Текст книги "Двойной Киндер для Блудного Санты (СИ)"

Автор книги: Габриэлла Риччи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Руку даю на отсечение – в лучшем случае мне открыли лишь половину всей истории. Только давить на нее дальше вот так, с первого раза, совесть не позволяла. Вместо прямых расспросов я решил действовать аккуратнее. И начинать стоило с главного. Ну не могу я смотреть на женские слезы, катятся они градом или жгут сильную хозяйку изнутри.

Накрыл ладонью тонкую кисть, сжал ее слегка. Лида вздрогнула от неожиданности, но руки не забрала, что радовало. Подсознательно она готова идти на контакт, а это уже полдела. В сущности, у каждого в жизни бывают моменты, когда чужим людям довериться проще, чем самым близким. По всей видимости, это был как раз тот случай. С родными она делиться проблемами или не хотела, или не могла, или не успела (что выглядело неправдоподобно). Но в поддержке оттого нуждалась ничуть не меньше.

– Знаешь, как сказал Фрай? Если все закончилось плохо – значит, это еще не конец. Цитата неточная, но ведь важен посыл. Не унывай, принцесса, все еще обязательно наладится. Вот увидишь.

– Как? – наградили меня влажным взглядом. – Мы связаны одним джутом на ближайшие десять лет. Ты мне, что ли, поможешь?

Джутом? Занимательно…

Не стану лукавить, меня задели ее слова и здорово. Ее неверие в мои силы беспощадно и больно ударило по мужскому самолюбию, отбивая то к чертям. Неужели нужно прямым текстом и в лоб, что я ее не брошу? Как бы ни было трудно и через что бы ни пришлось пройти.

Но во-первых, я всегда предпочитал словам действия, а во-вторых, всему свое время. Поэтому, невзирая на твердое намерение разобраться с кабальным во всех смыслах кредитом принцессы, тем не менее решил пока ей об этом не сообщать.

Пусть помучается. Потомится. Ей это полезно. В конце концов ей надоест вечно думать о проблемах – уж я ей это обеспечу – и захочется отдохнуть. Мыслями, душой… телом.

– Если я скажу тебе одну вещь, ты послушаешь?

Она улыбнулась скептически, а я продолжил:

– Не думай о бывшем. О кредите. О неоправданных надеждах. Ни о чем не думай, просто живи настоящим моментом. Знаю, это нелегко. Но обещай мне хотя бы постараться.

– Это так странно, – хмыкнула она через паузу. – Я сижу с совершенно чужим человеком, которого знаю без году неделю, делюсь личным, получаю разного рода ЦУ и при этом еще должна что-то обещать… Знаешь, со мной всякое бывало. И с многодетной мамашей в очереди в паспортный стол за жизнь говорили, и с бабушкой в автобусе о Второй Мировой… Как-то в разгар вполне себе дружеской переписки мне даже фото члена прислали, мол, зацени. И знаешь, в чем проблема? Двумя днями ранее я продолжала считать это полным безумием. А теперь я сама нахожусь по иную сторону баррикады. Как здорово жизнь порой жизнь меняет ракурс, правда?

– Согласен, – кивнул предельно честно. – Но давай не будем отклоняться от темы.

– Ладно… Хорошо. Твоя взяла, – чуть живее улыбнулась мне Лида. – Я постараюсь, но ничего…

– Давай без «но», ладно? – прервал ее, не позволяя вернуться к истокам. – На самом деле, ты большая молодец, что решилась. И я уже тобой горжусь. Главное не задумываться о «правильности» и не оглядываться больше на прошлое.

– Да, наверное, ты прав, – выдохнула она.

– Мне не нравится скепсис в твоих словах. Хотя с другой стороны я отлично понимаю, как было бы глупо, доверься ты мне безоговорочно.

– Рада, что ты это понимаешь.

– Это будет сильно по-идиотски?

– Что ты имеешь в виду?

Я помолчал в кулак. И все же озвучил мысль, которая весь день не давала мне покоя:

– Полетели со мной? В Германию.

Рука, остававшаяся до сих пор в моей ладони, дрогнула.

15

Лидка

Штефан придержал мне стеклянную дверь, пропуская вперед.

Из ресторана я вышла в помятых чувствах. И хотя более-менее привела себя в порядок в дамской комнате, пока дожидалась прогревания Поджера, морозный воздух дал понять, что я все еще горю. И наверняка сияю, как новогодняя иллюминация.

Сказать, что его предложение было крайне неожиданным – не сказать ничего. Но это полбеды, потому что помимо прочего, оно показалось мне… заманчивым. Именно так. Необязательно ведь искать во всем скрытые подтексты, правильно? Даже когда очень хочется. Вот и я, рассудив, что хватит с меня излишней рефлексии, подумала так же.

Остановились мы на том, что я попросила дать мне время на принятие решения. До вечера. Выпалила на одном дыхании и подумала: что если он продолжит гнуть свою линию? Однако этого не произошло, за что я была крайне благодарна мужчине.

Мы уже подошли к машине, когда я по привычке достала телефон. Проверить на предмет пропущенных вызовов, как делала это каждый раз, выходя из универа. К тому же, в ресторане мне и вовсе показалось неприличным отвлекаться от беседы – все-таки меня пригласили для вроде как серьезного разговора, – так что на время я вынужденно выпала из реальности.

Пропущенные были, – уведомления посыпались, стоило выключить режим полета. Но не успела я просмотреть, от кого, как мобильник в руке зашелся натужной вибрацией. Штефан не упустил этого из виду, но промолчал. Открыл мне дверцу автомобиля, и, дождавшись, пока я усядусь, занял свое место.

– Да, мам, – поморщилась я. Холодный корпус телефона резко контрастировал с горячим ухом, стремительно запотевал в ладони.

– Лидуся, привет, – заискивающе начала она, что вот категорически мне не понравилось. – А ты чего недоступна? Как дела? Ты дома уже?

Я чертыхнулась про себя. Дочь, называется! Последний раз я выходила на связь с мамой до отлета, собственно, дабы сообщить об оном. А потом все завертелось настолько стремительно, что звякнуть, будучи дома, я вовсе позабыла. И так за последние два дня и не вспомнила.

М-да…

– Прости, мамуль, – потерла я переносицу и быстро отчиталась: – замоталась так, что забыла тебе сказать. Предновогодний аврал на работе. Не переживай, долетела благополучно. Без приключений.

О, да! Все самые увлекательные приключения начались как раз дома! Но об этом, я, понятно, умолчала.

– Да совести у тебя нет! – с напускной обидой в голосе постановила она. – Совсем там зятек за будущей женой не приглядывает?

И если мне откровенно не понравилось начало беседы, то вектор, который она поменяла столь резко, мне нравился еще меньше.

– Ну, и я вроде не маленькая, мам, – заметила я и попыталась увести разговор в иное русло: – Слушай, как там бабуля? Давление не шалит?

– Бабуля любой космонавтке фору даст! – отрезала она. – Ты вот что, подъезжай-ка к нам.

– Прямо сейчас?

Только этого мне не хватало! Да я же если заявлюсь к родителям в таком виде, расспросов будет не избежать! Вернее, они и так-то будут, поскольку приеду я без Кости, но мой нынешний прикид их только преумножит.

– Прямее не бывает, – подтвердила мама. – Чем раньше тем лучше.

– Я тут вроде немного занята, – попыталась возразить, за что в награду получила укоризненный синий взгляд. – К чему такая спешка? Что-то случилось?

Спросила, а у самой сердце едва не остановилось. Только бы с отцом все было в порядке! Только бы болезнь не заявила о себе вновь… Умом я понимала, что поводов тому не было, и все равно опасливо затаилась в ожидании ответа.

– Да бог с тобой, Лида! Сплюнь! Сюрприз тебе готовим.

– Какой еще сюрприз? – ничего не понимая, переспросила я.

И можно бы выдыхать, но неприятное предчувствие не оставляло меня. Кроме того, настораживало, что мама попросила приехать меня, а не нас с Костей. Но не соваться же добровольно под обстрел! Ответить было бы нечем – я подумывала рассказать о нашей с Костей размолвке в куда более спокойной обстановке, – посему об этом пока умолчала.

– Именно! – не таясь, ушла она от ответа и засуетилась: – Ой, заболталась я, а стол-то сам себя не накроет! – И прежде чем отключиться, добавила невозмутимо: – В общем, ждем!

– Всем привет! – только и успела бросить в трубку, из которой послышались короткие гудки.

Я непонимающе уставилась на экран, что услужливо высветил пропущенные звонки. От мамы и от Васьки. Моргнула, возвращаясь в реальность, и ткнула в смску (от подруги же), с коротким предупреждением: «Лид, теть Тома звонила, спрашивала, куда ты пропала. Сказала ей, что ты скорее всего на работе. Точно не знаю и вообще лежу дома, с температурой. P.S: люблю. Но еще раз так подставишь – придушу лично».

Эх, Васька, Васька, а я-то тебя как обожаю! Дуреха моя… – вздохнула я, пряча телефон в сумочку. Какой бы авантюристкой она ни была, но с подругой мне однозначно повезло. Надо бы помириться с ней и, если получится, встретить новый год вместе.

А еще я отчетливо поняла, насколько тяжелой на подъем задницей наградила меня природа. Где мое «болотце»? Я не хочу ничего менять… Тьфу ты! Вернее, хочу, конечно, но не очертя же голову! Не за два гребаных дня!

– Все в порядке? – участливо осведомился Степа. Сжал широкой ладонью мое плечо и доверительно заглянул в глаза.

Я вздрогнула от неожиданности и кивнула:

– Спасибо. Планы немного изменились.

– Сейчас домой? – Я снова кивнула, а он уточнил: – А потом?

– Сама, – улыбнулась в ответ.

– Не «сама», а адрес называй, говорю.

Его невозмутимость, вкупе с пляшущими в глазах смешинками, странным образом вгоняли в краску.

– Ты не обязан, – выпалила на выдохе, путаясь в словах, – да и неудобно это…

– Неудобно шубу в трусы заправлять, принцесса, – в привычной манере нагловато улыбнулся он и вырулил с парковки. – Все остальное, что не перечит законодательству, очень даже.

Я не нашлась с ответом. Сознание, будто опьяненное его голосом, выцепило одно-единственное слово. Который раз за вечер он назвал меня… гм… принцессой? Второй? Третий? Такими темпами я ведь и привыкнуть могу… И вроде бы взрослый мужчина, а порой ведет себя, как мальчик, – в который раз подивилась сидящему рядом мужчине и спрятала улыбку.

Говорить, о чем бы то ни было, совершенно не горела желанием. Степа быстро уловил мой настрой, потому что больше ничего не спрашивал до самого дома, а чтобы не так неуютно было, сделал музыку чуть громче. Его чуткости и чувству такта (которое имелось, но не всегда хозяином использовалось) я, к слову, тоже не переставала удивляться. Интересно, сколько еще граней его характера я могу узнать?.. Разгадать?.. Сколько их он откроет мне, если соглашусь полететь с ним?

Абсурд. Я не могу бросить все и просто взять и уехать, пусть всего на неделю. Ну вот. Возвращаемся к началу. Замкнутый круг какой-то, когда и хочется, и колется.

Ладно – как говаривала Скарлетт О'Хара, – я подумаю об этом… ну, если не завтра, то как минимум позже, после визита к родителям.

***

Кроссовер мягко притормозил в знакомом дворе. Шум двигателя стих.

– Значит, здесь живут твои родители? – спросил Степан.

Зимой, по обыкновению, темнело рано. Ночные часы хоть и шли на убыль, тем не менее, сумерки застали нас на выходе из ресторана, а прежде чем мы добрались на другой конец города, стемнело окончательно.

– Больше тридцати лет уже, – улыбнулась я, всматриваясь в подсвеченное уличным фонарем лицо. – Спасибо, что довез. На чай не приглашаю, ты уж извини. Родители не поймут.

– Ты не сказала им о разрыве?

Я поморщилась:

– Пока нет. Да и что это меняет? Не говорить же мне: «Мама, папа, я поменяла жениха на нового. Знакомьтесь, Штефан. Немец. Навскидку тридцать три года. Судя по всему, не женат. Переспали по ошибке. Напорист и непрошибаем, что тот танк, идущий на Берлин».

Ляпнула, как на скользкую дорожку ступила, честное слово. Замолчала, поняв, что сморозила глупость. Не знаю, чего я ждала с большей долей вероятности – бурной реакции радеющего за отчизну патриота или просто обиженной физиономии, – но мужчина лишь довольно фыркнул:

– Говори-говори, да не заговаривайся… невеста.

– Да ну тебя! – ткнула его кулачком под бок, не в силах определиться, подбешивает меня его наглось, или больше веселит. Пока не поздно, открыла дверцу авто: – До свидания, мой Плохой Санта.

– Я подожду, – невозмутимо припечатал он и подмигнул напоследок.

О, боже. Что. Это. Было, – выпучила я глаза в темноту, на негнущихся ногах подходя к нужному подъезду. Кончик языка горел от частых прикусываний. О, да, Лида, глупости – это прямо по твоей части, тут не поспоришь.

Я зажала кнопку звонка и сделала глубокий вдох-выдох.

– Открыто! – донесся из глубины квартиры мамин голос.

Чувство неладного окрепло, стоило оказаться в знакомых стенах. Опустив взгляд, наткнулась на обувь… Кости, конечно же.

Злость во мне вспыхнула мгновенно. А я-то по наивности думала, что удалось наконец расслабиться после длительной напряженки! Ага, как же. Хрен там плавал.

– Это ваш сюрприз мне, да мама? – не раздеваясь и прямо в обуви промчалась на кухню с прихваченной с вешалки курткой. – А где сам хозяин? Чего любимую невесту не встречает, а?!

– Лида, ты чего? – округлила глаза мама, вытирая руки о фартук. – С дубу рухнула, или тебя Васька заразила? Бредишь, вон. Костя сам вот недавно пришел. И что за претензии с лету? – нахмурилась она.

Я запнулась, понимая с опозданием, что бывший вполне мог навешать лапши родителям, как это нередко бывало. Иначе зная ситуацию в целом, мама бы ни за что не согласилась на этот цирк с конями.

– Мам, – рухнула я на табуретку. Запрокинула голову и закрыла глаза. Кажется, или сейчас, или позднее – с подачи Костика, который напоследок может оболгать меня с головы до пят и унизить в глазах собственных родителей так, что стыдно будет с ними на улице пересекаться. – Твой идеальный Костя мне изменил. Мы больше не вместе. Я его застукала и выгнала, и после этого у него хватает наглости заявляться сюда. Понимаешь?

– Ну и лгунья же ты, дорогая! – натурально оскорбился Костя. Протиснулся в кухню и занял оборонительную позицию у окна, скрестив руки на груди.

– Это я-то лгунья?! – натурально опешила я, не ожидая столь неприкрытой шкурочности. – А бровь рассеченную ты как объяснишь? И выбитый зуб? М? Жалко, что челюсть тебе не сломали!

Гримасу сожаления, которую так мастерски изобразил Костя, надо было видеть воочию.

– Что ж… Не хотел я сора из избы выносить, но раз ты настаиваешь… Да, мама, я вам соврал. На самом деле я не поскользнулся, а подрался с новым хахалем вашей дочери, – кивнул он в мою сторону.

– Чего-о?! – взревела взбешенная до предела я и на попытки Костика продолжить поливать мое имя помоями, рявкнула: – Заткнись!!! Мама, я так понимаю, у вас все равно отдельный разговор будет, за моей спиной. Вы же с Костиком как чашка с ложкой! Так что хотя бы выслушай меня!

И не дожидаясь одобрения, вывалила все. От а до я, не упустив ни одну мелочь. А в заключение, на возражения матери, не выдержала:

– Разуй глаза, мама! Взгляни уже на мир вокруг, хватит пялиться на своего Костечку! Прекрати наконец возносить его лживую задницу! Я твоя дочь, не он!

– А ты не указывай матери! – в унисон прокричали мама и благоверный. – Одни нервы от тебя, – горячо прошептала мать. – Не дочь, а прямо горе луковое.

Я нервно хохотнула.

– Спелись, как погляжу?! Молодец, Костечка!!! Только чья бы мычала, манипулятор недоделанный! Думал, я всю жизнь тебе во всем потакать буду, чувствуя себя должной? Усажу на шею и ножки свесить позволю? И пискнуть не посмею, да? А вот шиш тебе с маслом! Пошел! Ты! К черту! Балабол.

– Ой, что за времена пошли, что за времена… – запричитала нарисовавшаяся непонятно когда в дверном проеме бабушка, цокая языком и качая головой. – Видно, близок Антихрист, уж дух его по земле стелется, слабым верой в сердцах смуту сеет… Дочь на мать кричит – где это видано-то?

– Ба! – закатила я глаза, готовая или порвать кого-то конкретного, или разрыдаться в три ручья. – Ну и ты туда же! Да главный Антихрист тут – Константин, чтоб ему бабы семь лет не давали, Георгиевич! Прелюбодей несчастный!

– Но он не мог! Костя порядочный мальчик! – не желала отступаться мама.

И тут уже чайнику окончательно снесло крышечку.

– Знаете что? Пошли вы все к черту, во главе с Костиком! Дурдом на выезде! Хоть на ушах тут стойте, а меня не трогайте!

Не слушая вопли вслед, я развернулась и понеслась прочь. В коридоре едва не сбила с ног папу.

– Прости, папуль, – придержала его за руку.

– Лидочка, что случилось? – проговорил он с трудом.

– Костя случился, пап, – шмыгнула я носом и закачала головой: – Прости за шум. Ты не нервничай только, ладно? Я в другой раз к тебе зайду. Люблю тебя… пока!

Гори оно все синим пламенем! – та единственная мысль, что набатом билась в моей голове, пока не разбирая дороги я неслась к машине. Теперь я точно знала: новый год мне здесь встречать не с кем. И созревшее быстро решение показалось единственно верным.

Знаю: решения, принятые на эмоциях – зачастую именно те решения, о которых мы вскорости горько жалеем. Только кто бы еще признавал это на горячую голову!

 16

Штефан

Я стоял на пороге ее спальни, наблюдая, с каким остервенением принцесса складывает вещи в чемодан. Что-то явно произошло при ее визите к родителям, о чем она не обмолвилась и словом по пути домой. А я не стал давить. Зачем? И так форсирую события, что не проходит даром для нас обоих.

Лида чертыхнулась себе под носик, тщетно обыскивая все полки и на находя искомое. Пнула от души шкаф, тут же взвыла от боли, схватилась за пострадавшую конечность и принялась скакать одноногим кузнечиком.

– Сильно ушибла?

Подскочив к ней, помог опуститься на край кровати и ощупал маленькую стопу. Она шмыгнула носом. Неопределенно качнула головой, а я самую малость успокоился: вроде, кости целы, в наличии лишь локальное повышение температуры.

– Принцесса… – со вздохом уткнулся лбом в узкое колено и после поднял взгляд: – Ты доконать меня вздумала? Не выйдет. Ну все, все, не плачь, малыш, – стер мокрые дорожки с ее щек, – я сейчас.

Метнувшись на кухню, быстро обыскал морозилку и выудил оттуда кусок фарша. На бегу прихватил первое попавшееся полотенце и, обернув им ледяную глыбу, приложил к чуть припухшему месту.

– Терпи, – велел ей, в ответ на скривившуюся от боли и холода рожицу, не позволяя убрать руку.

Мужественно собрав силу в кулак, принцесса успокоилась. А потом и вовсе заговорила, чего я от нее совершенно не ждал. Тем более по доброй воле, – чувствовал и видел, что еще не в достаточной степени она доверяет мне. И по мере того, как далеко уводил ее рассказ, удивление сменялось во мне праведным гневом.

Твою налево! – едва удержался, чтобы не ругнуться вслух.

Этот олень мало того, что дважды обидел мою принцессу, так к прочему выставил ее вруньей перед ее же родителями. И сделал это не где-то еще, а у них же дома. Уму непостижимо! Интересно еще, что при всем «благородии» несостоявшегося зятя, мама Лиды продолжает возносить его с почестями небожителя.

Хотя… осуждать ее у меня нет морального права. Мне приходилось терять близких, но никогда их жизни не зависели от чьих бы то ни было финансовых возможностей. Так что я был просто неспособен понять ее поведение в полной мере. Со своей колокольни.

Впрочем, мать матерью, а с горе-зятьком я ещё разберусь. Раз уж сам никак не угомонится.

Но самое главное во всем рассказе – Лида согласилась лететь со мной. Настораживало, правда, что она решилась на это, будучи на эмоциях. На краткий миг даже мелькнула мысль: что, если передумает? Отменит все в последний момент? Но переполнявшая душу эйфория не позволила обдумать эту возможность как следует.

Даже если и так. Я ее уже не отпущу, – знал это наверняка.

– Иди ко мне.

Прилег на край постели и увлек свою девочку за собой. Прижал к себе крепче, чем следовало бы, и улыбнулся ей в волосы, когда она в ответ не отстранилась, а своей рукой обвила поперек груди и сладко засопела в мой свитер.

– Не бойся, принцесса, – прошептал в щекочущие шелковистые волосы и поцеловал в макушку. А после добавил мысль вслух: – Больше тебя не обидят.

***

Лидка

Удивительно, насколько защищенной я чувствовала себя в надежных объятиях. Мы со Степой так и уснули в обнимку, рядом с раззявившим голодную пасть чемоданом и ворохом одежды.

Я проснулась рано и, на удивление, чувствовала себя бодрой и выспавшейся. Выключила будильник, до которого оставалось не больше получаса, – ни к чему тревожить чужой сон. Осторожно высвободившись из крепкого кольца рук, одернула одежду, приводя ту в божеский вид. Умылась, ликвидировала творческий беспорядок на голове и принялась хлопотать с завтраком.

Мой наглец появился на пороге как нельзя вовремя: я уже почти закончила.

– Доброе утро, – так по-домашнему тепло произнес он заспанным голосом, отчего екнуло в груди. Почти неразличимо, и все же сердце ускорило бег.

Я обернулась из-за плеча на миг.

– Как спалось? – осведомилась больше из вежливости, на правах хозяйки у гостя. И тут же прикусила язык.

– О том же хотел спросить, – улыбнулся, он садясь за стол и чуть помедлил с ответом: – Отлично. Мне в целом все равно, где спать, если ты всегда будешь под боком. Другой вопрос, что мне бы не хотелось, чтобы некоторые принцессы спали где попало и испытывали разного рода дискомфорт.

Я закусила губу, силясь совладать с охватившей тело дрожью.

Нет, этот немец совершенно точно неправильный! – трясущимися руками разложила я омлет по тарелкам. Иначе где хваленые тактичность и вежливость, присущие им едва ли не с рождения и впитываемые с молоком матери? Ну, ладно, если насчет последнего еще можно было поспорить, то в отношении первого пункта Штефан безбожно проигрывал… И я честно не представляла, как к этой его особенности следует отнестись. Пока получалось волнительно и настороженно.

Благо, он не стал развивать разговор и дальше в подобном направлении, и нам удалось позавтракать в относительном спокойствии. Штефан, к приятному удивлению, помог убрать со стола, и только потом засобирался – во время завтрака ему активно названивал Макс, который потерял больше суток назад одного друга и свою машину. Я же, проводив обещающего вернуться мужчину, засела с чаем в гостиной и принялась звонить на работу.

Кто почти все лето проработал в приемной комиссии? У кого скопились опускные? Отгулы? То-то же. Сейчас самое время задействовать их по максимуму. Вопросы же с билетами и гостиницей решим вместе.

17

Спешные сборы, заказ билетов – на котором поездка едва не накрылась, – такси до аэропорта.

Регистрация, посадка, взлет…

Нервы.

Одна пересадка в Шереметьево. Еще два с половиной часа в воздухе – и вот наконец мы в аэропорту Берлин-Тегель. Благо, со сроками шенгена, страховки и прочими документами затруднений не возникло. Я довольно часто летала за границу, причем как по рабочим вопросам, так и по личным. Навестить теток в Латвии, например, одна из которых удачно вышла замуж, сразу после школы, и следом за собой потянула сестру-близняшку.

Штефан, приобняв меня свободной рукой, другой тащил мой чемодан на колесиках. Не считая висящей на плече спортивной сумки с его вещами. Мы уже прошли нудный паспортный контроль, забрали багаж и двигались к выходу.

– Устала? – улыбнулся он и потрепал куртку на моем плече.

Ну, что сказать. Даже с учетом «натренированности» работой в плане длительного сидения, задница моя была квадратной и слезно молила прилечь уже где-нибудь. Голова так вообще шла кругом, как обычно после перелетов, а в желудке было шаром покати.

Я устало улыбнулась в ответ. Положила голову ему на плечо и, не успев прикрыть глаз, спохватилась: Костя! Чтобы следом выдохнуть: уж на сей раз я не забыла собрать в рекордные сроки вещи бывшего. Поручила их соседской чете и, настрочив короткое «вещи у соседей», с чистой совестью пропала из зоны доступа.

Это я еще молчу о том, с какой неохотой мне подписали на работе заявление о недельном отпуске без содержания. Кстати, я вполне могла воспользоваться скопившимися отгулами, взяв несколько кряду. Но подумав, рассудила, что они мне еще могут пригодиться.

– Голодна? – спросил Степа, открывая мне дверь такси. Простой жест, казавшийся поначалу излишне галантным, вскоре перестал бросаться в глаза.

Да, все-таки, к хорошему привыкаешь быстро, подумала я и призналась с улыбкой:

– Еще как!

– Тогда в ресторан?

– Нет уж, давай с этим повременим, – виновато поджала я губы. – С ног валюсь, сил моих нет.

Он хохотнул в ответ на мою скривившуюся рожицу, обошел машину и сел рядом.

Ехали молча, под работающее фоном радио. Степа перекинулся парой фраз с таксистом, и всю дорогу, от самого аэропорта, мы не сказали друг другу ни слова. Не знаю, почему молчал он, но у меня на то была довольно веская причина. Если с билетами нам еще повезло (даже выиграли, отхватив по скидке!), то с гостиницей все было сложнее. Как итог – ехала я сейчас не куда-нибудь, а… сразу домой. Домой к едва знакомому мужчине.

Не иначе, как я сошла с ума, – хихикнула про себя.

Но думать об этом хотелось меньше всего сейчас, когда чуткие пальцы, незаметно перестав перебирать мои волосы, легко массировали затылок. Так и подмывало разлечься поудобнее! Останавливали остатки совести и здравого смысла. Поэтому я лишь уютнее прильнула щекой к груди, в которой размеренно билось сердце. Слушая его, я задавала себе один и тот же вопрос: зачем я здесь, если не для…?

Это было так… странно. Я покусывала губу, наблюдая в окна по-зимнему нарядный город. Не знала, что ждет меня там – в стенах чужой квартиры, но отчего-то тревоги за свою жизнь не испытывала. Только волнение перед непривычным. Неизведанным.

Ехали мы недолго, максимум минут двадцать. Даже жаль было расцеплять объятия, когда вскоре таксист притормозил у скромного с виду дома. Я насчитала пять этажей, с интересом склонившись к окну и чуть ли не прилепившись к тому пятачком, совсем как ребенок. Фыркнула и улыбнулась, рассматривая здание. Фасад и торцевые стороны – насколько успела заметить при приближении, – были выкрашены в оттенок слоновой кости, как и соседние строения. Может быть, чуть теплее. И уж не знаю, почему, но с виду мне местные дома современного типа напоминали плотно сдвинутые спичечные коробки. Не самое удачное сравние.

Штефан расплатился и помог приросшей мягким местом к сиденью мне выбраться наружу.

После освежившей холодком улицы, ухоженный подъезд встретил нас несколько тяжелым воздухом. Здесь пахло ни то известью, ни то чем-то еще. Не то чтобы это было важно, но когда оказываешься в незнакомом месте, хочешь, не хочешь, а подмечаешь все.

До нужной двери мы добрались быстро. Квартира Штефана располагалась на втором этаже.

– Добро пожаловать в холостяцкие хоромы, – улыбнулся мой немец, жестом пропуская вперед.

В прихожей мягко зажглись бра. Я вошла, озираясь, словно варвар, цепляясь взглядом за каждую мелочь и подмечая детали, которые бы с ходу успокоили: он один. По крайней мере сейчас один. Беспокоиться не о чем… ну, почти.

Не сказать, что я ждала чего-то особенного в плане интерьера, но и не предполагала, что Штефан настолько аскет по натуре. Обо всей квартире судить было рановато, но по прихожей сложилось впечатление: минималистично… зато уютно. В который раз мелькнула мысль, что, наверное, стоит отвыкать удивляться чему-то, что хоть мало-мальски связано с этим мужчиной.

За спиной щелкнул дверной замок. Талию обвили две крепкие руки, и бархатистый голос прозвучал волнующе близко. Предательское сердце зашлось в безумном ритме и едва не споткнулось.

– Восемьдесят пять честноотвоеванных квадратов… – гордо сообщили мне, щекоча шею теплым дыханием. А потом об нее же потерлись чьим-то наглым носом, который руки зачесались ущипнуть как следует. А лучше укусить. – Это нейтральная территория. А знаешь, что я предпочитаю делать на нейтральной территории? Наедине с красивыми девушками… – и так лениво это протянул, что воображение мигом нарисовало сыто лизнувшего лапу тигра.

Честное пионерское, не собиралась я вестись на провокации! Тем более столь откровенные. Но сказались нервы – черти бы их побрали, – и легкий укус в плечо возымел эффект, явно противоположный предполагаемому изначально.

Дернувшись, я резко развернулась на сто восемьдесят градусов, но вырваться мне не позволили.

– Тебе не вырваться, принцесса. Ты на вражеской территории. И выход теперь лишь один…

Он явно поддевал меня. Но моя внутренняя язва даже не думала возмущаться. Да что говорить! Я сама будто только что осознала в полной мере, где оказалась по собственному желанию. И примешанная к остальным чувствам малая толика беспомощности лишь обостряла ощущения.

Какие ощущения? Чего? Нереальности происходящего. Нет. Вернее да, но не только…

Подняв взгляд и молясь о том, чтобы дурное сердце не выскочило из ушей, напоролась на снисходительную рожу Чеширского кота. Ну точно кот! В глазах бесенята под тамтам отплясывают. Смотрит с прищуром, а на губах улыбка такая, что удивительно, как еще чья-то физиономия не треснула. Ну право слово! Было бы наукой, как порядочных девушек смущать!

От последней мысли я прикрыла глаза и прислонилась лбом о чужой лоб. Невольно простонала в голос. На полпути очухалась, закашлялась и поперхнулась воздухом. За что в награду получила еще более насмешливый взгляд.

Который… внезапно чуть помутнел. Устремился на мои отчего-то пересохшие губы. Захотелось облизать их, и сделала я это быстрее, чем сообразила. Штефан ненавязчиво подался вперед. Мои пальцы сжали… его плечи?

О, господи. Еще немного, и он меня поцелует. А учитывая, что я сейчас на его территории…

Как одурманенная, я сама готова была сократить то ничтожное расстояние, что еще нас разделяло. И я бы сделала это. Если бы в самый «подходящий» момент не зазвонили сразу два телефона, один из которых лежал на комоде. Прямо за моей спиной.

18

От неожиданности я шарахнулась, и мы со Штефаном поцеловались. Правда, не так как планировалось, а лбами. Ощутимо так, от души. Я ойкнула и прижала лоб ладошкой. А когда мы с мужчиной пересеклись взглядами, – захохотали в унисон. От нелепой ситуации и – я так уж точно! – от стыда.

Я собиралась было отойти на пару шагов, от греха подальше, но Штефан потянулся и, одной рукой сгребая меня в охапку, снял трубку телефона. Поздоровался отрывисто, а я меж тем подивилась: надо же, у кого-то еще в домах остался пережиток прошлого в виде стационарного телефона.

Мобильник меж тем разрывался в заднем кармане чужих джинсов. Куда я без зазрения совести потянулась и, честно не глядя на экран, обеззвучила аппарат. Да так и оставила руки в карманах чужих брюк, борясь с искушением сжать упругие ягодицы.

Хихикнула про себя и прикусила язык.

– Да, мама, – внезапно перешел на русский Штефан и со смесью благодарности и муки посмотрел на меня.

Это что же получается, все-таки я была права? Выходит, он и правда имеет прямое отношение к русским. Через мать.

– Нет, мам, – едва не простонал он. – Давай завтра, устал, как собака… Не надо «сама». Мам? Ма-ам. Супер! Тогда договорились. Обними отца. Люблю тебя, до завтра!