Текст книги "Двойной Киндер для Блудного Санты (СИ)"

Автор книги: Габриэлла Риччи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Дани Серова вчера не стало, – произнесла я. – В остальном все по-старому. Впрочем, ты, наверное, его не знаешь; мы с ним дружили, пока я жила у бабули.

– Хм. Не знаю такого, – недолго подумав, дернула плечом мама. – Жаль парня. Молодой, выходит, ушел.

Отвечать мне не хотелось, благо, мама увела разговор в иное русло. Мы поговорили еще немного о разном, прежде чем воцарилась тишина. Не от того, что нам было скучно вдвоем, просто по всей видимости каждая из нас желала получить ответ на свой вопрос.

– Мам, мне нужно тебе кое-что сказать.

– Ну, не томи уже, выкладывай.

Мы заговорили одновременно – и вместе же смолкли, давая друг другу возможность высказаться первыми. Ясное дело, никто не продолжил, вместо этого мы рассмеялись в унисон. Градус напряжения упал на глазах, а мамина улыбка – добрая, искренняя – воодушевила, мигом развеяв остатки сомнений. И на этой волне, вдохновленная, я раскрыла все карты. О чем впоследствии горько пожалела.

– Мам, только не заводи песню про исключительность Кости. Пожалуйста. У меня уже была возможность самой убедиться, что это за фрукт. Может, для кого-то он триста раз хороший, но нам с ним просто не по пути, вот и все.

Мама тяжело вздохнула, не удостаивая меня ни взглядом, ни криком. Воцарилась гнетущая тишина, в которой мне заранее слышался ответ.

– А иностранец твой что за фрукт? Поразвлекся и бросил, беременную.

– Он не знал, – возразила я.

– Я устала ждать, когда ты наконец повзрослеешь, – удивительно спокойно проговорила мама.

Если бы она знала, а как я устала пытаться объяснять ей свои поступки, слова, поведение. Только самый главный вопрос оставался висеть в воздухе. Который год подряд.

– Почему ты всегда ждешь от меня послушания, будто я маленький ребенок? – тихо спросила я. – Мама, я не продолжение тебя. Я вполне самостоятельный человек, и распоряжаться своей жизнью имею полное право. И пока ты не примешь это как данность, мы так и будем все время ругаться. Из-за Кости или еще какой чепухи – неважно.

– Жизнь, – скривилась мать, вперившись в меня недовольным, холодным взглядом. – Что ты знаешь о жизни? Я свою посвятила тебе. И твоему благополучию. Оберегала, как могла, ждала, когда же ты повзрослеешь, а у тебя один и тот же ветер в голове… А! Поступай, как знаешь.

– Выходит, ты не поможешь, – больше констатировала, чем спросила я.

Мама отвернулась к окну. Помолчала, а затем резко поднялась, направляясь к выходу.

– Мне надо проведать отца.

Я ошеломленно моргнула. Вот так легко и просто меня спустили с небес на землю.

33

Сегодня у нас день занимательных находок – заявляю официально.

Сначала я обнаружила, что запасы моего любимого зеленого чая безнадежно иссякли.

Позднее была обнаружена беременность.

Полчаса назад звонила бабуля, и из короткой беседы с ней я случайно узнала, что Серов не погиб, а попал в больницу. Его госпитализировали к нам в город тем же утром, когда уехала я. Наглотался, как оказалось, таблеток. Пытался таким образом уйти из жизни, без видимой причины (ну, конечно!), но мать вовремя подняла всех на уши, а медики успели откачать.

У меня от сердца отлегло, честное слово. Все-таки я приняла брехню той незнакомки, вкупе с запиской, за чистую монету. А Серов был старым другом, я не желала ему зла, вот и чувствовала на себе груз вины.

Теоретически, я легко могла навестить Даню в больнице, как только его переведут из реанимации, но… Свежо еще было воспоминание о событиях на озере. И не было никакого желания бередить чужие раны и нарываться вновь.

А сейчас, по идее, должна прозвучать барабанная дробь, ибо мы переходим к последней занимательной находке. Минут этак десять назад я обнаружила сообщение на Фейсбук, – от кого бы вы думали? От самой фройляйн Софии!

Так волнительно было его открывать. Тем более, заранее предвидя примерное содержание. Но я у нас молодец, справилась! И с гордостью подвожу итог: меня почти не трясет, мне вообще почти фиолетово. Пф! Да подумаешь, пригрозили расправой – делов-то. Каждый день такие письма пачками получаю, ага.

Но шутки шутками, а вам, должно быть, интересно, как я отреагировала на угрозу размалеванной фифы. Не самым оригинальным способом, к слову: не придумала ничего лучше, как выслать ей в ответ фото карточки УЗИ и наше с Костей – одно из самых удачных, что оставались еще в телефоне. Постаралась убедить ее в том, что у меня есть жених, с которым мы вскорости собираемся сочетаться браком и жить долго и счастливо (естественно, ложь), и что Штефан ее мне не нужен и даром (двойная ложь). Ответ пришел незамедлительно: на ломаном английском меня уведомили, что «у нас с ним все серьезно» и обещали достать из-под земли и покарать, где бы ни была, если вдруг мне вздумается снова лезть между ними. Я не нашлась с ответом. Зато мой черный список пополнился сразу на два имени – Софии и Быкова. Второй – превентивно.

Выйдя из короткой прострации, я собиралась захлопнуть крышку ноутбука, как прилетело голосовое сообщение от Васьки. Подруга посетовала, что муж оставил ее одну, укатив с утра пораньше по делам, а поскольку, по ее мнению, я была близка к депрессии, Вася посчитала своим долгом прихватить меня с собой на шопинг. Велела быть готовой к двум пополудни. Моим мнением на этот счет, само собой, она поинтересоваться забыла.

Я только закатила глаза и фыркнула: и охота ей куда-то таскаться в такую погоду? Лично я бы предпочла остаться дома. Залезть в кигуруми в виде укуренного лемура, что получила в подарок на прошлый день варенья от наших девчонок; сварить большую кружку кофе и выбрать что-нибудь из Рэя Брэдбери, чтобы скрасить остаток рутинного дня.

Но Васька есть Васька. Вздумалось ей, значит, от своего не отступится.

Что ж. По крайней мере, в кофе я себе не откажу. И в парочке милых пирожных с нежнейшим заварным кремом – тоже. Плевать на фигуру. У меня стресс, а стресс надо заедать. В смысле, снимать!

***

Каких-то два часа спустя мы с Васькой сидели в нашем любимом ресторане. Кухня здесь была азиатская, работники носили униформу с упором на восточную тематику, по зале витали ароматы благовоний и кушаний, перемежаясь с дивной мелодией, а само заведение – как внутри, так и снаружи – было отделано в колоритном японском стиле. Официантка под видом миниатюрной гейши приняла заказ и, согнувшись в полупоклоне, удалилась, густо семеня ножками.

– Ты все еще сердишься? – покаянно спросила Васька и поджала губы.

Я мотнула головой, а потом все же решила дополнить:

– Я не злюсь, просто не вижу смысла в твоем жесте – я, Штефан и никому не нужное примирение. Вернее, не видела.

– А сейчас? Что-то изменилось? – участливо осведомилась подруга. – Нет, погоди. Давай начнем с простого. Ответь себе на вопрос: у тебя есть к нему чувства?

Штефан…

Воображение услужливо оживило осевший в памяти образ. Мое сердце вдруг ускорило бег. В волнении я принялась жевать губу, в то время как в мыслях царил полный хаос. Но одно я знала наверняка. Я знала ответ на вопрос Беды, нравился он мне или нет.

И тем не менее.

– Васька… – выдохнула я, качая головой. – Все так запутано…

– Но мы решили начать с простого, помнишь?

Дождавшись, когда официантка разложит заказ и снова удалится, Васька подалась чуть вперед, понизила голос и, распаковав свои китайские палочки, повела дальше:

– Слушай, я понимаю, что ситуация с Антоном в данном случае равновесна лишь половине твоих проблем, но… Знаешь что, подруга. Я не забыла твоей поддержки в трудную минуту. Так позволь и мне ответить добром на добро.

На последних словах она легонько сжала мое плечо, как бы давая понять, что вся ее речь – не пустые слова. В ответ я благодарно улыбнулась и, Васька, поняв, что движется в верном направлении, с энтузиазмом продолжила:

– Ты только не смейся сейчас, ладно? Я тут начала увлекаться семейной психологией, так вот, там говорится, что…

– Васили-иса-а! – взвыла я, закатив глаза, впрочем, голоса не повышала.

– Ладно, ладно, – пошла она на попятную, сообразив, что мой интерес споро ускользает от ее персоны. – Короче, если без терминологии и прочих чисто профессиональных примочек, тебе, чтобы разобраться со своими демонами, необходимо начать с малого. Попробуй отделять по ниточке от общего клубка. Так намного проще справиться с ситуацией, поверь.

– Правда? – хмыкнула я, иронически изогнув бровь. – Я вот тут думаю, с чего бы лучше начать. Как на твой взгляд, беременность является достаточно веским аргументом, чтобы возглавить первую десятку списка?

Не без удовольствия я пронаблюдала, как поначалу широко распахнувшиеся глаза напротив скоро часто заморгали. Васька осторожно проглотила суши, но все равно умудрилась подавиться. Откашлявшись в салфетку, до слез и красных глаз, она просипела:

– Ты была у врача? Все подтвердилось?

– Угу, – невесело усмехнулась я, нервно дернув плечом. – Можешь не поздравлять.

Васька нахмурилась:

– А как же твой Санта? Ты же не собираешься утаивать от него факт отцовства? И кстати, надеюсь, ребенок от него?

– Двойня. Да, он отец. Боже, Вась, не дави! Без того тошно.

– Ты уходишь от ответа, – неодобрительно заметила она.

– Да не знаю я! Не знаю!

– Лид, не будь эгоисткой, – холодно припечатала Беда, возвращаясь к трапезе. – Ребенку нужен отец. Вспомни себя. Разве ты была счастлива в той глуши? Зная, что родной матери дела до тебя нет?

Засранка отлично ориентировалась в послужном списке моих больных мозолей. Я вздохнула, вынужденно признавая правоту подруги:

– Ребенку отец, может, и нужен… но вот наоборот – очень сомневаюсь.

– А зачем сомневаться? В его голову ты все равно не влезешь. Не проще ли проверить, как оно на самом деле? Мне кажется, не много потеряешь, по сравнению с тактикой глухой обороны.

Повисла пауза. Я обдумывала слова Васьки, а сама она вдруг отложила палочки и, глотнув воды, промокнула губы салфеткой. После чего выдала, тише прежнего и заметно волнуясь:

– Лид… я тоже.

На мой недоуменный взгляд она улыбнулась, пояснив:

– Я о беременности.

– Да ладно, – натурально обалдела я.

Подруга смущенно кивнула:

– Девять недель. Все собиралась тебе сказать, но как-то не было желания лезть со своими радостями. Видела, как маешься со своим Костиком, вот и…

Она сделала неопределенный жест рукой. Я хмыкнула:

– Черныш Интегралович таки созрел для отцовства? Помнится, вы оба радели за планирование ребенка, чтобы родить – и ни в чем не отказывать… А тут на тебе. Хех! Поздравляю, что ли, подруженция.

– Ну, – фыркнула Васька, скромничая, – не совсем так, конечно. Насчет «ни в чем не отказывать» ты здорово загнула. Мы просто не хотели, чтобы наш ребенок познал лишения или еще какие-то трудности. Планировали, но тут уж как вышло. И если совсем откровенно, радости как таковой пока особо и нет, наверное, еще не пришло полное осознание. Один только долбанный токсикоз. Представляешь, вчера вскочила с постели, но добежать не успела, в итоге полночи отстирывала наволочки и матрас. А утром Вадик, сонная тетеря, чуть мимо выхода в кухню не вошел.

Подруга неловко хихикнула, заслонив рот ладошкой и зардевшись так натурально, что я в ответ выдала свой казус с Лапиной. От души насмеявшись, мы с Васей покончили с суши и принялись за чай. Подруга продолжила наступление, а учитывая, что у сытой (впервые по-настоящему сытой за последнее время) меня совершенно не оставалось сил на споры, – к моменту, когда мы покидали ресторан, я готова была согласиться с чем угодно.

И отправляясь на шопинг (или пока что «смотрины»?) по магазинам для беременных, я позволила уболтать себя на некие курсы, в которых шарила не больше, чем в принципах работы адронного коллайдера. Но Васька рассказывала о них едва ли не с пеной у рта, без устали расписывая в самых ярких красках как это круто и необходимо нам, будущим мамам. Деваться было некуда, посему пришлось соглашаться.

Что ж. Во всяком случае, сходив на первое пробное занятие, я получу приблизительное представление о том, что это вообще такое. А дальше решу по ходу парохода.

34

Вся моя жизнь превратилась в сплошные пеленки-распашонки.

Прошла, кажется, неделя или чуть больше – не знаю, я безнадежно потерялась во времени. Исправно посещала работу, после которой Васька утягивала меня по бутикам с детской одеждой (это стало уже традицией), ну и на тренинг я все-таки записалась, рассудив, что лишним точно не будет. К слову, тренинг мы с Бедой посещали дважды в неделю, и этих шести часов – суммарно – хватало с лихвой, чтобы полностью занять мой досуг.

Но я не жаловалась, напротив. Дискомфортные ощущения в груди и пояснице я почти научилась игнорировать; к меняющимся постепенно вкусовым пристрастиям относилась ровно, как, впрочем, и к растущим на весах циферкам. Две руки, один рот, как говаривала моя бабуля об обжорах, вроде меня. Мне даже удалось взглянуть на ставший привычным утренний токсикоз под другим углом. Во мне развивалась новая жизнь, вернее, сразу две. Это ли не счастье?

Единственное, что здорово его омрачало, так это полное затишье со стороны мамы. Но я надеялась, что став бабушкой, она оттает. Смирится и сменит гнев на милость.

– Так, девочки, не отвлекаемся, – хлопнула в ладоши инструктор, хорошенькая рыжая бестия по имени Вера. – Все расслабились, переходим к следующему упражнению. Сейчас мы с вами научимся правильно дышать. Вы знали, что правильное дыхание при родах, в ряде случаев, способно практически свести на нет болевые ощущения?

– Тебе не кажется, что Верочка любит приукрасить? – скептически сощурилась Васька, расположившаяся в позе лотоса на соседнем, левом от меня коврике.

Я коротко хохотнула, словно булькнула: эх, подруга. Сначала уболтала меня на этот тренинг, а теперь у самой претензии выявляются.

– Есть у меня подозрение, что чудодейственные свойства этого «правильного дыхания» обойдут нас стороной, – со знанием дела кивнула она, выпятив губу. – Вот увидишь.

– Для того она и сделала как минимум две оговорки, – пожала я плечами, улыбаясь.

– А теперь становимся на четвереньки и плавно выгибаемся в спинке, совсем как кошечка.

– Черт возьми, она вообще рожала? – шепотом возмутилась Васька. – С удовольствием бы посмотрела, как она корчится в кресле с раздвинутыми ногами и выполняет идиотские финты.

– Рожала, причем трижды, с ее слов, – ответила наша соседка по коврику.

– Чувствую себя Станиславским, – закатила Васька глаза, предварительно скосив взгляд на нашу инструкторшу с идеальной фигурой а-ля песочные часы.

Дружно хихикнув под взглядом грозящей нам кулачком Веры, мы притихли, сосредотачиваясь на сути упражнений. Остававшийся час пролетел незаметно. В конце занятия мы всей группой с тренером подвели итог и вынесли несколько основных тезисов, сидя в спокойной, «ламповой» обстановке.

С Васькой мы изначально договорились ездить на тренинг вместе, и поскольку сегодня был мой черед везти нас туда и обратно, я, подбросив подругу до дома, позволила себе зайти на чай. За последнее время я была у них с Вадиком только раз, чаще забегала сама Васька.

– Археологи-и-и, ау-у!? – нараспев произнесла Василиса, на ходу сбрасывая сапожки. – Вадька? Чем это у нас так несет?

– Дорогая, я тут хотел тебя порадовать, но видимо, мир кулинарии ничего не потерял в тот момент, когда я отказался от блестящей карьеры шеф-повара, – хохотнул Вадим, появляясь в кухне. – Привет, Лид, давно не виделись.

Расцеловав нас обеих, он помог жене выбраться из шубы.

– Так давно, что страх за тебя берет, – фыркнула я, отвечая иронией на иронию и позволяя помочь мне снять куртку. Закатила рукава и, заходя в ванную, бросила: – Вась, ты за мужа-то своего не боишься? Сегодня за готовку взялся, а завтра глядь – и ты уже живешь с Владленой.

– Какая Владлена? Да я самолично его придушу, – самонадеянно заявила подруга.

Вадим лишь покачал головой, наблюдая за ходом наших мыслей с понимающей улыбкой. Отправил жену мыть руки и позвал нас чаевничать, уверяя, что помимо подгоревшего бисквита есть еще оладьи, и вот они-то ему точно удались!

***

Домой я вернулась достаточно поздно, на город давно опустилась густая темнота. Поднимаясь на свой этаж, остановилась на освещенном лестничном пролете и, покопавшись в сумочке, выудила ключи. Ничего примечательного, я проделывала этот нехитрый алгоритм постоянно. И все же было в воздухе что-то, от чего сердце замедлило ход, почти замирая.

Я резко обернулась. Чисто интуитивно глядя в точности туда, где в полумраке, облокотившись о холодную стену, стоял он.

Больше ни бессмысленных «привет», ни «прости».

– Ты так торопилась покинуть меня, что кое-что забыла.

Мы стояли как вкопанные, не в силах разорвать зрительный контакт. А потом просто рванулись навстречу, почти одновременно – он отмер раньше на долю секунды. Мы замерли в полуметре, слыша, как перемежается шелест дыханий, видя, как безумным огнем блестят глаза, но не смея сократить, стереть из памяти то ничтожно малое, что нас разделяло – глупую размолвку на пустом месте.

Он коснулся моих волос, так, будто я – всего лишь зыбкий мираж.

– Я беременна, – прохрипела я, хватая его за руку и, на миг прикрыв глаза, потерлась щекой о большую ладонь. На задворках сознания прошмыгнула мысль, что невольно играем кино для случайных зрителей.

Он притянул меня ближе, вместо того, чтобы отпрянуть в ужасе. Обнял, второй рукой зарываясь в мои волосы и буквально заставляя уткнуться в его плечо. Было в этом жесте что-то собственническое, но в то же время робкое, осторожное – и для меня он был точно бальзам на душу.

– Знаю, принцесса. Знаю, – прошептал он, касаясь моего лба чуткими губами.

– И не бежишь от меня… Господи, я столько хотела тебе сказать…

– Тш-ш-ш. Не надо слов. У нас еще будет время поговорить. Обязательно будет.

Он прижал меня к себе плотнее, поглаживая по голове, словно обиженного ребенка. И то ли от его слов, то ли от простых вроде бы действий, но – барьеры рухнули окончательно.

И я тихонько, горько, но с облегчением разрыдалась в родных объятиях.

***

Я проснулась на диване в гостиной. Одна, укутанная пледом. Хотя совершенно точно помнила, что уснула на его руках.

Что мы шептали друг другу? Ничего не значащие слова утешения? Извинения? Мольбы? Сложно выделить что-то одно.

Часы на стене известили, что сейчас около часа ночи. А у меня меж тем сна ни в одном глазу, хотя обычно в такой час сплю, как убитая. Недолго думая, я закуталась в плед поплотнее и отправилась на поиски мужчины. Он нашелся очень скоро. В лоджии: стоял у окна, облокотившись локтями о подоконник.

– Избегаешь меня? – тихо и чуть простужено фыркнула я, больше из желания услышать ответ, чем из гложущих сомнений. В конце концов, я хоть и беременная, но память мне не отшибло. Отлично помню, как он пытался помириться еще до известия о скором отцовстве.

Кстати, об этом. Зуб даю, осведомленность Штефана – дело рук Васьки. Это было слишком легко. Да кроме нее особенно и некому. О беременности знали лишь она, мама и наблюдающий меня врач. И вот последние даже при самых фантастических обстоятельствах не могли просто так пересечься с немцем. Как минимум.

Он обернулся и, дождавшись, когда я подойду, сгреб меня в охапку.

– Просто бессонница, – признался, дыша мне в макушку.

– И у меня, – вцепилась пальцами в пересекавшие мою грудь крепкие руки.

Поерзала в надежных объятиях, устраиваясь поудобнее и, положив голову на широкую грудь, прислушалась. Размеренное биение его сердца умиротворяло, делилось спокойствием, как бы обещая, что с этого дня все тревоги развеются навсегда.

И я готова была слушать его вечно. Потому что верила.

– Я забыла у тебя шарф? – зевнув, вспомнила я о пропаже.

– Ja. Хочешь, принесу?

Он с готовностью дернулся, действительно порываясь вернуть мне шарф. Но я не пустила. Только не сейчас.

– Постоим так еще немного, – попросила тихо.

Он едва слышно хмыкнул, но возражать не стал. Мы помолчали, размышляя каждый о своем; макушку мне щекотало его дыхание.

– Прости меня, принцесса, – прозвучало особенно отчетливо в полной тишине.

– Мы оба не подарки, – тут же отозвалась я, будто ждала этих слов. А может, и не «будто» вовсе.

– Это значит «хорошо»?

Повернув к себе лицом, Штефан подцепил двумя пальцами мой подбородок, вынуждая поднять взгляд. Слегка изогнул бровь, меж тем как в уголках его губ притаилась улыбка, а глаза – два синих омута, где на самом дне лежала моя погибель – откровенно смеялись.

– «Хорошо», – кивнула я заторможено и добавила, чуть погодя, дабы не расслаблялся: – Но если вдруг повторится – не сносить тебе головы.

Не знаю, что так рассмешило Степу, но его смех оказался на редкость заразительным. Я как раз нечаянно хрюкнула, когда ничего не понимающую и откровенно ошеломленную меня подхватили на руки и понесли прямиком в спальню.

– Что ты делаешь?

– Ты только что подарила мне второй шанс. И я просто обязан доказать тебе, что ты не ошиблась в выборе, – чуть насмешливо ответил Штефан, изображая притом саму серьезность.

Опустив меня на кровать, он нарочито неспешно стянул свою кофту.

– А может, беременным нельзя, – из чистой вредности выпалила я, лежа со скрещенными на груди руками, хотя внутри все трепетало и с жаром ждало продолжения.

– Принцесса, – усмехнулся он, забираясь на кровать в одних трусах и нависая сверху; костяшками пальцев оглаживая мою скулу. – Есть тысяча и один способ доставить женщине удовольствие. И для этого мне вовсе не обязательно проникать в тебя. Хотя… ничего не обещаю…

На последних словах, вкупе с поцелуем в ключицу, по моему телу прошла крупная дрожь. Не помню, когда именно успела обвить его шею руками. Его слегка шершавая ладонь царапнула кожу на моем животе; задержалась там, оглаживая большим пальцем впадинку пупка, а сам мужчина прикрыл глаза.

– А что же София? – не удержалась от шпильки я. – Сомневаюсь, что она бы это одобрила.

– Мне хватит и твоего молчаливого «да», – спокойно отозвался он и порывисто боднул меня носом в щеку. – Ich liebe dich. Я люблю тебя, принцесса.

Дыхание сперло. Вдох застрял на полпути. Застигнутая врасплох снова, не веря своим ушам, я прошептала:

– Расскажи мне, как сильно. А я расскажу тебе.

Не дожидаясь ответа, я сама сократила разделявшее наши губы расстояние. И он с готовностью ответил.

Той бессонной ночью мне уже мало что казалось реальным.

35

Шли дни, время бежало своим чередом.

Штефан переехал ко мне, если так можно назвать его перманентное пребывание в моем доме и то, что он забрал у знакомых, которых жил короткое время, небольшую сумку с вещами.

Я все так же ездила на работу, посещала курсы и ходила по магазинам. Единственное, что поменялось в этом плане, – насчет последних двух пунктов: Штефан незаметно взял моду увязываться за нами с Васькой, когда в бессчетный раз мы собирались поглазеть на милые детские вещички, если не прикупить парочку; или сходить на очередную лекцию курса.

В остальное время он был занят либо работой, либо готовкой – о первом судить не возьмусь, ибо попросту не разбираюсь в программировании от слова «совсем», зато второе ему удавалось на отлично.

Немного погодя и подруга «опылилась» – приобщила к курсам своего благоверного, так что скучать нам не приходилось. Мужчины, к слову, очень быстро нашли общий язык и точки пересечения интересов.

Сегодня был выходной и Миша, друг Вадима, отправил чудесную детскую кроватку подмастерьями. Знаю, что не принято до родов покупать кроватку, но мы с Штефаном, увидев нашу прелесть в каталоге, а также очередь заказов в записной книжке Михаила, недолго посовещались и пришли к выводу: мы не суеверны. В конце концов, то была всего лишь примета, и дело не в ней, а в том, верить ли в нее или нет. Намного менее удобно было бы выписаться из роддома и, оказавшись с детьми дома, не найти им места.

Как только кроватка для двойни оказалась в нашей квартире и подмастерья, забрав остававшуюся часть суммы, ушли, – мой мальчик засел за сборку взрослого конструктора. Я наблюдала за ним с умилением, впрочем, не стоя над душой, дабы не смущать, а усердно изображая деятельность. Только перекусить однажды предложила, но он был так поглощен процессом, что даже не услышал вопроса.

Покончив со сборкой, он подозвал меня и приобнял за плечи.

Резные белые спинки с по-детски незамысловатым, но красивым узором и выжженными посередке диснеевскими персонажами; аккуратные перекладины и примыкающие к ним изящные балясинки. Кроватка была великолепна – в реальности еще лучше, чем на картинке. Все-таки не зря мы доверились вкусу Вадима.

– Нравится, принцесса? – Штефан потрепал меня по плечу и поцеловал в висок.

– Очень, – не сдержала я восторга, сложив ладошки лодочкой перед лицом.

Мой мужчина мечтательно улыбнулся:

– Поставить ее у нашей кровати, посадить на изголовье плюшевого Санту – и будет вообще идеально.

– У нас есть один, зачем нам еще? – хихикнула я, отстраняясь. – Лучше обедать идем, фантазер! На плите еда стынет.

В последний момент этот гад успел шлепнуть меня по заднице, за что немедленно огреб подзатыльник.

– Так что ты делал в России на Рождество? Еще и в костюме Санты? – озвучила вопрос, занимавший меня с самого начала, когда с обедом было покончено и даже убрано со стола.

–  Это все дурацкие конкурсы, – отмахнулся Штефан и попытался сменить тему: – Не ешь много чипсов, принцесса. Ты вообще знаешь, сколько вреда в этой гадости?

Отобрав у меня полупустую прозрачную миску, он отставил ее на столик, перед этим закинув парочку чипсинок себе в рот. Невооруженным глазом было видно, что ему лень или просто не очень хочется обсуждать означенный эпизод своей жизни. Но я была непреклонна.

– Не больше, чем во мне, – парировала, стараясь дотянуться до чипсов, за что немедля получила по рукам. – Ай! Так не честно!.. Так что за конкурсы? Напяль костюм Санты, переспи со случайной девушкой – и получи возможность выиграть супер-приз?

– Ага. Двойной киндер для Санты, – подхватил Штефан, смеясь.

– Блудного Санты, – поправила я, откровенно вредничая.

Он наградил меня голодным взглядом и дополнил:

– И принцесса в придачу. А неплохо вышло, согласись?

Я не раздумывая запустила в него подушкой, впрочем, нас обоих это только раззадорило. В мгновение ока я оказалась подмята под крепкое, дышащее жаром желания тело. Но поза оказалась неудачной – под головой моей был подлокотник дивана, так что шея как бы «провисала». И что приятно порадовало, от Штефана эта деталь не ускользнула. Склонившись и интимно коснувшись губами моих запястий, которые сдерживал одной рукой, он отстранился и помог мне сесть.

– Свадебные конкурсы, принцесса, – пояснил он наконец. – Уж не знаю, что курила тамада, но когда мне озвучили «наказание» за то, что отказался пить из туфельки невесты, было слишком поздно. В жилах играли азарт и алкоголь; разгоряченная толпа гостей требовала хлеба и зрелищ. Я даже возразить не успел, как от моего имени в сети разместили объявление о «готовом скрасить вечер Санта-Клаусе» (за символическую сумму, разумеется), – последние слова он произнес с неприкрытым сарказмом, активно жестикулируя руками. А потом по-доброму хмыкнул и ткнул меня в кончик носа.– Да, примерно так все и было. А реквизиты, кстати, на которые твоя деятельная подруга перевела кэш, принадлежат моему другу. Виновнику торжества.

Наверное, следовало бы промолчать, но я не сумела. Никогда не отличалась должной выдержкой.

– И сколько же они на тебе заработали, предприниматели хреновы?

Штефан широко улыбнулся, безошибочно уловив в моих интонациях ревность:

– Не много. Уговор был развлекать одиноких дам всю ночь, сколько успею. А ты была первой и единственной «клиенткой».

– Это почему же? – осторожно уточнила я.

– Ты была маленьким пьяненьким ангелочком. Смешная. Я увидел тебя, потрепанную и какую-то домашнюю – и уходить уже не хотелось.

– Вот так просто?

– Тебе мало сложностей в жизни? – игриво парировал он и, расплывшись в однобокой ухмылке, принялся меня щекотать.

Примерно в таком же ключе протекала большая часть нашего общения. Находясь наедине, дома, мы либо ели, либо занимались любовью, либо бесконечно подкалывали друг друга и осторожно строили планы на совместное будущее, в котором нас ожидалось сразу четверо, а в перерывах мало-помалу занимались обустройством детского уголка.

Но не все было гладко настолько, как нам бы того хотелось и как могло показаться на первый взгляд со стороны. Штефан стойко сносил перепады моего настроения, происходившие по сто раз на дню. Не пытался слиться, прикрываясь работой, когда я начинала нудить и выкатывать капризы на почве извращенных предпочтений.

Колбасы с «Нутеллой» в два часа ночи? – конечно, милая.

Бесполезная обновка, которую никогда не надену? – все для тебя, принцесса.

Сходить на фильм, который видела раз триста, вместо того, чтобы потратить время с пользой и поработать пару лишних часов до дедлайна? – если это сделает тебя хоть немного счастливее – я готов. И почти одет!

И даже когда я вскакивала по ночам и мчалась в уборную – он не делал вид, что спит и ничего не слышит, а покорно поднимался и шел за мной, чтобы придержать мне волосы. И много чего еще, что он делал для меня не задумываясь, без тени упрека.

Однако всему приходит конец. В данном случае – терпению. Моему. Очевидно, вконец сбрендивший организм счел, что в моей жизни стало как-то резко и ощутимо меньше экстрима. Тоже, наверное, своего рода стресс, – подумалось мне позднее.

Как-то утром, собирая по привычке меня на работу, мой ненаглядный решил, что мне непременно нужна коса – просто именно так я должна выглядеть сегодня, видите ли. Я уступила без излишнего пафоса, хотя внутренне меня передернуло: с косами я ходила в школьные годы, по прихоти мамы. Все одиннадцать лет. Отправлялась в школу с косой, а едва оказавшись в гардеробной – тут же ее распускала, чтобы после занятий заплести вновь.

Но не это главное (заплел он мне косу – и бог с ним), а сам факт – я проглотила недовольство, дабы не омрачать едва наметившуюся гармонию в наших отношениях. Только вот зло, как известно, не дремлет. И злом этим была София. После всего, что было, у нее хватило наглости позвонить Штефану – это случилось перед самым моим выходом из дома. Она была пьяной в хлам (семь утра по Берлину!) и орала дурным голосом на английском, требуя меня к телефону. Она была уверена, что я где-то рядом, и потому даже не старалась подбирать выражения, кроя меня на все лады.

Этого я стерпеть уже не могла. Меня знатно перемкнуло.

Выхватила мобильник, но Штефан к тому моменту успел отпустить парочку грубых реплик и нажать на отбой. В итоге я сорвалась на нем, хоть умом понимала: он тут не при чем. Наговорила столько всего, что впоследствии промучилась на работе полдня, угрызаемая совестью. На нервах я сгрызла палочку мела, припасенную на крайний случай. Настроение было ни к черту. И лишь ближе к вечеру я набралась смелости войти в гостиную, где он сосредоточенно работал за своим ноутбуком.