Текст книги "Профессиональный свидетель"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

9

Сеть работать не желала.

Олег бился уже добрых два часа. Раз десять проверил сетевые платы, переустановил все что можно – и не работает. Церковь и прогресс определенно несовместимы! Кому в голову могла вообще прийти идея, что приюту для наркоманов нужны компьютеры в сети, да еще с выходом в Интернет?!

Впрочем, Олег знал кому – отцу покойному. Он компьютеры подарил. А ему, Олегу, теперь как бы по наследству досталась головная боль с их наладкой.

Он перепробовал уже все. Должно было работать. А не работало. От безрезультатной возни Олег совершенно очумел. И главное, не было никакой возможности сосредоточиться. Сервер, с которым он боролся, установили в приемной у главного врача – профессора Гринберга, который в этот момент гонял чаи с настоятелем местной церкви отцом Иннокентием. Естественно, не молча. От его зычного баса, рассчитанного на переполненный кафедральный собор, звенело в ушах, да и профессор хорош – хоть и не столь зычен, зато способен тараторить сутками.

Профессор Гринберг заведовал наркологической клиникой, стационар в которой прикрыли полгода назад в связи с отсутствием финансирования. И тогда отец Иннокентий предложил создать Христианский реабилитационный центр. Наркоманам, которые твердо решили завязать с кайфом, позволяли жить здесь, работать в саду, а от абстиненции лечили не только медикаментами, но и постом и молитвами. Отец Иннокентий наведывался раз в несколько дней, осматривал пациентов, и каждый такой визит неизменно заканчивался чаепитием с Гринбергом, где вечно обсуждалась одна и та же тема: преимущество «духовного» исцеления перед медикаментозным. Отец Иннокентий доказывал, что крест животворящий и иконы чудодейственные еще и не на такое способны, а профессор клятвенно обещал перековаться из закоренелого атеиста в иудея, или православного, или даже в магометанина, если хотя бы половина его пациентов действительно предпочтет наркотикам пост и молитвы.

– Нет, ну он просто издевается надо мной! – Олег в сердцах клацнул кнопкой питания.

– Помочь? – участливо поинтересовался отец Иннокентий.

Олег искренне удивился:

– Как? Вы что-то в этом понимаете?

– Нет, – честно признался священник, но трижды перекрестил сервер, что-то пошептал над ним, отбил поклон иконе в красном углу комнаты, и после очередного перезапуска сеть заработала.

– Чудо? – как ребенок обрадовался профессор.

Отец Иннокентий только хитро усмехнулся в усы и похлопал Олега по плечу:

– Пойдем чай пить.

– Спасибо, я хочу все доустановить. Теперь самое интересное начинается.

– А вот как вы это сделали?! – шумно прихлебывая обжигающий чай, допытывался профессор. – Специально сговорились меня чудом удивить? Думаете, я после этого в сходящий пасхальный огонь поверю и в белую летающую женщину, отгоняющую китайцев от наших земель?

– Я о девушке хотел с вами посоветоваться, – вернулся к прерванному «чудом» разговору священник. – Боюсь, тут одной веры будет недостаточно. Хоть и святотатство говорю, – перекрестил он бороду, – но думаю, специалистам ее нужно показать.

– Абсолютно согласен, уже над этим думаю, – кивнул Гринберг. – А что, с вами она тоже молчит?

– Ни словечка даже. Даже не знаем, как звать ее. А красавица-то какая! Одна коса чего стоит… Что ж ее на зелье-то потянуло, Господи спаси ее душу грешную…

– Что за девушка, профессор? – вместе со стулом развернулся к беседующим Олег.

– Молодежь, – махнул рукой отец Иннокентий. – Как чай со стариками пить, так он еще не закончил, а как о девушках разговор – какая уж там работа…

– Одна из наших вот с отцом Иннокентием пациенток, – пояснил Гринберг. – Сложный случай. Начинающая наркоманка – и сразу передозировка. Сейчас состояние стабильное, но заторможенное, частичная потеря памяти. Один парень, дай Бог ему здоровья, подобрал ее буквально на улице, привел сюда, теперь ни на шаг не отходит…

– Можно мне на нее посмотреть? – попросил Олег.

– Почему нельзя, – усмехнулся профессор. – Пойдем покажу. Все равно на пути домой еще раз к ней зайти собирался.

Пациенты Гринберга, человек десять, под руководством троих человек в черных рясах возились в молодом яблоневом саду. Окапывали и белили деревья, кто-то просто валялся или дремал на травке, очевидно в ожидании своей очереди – садового инвентаря на всех было явно недостаточно.

– А вон и та девушка, – профессор мотнул головой в сторону одиноко стоящей скамейки в дальнем конце сада. – И с ней – ее спаситель.

Девушка, одетая в нечто среднее между робой и рясой, сидела к ним спиной, но эту спину Олег узнал бы, наверное, и в скафандре.

– Настя! – Он в три прыжка преодолел расстояние до скамейки и в изумлении замер.

«Спаситель», стоя на коленях перед девушкой, не утешал ее душеспасительными беседами. Он аккуратно вгонял ей в вену иглу одноразового шприца. Ее перетянутая резинкой правая рука безвольно висела вдоль тела. Лицо застыло неподвижной маской, на оклик Олега она даже бровью не повела. Зато «спаситель» среагировал сразу – отбросив шприц в траву, он медленно поднялся с колен и, вязко сплюнув, пошел к Олегу:

– Ты кто такой, козел?!

Рядом с Олегом тут же оказались все трое священнослужителей, но «спасителя» это не остановило. Схватив запястье ближайшего к нему послушника, он резко дернул его вниз, поворачивая против часовой стрелки одним сильным движением. Священнослужитель заревел от боли: его рука была сломана.

– Умоляю, только не бейте больных! – в ужасе взвизгнул Гринберг.

На профессора никто, естественно, не обратил внимания. Анастасия, освободившись от сжимавшей руку резинки, с сосредоточенным видом шевелила палочкой траву у своих ног, словно выискивая что-то очень нужное и только что утерянное, остальные пациенты разбежались.

Сжав руки в виде тисков и вращая ими, как кузнечным молотом, «спаситель» ударил второго священнослужителя в горло. Тот проделал сальто в воздухе и рухнул на землю.

Третий человек в рясе бросился прочь, не отрывая глаз от разбушевавшегося парня.

– Ну?.. – «Спаситель» достал финку и нарочито медленно пальцем проверил остроту лезвия. – Теперь твоя очередь, сопляк.

И тут в сад ворвался Локтев. Мгновенно оценив ситуацию, он не стал тратить время на разговоры. На ходу подхватив лопату, он швырнул ее в «спасителя». Не попал.

– А ведь я тебя почти за сына считал! – Он повернулся, и правая нога двинулась вперед, врезаясь в левый бок противника.

– Да пошел ты, папаша! – Борис Симонов отпрянул, затем бросился вперед, не помня себя от боли и ярости. Его руки были растопырены, как клешни краба, нож отлетел далеко в траву.

Симонов сделал короткий ложный выпад и подсек Локтева ногой.

– Вот так-то, Папаша!

Локтев рухнул, увлекая и противника, но Симонов успел-таки дважды ударить его головой в переносицу. Серия обоюдных ударов подстегнула их и подняла с земли.

И тогда Локтев, чувствуя, как темнеет в залитых кровью глазах, последним усилием освободился от противника, разогнулся, разворачивая свою правую руку, чтобы ухватить левое предплечье нападающего, и нанес пяткой удар в поясницу.

Симонов растянулся на земле, его голова ударилась о ствол яблони. Локтев обрушил левый кулак на его живот, а колено упер в горло:

– Отдохни пока…

Анастасия продолжала шевелить палочкой траву, даже не повернув голову в сторону дерущихся. Локтев бросился к ней, затормошил, взял ее лицо в ладони, заглянул в глаза:

– Девочка моя… – Она его не узнавала, в лице ничего не изменилось. – Ну, скажи что-нибудь! Ну, пожалуйста!

Анастасия не реагировала. Взревев, Локтев ринулся снова к Симонову. Уселся верхом, схватив за волосы, замолотил его затылком о землю:

– Молись, сучонок! Убью!!!

Олег и Гринберг попытались оттащить его в сторону, но он одним движением разметал их, как детей.

– Не я вам нужен, – прохрипел Симонов. – Не я придумал, не я подставлял…

– Выслушайте его лучше, – уговаривал Олег.

– Да-да, – поддержал профессор, – самосуд – это дикость и варварство.

– Выкладывай. – Локтев рывком поставил Симонова на ноги и прижал к яблоне.

– Это Ермолов, – выдохнул Симонов. – Это он. Его быки убрали Коваленко, чтобы вас… подставить. И с Анастасией тоже была его идея, мог бы просто убить, но хотел, чтобы побольнее было.

– И на что же он хотел меня подвигнуть? – с огромным трудом подавляя желание сейчас же, немедленно задушить гадину, спросил Локтев.

– Не знаю, честно, не знаю. Он приказывал, я исполнял, я маленький человек… Вам Ермолова достать нужно…

– Ермолов не многим больше тебя, шавка, – оборвал Локтев. – Кто над Ермоловом стоит? Ну?!

– Стоял… – Симонов гулко сглотнул, покосившись на Олега. – Мэр Богомолов.

– Врешь! – побагровев, Олег рванулся к нему, но Гринберг на этот раз оказался на высоте – удержал.

– Не зли меня, – посоветовал Локтев Симонову. – Решил на мертвого свалить?! Еще раз соврешь, сверну башку. Думаешь, я тюрьмы боюсь?

– Вам фамилия нужна, – облизав пересохшие губы, попытался оправдаться Симонов. – А я не знаю фамилии. Правда, не знаю. Мне Ермолов только сказал… сейчас вспомню… да, он сказал, что ему здесь никто не страшен, он у большого человека в команде.

10

Беспокойный дух «телекиллера» Кости Болдырева заставил его усомниться не только в искренности Богомоловой, но и во всех предоставленных ему правительственной комиссией материалах.

И он провел собственное расследование, что с его сотрудниками, поднаторевшими в подобного рода делах, было вполне возможно. Плюс к тому неожиданно для Болдырева немалую заинтересованность в выяснении истины и помощь в проведении расследования оказал приезжий бизнесмен из Санкт-Петербурга, некий Юрий Павлович Хромеко. У него в Белоярске были свои деловые интересы, связанные с производством пива, и этот самый Хромеко, видимо, обладал большими связями, потому что иначе не понять, откуда он смог взять материалы, которые предоставил Болдыреву. Такие вот нынче пошли пивовары.

И удивительные с их помощью открылись дела. Оказалось, история имеет свою длительную протяженность, запутана до детективной головоломки, но кое-какие корешки найти можно, кое-какие ушки торчат уже сейчас.

Болдырев встретился с председателем городского Совета народных депутатов Матвейчуком, обсудил с ним некоторые аспекты, пригласил на передачу, а также послал приглашение Павлу Витальевичу Прокопьеву, депутату от Белоярска в Государственной думе, зампредседателя думского комитета по вопросам промышленности. Компанию дополнили видные люди Белоярска: Александр Иванович Шафранский и Семен Петрович Долгоротов. Первый считался известным борцом за экологию, второй – видным экономистом. Долгоротов, благоухающий дорогим парфюмом и одетый в сногсшибательный костюм, крепко пожал Болдыреву руку, вручил женщине-телеоператору шоколадку и с достоинством уселся на свое место. Но и остальные были не лыком шиты.

Команда подобралась сильная. Все горели огромным желанием наконец раскрыть творившиеся в Белоярске темные дела, но не только.

Болдырев вообще же был на седьмом небе от счастья. Он чувствовал свой настоящий звездный час. Готовясь к этому эфиру, Костя поймал себя на мысли, что все-таки очень хотел бы делать добрые передачи, но, видно, пока для них не время.

Студию оформили, как и в Москве, белыми стрелами, красными шестеренками, черными квадратами а-ля конструктивизм 20-х годов. Эта комиссарская символика очень грела Болдырева. А сегодня ему еще хотелось надеть кожаную тужурку и навесить на бок маузер в деревянной кобуре для полноты картины.

– Итак, господа, товарищи, дамы и господа, друзья! Наш, то есть ваш, Белоярск вполне справедливо можно называть богатейшим краем. Он богат нефтью и газом, – тут Болдырев посмотрел в бумажку, – каменным и бурым углем, черными, цветными, редкими и благородными металлами, горно-химическим и агрохимическим сырьем, сырьем для цементной промышленности, многочисленными другими полезными ископаемыми. Биологическими ресурсами суши и могучих рек, природными объектами для лечения и отдыха! Но и это еще не все. Имеются значительные перспективы прироста запасов ресурсов, увеличения добычи по всем видам добываемого сырья и освоения новых производств на базе неиспользуемых сырьевых ресурсов. Казалось бы, жить, пользоваться благами природы да радоваться. Но нет, отчего-то не Получается. Отчего-то или от кого-то? Может, кто-то мешает жить так, как мы хотим и того заслуживаем? Мешает или мешал? Если употребить этот глагол в прошедшем времени, то, значит, такая опасность нам больше не грозит? Давайте разберемся вместе, что же происходит в нашем Белоярске.

Глаза у сидящих в студии гостей сверкали охотничьим азартом. Костя весело прохаживался. Едва не подмигивал важным гостям и публике. Дуща у него пела, слова отлетали от уст сами собой, все катилось так, как он и рассчитывал.

Начал председатель городского Совета народных депутатов. Он был рассудителен, озабочен, немного удручен. Говорил, что бывший мэр был хорошим хозяйственником, при нем в Белоярске уменьшилась безработица, появились устойчивые социальные гарантии для малоимущих…

Остальные слушали вступительную речь с некоторым раздражением. Но вот в конце Матвейчук сказал, что, дескать, в последнее время вскрылись определенные недочеты в работе Богомолова, хотя, конечно, все это надо еще проверять…

– Спасибо, Денис Артемович, – любезно, но настойчиво прервал его Болдырев. – О добрых делах покойного мэра мы уже наслышаны, хотелось бы узнать о тех самых, как вы выразились, недочетах. Я попрошу высказать свое мнение депутата Госдумы Павла Витальевича Прокопьева.

Прокопьев подтянулся, глубокомысленно посмотрел в камеру.

– Скажите, пожалуйста, а что там за история с погибшим иностранным бизнесменом? – обратился к нему Болдырев. – Помнится, недавно она взбудоражила российскую, да и международную общественность.

– Это вообще-то не юрисдикция нашего города, но я могу кое-что сказать. Преступность в Белоярске стала просто неуправляемой! Люди боятся выходить на улицу. А мэр не уделял достаточного внимания вопросам безопасности населения, что, кстати, и сыграло с ним самим злую шутку…

– Павел Витальевич, я о бизнесмене спросил не в широком смысле, а в узком. Что это был за человек, зачем он приезжал в ваши края?

– Да, это очень тяжкая история, – признал Прокопьев. – Господин Вонг Линь Имоу приезжал к нам, интересуясь одним проектом. Он хотел инвестировать капитал в нашу экономику…

– А что это был за проект?

– Я вообще-то не в курсе, – признался Прокопьев. – Я был в это время в Москве. Я же хоть и сибиряк, но все-таки в Думе работаю. Но вот мэр Белоярска…

– Правда? Значит, это он вел переговоры с китайским бизнесменом?

– Нет, переговоры имели широкий характер, – вступил в разговор Долгоротов, поблескивая очками в золотой оправе. – Речь шла о многих проектах…

– А какую экономическую структуру представлял господин Имоу?

– Он представлял несколько серьезных компаний. «Суисс банк», «Интернешнл меканик», ну, а в первую очередь – интересы собственного концерна, названного его именем.

– Запомним эти названия, – остановил Долгоротова Болдырев. – А теперь попросим рассказать о проекте уважаемого Павла Витальевича.

– Меня? – удивился депутат Госдумы от Белоярска.

– Конечно, ведь это вы были первым, кто заинтересовал господина Имоу проектом.

– А, вы об этом?.. Конечно, я считаю, что западные, да и восточные бизнесмены должны вкладывать деньги в экономику Белоярска. У нас рабочим нечем платить зарплату.

– Насколько я знаю, проблемы с задержками зарплаты в Белоярске решены…

– А вы знаете, сколько мы платим рабочим? Сущие гроши! А им надо платить по пятнадцать – двадцать тысяч долларов.

– В год?

– В месяц.

– Ого!

– Конечно! Вот интеллигенция пусть работает бесплатно, она и так от работы получает удовольствие. А болты точить никто не хочет…

– Это очень интересная теория, но вернемся к практике. Так все-таки что это был за проект? Может быть, он был связан с нефтью? С газом? С металлургической промышленностью? – Болдырев обернулся к Долгоротову.

– Обсуждалось, повторяю, несколько проектов. И среди них, возможно, так сказать, и металлургический.

– Не о том ли новом месторождении шла речь, права на разработку которого были проданы на закрытом аукционе? В Чупринином Закуте?

– Возможно, но…

– Да нет, не возможно, а точно, – вдруг жестко сказал Болдырев. Его благодушие как ветром сдуло. Перед телезрителями возник тот, ради кого и смотрели его передачи, – телекиллер. – Вы вели переговоры о продаже господину Имоу лицензии на разработку добычи марганцевой руды в Чупринином Закуте. Он участвовал в закрытом аукционе, но проиграл его.

– Да, так и было, – кивнул Прокопьев. – Хотя я не пойму, откуда вы об этом знаете. Это закрытая информация государственного значения…

– Но после аукциона господин Имоу почему-то не уехал, а остался здесь.

– Конечно, у него наверняка были другие дела, – сказал Долгоротов.

– Но интересовался он почему-то исключительно проданной лицензией на месторождение марганца в Чупринином Закуте.

– Переговоры с ним вел мэр Богомолов, – вставил Прокопьев.

– А потом господина Имоу почему-то убили, – сказал Болдырев, глядя прямо на Матвейчука. – А мэра Богомолова – так и вовсе…

– Если вы считаете, что я знаю о причинах… – растерялся председатель городского Совета народных депутатов.

– Нет-нет, я и подумать не смею, – замахал руками Болдырев. – Впрочем, мы отвлеклись на частности. А ведь сегодня мы собрались, чтобы поговорить о более важном. О Белоярске, о его жизни, о «недочетах», – снова выразительный взгляд на Матвейчука, – и путях их исправления.

– Я много времени провожу в Москве, но давно уже стал подозревать, что в период правления Богомолова в Белоярске стало невозможно жить, – тут же подхватил тему Прокопьев. – Сколько раз указывали господину Богомолову на его ошибки, часто преступные ошибки, но он оставался глух к нашим критическим замечаниям. А теперь вот и вовсе дошло до преступлений…

– Да, – согласился Болдырев. – Я вот только забыл спросить, как получилось, что стартовая цена на разработку месторождения по сравнению с выставленной государственной комиссией была сильно занижена перед самым аукционом?

Вопрос этот прямо резанул по гладкой поверхности разговора, и гости снова задумались.

– Наша экологическая ограни… онгари… оргазация… – вдруг нетвердо сказал Шафранский. – Она… все мы… ну, в общем… за чистоту природы…

Болдырев вытаращил на эколога глаза. Тот был, мягко говоря, нетрезв. Как помощники не уследили?! Впрочем, он сам видел Шафранского перед эфиром, тот казался вполне трезвым.

– Вот у меня… дом в Винляндии… То есть в Виладельфии, – продолжал эколог, не обращая внимания на дергающего его за руку Долгоротова, – так там чистота, порядок, экология… И все такое…

– Простите, я вас перебил, – сказал Болдырев Прокопьеву.

– Меня? М-м-м…

– Вы остановились на преступлении.

– Да, конечно! – подтвердил Прокопьев. – Вы же сами видели документы, в которых четко и ясно говорилось – мэр погряз в коррупции.

– Шла торговля родиной! – выкрикнул Долгоротов. – Землю продавали! А какие у него были дачи!

– Сплошные бибо… бебозразия… безобра… – продолжал размахивать руками эколог.

– Не стоит сейчас неуважительно говорить о покойном, – ровным голосом перебил всех Прокопьев. – Но наш Белоярск достоин лучшего руководителя. И инициативная группа выдвигает на эту должность всеми уважаемого известного человека, председателя Белоярского горсовета Дениса Артемовича Матвейчука.

Гости зааплодировали. Матвейчук смутился, похоже, он этого вовсе не ожидал.

– Денис Артемович, пожалуйста, – взял на себя функции ведущего Прокопьев. – Расскажите о реформах, которые вы предполагаете провести в области.

– Каких реформах? – совершенно уже оторопел Матвейчук.

– Минутку, господа, – вмешался Болдырев. – Если уж тут начинается предвыборная агитация, то неплохо бы пригласить и оппонента. Или выборы будут безальтернативными?

– Мы не видим лучшей кандидатуры, – категорически заявил Прокопьев.

– И все-таки, – сказал Болдырев, – давайте пригласим хотя бы еще одного претендента на кресло городского руководителя. Я предполагал такой поворот разговора, поэтому заранее попросил приехать к нам в студию одного весьма известного в области политика. Прошу вас, входите.

– Это неправильно, – сказал Долгоротов. – Мы не знаем других кандидатур. Денис Артемович не станет вступать в дискуссию с человеком с улицы…

– Ну почему же… – деликатно возразил Матвейчук, вообще не понимая, что происходит.

– А со мной? – спросил кто-то за спинами гостей.

Первым обернулся Долгоротов, автоматически желая снова возразить. Но так и не выдавил из себя ни единого звука. Прокопьев, увидев человека, вошедшего в студию, медленно поднялся с места и застыл. Матвейчук тоже в немом изумлении откинулся на спинку кресла. И только Шафранский разулыбался во весь рот.

– О! Покойничек, – сказал он. И упал в обморок. Впрочем, как вскоре выяснилось, это была уже просто крайняя стадия алкогольного опьянения.

Невозможно долгое время в студии была мучительная тишина.

А потом «покойник» прошел на заранее приготовленное для него место, сел и сказал совершенно заурядную фразу:

– Здравствуйте.

И тогда студия взорвалась аплодисментами.

– Гость нашей программы – мэр Белоярска Филипп Сергеевич Богомолов, – сказал Болдырев.