Текст книги "Опасное семейство"
Автор книги: Фридрих Незнанский
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)
2
С раннего утра Рюрик вместе с сотрудниками угрозыска и двумя понятыми явился в «Белый лебедь», на виллу, где вместе с супругой проживал господин Киреев-младший.
Со стороны новой охраны, взамен той, что уже парилась в местном СИЗО, возражений не возникло. Вероятно, слухи о суровом и бескомпромиссном следователе из Москвы, который наводил на вилле шмон, достигли ушей всех сотрудников вневедомственной охраны, и спорить с москвичами никто не захотел. Просто старший наряда посмотрел документы, пожал плечами и приказал поднять шлагбаум. Он даже, как заметил Елагин, не побежал в свою будку к телефону– докладывать хозяину. Спросил только, причем без видимого интереса:
– Вы ж, говорят, вчера были? Чего еще-то надо?
– А это мы посмотрим, – ответил Рюрик и показал рукой водителю «рафика», чтобы тот ехал прямо к гаражу. И добавил уже охраннику: – А вы господину Кирееву все же сообщите о нашем прибытии. Пусть придет в гараж, ему будет интересно.
– А если его нет дома, что станете делать? – усмехнулся охранник.
– Да куда он денется? Он же под подпиской. Сбежит – себе хуже сделает.
И Рюрик пошел к дому. А охранник, снова пожав плечами, достал из кармана трубку мобильного телефона.
Юрий Петрович находился дома, осложнения с москвичами ему были совершенно не нужны, да к тому же о каждом шаге приезжей бригады ему постоянно докладывал сам генерал Шилов. Вот только об этой новой акции сыщиков Киреев не знал, и это ему показалось странным. Тем более что Федор уверял, будто у Грязнова от него нет никаких тайн. И что же получается, он о предстоящем обыске на вилле не слышал? Или узнал, но решил промолчать? Неужели и Шилов за собственную задницу испугался? Что-то они вдруг все перепугались? Вчера, совсем поздно уже, позвонил тесть драгоценный – мать его! – и для чего, спрашивается? Чтобы вежливо и просительно убедить его, Киреева, не делать резких движений, не предпринимать против москвичей акций, которые могли бы нечаянно навредить всему руководству края! Вот и корми их после этого, дармоедов трусливых!
За исключением лишь одной акции, когда у него просто нервы не выдержали и он сорвался, почуяв в недавнем еще партнере лютого врага, а с врагами разговор может быть только один, – словом, кабы не Москаленко с его угрозами, ничего серьезного, никакой вины Юрий Петрович за собой и не нашел бы. Ну а поскольку всего раз сорвался, вот и потянулась цепочка – одно за другим. А тут еще охрана – мерзавцы, лентяи, ничего поручить нельзя! Столько улик оставили, это ж уму непостижимо!
Очень он теперь сожалел, что все так громко получилось. Надо было по-тихому утопить концы в воду, самому проявить беспокойство, а не отмалчиваться, пока другие скандалили. Но жалел Юрий Петрович лишь о неудачном способе устранения соперников, а вовсе не о результате – тут-то все как раз получилось правильно. Просто надо было действовать грамотнее: те, мол, начали первыми стрелять, эти отстреливаться, стволы тем подбросить, вот пусть бы менты разбирались, кто прав, а кто виноват. А Киреев тут ни при чем! Ну, вставили бы, на худой конец, фитиль тому же Медведеву за отсутствие работы с кадрами, даже уволили бы, так разве ж его свои оставили бы без дружеской помощи? Да собственное частное охранное предприятие организовал бы! Нет, как пошло с самого начала через пень-колоду, так и закончилось сплошными неприятностями…
И еще одна навязчивая, назойливая мысль без конца сверлила мозг: а ведь подставил его родной дядька! Да еще как подставил! Однако утешала мысль, что тут все же другое дело. Бизнес – штука суровая, безжалостная. Хочешь наварить приличные дивиденды, плюй на любые родственные отношения, убирай с дороги всякое препятствие. Вот дядя Сема и плюнул, обойдя племянника на повороте, только копыта перед глазами сверкнули. Единственное, что, пожалуй, оправдывало дядьку в этой гонке, – оба они, в сущности, не так уж и для себя старались, а за свое Юрий Петрович ему бы первому глотку перегрыз. Вот поэтому, наверняка догадываясь об истинной причине смерти Толи Трегубова, дядька сам подошел на кладбище, посмотрел сочувствующе в глаза, старый волчара, Шестереву пожал руку, потом ему, Юрию, да так и остался рядом с ними до самого конца, демонстрируя публике семейное единство. Понял Юрий Петрович и для чего он так сделал – не хотел, чтобы кому-нибудь из посторонней публики могла в голову мысль прийти, будто громкие преступления в городе явились следствием внутрисемейных киреевских разборок. Вероятно, большинство присутствующих там, на кладбище, тоже именно так все и понял.
Так эти-то чего снова явились? Неужели проверить, не сбежал ли он?
Со следователем, как понял Юрий Петрович, договориться невозможно – молодой, пупок рвет, чтобы благодарность начальства заслужить. Но странно, что ему помогали местные, из конторы Федора Шилова, которые тоже смотрят злыми волчатами. И эти забыли, кто их кормит, из чьих рук они премии свои получают…
Получается, что его окружают продажные шкуры. Что в ментовке, что у Глухого с его отморозками. Звонил сегодня Федор, рассказал, как оправдывался перед ним Глухой, которому такое погоняло дали свои же за то, что тот глух к любым просьбам и жалобам. Дал он задание двоим своим «быкам» найти и сделать больно одному шустрому важняку, не милиции же этим заниматься! А те и сами жидко обгадились, и всю московскую бригаду насторожили. Им теперь генерал охрану выделил. Шилов оправдывается, что это не так уж плохо, можно без проблем следить за действиями приезжих, да только от этих наблюдений пока никакой видимой пользы. Вот же, явились, и никто об этом не знал…
Новых неприятностей Киреев не ждал, вчера ищейки каждую щель обнюхали и ничего не нашли. А может, есть то, о чем он и сам не знает? Может, все-таки об Игнате что-то пронюхали, хотя тот божился, что все сделал чисто? Ну а всякие разговоры, что кто-то что-то видел, пустяки. Это – не доказательства, а обычная болтовня. Несерьезно.
Киреев именно поэтому сам отпустил Русиева, чтоб он не маячил здесь. А вот если бы Игнат где-то прокололся, засветился, тогда на этот случай всегда имелся в запасе тот же Глухой со своими уголовниками. Игнату знать об этом не следовало. Пока он был нужен, Киреев держал его под рукой. Но если бы появилась необходимость, он ни на секунду не задумался бы дать команду Глухому заставить Игната замолчать навсегда.
Но чего менты снова хотят? Они ж на любую провокацию способны!
Решив смотреть в оба, Юрий Петрович огрызнулся на супругу, которой до всего было дело, ведь она со своим языком могла наплести таких глупостей, что потом век не развяжешься, и отправился в гараж на новый обыск.
– Для удобства при проведении следственных мероприятий, господин Киреев, – неприятным тоном, будто они были незнакомы, начал следователь, – я, с вашего согласия, включаю диктофон, запись которого будет расшифрована и передана вам на подпись.
– Валяйте. – Ему было все равно.
– Чья эта машина? – спросил следователь, показывая на запыленную «девятку», особняком стоящую в гараже.
– Моя разъездная машина.
– Кто ею пользуется?
– Любой, кому требуется выехать в город. По делу, а не на гулянку, разумеется.
– Кто и когда ею пользовался в последний раз?
– Не знаю, может, вчера, может, позавчера. Или неделю назад. Я не слежу, кто и куда на ней перемещается. Лично для меня это не имеет ни малейшего значения.
– А для кого имеет?
– Для того, вероятно, для кого имеет, – насмешливо заметил Киреев. – Не понимаю, вам от меня-то что надо? Я на этой машине вообще не езжу. Возможно, жена кого-нибудь в город, в магазин, посылала.
– Что ж, давайте пригласим вашу супругу, Юлию Георгиевну?
А вот этого совсем не желал Киреев. И он поторопился снять напряжение момента.
– Это что, очень важно, куда ездила машина?
– Неважно, если вы беретесь утверждать, что данное транспортное средство в течение… – Елагин задумчиво посмотрел в потолок, – не покидало гаража в течение двух последних суток.
Киреев взглянул на двоих своих водителей, сидящих в стороне на лавочке, те отрицательно закачали головами.
– Не покидало, – сказал он твердо. – Вот и мои водители подтверждают. Уж вчера-то точно это транспортное средство с места не двигалось.
– Меня волнует скорее позавчера, – уточнил Елагин.
– А позавчера разве что-то случилось?
– А позавчера, – с той же издевательской интонацией ответил Елагин, – в городе, господин Киреев, произошло убийство вдовы Трегубова, если слышали.
– Ах, вот вы о чем? Мне и в голову не могло прийти, что вы хотите связать эту машину с ограблением бедной женщины.
– С убийством и имитацией ограбления, – поправил Рюрик, пристально глядя в глаза Кирееву.
– Значит, у вас имеются доказательства? – хмыкнул Киреев.
– А вот их мы с вами сейчас и попробуем найти. Итак, господа понятые, попрошу подойти ближе. – Рюрик раскрыл папку и развернул листы протоколов допросов Закутского и продавщиц из магазина, напротив дома, где жила Трегубова. – Вот, в показаниях свидетелей сказано, что погибшая имела при себе синий целлофановый пакет, в котором лежали следующие предметы: килограмм апельсинов, пачка зеленого краснодарского чая, банка кофе «Гранд», полкило шоколадных конфет «Мишка косолапый» и черный кожаный кошелек с деньгами. После убийства женщины на месте преступления остались обрезок трубы и несколько апельсинов, которые выпали из пакета при падении женщины на землю. Далее прошу вас обратить внимание на следующий факт. Как показывает один из свидетелей, синего пакета рядом с телом женщины не оказалось, предположительно его увез с собой убийца, имитировавший ограбление. Собирать на земле апельсины ему было некогда, да и обрезок трубы был им отброшен в сторону, а искать его, чтобы увезти с собой, тоже времени не хватило, тем более что женщина, по показанию свидетеля, узнала своего убийцу и крикнула: «Гнат», что следствием трактуется как имя Игнат. Иными словами, Игнат Русиев, личный охранник супруги господина Киреева, – Рюрик, демонстративно и не глядя, ткнул карандашом в сторону Юрия Петровича, застывшего с каменной улыбкой, – неоднократно судимый за уголовные преступления, пустившийся нынче в бега и уже объявленный в федеральный розыск. У вас нет комментариев, господин Киреев?
– Это все сплошной бред и полная чушь, – с презрительной усмешкой ответил Киреев, чувствуя, как неприятно похолодела спина. – Могу поспорить, что у вас нет ни единого доказательства. А за ошибки юности Игнат давно отбыл наказание и чист перед законом. И не сбежал он от правосудия, а уехал в свой законный отпуск. Я его отпустил.
– Звучит красиво, конечно, но каждое ваше слово, к сожалению, неправда. Тем более что бандитизм и рэкет никак нельзя назвать ошибками юности. Но вы хотите доказательств? Они в уголовных делах Русиева. Захотите познакомиться, вам их обязательно покажут. Идем дальше. Приехавшие вслед за сбежавшим на машине вот этой марки, темного цвета «Лады» девятой модели, якобы сотрудники дорожнопатрульной службы, кстати, на точно такой же машине, на самом деле таковыми не были, и появились они не по вызову свидетеля, как утверждали, а по собственной инициативе и с единственной целью – удостовериться в смерти женщины и уничтожении оставшихся улик. Ими, кстати, были увезены с собой рассыпавшиеся апельсины и обрезок трубы. На их машине был установлен синий маячок, но никаких иных опознавательных знаков патрульной милиции не имелось. Между прочим, вчера во время обыска «мигалку» мы обнаружили в багажнике этой машины. Но главное в другом: свидетель преступления хорошо запомнил этих оборотней из милиции и уже уверенно опознал их. Это были сотрудники отдела вневедомственной охраны Лютиков и Старостенко, осуществлявшие свою службу здесь, возле шлагбаума перед виллой господина Киреева. Надо понимать, они охотно исполняли и другие указания господина Киреева, которые никак не входили в их прямые должностные обязанности. Оба сейчас находятся в следственном изоляторе и уже дают показания. Не желаете прокомментировать, господин Киреев?
– Не желаю, – резко ответил тот. – Это бред и голословное злостное обвинение! Я буду жаловаться!
– Вы?! Жаловаться?! Помилуйте, господин Киреев, разве вам известно такое слово? Впрочем, – хмыкнул Рюрик, – ваше право. Итак, перед нами машина, с помощью которой или на которой могло быть совершено преступление. Причем не одно. Есть все основания считать, что убийство вице-губернатора Трегубова осуществил все тот же Русиев, ездивший на этой машине. Ибо свидетельница этого происшествия утверждает в своих показаниях, что Трегубова окликнул водитель и вице-губернатор, как и его жена, узнал его, даже наклонился к окну, после чего и прозвучал выстрел, произведенный фактически в упор. На лице покойного были обнаружены частицы пороховой гари. Но вчера, во время проведения обыска в гараже, сотрудники уголовного розыска были еще незнакомы с новыми данными, полученными после допросов свидетелей. Поэтому, собственно, и принято решение повторить обыск с учетом последних фактов. Приступаем. Понятых прошу подойти ближе и наблюдать за действиями сыщиков. Чтобы потом у кого-либо не появились сомнения, будто улики могли быть подброшены сотрудниками уголовного розыска специально.
Обыск длился недолго. Вытряхнули резиновые коврики на пол гаража и обнаружили пяток смятых бумажных фантиков от конфет «Мишка косолапый». А в багажнике машины нашли аккуратно сложенный синий целлофановый пакет и пустой черный кожаный кошелек. И то, и другое, сказал Елагин, будет подвергнуто криминалистическому анализу на предмет обнаружения отпечатков пальцев как погибшей женщины, так и лжепатрульных, а возможно, и убийцы.
Киреев с сарказмом возразил, что все это – чистая туфта. А фантики могли валяться в машине и год, и больше. На что Елагин возразил: эти конфеты, произведенные на московской фабрике «Красный Октябрь», появились в городе недавно и продавались только в одном магазине. В этой связи охранникам придется хорошенько вспомнить, где конкретно они их покупали. Впрочем, им-то без разницы, убийство им на шеи никто не вешает, они только пособники преступления либо соучастники, а это – другие статьи Уголовного кодекса и, соответственно, иные наказания.
Понятые с явной опаской поглядывали на бледного от ярости хозяина усадьбы, взрывной характер которого здесь был хорошо известен. Но они всего лишь понятые, поставили свои подписи, что при обыске присутствовали и увиденное подтверждают, и сразу ушли, как только Елагин сказал, что понятые могут быть свободными. А найденные улики присутствующий на следственном мероприятии эксперт-криминалист аккуратно упаковал для последующей экспертизы.
На том обыск закончился. Киреев был безмерно озабочен. Эти бесконечные мелкие проколы просто выводили его из себя, но поделать он сейчас ничего не мог. Вот и приходилось терпеть и ждать, когда фортуна наконец повернется к нему лицом, и уж тогда он ей все выложит сполна, ничего не утаивая.
И еще он подумал, что, кажется, пришла пора самому без посредников встретиться с Глухим. Похоже, что Федька Шилов, сука, трясясь за свою шкуру, собрался кинуть его, своего кормильца…
3
Отправив Поремского отдыхать после напряженного трудового дня и решив, что с утра Владимир займется поиском юриста, Александр Борисович снова приступил к изучению магнитофонной записи. Хотел уточнить несколько мелькнувших после первого прослушивания мыслей. Он даже Грязнову позвонил и попросил заглянуть к нему.
Вячеслав ответил, что у него имеется в запасе еще целый час до очередной вечерней встречи с Шиловым за ужином. Он собирался среди прочих вопросов подробно обсудить с начальником ГУВД некоторые аспекты деятельности городского отдела вневедомственной охраны – до того, как Турецкий сам начнет жесткую беседу с полковником Медведевым. Такой ход они между собой уже обговорили. Причем Гряз-нов – поздно вечером, а Турецкий – рано утром. С одной стороны, Грязнов как бы лишний раз подтвердит свою лояльность к местным правоохранителям, а с другой – и у Турецкого не будет нужды скрывать своего жесткого отношения к тому бардаку, в котором вольготно себя чувствует служба вневедомственной охраны. Вас же, мол, предупреждали, почему не сделали выводы? Ах, только вчера, не успели, значит? Так это уже ваши проблемы, господа хорошие… В таком вот ключе предстояло работать, чтоб, как говорится, и невинность соблюсти, и капитал приобрести…
Славе объяснять ничего не требовалось. Первые фразы, прозвучавшие из уст женщины с необычным, усталым придыханием, вызвали у него крайний интерес, а когда Александр подсказал, кто их произносит и в какой ситуации, тут Грязнов с восхищением покачал из стороны в сторону когда-то рыжими, а ныне пегими своими кудрями:
– Ну, молодец! Ну, артист! Слушай, а тебе не кажется, что ученик дает своему учителю сто очков форы?
– Ты не об этом думай, а о тексте. С форой у нас все в порядке, слава богу.
– Нет, ну когда они кругом поспевают, уму непостижимо? По-моему, в наше время…
Но последнее было сказано, скорее, в качестве собственного оправдания, потому что «текст» пошел интересный и Вячеслав в буквальном смысле завис над диктофоном.
Пока они слушали запись и обсуждали услышанное, позвонил Рюрик, который вместе с криминалистом полдня занимался утренними находками в киреевском гараже.
На кошельке, доложил он, обнаружены следы отпечатков пальцев, идентифицированные с отпечатками Игната Русиева, взятыми из его последнего уголовного дела, а также с пальцев Лилии Петровны Трегубовой, тело которой находится в городском морге. Кстати, орудие убийства найти не удалось, возможно, тот обрезок трубы был выброшен где-то по дороге. Зато судебный медик зафиксировал следы в виде подкожных кровоизлияний с обеих сторон шеи покойной, оставленные пальцами убийцы. Удар был сам по себе очень сильным, но, как установил судмедэксперт, отнюдь не смертельным. И вот тогда Руси-ев – теперь это можно сказать с полной уверенностью – задушил ее. Отсутствие же характерных ссадин и царапин на коже покойной указывает на то, что преступник действовал в перчатках. Что, кстати, подтвердил и свидетель Закутский, отметивший в своих показаниях «светлые руки» убийцы.
Но, видимо, уже в машине, отъехав с места преступления, Русиев снял перчатки и занялся кошельком и целлофановым пакетом пострадавшей. А вот последний, точнее, их было два – один вложен в другой, как часто делают домохозяйки, – оказался настолько «грязным» в смысле отпечатков, что работа над ним предстоит немалая, и когда появятся результаты, говорить сложно. Но зато между пакетами неожиданно обнаружили завалившийся туда чек из магазина.
Рюрик позвонил Гале, которая была уже знакома с продавщицами, передал ей чек, та быстренько смоталась к ним и привезла официальное подтверждение из магазина, что чек был выдан именно этой торговой точкой. Далее в протоколе перечислялись проданные товары, указывалось время, которое и подтверждали данные на чеке, и следовали приметы покупательницы. Большего желать было невозможно.
А в общем, и картина убийства теперь становилась предельно ясной.
Русиев окликнул свою жертву, и она его узнала. Тогда он нанес ей удар обрезком трубы по голове, но тут же понял, что он может оказаться не смертельным, и, отбросив орудие в сторону, задушил ее, после чего опустил тело на землю, подхватил упавший пакет, из которого выкатилось несколько апельсинов, прыгнул в свою машину и быстро уехал. Но где-то неподалеку его ожидали соучастники, которые вместо него сели в ту же машину, выставили маячок на крышу и вернулись во двор, чтобы проверить, как прошла операция. Убедившись в смерти женщины и видя, что собирается народ да какие-то свидетели объявились, они ловко подобрали трубу и апельсины, чтобы сымитировать именно ограбление, и так же быстро уехали, заслышав рев сирены милиции.
Вероятно, позже они где-то подхватили Русиева и отправились на виллу докладывать об исполнении, не преминув при этом заглянуть в продуктовый пакет покойной. Конфеты и апельсины им, очевидно, пришлись по вкусу. Кошелек оказался почти новым, с множеством отделений, такие и на рынке дорого стоят, зачем же выбрасывать? Тем более что они наверняка были уверены в собственной неуязвимости.
Что касается зеленого краснодарского чая, то эту продукцию можно обнаружить в любом доме, да и отпечатков с пачки не снимешь, зато на стеклянной банке кофе «Гранд» наверняка остались следы пальцев и продавщицы, и Трегубовой, и кого-то из участников преступления. Вот ее поиском и надо заняться. И с утра, теперь уже поздно, учинить обыск в квартирах, где проживают эти трое преступников.
Отправив отдыхать и Елагина, но подключив к нему в помощь на завтра Володю Яковлева – с согласия Грязнова, разумеется, Александр Борисович вернулся к собственным заботам. Попутно вспомнил, что без дела на завтра осталась Галя Романова, но Вячеслав Иванович попросил ее помочь сестре покойной Трегубовой с организацией похорон – городские власти по этому поводу словно воды в рот набрали. Вот такое у нас к людям отношение…
Итак, вернулись к магнитофонной записи.
Лично Грязнова озаботило упоминание того факта, что борьба за обладание химическим комбинатом была уже не по слухам, а вполне конкретно санкционирована известным московским бизнесменом Николаем Асташкиным. Правда, окончательное подтверждение этому может дать юрист, работавший с Анастасией Камшаловой. Тот, который свел ее поначалу с Юрием Киреевым, а затем переметнулся на сторону его дяди – Семена Киреева. Что ж, подобные ситуации случаются, но, надо понимать, не часто, и продиктованы они только одним фактором – размером гонорара. И если дядя предложил за пакет акций предприятия в полтора раза больше, чем племянник, значит, над ним стоял куда более могущественный поручитель, нежели над Юрием Киреевым. Во всяком случае, такое предположение вполне может иметь место.
Но если теперь положить в основу конфликта борьбу двух олигархов, один из которых, можно сказать, известен, а назвать имя другого, в конечном счете дело техники, то какое отношение к такому переделу имеют все те. убийства, которые произошли в крае за последние две недели? Они-то чем вызваны? Олигархам такого уровня, какими бы они сами, впрочем, ни являлись по характеру, нет резона связывать свои приобретения с кровавыми событиями. И уж того же Асташкина, известного угольного магната, ни у кого язык не повернулся бы наградить званием убийцы. Так что пока факты не стыкуются.
Выслушав аргументы Вячеслава Ивановича, Турецкий предложил свой вариант развития событий – условный, естественно, ибо каждое соображение будет нуждаться в твердой доказательной базе, которой пока нет и в помине.
– Нет, ну кое-что все-таки уже есть! – возразил Грязнов.
– Есть, Слава, но это «кое-что» касается исключительно исполнителей, а не заказчиков. И если относительно первых у нас имеются некоторые доказательства, то по поводу вторых – ничего, пока только одни предположения. А тут возникает еще и третий, высший уровень. А для выхода на него незачем сидеть здесь, надо возвращаться в Москву. Это в том случае, если и такая версия может подтвердиться.
– Ехать не надо, Саня. Давай созвонимся с Витей Солониным. Если он закончил срочные дела, может, в порядке помощи займется олигархами. Для начала хотя бы Асташкиным. У него среди этой, довольно замкнутой в своем кругу публики, по-моему, имеется собственная агентура.
– Наверное, ты прав. И вот еще что. Попроси своего Старкова поискать двух сбежавших охранников – Алымова и Барышникова. По той же схеме, что Русиева. Выезжать или вылетать под чужими фамилиями они наверняка не стали, по обычаю большинства киллеров – сделали дело и отвалили. Точнее, их могли отправить подальше, когда узнали о приезде нашей группы. Куда – вот это вопрос. Соответственно, придется и по числам проверять. А вот их отпускными документами я прямо с утра пораньше завтра и займусь. В присутствии Медведева. Посмотрю, как он будет чувствовать себя на горячей сковороде. И одновременно проведем обыски в квартирах охранников. У Русиева своего жилья, как выяснил Рюрик, не было, он обретался на вилле, там имел комнату в пристройке для прислуги, но обыск ничего не дал – осторожный, мерзавец. А вот тебя бы, Славка, я попросил о чисто дружеской услуге.
– Валяй! – усмехнулся Грязнов.
– Ребята тебе передадут завтра все наработанные по убийству Трегубовой материалы, а ты сам, лично, займись теми двумя охранниками. Орехова пока трогать не будем, пусть сидит, мучается и созревает помаленьку. Но на Старостенко с Лютиковым можно давить по-черному. Чтоб они насквозь мокрыми были! Все факты против них.
– Ты хочешь, чтоб именно я?
– Им подскажут, кто ты. И если уж Рюрик на них страху нагнал, то что будет, когда за дело примется генерал, представляешь? Зато у тебя, который, в отличие от звёря-следователя, имеет возможность проявить некоторое к ним снисхождение в обмен на признательные показания, ты же ведь все-таки приятель генерала Шилова, и это теперь многим тут известно, будут основания «лепить» им не убийство, а, например, соучастие. Либо пособничество. Пусть прочувствуют разницу.
– Это мы можем! – засмеялся Вячеслав. – Да, тут что-то есть, старина… Я – за! А ты, кстати, не хочешь с нами поужинать?
– Я буду лишний в вашей компании, Славка, а уж вы как-нибудь, с глазу на глаз, я уверен, сумеете договориться.