Текст книги "Опасное семейство"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

– Слушаюсь, разрешите идти?

– Давай, и поскорей. Мы здесь ждем его фотографии… Понимаете, Галя, – Старков повернулся к ней, когда майор вышел за дверь, – любой мой сыщик сделает эту простую работу быстрее и успешнее вас. К тому же я просто уверен, будет очень подозрительно, если вы после своего сегодняшнего вояжа по квартирам снова появитесь, но теперь уже с фотографией возможного преступника. Оставайтесь-ка пока дальней родственницей, так к вам больше будет доверия со стороны жильцов. Я прав, Вячеслав Иванович?

– Абсолютно, Владик. Я полностью с тобой согласен. А тебе, Галя, предстоит новое ответственное задание. Мы с тобой сегодня проведем в квартире Трегубовых обыск, причем там, при понятых, ты будешь играть роль именно родственницы. Ну а я вот с его ребятами, – Грязнов кивнул на Старкова, – занудой сыщиком, который в каждую дыру сует свой нос. И пусть они тебя жалеют, а меня ненавидят. Может, что-нибудь еще и под это дело неожиданно всплывет.

Он позвонил в дежурную часть и выяснил фамилию следователя, который выезжал вчера с оперативно-следственной бригадой на убийство. А затем перезвонил уже районному прокурору, у которого работал этот следователь, представился и предложил тому все материалы по вчерашнему происшествию – протоколы осмотра, допросов свидетелей, заключения суд-медэкспетра и криминалиста – немедленно доставить в уголовный розыск, в кабинет Старкова, где он, Грязнов, временно организовал свой штаб.

Но прокурор, видно, был с норовом. Или чего-то не понял. Он спросил: на каком основании? И добавил, что, вообще, указания подобного рода ему может давать только его прямое начальство.

– Хорошо, – согласился Вячеслав Иванович, – сейчас вам перезвонят от Щукина. Устроит?

– Да, но я же и не возражаю! – быстро пошел на попятную районный прокурор. – Мне просто непонятно, с какой целью это делается. Разве есть необходимость придавать столь громкое звучание обычному ограблению? Пусть даже и со смертельным исходом.

– Это вам, надо полагать, так доложили?

– Я… совершенно не понимаю вас, господин генерал.

– Жаль, что вы не увидели причинно-следственных связей…

Грязнову показалось, что прокурор пренебрежительно фыркнул в ответ. Может, конечно, он просто кашлянул, но Вячеслав Иванович стал багроветь. Старков, слышавший этот диалог и знавший, с кем идет разговор, нетерпеливым жестом показал, чтобы Грязнов поскорей передал ему трубку.

– Слушай, Мыриков, это Старков говорит. Мой тебе дружеский совет: прикажи немедленно доставить сюда все материалы во избежание крупных неприятностей для своей… этой, на чем сидишь. – И добавил тише, будто доверительно: – Группа, которую они – ты понял? – возглавляют, прибыла по указанию самого президента. И Щукин ваш приседает перед ними, ты усек? Вот и бегом поворачивайся.

Владилен Егорович с ухмылкой вернул трубку на место и добавил уже Грязнову:

– У нас тут, Вячеслав Иванович, своя иерархия. Своя система ценностей. Провинция, с претензией на полный государственный суверенитет.

– Ну, вы даете! – совсем уже по-генеральски, по-киношному покрутил головой Грязнов.

3

Юрий Петрович Киреев, прочитав постановление на проведение в его усадьбе обыска, подписанное прокурором Федерального округа Щукиным, побелел от бешенства. Группа из четырех сотрудников местного уголовного розыска ни почтения, ни страха не вызывала. Кто они такие? Сопляки, взявшиеся за исполнение дела, которое им противопоказано по понятиям, и нечего скрывать своего к ним отношения. Но один из них неожиданно представился следователем-важняком из Москвы, из Генеральной прокуратуры. И вид у этого нацмена, так решил Киреев, не вызывал сомнений в его настырности и ослином упрямстве. Хуже нет людей, с которыми нельзя договориться. А этот Елагин, странно, что фамилия у него русская, был явно из таких – тупых и несговорчивых.

Первым делом этот следователь потребовал предъявить ему оружие и наркотики, если таковые имеются в доме. Киреев с издевкой смеялся, что, мол, наркотики надо искать у наркоманов. А оружие? Шевельнулось на миг беспокойство. Да, есть у него пистолет на случай необходимой самообороны, и на него выдано разрешение. Он всегда заперт в сейфе.

Пожалел Юрий Петрович, что сразу не избавился от оружия, но опять же всем известно, что оно у него имеется. Зря, конечно, он тогда не сдержался, но теперь поздно. Да и тело они вряд ли найдут. То есть определенно не найдут – далеко вывезли.

Елагин натянул нитяные перчатки и отщелкнул обойму. Потом проверил ствол.

– Сколько в обойме патронов? – спросил у Киреева.

– Не помню… десять или одиннадцать.

– Где остальные?

– Да пристреливал как-то, давно уже, не помню. А лишних в доме не держу.

– Оружие пройдет баллистическую экспертизу, и если не будет вопросов, вам его вернут, – брюзгливым голосом сказал следователь.

Черт с ними, подумал Юрий Петрович, в конце концов, обыск, в общем-то, ничем ему не грозит. Дома никакого компромата он не держит. Следов недельной давности тоже не осталось. После того как толпа жителей города прорвалась на усадьбу и в поисках следов расстрела своих родичей в буквальном смысле собственными носами перерыла всю землю по бокам асфальтовой дороги, обнаружив несколько стреляных гильз и следы крови, как потом говорили в городе, здесь, на территории, больше ничего обнаружить невозможно. Киреев лично «разобрался» с охраной, которая прозевала эти вещественные доказательства, и те поклялись ему руками всю землю перебрать, но больше никаких следов не оставить. И ведь постарались – из пожарных шлангов вымыли, выскоблили всю округу. Так что теперь можно не беспокоиться.

Хорошо, что и жены Юлии дома нет, обыск в ее присутствии наверняка начался бы и завершился скандалом. Ну а прислуга Катерина, она, слава богу, умеет держать язык за зубами, лишнего не сболтнет. Да я не было ее здесь в ту ночь. И потом, она же в Игната влюблена, как кошка. А с двумя такими помощниками в доме Юрий Петрович запросто мог противостоять своей неуемной и своенравной супруге, с которой даже ее отец не в силах справиться. Когда Юлия Георгиевна в сопровождении своего «бодигарда», как она его называет, Игната только появляется в здании администрации, там среди персонала сразу начинается тихая паника – Сама прибыла, сейчас всем достанется…

Опять же и верный Игнат Русиев в данный момент уехал из города, чтобы не светиться у ментов, которым он был хорошо известен по своим прошлым подвигам. На этом настоял сам Юрий Петрович, как ни возражала Юлия Георгиевна, привыкшая видеть могучего телохранителя рядом с собой, видимо, особо досаждая этим молодой и статной прислуге, с которой у Игната наверняка был роман – уж чувства-то Катерины всегда написаны на ее лице. Но Игнат сделал свое дело и исчез. На время, конечно, пока здесь не утихнет возня с поисками трупов.

Так что, с одной стороны, пусть ищут, а с другой – хрен его знает, как это дело может повернуться. Орехову и его команде, которая охраняет территорию, после небольшой стычки с сыскарями из угрозыска, когда они не хотели их пускать на территорию, Киреев сделал строгое предупреждение – только наблюдать, но ни во что пока не вмешиваться. И не помогать ментам, потому что каждый должен делать исключительно свою работу. Впрочем, это вполне устраивало обе стороны.

Но тут менты выкинули финт – они потребовали, чтобы им показали то место за территорией виллы, где, согласно рапорту, подписанному охранниками Ореховым, Лютиковым и Старостенко, были уничтожены запасы пиротехники, подготовленной к предстоящему празднику. Вот тут уж неподчинение могло обойтись дорого. Пришлось полдня водить ментов по окрестностям, ссылаясь на то, что дождь, скорее всего, смыл следы. Но сыщики были неумолимы и вконец измотали охранников. Те уж и сами были не рады, что придумали себе такую отмазку. И «сознались», что не могут вспомнить – дело было ночью. Хотя свидетельство это оказалось совсем не в пользу охраны.

– А вы докажите! – напирал Орехов, пытаясь давить своей мощью.

– А мы докажем, что все это – чистое вранье, – отвечал невозмутимый москвич. – И вы за это, несомненно, ответите перед законом.

– А пошел ты!.. – уже открыто грубил Орехов.

– Я пойду, но требую, чтобы вы оставались на месте – до моего особого распоряжения. Иначе немедленно вызову наряд и отправлю вас в обезьянник. И вас, и ваших подчиненных. И будете сидеть там, пока мне это не надоест. Убирайтесь на свой пост, – спокойно говорил Елагин, даже, казалось, с долей юмора, отчего охранники прямо выходили из себя, подобно их хозяину, которому они немедленно докладывали о происходящем.

После обыска в доме сыщики приступили к обыску гаража. Но и там ничего подозрительного не обнаружили. В просторном утепленном помещении стояли машины – джип «мицубиси», большой черный «Мерседес-600» и микроавтобус той же марки, который теперь называют «мини-вэн». Чуть в стороне стояла темно-серая «девятка», казавшаяся чужой в этой блестящей, чисто вымытой компании. Удивило, что в багажнике каждой машины лежало по милицейской «мигалке». В Москве, известно, с ними уже стали бороться, снимать, наказывать водителей, а здесь, вероятно, были свои порядки. Во всяком случае, разрешения на них представили оба водителя, которых допросил Елагин, однако никакой полезной информации от них он не получил. «Девяткой» пользуются как рабочей тачкой все кому не лень, а иномарками – исключительно с разрешения хозяина.

В указанный день, точнее, ночь, водители никуда не выезжали, были здесь, в подсобном помещении, специально оборудованном для отдыха охраны и персонала. А подтвердить этот факт могли бы все те же охранники – словом, круговая порука. Хотя алиби слабое, но и возразить было нечем.

Елагин составил и по этому поводу очередной протокол.

Он вообще старался документально фиксировать каждую мелочь и требовал подписи понятых – двоих посторонних пожилых мужчин, привезенных с собой и теперь безучастно наблюдавших за «милицейским шмоном», как об этом действе говорили озлобленные охранники. И этим сильно раздражал и хозяина, и его «дворню», так Надо было полагать.

И вот настал момент, который Рюрик мог бы даже назвать переломным. Он сам, внимательно обследуя стену дома со стороны въездной аллеи, обнаружил не замеченный другими след пулевого отверстия. Позвав криминалиста, указал на дырку и предложил извлечь пулю. И тот немедленно принялся долбить фигурную кирпичную кладку.

Затем они, уже всей группой, начали исследовать стволы деревьев вдоль аллеи. И находки стали появляться одна за другой. Собрали больше десятка пуль, которые, по предположению эксперта-криминалиста, могли быть выпущены из автоматов, стрелявших с двух противоположных сторон.

Елагин приказал немедленно изъять все оружие, имеющееся у охранников, и составить протокол изъятия. ТС пытались возражать, делали зверские лица, обещая жуткую и неотвратимую месть, но Елагин так же спокойно позвонил Грязно ву и попросил срочно прислать отделение ОМОНа, а также приготовить в СИЗО места для троих охранников – причем желательно каждому предоставить отдельное помещение. А потом доложил о найденных в машинах милицейских «мигалках».

– Молодец, это очень важно, – сказал Грязнов.

Орехов с товарищами слышал, о чем докладывал следователь своему начальству, и решил по-хорошему сдать оружие и расписаться в протоколе.

И тогда Елагин отменил ОМОН, но устроил каждому из охранников жесткий допрос с целью выяснения, кто в ту ночь и где дежурил, кто и где находится в настоящее время, где хранится оружие и так далее.

Отвечая на вопросы Елагина, охранники стали путаться, но в конечном счете всплыли еще две фамилии – Барышникова и Алымова.

Выяснил Рюрик и фамилию их начальника – руководителя отдела вневедомственной охраны УВД полковника милиции Медведева Андрея Константиновича. И тут же сообщил об этом по телефону Вячеславу Ивановичу с просьбой немедленно проверить, где находятся указанные Барышников с Алымовым.

Но тут уже ему самому перезвонил Володя Поремский и прочитал вслух то место из протокола, в котором лейтенант Замошкин свидетельствовал об упоминании Ореховым в их беседе про пьяную гульбу со стрельбой на даче Киреева, в которой принимали якобы участие сам губернатор, начальник УВД, дядя Юрия Петровича и другие гости, о которых вскользь поведал лейтенанту «капитан Орехов».

Елагин все это записал для памяти, а затем привел охранников в дом Киреева и в кабинете Юрия Петровича под протокол, который вел сыщик из местного уголовного розыска, устроил перекрестный допрос хозяину и его окружению.

Вот тут уже разразилась настоящая буря! Киреев, видимо, сорвался, похоже, нервы не выдержали. Он плевался в ярости, без конца вскакивал, размахивал руками, грозил всем, без исключения, самыми жуткими карами, на которые он только способен. Казалось, он терял рассудок. Но, как тут же заметил Рюрик, его лютая ненависть распространялась главным образом на охранников, которые посмели оболгать достойнейших людей города и за это должны понести жестокое наказание. Так что ж это? Очередная игра в истерику?

Но Киреев таким вот образом все отрицал, отметал безоговорочно. Не было никаких гостей, стрельбы «в Господа Бога» тоже не было. Ни о какой такой пиротехнике он и слыхом не слыхал, и вообще он больше ни слова не скажет без своего адвоката.

– Адвокат вам теперь вряд ли необходим, Юрий Петрович, – холодно вернул его на землю Елагин. – Тем более что выслушивать от вас очередную порцию лжи я не намерен. Вот когда получу санкцию на ваш арест, тогда и поговорим. И с вами, и с вашим адвокатом. А пока, господин Киреев, с вас будет взята подписка о невыезде на время проведения следственных мероприятий. Вам ведь известно, что нарушение ее строго карается по закону? Найденные вещественные доказательства, как и все изъятое здесь оружие, пройдут баллистическую и криминалистическую экспертизы и будут приобщены к уголовному делу, которое, я полагаю, мы возбудим в ближайшее время по признакам преступлений, предусмотренных статьей сто пятой, частью второй, пунктами «а» и «ж» Уголовного кодекса, то есть убийствами двух или более лиц, совершенными организованной группой. Не торопитесь возражать, я еще не закончил.

Елагин демонстративно позвонил Турецкому и доложил о своем предложении относительно Киреева и всех остальных.

– Но у тебя же есть постановление, подписанное Щукиным. В нем, я знаю, сказано и о задержании, если ты сочтешь это необходимым. Так в чем же дело?

– В данном случае, Александр Борисович, я имею в виду охранников.

– Боишься, что сбегут? Как и те двое, о которых ты говорил Славке?

– Что, уже выяснили, где они обретаются? – удивился Рюрик.

– А долго ли умеючи? – хмыкнул Турецкий. – Начальник их, Медведев этот, уверяет, что подуставшие на государевой службе ребятки отпросились в отпуск. Осень, мол, самое время поправить здоровье на южных курортах Испании. Не хило? При этом полковник ставит нас в известность, что они предъявили при оформлении отпусков письменное согласие господина Киреева, у которого они, собственно, постоянно осуществляли охрану. Покинули нас, как видишь. Но куда конкретно выбыли, этого никто не знает. Причем на другой же день после событий.

– Значит, объявляем их в федеральный розыск?

– А как иначе? С остальными сам используй данную тебе власть. Выноси постановление, а Щукину я перезвоню. Сейчас подскажу Вячеславу, он все-таки подошлет тебе помощь. Ты там, будь любезен, особо не рыпайся, неизвестно ведь, что у тебя за народ.

– Уже известно.

– Тем более! – Турецкий повысил голос.

Рюрик отключил свою трубку и повернулся к охранникам.

– Теперь о вас, господа, – нудным тоном педантичного чинуши заговорил Елагин. – Я получил указание руководства оперативно-следственной группы Генеральной прокуратуры и Министерства внутрен них дел Российской Федерации, на основании которого выношу постановление о вашем временном задержании – заключении под стражу. Пока за вами приедут, мы составим протоколы задержания и я разъясню каждому из вас отдельно либо, если пожелаете, всем вместе ваши права, предусмотренные статьей сорок шестой Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. В установленные законом сроки вам всем будет предъявлено обвинение, это я обещаю.

– Нужны они нам, ваши обещания, как… – презрительно бросил Орехов, но, увидев суровый взгляд хозяина, сердито сплюнул на пол и промолчал.

– Закон есть закон, надо подчиняться, – словно сквозь силу, пробурчал Киреев. – А ты, Евгений, и вы, ребята, недолго будете париться, вот уж это я вам твердо обещаю. И вы мое слово знаете.

«Ишь ты, какие мы здесь страшные! Какие самоуверенные! – мысленно усмехнулся Рюрик. – Неужто его действительно здесь все боятся?»

Но охранники безучастно молчали. И тогда Елагин воспользовался паузой.

– Оказывается, это лично вы, господин Киреев, отпустили охранников Барышникова и Алымова в их очередной трудовой отпуск. А нас обманули, когда я спросил у вас, сколько в ту ночь дежурило охранников. По списку – пятеро, а вы настаивали, что двоих не было. И они, – кивнул он на Орехова с товарищами, – охотно подтвердили вашу ложь. Ну, с ними разговор будет другой, а вы-то – как же так? А теперь, сами слышали, мне приказано немедленно подготовить необходимые документы для объявления сбежавших охранников в розыск. В федеральный! – Рюрик многозначительно поднял указательный палец. – Нехорошо, Юрий Петрович, мы еще не начали с вами, по сути, работать, а вы лжете на каждом шагу! Очень нехорошо… Поэтому вот возьмите лист бумаги, ручку и пишите: «Я, такой-то, – полностью, пожалуйста, – обязуюсь…» Пишите, пишите, я вам с удовольствием продиктую все, что вы обязаны будете после этого делать. Точнее, чего делать категорически не должны. Под страхом неотвратимого наказания…

Последнюю фразу Рюрик произнес с нарочито шутливой интонацией, чтобы продемонстрировать этому зарвавшемуся местному царьку, что его «жуткие» гримасы и угрозы никакого действия не возымели.

4

Телефонный звонок Вячеслава Ивановича о том, что при вывозе возможных трупов за пределы города вполне могли быть использованы транспортные средства – Грязнов перечислил марки машин, находившихся в киреевском гараже, – с милицейскими проблесковыми маячками, очень помог Владимиру Яковлеву. Разговор с сотрудниками милицейских дорожных служб сразу стал более предметным.

Вместе с приданными ему в качестве помощников и «проводников» сотрудниками городского уголовного розыска – оперуполномоченным и водителем «козлика» – Володя с утра стал объезжать все милицейские посты на границах города.

Вот вроде бы оно и дело-то пустяковое – не для Яковлева, а для гаишников, – проверить, кто здесь дежурил в определенный день и в определенное время, а сразу «пошла волна». Не успели сыщики от одного поста до другого доехать, как там уже все знали и смотрели на них с откровенным подозрением. Зачем да почему? С какой целью проверка? А где указание начальства, чтоб отвечать? Сотни вопросов и отговорок.

Не очень, по правде говоря, помогало и строгое предписание, категорически требующее от опрашиваемых должностных лиц беспрекословного оказания помощи сотрудникам уголовного розыска… Далее перечислялись фамилии, а в конце – красовались витиеватая подпись заместителя начальника ГУУР МВД РФ и гербовая печать. Документы без печати обычно на милицию не действуют. И ничьи автографы тут тоже не помогают. Так что печать была классная, к тому же ярко-алого цвета, она и выручала отчасти при возникающих конфликтах.

Не все из опрашиваемых сотрудников дорожно-патрульной службы дежурили в ту злополучную ночь. Тем, которые отдыхали, приходилось звонить домой, если у них были телефоны, либо записывать домашние адреса. Словом, работа предстояла огромная и, что гораздо неприятнее, пыльная. Дождь давно закончился, и на дорожном полотне снова образовались пласты песка и пыли, которые после каждой проезжавшей машины облаками стояли над трассой. А движение было достаточно интенсивным. И зелень кустарников по обочинам, словно покрытая ровным слоем цемента, не приносила ни тени, ни свежего дуновения ветерка. Конечно, люди работали в немыслимых условиях, а тут еще какие-то строгие проверки! Кому понравится?

Выручало лишь то, что Володя фактически с самого начала опросов попытался задействовать местный патриотизм. Мол, ребята, у вас тут сплошной беспредел, а вы не хотите даже элементарного порядка навести. Людей крадут, убивают, вывозят в горы, а мы и пальцем о палец ударить не можем?! Последнее, насчет гор, Яковлев взял на вооружение со слов сыщика Вити, который заметил: когда крадут людей, чтобы потом продать их в рабство в горные аулы либо просто спрятать с целью получения за них выкупа, жертвы, как правило, вывозят подальше в горы. Там есть много потаенных мест, куда никакая милиция отродясь не заглядывала. Причем сказано это было как бы между прочим, как само собою разумеющееся и чему не стоит придавать особого значения.

Но почему же тогда, подумал Яковлев, местные ответственные правоохранители до сих пор не удосужились подумать об этом? Слишком очевидно? На поверхности? Но ведь если принять за основу такую мысль, то круг поисков значительно сократится! И Володя, сторонник резких перемен в поисках, когда в том появлялась необходимость, решил, что прошедшие полдня им потрачены зря и надо быстро наверстывать упущенное время.

Разложив на капоте карту города и его окрестностей, он вместе с Витей и водителем Сашей прикинули, что бы они сделали сами для тайного вывоза группы людей из города. Определили и условия задачи – глубокая ночь, полнолуние и наличие милицейских маячков. Часто, что ли, с ними гоняют здесь по ночным дорогам? Есть также исходная точка, откуда людей могли вывозить. Короче, посмотрели, прикинули и наметили две цели.

Из города в южном направлении вели две трассы. Одна – к побережью Черного моря, в сторону Новороссийска, а другая – на Адыгейск и Горячий Ключ. Но если первая шла через сплошные села и станицы, то вторая, огибая водохранилище, сразу забиралась в предгорья, где и находились уже названные Витей старые выработки – заброшенные карьеры и шахты. Конечно, любой похититель первым делом помчался бы именно туда. Там и народу нет, и милицейских постов – раз, два и обчелся. Да еще ночь, а у тебя «мигалка» на крыше. Кто посмеет остановить? Не остановят, но запомнить могут вполне. А этого на первый раз достаточно. Итак, надо ехать в сторону старых выработок.

Сырье, добытое там, как рассказывал Яковлеву Витя, перерабатывал завод «Известняк», поставляя свою продукцию крупнейшему в крае акционерному предприятию «Кубаньцемент», гендиректором и полновластным хозяином которого является Юрий Петрович Киреев. А вообще, по убеждению Вити, у них тут фактически все «закольцовано» в одних руках – и добыча, и переработка, и поставка потребителям, в том числе и главному предприятию города – химическому комбинату. К примеру, поговаривают, что на том же «Известняке» якобы имеются большие интересы самого губернатора. А из-за акций химкомбината, как известно, разгорелся сыр-бор. Вот и открывается довольно прозрачная картина того, как Шесте-рев с его зятьком полностью подбирают под себя горно-перерабатывающую и химическую промышленность края. Вопрос в другом – какая не менее мощная сила противостоит губернаторскому клану? С кем, другими словами, схлестнулся тот же. Киреев на собрании акционеров, когда ему удалось-таки избавиться от директора Савельева? Тут и есть главный конфликт. А Москаленко с его шестью товарищами – акционерами и руководителями комбината, вполне могли оказаться в этой игре заложниками. Другие, более мощные силы попросту убрали их с дороги, чтоб не путались под ногами. Так говорят в городе, искренне жалея погибших.

Правда, кому-то очень хочется представить дело так, что исчезнувшие люди стали жертвами похитителей, а те собираются получить за них огромные деньги. Но тогда надо отбросить в сторону всю эту возню с противостоянием на комбинате и заниматься только поиском самих похитителей. Город-то большой, и он, как магнит, притягивает нечистоплотных дельцов со всего Северного Кавказа. За годы чеченской войны торговля людьми, наряду с продажей оружия и наркотиков, у преступников из горских народов превратилась в крупнейший бизнес, оставлять который они вовсе не собираются. Поэтому, если вдуматься, все возможно…

При такой постановке вопроса находило объяснение и неожиданное убийство вице-губернатора. Ведь это он возглавлял в свое время УВД края, а на посту вице-губернатора курировал так называемые силовые и правоохранительные структуры. Кому же, как не ему, и брать на себя груз ответственности за то, что видных в городе людей крадут чуть ли не среди бела дня? Ну а с его смертью и вопрос ответственности вроде как отпадает. И тогда при чем здесь всякие сплетни о разговорах на повышенных тонах в кабинете губернатора, о взаимных якобы угрозах? Если отыскать пресловутый «чеченский след», то на него можно списать все, что тебе не нужно, неудобно либо опасно выставлять на обозрение.

Но рассуждения рассуждениями, а надо было отрабатывать и такую возможную версию. И Яковлев предложил своим помощникам проехать по трассе, останавливаясь и опрашивая сотрудников дорожнопатрульной службы, а также жителей тех домов, которые стоят практически рядом с автомобильной дорогой федерального значения. Суетно, конечно, подумал Володя, но их же все-таки трое, да и профессия у них такая…

ДПС Яковлев взял на себя, а разговаривать с населением поручил Вите, ну и Саше по мере надобности. Однако вскоре он заметил одну странность. Сотрудники патрульной службы как-то враз, будто сговорившись, замыкались в себе и замолкали, едва разговор касался того происшествия недельной давности, о котором, разумеется, знал весь город. Либо отвечали невразумительно, как будто не хотели врать представителю из самой Москвы.

Неожиданно на одном из постов случайно выручил Саша. Пока Яковлев тряс своей бумажкой с подписью Грязнова и красной печатью, водитель «козлика» разговорился со знакомым шофером, сидевшим в таком же задрипанном «уазе». И когда Володя вернулся и сел в машину, раздосадованный очередной неудачей – не захотели с ним разговаривать на посту откровенно, Саша подсказал разгадку. Его приятель мягко намекнул ему, что на все посты не так давно был звонок из краевого ГИБДД, и все патрульные получили приказание не разговаривать с московскими следователями и оперативниками, которые работают на дорогах города и в его окрестностях. Приказ был, естественно, устный, но ослушаться его никто не может.

– А как же этот документ? – Обескураженный Володя снова вытащил уже изрядно помятую бумагу.

– Да плевать они на него хотели, – снисходительно заметил Витя. – Они кому подчиняются? Грязнову, что ль, твоему? Нет, своему Лиховцеву. А тот – напрямую Шилову, такой вот расклад. Нет, ничего мы так не добьемся. Надо менять тактику.

– Так подскажи, что делать! – прямо-таки взъерепенился Яковлев.

– Я бы на твоем месте, Володя, – сказал сыщик, – двинул прямиком к карьерам. И вот там, в окрестностях, и стал бы расспрашивать население. А от этих пользы никакой, – кивнул он в сторону поста ДПС, от которого они отъехали.

Без задержки проскочили они Адыгейск, затем проехали поворот на Читук и, переехав через канал, вскоре увидели дорожный указатель «Карьер».

– Нам туда? – с готовностью предположил Яковлев.

– А какой смысл? – откликнулся шофер Саша. – Чего мы там увидим? По горам лазать, что ли? Да и надо было одеться соответственно…

– Да, в таком виде мы там и сотни шагов не сделаем, – подтвердил Витя.

– А какого ж черта тогда мы сюда притащились? – вышел из себя Яковлев.

– Так… посмотреть… поспрашивать, – добавил Витя. – Ты стань вон там, в тенек, – показал он Саше на поворот дороги под скалой впереди, – а мы с Володей походим тут немного.

– И куда мы будем ходить? – успокаиваясь, но по-прежнему сердито сопя, спросил Яковлев и полез из машины на самый солнцепек.

– Я наверху отару видел. Наверно, и пастух там. Давай поднимемся, спросим, они тут всегда бродят, может, чего видели…

Не без труда по вязкой осыпи взобрались на скалу в непривычной для такой ходьбы городской обуви и попытались докричаться до старика, который сидел к ним спиной и не оборачивался, хотя две его собаки, сторожившие небольшую отару, злобно лаяли на пришлых людей, хорошо хоть, не бросились навстречу. Наконец старик соизволил прикрикнуть на собак и повернулся. Махнул рукой, приглашая подойти ближе.

Поздоровались, Витя сказал, что они из милиции и к нему у них есть важное дело. Даже документы показали для убедительности, но старик смотреть не стал, махнул рукой и показал на соседний камень – садитесь, мол.

– Давай ты, – сказал Яковлев Виктору. – У тебя с местными, вижу, лучше получается.

Это он сказал потому, что, как ни пытался сам расположить к себе встречных жителей, те смотрели на него с подозрением и отмалчивались, пожимая плечами. А Витя был здесь свой, и это они как-то сразу чувствовали.

Витя с готовностью кивнул и заговорил. Его интересовало, сколько времени дед ходит тут со своей отарой. На непонятном языке – Витя, оказывается, немного знал по-адыгейски – старик рассказал, что здесь он уже две недели. А по поводу машин с милицейскими огнями, про которые тоже спросил Витя, он может сказать только одно. Да, видел однажды ночью эти огни. Две машины ехали. Давно видел, неделю назад, дождя еще не было. Но они не останавливались, а проехали дальше, далеко уехали, совсем' их слышно не стало. И только под утро, когда светать начало, одна машина проехала обратно. Тихо проехала, без сигналов уже. Если б собаки не залаяли, он, старик, ее бы даже и не заметил. Но вот куда они ездили, он сказать не может.

– Здесь карьер за карьером, шахты старые есть, дорога тянется километров на двадцать с лишком. И никакого жилья, дикое место, только вот пастухи и ходят. А раньше большими машинами известняк на завод возили. Экскаваторы работали, взрывы гремели. Теперь вот овцы ходят.

– Что же, значит, нет смысла ехать дальше?

– Здесь батальон солдат нужно, чтобы все прочесывать, мы с тобой вдвоем не справимся. Погоди, я его еще расспрошу. – И Витя обернулся к старику.

Тот заговорил, но при этом не жестикулировал, а только палкой своей, выбеленной на солнце, стучал по камню. Яковлев, не догадываясь, о чем у них разговор, терпеливо ожидал, страдая оттого, что не захватил хотя бы кепку. Голову так напекло, что хоть носовым платком прикрывай, да неловко – мятый, несвежий. Хорошо Вите, он хоть и в форме, и жарко ему, зато при фуражке, из-под которой, правда, тоже стекали обильные струйки пота.