом самым позорным образом разрыдался.

Я посмотрела на это, и вышла, оставив семью Шаронера (да-да, уже семью, всех троих) разбираться самостоятельно.

Ренар пока так и не пришел в себя.

Повезло.

***

Или нет?

Спустя два часа в дверь домика постучали. Знакомый (прострел в пояснице) стражник выглядел смущенным, за его спиной маячила брылястая личность лекаря.

– Доброго здоровьичка, госпожа Ветана.

– И вам того же, – улыбнулась я. – Что случилось?

– Да вот, жалуется на вас господин Грем. Говорит, что его тут избили...

– Да? И кто?

– Вы, госпожа Ветана.

Я только ресницами захлопала.

– А свидители есть?

– Говорит, что есть, госпожа Ветана.

– Так пусть предъявит!

– Вы их сами предъявите! Больных своих! – ядовито зашипел мужчина. – Пусть они попробуют сказать, что ничего не было!

Я пожала плечами.

– Господин Самир, – наконец я вспомнила и имя стражника, а не только его болячку, – пройдите в дом и поговорите с больными. А этого человека я на порог не пущу. Он не знает, что входя к больным нужно грязь с ног обтрясти. Полчаса за ним полы вытирала.

Лекарь зашипел и шагнул, было, вперед, но еще два стражника быстро его остановили. Просто скрестили копья перед калиткой. Мужчина побагровел, но остановился. Я смерила лекаря насмешливым взглядом.

А как ты думаешь, болван, кто им раны зашивает? Кто их семьи за медяки лечит? Кого и в час ночи могут с постели поднять?

Уж точно не тебя...

Самир честно прошел внутрь. И даже допросил Шаронеров, которые с невинными глазами ответили, что никто лекаря и пальцем не тронул. И даже не солгали. Метла же не палец, верно?

Самир покивал и с умным видом откланялся, забрав с собой лекаря. Кажется, еще и объяснил по дороге, что единственный синяк на руке – не доказательство, мало ли где тот мог удариться. А господа Ветана, если бы взялась кого избивать, такой малостью не ограничилась бы. Вы, верно, и не знаете, а по ее приказу...

Говорят, она такого человека вылечила, что ой-ой-ой...

Лекарь слушал, тряся брылями, но желания проверить информацию не изъявлял. Видимо, жить хотелось.

Кажется, обошлось?

Но впредь надо быть осторожнее. Эх, учишь себя, дуру, учишь, а все равно не впрок. Но я честно постараюсь впредь не допускать таких ошибок.

***

А удачные пара дней выдались. Обычно вызовов у меня куда как больше, а платят намного меньше. Золота мне хватит, чтобы оплатить аренду домика еще за полгода вперед, а серебро пока отложим. Мало ли что случится?

Сари Ренар, как и договаривались, пришла вечером, сменяя госпожу Шаронер. А ночью, около полуночи, пришел в себя Нот Ренар.

М-да, хорошо, что я успокоительного заготовила побольше.

Мужчина рыдал, как ребенок. Едва-едва успокоили. Пришлось успокоительного влить и в Мэта, поняв, чего он мог лишиться, грузчика затрясло, потом до кучи досталось и мальчишке, который на ночь остался под моим чутким присмотром, так что успокаивали мы не одного истерика, а троих. И винить их за это не получалось, меня бы и саму перетряхнуло на их месте.

Но выспаться опять не удалось. Так что новый день я встречала головной болью и веселенькими синими кругами под глазами.

Повезло – день оказался тихим. Никто меня не звал срочно спасать невезучих бедолаг, никто ничего не требовал. Женщина с распухшей щекой (зуб воспалился, вот и разнесло) и мальчишка, распоровший ногу о гвоздь в заборе – это мелочи. По полчаса на каждого – и по домам, господа, по домам. Так что после обеда мне даже подремать удалось.

Шаронеров я отправила домой ближе к вечеру, взяв с Шими обещание, что при малейших проблемах со здоровьем (боли, головокружение, тошнота, потеря ориентации) у Мэта они тут же бегут ко мне. Ренар пока остался.

Нагноения не началось, я готова была поклясться, что нога будет заживать без проблем, но лучше уж присмотреть пару лишних ночей за больным. Сложная была операция, да еще на причале, чуть ли не среди дохлой рыбы, да и кровь мужчина еще не восстановил...

Жена усиленно кормила его печенкой на завтрак, обед и ужин, Ренар кривился, но жевал. Заодно пытались подкормить и меня, но я отказывалась. Вот еще не хватало!

Да, Ренара не уволят с верфей, ему даже будут платить, пока он не выздоровеет, но что и как будет потом? Им сейчас каждая монетка пригодится.

И все же я вздохнула спокойно, выпроводив Ренаров домой.

Нагноения не было, заражения не было, мужчина выздоравливал. А уж как там дальше будет...

Не знаю. Я лечу тела, а с душами – не ко мне. Это – в Храм.

Кстати – надо бы и сходить на богослужение, ни к чему лишнее внимание привлекать.

***

– Сияющий мир, божественный свет...

Певчиие выводили гимн нежными тонкими голосами. Красиво...

Я стояла вместе со всеми, слушала, в нужных местах осеняла себя знаком Сияющего и делала вид, что шепчу молитву. Потом подойду под благословение – и домой.

В Храм я приходила уже не первый раз и местные холопы меня отлично знали. Иногда даже совета спрашивали.

Вот и сейчас местный холоп по-доброму улыбнулся мне и жестом попросил задержаться. Я послушалась и отошла в сторонку. Мужчина закончил благословлять прихожан и подошел ко мне.

– Благословите во имя Светлого, – привычно произнесла я.

– Живи в Свете его и не допускай Тьмы в свою душу, – привычно осенили меня знаком. – Дитя света, я не просто так просил тебя задержаться.

– Что-то случилось?

– Да... нельзя ли у тебя купить настойку от кашля? Уж больно хороша...

– С собой у меня нет... много ли надо?

– Да чем больше, тем лучше. Ветра дуют с моря, болеют братья...

– Я завтра принесу на богослужение.

– Благодарствую, дитя света.

Уффффф!

Вроде бы ничего не подозревает. Но я только лечу своей силой. А настойки, отвары, мази – все это не содержит ни грана магии и силы. Я пользуюсь теми рецептами, которым меня научила травница, которые я узнала из книг. И все же, все же надо быть осторожнее.

– Я слышал, что ты вылечила госпожу Лиот?

Я только глазами захлопала.

Лиот? Это кто еще такая...

Минуты три потребовалось, чтобы сообразить – это жена Жмыха. Да, имя-то у него красивое, а вот поступки мерзкие.

– А... она разродиться не могла.

– Придворный лекарь сказал...

– Либо мать, либо ребенок? Да, я знаю. Но там надо было просто повернуть ребенка, вот и все. А у меня руки тонкие, кость узкая...

– Да, руки у тебя, как у аристократки.

Опасность!

Я наивно улыбнулась холопу.

– Так это и не редкость, вы же понимаете. Всякое случается.

Холоп медленно кивнул. Ну да, аристократы по деревням гуляют. И горничных частенько огуливают. А кровь – она всегда кровь.

– Что ж, дитя света. Жду тебя завтра с настойкой...

Я поклонилась нарочито неуклюже и направилась домой.

Ох, не нравятся мне такие расспросы. Но и бежать пока неохота. В большом городе затеряться намного легче, чем в глуши, в дороге, в деревнях. Там-то все и всё на виду.

А в столице поди еще, найди меня.

Но если не успокоятся, придется уезжать.

Может, оплатить пока аренду домика только за месяц?

Лучше за два месяца, а там посмотрим.

Уезжать из Алетара решительно не хотелось.