Текст книги "Образ человека как основа искусства врачевания - Том I. Анатомия и физиология"
Автор книги: Фридрих Хуземанн
Жанр:
Эзотерика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)
Итак, воспринимаемый образ уже возникает при помощи светового организма (создающего комплементарный образ). Очевидно, что последний, как самовыражение светового организма, представляет по отношению к космическому свету первую метаморфозу.
Хотя комплементарный образ доходит до нашего сознания, только когда он выступает как негативный отголосок, но он представляет ту дифференциацию в световом организме, на основании которой только и может внешний процесс стать восприятием. Для того чтобы «видеть », нужно между внешним явлением и дополнительным образом светового организма установить посредничество, которое приведет их к высшему единству. Это посредничество осуществляется астральной организацией, которая, с одной стороны, непосредственно участвует во внешнем мире, с другой – в комплементарном процессе в организме, и, объединяя их, осуществляет восприятие.
Эта взаимосвязь внешнего мира с явлениями в организме посредством астральной организации дает также возможность для возникновения ощущения и соответствующего ему движения. Ибо при участии астральной организации красное ощущается как «теплое», а голубое как «холодное». Дети и простые люди чувствуют красное как «притягивающее», а холодные цвета как «отталкивающие». В этом же смысле следует понимать вышеприведенные результаты Эренвальда: это астральная организация реагирует на цвет ощущением и движением. Однако в данном случае реакция протекает бессознательно, поскольку кожа не в состоянии произвести комплементарный образ; только там, где как в глазу возникают комплементарные процессы, может образоваться сознание в сегодняшнем смысле слова, и только в таких процессах может участвовать Я.
Итак, как первую ступень световой метаморфозы мы имеем световой организм, а как его самый очевидный симптом – образованные им комплементарные образы. Представления, напротив, имеют цвета, соответствующие внешнему миру. Они представляют собой вторую ступень световой метаморфозы, которая осуществляется посредством внедрения астральной организации.
Аналогичным образом все представления претерпевают метаморфозу, когда они захватываются Я и объединяются в новую целостность. Всякое обучение основано на составлении подобной душевной целостности из данных посредством чувств целостных структур. Выходя, например, на прогулку, мы можем все многообразие впечатлений связывать с различными точками зрения (понятиями), например, атмосферные явления с «погодой»; цвета с «ландшафтом», с гетевским учением о цвете или даже с художественной точкой зрения; растения с ботаническими категориями или с их практическим применением; встречи со знакомыми – с понятиями, которые мы составили о них до сих пор; или же мы можем оставить все это без внимания, предаваясь своим собственным мыслям. В любом случае, мы постоянно заняты образованием душевных целостностей, наших представлений; они, даже если они еще слишком абстрактны, всегда несут в себе остаток наглядности, поскольку они произошли из восприятия, другими словами, из светового организма.
Благодаря метаморфозе светового организма душевная жизнь постоянно обогащается: из светового организма, первоначально служившего биологическим задачам, постепенно образуется душевный организм. Но поскольку образующие силы, если они переходят в душевный организм, отрываются от своих биологических связей, то они не могут уже больше служить поддержанию жизненных процессов; процесс метаморфозы необратим. Поэтому с усилением метаморфозы светового организма резервы жизненных сил становятся все меньше, и когда достигается состояние полной метаморфозы, должна наступить смерть. Вторая метаморфоза светового организма является, таким образом, причиной («физиологического») процесса умирания, т. е. процесса, который приводит к физиологическому старению и ведет (без всякого заболевания) к «смерти от старости».[88] 88
Эти взаимосвязи подробно представлены в книге F. Husemann, Vom Bild und Sinn des Todes, Stuttgart 1979
[Закрыть]
Исходящую от Я силу, посредством которой оно представления, полученные на основе внешних восприятий, собирает в новую целостность, мы называем мышлением. И весь человеческий опыт вообще основан на добавлении понятий к чувственным восприятиям и представлениям. Ибо как в чувственном восприятии, так и в понятии дана только половина действительности, и только при объединении их обоих мы получаем «полную действительность», которая в силу своеобразия нашей организации вначале была разделена на эти две половины.
Если бы это мышление было лишь произвольным объединением отдельных частностей, то оно никогда бы не могло проникнуть в действительность. Но это все же происходит: в одной области больше, в другой – меньше. Итак, мышление должно иметь отношение к миру.
Неожиданное доказательство такого отношения дал в 1829 году марбургский минералог Хессель, теоретически высчитавший, что в мире кристаллов может быть только 32 класса симметрии. Наблюдение показало, что среди кристаллов находятся представители всех этих классов, и только их!
Отсюда следует, что в человеческом мышлении господствует та же закономерность, что и в минеральном мире, поскольку она принимает свойственную ему форму.
Но внешний мир знаком нам постольку, поскольку его делает для нас видимым свет. Мы ничего не знали бы о пространстве, если бы оно не освещалось светом. Свет обнимает все вещи в пространстве и собирает их в великое единство, которое мы называем «мир»: Солнце, звезды, Земля и населяющие ее существа – все предстает нам как единство благодаря свету.
Итак, свет в сфере восприятий делает для нашего глаза то, что мы делаем внутри себя, когда при помощи понятий постигаем отдельные восприятия как целостности или объединяем их в новые целостности: свет объединяет вещи в световом пространстве.
Это внутренняя связь мышления со светом была известна людям прежних времен, поскольку они ощущали ее. Прежде (до Декарта) мышление ощущалось не как субъективная деятельность, но как участие души в световом мире идей. Само слово «идея » указывает на его происхождение из древнего видения человечества, ибо оно означает «видимое», «увиденное». В латинском языке «видеть» звучит как «videre», и в этом слове отражен то же корень; отсюда же немецкое «Wissen» («знание»). Это превращение значений является следствием глубоких изменений в сознании: то, в чем прежде участвовали посредством видения, теперь необходимо при помощи мышления поднимать до уровня знания. В различных выражениях отмечена связь мышления со светом: «свет познания», «просвещение», «ясность сознания ».
Слепые люди также понимают эти взаимосвязи, как, например, Елена Келлер, которая, как известно, с ранней юности была слепой и глухой, но, несмотря на это, нашла возможность развить богатую внутреннюю жизнь. Она часто употребляла в своих книгах слово «видеть» и использовала образы, которые, в сущности, может понять только зрячий человек. Спрошенная об этом, она объяснила, что вполне может понимать значение слова «видеть». Она говорит буквально: «Я узнаю истину по той ясности и тому направлению, которое она дает моим мыслям; и поскольку я знаю, что такое эта ясность, я могу себе представить, чем является свет для глаза.... Поскольку я могу образно себе представить слово «отражать», для меня никогда зеркало не было чем-то загадочным». Елена Келлер является живым доказательством того, что человеческая душа посредством мышления внутренне связана с миром света, что мышление в действительности является внутренним переживанием света, которое до известной степени может заменить недостающие чувственные впечатления.
Как тесно мышление связано со светом, можно понять, если представить себе, как образуется наш образ мира (который в основном является оптическим). Мы привыкли во внешнем мире видеть деревья, дома, машины и т. п. и наивно полагаем, что это «видение» основано только на функции глаза. В действительности же это «видение», как показал Рудольф Штейнер в «Философии свободы », уже целиком пронизано мышлением, которое мы только потому не воспринимаем как таковое, что с молодых лет испытываем его в тесной связи со зрением. Но то, что предшествует понятийному проникновению, это хаос несвязных и непонятных чувственных впечатлений. Только потому, что в общем мы практически не замечаем эту функцию мышления, доходящую до чувственного восприятия, мы впадаем в заблуждение, что упорядоченный образ «мира » дан нам посредством чувств, тогда как на самом деле упорядоченность – это результат понятийной работы мышления.
В обычном словоупотреблении во всех языках есть различные слова для зрения: так «рассматривать, наблюдать, взглянуть» указывают на внутреннюю активность, которая должна быть добавлена к действительному восприятию. Напротив, такие выражения как «глазеть, уставиться » указывают на то, что данный субъект со своими мыслями, вернее, со своим Я находится где-то далеко от чувственного впечатления. Это означает, что он не воспринимает, хотя от попадания света до процессов в сетчатке все проходит без помех.
Сознательное мышление осуществляется только посредством мозга. Хотя глаз – это преобразованная часть мозга, но в нем самом не происходит сознательного мышления, а зрение осуществляется при посредстве специальных частей мозга, а именно, посредством первичных и вторичных зрительных центров, оптических корковых полей. Только благодаря таким связям сознание может соединиться с чувственным впечатлением. Это происходит с частью души, которую Рудольф Штейнер называет «душой ощущающей»,[89] 89
Рудольф Штайнер: Теософия. GA 9.
[Закрыть] В докладах об «Антропософии»[90] 90
Rudolf Steiner: Anthroposophie, Psychosophie, Pneumatosophie. GA 115.
[Закрыть] он говорит: «С чувством зрения дело обстоит так, что то, что обрабатывает эфирное тело, вливается в него: это душа ощущающая. Но это действие имеет, как ни странно, мыслительную природу. Оно представляет мыслительный принцип. При этом мысли находятся в подсознательном. Душа ощущающая подсознательно имеет в себе то, что затем посредством души сознательной как мысль приходит к сознанию».
Это описание вначале может показаться сложным, но при основательном изучении чувства зрения обнаружится, что оно проливает свет на все феномены. Только на основе такого рассмотрения можно понять внутреннее взаимодействие зрения и мышления, восприятия и понятия.
Особый случай этого взаимодействия представляют собой так называемые оптические обманы. Они возникают, когда оптическое впечатление своей формой вызывает подсознательное суждение, которое примешивается к впечатлению, искажая последнее. Так, в предлагаемой фигуре отрезок AB кажется короче, чем равный ему по величине отрезок ВС, поскольку ограничивающие черточки слева указывают на замыкающее движение, справа – на расширяющее движение, вследствие чего в душе ощущающей возникает подсознательное (ложное) суждение о различии длин. Подобное же ложное суждение возникает, когда один круг, окруженный другими большими кругами, кажется меньшим по сравнению с кругом, в котором находятся меньшие круги.
Вообще, обозначение «оптический обман» является совершенно неправильным и должно обозначать только то, что ошибка происходит в области зрения; сама оптика при этом остается не нарушенной. Даже выражение «обман чувств » было бы ложным, поскольку весь сложный зрительный процесс на пути от роговицы глаза до оптических корковых полей как раз не нарушен. Это обстоятельство сознавал Гете, когда он настаивал на том, что чувства передают нам точный образ мира, но мы сами, несмотря на точное восприятие, неправильно его интерпретируем: «Не чувства обманывают, но наше суждение». (Гете)
Так как при так называемом оптическом обмане мы имеем дело с подсознательной ошибкой в суждении, то понятно, что обман исчезает, когда мы более внимательно начинаем рассматривать предложенную нам фигуру.
В особенности можно хорошо познать значение мышления для зрения, если рассмотреть, как слепорожденный после удачной one-
рации должен учиться «видеть», то есть связывать оптические впечатления с понятиями. Или когда открывается новое поле наблюдений, например, в микроскопии: каждый, кто имел с этим дело, признает, что в этом случае также нужно учиться «видеть».
Таким образом, мышление в отношении оптических и других восприятий не остается нейтральным, но так сильно связывается с ними, что возникающие при этом представления являются для нас представителями восприятия. Оптические восприятия стоят ближе к мышлению и теснее сплавляются с ним, чем все другие чувственные восприятия. Благодаря этой связи они приобретают качество, которого они не имели бы без этой связи: вместо чуждого для Я, хаотического нагромождения, они благодаря связи с мышлением являются нам как знакомые, понятные образы упорядоченного, действительного мира, в котором мы можем чувствовать себя как дома, поскольку существует внутреннее родство между внешним светом и нашим мышлением. Как раз на примере света мы можем ощутить: голое чувственное восприятие дает нам только одну половину действительности. Только благодаря мышлению мы от простого «глазения» переходник действительному «видению».
В своих основополагающих трудах Рудольф Штейнер подробно говорил о значении мышления не только для познания, но и для физиологии: «Мышление это орган человека, который предназначен для наблюдения высшего, чем предлагаемое ему чувствами. Мышлению доступна та сторона действительности, о которой чисто чувственное существо никогда ничего не может узнать. Оно не чувственность пережевывает, но проникает в то, что от нее скрыто. Чувственное восприятие открывает нам только одну сторону действительности. Другая сторона – это мыслительное постижение мира.»[91] 91
Рудольф Штайнер: Основы теории познания Гетева мировоззрения. GA 2
[Закрыть]
При повреждениях определенных частей коры головного мозга появляются расстройства, которые выражаются в том, что пациенты перестают узнавать хорошо знакомые предметы. При этом оптические функции и восприятие полностью сохранены. Поэтому это заболевание называют «корковой слепотой ». Аналогично – при разрушении других областей мозга – наступает корковая глухота, алексия, агнозия различного рода, причиной которых является тот же феномен: такие пациенты не могут противопоставить внешним впечатлениям свою внутреннюю активность, поэтому те остаются для них мертвыми, чуждыми.
Итак, от мышления исходит сила, посредством которой голое «восприятие» восходит к «зрению», то есть к внешнему свету мышление добавляется словно внутренний свет, благодаря чему внешнее может стать осмысленным явлением.
Если медитативно проследить эти взаимосвязи, то можно понять слова Рудольфа Штейнера: «Человек, являясь мыслящим, живет в свете. Внешний свет он видит физическими чувствами. Свет, который становится мыслями, человек не видит, поскольку живет в нем, поскольку сам является им как мыслительный человек... Свет и мысли суть одно и то же, лишь рассмотренное с разных сторон».[92] 92
Rudolf Steiner: Das Wesen der Farbe. GA 291
[Закрыть]
Все, что живет на Земле, своим бытием обязано свету. Растения, животные и человек прямо или косвенно образовались благодаря воздействию света; но в человеке возникают восприятия, понятия и, посредством взаимодействия двух первых, представления как метаморфозы восприятий. Внешние существа могут быть поняты внутри при помощи понятий, поскольку тот же самый свет, благодаря которому возникли существа, стал в человеке мыслями.
Чем теснее человек благодаря ясному мышлению внутренне соединяется с существом света, тем более преобразует он не только отдельные моменты своей души, но и всю душу; чувства очищаются, воля облагораживается. Душа все более становится выражением «Я».
«Я» в том виде, как оно вначале выступает в сознании, это только предварительная и несовершенная форма его проявления. «Я» является целью духовно-душевного развития, стремление к которому мы должны ощущать, как наш внутренний долг, если мы действительно хотим стать «людьми». «Я вбирает в себя лучи света, который как вечный свет возгорается в человеке. Как телесный и душевный опыт объединяется в 'ощущении Я', так мысли о добре и истине должны вливаться в Я. Чувственные явления открываются Я, с одной стороны, дух – с другой стороны. Тело и душа отдают себя на службу Я. Я же отдает себя духу, чтобы он его наполнил. Я живет в теле и душе, дух же живет в Я. И то, что от духа живет в Я, – непреходяще». (Рудольф Штейнер)
Подобное очищение душевной жизни, которое мы здесь лишь слегка обрисовали и которое, разумеется, может быть достигнуто различными путями, раньше называлось «катарсис ». С древних времен катарсис считался предпосылкой, с одной стороны, выздоровления, а с другой стороны – пути мистерий. Овладение искусством врачевания могло быть достигнуто только на пути посвящения.
И если выздоровление зависит от катарсиса и просветления души, то всякое заболевание в своей основе связано с потемнением души, в особенности вследствие аффектов и страстей. Свет и тьма – это не только атмосферные и биологически действенные условия жизни, но они есть выражение духовных сил, с которыми душа соединяется в мышлении, чувствовании и волении, формируя себя и свою судьбу в здоровье и болезни.
Ибо в «световом организме» душа живет непосредственно. С другой стороны, световой организм представляет собой тончайший «фильтр», который обуславливает действие космических сил в на телесность, модифицирует его и при определенных обстоятельствах метаморфизирует созидательные силы в разрушительные.
Лейтмотивом для грядущей патологии и врачебного искусства могут стать слова Гете: «Свет и Дух– первый царит в физическом, второй в моральном – являются высшими мыслимыми неделимыми энергиями».
ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ТЕЛОМ И ДУШОЙ И ТРЕХЧЛЕННОСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ОРГАНИЗМА
В книге «О загадках души» (1917) Рудольф Штейнер впервые опубликовал результаты своих духовно-научных исследований об отношении душевно-духовного к телесно-физическому. То, что он описал там как «Трехчленность человеческого организма», должно явиться побуждением, чтобы весь организм человека рассматривать с этой точки зрения: ее плодотворность можно оценить только при ее всестороннем применении. Она проявляется в том, что мы не остаемся при рассмотрении организма как чего-то постоянного, твердого, но все более познаем его как формирующийся, находящийся в становлении, то есть не как статическую, но как динамическую систему.
Штейнер разделяет душевную жизнь на представление, чувства и волю. И он показывает, что эти три душевные деятельности имеют различное отношение к организму. То, что представление, или мышление, имеет свою телесную основу в процессах нервной системы и их продолжении в органы чувств, с одной стороны, и во внутреннюю телесную организацию, с другой стороны, согласуется и с воззрениями современной физиологии.
Иначе обстоит дело с отношением к телесности чувств, которые «нужно соотнести с тем телесным ритмом, который имеет свой центр в дыхательной деятельности человека и связан с ней».[93] 93
Эта и последующие цитаты в этой главе, если специально не оговорено, взяты из работы Рудольф а Штейнера «О загадках души».
[Закрыть] Тут Штейнер указывает на переживание музыкального. Последнее отчетливо имеет две стороны: восприятие тона, осуществляемое посредством процессов в слуховом органе и в нервной системе, и связанное с этим переживание, например, «темное минорное настроение». Музыкальное переживание возникает, «когда дыхательный ритм, продолжаясь до мозга, встречается с тем, что свершается при помощи уха и нервной системы. И душа живет не в просто услышанном и представленном, но она живет в дыхательном ритме; она переживает то, что вызывается в дыхательном ритме благодаря тому, что происходящее в нервной системе сталкивается с этой ритмической жизнью ». Да и отвлекаясь от музыкального, по кривой дыхания можно установить динамику душевных переживаний.
Из многочисленной литературы по этому вопросу мы укажем на работу Г. А. Ремера,[94] 94
Die wissenschaftliche Erschließung der Innenwelt einer Persönlichkeit Basel 1931
[Закрыть] который представил множество экспериментальных кривых дыхания, полученных при испуге, расслаблении, нервозности, успокоении посредством музыки или математики. Также известны попытки облегчить раскрытие преступления при помощи наблюдения кривой дыхания у преступников: при ответе на вызывающие возбуждение вопросы в дыхании виновного наблюдаются характерные стеснения, что нашло практическое применение в так называемом детекторе лжи. Штейнер обобщает свое воззрение в следующих словах: «В чувствах душа опирается на дыхательный ритм, также как в представлении – на нервные процессы».
В ритмической системе, включающей дыхание и сердечную деятельность, встречаются в своих воздействиях нервная система и система обмена веществ, причем дыхание более связано с процессами сознания, а сердечная деятельность – более с обменом веществ. Всякая деятельность органов чувств – это тончайший процесс дыхания.
Мы уже говорили, что значение легких состоит не только в том, чтобы обеспечивать организм кислородом. Легкие имеют специфическое значение как орган сознания.
В этой связи важно точнее уяснить себе функцию ритмической системы. Кровь, с точки зрения вещественности, – это цветок процесса обмена веществ. Ее центр образует сердце. Оно словно защищено с обеих сторон легкими. При каждом вдохе диафрагма опускается, и легкие сильнее охватывают сердце; при каждом выдохе они поднимаются вверх и немного освобождают сердце.
Следует принять во внимание, что существо человека в сердце в и легких живет совершенно различным образом. В крови живет Я, но, как и во всех процессах построения, оно может здесь жить только в состоянии сна.
В дыхательном процессе бодрствующая в нервной системе часть Я встречается со спящим в системе обмена веществ Я, центром которого является сердце, причем они встречаются с различными ритмами, которые также связаны друг с другом. При каждом вдохе сердце бьется несколько быстрее, при выдохе – несколько медленнее.
Именно различие ритмов и дает нам возможность душевного переживания, ибо сознание может возникнуть только там, где возможны переживания разницы. Существо человека разделяется на два полюса: бодрствуя, оно переживает себя посредством нервно-чувственной системы, и при помощи живущего в дыхательной деятельности астрального тела втягивает в телесность чувственные впечатления и сознательные процессы; с другой стороны, в состоянии сна оно живет в деятельности обмена веществ, для которой кровь является наиболее тонким развитием, а сердце – выдвинутым вверх полюсом.
В дыхании и сердечной деятельности, в их различных ритмах существо человека встречается само с собой. Результатом этой встречи является чувство. В отношении степени сознания оно стоит на ступени грез и тем самым занимает промежуточное положение между спящим полюсом обмена веществ и бодрствующим нервным полюсом.
С этой точки зрения мы и должны рассматривать связь между физиологическими и психологическими явлениями. Например, красный цвет стимулирует полюс обмена веществ, кровообращение ускоряется, ощущение тепла усиливается. Это воздействие в определенной мере проходит через нервно-чувственную систему насквозь, достигая системы обмена веществ. Напротив, нервно-чувственная система остается не особенно затронутой, она остается холодной. Мы осознаем различные влияния, содержащиеся в этом явлении, когда красный цвет обозначаем как «теплый ». В противоположность этому, голубой действует более на нервно-чувственную систему и ощущается как «холодный».
В отношении воли Штейнер говорит, что «она подобным же образом опирается на процессы обмена веществ». Чтобы понять это, нужно учитывать, что процессы обмена веществ проходят во всем организме, включая головной мозг (а именно, в сером веществе). Повсюду окисляются и преобразуются субстанции, повсюду образуется тепло. Однако эти процессы нельзя рассматривать как чисто природные явления. Когда я решаю пойти прогуляться, в моем организме совершаются усиленные процессы обмена веществ. В естественно проходящие процессы вмешивается человеческая воля, изменяя их, усиливая или ограничивая. Не усилившийся обменный процесс является причиной воли, а воля является инициатором усиления процесса обмена веществ. Как тесно волевая жизнь связана с тепловым процессом и обменом веществ, показывает действие сильного холода или сильной жары: оба словно парализуют волю. Только средняя температура дает человеку возможность для развертывания воли (см. сказанное выше о «тепловом организме»).
Но не только в этих грубых процессах обмена веществ мы должны видеть телесную основу воли. То же происходит, если воля живет только в душе, например, когда мы хотим проследить какой-либо ход мыслей. Ибо целенаправленное мышление всегда руководимо волей. В чистой деятельности представлений мы живем постольку, поскольку следуем ходу мыслей. Но тогда в этом «ходе» представлений действует волевой элемент, который не выступает как таковой, но целиком погружен в существо представлений. При этом воля является носителем хода мыслей.
С другой стороны, мы не можем пережить существо воли само по себе, а лишь в связи с представлением, которое выступают как цель воли. Скорее всего, мы можем пережить существо воли, например, когда мы совершаем прогулку и, несмотря на усталость, идем дальше, поскольку хотим достичь определенной цели. При этом мы имеем в сознании одну единственную мысль – цель – и бесконечное число все обновляющихся волевых импульсов.
Осуществляя какую-либо цель, например, делая движение рукой, мы перед этим имеем представление о движении, которое содержит только внешний образ движения: как внешне выглядит движение. Напротив, о том, что происходит внутри руки, когда совершается движение, мы не имеем никакого понятия. Представление как бы создает полую форму, в которую, вливается воля, придавая вещественность и пластицируя.
Вообще следует подчеркнуть то, на что не раз указывал Штейнер, что нервная деятельность, дыхательный ритм и деятельность обмена веществ всесторонне пронизывают весь организм и переходят друг в друга. Но там, где появляется деятельность обмена веществ, там она выступает как основа для волевой деятельности.
То, что справедливо для внедрения воли в процесс обмена веществ, можно сказать и о переживании чувства в дыхательном ритме. Человеческое дыхание – это не просто природный процесс, но он постоянно модифицируется посредством душевных переживаний. Душевная жизнь постоянно – за исключением состояния сна – внедряется в естественный дыхательный ритм и поэтому может стать источником нарушений.
