Текст книги "Дети Нового леса"
Автор книги: Фредерик Марриет
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)
Дома они перенесли его из повозки в комнату Якоба и, так как стоять он еще не мог, уложили в постель. На обеих девочек новый охотничий трофей брата произвел весьма сильное впечатление, узнав же, как он достался ему, они моментально прониклись сочувствием к незнакомцу и первым же делом сварили ему жидкую кашу. Потом Элис придерживала его в сидячем положении, а Эдит кормила с ложечки. Съев все до последней капли, он тут же откинулся на подушки и крепко уснул, проведя в таком состоянии всю оставшуюся часть дня и последовавшую за ним ночь. Зато наутро почувствовал себя настолько лучше, что уже смог добраться самостоятельно до общей комнаты.
– Ну и как же тебя зовут? – спросил Хамфри.
– Пабло, – последовал четкий ответ.
– А ты говоришь по-английски? – задал новый вопрос Хамфри.
– Немного есть, – отозвался с каким-то странным акцентом его «охотничий трофей».
– Как же тебя угораздило провалиться в яму? – не очень-то понимал Хамфри.
– Не видеть дырка, – развел руками он.
– Ты цыган?
– Гитано, гитано, это есть слово одно и то же с цыгано, – радостно покивал Пабло.
Хамфри задал ему еще много вопросов, из ответов на которые выяснилось, что Пабло вместе со своим табором мигрировал в сторону побережья. Дорога их шла через Новый лес, где они и разбили свои палатки. Пабло отправился ставить ловушки на кроликов и в темноте угодил в коровью ловушку Хамфри. Три дня и три ночи он пытался оттуда выбраться, а потом потерял сознание. Отца своего Пабло никогда не знал, мать же была из этого самого табора, который, по его разумению, уже успел сняться с места и следует дальше. Какой они для себя наметили окончательный пункт назначения, он не имел никакого понятия, берег же моря слишком велик, чтобы было реально их там отыскать. Впрочем, ему и не очень хотелось вновь с ними встретиться, ибо с ним обращались там дурно. Предложение братьев остаться у них и работать на ферму он встретил весьма благосклонно, добавив, что, если они отнесутся к нему по-доброму и не заставят трудиться до полной потери сил и здоровья, он согласен для них готовить, ловить птиц и кроликов и делать еще много всего полезного.
– Только предупреждаю: вруны или воры в доме нам не нужны, – строго глянул на него Эдвард. – Ты согласен жить с нами честно?
Пабло задумался, а потом энергично кивнул.
– Тогда мы берем тебя на испытательный срок, – продолжил Эдвард. – Выдержишь, станем друзьями, и тебе будет жить у нас хорошо и уютно. А если будешь вести себя плохо, придется нам тебя выгнать. Ты все понял?
– Буду хорош, как могу, – с очень серьезным видом пообещал Пабло, на чем беседа и завершилась.
На вид он тянул приблизительно лет на пятнадцать. Невысокого роста, смуглый, с очень правильными чертами лица, огромными черными глазами и белозубой улыбкой, он подкупал своей непосредственностью, и больше всех остальных обитателей домика Якоба был к нему расположен Хамфри, едва случайно его не отправивший на тот свет.
– Я действительно думаю, что этот Пабло нам станет очень полезен, – убеждал он старшего брата. – Надеюсь, он нам не врет и действительно станет вести себя честно. Ну да на деле все быстро выяснится. Поглядим, на что он способен. Только сперва нам, конечно, надо здоровье его привести в порядок.
– Естественно, мы должны постараться для него сделать как можно больше, – был совершенно согласен с ним Эдвард. – Он ведь по нашей милости потерял своих соплеменников. Хороши бы мы были, если бы выгнали человека, которому даже податься некуда. Вот только, в отличие от тебя, я совсем не уверен, что он действительно сможет себя хорошо вести и тем более быть нам полезен в работе. Все, что я слышал об этих цыганских таборах, как-то не очень располагает. Если его приучили с детства таскать все, что плохо лежит, боюсь, его уже не заставишь жить по-другому. Хотя мы, конечно, с тобой постараемся и пока будем верить в лучшее.
– Может быть, ты и прав, но мне кажется, в нем что-то есть настоящее, – возразил ему Хамфри. – Да и в таборе ему вроде не очень нравилось. А потом, если он хорошо научился у них неправильно жить, значит, может теперь у нас хорошо научиться жить правильно.
– И все же на первых порах не слишком ему доверяй. Сперва приглядись как следует, – посоветовал Эдвард.
– Ну, это естественно, – согласился Хамфри. – Ты когда лесника навестить-то собрался? – сменил он тему.
– Никогда бы не стал наносить визиты Круглоголовым, но эта девушка… Понимаешь, она совершенно другая. Такая приятная и к тому же очень симпатичная. А ведь я именно ей, а совсем не ее отцу обещал. Так что через денек-другой, пожалуй, отправлюсь, – смущенно проговорил брат.
– Почему ты сейчас так настроился против ее отца? – не видел особой причины Хамфри.
– Потому что он из парламентских, а они короля убили! Иначе чем подлым убийством это не назовешь. Не могу я такое из головы выкинуть! – вспылил Эдвард. – Тем более что два дня назад мне был дан знак Небес, который зовет меня к самым решительным действиям.
– Какой еще знак? – не понимал младший брат.
– Мне столь неожиданно и чудесно досталась сабля нашего дорогого отца, что поневоле сочтешь это знаком Небес, – продолжил с волнением старший. – Этот великий воин твердой рукой направлял ее на защиту всего, что нам близко и дорого. Теперь она вложена в мои руки, и, значит, настанет день, когда я, его сын, продолжу его борьбу и с Божьей помощью доведу ее до конца. Пойдем, я тебе покажу.
Отведя Хамфри в их комнату, он бережно извлек из-под матраса свою драгоценную находку и приложился губами к ножнам.
– Это орудие мести. За смерть отца и убийство нашего короля. И я обнажу ее в честном бою.
– Полагаю, что так все и будет, – смотрел в глаза побледневшему брату Хамфри. – А теперь расскажи, каким образом ты ее получил.
Эдвард поведал ему о поездке в Лимингтон и визите к оружейнику, попутно не упустив истории с неожиданным появлением Бенджамина, а также договоренности о поставке дичи в гостиницу.
Сезон охоты на оленей, однако, пока что не наступил, мясо же в доме заканчивалось, и после обеда братья, взяв ружья и верного Смокера, отправились в лес на поиски одичавшего стада.
– Хамфри, ты хоть вообще представляешь себе, где они сейчас могут пастись? – терялся в догадках, в какую сторону лучше направиться, Эдвард.
– Во всяком случае, мне известно, где они были позавчера и вчера, – отвечал ему брат. – И полагаю, для них с той поры мало что изменилось. Травы-то еще достаточно мало, и выросла она пока лишь на южных склонах. Вот туда мы с тобой и направимся. Это достаточно близко, не больше четырех миль отсюда.
– А охотиться нам на них придется, как на оленей, – уже на ходу разрабатывал тактику Эдвард. – Сомнительно, что они нас подпустят в открытую на расстояние выстрела.
– Подпустить-то, положим, подпустят, но тут же и атакуют, – хорошо изучил их повадки Хамфри. – А если мы к ним, как к оленям, тихо начнем подкрадываться, то в лучшем случае уложим только одно животное, потому что звук выстрела остальных спугнет. В первом случае больше риска, а во втором никакого, зато куча мороки. Так что сам выбирай.
– Тогда мое предложение – взять быка за рога, – усмехнулся Эдвард. – На открытом пространстве, конечно, мы рисковать не станем. Но если, на нашу удачу, там есть деревья, залезем на них, и даже самый свирепый бык нам будет не страшен.
– В общем-то, очень смешно, если мы с двумя превосходными ружьями и обученным Смокером спасуем перед какой-то говядиной, – сказал Хамфри. – Но, прежде чем мы с тобой перейдем к решительным действиям, надо как следует изучить обстановку. Говядина все-таки здорово здесь одичала.
– И быки, я заметил, этой весной даже злее обычного, – подхватил старший брат.
– Да они, по-моему, здесь всегда достаточно злые. И, кстати, мы уже близко от них, – предупредил Хамфри. – Вот оно, наше стадо.
– И впрямь, – вгляделся в просвет между деревьями Эдвард. – Естественно, до оленей им далеко, но и с ними нельзя расслабляться. Подходим по-тихому, перебегая от дерева к дереву. Смокер, к ноге. Идешь рядом, – скомандовал он псу, который выказал было поползновение атаковать говядину.
Братья зарядили ружья и, скользя от дерева к дереву, двинулись в направлении цели. Когда их уже отделяло от пастбища не более двухсот ярдов, они, укрывшись за стволом толстенного дуба, начали изучать обстановку. Стадо насчитывало не меньше семидесяти голов разного пола и возраста. Трава даже здесь в эту пору росла негусто, и животные в поисках корма разбрелись по полю во всех направлениях. Коровы и молодняк паслись ближе к центру, матерые же быки заняли позиции по периметру, словно взяв на себя роль стражи на случай атаки.
– К коровам не подобраться, – указал на быков Эдвард. – Они нам наверняка начнут возражать. Значит, или берем одного из них, или уходим ни с чем. Ну да говядина есть говядина. Страждущий, как говорится, не выбирает. Идем на быка. Давай подкрадемся еще поближе, а там уж наметим план действий. Смокер, к ноге, – снова велел он псу.
Они осторожно пошли вперед. Бык явно пока их не чуял. Вот они уже и на расстоянии выстрела.
– Пожалуй, нам лучше теперь разделиться, – предложил Хамфри. – Ты, Эдвард, целься с этой позиции, а я проползу по кустам к другому дереву.
– Разумно, – одобрил брат. – Иди тогда вон к тому, – указал он на дерево, у которого ветви росли очень низко к земле. – Вдруг у тебя оттуда получится выстрелить в белого быка? Видишь, он как раз движется в нашу сторону. Смокер, лежать, – пресек он попытку пса последовать за Хамфри. – Ему нельзя с тобой, – пояснил он брату. – Это опасно.
Хамфри рассчитывал проползти к дереву сквозь густой кустарник. Поначалу все так и шло, но вдруг кусты кончились, и он оказался на совершенно открытой прогалине. Ни высокой травы, ни дерева. Чуть замешкавшись, он решил пересечь открытый клочок земли бегом. Эдвард, внимательно наблюдавший и за животными, и за ним, заметил то, что осталось вне поля его зрения. Огромный бык белой масти, взрыв землю копытом, кинулся со свирепым ревом к прогалине, явно намереваясь атаковать ничего не подозревавшего мальчика.
Надо было как можно скорее предупредить его об опасности. Эдвард прикидывал варианты. Криком он бы спугнул все стадо. Белый бык находился вне досягаемости его ружья. Зато можно достать другого, которого он собирался брать только после того, как Хамфри достигнет своей позиции. Брату это известно, и преждевременный выстрел наверняка заставит его насторожиться. Таким образом ближний бык достанется им в добычу, а тот, что преследует Хамфри, вероятно, от испуга кинется прочь.
Прикинув все это за считаные секунды, Эдвард выстрелил. Но то ли тревога за брата ему помешала прицелиться, то ли удача на этот раз оказалась не на его стороне, выстрел вышел неточный. Бык не упал, а понесся прочь, в то время как белый его коллега продолжал на огромной скорости приближаться к Хамфри. Тот, впрочем, уже был у цели. Прячась за стволом дерева, он изготовил ружье, выстрелил и в свою очередь промахнулся. Бык уже настигал его. Хамфри, бросив на землю ружье, взвился по стволу дуба вверх. Бык, потеряв врага, трубно взревел и принялся нарезать стремительные круги вдоль дерева.
Эдвард с улыбкой следил за происходящим. Брат теперь был в безопасности, прав-да, с одним существенным «но»: он превратился в пленника. Бык, не переставая кружить, жадно глядел на вершину дерева и явно не собирался сдавать позиции. Эдвард, немного подумав, вновь зарядил ружье и крикнул:
– Смокер, ату его!
Пес, которого до сих пор сдерживала только воля хозяина, радостно и азартно бросился в бой. По замыслу Эдварда, бык должен был отвлечься на Смокера, после чего оставалось лишь кликнуть его и ждать, когда он приведет добычу на расстояние выстрела. Вероятно, все так бы и вышло, если бы в это время еще два быка, отделившись от стада, не устремились в их сторону. Эдварду стало ясно: единственный шанс спастись – самому лезть на дерево, что он и проделал в спешном порядке, взяв, правда, не в пример Хамфри с собою ружье и сумку с боеприпасами. Угнездившись надежно в развилке ствола, он начал обозревать диспозицию. Хамфри, лишенный ружья, поневоле застрял на дереве. Смокер отвлек на себя быка и, поняв, что нужно хозяину, начал пятиться в его сторону. Два других быка были уже совсем рядом, и глотки их исторгали рев в унисон с быком белой масти. Несшийся впереди поравнялся с деревом Эдварда и, взрывая комья земли, бесновался, не видя врага. Эдвард выстрелил. Бык рухнул замертво. Мальчик перезаряжал ружье, когда раздался визг. Поднятый на рога Смокер подлетел в воздух и грохнулся оземь. В тот же момент Хамфри быстро спустился с дерева и, подхватив ружье, вновь вскарабкался вверх.
Смокер, похоже, так пострадал от падения, что не в силах был встать с земли. Белый бык изготовился снова атаковать его, но немедленно сам претерпел атаку другого быка, с которым, по-видимому, был в давних контрах. У них завязалась схватка. Оба охотника продолжали сидеть каждый на своем дереве. А бедный Смокер лежал на земле, тяжело дыша. Быки, сцепившись рогами, теснили друг друга. Два выстрела грянули одновременно, положив конец их поединку. Убедившись, что они больше не встанут, а другие быки не придут им на помощь, братья спустились на землю и по-джентльменски пожали друг другу руки.
Глава XII
– Можно сказать, прошли по лезвию бритвы, – держа брата за руку, произнес Эдвард.
– Да уж, – еще тряслись поджилки у Хамфри. – Я, честно сказать, под конец уповал лишь на Бога. Как там бедняга Смокер?
Эдвард уже склонился над псом, который, по-прежнему шумно дыша и вывалив длинный язык, лежал на земле.
– Сильно ему досталось? – тревожился Хамфри.
– Да вроде могло обойтись и хуже, – обследовал тело собаки Эдвард. Ран у Смокера не было, но стоило мальчику нажать ему на бок, он коротко взвыл.
– Именно в это место пришелся удар рогов, – констатировал Хамфри.
Эдвард, стараясь больше не причинять Смокеру боль, бережно ощупывал поврежденный участок.
– Кажется, у него сломаны два ребра. И еще он явно контужен. Хамфри, попробуй найти хоть немного воды. Это ему сейчас нужнее всего.
К счастью, недалеко от их места охоты обнаружилось озерцо. Зачерпнув воду шляпой, Хамфри поднес ее к носу Смокера. Тот немедленно начал лакать – сперва словно бы нерешительно, а потом со все большим азартом и даже виляя хвостом.
– Ну, кажется, оживает, – с облегчением выдохнул Эдвард. – Дадим ему время получше прийти в себя, а сами пока посмотрим на нашу добычу. Хамфри, у нас же теперь уйма мяса. Думаю, меньше чем за три ездки нам его в Лимингтон не свезти.
– И следует с этим поторопиться, – глядя на двух огромных быков, заметил практичный Хамфри. – Погода-то теплая. Долго нам столько добычи свежей не сохранить. Я полагаю, сейчас нам нет смысла вдвоем идти за повозкой?
– Естественно, – кивнул старший брат. – Беги ты, а я пока займусь тушами. Только нож свой оставь. Одного моего на такое количество мяса не хватит. Затупится.
За то время, которое потребовалось младшему брату, чтобы дойти до дома и возвратиться назад на повозке, Эдвард как раз успел разделать добычу, а Смокер – окончательно прийти в себя. Боль в боку, по-видимому, еще у него не прошла, но он уже твердо стоял на ногах и выказывал совершеннейшую готовность пуститься в дорогу. Ездить туда-назад братьям пришлось несколько раз, и к наступлению ужина они уже чувствовали себя до предела измотанными. Пабло, уже окончательно восстановивший здоровье и силы, наоборот, излучал бодрость и жизнерадостность и с завидным азартом уписывал огромную порцию снеди, которую положила ему на тарелку Элис.
– Вкусно? – подложил ему еще кусок мяса Эдвард.
– Очень. В яме был хуже ужинать, – хохотнул цыганенок и принялся за добавку.
Ранним утром братья, доверху нагрузив мясом повозку, отправились в Лимингтон. Пабло пообещал в их отсутствие приглядеть за девочками и в случае малейшей опасности запереться на все замки. Поездка предполагалась не слишком долгая, поэтому Эдвард счел безопасным взять с собой Хамфри, чтобы он тоже на всякий случай узнал, где находятся магазины, которые им нужны, а заодно познакомился с мастером Эндрю, радостно и без проволочек купившим у них весь товар. На следующий день с оставшимся мясом наведался в Лимингтон уже один Хамфри, и он же еще день спустя отвез туда обе шкуры, реализовав их с немалой для себя выгодой.
Возвратившись домой, он подсчитал вырученную за три дня торговли сумму и остался очень доволен.
– Неплохо мы, Эдвард, с тобой поработали.
– Не без риска, конечно, но зато с пользой, – откликнулся тот. – Теперь, полагаю, настала пора мне исполнить то, что я обещал Освальду. Навещу-ка я юную леди. Раз уж визита не избежать, надо скорее от него отделаться.
– То есть? – не особенно понял, к чему он клонит, Хамфри.
– Видишь ли, я намерен в ближайшее время добыть оленину, но не могу идти на охоту, прежде чем повидаюсь с мисс Пейшонс. Вот нанесу ей визит, а потом уж сочту себя вправе нарушить волю ее отца и его подчиненных.
– Мне все-таки не совсем ясна связь, – пожал плечами Хамфри. – Хоть завтра иди на охоту, если уж так захотел.
– Да как бы тебе объяснить, – немного замялся брат. – Ну, понимаешь, вот я к ней приду, а она вдруг начнет меня спрашивать, не охотился ли я опять на оленей? Признаваться мне в этом нельзя, но и врать ей тоже совсем не хочется. Так что уж отложу это дело, пока от нее не вернусь.
– Когда же пойдешь? – полюбопытствовал Хамфри.
– Завтра утром. И, хотя Освальд мне не советовал к ним с ружьем приходить, все-таки я возьму его. Как-то не очень спокойно по лесу безоружным ходить, зная, что там это дикое стадо бродит. Да и вообще я с ружьем себя чувствую лучше.
– Ну а я, пока тебя здесь не будет, займусь делами, – уже составил себе план Хамфри. – Их у меня полно накопилось. В первую очередь нужно заняться картошкой. Кстати, возьму с собой мастера Пабло. Посмотрим, на что он в работе способен. По-моему, он уже достаточно хорошо для этого себя чувствует, да и наотдыхался вдоволь. Пусть поработает завтра на огороде. Кстати, все груши и яблони уже в завязях. В этом году соберем большой урожай. Я, знаешь, задумал: если из Пабло выйдет дельный помощник, превратить весь сад в огород. И еще прирежу кусок земли. Попытаюсь засеять его кукурузой. Если она у нас примется, это здорово. Больше всего мы тратимся на муку. А будет свое зерно, мне останется только на мельницу его отвезти.
– Как же ты землю под кукурузу распашешь? – спросил его Эдвард. – Насколько я знаю, для этого нужен плуг.
– Вполне можно справиться и руками, – его замечание не смутило Хамфри. – Труда, естественно, много потребуется, зато, если сделать все правильно, урожай будет лучше, чем после плуга. И навоза для удобрения у нас полно.
– Только, если ты вздумал землю прирезать, делай это скорее, – посоветовал старший брат. – Иначе люди с другой половины леса могут этот кусок оспорить.
– Ты ведь сам всегда говоришь: Новый лес – собственность не Парламента, а короля. Мы с тобой – королевские люди, значит, в его отсутствие вольны поступать, как нам кажется правильным, – усмехнулся Хамфри. – Но вообще ты совершенно прав. Мешкать с этим не стоит.
– Сколько же ты намерен прирезать? – поинтересовался Эдвард.
– Ну, акра два-три, – таким тоном ответил Хамфри, будто речь шла о сущей безделице.
– Да мы даже за два года такую уйму земли с тобой не вскопаем! – воскликнул Эдвард.
– Будто я сам не знаю, – оставался невозмутимым брат. – Поэтому я пока ее просто удобрю, не вскапывая, и трава на ней очень быстро вырастет выше и гуще, чем за забором, словно земля всегда была нашей и мы давно ее окультурили.
– В тебе хитрости точно на нас двоих хватит, – восхитился Эдвард. – Замечательная идея. Только еще раз советую: приглядывай хорошенько пока за мальчишкой. Боюсь, у тех, кто его до сих пор воспитывал, были о честности весьма смутные представления. Помни об этом сам и сестрам скажи. Пусть не вздумают проболтаться ему о деньгах в сундуке, прежде чем мы убедимся, что можем ему доверять.
– Да, по-моему, лучше вообще не рассказывать о подобных вещах. Деньги всегда искушение, – разумно заметил Хамфри.
– И, между прочим, не только для тех, кто родился в таборе, – подхватил старший брат. – Я еще завтра очень надеюсь выяснить у мистрис[6]6
В англ. яз. хозяйка дома. Традиционное для той эпохи обращение.
[Закрыть] Пейшонс последние новости. Отец ведь наверняка ей хоть вкратце пишет о том, что творится в Лондоне.
– А я надеюсь, что Пабло научится у меня работать как следует, – был уже весь в своих планах Хамфри. – Эх, сколько бы мы с ним тогда вместе сделали! Я вот давно мечтаю оборудовать яму для продольной пилы, а после купить и саму пилу. Мы же тогда сможем доски резать самостоятельно, а из них строй потом что угодно. Пожалуй, скоро куплю такую пилу в Лимингтоне. Нам это вполне по карману. И знаешь, что я построю в первую очередь? – все сильнее распалялся он. – Настоящий плотницкий верстак. И значительно увеличу набор инструментов. И еще… Ох, Эдвард, сейчас ты узнаешь, что я еще задумал.
– Погоди, Хамфри, – с улыбкой прервал его брат. – Знаю, что у тебя голова полна замечательных замыслов, но если ты все их сейчас мне начнешь излагать, нам с тобой ночи не хватит, а я хочу завтра выйти пораньше из дома.
– Да, Эдвард, пойдем ложиться, – Хамфри вздохнул, словно его спустили с небес на землю. – Совершенно я попусту разболтался. Вот если сделаю, тогда и увидишь.
Эдвард и Хамфри поднялись на рассвете. Элис тоже уже не спала и, стоило Хамфри тихонечко постучаться в дверь девочек, немедленно появилась из комнаты, а за нею и Эдит, которой хотелось помочь ей в готовке завтрака. И коль скоро они все равно уже собрались так рано за общим столом, то прочли вместе утреннюю молитву. За этим занятием их и застал пробудившийся Пабло.
– И что это делается-то здесь? – с любопытством уставился он на них огромными черными глазами.
– Ты разве не понял? – повернул к нему голову Хамфри.
– Не очень-то, – озадаченно отвечал их новый жилец. – Вроде бы как-то молитва, чтоб солнце светить.
– Нет, Пабло, мы молимся Богу, чтобы он нам помог быть хорошими, – начала ему терпеливо втолковывать Элис.
– А вы разве плохие? – изумили ее слова мальчика. – Я хороший.
– Нет, Пабло, мы не плохие, но каждый ведь чем-то грешен, – ответила Элис. – Вот мы и просим Господа, чтобы Он был к нам милостив и наставил на истинный путь.
Пабло ошеломленно молчал. Эдвард поднялся из-за стола, поцеловал сестер, попрощался с Хамфри и, перекинув через плечо ружье, кликнул своего щенка, носившего кличку Хваткий, который отправился с ним за компанию проведать родные места. И он, и щенок Хамфри, прозванный Чутким, выросли великолепными псами со склонностями и способностями, во многом противоречащими полученному воспитанию. Эдвард натаскивал своего исключительно для охоты, однако Хваткий великолепно управлялся на ферме, особенно полюбив наводить порядок среди свиней, которых крепко ухватывал за уши и препровождал в свинарник, за что и удостоился своего имени. Чуткий же, предназначенный именно для работы в обширном домашнем хозяйстве, лучше всего себя ощущал в лесу и обладал таким потрясающе острым слухом, что был самою природой создан выслеживать дичь, хотя, как говаривал Хамфри, лучше бы научился пасти свиней.
Брат уговаривал Эдварда взять Билли, но он отказался, зная, что конь нужен Хамфри на ферме. Кроме того, погода стояла хорошая, пройтись пешком по такой – одно удовольствие, а на обратном пути он хотел поохотиться на оленя, что было бы невозможно верхом.
По лесу Эдвард шествовал энергичным шагом, обученный его пес шел рядом. Замечательно теплый день, сочная зелень леса, пестрый ковер цветов под ногами, красавцы-дубы, простирающиеся вдаль, насколько хватало глаз, настроили мальчика на беззаботный и благодушный лад. Юное его сердце билось в такт быстрым шагам, разгоряченные щеки овевал ласковый ветерок, и ощущал он себя превосходно. Одолев в таком благодушии с полпути, он внезапно нахмурился, меж бровей у него пролегла глубокая складка. До него уже весьма долго не доходили новости, и он мучился от неведения, какие последствия возымела казнь короля, а от жестокости, учиненной над Карлом, мысли его перетекли на гибель собственного отца, пожар в Арнвуде и угрозу его конфискации.
Щеки его теперь пылали уже не от быстрой ходьбы, а от крайнего возмущения происходящим, лоб прорезали бороздами морщины. Впрочем, вскоре мрачные мысли сменились мечтами, и вот уже Карл оказался по-прежнему жив, и совсем не в плену, а во главе своих верных сторонников, и Эдвард, конечно же, в их числе, ведет на отчаянный бой с врагами отряд кавалерии. Парламент разбит. Король вновь на троне. Эдварду возвращено родовое имение, он уже занят строительством нового дома, и рука об руку с ним стоит почему-то Пейшонс…
Хваткий коротко взлаял, мигом развеяв туман его замечательных грез. Путь им преграждал дюжий широкоплечий мужчина на редкость отталкивающей наружности, одежда которого и снаряжение указывали на то, что это один из недавно нанятых лесников.
– Ну и что это ты тут, любезный, делаешь? – наставив ружье на Эдварда, сурово осведомился он.
Эдвард, мигом нацелившись в свою очередь на него, отчеканил с невозмутимым видом:
– Как изволите видеть, иду через лес.
– Это-то вот я как раз и вижу, – не сводил с него злобного взгляда лесник. – И потому как застукал тебя в лесу с ружьем и собакой, ты дальше за мной проследуешь. Много таких здесь шляется воров вроде тебя, до оленей охочих.
– Я не ворую оленей, – с прежним спокойствием продолжал Эдвард. – И у вас нет никакого права в этом меня обвинять, пока вы меня не поймали с добычей. Так что с вами я никуда не пойду, а если вздумаете настаивать на своем, боюсь, вам придется скоро об этом весьма пожалеть.
– Ах ты, наглый щенок! – взревел мужчина. – Будешь меня тут дурить, что коль ты сейчас без мяса, значит, и не охотишься. Нашел простака! А ну живо следуй за мной! У меня есть приказ хватать браконьеров, и я тебя возьму.
– Попробуйте, если получится, – даже не шелохнулся Эдвард. – Только напрасно вы это. Ружье у меня хорошее, а стреляю я еще лучше. Еще раз повторяю вам: я не браконьер и иду совершенно не за оленями, а в дом хранителя леса. Специально вам сообщаю это, чтобы вы, прежде чем делать глупости, хорошенько подумали. Дайте мне лучше спокойно проследовать дальше. Иначе еще потеряете место, если не жизнь.
Слова его прозвучали настолько уверенно и с таким достоинством, что решимость противника заметно поколебалась. К тому же ствол Эдвардова ружья по-прежнему был направлен ему прямо в грудь, и это грозило потерей не только места, но, может, и жизни, а выстрелить первым он не решался. Приказ арестовывать браконьеров исключал их убийство, о чем мистер Хидерстоун особо уведомил каждого из своих подчиненных. Случай, конечно, тут был особый. Угроза оружием, вероятно, потом бы могла оправдать его выстрел самозащитой, однако лесник теперь не питал надежды, что она кончится в его пользу. Кроме того, оленя при этом самоуверенном наглеце не нашлось, а поведение его, равно как его слова, что он следует не куда-нибудь, а в дом самого хранителя леса, были столь не похожи на простых смертных, что это тоже весьма озадачивало. А главное, никакие угрозы его не сбивали с толку.
– Значит, идешь в дом хранителя, – уже несколько более мирным тоном проговорил мужчина. – У тебя там какое-то дело? Потому как вообще арестуй я тебя, и ровно туда и отвел бы. Так что валяй себе, молодой человек, следуй дальше передо мной.
– Нет уж, благодарю. Идти перед вами не собираюсь, – возразил Эдвард. – Но если вы согласитесь опустить ружье, я сделаю то же самое, и мы пойдем с вами рядом. И решайте скорее, а то я спешу.
Лицо противника, и без того к себе мало располагавшее, перекосило от ярости, однако он предпочел сдержаться.
– Ну, будь по-твоему.
Они, не сводя глаз друг с друга, синхронно опустили ружья и проследовали бок о бок дальше. Впрочем, бок о бок не совсем точно сказано. Опасаясь, как бы рьяному леснику не пришло в голову выкинуть новый фортель, Эдвард шел от него на дистанции ярда в три. Минуту-другую они молчали, затем лесник произнес:
– Вот ты вроде идешь к хранителю. Но его дома-то нет.
– Зато мистрис Пейшонс, я полагаю, дома, – откликнулся Эдвард.
– Это действительно. – Чем большую осведомленность обнаруживал юноша о жизни его начальника, тем вежливей становился ревностный блюститель новых лесных порядков. – Она дома. Видал ее нынче утром в саду.
– А Освальд? Он тоже дома? – задал еще вопрос мальчик.
– Дома, не сомневайся. Сдается мне, малый, ты знаешь наших людей, – еще на несколько градусов сбавил тон лесной цербер. – Что ж ты за птица, позволь узнать?
– Ну, если бы вы со мной обошлись повежливей, я бы ответил, но теперь не считаю нужным. Вас это не касается. Выясняйте сами, – вскинул голову Эдвард.
Вид его и суть сказанного заставили лесника заподозрить, что хоть и одет этот юноша как простолюдин, но положение занимает куда выше, чем его собственное, и обходиться с ним так, как он это себе позволил, было большой ошибкой.
Эдвард дошел в его малоприятной компании до калитки дома хранителя.
– Ну как, вы и дальше намерены за мной следовать или отправитесь к Освальду Патриджу и передадите ему от меня, что Эдвард Армитидж хочет с ним повидаться? Насколько я понимаю, вы под началом Освальда и работаете?
– Истинно так, – покивал лесник. – Под ним и работаем. И уж ты вправду иди-ка туда, а я Освальду доложу.
Эдвард, пройдя в калитку, миновал сад и постучался в дверь дома. Отворила ему самолично мистрис Пейшонс Хидерстоун.
– О, как я рада вас видеть! Входите!
Эдвард снял шляпу и поклонился. Девушка препроводила его в кабинет отца, где состоялась первая его встреча с новым хранителем леса.
– А теперь, – протянула она руку юноше, – я хочу вам сказать большое, большое спасибо, хоть слова эти, разумеется, меркнут в сравнении с тем, что вы сделали для меня. Вы спасли меня от ужасной смерти в огне и даже представить себе не можете, сколь несчастной я себя чувствовала, не имея так долго возможности высказать вам благодарность за ваш героизм. – И пока она говорила, рука ее оставалась в его руке.
– Ну, героизма здесь, впрочем, нет, – откликнулся Эдвард. – Как бы иначе я мог себя повести в такой ситуации. Это долг… – Он запнулся, едва не произнеся «Кавалера», но, вовремя спохватившись, добавил: – Любого мужчины.
– Но почему вы стоите? Садитесь. – Она пододвинула ему стул. – И прошу вас, без церемоний. Я не могу иначе вести себя с человеком, которому столь обязана.
Эдвард с улыбкой опустился на стул.
