Текст книги "Восставшие миры"

Автор книги: Фрэнсис Пол Вилсон (Уилсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Приветствую тебя, – сказала голова на межзвездном языке с искаженным гортанным произношением, недоступным человеческим голосовым связкам.

– К-кто ты? – глупо пробормотал Стаффорд. – Где ты?

– Я – эмиссар народа тарков, – по крайней мере, послышалось что-то вроде «тарков», лающее слово с резко подчеркнутой первой согласной. – Мой корабль находится приблизительно в двух ваших километрах по корме от тебя.

– Ты говоришь на нашем языке…

Стаффорд потянулся к кормовому монитору, желая взглянуть, что за команду выслали его встречать. Экран заполнило увеличенное изображение громоздкого яйцеобразного летательного аппарата. Сначала он решил, что эмиссар недооценил расстояние, но датчики свидетельствовали о присутствии крупной массы в двух километрах по корме. Пригляделся внимательно. Определенно не мирный конвойный корабль. Он не имел никакого понятия, как должно выглядеть оружие инопланетян, но, видя нацеленные в его сторону всевозможные трубки, решительно пришел к выводу, что корабль предназначен не просто для получения информации. Впрочем, с другой стороны, может быть, они попросту осторожничают. Пожалуй, на их месте он тоже прибыл бы вооруженным до зубов.

– Конечно, – подтвердил тарк. – Мы ведь за вашей расой довольно давно наблюдаем. Как только собрали достаточно доказательств существования в другой ветви галактики межзвездной расы, не стали, в отличие от вас, робеть и медлить, сразу выследили.

– Почему не вступили в контакт?

– Не сочли нужным. Угрозы для тарков ваша раса явно не представляет и пользы на таком расстоянии не принесет.

– А торговля?

– Торговля? Это слово мне незнакомо.

Эмиссар взглянул вниз вправо от себя, должно быть на справочную панель.

Стаффорд не удержался от подсказки:

– Обмен товарами… информацией.

– А, теперь понял. – Он – непонятно почему Стаффорд автоматически принял тарка за особь мужского рода – снова поднял глаза. – Тоже смысла не видно. У вас нет ничего интересного.

Тема торговли ему явно наскучила, и он перешел к другой:

– Зачем ты вторгся в пространство тарков? Зачем постарался, чтобы мы тебя засекли?

– Хочу предложить вам торговлю.

Раздался резкий высокий визг. Что это означает – смех? Раздраженный вопль?

– Пойми, мы ни с кем не торгуем. Если это обмен, значит, таркам придется отдавать одно за другое.

– Конечно. В том и есть суть торговли.

– Тарки не слабые. Своего не отдают. Если у тебя имеется что-то действительно нужное нам, мы его отбираем.

– Ты не понимаешь… – начал было Стаффорд, но голос его оборвался.

Он начал потеть с той минуты, как услышал зуммер, теперь пот ручьем тек по ребрам. Видно, тарки ровно ничего не соображают. А он еще – подумать только! – боялся нечаянно обидеть инопланетян при контакте… Дело гораздо хуже. Похоже, эти твари вообще отвергают понятие какого-либо обмена. Их ничем не обидишь.

Физиономия на экране, кажется, приняла решение.

– Выключай двигатель, приготовься причалить.

– Причалить? Зачем?

– Мы должны убедиться, что ты не вооружен и не представляешь угрозы для тарков.

– Чем я могу грозить такому чудовищу, как твой корабль? – спросил Стаффорд. – Ты способен целиком меня проглотить!

– Заглуши двигатель и готовься!

Стаффорд выключил звук. Теперь он испугался. Надо подумать, а этого не получится под звуки рычащего голоса, заполняющего кабину. Почувствовав резкий рывок, догадался, что на него направлен тянущий луч или что-нибудь в том же роде. Его подтягивают к тарканскому дредноуту. На секунду охваченный паникой, он стоял, замерев, посреди крошечной кабинки, не в силах что-либо сделать, не в силах придумать, что делать дальше.

Корабль попал в ловушку. В реальном пространстве он двигался на стандартной протон-протонной тяге в трубах с обшивкой из кристаллов Лисона. Этого мало. Слишком мало, чтоб вырваться из тянущего луча. Если включить сейчас двигатель, он только рванется в пространстве, таща за собой дредноут, и этот никчемный трюк продлится ровно столько, на сколько хватит горючего или терпения тарканского командира. Если сначала иссякнет последнее, разведывательный корабль превратится в мишень для тарканских орудий, которые легко развеют его в спиральное облачко пыли.

Есть, конечно, еще генератор искривленного пространства. Им можно было б воспользоваться для спасения, однако не сейчас, когда луч его тащит в такой близости от колоссальной массы инопланетного корабля. Мысль совершить в подобных обстоятельствах прыжок в подпространство пугает не меньше мысли о сдаче на милость тарков.

Нет, меньше. Стаффорд убедился в этом, бросив быстрый взгляд на собачью морду, по-прежнему заполняющую экран монитора. Лучше погибнуть при попытке к бегству, чем отдать свою жизнь в лапы этой твари.

Он бросился в пилотское кресло, потянулся к включателю генератора. Если тянущий луч вкупе с массой дредноута значительно повлияет на целостность искривленного поля, разведывательный кораблик застрянет между реальным пространством и подпространством. Специалисты до сих пор спорят о том, что при этом происходит, но преобладающая теория утверждает, будто атомная структура части корабля, проникшей в подпространство, меняет полярность на обратную. Что, конечно, приводит к гигантскому взрыву. Это жизненный факт для каждого космолетчика. Именно поэтому мощность генератора искривленного поля тщательно рассчитывается соответственно массе корабля. Именно поэтому никто никогда не пробовал совершить прыжок в подпространство в критической точке поля тяготения звездной системы.

Стаффорд снял предохранитель, коснулся пальцем кнопки активатора. В голове лавиной катились мысли. Он закрыл глаза, задержал дыхание… Салли… Если корабль взорвется, то и тарков хотя бы прихватим с собой… Салли… Такая судьба постигла разведывательные корабли, которые раньше сюда посылали и о которых с тех пор никогда больше не слышали?.. Салли…

Он нажал на кнопку.

Глава 17

Из двух монет одинакового платежного достоинства в обращении остается та, которая меньше ценится в собственном качестве, тогда как другая откладывается или вывозится.

Закон Грешема

(авторская формулировка)

Плохие деньги вытесняют хорошие.

Закон Грешема

(популярная формулировка)

Мора не только отказывалась вернуться на Толиву, но и настаивала на собственном участии в следующем налете Робин Гуда.

– Назовите хоть одну основательную причину, – говорила она, переводя взгляд с мужа на Зака, флинтеров и Брунина. – Приведите хоть одну убедительную причину, по которой мне нельзя пойти с вами на дело.

Никто не хотел ее брать, хотя те, кто не придерживался успристской философии, противились исключительно потому, что она – женщина. За последнюю неделю все хорошо познакомились с Морой, которая очаровала каждого, в том числе и отсутствовавшего сегодня Сейерса. Даже кисло-сердитый Брунин смягчался в ее присутствии. Однако дело предстояло мужское, и Зак с Брунином, не сформулировав это ни мысленно, ни открыто, оба чувствовали, что женское участие как бы принизит их миссию.

Флинтеры возражали потому, что она не боец, – ни больше ни меньше.

Ла Наг не соглашался по другим причинам. В присутствии Моры, неясно почему, испытывал легкую неловкость, не поддающуюся объяснению. Кажется, будто его разглядывают под микроскопом, наблюдают, оценивают. Мора ему внушает какое-то… чувство вины. Но за что?

– Знаете, я взрослая девочка, – заявила она, не дождавшись ответа на просьбу. – И стою любого из вас, даже самого лучшего, пока не надо пускать в ход оружие и причинять вред людям.

Зак с Брунином переглянулись. Внешние миры, кроме Флинта и Толивы, не признают равенства полов. Мужчины и женщины летели к звездам на равных, а когда в пионерских мирах начался общий технологический кризис, последние вновь превратились в домохозяек и нянек. Скоро они потребуют равноправия с мужчинами, однако движение еще не возникло. Мора это знала, явно подбирая слова, которые дошли бы до Зака с Брунином и напомнили флинтерам заодно с ее мужем о законах их предков.

– Со мной полетишь, – решил Ла Наг, положив конец спорам.

Он знает свою жену не хуже, чем она его знает. После стольких лет совместной жизни оба уже хорошо понимают, когда другой доходит до последней точки, с которой не отступит.

– Отлично. Когда отправляемся?

– Немедленно. И так потратили на обсуждение чересчур много времени. А время сейчас – главное.

Вчера Эрв Сингх связался с Брунином, сообщив, что наконец сумел сунуть ящичек Барского в подвал, полный старых, предназначенных к уничтожению денег. Добавил, что подвал набит доверху, чего еще никогда не бывало. Когда флитер поднялся в воздух над Примус-Сити, Ла Наг объяснил жене:

– Инфляция полностью обесценила банкноты в одну марку. Монетный двор старается срезать расходы, исключая их из обращения. Выпуск же крупных банкнотов наращивается. Постепенное исчезновение «хороших» денег служит первым предупредительным сигналом. В данный момент даже самый тупой житель Трона должен сообразить, что происходит нечто очень серьезное, раз мелкая монета изъята из обращения.

Они летели на затухающее оранжевое сияние солнца, тяжело висевшего над тронским горизонтом, над Имперским парком и окружающими его постройками, где находится бюрократическое чрево Империи, над городскими кварталами для безработных, которые расширяются с устрашающей скоростью, к огромной пустой площади в пятидесяти километрах за городом. Центр площади занимало неприступное здание из армированного синтестона, на девять десятых уходя под землю, как айсберг в тихом море.

Ла Наг остановил флитер над холмом, заросшим деревьями, с которого была видна площадь; второй корабль следом за ним пошел вниз. Первым оттуда вылез Брунин, за ним Зак с двумя флинтерами. Канья несла непревзойденный по точности электронный таймер флинтерской конструкции, поставила его на палубу корабля Ла Нага, вытащила из пояса круглый белый диск.

– Что это такое? – поспешно спросил Брунин таким тоном, что Ла Наг на него оглянулся.

Целый день ходил с кислой скучающей миной, теперь вдруг оживился, заинтересовался. Почему?

– Таймер, – ответила Канья, не поднимая глаз, сосредоточившись на вставке диска, в центре которого, как теперь было видно, располагалась красная кнопка в круглом углублении.

– Нет… Вот это, – кивнул он на диск.

– Активатор аппарата Барского.

– Они все такие? Активаторы, я имею в виду.

– Конечно, – покосилась на него Канья. – А что?

Брунин вдруг заметил, что все пристально на него смотрят, и нервно передернул плечами:

– Да просто интересно. – Он с заметным усилием отвернулся от активатора и посмотрел на Ла Нага. – Все-таки не понимаю, что дальше будет. Еще раз объясни.

– И мне тоже, – добавила Мора.

– Хорошо, – согласился Ла Наг скорее на просьбу жены, чем Брунина, наверняка точно знавшего, что будет дальше.

Любопытно, что в данный момент заваривается в его светлых, но совсем свихнувшихся мозгах?

– После включения ящичек Барского создаст вокруг себя в подвале ненаправленное поле временного смещения. То, что окажется в этом поле, переместится в прошлое ровно на одну целую и тридцать семь сотых наносекунды.

– И все? – переспросила Мора.

– Вполне достаточно. Не забывай: Трон вращается не только вокруг своей оси и главного светила, но и движется вокруг галактического ядра вместе с прочими звездными системами нашей ветви, а сама галактика удаляется от точки Большого взрыва. Поэтому планета очень быстро пройдет расстояние отсюда до Примус-Сити.

Мора на секунду нахмурилась, прикусив нижнюю губу:

– Как-то не хочется браться за вычисления.

– Флинтеры вывели формулу, испытывая аппарат Барского как средство передвижения. – Ла Наг улыбнулся. – Представь себе расчетное время прибытия в точку В до отправления из точки А. Пока, к сожалению, не удалось переправить ни одного живого объекта. Эксперименты продолжаются.

– А таймер зачем? – не унималась Мора.

– Затем, что аппарат необходимо включить с точностью до наносекунды в полном соответствии с осевым и общим положением Трона. Сегодня, по расчетам флинтеров, такой момент настанет между пятнадцатью двадцатью семью и пятнадцатью двадцатью восьмью. Никакие человеческие рефлексы не позволят послать сигнал в нужное время, поэтому используется электронный счетчик.

Мора, по-прежнему сомневаясь, потянула мужа в сторону от флитера.

– Все будет хорошо, – заверил Ла Наг, на ходу оглядываясь через плечо на Брунина, который вновь не сводил глаз с белого диска активатора.

– Вдруг в подвале окажутся люди? – спросила она, утащив его за пределы слышимости окружающих.

– Никого не будет, – уверенно ответил он. – Рабочий день кончился. Все ушли.

– А охрана?

– Немногочисленная.

– Откуда ты знаешь, где будут охранники при включении аппарата? Вдруг в поле кто-нибудь попадет?

– Мора, – терпеливо начал Ла Наг, – мы раздобыли единственный аппарат Барского, который нынче вечером должны включить…

– Почему же нельзя обождать и наверняка убедиться, что в подвале никто не погибнет?

– Потому, что собранные в подвале деньги будут уничтожены. Если их сожгут – вместе с ними сгорит аппарат Барского. А он у нас только один!

– Ну, давай тогда точно проверим…

– Да никак нельзя точно проверить!

Терпеливость сменилась отчаянием.

– Заглянуть в подвал невозможно, а значит, невозможно проверить, есть там кто или нет! Аппарат должен сработать сегодня между пятнадцатью двадцатью семью и пятнадцатью двадцатью восьмью или вообще никогда, потому что необходимое совпадение случится лишь через три дня!

– Неужели это так важно? Тебе очень нужны эти деньги? Почему бы на время о них не забыть?

Ла Наг замотал головой:

– Мне нужно еще одно выступление Робин Гуда, которое укрепит его авторитет, напомнит о нем народу. А при нынешней мощной охране инкассаторских грузовиков это единственный способ нанести последний сокрушительный удар.

– А если кто-нибудь будет в подвале? – закричала Мора.

Стоявшие у флитера соратники оглянулись.

– Ну, тогда плохо дело, – тихо сказал Ла Наг. – И я ничем помочь не могу.

Он повернулся, направился к флитеру. Так и знал, что она будет вмешиваться в его дела. Быстро принялась мешать. Какое-то время и правда казалось, что будет стоять в стороне, а не у него на пути. Нечего было даже надеяться! Чем больше он думал об этом, тем сильней злился. Откуда у нее право…

На полпути к флитеру тошнотворно холодный ком притушил разгоревшийся гнев, закричал криком, требуя остановиться. Нерешительно – в высшей степени нерешительно – Ла Наг прислушался. Может, в конце концов, есть другой способ.

Подошел к Брунину и флинтерам и приказал:

– Садитесь в другой флитер, штурмуйте ворота Монетного двора.

– С ручными бластерами? – ошеломленно охнул Брунин.

Ла Наг кивнул:

– Ваша задача – не совершать прорыв, а произвести диверсию. Выманить подвальную охрану к воротам. Один раз промчитесь, и хватит, а потом как можно быстрее возвращайтесь в Примус. Пока организуют преследование, успеете затеряться в кварталах для безработных.

– На меня не рассчитывай, – заявил Брунин. – Это безумие.

Ла Наг выразил все, что испытывал в данный момент, в самой что ни на есть безобразной ухмылке.

– Ну, правильно! – презрительно воскликнул он. – То ты рвешь и мечешь, считая мои действия слишком мягкими и осторожными, а когда тебе выпал шанс рискнуть, удираешь в кусты. Мне надо было бы догадаться. Попрошу дока. Может, он согласится…

– Нет! – Брунин схватил его за руку. – Профессор меня не заменит! Пошли, – бросил он, оглянувшись на флинтеров.

Когда корабль Брунина взлетел, широкой дугой разворачиваясь к дальней стене Монетного двора, Ла Наг почуял на спине прикосновение чьей-то руки.

– Спасибо, – шепнула Мора.

– Посмотрим, что будет, – проворчал он, не глядя на нее.

– Все будет прекрасно.

– Хорошо бы.

Он очень холодно с ней обращался. Даже если она права, вмешательство раздражает нисколько не меньше.

Корабль с Брунином и флинтерами, набрав предельную скорость, скрылся из вида за Монетным двором и вдруг снова выпорхнул серебристой точкой, планируя над казармами прямо к приземистой цели. Ла Наг знал, что уже повсюду подняли тревогу, имперская охрана направляется на оборонительные позиции, охранники по коридорам бегут из подвала, сам подвал автоматически закрывается. У входа замелькали короткие вспышки, потом флитер исчез, помчавшись сломя голову к Примус-Сити.

Он взглянул на время – пятнадцать двадцать шесть, нажал кнопку в центре активирующего белого диска. Остальное должен сделать таймер.

В расчетный момент с точностью до наносекунды таймер сработал, послав, в свою очередь, сигнал прибору Барского в подвале. Лежавшие там деньги вместе с крошками синтестона со стен и полов вмиг исчезли. Вся куча целиком переместилась в прошлое на одну и тридцать семь сотых наносекунды и материализовалась в воздухе над Примус-Сити точно в том месте, где одну и тридцать семь сотых наносекунды назад находился подвал Монетного двора.

«…хотя официальные лица пуще прежнего хранят молчание, кажется, пролившийся нынешним вечером «денежный дождь» состоял из старых, вышедших из обращения бумажек, украденных из подвала самого Монетного двора. Насколько известно, ранним вечером одинокий флитер совершил короткую атаку на Монетный двор. По свидетельству охраны, до этого происшествия деньги лежали в подвале, а когда его приблизительно через час после исчезновения флитера снова открыли – исчезли. Подвал, о котором идет речь, расположен под землей на глубине тридцать метров. Стены не проломлены, подкопа не обнаружено. На сей раз в потоке бумажек по одной марке не было белых визитных карточек, хотя никто не сомневается, что это вновь дело рук Робин Гуда. Министерство финансов обещает провести тщательное расследование инцидента…»

– Деньги, деньги, деньги! – повторяла Мора, сидя в квартире и глядя на Рэдмона Сейерса на видеоэкране. – Тебя, кажется, не занимает ни один другой аспект революции. Разве власть – хорошая или плохая – не важнее, чем деньги?

– Не особенно. При любой власти, тоталитарной или представительной, политики тратят девяносто пять процентов времени на то, чтобы взять деньги в одном месте и передать в другое. Изымают деньги у граждан, потом начинают решать, кому выделить их по льготной привилегии, кому одолжить, кому добавить, кому заново дать…

– А законы о правах и свободах…

– Оговариваются заранее при формировании правительства. В тот момент свободы максимальные, а дальше начинается постоянный процесс сокращения прав личности и расширения прав государства. Есть, конечно, исключения, но столь редкие, что их вполне можно назвать отклонением от общего правила. Посмотри на Империю: в год принимается всего пара законов, имеющих непосредственное отношение к расширению или сокращению свобод – обычно к сокращению. Народ так и не догадывается, что его реально лишают свободы, ежедневно отнимая деньги ради создания или продолжения деятельности бесчисленных комитетов и управлений, которые следят за людьми и изобретают всевозможные правила и законы для защиты нас от самих себя. Все они требуют финансирования.

– Снова деньги.

– Правильно! Не давай правительству денег, и оно не будет сидеть у тебя на шее. Без необходимых средств ему не удастся держать тебя в узде. Дай деньги – оно найдет способы их потратить, причем обязательно тебе на горе. Позволь контролировать объем денежной массы, и рухнут все преграды – вскоре оно установит контроль над тобой! Надо ли объяснять?

– А как же культура? – Мора безнадежно махнула рукой. – Если во внешних мирах начала складываться какая-то единая культура, то сейчас она погибает. Что ты собираешься делать по этому поводу? В твоем плане это учитывается? Как ты связываешь культуру с экономикой?

– Никогда даже не собирался связывать. Мне не нужна культура внешних миров! Общая культура подразумевает однообразие человечества, к чему как раз и стремится Империя. Когда все одинаковы, центральной власти гораздо легче навязывать подданным свои законы. Я не хочу единой культуры внешних миров, пусть их будет великое множество. Пусть человечество развивается беспредельно во всех направлениях. Пусть никто никому не указывает, как жить, что думать, во что одеваться. Мне требуется разнообразие. Это единственный способ уберечь расу от застоя и деградации, что едва не постигло ее на Земле. Оставшись на единственной небольшой планете, мы сейчас пребывали бы в полном упадке, если бы вообще хоть что-нибудь осталось от человечества. А в подконтрольном обществе разнообразия не дождешься. Управляя экономикой, власть распоряжается жизнью, сводя всех к наименьшему общему знаменателю. Выпалывает сорняки, искореняет новаторов. Заведи такой порядок во внешних мирах, и скоро увидишь рождение твоей «культуры». Тебе этого хочется?

Мора не сразу ответила. В возникшей паузе загудел видеофон. Узнав на экране Сефа Вулвертона, Ла Наг прошел в соседнюю комнату к другому аппарату.

– Известие от пилота разведывательного корабля, – не поздоровавшись, сообщил Сеф. – Контакт состоялся на полпути к ветви Персея. Враждебный. Судя по рапорту, весьма враждебный.

В животе у Ла Нага екнуло.

– Кому об этом известно?

– Никому, кроме вас, меня и дешифровщика подпространственного сообщения. Он наш сторонник.

Ла Наг вздохнул с минимальным облегчением. Дело плохо и может обернуться еще хуже. Гораздо хуже.

– Ладно. Отправьте ответ, как было условлено. Пусть пилот возвращается прямо на Трон, ни с кем не вступая в связь за пределами нашей звездной системы. Даже в ее пределах пусть не отвечает на вызовы, пока его не подхватит и не приведет на посадку орбитальный челнок. Проследите, чтобы сообщение было стерто в компьютере. Никто не должен знать его содержания. Ясно?

– Ясно, – кивнул Вулвертон.

Ла Наг отключился и, оглянувшись, увидел пристально смотревшую на него из дверей Мору.

– Питер, что случилось? Никогда не видела тебя таким взволнованным…

– На пути к ветви Персея разведчик столкнулся с враждебно настроенными инопланетянами.

– Ну и что?

– Если новость дойдет до Метепа, Хейуорта и прочих, они ухватятся за единственный рычаг, который позволит им удержать власть и даже, возможно, спасти свою шкуру… Начнут войну.

– Неужели?

– Конечно. Припомни историю. Война – испытанный и верный способ спасения экономически несостоятельного режима. И вполне эффективный! Перепуганное человечество сплотится перед враждебно настроенными инопланетянами…

– А если враждебно настроенные инопланетяне не вступят в войну?

– Это легко устроить, – мрачно усмехнулся Ла Наг. – Снова вспомни исторические примеры. Метепу и Совету Пяти достаточно послать в ветвь Персея «торговый караван» из пяти-шести грузовых кораблей, якобы для установления добрососедских отношений. Если инопланетяне действительно так агрессивны, как считает пилот разведывательного корабля, то либо попытаются их захватить на своей территории вместе со всем содержимым, либо сочтут вторжение человеческих кораблей откровенной угрозой… В любом случае неизбежно последует кровопролитие. Больше ничего не требуется. «Чудовища наступают! Безоружные торговые суда атакованы в межпланетном пространстве! Спасайте своих жен и детей!» И все сразу забудут о мелких проблемах, сплотятся и ринутся защищать человечество. В данный момент правительство прогнившей разваливающейся Империи – наша единственная надежда… Не будем на переправе менять лошадей… И так далее.

Он с заметным усилием прервал поток речей.

Мора во все глаза смотрела на мужа.

– Никогда не слышала от тебя таких слов, Питер. Что случилось с тобой за три последних года?

– Да пожалуй, много чего, – вздохнул он. – Сам иногда не знаю, тот ли я Питер Ла Наг, каким был. Однако полностью противоположен тем, кто представляет собой Империю. В конце концов, Империя существует не сама по себе – ее составляют люди, которые демонстрируют, что держат в руках практически все. И ради карьеры и места в истории пойдут на что угодно, включая звездные войны. Им глубоко плевать на погибшие жизни, губительные последствия для будущего, неизбежно грядущий хаос… Последствия лягут на плечи следующего поколения. К тому времени их уж не будет. – Он сделал короткую паузу и в конце концов принял решение. – Подам знак Бедекеру. Чуть раньше, чем планировал, но особого выбора не остается. К возвращению пилота все должно развалиться. Даже после того придется позаботиться, чтоб никто из имперских официальных лиц не проведал об инопланетянах из ветви Персея.

– Наступает Новый год, – тихо напомнила Мора.

– Да, для толивианцев. Через несколько дней начнется год Дракона. По-моему, и для жителей Трона придет год Дракона. Скоро они почувствуют его пламенное дыхание. Очень скоро.