Текст книги "Дети Нового леса"

Автор книги: Фредерик Марриет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Глава XVII

Завидя, что к дому подходят хранитель и его люди, Хамфри выбежал им навстречу и улучил момент шепнуть незаметно Эдварду, что все уже сделано. Мистер Хидерстоун тем временем спешился. Лесники, по его приказу, остались снаружи, он же в сопровождении клерка вошел в дом. Элис и Эдит, которым было совершенно внове такое нашествие незнакомцев, встретили их с раскрасневшимися от смущения лицами.

– Это мои сестры, сэр, – представил их Эдвард. – Вот только Клары что-то не видно.

– Она испугалась и убежала в спальню, – объяснила Эдит.

– Надеюсь, вас-то мое присутствие не испугало? – с интересом разглядывал девочек мистер Хидерстоун. – Долг меня вынудил нанести вам этот визит, но, уверяю, вам совершенно нечего опасаться. А чтобы мне слишком долго не докучать всем своим присутствием, попрошу вас, Эдвард Армитидж, предъявить поскорее все вещи, которые вы привезли из коттеджа в лесу.

– Разумеется, сэр, – протянул ему связку ключей покойного тот. – Ну-ка, Хамфри и Пабло, принесите сюда чемоданы и сундуки.

Хранитель и его клерк, отперев замки, тщательно изучили предметы, которые там хранились, но, разумеется, не нашли ничего подозрительного.

– Теперь двое моих людей должны обыскать ваш дом, – объявил хранитель. – Девочки, я полагаю, кому-то из вас стоило бы пойти к Кларе, чтобы она вконец не перепугалась.

– Конечно же, я посижу с ней, – вызвалась Элис.

Обыск произведен был тщательно, но в доме не обнаружилось ничего подозрительного, кроме оружия и доспехов.

– Ну, кажется, все, – обратился хранитель к клерку. – Определенно здесь никаких бумаг нет и не было. Теперь, прежде чем мы уйдем, мне требуется поговорить с сиротой. И так как она напугана, я буду беседовать с ней один.

Дождавшись, когда его люди выйдут, хранитель попросил Эдварда привести Клару. Она появилась из комнаты девочек в сопровождении Элис, которую крепко держала за руку, словно то был для нее спасительный якорь.

– Подойди ко мне, Клара, – в голосе мистера Хидерстоуна послышалась нежность. – Может быть, ты и не знаешь, но я твой искренний друг и теперь, когда отца твоего нет в живых, возьму тебя жить к себе. Ты станешь мне второй дочерью, и моя Пейшонс будет тебе сестрой. Ты согласна поехать к нам?

– Но я не хочу оставить Элис и Эдит. Они так добры ко мне и называют меня сестрой, – ответила Клара и всхлипнула.

– Не сомневаюсь, что так и есть и что ты успела уже привязаться к ним, – продолжал мистер Хидерстоун, – но все же мне кажется, тебе нужно поехать со мной. Убежден, что именно так пожелал бы тебя устроить отец. Я не могу и не буду тебя заставлять. Ты сама примешь решение, которое тебе больше по сердцу, но, пожалуйста, помни, что рождена леди, а значит, должна и воспитываться как леди, а здесь, хоть хозяева и чудесные люди, этого не получится. Ты, верно, меня забыла, Клара, но маленькой часто сиживала у меня на коленях, когда вы с отцом еще жили в Дорсетшире. Помнишь огромное ореховое дерево, которое было у вас в саду, прямо перед окном гостиной?

– Да, – удивленно вскинула брови Клара.

– Вот и я его помню, – улыбнулся ей мистер Хидерстоун. – И как мы сидели в этой гостиной с тобой и твоим отцом. У вас был пес Джейсон – огромный мастиф, и ты каталась верхом на его спине.

– Да, – опять подтвердила Клара. – Только он умер очень давно.

– Действительно, тебе тогда было не больше шести, – сказал мистер Хидерстоун, – но ты, наверное, помнишь место, где ваш старый садовник похоронил его.

– Под тутовым деревом, – тут же ответила Клара.

– Да, – кивнул мистер Хидерстоун. – И я при этом присутствовал, потому что в тот день был у вас в гостях. Вот что мы сейчас сделаем? Я тогда одевался совсем по-другому. Пожалуй, сниму я шляпу. Может, тогда ты все же меня узнаешь?

Клара, которая уже совсем перестала его бояться, пристально поглядела ему в лицо и воскликнула:

– Да! Вы звали моего папу Филипом, а он вас – Карлом!

– Именно так, дорогая, именно так, – прижав сироту к груди, повторял мистер Хидерстоун. – Твой отец был моим лучшим другом. Ты поедешь со мной? Я уже говорил тебе, у меня есть дочь. Она несколько старше тебя, но будет с тобой дружить. И, уверен, очень тебя полюбит.

– А мне можно будет иногда навещать Элис и Эдит? – с надеждой спросила она.

– И даже нужно, – поторопился заверить ее мистер Хидерстоун. – Тем более что моя дочь давно уже хочет познакомиться с ними. Если их брат не против, будете приезжать с ней вместе. Да ты еще здесь и побудешь, милая. Я же не прямо сейчас собираюсь тебя забрать, а через несколько дней. Освальд Патридж заблаговременно к вам приедет и сообщит о дне твоего переезда.

Хранитель леса, поднявшись со стула, поцеловал на прощание Клару, пожал руки Эдварду и Хамфри и попрощался с их сестрами.

– А это что за молодой человек? – только сейчас обратил он внимание на Пабло.

– Он цыган, которого Хамфри поймал в ловушку, – с улыбкой принялся объяснять ему Эдвард. – Но мы его быстренько приручили.

Мистер Хидерстоун, хмыкнув, еще раз кивнул всей компании и присоединился к своим подчиненным. Братья вышли его проводить.

– Запомните, Эдвард Армитидж, – усевшись на лошадь, с крайне суровым видом бросил хранитель. – Отныне я обращу на вас самое пристальное внимание. На этом желаю здравствовать.

Пришпорив коня, он унесся вперед, люди его поспешили за ним.

– Что это с ним вдруг случилось? – проводил его недоуменным взглядом Хамфри.

– Не придавай значения, – отмахнулся Эдвард. – Он ко мне хорошо относится, но не хочет, чтобы об этом догадывались его люди. Пойдем же скорее в дом. Я должен тебе рассказать такое, что сильно тебя удивит.

– По-моему, я только сегодня и делаю, что удивляюсь, – в два шага достиг крыльца Хамфри. – Откуда, скажи на милость, этот Круглоголовый так близко знал отца Клары?

– Вот именно это ты от меня сейчас и узнаешь, – подтолкнул его к двери Эдвард.

Выслушав старшего брата, который в подробностях изложил ему откровения мистера Хидерстоуна, Хамфри и впрямь остался в совершеннейшем изумлении.

– Раз он такой порядочный человек, воображаю, как теперь его мучает совесть! – воскликнул он. – Ведь парламентские оказались совсем не такими, как он считал, когда принял их сторону. После истории с королем ему это стало окончательно ясно, а исправить уже ничего нельзя.

– И он в своем мнении не одинок, – вспомнил Эдвард слова мистера Хидерстоуна. – Многие из таких же порядочных полагали, что борются с тиранией, а в результате их ставленник Кромвель именно настоящим тираном и оказался. Теперь он вообще замахнулся на абсолютную власть, и как только ее добьется, начнет управлять страной с железной дубиной в руках. Немало людей уже поняли что к чему, и, думаю, вечно так длиться не может, Хамфри. Король в результате вернется. Мне удивительно только, чего он медлит? Уверен, его присутствие тут же сплотило бы всех его сторонников. Уж я-то лично немедленно встану в ряды его войска.

– Встанешь, конечно, когда придет час, – сказал младший брат. – А пока очень здорово, что хранитель избрал столь мудрую тактику поведения. Теперь мы с тобой можем больше не осторожничать и появляться открыто, где нам угодно. Жаль только, тебя не уговоришь согласиться на какую-нибудь хорошую должность, которую он бы мог тебе предоставить. И, по-моему, это зря. Многие, между прочим, таких же взглядов, как у тебя, совершенно спокойно служат нынешнему правительству.

– Нет, Хамфри, – твердо проговорил Эдвард. – Мне даже думать невыносимо, что я приму должность от представителя Круглоголовых. Да и оставить сестер не имею права.

– Вот уж на этот счет можешь не беспокоиться. Они ведь здесь не одни, а со мной и с Пабло. И на ферме мы вчетвером совершенно спокойно справимся. Так что, если найдешь себе применение, даже не сомневайся и уезжай. Я понимаю, конечно: ты ждешь момента, когда король начнет собирать свою армию. Но мне кажется, тебе и до этого совершенно не нужно губить свои дарования в лесной глуши. Ты ведь здесь совершенно зря пропадаешь. А получив должность и выйдя в мир, окажешься в гуще событий, будешь следить за происходящим и, возможно, гораздо лучше послужишь делу короля, чем отстреливая его оленей.

– Да уж, – рассмешило Эдварда последнее замечание Хамфри. – Пожалуй, это и впрямь не слишком большая услуга ему с моей стороны. А по поводу службы я так решил: если он мне предложит должность, которую я смогу принять, не поступившись честью и не роняя достоинства, то я, пожалуй, и соглашусь, потому что действительно, выйдя в мир, могу оказаться гораздо полезнее королю, чем сейчас.

– Именно в этом я и хотел тебя убедить, – очень обрадовал его вывод Хамфри. – А теперь давай-ка ложиться. Иначе я прямо сидя засну.

Наутро они первым делом выкопали из тайника металлический сундучок и чемодан, в который Хамфри сложил все бумаги покойного майора Ратклиффа. В сундучке оказались солидный запас золотых монет, разложенных по холщовым мешочкам, и множество золотых украшений с драгоценными камнями, цену которых братья даже представить себе не могли. Бумаги Эдвард решил, не читая, отдать мистеру Хидерстоуну, ибо, во-первых, всецело отныне ему доверял, а во-вторых, они были тайной ближайшего его друга, в которую юноша не считал себя вправе вторгаться. Достигнув ясности с наиболее важной частью Клариного наследства, братья решили проверить оставшиеся чемоданы и сундуки, в которых тоже нашлось немало ценных предметов.

– Как бы там ни было, нищей ее отец не оставил, – подвел итог их ревизии Эдвард. – Что же, хоть в этом можем с тобой за нее порадоваться, хотя, если честно, мне ужасно жаль, что она уедет от нас. Вот ведь совсем недолго у нас прожила, а будто всю жизнь вместе с нами. Такая искренняя, отзывчивая и…

– Ни разу еще не видел такой хорошенькой девушки! – не дал ему договорить Хамфри. – У нее потрясающие глаза! Знаешь, во время одной из вылазок в Лимингтон ее цыгане чуть не похитили, и Пабло говорит, что, похоже, это те самые, с которыми он кочевал.

– Я вообще удивляюсь, как только майор решался ее отпускать одну в город, – не понимал Эдвард.

– У него просто иного выхода не было, – пожал плечами Хамфри. – Сам посуди, кому он мог доверять в такой ситуации, кроме собственной дочери? Вот он и обезопасил ее как мог, велев выдавать себя за мальчишку. Но до чего же эта малышка умна, если ей оказалось под силу выполнять его тайные поручения!

– Роста, конечно, она небольшого и выглядит очень хрупкой, но лет-то ей все же почти тринадцать. Достаточный возраст, чтобы соображать, – возразил Эдвард. – Знаешь, на этот счет есть хорошая поговорка: «Жизнь заставит, до неба допрыгнешь». Вот ты, когда мы еще жили в Арнвуде, мог представить себе, что наши сестры способны так хорошо справляться со всем, с чем сейчас? Кстати, Хамфри, в тот день, когда я в лесу заплутал, мне попался табун прекрасных лесных лошадок. Они меня даже близко не подпустили к себе, и я тогда сразу же о тебе подумал. Хватит ли у тебя смекалки и ловкости их изловить, как своих коров? Ты ведь сам говоришь, что неплохо бы нашему старичку Билли преемника завести.

– Нам бы не одного, а желательно двух ему в помощь, – мечтательно произнес младший брат. – Я спокойно теперь смог бы их содержать.

– Только, боюсь, тебе с этими дикими пони не справиться, – с наигранно-равнодушным видом произнес Эдвард.

– На слабо решил меня взять? – усмехнулся Хамфри. – Зря стараешься. Я на такое не поддаюсь. Но лошадок поймать бы стоило. Только мне надо сперва хорошенько обдумать, как к ним подступиться. Вот разработаю план, а там уж и попытаюсь.

– Не поверю, что это возможно, пока не увижу хотя бы одну у нас во дворе, – продолжал подначивать его старший брат. – Видишь ли, они дикие, как олени, и быстрые, словно ветер. В ловушку ты их, как коров, не заманишь.

– Вот поэтому, дорогой мой брат, пока лишь могу сказать, что попробую, хотя и буду стараться изо всех сил, – с невозмутимым видом произнес Хамфри. – Но выше головы ведь не прыгнешь. Особенно в данный момент, когда у меня полно других дел.

Несколько дней спустя после этого разговора их навестил Освальд Патридж с устным посланием от мистера Хидерстоуна, который просил их предупредить, что назавтра приедет за Кларой.

– На чем же она к ним отправится? – полюбопытствовал Эдвард.

– Хранитель возьмет с собой пони на случай, если она обучена ездить верхом, а коли нет, усадит ее в повозку, – внес ясность лесник.

– Ты умеешь ездить верхом? – перевел взгляд на Клару юноша.

– Да, – подтвердила она. – Если лошадь только не очень нервная. Когда мы с отцом жили в Дорсетшире, я часто ездила.

– Ну, уж тот, которого завтра вам привезут, моя дорогая юная леди, беспокоиться вас не заставит, – заверил ее Освальд Патридж. – Ему от роду уже лет тридцать, и нрав у него спокойный да вежливый, как и положено пожилому джентльмену. А тебе, Эдвард, я вот что могу сказать. Беседа была у нас с мистером Хидерстоуном по поводу твоей личности. Видать по всему, изрядно тобой он доволен. И говорит, что в подобные времена именно молодой человек, как ты, ему-то и требуется. А по причине, что ты от должности лесника отказался, надумал тебе он дело получше. Слишком, мол, ты и впрямь хорош, чтобы быть лесником.

– Большое, конечно, спасибо ему за такое высокое мнение, но мне кажется, у него не найдется места, на которое я соглашусь, – ответил на это Эдвард.

– Ну, я именно это-то и подумал, хотя, ясное дело, с ним своим мнением не делился, – с хитрецой произнес лесник. – А он мне после кучу вопросов назадавал про Якоба Армитиджа. Очень подробно он им интересовался. И еще насчет Хамфри отметил, что он по своей наружности никак не подходит для человека простого звания. Но, говорит, оно и понятно, коли он вместе с тобой тоже в Арнвуде образовывался. «А сестры их, – спрашивает, – тоже в Арнвуде проживали?» Я ответил, что вроде бы нет, а он на меня посмотрел такими глазами, будто бы прямо в мозгах у меня читает, и склонился к какой-то своей писанине. Нет, Эдвард, я верно чую: не верит он, что вы внуки старины Якоба. Но кто вы на самом деле, ему вроде пока невдомек.

– И вы должны сохранить наш секрет, – сказал ему Эдвард. – Я очень высокого мнения о хранителе, но это даже ему до лучших времен знать не следует.

– Ну, коли узнает, то уж точно не от меня, если вы сами, конечно, мне рассказать ему не прикажете. Я-то, сэр, в будущем очень на вашу благосклонность рассчитываю, – кажется, даже немного обиделся лесник.

– Освальд, ну вы же знаете: я вам всегда доверял, – поспешил разрядить обстановку юноша. – Вы мне лучше скажите, как люди восприняли то, что хранитель Клару берет к себе в дом?

– Да сперва, уж конечно, пошли разговоры и пересуды, но он всем быстренько заткнул рты сообщением, что действует по приказу Парламента. Вроде как ему велено у себя оставить юную мисс до особых распоряжений. Люди его языки-то и прикусили. Кто ж в наше время отважится осуждать Парламент? Собственность Ратклиффа вроде бы реквизирована, но покамест еще никому не дарована, и Парламент, скорее всего, едва юной мисс подходящие годы выйдут, отдаст ее замуж за кого-нибудь из своих, а ее имущество отойдет ему в виде приданого. Это у них такая новая хитрость. Куда что ни повернется, а собственность все равно за мужем закреплена.

– А сам ты давно узнал, что он берет к себе Клару?

– Вчера утром. А к вечеру он уже объявил, что это приказ Парламента, – пояснил Освальд.

– Ну, все мне теперь понятно. Значит, на наших руках она не останется, – скороговоркою бросил Эдвард, ибо, при всем доверии к Освальду, не считал возможным посвящать его в тайну мистера Хидерстоуна.

За Кларой прибыли в середине следующего дня. Первыми показались из леса хранитель и Пейшонс верхом, за ними, тоже верхом, ехал грум, ведущий лошадку для Клары, а позади него шла в упряжи пустая повозка, правил которой Освальд Патридж. Эдвард выбежал, чтобы помочь мистрис Хидерстоун спешиться. Девушка, едва ее ноги коснулись земли, протянула ему руку. Столь откровенный дружеский жест вызвал в его душе ликование и показался ему тем более ценным, что для нее он по-прежнему был простым человеком из леса.

– Тронут оказанной честью, – отвесил он ей поклон.

– Но вы же знаете, что по-иному я к вам относиться теперь не могу, – отвечала она. – Только сейчас, хоть я перед вами и так в долгу, хочу обратиться с просьбой. Вы согласитесь оказать мне одну маленькую услугу?

– Любую, какая только окажется в моих силах, – поклонился ей Эдвард.

– Тогда, пожалуйста, сколь бы ни показалось вам неприемлемым предложение моего отца, не отказывайтесь от него сразу, – очень тихо проговорила она и совсем другим тоном добавила: – Ну, проводите же меня скорей в дом. Сгораю от нетерпения познакомиться с вашими сестрами. Тем более что отец мне столько о них рассказал.

Он провел ее в дом и, представив сестрам и Кларе, снова вышел на улицу, где мистер Хидерстоун о чем-то беседовал с Хамфри. Теперь, когда люди, которые сопровождали их с Пейшонс в этой поездке, были отправлены на задний двор, он держался с обоими братьями дружелюбно и абсолютно по-свойски. Эдвард ему рассказал о сундучке с деньгами и драгоценностями и прочих вещах, которые унаследовала Клара после отца.

– Боюсь только, сэр, что в вашу повозку все это за один раз не поместится, – отметил он в заключение.

– А я и не собираюсь брать ничего громоздкого вроде кровати или доспехов. Ограничусь бумагами, ценностями и теми вещами Клары, без которых ей не обойтись. Остальное может прекрасно остаться у вас до поры до времени, – ответил ему мистер Хидерстоун и, поведя глазами по сторонам, осведомился: – А где Освальд Патридж?

– Повел лошадей на конюшню, – пояснил Хамфри.

– В таком случае нам бы следовало сейчас загрузить повозку, и лучше бы мы это сделали без свидетелей, – кинул многозначительный взгляд на братьев хранитель.

– Разумеется, мы сейчас это сделаем. – Эдварду была совершенно ясна причина его опасений.

– Тогда, как только закончите, я отошлю Освальда с повозкой домой, – сказал мистер Хидерстоун.

– Кстати, вот это вам, сэр, – протянул ему Эдвард ключи от всех емкостей, содержащих ценности.

Браться было уж собрались кликнуть на помощь Пабло и заняться погрузкой, но мистер Хидерстоун остановил их.

– Эдвард Армитидж, пока мы одни, хочу кое-что вам сказать. Я уже выражал вам благодарность свою и признательность, однако все же считаю себя обязанным подтвердить ее делом. Мне совершенно ясно, что вы рождены для куда лучшей участи, нежели оставаться в лесу с весьма незавидной перспективой прослыть браконьером. Поэтому у меня есть для вас предложение, от которого вы, как мне кажется, по здравому размышлению не откажетесь. Я говорю «по здравому размышлению», потому что хочу, чтобы вы хорошенько подумали, прежде чем дать ответ. Мне совершенно ясно: место, связанное со службой нынешнему правительству, для вас решительно неприемлемо, однако, надеюсь, вы не станете возражать против частного предложения, особенно если оно позволит вам гораздо надежнее защитить семью, нежели вы способны сейчас. Но перейдем к сути. Я очень нуждаюсь в надежном секретаре. И питаю надежду, что вы согласитесь занять эту должность. Жить вы будете в моем доме на полном обеспечении, я положу вам очень приличное жалованье, а обязанности, которые на вас лягут, думаю, не покажутся вам чересчур уж обременительными. Ваш собственный дом и семья останутся в полной для вас досягаемости. Вы сможете с ними и видеться, и помогать им. А вместе с тем выйдете в большой мир и окажетесь в курсе всего, что делается в стране и в мире, потому что Парламент мне доверяет. Разумеется, мне бы и в голову не пришло предложить вам такое, не будь я полностью убежден в совершеннейшей вашей надежности. Но у меня нет на сей счет никаких сомнений. Сфера деятельности, которая вам предстоит, будет порою распространяться далеко за пределы леса. Я веду переписку со множеством разных людей, не говоря уже о друзьях, и стану время от времени посылать вас к ним с конфиденциальными поручениями. Со своей стороны хочу еще раз вас заверить, что ваша кандидатура меня устраивает во всех отношениях. Теперь слово за вами, только не отвечайте мне ничего сейчас. Обдумайте все как следует, посоветуйтесь с братом, а уж потом и дадите ответ, с которым я вас торопить не стану.

Эдвард почтительно поклонился, после чего мистер Хидерстоун вошел скорым шагом в дом, а он вместе с Хамфри и Пабло начал грузить вещи Клары в повозку. Первым делом пристроив на днище металлический сундучок, они завалили его множеством прочих предметов, и он таким образом оказался полностью скрыт от ненужных взглядов. Затем Пабло оставлен был сторожить повозку, а братья направились в дом, где застали всех остальных за веселой беседой. Пейшонс успела уже совершенно сдружиться с девочками, и даже обычно суровое лицо мистера Хидерстоуна то и дело озаряла улыбка. Стол стараниями Элис и Эдит ломился от яств, и все с удовольствием поглощали их – от домашних печений и сливок до свежих ягод, собранных только сегодня утром в саду.

– Я как раз перед вашим приходом расхваливал ваших сестер! – воскликнул, завидя Эдварда, мистер Хидерстоун. – Они просто великолепно содержат дом. И ферма, я вижу, у вас процветает.

– Ну, каждый-то день мы так не едим, – покачал головой юноша. – Просто Элис сегодня знала, что вы приедете.

– Ясно, ясно, – с ехидным видом продолжил хранитель. – Без нас вы едите совсем другое. Готов поспорить, в кладовке у вас стоит пирог с начинкой, которую вы не решились бы продемонстрировать хранителю Нового леса.

– Боюсь, вы немного ошиблись, сэр, – вступил в их беседу Хамфри. – Элис, конечно, у нас мастерица делать подобные пироги, но сегодня у нас его нет.

– В таком случае, хорошо, что я еще не успел поспорить по этому поводу на что-нибудь ценное, – рассмеялся хранитель. – А теперь, моя дорогая, боюсь, нам уже пора, – поторопил он Пейшонс. – Путь предстоит длинный, и Клара еще не привыкла к столь долгим поездкам верхом. Элис, благодарю за гостеприимство. Эдит, всех благ тебе. Клара, милая, ты готова?

– Да, сэр, совершенно, – подтвердила она.

Все семейство вышло на улицу их проводить. Клара расцеловалась с Элис и Эдит, после чего мистер Хидерстоун помог ей сесть на пони, а Эдвард подал руку Пейшонс, чтобы ей было легче взобраться в седло.

– Если вы примете предложение моего отца, то несказанно меня обрадуете, – заговорщицки прошептала она ему.

– Я вам обещаю его всесторонне обдумать, – откликнулся он. – Многое здесь зависит больше от моего брата, чем от меня самого.

– Тогда у меня есть надежда, – обрадовалась она. – Потому что ваш брат, по-моему, очень разумный молодой человек.

– Значит, мне самому в этом качестве вы отказываете? – с улыбкой спросил ее Эдвард.

– Совершенно напротив, – ответила девушка. – Просто оно иногда у вас уступает гордости и жажде мести.

– Возможно, теперь вы заметили, что я уже не столь горд и мстителен, как в тот день, когда мы впервые столкнулись с вашим отцом, мистрис Пейшонс. А если тогда я и выказал эти чувства, то не стоит ведь сбрасывать со счетов: все же меня воспитали в Арнвуде.

– Да, это так, мастер Армитидж, – смутилась она. – И какое имею я право вас осуждать, если Круглоголовые обошлись столь жестоко с семьей вашего покровителя, а вы после этого нашли в себе благородство и смелость спасти дочь одного из них! Простите меня, пожалуйста, и до свидания.

Эдвард, ответив ей крайне галантным поклоном, начал прощаться с мистером Хидерстоуном, который, уже готовый тронуться в путь, лишь дожидался, когда он завершит разговор с его дочерью, затем пожелал счастливого путешествия Кларе, и вся кавалькада уехала. Братья и сестры глядели им вслед до тех пор, пока они не скрылись из виду.

Когда Элис и Эдит пошли домой, Эдвард увел Хамфри в сад и рассказал ему там о предложении мистера Хидерстоуна.

– По-моему, тут и раздумывать нечего, – ответил ему младший брат. – Немедленно отвечай согласием. В этой должности ты не несешь никаких обязательств перед парламентскими, а преимуществ получишь множество. И хранитель настолько обязан тебе, что ты вправе рассчитывать на любую любезность с его стороны. Если ты после этого предпочтешь здесь остаться, то совершишь ужасную глупость. Тебе предлагают возможность быть в курсе всего, что творится в мире. По-моему, это гораздо лучше, чем, сидя в лесу, питаться домыслами и слухами. Тем более Пабло мне с каждым днем помогает все больше и лучше, и мы без тебя вполне справимся. Нет, Эдвард, подобного шанса терять нельзя. Такое раз в жизни бывает. Да и хранитель, как ты мне сам говорил, теперь совершенно не одобряет действий правительства. И тебя к тому же заверил, что полностью может и будет тебе доверять. Учти: он ведь станет не только тебе, но и нам защитником. А вот ждать твоего решения слишком долго у него, может, возможности нет, раз ему секретарь понадобился. Так что уж не затягивай ты с ответом.

– Вероятно, ты прав, – принял все его доводы Эдвард. – Но я привык бродить по лесу и охотиться, а тут каждый мой шаг контролировать будут. И работа секретаря вряд ли такая уж интересная. Сиди целый день за столом, читай да пиши. Не кажется ли тебе, что перо – плохая замена моему старому доброму ружью?

– Это смотря с какой стороны, – отозвался Хамфри. – Иногда перо может быть опаснее ружья. Но, как я понимаю, жизнь-то тебе предстоит не такая уж нудная. Он же тебе сказал, что ты будешь все время ездить с его поручениями. Лондон увидишь и, вероятно, много еще других городов. Разве это не здорово? Неужели тебе не хочется быть готовым занять, когда придет время, то место, которое должен по праву рождения? А я, Эдвард, верю, что это случится. И с чего, интересно, ты взял, что если станешь секретарем, то должен охотой пожертвовать? Кто мешает тебе ходить в свободное время в лес вместе с Освальдом? Только сейчас ты вынужден осторожничать, а так станешь охотиться, ни от кого не скрываясь, и никакой негодяй вроде Корбулда тебе ничего не сделает. Словом, оставь сомнения, дорогой мой брат. И о сестрах тоже подумай. Не век ведь им жить в лесу. И именно от тебя зависит, смогут ли они постепенно избавиться от своего ложного положения.

– Что ж, Хамфри, – выдохнул Эдвард. – Я принимаю его предложение. Ну а пойдет что не так, возвращусь обратно.

– Вот именно, – ободряюще хлопнул его по плечу Хамфри. – Ты вскоре сам поймешь, сколь правильное решение принял. И какая же милая девушка Пейшонс Хидерстоун. Ни у кого еще не встречал столь прелестной улыбки!

– Ой, братец, уж не влюбился ли, часом, ты в дочку хранителя? – с наигранной беззаботностью отреагировал на его заявление старший брат.

– Вот уж совершенно нет, – отверг его домыслы Хамфри. – Я просто-напросто покорен ее обаянием, благородством и добротой. Кстати, Элис и Эдит от нее тоже в полном восторге. Она обещала скоро снова их навестить, привезти из их сада какие-то красивые цветы и что-то еще в том же роде. Здорово, что у наших сестер наконец появилась такая компания. Но я на твою мистрис Хидерстоун совершенно не претендую. А влюбился я, если уж хочешь знать, в нашу Клару.

– Неплохой выбор, Хамфри, – развеселился Эдвард. – Только не кажется ли тебе, что высоковато мы метим для внуков егеря? Но, как говорил незабвенный наш Якоб, каждому псу – свой час для охоты. Сейчас у Кромвеля и Парламента праздник, а после, глядь – и на троне окажется Карл Второй. И это, возможно, произойдет даже раньше, чем ты, дорогой мой брат, сподобишься изловить хоть одну лесную лошадку.

– Если это действительно так случится, я только обрадуюсь, – отвечал ему Хамфри. – А насчет твоего табуна… – Он выдержал паузу. – Вспомни, как ты потешался над моим планом корову поймать. Может, я тебя и второй раз удивлю. Ну а теперь пойду-ка я помогу Элис. Я вижу, она доить собирается, а коровы сегодня какие-то беспокойные.

Хамфри ушел, а Эдварду, прежде чем возвращаться в дом, захотелось, бродя в одиночестве, еще раз осмыслить события уходящего дня. Он был намерен подумать о многом, но в каждую его мысль неизбежно вторгался образ прелестной Пейшонс Хидерстоун. Она и была для него самой радостной стороной предложения, которое он получил от ее отца. «Я буду жить с ней под одной крышей и постоянно с ней видеться, – все ликовало в душе у юноши. – И она ведь сама просила меня согласиться. Конечно же, я соглашусь, и согласился бы ради одного этого даже на куда худшее предложение! Как же мы часто спешим со своими суждениями. Когда я впервые увидел ее отца, он показался мне столь отвратительным, что мне едва удалось сдержать ярость. А вот чем больше его узнаю, тем сильнее он нравится мне. Точнее, растет к нему мое уважение и доверие. По его словам получается, что король был сам виноват. Он отнимал у людей права, вот против него и выступили. Вероятно, это сначала было законно. В Арнвуде, впрочем, так не считали, но, допустим, хранитель прав. Когда одни у других отбирают что-нибудь силой, то возвращать это тоже приходится силой. Однако ведь не убийством короля! – вспыхнул Эдвард. – Такого права я никогда не признаю. Хранитель тоже не признает его. Убийц короля он назвал преступниками, и они ему омерзительны так же, как мне. Выходит, наши с ним взгляды во многом схожи. И то, что произошло с королем, он мне замечательно объяснил.

Одна сторона сохраняла преданность Карлу, хотя, наверное, не во всем была с ним согласна, а другая поставила цель помешать его абсолютной власти. Король упрямо стоял на своем, а противники не сдавались. Обе стороны взяли в руки оружие. Вспыхнул огонь войны, и ни те, ни другие уже не внимали голосу разума. Победа досталась противникам короля, но вместо того, чтобы этим и ограничиться, они вдруг забыли о справедливости и законе, за которые вроде бы и сражались, и начали подло мстить побежденным. Если уж им был так неугоден король, почему бы просто не выслать его из страны? Нет, им потребовалось пленить его и убить. Эта жестокость была совершенно несоразмерна с его виной, и объяснить ее можно лишь злобой и завистью. Поистине дьявольский акт, навсегда запятнавший нашу историю!»

Так размышлял Эдвард Беверли, кружа возле дома, пока голос Пабло его не отвлек призывом на ужин.