Текст книги "Мадам Казанова"

Автор книги: Габи Шёнтан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

Лицо Наполеона окаменело, он, казалось, перестал дышать.

– В России я тоже не теряла времени даром. – Мне хотелось сделать ему как можно больнее, и уже невозможно было сдержаться. – Я так сильно тебя люблю, что не остановлюсь ни перед чем, чтобы погубить тебя. Я спала с мужчинами только лишь для того, чтобы они прислушались к моим словам. Они знают от меня о твоих махинациях и твоих интригах на Корсике и во Франции. Французскому народу рассказывают лишь о твоем славном восхождении. А моим друзьям, которых немало, известна оборотная сторона медали: как после каждой неудачи ты дрожишь от страха, изворачиваешься и впадаешь в панику. Я провела много часов с императором России. Для меня это было проще, чем для тебя, ведь я женщина и для меня не существует преград. Александр знает все, что ты говоришь и думаешь о нем, от меня. Ты хотел жениться на сестре императора? Но тебе этого не видать. Запомни мои слова. Я постаралась сделать так, чтобы император Александр готов был отдать свою сестру любому, но только не тебе.

Сейчас я чувствовала внутри необыкновенную свободу. Я нанесла Наполеону удар и, несомненно, ранила его.

– Я уничтожу тебя, – медленно произнес он низким угрожающим голосом.

– Я знаю. Ты не остановишься перед тем, чтобы убить меня или лишить свободы. Уничтожь меня! Мое место займут другие. За каждого убитого врага ты получишь сотню новых. Тебе никуда не деться. Ты уничтожаешь сам себя. Ты веришь в свою судьбу, но ты ослеплен своим честолюбием. Твой конец близко. Ждать долго не придется.

– Я растопчу тебя. – Сейчас Наполеон говорил, словно в забытьи. – Я сотру тебя в мелкий порошок и развею по ветру…

Он прикрыл глаза, а затем уставился на меня, словно никак не мог понять, почему я до сих пор существую и стою перед ним как ни в чем не бывало. Яростным движением он запахнул свой дурацкий красный халат с золотыми пчелами и устремился из комнаты через ту же самую дверь, из которой он недавно появился.

Побежал за адъютантом? Неужели меня арестуют? Пока же я не слышала ни звука. Я набросила на плечи накидку, выскочила из комнаты и бросилась вниз по винтовой лестнице. На нижней площадке я остановилась и прислушалась. Тишина. Я постаралась успокоить дыхание, надвинула на лицо капюшон и медленно миновала несколько последних ступенек. Стоявший у двери часовой клевал носом. Я подошла к нему и повелительным тоном сказала:

– Меридор.

Часовой отдал мне честь, молча отодвинул засов и открыл дверь. Я шагнула за порог и остановилась. Лишь после того, как засов с лязгом задвинулся, я побежала.

На противоположной стороне аллеи, шагах в двухстах от себя, я увидела темный силуэт повозки. Я снова побежала. Сердце колотилось у меня в груди, в левом боку закололо. Мне не хватало воздуха. Эти двести шагов стали самой длинной дистанцией, которую я когда-либо преодолевала бегом. Князь Долгорукий нагнулся и за руку втащил меня в двуколку. Я проговорила, задыхаясь:

– Гони!

Он щелкнул кнутом. Испуганная лошадь рванулась вперед. Князь Долгорукий во весь дух несся сквозь эту тихую весеннюю ночь, и я была благодарна ему за молчание. Я оглянулась. Скрытый влажной темной завесой, дворец Тюильри исчез.

– Это был конец моих личных отношений с Наполеоном, – сказала я хрипло. Мне пришлось откашляться. – Сегодня я видела его в последний раз в своей жизни.

Налетевший порыв ветра сорвал первые опадающие лепестки цветов с деревьев и бросил их перед нами на дорогу. В тот момент я не знала, что ошибаюсь. Тогда это казалось невозможным, но мне все же еще представилась возможность увидеть его.

Полчаса спустя мой побег чуть было не провалился. Мы уже сидели в большой дорожной карете – князь Долгорукий, собаки и я, – и кучер уже направлял четверку лошадей в сторону улицы, когда прямо на бульваре сломалось колесо. Казалось, чем больше я нервничаю, тем дольше будет тянуться ремонт. Князь Долгорукий вовсю ругался по-казацки, с кучера пот катился градом, а я наблюдала, как бледнеет ночь и все больше светлеет небо на востоке. Потом начали мелодично насвистывать дрозды и свет уличных фонарей растворился в утренней заре.

Наконец можно было ехать дальше. Карета прогромыхала по все еще не проснувшемуся Парижу и стала выезжать на дорогу на Нантейль. У последней почтовой станции возле городской окраины нас остановили двое жандармов. Они замахали руками, приказывая кучеру свернуть на обочину. Князь Долгорукий высунулся из окна, чтобы узнать, почему нас задерживают, и вдруг увидел перед собой серое лицо Фуше.

– Доброе утро. – Фуше учтиво поклонился и подошел к дверце кареты. – У меня приказ арестовать мадам Казанову, – вежливо сказал он, наслаждаясь ужасом, который вызвали у нас его слова. Затем улыбнулся, обнажив свои мелкие острые зубы. – Но, к сожалению, я не встретил ее. Мне придется доложить императору, что мадам Казановы в Париже больше нет. – И он добавил: – Желаю вам приятного путешествия. Передайте мой привет России. – Он поднял руку, разрешая нам следовать дальше. – До встречи в Париже, мадам, – негромко сказал он и отступил на обочину.

Глава одиннадцатая

Наполеону не суждено было стать зятем российского императора, вместо этого он женился на дочери императора Австрии. Это произошло вскоре после того, как начатая Наполеоном война с австрийцами завершилась подписанием в Шенбруннском дворце в Вене мирного договора с продиктованными им же условиями. От своей очаровательной Жозефины император Франции избавился так же холодно и бессердечно, как от всех остальных женщин, которые уже не обещали ему более никаких преимуществ. Его новой супругой стала пухлая девятнадцатилетняя эрцгерцогиня Мария-Луиза, которую Наполеон никогда раньше не встречал и с которой он познакомился уже на брачном ложе. Воспитанная в духе глубокого уважения к династии и к выполнению супружеского долга, Мария-Луиза полностью оправдала надежды Наполеона – она вскоре забеременела и родила долгожданного наследника престола Французской империи. Еще в утробе матери он уже был удостоен титула короля Рима. Невероятная, безумная мечта Наполеона о мировом господстве начала, похоже, сбываться, обретать реальность. С непоколебимой уверенностью, император Франции объявил в Париже: «Французская империя будет господствовать над всеми остальными империями!»

Обо всех этих событиях я узнала, находясь на безопасном расстоянии от французской столицы. Я вернулась в свой дом в Санкт-Петербурге, и «русская жизнь» леди Сэйнт-Элм благополучно продолжалась. Иногда мне даже казалось, что я никуда не уезжала отсюда. Я снова увиделась со своими друзьями, знакомыми, встречалась с императором Александром и снова была его любовницей.

Брюс Уилсон по-прежнему жил в Санкт-Петербурге и все так же посасывал свою трубку. Официально он учил меня русскому языку, а неофициально оставался все таким же центром сосредоточения информации. Он приветствовал меня точно так же, как и провожал, – крайне сдержанно. Мой отчет о пребывании в Париже Брюс никак не прокомментировал.

– Поскольку вы вернулись, – сказал он, судя по всему, оставшись равнодушным к моим достижениям, – вам опять предстоит посещать мои занятия. Я жду вас у себя раз в неделю.

Как-то в конце лета Брюс встретил меня с рассерженным видом.

– Вы подтвердили справедливость моего убеждения в том, что женщины неспособны отделять свою личную жизнь от работы, – раздраженно сказал он. – Вам непременно нужно было выплеснуть в лицо Бонапарту свою ненависть, но вы забыли, что тем самым ставите под угрозу жизнь Поццо ди Борго. Как только Бонапарт добрался до Вены, он устроил розыск Поццо ди Борго, требуя, чтобы австрийцы, которые только что потерпели от Бонапарта поражение, выдали его. Австрийцы, слава Богу, отказались это сделать. Сейчас Поццо ди Борго находится на пути в Англию.

Упреки Уилсона были справедливы. Однако в то время он еще не знал, что бегство Карло в Англию – прямой результат моей безрассудной вспышки эмоций – вскоре сыграет очень важную роль. Карло, который целый год добирался до Лондона, стал организатором нового сближения между Англией и Россией. Именно он проводил обсуждение условий секретных договоров, направленных против Наполеона.

Карло постоянно рассказывал мне обо всем этом в своих письмах, что дополняло те сведения, которые я получала от Уилсона. Доходившие до меня, таким образом, новости подтверждали мои оценки и внушали надежду.

Чем сильнее проявлялась одержимость Наполеона идеей мирового господства, тем менее разумными становились его действия. С невероятным раздражением отвергал он советы и предостережения своих маршалов, министров и союзников. Проявляя нетерпимость к чужому мнению, он с позором освободил от должности Фуше. Новый шеф полиций ввел в стране жесточайшую цензуру. Любое написанное слово, будь то в частном письме или в газете, подвергалось проверке, а любое слово, произнесенное вслух, подслушивалось. Заподозренные в политической неблагонадежности люди могли без суда подвергаться тюремному заключению сроком на двенадцать месяцев и более.

– И дома, и везде я правлю благодаря тому страху, который внушаю, – похвалялся Наполеон. – Такова моя позиция и таковы мой основные принципы.

Кружным путем, через Вену, приходили также письма от Талейрана, который выражал в них свою уверенность в конечном успехе.

«Политика – это игра, основанная на терпении, – писал он. – В любой игре выигрывает тот, у кого более крепкие нервы. Мы обмениваемся ходами и сейчас выиграли еще одну партию».

Маршал Бернадот, протеже Фуше, добился большого успеха. Благодаря его такту и дипломатическим усилиям шведский парламент единодушно избрал его наследником шведского престола. Царствующий престарелый король Швеции Карл XIII сделал его своим приемным сыном. В одном из первых обращений к своим подданным новый кронпринц Швеции заявил о том, что он никогда не будет воевать с Россией.

К этому моменту Французская империя включала в себя уже все страны Европы, за исключением Англии, России, южной части Испании и Швеции. Государства, которые не были присоединены к этой империи, стали вассалами Наполеона. Дружеские отношения между Францией и. Россией заметно охладели, и император Александр с беспокойством следил за дальнейшим ухудшением этих отношений. При этом российский император активизировал свои тайные контакты с Австрией, Польшей и Пруссией, а также снял запрет на импорт английских товаров, доставлявшихся на нейтральных судах в российские порты на Балтийском море.

Во время нашего очередного любовного свидания в его черно-золотой спальне император Александр, который в тот раз был более склонен разговаривать, чем заниматься любовью, признался мне:

– С каждым месяцем тон моей переписки с Бонапартом становится все более резким. По всей вероятности, нам не избежать еще одного кровопускания. Я сделал все от меня зависящее, чтобы избежать этого, но сейчас чувствую, что не смогу уклониться от исторической миссии уничтожить этого корсиканского антихриста ради благополучия рода людского.

После своего возвращения в Санкт-Петербург я заметила происшедшую в российском императоре перемену – он ударился в религиозный мистицизм и усердно искал совета на страницах Библии. Более того, он обнаружил некое сверхъестественное совпадение между Священным писанием и своими собственными взглядами и намерениями: он-де, Государь Всея Руси, был избран Господом, чтобы сокрушить Бонапарта и стать освободителем Европы. Император нашел даже библейское пророчество, применимое к нему самому: «…и позвал я одного с севера…» Эти слова из Библии он считал верным знаком своей божественной миссии. У меня не было никаких возражений против его религиозного фанатизма. В конце концов, все равно, руководствуется ли он указаниями из Священного писания или советами своих министров, главное, чтобы они побудили российского императора проявить активность и выступить на стороне врагов Наполеона. Поэтому я постаралась подкрепить его идеи:

– Ваше Величество, я всем сердцем верю в вашу божественную миссию. Но могу я напомнить вам о своем кузене Поццо ди Борго, который, как и я, верит в вас? В данный момент он находится в Англии, и я знаю, что он готов беззаветно служить Вашему Величеству, если вы милостиво согласитесь поручить ему какое-либо важное дело. Мой кузен – человек веры, посвятивший свою жизнь уничтожению антихриста.

В последнее время, разговаривая с императором, требовалось всячески подчеркивать его особое предназначение – это входило в правила игры, которой он был сейчас так увлечен.

Император Александр важно кивнул.

– Мне нужен каждый человек, придерживающийся правильной веры.

– Если позволите, Ваше Величество, я сделаю еще одно предложение, – сказала я осторожно. Настроение императора стало теперь крайне непредсказуемым – невозможно было с уверенностью сказать, сколько продлится его смирение и в какой момент самодовольство беззастенчиво отсечет Слово Господне от привычных человеческих устремлений Александра. Пока же император хранил спокойствие.

– Говорите, – милостиво позволил он.

– Бернадот, шведский кронпринц, является моим знакомым… – Тут я отчетливо припомнила степень своего знакомства с Бернадотом и поспешно поправилась: – …является моим другом со времени поездки в Париж. Я знаю его отношение к Бонапарту. Он придерживается точно таких же взглядов, что и мы. Если желаете, Ваше Величество, я могла бы неофициально связаться с ним.

Император Александр с интересом посмотрел на меня.

– Вам необыкновенно повезло, мадам. Вы можете жить по своему усмотрению и можете сами находить друзей, нисколько не заботясь об их политических пристрастиях.

Я промолчала, удержав замечание, готовое было сорваться у меня с языка. Как бы ни заблуждался император, его никогда не поправляют.

О своей беседе с императором Александром я рассказала Брюсу Уилсону.

– Хорошо. – Он кивнул, что вовсе не означало похвалу в мой адрес, а лишь то, что он принял сказанное к сведению. – Когда Поццо ди Борго снова приедет сюда, я с легким сердцем смогу покинуть Россию.

– Вы хотите уехать? – спросила я.

Уилсон хмуро пыхнул своей трубкой.

– Я должен. В ответ на постоянные нарушения Россией установленной Бонапартом континентальной блокады Англии Наполеон способствует падению курса рубля во Франции. Российский император ответил на это введением высоких пошлин на ввоз всех французских товаров и при этом позволил беспошлинно ввозить в Россию товары на судах под нейтральным флагом. Это будет продолжаться и дальше, по принципу «око за око, зуб за зуб». Развязку легко предвидеть: будет война. И начнет ее Бонапарт, поскольку он уверен в том, что если он завоюет Россию – а он, естественно, рассчитывает на успех, – то ему удастся разделаться со своим заклятым врагом, – Англией. – Уилсон выбил трубку, обсыпав пеплом и крошками табака свой жилет. Он продолжал: – Обычно, когда Бонапарту приходит в голову идея, которая кажется ему многообещающей, он идет по ложному пути.

– Эту войну Бонапарт тоже выиграет? – спросила я тревожно.

Уилсон покачал головой.

– Нет, эту войну ему не выиграть, – ответил он, смахивая пепел с жилета. – Бонапарт недооценивает самого главного союзника России – русскую зиму.

Через некоторое время Карло прибыл в Санкт-Петербург, но прежде чем я увиделась с ним, ко мне зашел попрощаться перед отъездом Брюс Уилсон.

– Я еду в Вену. Император Франц, тесть Бонапарта, ведет себя не очень-то по-родственному. Он заверил российского посла в том, что во французском лагере у России есть активный союзник – Австрия, и что в будущей войне среди вражеских солдат не будет ни одного австрийца. Сейчас мое место в Вене. Я помогу там перетасовать колоду перед решающей игрой с Бонапартом.

Карло нисколько не изменился – он был все таким же замкнутым и молчаливым, одержимым в работе и равнодушным к светлым сторонам жизни. Из Англии он привез мне деньги и письма. Из писем я узнала, что леди Гвендолин умерла от сердечного приступа. Это было для меня ударом, ведь я надеялась встретиться однажды со своей подругой, которая так много пила. Еще одна моя надежда оказалась растоптанной Наполеоном. Джеймс сообщал, что Уильям желает получить развод, но меня это оставило безразличной. Уильям был моим супругом лишь формально, и пока все должно оставаться без изменений. Джеймс также писал, что сам он стареет и чувствует накопившуюся усталость, что европейской трагедии давно уже пора завершиться, дабы он смог наконец снова обнять меня. Глядя на свое отражение в зеркале, я подумала о том, что все мы старимся и изнуряем себя из-за Наполеона. Я все еще не заметила у себя ни одного седого волоска, а морщинки вокруг глаз и рта вполне могли появиться от смеха, а вовсе не от возраста. И все же сколько еще это будет продолжаться? По-детски, движимая внезапным порывом, я сложила руки, как во время молитвы.

– Господи, пусть это поскорее кончится. Дай мне несколько лет тихой, спокойной жизни.

Зима конца 1811-го – начала 1812 года выдалась в России необычайно теплой. Снега почти не было, и часто шел дождь; в воздухе постоянно ощущалась сырость, а с водной поверхности Невы то и дело поднимался влажный туман, медленно растекаясь по всему Санкт-Петербургу. Во Франции эта зима, наоборот, оказалась удивительно суровой и морозной, она принесла с собой голод. Последний урожай был очень скудным, и теперь на улицах Парижа выстраивались в надежде получить несколько ложек супа длинные очереди голодающих. Люди и так находились на грани отчаяния, между тем армии постоянно требовалось все больше и больше новобранцев. Совсем еще мальчиков забирали со школьной скамьи, с полей и из мастерских с тем, чтобы сделать из них солдат и подготовить к героической смерти. Тысячи и тысячи раненых, искалеченных молодых французов возвращались из Испании и сообщали имена убитых, оставшихся лежать на полях сражений. Тем временем Наполеон, равнодушный к судьбе подданных, играл во дворце Тюильри со своим наследником, маленьким королем Рима, и продолжал строить планы, приближающие его собственную гибель. Весь французский народ, фельдмаршалы, генералы, солдаты – все устали от войны. Один лишь император Франции намерен был продолжать военную кампанию. Когда наступила весна, он объявил:

– Это будет короткая кампания. Я всего лишь хочу сразиться с Англией в России. А после этого наступит мир. – И добавил: – Любой нарушитель континентальной блокады, вставший на сторону Англии, станет заклятым врагом императора.

Ситуация становилась все более напряженной. Однако развитие событий происходило не так быстро, как мне бы того хотелось. Император Александр колебался. Он собирался предоставить право действовать и проявить инициативу Наполеону, чтобы именно на того легла вся ответственность, в то время как он сам останется безгрешным и верным библейским заветам. Я призывала императора Александра связаться с Бонапартом и не без удовлетворения узнала однажды о том, что с его ведома и согласия Карло отправляется в Стокгольм.

Из Швеции Карло вернулся с договорами и некоторыми ценными советами, данными российскому правительству Бернадотом, бывшим маршалом Наполеона и великолепным знатоком его военной тактики. Бернадот советовал:

– Избегайте крупных сражений. Атакуйте неприятеля с флангов и вынуждайте его дробить силы. Изматывайте его маршами и контрмаршами – это именно то, чего больше всего боятся французские солдаты. Во время таких маршей неприятель оказывается открытым для атаки. Используйте, где только возможно, казачью конницу!

Император Александр был благодарен Бернадоту за эти советы и не забыл их. Он обещал ему Норвегию в том случае, если Швеция вступит в войну с Францией. Я невольно вспомнила принцип «око за око, зуб за зуб», о котором толковал мне недавно Брюс Уилсон. Нельзя было не посочувствовать тем сотням тысяч неизвестных солдат, которые идут на смерть только из-за того, что в головах политиков роится такое множество величественных планов.

На смену теплой зиме пришла дождливая весна. Серые потоки воды, льющиеся с неба, размягчили землю, дороги, замочили улицы. Вскоре почва уже не могла больше впитывать влагу, повсюду стояли лужи, над которыми кружились тучи мошек. В воде тонули ростки на полях, а все силы лишенной солнца природы уходили на образование длинных и хилых стеблей. Зреющие плоды гнили в полях и на ветках. В лесах пахло гнилью и грибами, поля же и луга превращались в болота. Крестьяне в деревнях крестились и поговаривали о всемирном потопе. Император Александр тоже крестился, а потом открывал наугад Библию, первое же попадавшееся ему там слово или выражение ложилось в основу его приказов.

Наполеон, как всегда, уверенный в победе и не обращающий внимания ни на божественные указания, ни на предостережения советников, переехал в Дрезден, где располагался его армейский штаб. Его послушная супруга Мария-Луиза, не имевшая своего собственного мнения, последовала за ним. Здесь Наполеон вновь получил возможность ощутить весь блеск своего императорского могущества – он главенствовал на всех торжественных церемониях и банкетах, где собирались принцы и монархи, включая его тестя, австрийского императора. Сейчас он как никогда был уверен в своих союзниках, не понимая того, что они отнюдь не испытывают к нему уважения или восхищения и что один лишь страх позволяет ему держать всех этих вассалов в подчинении. Из Дрездена Наполеон направил к императору Александру своего представителя с угрозами России войной и предупреждениями о численном превосходстве своей армии. На эти угрозы российский император ответил:

– Я не сделаю первого шага и буду терпеливо ждать у своих границ. Но я готов сражаться и не прекращу битвы до тех пор, пока хоть один вражеский солдат будет оставаться на российской земле.

Получив этот ответ императора Александра, Наполеон отдал своим войскам приказ о выступлении. Его великая армия, насчитывающая более шестисот тысяч солдат, включая стотысячную кавалерию, начала двигаться в сторону России.

Я всегда ненавидела войну и всегда была убежденной пацифисткой. Я против тех командиров, которые, как это бывает в большинстве случаев, достигают своего положения исключительно благодаря безупречной выправке, а не за счет умственного превосходства. И мне жаль тех, кому приходится выполнять их команды. Даже если эти солдаты в тысячу раз умнее и предусмотрительнее своих командиров, им не разрешается думать, поскольку их обязанность состоит лишь в том, чтобы подчиняться приказам. Тем не менее начало этой войны я встретила с радостью. Ведь любой конец лучше бесконечного ожидания. Князь Долгорукий, в своем ослепительном мундире, со сверкающей саблей, выглядел столь уверенным, что его вряд ли можно было даже заподозрить в склонности ко всякого рода опасениям и бесплодным размышлениям.

– Теперь-то он наконец окажется на нашей территории, и тут мы им займемся всерьез. – Он усмехнулся. – Мы еще отправим, голубушка, этого корсиканского выскочку в Сибирь.

Император Александр отбыл в свой штаб и взял с собой князя Долгорукого. Раньше я ни за что не подумала бы, что мне придется когда-нибудь скучать по Брюсу Уилсону, но теперь, оставшись в Санкт-Петербурге почти в полном одиночестве, я почувствовала, как мне его не хватает. Карло был не очень-то разговорчив, мне постоянно приходилось чуть ли не клещами вытягивать из него сведения о войне. Лишь ценой невероятной настойчивости с моей стороны и огромным числом дополнительных вопросов мне удалось узнать у него о ходе военных действий. В конце концов Карло даже ознакомил меня с высокопарным заявлением Наполеона: «Россия должна быть готова встретить свою судьбу. Ее участь предрешена».

Карло сообщил мне также об одном хорошем совете, который дал императору Александру Талейран: заключить мир с Турцией, чтобы избежать необходимости вести войну на нескольких позициях одновременно. Сейчас я с нежностью Вспоминала Талейрана, его спокойные сапфировые глаза, его грациозность, обаяние и его блестящий ум. Мои пальцы ласково коснулись жемчужных сережек, которые были сейчас на мне; я очень хотела поскорее увидеться с ним.

К сожалению, вначале ситуация на театре военных действий складывалась, как всегда, неудачно. Успех был на стороне Наполеона. Его великая армия продвигалась вперед по территории России, не встречая особого сопротивления. При этом выполнялись рекомендации Бернадота. Время от времени происходили легкие перестрелки и небольшие стычки, однако в целом российские войска избегали крупных столкновений с французами и отходили все дальше, в глубь своей страны. Форсированными маршами армия Наполеона непрерывно преследовала их. Однако к тому времени, когда французские войска без боя овладели городом Вильно, эти бесплодные попытки догнать и вовлечь неприятеля в сражение стоили им десяти тысяч лошадей.

На стороне России была и погода. Наступили почти такие же холода, какие бывают зимой. Сильный ветер обрушивал на наступавших французских солдат снег с дождем, иногда выдавались настолько холодные ночи, что утром почву сплошь покрывал иней. Российские войска продолжали отходить в полном боевом порядке, а Наполеон как одержимый преследовал их и, сам того не осознавая, все больше и больше приближался к своей гибели.

Император Александр на короткое время вернулся в Санкт-Петербург для того, чтобы с помощью Карло договориться с Бернадотом о встрече в городе Турку, расположенном у самой границы Финляндии. Российский император готов был преодолеть столь большое расстояние ради того, чтобы получить у Бернадота дополнительные рекомендации относительно борьбы с захватчиком. Поскольку он взял Карло с собой в Турку, я осталась вдруг совершенно одна, без друзей и без всякой возможности узнать от кого-нибудь правду о происходящих событиях. До меня доходили теперь лишь разные сплетни да газетные сообщения, где с патриотическим энтузиазмом прославлялась борьба русского народа с антихристом, но никогда – даже между строк – нельзя было прочитать о ходе реальных военных действий.

Холодная погода сменилась жарой. Солнце высушивало почву, испаряющаяся влага поднималась к ясному небу в виде легкой дымки. Вскоре земля пересохла и растрескалась, а солнце безжалостно неделями подряд продолжало палить, припекать ее своими жаркими лучами. Приближалась осень, а зной не только не спадал, но даже усиливался. Люди на улице часто останавливались и крестились – по своему суеверию они полагали, что солнце начало двигаться вспять. Все поражались этой удивительной погоде; некоторые считали ее хорошим предзнаменованием, а другим она казалась предвестником несчастья. Я целыми днями испытывала непонятное беспокойство и нетерпение. У меня появлялись смутные желания, а потом внезапно пропадали. Мне хотелось заняться каким-то делом, но как только я бралась за него, все шло прахом. Я хотела влюбиться в кого-нибудь, но у меня ничего не получалось. С большой тщательностью подбирая красивых, добрых, покладистых мужчин, я позволяла им соблазнить себя. Но, какими бы страстными или сдержанными, взыскательными или уступчивыми ни были эти мужчины, мой роман никогда не продолжался больше нескольких часов или нескольких дней. И тогда я начала: искать способы забыться. Мне не хотелось сейчас ни о чем думать. Я пила водку или шампанское до тех пор, пока все вокруг не начинало кружиться, я танцевала или занималась любовью до изнеможения, однако и в этом случае не переставала думать о Наполеоне, о войне, о возможности его полного разгрома или… наоборот, блистательной победы.

Как следовало из газет, к этому времени французы заняли покинутый жителями, горящий город Витебск и продолжали двигаться в сторону города Смоленска. После короткого ожесточенного сражения с многочисленными потерями российские войска за одну ночь ушли с занимаемых позиций, и французы вошли в Смоленск, почти полностью разрушенный и охваченный огнем. Таким образом, великая армия Наполеона продолжала свой победный, и одновременно голодный марш. Солдаты нигде не могли найти ни провианта, ни воды. Все колодцы были разрушены и засыпаны, а продовольственные склады сожжены. Ожидая, пока подтянутся неторопливые обозы снабжения, они пили воду из гнилых прудов и луж, загрязненных конской мочой. К тому же наблюдалась нехватка лекарств и перевязочных материалов. После проведенной во французских войсках переклички выяснилось, что не хватает почти ста тысяч солдат. Люди умирали от дизентерии и болотной лихорадки. Самая победоносная из всех армий на глазах таяла от боевых потерь, болезней, дезертирства, истощения, а Наполеон упрямо продолжал следовать за своей путеводной звездой и твердить о победе и мире.

А российские войска по-прежнему продолжали избегать крупных сражений. Конные казаки то и дело неожиданно появлялись откуда-то, атаковали французов и так же внезапно исчезали, прежде чем те успевали как следует организовать оборону. Несмотря ни на что, Наполеон приказал двигаться на Москву. Путь его армии пролегал по обезлюдевшей земле – деревни были сожжены, поля разорены, амбары с зерном опустошены. Главнокомандующим российской армии император Александр назначил Михаила Кутузова, друга и соратника князя Долгорукого, с которым тот вместе сражался под Аустерлицем. Теперь им снова вместе предстояло сразиться с Наполеоном. Кутузов любил повторять: «Ни одна, даже самая сильная армия не устоит против двух солдат: терпения и времени».

Однако у Наполеона не было ни времени, ни терпения. Он продолжал рваться вперед, и наконец в семидесяти пяти милях от Москвы, возле деревни Бородино, Кутузов встретил его и дал сражение.

В Санкт-Петербурге мы узнали об этом сражении лишь много позже, когда Кутузов объявил о победе и весь город был охвачен неистовым ликованием. Однако спустя несколько дней стали известны подробности. Исходя из этих данных, формально победу одержал Наполеон. Но какую цену ему пришлось заплатить за нее!

Когда вернулся раненный в этом сражении князь Долгорукий, я смогла узнать от него об ужасах кровавой бойни, продолжавшейся более двенадцати часов. Под Бородином было убито почти пятьдесят тысяч русских и более тридцати тысяч французов.

– Все поле сражения в трупах, точь-в-точь искусственные горки, – рассказывал потрясенный увиденным князь Долгорукий. – Каждая состоит из шести – восьми упавших друг на друга убитых и раненых солдат. Небо темно от порохового дыма, а земля пахнет кровью.

– И все равно конца не видно, – вздохнула я.

На лице князя Долгорукого с окровавленной повязкой на лбу появилось суровое выражение.

– Бонапарту конец. На этот раз он проиграл. Не он, а его солдаты выиграли эту битву. Он потерял сорок семь генералов и огромное число офицеров. Это мнимая победа. Победа на глиняных ногах, и в штабе французов это очень хорошо понимают. Москва – вот единственная надежда Бонапарта. Там он хочет найти зимние квартиры, провиант и одежду для солдат, фураж для лошадей, а также боеприпасы, лекарства, бинты, отдых и лечение. – Долгорукий улыбнулся, это была жестокая улыбка. – Но он найдет обезлюдевший город – пустые дома, пустые улицы. Когда Бонапарт войдет в Москву, ему не видать добычи. Он не найдет там ничего, кроме огня и золы.