Текст книги "Тополиный пух"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Сене не пришлось долго объяснять, что от него требуется, он был малым понятливым. Только попросил выделить ему в помощь двух ребяток, с которыми они могли бы провернуть операцию накоротке.

2

Эдгар Амвросиевич провел послеобеденную летучку по очередному номеру и сказал Оксане, чтоб та была начеку. Он отъедет буквально на два часа, а после возвращения просит сразу пригласить к себе в кабинет завотделом внутренней политики для обсуждения тезисов материала в следующий номер.

Отдав необходимые распоряжения, главный редактор, проходя мимо зеркала в приемной, у которого по утрам наводила марафет секретарша, взглянул в него мельком, пригладил ладонью и без того прилизанные жидкие волосы и покинул редакцию.

Сам он машину не водил – зачем, когда есть шофер? Володя работал с ним уже не первый год, претензий к нему Эдгар не имел – спокойный, добродушный парень, который никогда не совал свой нос в чужие дела. С ним было просто – он привозил, отвозил, ни о чем не спрашивал и готов был работать в любое время дня и ночи, лишь бы деньги платили. А Эдгар платил, и платил хорошо, будучи уверенным, что сегодня только деньги и могут сохранить верных тебе людей.

Но за рулем его «ауди» сидел незнакомый парень.

Эдгар удивился и насторожился. А парень бодро выскочил из машины и открыл заднюю дверцу, как это всегда делал Володя.

– Здравствуйте, Эдгар Амвросиевич, – подобострастно приветствовал он «хозяина». – Наш Пантелей зачем-то срочно вызвал вашего Володю в гараж, и он попросил меня заменить его на полдня, не больше.

– А почему он мне не сказал? – недовольно спросил Эдгар. – Что за труд – просто позвонить наверх? – Он машинально поднял голову наверх, к тому этажу, где располагалась редакция «Секретной почты».

– Вот этого сказать не могу, вы уж сами, пожалуйста, решите с ним этот вопрос, – новый водитель улыбнулся.

– Ладно, тебя как звать?

– Игорь, – ответил парень.

– Хорошо, Игорь, сейчас поедем, мне тут недалеко, а когда вернемся, я поинтересуюсь.

Игорь сел за руль, тронул машину, выезжая из служебного двора на улицу.

– Куда прикажете? – не оборачиваясь, спросил он.

– Как куда? – словно бы удивился Эдгар, но вспомнил, что утренние распоряжения отдавал Володе, а этот вполне может и не знать его планов, добавил: – На Гоголевский бульвар, ну, и дальше, я покажу, у меня там деловая встреча.

«А лично мне плевать, что у тебя там», – хмыкнув, произнес про себя водитель и резко подал сверкающий лаком автомобиль к тротуару.

И, едва он остановился, как обе задние дверцы разом распахнулись и в салон, сдавив Эдю широкими плечами, ловко втиснулись двое незнакомцев.

– Позвольте! – пискнул главный редактор, пытаясь вывернуться.

– Не позволим, – грубо ответил один из нападавших и прижал его своей спиной к спинке сиденья так, что Эде стало трудно дышать.

– Поехали, – сказал другой.

– Куда? – снова пискнул Эдя.

– Куда приказано, туда и поедешь, а пока помалкивай, чтоб мы тебе больно не сделали.

– Это похищение? – Упрямый Эдя все не оставлял попыток выяснить свое положение. Его прижали и сдавили со всех сторон так, что он ничего не видел за широкими спинами своих похитителей, но машина ехала. А куда? И зачем его похитили?

– Кому ты, козел вонючий, нужен? – с презрением заметил тот, что сидел справа.

– Тогда зачем же?..

– Сень, заткни ему пасть, – посоветовал вежливый Игорь из-за руля.

– Понял? – спросил тот, кого назвали Сеней. – Еще слово и – заткну. Твоим же носком. Сиди, не рыпайся. Будешь молчать и слушать, и делать, что тебе велят, останешься цел. Никому из нас ни ты, ни твоя задница не нужны, понял?

Эдгар Амвросиевич счел за благо промолчать. Тем более что Сеня нахлобучил ему на голову что-то вроде черного колпака, в котором было трудно дышать.

Ехали совсем недолго, у Эди было даже такое ощущение, что вообще проскочили два-три квартала, ну, с учетом автомобильных пробок. Короче, из центра и не выезжали.

А машина и в самом деле совершила большой круг в районе Мясницкой улицы, проехала по Лубянской площади, Сретенке, бульвару и, сделав круг на Тургеневской площади, въехала в Уланский переулок. А там уже в подземный гараж того самого холдинга, которому, по существу, и принадлежала «Секретная почта».

Зачем такая сложная игра? А дело в том, что для короткого, но бескрмпромиссного разговора и дальнейших действий Федору Федоровичу, который отродясь не встречался с этим Хакель-Силичем и не собирался этого делать в дальнейшем, нужен был Эдгар Амвросиевич в «готовом» состоянии. И его ребятки должны были «приготовить» Эдю за какие-то полчаса.

С надвинутым до подбородка колпаком Эдю вывели под руки из машины и служебным лифтом доставили прямо в кабинет Кулагина. В конце концов, думал начальник службы безопасности, если этот хрен где-то и когда-то мог видеть его, тоже ничего страшного, припугнем так, что он родную маму постарается забыть. Нужны ему крупные неприятности на собственную задницу? Кулагин даже и не предполагал, как близок он был в данный момент к тайной жизни главного редактора.

Окна кабинета были тщательно закрыты плотными жалюзи, светила только настольная лампа, направленная на стул, на котором должен сидеть тот, кого предстоит допрашивать. Словом, все в самых лучших шпионских традициях.

Хакель-Силича ввели и посадили на стул, направили в лицо свет лампы. С запястий сняли наручники, которые на него надели для дополнительного устрашения, когда выводили из автомобиля. Эдя нервно потирал руки и щурился, не в силах ничего толком разглядеть.

– Твое здоровье, – давящим грубым тоном заговорил Кулагин, – зависит от того, как быстро ты согласишься сделать то, что я тебе прикажу. Будешь упрямиться, крутить-вертеть, придется потом долго лечиться, понял?

– Понял. – Эдя пожал плечами: – Не понимаю другого, зачем все эти страсти, когда можко договориться спокойно? Что вам от меня надо? И кто вы такой?

– Узнаешь со временем. А пока отвечай быстро: кто автор той статьи про Степанцова?

– Господи! – тонко воскликнул Эдя. – Да меня уж сто раз спрашивали! И тот, из Генеральной прокуратуры, и…

– Кто еще?

– Ну, все… интересуются. Сотрудники – тоже.

– А ты не знаешь?

– Знаю, но не скажу, это редакционная тайна, – гордо ответил Эдя, чем даже удивил Кулагина. Ишь ты, какой перец!

– Ну, мне-то скажешь, – уверенно заметил Кулагин. – Ребятки, – добавил он в темноту, – наденьте-ка на него снова наручники и сделайте ему козью морду!

Но прежде чем из темноты выступил один из похитителей со сверкнувшим в его руках железом, Эдя сдался.

– Ладно, скажу. Лева Липский.

– А кто заказал? – тем же уверенным тоном продолжил допрос Кулагин.

– Никто. Это была Левина инициатива. Свои какие-то счеты. За старое. Но кураторы из холдинга нас поддержали.

«Наши?! – чуть было не вырвалось у Кулагина, но он вовремя прикусил язык. – Вот же блин, как же так? Почему не знал?!»

– Кто конкретно? – более спокойно уже спросил Федор Федорович.

– Какая вам разница? – устало отмахнулся Эдя.

– Когда я спрашиваю, ты обязан…

– Ну, Ивашов, что вам даст эта фамилия? Он – по связям с общественностью, курирует прессу.

– Понятно, – протянул многозначительно Кулагин, хотя сейчас он решительно ничего не понимал. Неужели снова эта гребаная политика? – А какие счеты были у твоего, как его, Липского? Он, вообще, кто? Откуда? Чем занимается?

– Ну, вы даете! – воскликнул Эдя, явно пришедший в себя. – Спрашиваете о таких элементарных вещах! Да откройте любой номер нашего издания и сами узнаете, кто есть кто и чем занимается. А Лева, если это вас тоже так интересует, имеет американское гражданству. Приезжает, пишет. Вот и все. А этого судью, как он рассказывав, знал еще с семидесятых годов. Тот его тогда посадил за правозащитную деятельность, которая при Брежневе была запрещена и каралась законом. Да неужели вы сами не понимаете, что в основе любой критической публикации всегда лежит чье-то уязвленное самолюбие! Это и ежу понятно! А приходится объяснять…

– Ты не гоношись, парень… – остановил его Кулагин. – Липский, говоришь… Что-то знакомое…

– Так это и есть известный в Штатах и теперь уже у нас тоже писатель. Член нашей редколлегии. Еще есть вопросы?

– Я сказал – не гоношись! – строже приказал Кулагин. – Липский?! – воскликнул вдруг. – Тю, будь ты проклят!.. Ага….Как, говоришь, Лев?

– Зиновьевич.

– И где он сейчас?

– Дома у себя. В Штатах. Он в городе Бостоне проживает.

– Телефон есть?

– Ну… есть.

– Давай без «ну», быстро набирай и звони. А что сказать надо, я тебе сейчас продиктую.

– Там же сейчас ночь… И что я скажу? Я и номера наизусть не помню!

– Еще раз соврешь, яйца оторву. – Кулагин сунул под свет лампы свой кулак. – Открой записную книжку и звони. Раз ночь у них на дворе, значит, спит. Буди!

– Да что за дело-то хоть, господи?! – почти завопил Эдя.

В комнате произошло почти незаметное движение, и голова Эди резко качнулась в сторону от несильного удара по уху.

– Повторить? – спокойно спросил Кулагин. – Но теперь будет больнее. Учти, сопляк, каждый новый удар будет сильнее предыдущего. Так что соразмеряй собственные силы и выдержку.

Эде протянули его кейс, и он стал в нем копаться. Достал записную книжку, полистал. Ему подвинули телефонный аппарат. Он снял наконец трубку и спросил:

– Говорить-то что?

– Правильно, – укорил голос из темноты, – сразу надо было тебя начать лечить, а то больно упертый. Скажешь сейчас следующее: «Лева, экстренно бросай все свои дела и вылетай в Москву. Жду тебя максимум послезавтра утром. Рейс будет мною оплачен». Вот и все.

– Ничего себе «все»? – Эдя опасливо огляделся, ожидая оплеухи. – А если он не может? Не хочет? Дела там у него?

– Надо, чтоб он не просто захотел, а захотел прилететь немедленно. Можешь объяснить это тем, что дело связано с твоей жизнью и смертью. Убеди, в этом твоя задача и спасение.

– А если все равно не сможет?

– Плохо, придется тебе самому подставлять свою шею. Ты сам писать-то хоть умеешь? Напишешь за него? Или хотя бы так, как он?

– Напишу, но время нужно.

– А у нас для тебя нет времени. Поэтому звони. А потом сделаем следующее. Тебя отвезут обратно и передадут твоему водителю. Завтра, или когда он там прилетит, твой Липский, вы встретите его в аэропорту и привезете в редакцию. Запомни, работать будете оба под моим контролем. Статья с новыми разоблачительными материалами и фотографиями к ним пойдет в ближайшем же номере.

– Не могу, он уже практически сверстан! – взвился Эдя и немедленно втянул в плечи голову, ожидая удара. Но его не было.

– Сможешь, – успокоил Кулагин. – Разверстаешь и сделаешь, как я приказываю. И последнее. Никто из твоих кураторов ничего не должен знать. Вякнешь слово, пришибу, как паршивого котенка. И никто не станет искать того, кто с тобой, уродом, разделался. А когда к тебе нагрянут с вопросами – что это и откуда, я дам тебе полную и исчерпывающую информацию, где и когда были сделаны снимки.

– Да что за снимки-то? Покажите хоть!

Кулагин веером кинул на стол перед ним пяток фотографий.

– Ух ты, е-о-о! – не сдержался Эдя, разглядывая снимки. – Монтаж? Подлинные?

– А почему ты решил, что монтаж? С монтажом мы бы и не стали вас беспокоить, уважаемый! – язвительно ответил Кулагин.

– Да уж, – потирая ухо, протянул Эдя. – Я смогу их взять с собой?

– Ни в коем случае! Они будут ждать вас в конверте, когда вы войдете вместе с Липским в свой кабинет. И не только эти, есть куда поколоритнее!

– Я согласен. Последний вопрос: статья, надо понимать, заказная?

– Ты на что намекаешь?

– Заказные статьи обычно оплачивается самим заказчиком. Таков внутренний порядок. Не для посторонних, конечно, налоговая инспекция не ставится в известность. И с гонораром – тоже извините.

– Ну, автору-то вы обязаны платить?

– Нет, это вы платите, – улыбнулся Эдя. – И гонорар, и накладные расходы.

– Да-а-а… – протянул Кулагин. – Дожили… А вы, значит, только славу себе стяжаете? Принципиальных, надо понимать, борцов с разрушителями нравственности? Плюс денежки?

– Что поделаешь, – печально вздохнув, развел руками Эдя, – век такой. Теперь все на коммерческой основе.

– Хорошо устроились… Ладно, решим и этот вопрос, – вздохнул в ответ и Кулагин. – Начинай звонить…

3

Была глубокая ночь, когда Лев проснулся от нескончаемо долгого телефонного звонка. Так ему и особенно в такое время мог звонить только сумасшедший. Либо мерзавец, поставивший себе целью привести его в ярость.

Он решил не поднимать трубку, но телефон не умолкал, грозя перебудить всех соседей, с которыми у Левы были и без того несколько натянутые отношения. Он поднялся и прошлепал к телефону, стоявшему на столе в другой комнате.

В голове немного шумело после приличного количества пива, выпитого вчера в ирландском пабе, и вдобавок захотелось в туалет. Но телефон все надрывался.

Он поднял трубку, хриплым со сна голосом спросил:

– Кто? – На большее просто сил не хватало, да и в туалет вдруг будто приперло.

– Лева, друг, извини! – услышал он, показалось, плачущий голос и не сразу узнал Эдю, из Москвы.

– Черт возьми! – взорвался Лев. – Ты что, другого времени не мог выбрать?! Я же сплю! И ты прекрасно знаешь, что, если разбудить, потом до утра буду вертеться! Ну, Эдька, сколько раз тебя предупреждал! Что за идиотизм!

Он бы еще надрывался в том же духе, но почувствовал себя уже на краю, и тут же возникла мстительная мысль: ах, это ж не он, а ему звонят? Значит, это им надо? Ну и пусть теперь ждут! Он и крикнул в трубку:

– Жди! – а сам бросил ее на стол и помчался в туалет, где долго стоял, избавляясь от вчерашнего пива, будь оно неладно… в другой раз ведь и добежать не успеешь… Наконец вернулся, поднял трубку и спросил: – Все ждешь? – и, услышав: «Жду», спросил с грубоватой прямолинейностью: – Чего надо-то? Чего ты посреди ночи всполошился?

Эдя стал ему отвечать. Лева слушал стоя. Потом придвинул ногой стул и сел. Потом поднялся и, дотянувшись до полосатого халата, накинул его на себя, ежась от ночной свежести, льющейся из кондиционера. Наконец взял аппарат и перенес его к кровати, поставил на пол, а сам лег, укрыв голые ноги одеялом. А Эдя все говорил и говорил, будто боясь, что Лев его остановит и отшвырнет в сторону трубку.

После десяти минут нескончаемого страстного монолога Лев понял, что от него хочет главный редактор, а точнее, некие люди, поручившие ему, Липскому, такое задание. И у него резко улучшилось настроение.

Лишь один раз он перебил поток Эдиной речи:

– Сколько, ты говоришь, они готовы мне заплатить за такую статью? Ну, с учетом, разумеется, представленных ими же материалов – как фотографических, так и фактического?

– Не меньше «штуки», Лева.

– Это им надо или тебе?

– Это надо… – Эдя запнулся, будто с кем-то советовался. – Это надо, оказывается, и тебе тоже, Лева, о чем ты узнаешь, когда завтра прилетишь сюда.

– Постой, я не собираюсь никуда лететь. У меня и денег нет на билеты, – выставил самый убедительный аргумент.

– Деньги я переведу еще сегодня на твой счет, Лева, – печально сказал Эдя, словно только что получил втык за свою скупость в отношении авторов. – В общем, с учетом того-сего я тебя жду, Лева, самое позднее, послезавтра утром. Умоляю, не подведи, выручи меня, никогда, клянусь нашей с тобой дружбой, не забуду! Лева!

Последнее было произнесено с такой горечью, что сердце Липского даже дрогнуло. И он ответил, что подумает, постарается, если с деньгами действительно, то… Короче, тянул, не говоря окончательного «да».

– Я позвоню тебе утром – вашим утром, Лева! – снова закричал Эдя. – Ты не уходи без моего звонка! И деньги у тебя к тому времени уже появятся!

– Ну, хорошо, – сдался наконец Лев Зиновьевич и страстно, глубоко, с подвыванием, зевнул. После чего бросил трубку.

В десять часов утра, когда. Лев Зиновьевич был уже готов к выходу, снова позвонил Эдгар Амвросиевич.

– Теперь у вас ночь! – усмехнулся Липский. – Звонишь-то из дома? Или из другого места?

– Из дома, из дома, Лева, – заторопился Эдя таким сдержанным голосом, словно боялся, что его услышит кто-то посторонний. – Я не мог сказать тебе раньше, а теперь послушай внимательно, и давай еще раз обсудим… Дело вот в чем. Меня как бы заставляют – понимаешь? – изготовить и немедленно, в ближайшую же пятницу, опубликовать эту твою статью. Кто заказчик, я понятия не имею. Но люди крутые и без всяких там принципов и сдерживающих начал, понятно? Им надо, и, значит, трава не расти! Но дело в том, что по поводу предыдущего твоего материала, о чем я тебе пока не сообщал, начато расследование. У меня уже пару раз побывал следователь из Генеральной прокуратуры, требовал твои координаты, но я мягко ушел от ответа. Они наши архивы просматривали. Вроде пока затихло, а вот надолго или нет, не могу сказать с уверенностью. И тут появились эти, о которых я решительным образом ничего не знаю. И показали мне, как я говорил, такие кадрики, где твой друг – понимаешь, о ком речь? – запечатлен с классными «вешалками», и они с ним демонстрируют полное собрание камасутры. Можешь себе представить! Уверяют, что это никакой не монтаж, что есть оригинальная пленка и все прочее – когда потребуются доказательства. Короче, как я понял, им надо завалить твоего дружка окончательно и бесповоротно.

– Опять политика? – вклинился Липский. – Как она мне надоела! Если бы вы все только знали!

– А черт их разберет! Конечно, не без политики! Ты же в курсе, что, когда мы готовили «Палача», народ в массе высказался против – я имею в виду наших снобов из редколлегии, зато кураторы идею целиком подхватили. Им она пришлась впору. Они, кстати, тоже заволновались, когда следователь сюда приезжал. Ну и я, как обычно, поддал жару, словом, забегали. И в этой связи у меня создалось такое впечатление – если мы сейчас снова врежем по кабанчику, его останется только нашпиговать пряностями и поставить в печь. Вот поэтому, передавая тебе и свою, и их просьбу…

– Ни хрена себе просьба! – заартачился было Липский.

– Лева! – укорил Эдя. – Ты же – профи! Что я тебе объясняю ситуацию, в которой и верхи созрели, и низы давно готовы? О чем мы с тобой рассуждаем? Когда еще твое «желаемое» так удачно совпадет с «действительным», ты сам подумай? Деньги уже должны быть на твоем счете. Снимай без колебаний, покупай билет, виза у тебя есть, я знаю, и первым же рейсом – сюда! Я тебя сам встречу, сам отвезу. Сам буду кормить и ухаживать, мать твою! Ты соображаешь или нет?!

– Но я же должен собраться! Вещи там, сувениры вам же, засранцам, надо! Машинку…

– Не надо ничего везти! – почти завопил Эдя. – Ты сам нужен мне здесь! В единственном числе! А машинок я тебе здесь десяток обеспечу! У нас их на складе до едреной матери! Никому сто лет не нужны! А тебе давно пора, между прочим, комп себе завести. Что ты как ребенок? Боюсь! Хрен ли бояться? Школьники вон уже без компьютеров жизни не мыслят.

– Ладно, кончай, – раздраженно перебил Лев, которого компьютерная тема всегда раздражала.

Ну, что непонятного в том, что в самом деле побаивался он этой электроники. Сунешь пальцем не в ту клавишу – все и пропало! Вызывай потом специалистов, вечно консультируйся, куда нажать и когда… Нет, старая техника – она как-то привычнее. С ней спокойно. Но если Эдя обещает обеспечить машинкой в Москве, на кой черт действительно тащить с собой свою? Убрать ее подальше – до возвращения, и дело с концом. Это мысль. Тогда наверняка можно будет вылететь хоть сегодня, если билеты будут. А завтра – уже в Москве! Хорошо… Все-таки соскучился…

– Так что ты скажешь, Лева? – просительным тоном снова затянул главный редактор.

– Так уж и быть, скажу. За горло взяли вы меня, ребята. Вот приходится из-за вас серьезную работу останавливать, которую я делаю для «Бостон глоб», большой обзор литературных новинок… Не знаю, право, как и быть… Гонорар опять же…

– Да ладно тебе, Лева, не будь мелочным!

– И еще, можешь себе записать на память. Прилет и отлет – за ваш счет. И мое содержание в Москве, будем называть это служебной командировкой, – тоже.

«Ну и жлоб же ты, Левушка, – хотел крикнуть в ответ Эдя, но, так как выхода у него не было, промолчал. Но решил и эти суммы включить в тот счет, который потом предъявит своим заказчикам для окончательной оплаты. И насчет Левиного гонорара тоже можно позаботиться – ему уже сказано, что будет порядка тысячи баксов, значит, и тут можно будет немного ужать. Ничего, не обедняет наш дорогой американский дядюшка!»

– Лева, я так счастлив, что ты согласился, что ты себе даже представить не можешь! Я прямо утром позвоню им и скажу, что мы все уладили, но только ты потребовал немного увеличить твой гонорар, ладно? А мы с тобой сами потом разберемся, хорошо, дорогой?

– Ладно, валяй, поеду в банк, посмотрю… Перед вылетом позвоню.