Текст книги "Кольцо безумия (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Даже для меня это много. Хоть я и живу много с-с-сотен лет.

Или я могу с-с-сменить нос-с-сителя – и найти того, кто проведет ритуал ос-с-свобождения.

Почему бы и нет?

Главное – найти подходящего человека.

Такого, который польс-с-ститс-с-ся на награду – и покорно пос-с-следует моим приказам.

И он получит обещанное.

Х-хааааас-с-сс-с-сс-с-сс-с-сс-с-с

* * *

У деда в кабинете было тепло и уютно. И – безопасно. Это я ощущала всей кожей. И смогла наконец расслабиться. Рухнула на диванчик из серой кожи – и бессильно замерла. Валентин опустился в кресло для посетителей, дед уселся на стол и внимательно поглядел на меня.

– Ну, рассказывай, чего ты меня оттуда утащила?

Я вздохнула. Ну как это расскажешь? А потом мне в голову пришла идея.

– Дед, а ты ничего странного не испытывал на площади? Когда мимо проходил, или сегодня…

Дед, к его чести, не стал отмахиваться от моих слов. А вместо этого призадумался.

– Ну… мне там было неуютно. А еще мне предлагали офис в здании, знаешь, та старая постройка рядом с администрацией?

– Знаю.

Старинную архитектуру дед любил. Как он сам объяснял, странно как-то жить в доме, который моложе тебя. А здание рядом с администрацией было как раз в его вкусе. Двухэтажное, серо-голубого цвета, с лепниной, огромными окнами, высокими потолками и мраморными полами. Я знаю. Сейчас там разместился ресторан, в который я пару раз ходила с оборотнями. Цены драконовские, но кормят вкусно.

– Мне туда не захотелось. Неуютно там как-то… холодно…

Я улыбнулась. Дед – молодец. Именно так. Холодно. А как еще может быть, когда из тебя просто высасывают жизнь?

– А здесь?

– Здесь – спокойно.

Я тряхнула волосами.

– вот. У тебя потрясающая интуиция. Или – дар. Не знаю. Если бы его развить…

– За мной бы стали охотиться озабоченные вампиры? Вот еще не хватало, – покривился дед.

Я фыркнула. И впервые взглянула на своего деда другим взглядом, пытаясь разглядеть ауру. Раньше я так не поступала. Не хотелось вмешивать эту чертову метафизику в мои отношения с близкими и родными людьми. Но сейчас…

Аура деда была… потрясающей. Яркие, радужные тона. Алый, зеленый, желтый, голубой. Даже немного белого. Черный тоже есть. Пятнами. То есть кто-то у деда на совести из мертвецов. Но подлостей он особенно не делал. И карму себе тоже не сильно испортил.

– Юля, вернись из астрала – и пообщайся с людьми, – припечатал меня Валентин.

Я тряхнула головой – и решительно заговорила, не выбирая выражений. Слово за слово, я описала деду и Валентину все, что видела и чувствовала на площади. Обзывать меня дурой или смеяться они не стали, а вместо этого принялись гадать – что произошло. Гадали минут десять. Потом Валентин хлопнул себя по лбу – и вытащил сотовый.

– И чего мы тут мучаемся? У меня же там знакомый был!

– Кто?

– Один симпатичный паренек, работает оператором на местном телеканале. Я его сегодня там видел… блин!* Юлька! Так его же тоже наверняка накрыло!

Вообще-то Валентин употребил несколько другое слово на букву 'б', матерное и женского рода, но автор заменяет его из соображений цензуры.

Долго я не раздумывала.

– А он человек?

– Нет. Оборотень. Но – кабан.

Я тряхнула головой.

– Ну так зови его сюда! Будем смотреть, что и как! Чистить, лечить если понадобится. А оплатой станет видеозапись происходившего там! Ага?

Валентин тряхнул головой. Набрал номер – и заговорил в трубку.

– Да? Привет, Лешка, ты?

– …

– Да знаю я. Но ты же работал.

– …

– я не кабан, а лис. Дикий свин у нас – ты. Ладно, это хаханьки. Лешка, у тебя серьезная проблема. Ты себя как чувствуешь?

– …

– Значит так. Я был на площади вместе с Леоверенской. Знаешь такую фамилию?

– …

– Благодаря мне, нашу фамилию знает вся нечисть района, – прошипела я деду.

– Если б они тебя еще и уважали при этом, – фыркнул тот.

– Для этого я недостаточно страшная. А вообще – чем можно напугать дикого кабана?

– Бери пленку и приезжай на Советскую, 72. Знаешь фирму 'Леотранс'?

– …

– Вот и давай. Когда будешь?

– …

– Ждем.

Оборотень щелкнул кнопкой и кивнул мне.

– Через десять минут.

– А почему так ма…?*

Юля пародирует анекдот:

– кукушка, кукушка, сколько лет мне жить?

– ку.

– а почему так ма…?, прим. авт.

– Лешка сказал, что у него сильно кружится голова и желудок словно когтями царапает. И ему это сильно не нравится.

– Это – у оборотня? Вас же фиг угробишь! На вас даже порча не действует… если ее наводят на тело!

Валентин укоризненно поглядел на меня.

– Мы тоже уязвимы.

– Ага. Если вас раза три асфальтоукладчиком переехать. А потом еще и зарыть поглубже.

– Это – художественное преувеличение.

– Это ты будешь другим рассказывать…

– Например, мне, – ехидно улыбнулся дед. – А то я сегодня тако-ой доверчивый…

В препирательствах и подколках десять минут пролетели незаметно. И когда на столе звякнул телефон, мы даже немного удивились. Уже? А куда время делось?

– Константин Савельевич, к вам тут… Алексей Данилович Ижевский.

– Точно не Ржевский?

– Точно, – отрапортовала Софья Петровна, верная дедовская секретарша вот уже лет двадцать. – Пускать?

– пропустите.

Распоряжение было не случайным. При росте в метр восемьдесят, Софья Петровна имела вес под сто двадцать килограмм, командный голос и замашки торговки рыбой с одесского привоза. С дедом они дружили лет тридцать. Именно дружили. А когда завод, на котором Софья Петровна работала инженером-технологом, развалился, дед предложил ей пойти секретарем. Переучиться – и пойти.

Лучшего предложения в сорок лет ей никто бы не сделал. Поэтому она быстренько сбегала на курсы – и перешла в дедовскую приемную.

За пятнадцать лет дама стала профессионалом.

Мимо нее не мог пройти ни один незваный гость. И даже званные были вынуждены ждать, пока о них доложат. Дед рассказывал, что однажды она двадцать минут продержала в приемной трех 'быков' из 'охранного агентства', а по-простому – рэкетиров из конкурирующей фирмы. Ну а такая мелочь, как 'официальные взяточники' (пожарники, СЭС и прочая шушера), распространители чего бы то ни было и просто сумасшедшие, желающие обязательно осчастливить вас светом своего знания, мимо нее не проходили. Сидела она так, что ей достаточно было оттолкнуться ногой – и ее кресло загородило бы дверь в кабинет директора. И без разрешения мимо не пролетала даже муха. А при попытке дать ей взятку, наглец вполне мог оказаться в травмпункте.

Я знала, что в столе она держала аптечку, шокер и даже – на всякий случай – флакончик сильнодействующего слабительного. Для особо нехороших посетителей.

Зато работа организовывалась идеально. Во всем, кроме одного. Кофе Софья Петровна варить решительно не желала. Дед и не просил. А если кто-то из посетителей предлагал взять секретаршу помоложе, дед отвечал, что лучше он купит автомат с кофе. Потому что без ядохимиката он переживет. А вот Софья Петровна – незаменима.

Пока я отвлекалась, дверь распахнулась – и в кабинет вошел… м-да… Этому – и кулаков не надо. Ляжет и весом раздавит. Я впервые задумалась, что ипостась животного должна как-то влиять на внешность человека. Надо бы поговорить с Питером и проверить.

Вошедший был ростом под два метра. Фигура… ну что тут скажешь? Я бы сказала так – качок, обожравшийся стероидов. Мышцы бугрились под тонким свитером, перекатывались, как шары для боулинга, при каждом движении, и намекали, что товарищ любого оппонента разотрет в порошок. Без дискуссий. Такой вполне мог поднять одной рукой камеру, штатив и корреспондента. И при этом – совершенно неожиданный тип лица. На мощной короткой шее сидела голова, с которой античный скульптор не побрезговал бы лепить Аполлона, а наши мультипликаторы – рисовать былинного богатыря. Почти идеально правильные классические черты лица. Может, чуть коротковат прямой нос и чуть высоковат лоб. И при этом роскошная шапка золотистых волос и большие карие глаза. Женщины должны падать и в штабеля укладываться.

– Знакомьтесь, – бодро заговорил Валентин. – Константин Савельевич Леоверенский. Это – Юлия Евгеньевна. Та самая.

– Ага, которая это самое и то самое, – буркнула я.

– примерно так, – не смутился Валентин. – А это – Алексей Данилович Ижевский. Прошу любить и жаловать гусара.

Ага, щас. Только что-нибудь потяжелее возьму, чтобы любовь дошла…

– Добрый день, – дед протянул богатырю руку. Несколько секунд они оглядывали друг друга, потом видимо пришли к какому-то мнению – и разошлись в разные стороны. Настал мой черед.

– Добрый день, – моя рука утонула в лапе гиганта – и в тот же миг меня чуть ли не выгнуло дугой. – О черт!

Я стремительно провалилась на другой уровень зрения. И перед моими глазами предстала аура оборотня, словно опутанная черной сетью. До сих пор я видела подобное только у Питера. Сетка словно закрывала его энергетическое тело с ног до головы, под ней меркли яркие розовые, сиреневые и зеленые цвета ауры – и даже скрывался серебряный рисунок, отвечающий за превращения. Она мерцала, вздрагивала, было полное ощущение, словно ауру оборотня обмотали со всех сторон, как колбасу… хотя и не везде, а вот это – что?!

А это интересно. Надо бы поглядеть подробнее. Ой, ё! Мало того, пока мы держались за руки, эта дрянь попыталась переползти и ко мне.

Пришлось поспешно вырвать руку – и отступить на шаг.

– Извините.

– что-то не так? – резко спросил Валентин.

Я не стала скрывать печальный факт.

– Да. Скажите, Алексей…

– Леша.

– Хорошо. Тогда – Юля – и на ты?

– Договорились.

Руки пока пожимать не будем. Жить хочу. Леш, ты сильный оборотень?

– Я – прим в своей стае.

– А можешь ты сейчас попробовать перекинуться хотя бы частично?

– Запросто. Только раздеться придется. Свитер рвать не хочется.

– Сними свитер и попробуй изменить лицо там… или руки – что сможешь. Да хоть шерсть отрастить, ага?

– Ладно. А зачем?

– Надо. Как ты себя сейчас чувствуешь?

– Легкая дурнота и слабость. Желудок сводит.

– Вот. Попробуй сделать то, что я попросила, а потом скажи мне о своих ощущениях. Ага?

Оборотень послушался. Бросил куртку. Стянул через голову свитер, предъявив на обозрение рельефную мускулатуру. И сосредоточился.

– Ну! – поторопила я.

Леша сосредоточился. Потом еще раз. Напрягся. Лицо его побагровело, отчетливо вздулись вены на шее. И только после десяти минут усилий одна рука начала словно покрываться мехом. И то – оборотень тут же расслабился и покачал головой.

– Нет. Не могу… – и резко развернулся ко мне. – Что со мной!? Ты – знаешь?!

Я кивнула. Все это время я смотрела на него внутренним зрением. И теперь – понимала.

– Это та дрянь под которую ты попал.

– и это… – он никак не мог решиться произнести 'необратимо?'. Но я не стала дожидаться.

– Это отлично можно снять. Ну-у, не совсем отлично, но можно. Сейчас я понимаю, что с тобой происходит. Проблема в другом.

– в чем?

– я слаба и устала, – просто объяснила я. – Надо действовать сейчас, а я не готова. Но если ждать до ночи, может быть намного хуже.

– почему?

– Эта дрянь не просто присосалась. Через пару часов изменения будут необратимы, – пояснила я. – а потом – смерть.

Оборотни захлопали глазами. Первым сориентировался дед.

– Юлька, как это – что бы там ни было, действует на людей?

– На людей – не знаю. Наверное, плохо. А на оборотне – вижу. Это нечто похоже на несколько черных амеб. На Алексее их шесть. Они присосались на энергетические узлы вот здесь, здесь, здесь и здесь, – я указывала на голову, шею, грудь и пах – и питаются его силой. Создают между собой сетку – и перекрывают всю ауру. Они… нарушают естественный ход потоков энергии, меняют их путь по своему усмотрению, не знаю, как сказать лучше… вмешиваются в естественные функции организма…

– А отодрать их можно?

Вопрос на засыпку. Это вам не 'кто хочет стать миллионером'. На кону моя жизнь. И его. И я ответила – честно.

– Я попробую. Только мне сейчас нужен будет шоколад. Много. И потом… так же. Накормить мясом и сладким, что лучше восстанавливает силы, напоить горячим вином, растереть… Если начнут бить судороги – придержать. Если начну орать – ничему не удивляться. Легко эта пакость не сдастся даже мне. Особенно мне.

– почему особенно? – это уже Валентин. А оборотень за меня тревожится. Хотя… а за меня ли? Случись что со мной – Мечислав из него коврик сделает. Растянет на стене и будет играть в дартс. И даже умереть не даст.

– а наша сила в чем-то резко противоположна, – созналась я. – вот та часть, которая меня объединяет с Мечиславом – похожа. А моя природная, да и та, что от Даниэля, хотя я их скоро друг от друга и отличить не смогу, – резко противоположны.

– Интересное кино. А в чем разница? – дед отлично знал всю историю и опять сообразил быстрее. – Мечислав – вампир. Даниэль – вампир. А сила – разная?

– Мечислав – вампир. Даниэль – художник. Творец. – как всегда сердце привычно сжало коготками боли. Даниэль, как ты мог уйти!? Как у тебя только совести хватило оставить меня – одну!? – И есть еще огромная разница. Мечислав стремится только получить от меня. Все. Силу, власть, меня…

– Я с ним поговорю, – пообещал дед.

Я тут же вскинула руки. Вот еще не хватало!

– Дедушка, я уже вышла из пеленок! И сама отлично удалю ему челюсть без наркоза, если что! Вот спроси у Валентина, он подтвердит.

– Угу, – ухмыльнулся оборотень, – Ваша внучка, Константин Савельевич, одно из самых опасных существ в этом городе. Вампиры от нее трепещут, а оборотни мелко трясутся.

– Трепло, – дед явно не поверил.

– А между прочим – факт. Юля опасна именно своей непредсказуемостью. И она не раз это доказала.

– Это – неважно, – оборвала я оборотня. Еще не хватало, чтобы он мои подвиги деду пересказывал. Мне же ноги оторвут! Вместе с ушами! – Вот смотри в чем основная разница, так, как я это понимаю. Мечислав, хоть и из лучших побуждений (лучше побуждения? У вампира? Меня что – головой ударили, пока несли? Или машину тряхануло?) стремится все пригрести себе. А Даниэль – наоборот. Он мне всего себя отдал. Потому что любил. У него этого собственнического инстинкта вовсе не было. Ненормальный вампир. Зато – гениальный художник…

Слезы как-то сами собой навернулись на глаза. Ох, ёёёёоооооо….

Ладно. Я – спокойна. И готова работать.

– И сила этого существа… вещества… она такая же. Все – ему. Все – для него. По доброй воле оно ничего не отдаст. Ни-че-го.

– А ты надеешься вырвать?

Лешка с сомнением оглядел меня. Я фыркнула. Ну да. Я у него под мышкой пройду, не наклоняясь. А уж по силе – он меня сомнет одной левой. Но мне же не штанги тягать!?

– что смотрим? Я не надеюсь. Я – вырву. И этой твари пасть порву.

Лешка на миг смутился, отвел глаза. А потом взглянул на меня. Решительно.

– Юля, дело в том, что со мной была наша корреспондентка. Аня. Ты сможешь и ее посмотреть? И… вылечить, если что?

Я пожала плечами.

– Леша, мне надо сначала поглядеть на нее. А уж потом решать. Я ничего не могу гарантировать. Тебя-то еще ладно – ты сам оборотень, все понимаешь. А как мне объяснить это – ей? В процессе лечения могут быть определенные… спецэффекты. А репортер – это не профессия, это зараза.

– Юля, ты не то говоришь, – поморщился оборотень. – Аня – она не такая.

Я тряхнула головой. Что и где я слышала на эту тему? Ага! 'Клара – хорошая!'. В гробу из-за этой 'хорошей' я не оказалась по чистой случайности. Чистой-чистой такой. Как первый снег.

– Леша. Я так тебе скажу. Либо ты ее сюда приносишь без сознания. Либо – приводишь, и она полностью отдает себе отчет в происходящем. Но я докладываю обо всем Мечиславу. И если она хоть на миллиметр откроет рот – ей же будет хуже, – жестко припечатал Валентин. – Зная Мечислава, я могу точно сказать, что живы вы останетесь. Но о смерти будете мечтать. Долго. Ты что выбираешь?

Алексей открыл рот, закрыл его…

– Я… поймите, не могу я бросить ее на смерть! – вырвалось у него внезапно.

Я вздохнула.

– Дед, а ты не хочешь дать интервью корреспондентке? Валь, или ты? Или Леша может попросить е подняться ненадолго для знакомства? Я взгляну – и скажу, что там и как. Ага?

– а потом что? – угрюмо бросил оборотень.

– Да ничего страшного. Ты можешь вырубить человека так, чтобы он не осознал, что происходит? – я поглядела на Валентина.

– Это и я могу, – пожал плечами Леша. – Дело минуты. А что?

– если она в этой дряни, я дам знак – я повела рукой и прищелкнула пальцами – вырубайте. И займемся лечением. Скажете, что с ней приключился обморок. Потом пусть говорит, что пожелает, четверо на одну, или лучше я вообще выйду… ну, вы меня поняли?

– Поняли, – огласился дед. – А если она нормальна?

– Тогда мы просто спихнем ее тебе. Покажешь ей предприятие? А мы почистим Лешу у тебя в кабинете, – я очаровательно улыбнулась. Дед сверкнул глазами.

– Мелкая, ты вконец обнаглела?

– Пока еще нет. но с вампирами я прогрессирую очень быстро, – призналась я. – Нет бы чему хорошему учили, коровососы…

– Кровососы.

– Это – не мои проблемы, кого они сосут.

– Так я вызываю Аню? – вмешался Алексей. – План принят?

Дед махнул рукой, мол, давай, звони – и переключился на меня.

– Ты часто вот так чистишь кому-нибудь ауру?

– второй раз в жизни, – призналась я. – а что?

– Странно осознавать свою внучку в одних рядах с Кашпировским и Чумаком.

Я зашипела кошкой.

– Ещшшшшше чего не хватало! Меня – в один ряд с этими… пиарщшшшшиками!?

– Завидуешь? – подколол дед.

– чему? Спустите штаны, приложите задницу к телевизору, я заряжаю пространство энергией, у вас пройдет геморрой! Поставьте воду в банке перед экраном! Я наговорю на нее такого, что у вас от ужаса прыщи попадают! Чушь!

– но людям-то помогало?

Я понимала, что дед издевается, но опять не сдержалась.

– На дурака не нужен нож, ему с три короба наврешь – и делай с ним, что хошь!

– Вот что бы мне с тобой сделать?

– пороть меня уже поздно, – на всякий случай предупредила я.

– Знаю. А жаль.

На этих словах дверь распахнулась – и в комнату вошла симпатичная девушка. Я завистливо вздохнула. На вид ей было лет двадцать – двадцать три. Мы обе – темноволосые, обе – хорошо одеты. И все сходство. А разница между нами была – радикальной.

– Лешка, твоя сумка. Ты чего туда напихал, кирпичи? Я вся взмокла, пока дошла!

Там, где я была усталой и злой – она – спокойной и доброжелательной. Мне приходилось рваться с кровью. Она просто шла по жизни, почти не прикладывая усилий. Я не любила людей. А она? Даже сейчас она излучала спокойствие и дружелюбие. И наверняка они чувствовались даже через камеру.

А аура?

Черт!

На ее ауре сидело два слизняка – я уже окрестила их именно так. И нагло корежили и пили энергетические потоки. Но – слабее, чем у Лешки. И сетки практически не было. Так, немного черных нитей в районе головы. Для лучшего управления? Взаимодействия между собой? Они стараются не уморить своего носителя? Интересное кино. А что потом? Куда пойдет то, что они набрали?

Я сделала тот самый жест рукой и чуть прищелкнула пальцами.

Аня сделала шаг и протянула Лешке сумку. А Валентин, возникнув за спиной, нажал на какую-то точку у нее на шее.

Девушка осела на пол бесчувственной куклой, а я быстро протянула руки над ее аурой. Попробовав это вчера на Питере, я пыталась применить свои знания на практике. И убедилась, что была права. Руки кололо. Неприятными ледяными иголочками. Вроде тех, что я чувствовала, отдирая проклятия с Питера. Блин…

Руки сами собой отдернулись, а я потерла ладони. Даже воспоминание было на редкость неприятным. Я вам тут не потомственная мазохистка… такое из раза в раз прокручивать…

Пальцы тогда болели больше месяца. Ранки оказались упорными и заживали медленно, наплевав на все вампирские регенерации. Хорошо хоть ничего не загноилось. Но и без того – мелкие белые шрамики вроде звездочек на коже рук мне радости не добавляли. И так скоро буду вся – с ног до головы. Два раза связалась всерьез с вампирами – и каждый раз получаю себе на память что-нибудь хорошее. Утешало только то, что в прошлый раз никто не погиб, кроме Славкиной пади. Но ту все равно было не слишком жалко. Предателей вообще жалеть не стоит. И не оценят, и еще раз предадут.

Я оторвалась от размышлений и обратила внимание, что на меня смотрят три пары внимательных глаз. Дед – спокойно и изучающе. Валентин – встревожено. Лешка – с надеждой.

– можно что-нибудь сделать? – спросил он.

Я пожала плечами.

– что-нибудь, как-нибудь. Что ты предлагаешь? Я могу почистить либо ее, либо тебя. На двоих моей силы не хватит. Скорее всего.

– Тогда – ее, – выбрал Лешка.

Я повертела пальцем у виска.

– Ты вообще в адеквате? Не знаю, что и как, но она пока может терпеть. А вот тебя скоро начнет очень сильно изменять.

– а ее?

– А ей пока ничего. На тебе этой пакости раз в десять больше, чем на ней. Поэтому решение принимаю я. – Я хотела решительно сказать, что займусь только Алексеем, но натолкнулась на его взгляд. Решительный. Упертый. Блин! Приказать я могу. А вот простить он меня за это не сможет. И себя тоже. Я застонала. – Ну пойми ты! В ближайшее время она точно не умрет! Можно спокойно заняться тобой, а потом ей! Откачать девчонку мы успеем! А вот с тобой может быть намного хуже!

Тупик.

Судя по виду, Лешка забыл русский язык еще в том веке. Но я не смогу почистить двоих! Это же надо каждого туда затаскивать, с каждого эту пакость отдирать, каждого реанимировать… а если – не каждого?

Мысль, пришедшая в голову, была простой и восхитительной.

Почему на Лешке этих тварей больше?

Правильно. Он – вкуснее. Отсюда примитивный выход. Переманить тварюшек с журналистки на оборотня. И отдирать все уже с него. Решается сразу несколько проблем. Журналистка ничего не будет ни знать, ни помнить. И ей это ни к чему. Мы с Лешкой сможем поработать где-нибудь в другом месте. А дед займется девушкой. И мягко посоветует ей сходить к врачу. Да, есть опасность, что пиявки что-нибудь повредили, но небольшая. Все равно у нас и так у каждого третьего – хроническая болячка, а у каждого второго – метеозависимость. Перетерпит как-нибудь. Я решительно тряхнула головой.

– Лешка, устраивай свою Дульсинею на диван и положи руки ей на виски.

– Зачем? – поинтересовался оборотень?

– Будем слизняков на тебя переманивать. Потерпишь лишних минут десять? А потом я всех их с тебя уберу. И нам проще – и ей проще. Не придется врать о том, чего не понимаешь.

Лешка не понял. Но и объяснять я тоже не собиралась. Потому что сама многого не понимала. Логичными были только некоторые факты. Эта дрянь связана между собой. Размножается. Пытается переползти на тех, кто вкуснее. И ее наверняка можно убрать.

– Ну! – рявкнула я на Лешку.

Оборотень все еще колебался.

– Ты даешь гарантию, что ей ничего не грозит?

– я тебе не страхагент! И чем дольше ты мотаешь мне нервы, тем вам обоим хуже будет, – разозлилась я. Да что ж это такое! Ты им помочь хочешь, а они еще и сопротивляются!? – Пять секунд на размышления, а потом можете оба дохнуть!

Видимо я была убедительна. Девушка очутилась на диване через три секунды. А Лешка положил обе руки ей на плечи. Я прищурилась.

– Руки – ей на голову. Христа видал на картинках? Как он там лапы на мозги возлагает?

– Эээээ…

– вот и ты так сделай. Живо!

Лешка молча и мрачно повиновался. А я встала напротив – и решительно опустила свои руки поверх его. И прищурилась. Два черных пятна нагло плавали в ауре девушки. Ну, и как звать эту пакость?

– Цыпа-цыпа-цыпа…. Кис-кис-кис… На-на-на-на-на…

Я вздохнула. Ой, как же мне не хотелось лезть в эту гниль. Но – все правильно. Лешка больше и вкуснее. На него приходится больше этих слизней. А если я встану рядом с ним и приоткроюсь – они подумают, что я – еще вкуснее. И надо слопать меня. Девочку они оставят в покое.

А вот успею ли увернуться – я?

А куда я денусь, если надо.

А вечером как следует прокомпостирую мозги Мечиславу. Если бы он меня туда не отправил…

Ой!

Черт!

А ведь если бы он меня туда не отправил – деда бы уже не было. Или не стало бы чуть позже. Во что переродятся напитавшиеся слизняки? Смогу ли я это понять? Помочь?

Ответа не было. Но и желание ругаться с вампиром исчезло.

Я держала свои руки на расстоянии пары миллиметров от Лешкиных. Ауры перемешивались. Я видела, как активизировались его твари. Но их было мало. Слишком мало. И чтобы переползти ко мне, придется разорвать сеть. И тогда зашевелились твари на голове девушки. Они были ближе. Им было удобнее. Я была сильнее, а значит и вкуснее. И они решили этим воспользоваться.

Медленно, как ошметок грязи, один из слизняков стронулся с места. Мне тут же захотелось подпрыгнуть и крикнуть 'Ура! Я не ошиблась!', но пришлось замереть – и следить за второй тварью. Та пару секунд помешкала, заставив меня похолодеть – а вдруг я ошибаюсь – и хотя бы один останется. Но – нет. Так же медленно и неохотно, как сползающий по стене комок густой грязи, слизняк двинулся вслед за братом.

Я выдохнула – и на миг прикоснулась к рукам Алексея. Буквально кончиками пальцев. Но этого оказалось достаточно. Ауры – это хорошо. Но мало. А вот при личном контакте меня учуяли намного лучше. И двинулись быстрее.

Вот и ладненько, вот и славненько…

Ползите, лапочки…

Я перевела взгляд на лицо Алексея. Бледен, на лбу выступил пот, глаза мутные, ему явно не слишком хорошо, но стоит. Дрожит, но держится.

Взгляд на руки. Нет, еще не доползли…

– Лешка, ты меня слышишь?

Глаза опущены, но ресницы дрогнули. Слышит. И готов исполнить все, что я прикажу.

– Как только я отниму руки – тут же убирай свои. Ясно?

Согласный короткий кивок. И я опять впилась взглядом в мерзкие капли грязи. Эх, чуть бы быстрее!

Долго звать не пришлось. Минуты полторы. В последний момент, когда тварюшки переползли на руки Алексея, но еще не успели доползти до меня – я разорвала контакт. И в следующую секунду Алексей резко отшатнулся и от меня и от журналистки.

Твари остались на нем. Есть!

Я внимательно вгляделась в ауру девушки.

Чисто. Да, кое-где есть пятна, разрывы, помутнения. Ну да ладно. Человек – это система восстанавливающаяся. Да и я найду время – гляну на нее недельки через две – три. А сейчас…

Я быстро кивнула головой Валентину.

– Валь, ты с нами. Поможешь, если что пойдет не так. Дед, на тебя вся надежда. Займи девушку делом и скажи, что ей надо к врачу. Плиззз….

– а ты?

– я буду долечивать Лешку.

– Очень мило. Это тебе точно ничем не грозит?

– Разве что общей слабостью. Ну да я уже говорила. Помнишь?

– Знаю.

– Тогда… куда бы нам пойти?

Дед покачал головой.

– Лучше вам никуда не идти, а отвезти Алексея к тебе домой – и заняться этим нехорошим делом дома. Ты как, выдержишь? – теперь дед смотрел на оборотня.

– Да. Я справлюсь.

Ну что ж, никто его за язык не тянул.

* * *

Валентин загрузил нас обоих в свой джип – меня на переднее сиденье, Лешку на заднее – и рванул с места.

– Эй, ты осторожнее, – даже забеспокоилась я. Я знаю, что из оборотней получаются шикарные гонщики, потому что скорость их реакции в несколько раз выше человеческой, но ведь это не трасса. В жизни всегда есть место мелким пакостям, вроде ГАИшников. Зачем попадать к ним в жадные лапки?

Валентин внял и чуть снизил скорость. Но до моего дома мы все равно добрались в рекордно короткое время. Лешка кое-как выполз из джипа и поплелся к подъезду. А в квартире – рухнул на ковер в гостиной – и задрал руки вверх – хочешь – убивай, но только двигаться все равно не заставишь.

Я и не стала. Зачем? Вместо этого кивнула Валентину. Оборотень притащил из ванной ведро с водой, из кухни – графин и стаканы – и занял выжидательную позицию в компьютерном кресле. А я села на ковер рядом с оборотнем, выдохнула – и решительно положила руки ему на виски.

Пальцы пронзили тысячи крохотных горячих иголочек. И проваливаясь на свою любимую поляну, я успела ухватить за хвост только одну мысль: 'только бы с руками не было, как в прошлый раз. А то опять лечи месяц!'.

* * *

Поляна была все такой же. Спокойной. Тихой. Яркой. Радостной и уютной. И уходить отсюда не хотелось. Что-то делать – тоже. Но за спиной послышался стон – и мне пришлось обернуться. Разумеется, Лешка. Кто же еще мог попасть сюда?

Но в каком виде!

Если раньше, в реальности, я видела эту пакость, как черных слизняков, то сейчас они представляли собой совсем другую картину. Плесень. Гниль. Разложение. Трупные пятна. Гангрена. Смешать все это в одном омерзительном котле – и полюбоваться результатом. Я была неправа изначально. Делом этих слизняков было не стянуть на себя все энергетические потоки. Это происходило спонтанно. Аура просто старалась залатать дыры.

А черная сетка?

При ближайшем взгляде оказалось, что это просто – гниение по точкам. Аура просто расползалась в этих местах, как старая тряпка.

М-да. С таким я еще не сталкивалась. А делать что-то надо.

Оборотень лежал на траве и глядел на меня умоляющими глазами. Не считая отчетливо видимой ауры, он выглядел так же, как и в реальном мире.

– Что-то серьезное?

– Да. Но будем лечить, – я храбро улыбнулась. – Только если будет больно – чур не жаловаться.

– Не буду, – оборотень улыбался, а губы у него были совсем белыми.

Надо справиться. Но как?

Есть ли молитва об удалении плесени?

Если и есть – я ее точно не знаю. Не готовилась.

Я попробовала пальцем дотронуться до одного из плесневых пятен. Хоть прикинуть, что они из себя представляют. Дыры там, или что-то другое?

Ай!

Больно, мать их плесенью!

Палец словно обожгло кислотой. Но я мужественно продолжала держать его на том же месте. Пятно было попробовало переползти на меня, но куда там! Бодренько доползя до середины пальца, оно, такое впечатление, принюхалось – и так же быстро сползло обратно. А потом попыталось удрать из-под руки.

Боится?

Или…

И не давая себе даже минуты на размышление, я накрыла рукой мерзкое пятно.

И взвыла в голос от боли. Было жутко неприятно. Словно рукой попала в концентрированную кислоту. Или что-то еще такое же едучее. Ну да ничего. Справлюсь. И я накрыла второй рукой второе пятно.

Переламывать себя – это просто и ужасно.

Отпусти его, отпусти.

Не добром прошу, и не злом прошу

Уходи. Навсегда уходи.

Исчезай, растворяйся во мгле.

Тебе нет места на этой земле.

Я не позволю тебе губить людей.

Я все равно сильней.

И сила моя – не от добра и не от зла.

Я сильна, потому что одна стою перед тобой.

Одна – но мои близкие сейчас за мной

Надеются на меня – и я не могу уйти…

Отпусти его. Отпусти. Я стою на твоем пути.

И вдвоем нам здесь никогда не пройти.

Я шептала первое, что приходило в голову, а сама вела руками по Лешкиной ауре. И накрывала одного 'слизняка' за другим. Они бились, пытались сгрудиться в кучу, уползти, но я храбро ловила их – одного за другим – и стискивала, что есть силы. Ощущение было такое, словно тискаешь живого слизня.

Проходило несколько минут – и эта гадость растворялась под моими руками. Пальцы щипало, ну да ладно. Не в первый раз. Справлюсь.