Текст книги "Пермская обитель"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Глава 31
ПОД ГРОХОТ ВОДОПАДА

Как это ни покажется странным, хороших знакомых у Дергача в Москве оказалось больше, чем в Перми. Причем знакомые были однотипные – многие приятели при случае уезжали в столицу, заканчивали курсы и устраивались охранниками.

Бывало, Сергей обсуждал с отцом загадки этой новой профессии, которая появилась недавно, а распространилась в невиданном количестве. Дергачевы пытались довести картину до логического конца. Если каждому человеку в стране понадобится охранник, то половина людей будет работать, а вторая половина охранять их. Это – если к каждому приставить по одному человеку. Но ведь сейчас мода пошла дальше – некоторые берут себе по два-три охранника, охранники требуются на многих предприятиях, в магазинах, банках. Значит, это будет самая популярная специальность в стране. От такой картины аж дух захватывало. Главное – они прилично зарабатывают. Если бы не стряслось с ним несчастье, Сергей тоже подался бы в охранники. Все его знакомые очень довольны такой работой. Если им верить, они живут припеваючи. Поскольку покушения случаются редко, особых забот нет, деньги идут так исправно, что ребята даже от приработков отказываются. Зачем влезать в лишнее ярмо?! Сергей поговорил с несколькими знакомыми, ставшими москвичами, но те, ссылаясь на большую занятость, слушать не хотели о том, чтобы ему помочь. Уж на что Борька Синьков был отличный парень, они вместе не раз бывали в передрягах, и тот поначалу заартачился. Пришлось напомнить ему, что речь идет о человеке, которого они вместе грабанули.

– Это он потом пронюхал про нас и сделал меня инвалидом. Теперь все в полном порядке, а я по уши в дерьме. Что ж – так и оставить его безнаказанным?

– Ну а я-то что могу сделать? – вяло отговаривался Синьков. – Я здесь криминалкой не занимаюсь. Тут, скорее, мой шеф мастер по этой части.

– Шеф – это кто?

– Наш начальник охраны. Официально у него частное охранное предприятие. Но иногда, слышу краем уха, он устраивает кой-какие разборки. Только я особо в его дела не встреваю. Мне тут сразу дали понять: чем меньше знаешь – тем крепче спишь, я и не рыпаюсь. Но при случае могу спросить. А где обитает этот человек, которого надо пришить?

– В том-то и дело, что его сперва нужно разыскать. Только мне это не под силу, потому что он сейчас живет в Москве.

Дергач рассказал Борису все, что знал о своем обидчике.

– Разузнать я для тебя разузнаю, даже бесплатно, по старой дружбе, – пообещал тот. – Но вот убрать может только шеф. Там дело поставлено на широкую ногу. Сделают так, что комар носа не подточит. Но не за красивые глазки. Готовь «бабло».

– Сколько?

– Расценки узнаю. Думаю, недешево. Согласен?

– Ладно, как-нибудь прорвемся. Ты для начала узнай про этого Сереброва. А уж потом будем думать, что делать дальше. Если твой шеф круто берет, может, с другими сговоримся.

У Борьки подвернулась возможность проконсультироваться с шефом. Тот страшно любил, когда подчиненные обращались за советами. Хотя ему еще нет и сорока, а держался он как умудренный жизненным опытом старец. Хлебом не корми, а дай поучить других уму-разуму. Он сказал Борьке, что певице, которая наверняка знает, где ее дружок, нужно звонить прямо сейчас, когда та находится за тридевять земель. Сыграет роль фактор неожиданности. Голова занята другими проблемами, российские события кажутся мелкими и несущественными, походя сразу все и выложит. Кем представиться, шеф тоже научил. Не надеясь на память, Борька записал его рекомендации.

Абсурдность ситуации заключалась в том, что звонок застал Наталью на Ниагарском водопаде, куда наших артистов привезли на экскурсию из Торонто, где они давали спектакли. Чуть ли не с шестилетнего возраста она мечтала повидать крупнейший в мире водопад, а когда очутилась здесь, ей позвонили из Москвы. Более нелепое совпадение придумать трудно. Катер приближался к водопаду, из-за шума воды она еле расслышала телефонный звонок. Чтобы слышать собеседника, набросила на голову – полиэтиленовый плащ. Тут всем экскурсантам выдают такие, иначе от водопадных брызг можно изрядно промокнуть.

Звонил какой-то приятель Андрея Сереброва.

– Наталья Александровна, сейчас в Москве проездом находится известный профессор из Японии. Он мог бы восстановить Андрею его голосовые связки, тот сможет опять петь. Но это необходимо сделать как можно быстрее, через три Дня японец улетает. Где я могу найти Андрея?

Как ни воодушевлена была Наталья пребыванием на Ниагаре, как ни была мыслями далеко от Москвы, все-таки почувствовала – дело нечисто. Мифический японский профессор… Каким образом некий приятель Андрея узнал номер ее телефона? Странно все это.

– Недавно Андрей снял где-то новую квартиру. Я не знаю его телефона.

– Он и раньше снимал. Может, прежний номер назовете?

– Он никогда не давал мне своего телефона. Сам иногда звонил.

Только она отключила аппарат и приблизилась к экскурсоводу, как тот заверещал снова. Была уверена, что домогаются те же самые люди, уже была готова отшить их. Но нет:

– С вами говорит следователь Генеральной прокуратуры Турецкий. Наталья Александровна, мы разыскиваем хорошо известного вам Андрея Всеволодовича Сереброва. В музыкальном училище нам сказали, что в Москве вы поддерживаете с ним отношения и подскажете, как с ним связаться. Это очень важно.

Наталья опять намотала на голову полиэтилен, слышно плохо.

– Что же это происходит, господин Турецкий! За минуту до вас мне звонили какие-то люди, которые тоже разыскивают Андрея.

– Что за люди? – насторожился следователь.

– Мне они незнакомы. Сказали, что хотят свести Андрея с японским профессором, и он восстановит его голос.

– Вы понимаете, что это, увы, невозможно.

– Я просто передаю их слова. Наверное, тут кроется уловка.

– Что вы им ответили?

– То же самое, что скажу вам. Я не знаю точно, где Андрей сейчас снимает квартиру.

Громкость начала уменьшаться, и Турецкий прокричал:

– Где вы сейчас находитесь?

– Возле Ниагарского водопада…

Голос исчез. Турецкий с ненавистью посмотрел на трубку, словно она была виновницей помехи. Затем, досадливо поморщившись, вздохнул:

– Больше всего опасаюсь таких сюрпризов.

– Что произошло? – насторожилась Галина.

– За минуту до меня Козельской позвонил какой-то незнакомец и тоже интересовался координатами Сереброва. Получается, кто-то идет по его следам параллельно с нами.

– Мститель, – полуутвердительно произнес Яковлев.

– В другое время я подумал бы на окружение Репиной или Прыжкова, но поскольку те ведут поиск через Пермь в лице выходца из ее недр, то есть Козельской, то в голову приходит злополучный серебров-ский паспорт. Что-то там он с ним учудил. Нужно разобраться с теми тремя потенциальными торговцами документами из бильярдной. Как их там?

– Сергей Дергач, Рудик Стюардесса, Алеша Андрющенко, – напомнил Володя. – Стюардесса – он вроде бы живет рядом с аэродромом. Поэтому такое прозвище.

– Это Урусов сказал?

– Да.

– Звони опять ему. Пусть в первую очередь быстро проверит этого Дергача. Сказал же Вострецов, что к тому обращались как к Серому. Сергеев часто так называют. А прямолинейность фантазии преступников при выборе кличек общеизвестна. Мешков обязательно Мешок, Свистков – Свисток, Калугин – Калуга. Тут они не мудрствуют лукаво. Думаю, найти этого Сергея Дергача не составит труда.

Часть четвертая
КТО ПОЕТ ПОСЛЕДНИМ

Глава 32
СЕНТЯБРЬ 1999-го

«Дорогая редакция! – звучал по радио бодрый мужской голос. – Завтра у нашего замечательного земляка Анатолия Григорьевича Чекрыгина день рождения, ему исполняется шестьдесят лет. Мы хотим, чтобы в столь знаменательный юбилей в эфире прозвучала песня его любимого композитора и певца Игоря Прыжкова «Дует свежий ветер перемен»…

Резко привстав со стула, Наташа дотянулась до кнопки и выключила приемник.

– Что это ты вдруг? – удивилась мать.

Трехпрограммник у них на кухне стоял уже лет десять. Как купили его, настроили на «Маяк», так он с тех пор на этой волне и работал. Ничего другого не слушали. Утром мать нажмет на вторую кнопку, так и работает «Маяк» до позднего вечера. И вдруг…

– Какая муха тебя укусила, дочка?

– Невозможно уже слышать эту дешевку! Все уши прожужжали! Трындят с утра до вечера.

Мать, удивившись, пожала плечами. Ей казалось, что Наташе нравится эта песня.

Со времени отъезда Игоря Прыжкова из Перми прошло почти два месяца, и он не подавал никаких вестей. Наташа тщетно пыталась выбросить из головы всякие мысли о нем. Благо, рядом находится Андрей, она очень признательна ему за поддержку. Про место Прыжкова в ее жизни он не догадывается, но любую Наташину встревоженность всегда обостренно чувствовал и, даже не зная истинных причин, не стремился их выяснить, а просто старался погасить ее.

Раздался телефонный звонок:

– Наташенька? Я не разбудил вас? Это Валерий Шифман беспокоит.

Она искренне обрадовалась неожиданному звонку. Это же ниточка, связывающая ее с Игорем. Может, продюсер хочет сообщить о том, почему Игорь не мог все это время связаться с ней. Может, он уезжал в какую-нибудь глубинку или, не дай бог, заболел.

– Что случилось? – спросила она с ощутимой ноткой тревоги в голосе.

– Ничего особенного не случилось, радость моя, все океюшки. – Тут Наташа ясно представила его улыбающееся лицо. – У вас еще не пропало желание предстать во всем великолепии перед московской публикой?

– Почему вы об этом спрашиваете?

– Потому что хочу пригласить вас на 10 ноября в стольный град. В этот день во Дворце государственных торжеств состоится концертик, посвященный Дню нашей доблестной милиции. У меня есть возможность включить ваш номер в программу, что я с превеликим удовольствием сделал бы. Концерт, как всегда, будет транслироваться по телевидению, по первому каналу, и я надеюсь на благожелательный ответ. Не стану скрывать, это и в моих интересах – для полного разнообразия программы есть нужда именно в таком неповторимом сопрано.

– Что мне придется петь?

– Конкретный номер обсудим позже. Сейчас мне нужно иметь принципиальное согласие, чтобы вставить вашу славную фамилию в афишу.

– Спасибо, Валерий Яковлевич. Конечно, я согласна. Что за вопрос.

– Это вам спасибо, Наташенька. Об оплате пока не говорю, все решим на месте. Приехать нужно будет за три дня, чтобы провести полноценные репетиции. Сами понимаете статус такого концерта. У вас есть где жить в Москве?

– Нет.

– Значит, закажу гостиницу. Правда, не в пятизвездном отеле, немного скромнее, но с удобствами – с окном. – Это он вспомнил известную актерскую байку. – Так и записываю: Наталья Козельская – одноместный номер. Транспортные расходы будут полностью возмещены…

Шифман еще что-то говорил, однако смысл его слов с трудом доходил до Наташиного сознания. Радость от приглашения соседствовала с ожиданием известий про Игоря. Думала, вот-вот продюсер скажет, мол, Игорь просил передать привет и тоже с нетерпением ждет вашего приезда…

Нет, не сказал. Про Прыжкова даже не заикнулся, как будто они вместе и не работают. Она же спрашивать не стала. Мы – люди гордые. Нас не любят – ну и не надо, обойдемся. Тем более что существует лекарство от любви.

– Я поеду с тобой, – решительно заявил Андрей, когда она сказала о приглашении в Москву.

В последнее время он незаметно сделался Наташиным режиссером. Иван Иванович всегда одобрительно относился к его педагогической хватке, нравилось ему и то, как Андрей помогает Наташе. Тем более что у Кизилова не возникало с ним конфронтации, поскольку они негласно разделили «участки». С официальным педагогом по вокалу Наташа училась управлять оттенками голоса, ставила звук, совершенствовала интонацию, короче говоря, вырабатывала качества, необходимые для оперной артистки. У Андрея была задача попроще – держать Наташу в курсе современных течений в музыке, занятия которой тоже служили хорошим тренингом. К тому же недавно он свел ее с хорошей группой, готовившейся записывать новый альбом. Именно их пленку она возьмет в Москву, потому что там придется петь «минус один», то есть вживую под записанную музыку.

Присутствие режиссера на репетициях желательно. В этом смысле готовность Андрея ехать с ней была оправданна. Только возникнет неловкость, если она повстречается там с Игорем. Он наверняка узнает от Шифмана о Наташином приезде и захочет увидеться. А вдруг не захочет? Или, может, его в то время не будет в Москве? Надо исподволь справиться у Шифмана о планах Игоря. Хотя можно особенно не осторожничать, он все равно в курсе того, что происходило между ними. Если же она приедет с Андреем и Прыжков поведет себя не лучшим образом, то хорошо бы дать понять, что на нем свет клином не сошелся.

Жаль, личные дела наслоились на такое важное событие. Нужно стараться забыть о них, сосредоточиться только на концерте. Возможно, это будет ее звездный час. Шутка ли – его покажут вечером по первой программе телевидения! Если выступит успешно, это будет гигантским шагом вперед. Тогда все мужики будут валяться у ее ног.

Глава 33
НОЯБРЬ 1999-го

Вот уж действительно: на ловца и зверь бежит. Андрей размышлял по поводу приближающейся поездки, когда ему подвернулась газета с обширной статьей, посвященной состоянию столичных гостиниц. Картина получалась мрачная. Там было написано, что после того как весной снесли гостиницу «Москва», летом взорвали высотную «Спорт», готовятся к закрытию «Россия» и еще несколько отелей помельче, гостиничный рынок уменьшился, а цены за проживание, естественно, резко выросли. Номера в Москве и раньше были дорогим удовольствием, а сейчас цены и вовсе зашкаливают: В таких случаях приходится искать выход из положения, а он приезжему люду хорошо известен с давних времен – нужно останавливаться у родственников или знакомых.

Что касается знакомых, то к таковым Андрей может отнести лишь одного меломана, которому, в частности, очень нравилось его пение. На этой почве они и познакомились. Тот, продав хорошую трехкомнатную квартиру в центре Перми, купил на эти деньги двухкомнатную малогабаритную квартирку в спальном районе Москвы, очень далеко от центра и даже от ближайшего метро. Теперь он сам проклинал свой переезд и честно предупреждал бывших земляков о транспортных трудностях, которые обрушатся на них при нахождении у него в гостях.

Тем не менее Андрей позвонил меломану и предупредил о том, что теоретически может нагрянуть, хотя в первую очередь он предпочел бы остановиться у дядьки, старшего брата отца. Милицейский полковник в отставке, Леонид Юрьевич и его жена жили в просторной квартире на Ленинском проспекте. Дочь сейчас переехала к мужу, сын работал по долгосрочному контракту за границей.

Услышав от племянника вопрос: «Не стесню ли я вас?» – Леонид Юрьевич рассмеялся: «Да у нас тут столько места, что на велосипеде кататься можно».

Можно было не сомневаться, что дядька и тетка отнесутся к нему нормально. Но все же Андрей чувствовал себя у них неловко. Как будто приехал к чужим людям – уж очень редко до этого они виделись, буквально считанные разы. А тут богато обставленная московская квартира, в доме свой стиль жизни, у немолодых хозяев определенные привычки. Они племяннику слова дурного не говорили, а ему все равно казалось, что он в тягость. Хозяева «жаворонки» – рано ложились и рано вставали. Сквозь дрему Андрей слышал, как Мария Абрамовна хлопотала на кухне, включала стиральную машину. Леонид Юрьевич спускался к почтовому ящику за газетой, а потом сидел в соседней комнате, курил и читал. Потом звонил кому-то по телефону, уточнял часы работы. Андрей рад бы поваляться подольше, однако под боком кипела такая деловая жизнь, что было неловко разлеживаться. Рано ложиться у него не получалось. Он долго сидел на репетиции во Дворце государственных торжеств, потом провожал Наташу до гостиницы. Когда возвращался, дядька и тетка уже спали. Андрей старался все делать тихо, чтобы не разбудить их. Дома он мог и музыку поставить, и телевизор включить, уж не говоря о проторенной дороге к холодильнику. Здесь же лишний раз пошевелиться боялся – неудобно. Спасибо, еще почитать можно было. Одно утешало – его существование на птичьих правах должно было продлиться недолго: 11-го, на следующий день после концерта, они с Наташей уезжали в Пермь.

Когда Андрей рассказал дядьке, зачем приехал, тот незлобиво хмыкнул:

– Ишь ты! Мне и то не приходилось бывать на таких концертах.

Тут Андрей почувствовал совсем большую неловкость: дядька, полковник милиции, сейчас в отставке, много лет проработал в ГУВД и ни разу не был на корпоративном праздничном концерте. А не имеющий никакого отношения к милиции племянник приехал, можно сказать, из глуши, и сразу ему все двери открыты. Заслуженный человек лишен такого удовольствия, о котором давно мечтал, а молодому выскочке оно досталось без всяких усилий.

Андрей хотел было замолвить словечко Шифману: наверняка тот может достать парочку пригласительных билетов. То-то будет радость для дядьки и тети Мани, лучше подарка не придумаешь. Однако при первой же встрече Валерий Яковлевич отбил у него всякое желание о чем-либо просить. При виде Сереброва дежурная улыбка сползла с его лица, и он строго отчеканил:

– Андрей, вам раз и навсегда следует запомнить, что здесь, как на всех концертах подобного ранга, есть официальный постановщик. Он один отвечает за все номера. Боже вас упаси вмешиваться с какой-нибудь отсебятиной.

– Но я же занимался с Натальей, могу что-нибудь подсказать.

– Не надо! К чему вносить разноголосицу? Если каждый начнет лезть со своими предложениями, можно репетировать до скончания века. Вы работали с Натальей, вы подготовили материал. Прекрасно. Но тут все подчиняются только ему. Чем меньше вы будете мозолить здесь глаза, тем лучше.

Сказал и умчался по своим делам, оставив Андрея в подавленном настроении. Иначе и быть не могло, когда с тобой разговаривают таким тоном. Теперь не то что просить, теперь он не возьмет у Шифмана билеты, даже если тот сам предложит. Но, по сути дела, Валерий Яковлевич прав. Раз уж его милая выпорхнула на эту сцену, не стоит проявлять излишнюю назойливость. Достаточно того, что окажет ей моральную поддержку. Она волнуется, а ведь ей очень важно сохранить спокойствие. Андрей даже не подозревал о том, что, помимо творческого, у Наташи имеются и личные поводы для переживаний. В первый день приезда в Москву она узнала от Шифмана, что Игорь будет участвовать в концерте.

Глава 34
УКРОЩЕНИЕ СТРОПТИВОГО

Продолжая выполнять задание Генеральной прокуратуры, лейтенант Урусов ознакомился по милицейской картотеке с основными жизненными вехами Сергея Дергачева.

Проблем с правосудием у молодого человека хватало. Будучи несовершеннолетним, он привлекался за разбойное нападение, получил условный срок – два года. В восемнадцатилетнем возрасте был приговорен к годичному заключению за воровство, украл у заснувшего в какой-то котельной пьяного деньги, пустяковую сумму, и часы. В армии не служил – инвалид первой группы.

Лейтенант позвонил участковому инспектору Ильгизу. Тот рассказал, что раньше Дергачев пошаливал, шпана шпаной, а однажды его так жестоко избили, что переломали ноги, ребра, а главное – позвоночник. С тех пор бедняга не ходит, сидит в инвалидной коляске.

– Когда это произошло?

– Лет пять назад, даже больше. По-моему, весной девяносто девятого.

– То есть ему было двадцать два. Почему же он в армии не служил, если раньше был здоров?

– Товарищ лейтенант, вы хотите узнать, как он «откосил» от армии? Я этого не знаю. Но вы же понимаете, есть многие способы. Если желаете, я с ним поговорю.

– Нет уж, Ильгиз. Мне самому с ним разговаривать придется.

– Насчет армии?

– Да нет, совсем по другому поводу.

– Крепкий орешек. От него много оскорблений можно наслушаться.

Разговаривать с озлобленным человеком – удовольствие ниже среднего. Но тут уж ничего не попишешь.

Трубку снял сам Дергачев.

– Оперуполномоченный пермского ГУВД лейтенант Урусов. Сергей Тимофеевич, я хотел бы встретиться с вами по однбму срочному делу, чтобы задать несколько вопросов.

– Я болен, – отрезал собеседник.

– Понимаю. Постараюсь не тревожить чрезмерно. Нужно выяснить некоторые обстоятельства, поэтому надеюсь на вашу помощь.

– Ну и выясняйте по телефону. Встречаться-то зачем? /

Разве можно при проведении оперативных действий ограничиться звонком?! Милиционеру необходимо видеть глаза собеседника: спокойны они или лихорадочно перескакивают с предмета на предмет, уставились в пол или нагло прищурены. Сплошь и рядом глаза бывают красноречивей слов. Заочно подозреваемый будет разговаривать с опером не так, как видя его перед собой. А заставь его отвечать перед десятком людей, тут любой стушуется.

– Я хочу познакомиться с вами лично.

– А я не хочу! Ментов я, что ли, не видел?

Пропустив шпильку мимо ушей, лейтенант миролюбиво ответил:

– Дело-то давнее. Обращаюсь к вам даже не как к свидетелю, а как к помощнику.

– Я болен! – рявкнул собеседник. – Я совсем ходить не могу.

– Знаю. Но если требуется ваша помощь…

– Моя помощь? Ментам?

Дергач разразился мефистофельским смехом. Лучше бы он этого не делал. Лейтенант повысил голос:

– Звоню вам не от нечего делать! Если потребуются ваши показания, найдутся более действенные способы получить их. Однако обострение отношений с милицией вряд ли будет для вас полезно.

«Черт с ним, пускай заходит, – подумал Сергей. – Что он может мне сделать?! Хуже все равно не будет». Его вдруг разобрало любопытство. С какой стати к нему направляется этот мент? К человеку, который сидит сиднем, ничего не видит, свидетелем быть не может. Разве кто-либо из прежних дружков прокололся. Но он подробностей о новых преступлениях не знает. Лейтенант останется при своем интересе, ему с Дергачем разговаривать – словно с кирпичной стеной.

– Сейчас я даже дверь не могу открыть. Если хотите, заходите попозже, вечером, когда родители будут дома.

Как раз вечером Урусову идти не хотелось. У него дома лазарет: жена заболела, сын простудился. Теща за день с ног сбилась, надеется, что зять придет и поможет. Он рад бы вернуться пораньше, но делать нечего – служба.

Дверь открыл отец Дергачева, невысокий человек с чапаевскими усами, и провел лейтенанта в комнату.

Олег ожидал увидеть располневшего от многолетнего неподвижного сидения человека. Однако взору предстал худощавый шатен со скуластым лицом и спадающими на лоб давно не стриженными курчавыми волосами. В его прищуренном взгляде не было ни малейшего намека на доброжелательность.

– Сергей Тимофеевич, – начал Урусов, – к нам поступили показания задержанного гражданина Вострецова, утверждающего, что в апреле 1999 года он купил у вас паспорт на имя Андрея Всеволодовича Сереброва.

– Чего? Где задержали этого Вострецова?

– В Приморском крае, в городе Находка.

– Мало ли что брякнул какой-то арестованный, которого я знать не знаю, – криво усмехнулся Дергач.

– В его интересах давать правдивые показания.

– Теперь на меня что угодно валить можно.

– Думаю, он знать не знает о вашей болезни.

– А я его знать не знаю и знать не хочу.

– Придется проводить очную ставку.

– Везите его сюда, – сказал инвалид с плохо скрытым злорадством. – » Мне на Дальний Восток не добраться. У вас денег выше крыши, купите ему билет. Можете в спальном вагоне.

Урусов не стал дальше развивать эту тему, которая явно злила собеседника, а спросил:

– Вообще-то вы какие-нибудь документы продавали?

– Нет! Сроду не занимался этим!

Поговорив в таком же духе, лейтенанту ничего не оставалось делать, как распрощаться с Дергачевым, а назавтра, позвонив в Москву, дословно передать малосодержательный разговор Турецкому.

– Как вам показалось: правду говорит?

– Врет самым наглым образом. У меня нет в этом ни малейшего сомнения.

– Тогда поставьте его телефон на «прослушку». И сделайте это, по возможности, быстрее.