Текст книги "Пророчество Луны"

Автор книги: Фредерик Ленуар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

Глава 68

Наконец наступил канун того великого дня, когда Джованни и Эмануил должны были либо обрести свободу, либо подвергнуться суровому наказанию. Вечером они, как обычно, встретились с Жоржем в таверне, чтобы окончательно все обговорить. Тот в последнее время все грустнел и грустнел. Он извинялся перед друзьями, говоря, что печалится, потому что будет без них скучать. Но Джованни чувствовал – что-то гнетет Жоржа, что-то весьма болезненное. В последний вечер юноша решил с ним поговорить.

– Друг мой, я понимаю твои страхи, но уверен, что ты готов их преодолеть и попытаешься обрести свободу. Не имеет значения, сколько нас будет на лодке, двое или трое. Завтра ты должен быть с нами.

Эмануил одобрительно посмотрел на Джованни, а Жорж и не пытался скрыть свои чувства. Его глаза наполнились слезами. Увидев, как плачет этот добрейший человек, Джованни почувствовал укол в сердце, и его темные глаза тоже увлажнились.

– Не знаю, что и думать, – произнес наконец француз дрогнувшим голосом.

Джованни сжал его ладонь.

– А ты не думай, просто действуй. Беги с нами и оставь свой страх в тюрьме.

Жорж долго смотрел на друзей, которые не сводили с него глаз. Затем со вздохом сел и сказал:

– Ладно, пусть нас будет трое.

Эмануил не сдержался и обнял француза, а Джованни от души хлопнул его по спине. Наконец Жорж улыбнулся.

– Я не смог бы и дня здесь прожить, сожалея об упущенных возможностях. А теперь, когда жребий брошен, давайте готовиться к завтрашнему дню. Нельзя полагаться на случай!..

– Прежде чем мы приступим, – перебил его Джованни, – у меня есть одно предложение.

Эмануил с Жоржем пристально на него посмотрели.

– Если нас будет трое, то почему не четверо?

– Ты это о ком? – прошептал встревоженно Эмануил.

– О юном Пиппо.

Друзья ошарашенно уставились на Джованни.

– Уверен, он хотел бы выбраться из этого проклятого места навсегда.

– Не сомневаюсь, – сказал Жорж. – Но мы сильно рискуем.

– Почему? – спросил Джованни.

– Существует по меньшей мере две сложности. Он может согласиться, а потом донести туркам в обмен на свободу или облегчение условий жизни. Этого нельзя исключать. А вторая сложность в том, что он не работает в гостевом доме по вечерам, и потому будет весьма непросто устроить побег и ему.

– Тут надо серьезно подумать, – с сомнением добавил Эмануил.

– Я уже все продумал, – возразил Джованни. – Мы заплатим его хозяину Мустафе, Мехмету и владельцу гостевого дома, чтобы нам после обеда разрешили взять Пиппо с собой. Намекнем, что хотим заняться с мальчиком плотскими утехами в одной из комнат гостиницы. Кстати, Жорж, именно ты подсказал мне эту идею, когда рассказывал, что невольники порой приводят шлюх в дома, где подрабатывают. Когда мы окажемся наедине с парнишкой, то спросим, хочет ли он бежать с нами. Если он откажется, то оставим его там, предварительно связав и заткнув рот, чтобы не поднял тревогу. А захочет – убежим все вместе.

Жорж немного подумал.

– Неплохая мысль, и ее главное преимущество в том, что в комнате нас оставят одних – значит, будет легче ускользнуть.

– А я все же сомневаюсь, – произнес Эмануил. – Вы не боитесь, что Мехмет или Мустафа сообщат распорядителю паши, что мы занимаемся греховной любовью, строго запрещенной исламом? Тогда вместо побега нас будет ждать подземелье пострашнее этого.

– Конечно, риск здесь есть, – ответил Жорж, – но небольшой. Мустафа никогда не донесет на нас, так как сам замешан по уши. Мехмета интересуют только деньги, ему плевать на религию или нравственность. А что касается хозяина гостиницы, то я ему уже платил за то, чтобы позволил мне привести шлюху.

Джованни и Эмануил удивленно взглянули на француза.

– Сейчас объясню. Иногда я поддавался желанию быть с женщиной. А что мне было делать? Восемь лет без жены – долгий срок!

– Мы не осуждаем тебя, Жорж, – весело сказал Джованни. – Уверен, через несколько месяцев мы бы тоже поступили подобным образом! Просто ты казался таким далеким от этого и с отвращением рассказывал о проделках других рабов!

– Как бы то ни было, у меня больше нет сомнений, – сказал Эмануил уже серьезнее. – И я не против плана Джованни. Мне тоже жаль мальчика.

– Отлично, – обрадовался Джованни. – У нас еще осталось сто восемьдесят пиастров. Жорж, как ты думаешь, сколько нужно заплатить каждому?

– Чтобы не рисковать и избежать лишних торгов, думаю, нам надо разделить деньги на три равные части: пятьдесят для Мустафы, пятьдесят для Мехмета и пятьдесят для мавра, владельца гостевого дома. От такой суммы ни один из них не откажется, а у тебя останется еще тридцать пиастров, на всякий случай.

– Хорошо, пойду поговорю с Мустафой прямо сейчас. А ты договоришься с двумя другими завтра.

Джованни взял пятьдесят пиастров, отдал остальные деньги Жоржу, подошел к хозяину таверны и предложил ему побеседовать с глазу на глаз. Тот с неохотой согласился. Вскоре Джованни вернулся за стол к друзьям.

– Поначалу он удивился моей просьбе и сделал вид, что не понимает, о чем я говорю. Но когда увидел монеты, сразу же сказал: «Забирай завтра мальчишку и делай с ним, что хочешь, но если тебя поймают, я от всего откажусь. Ни денег у тебя не брал, ни о твоих планах не ведал».

– Даже не сомневался, что он так скажет, – заметил Жорж. – Завтра я поговорю с Мехметом, перед самым выходом, чтобы у него не было времени подумать.

Никто из трех сообщников не спал той ночью – последней в проклятом месте, во всяком случае они на это надеялись. Осторожно передавая друг другу пилку, они аккуратно подпилили первые звенья своих цепей так, чтобы легко снять их, когда понадобится. Днем друзья работали на привычных местах, стараясь не пораниться и не навлечь на себя наказание, ведь любая непредвиденность могла нарушить их планы.

Наконец настал судьбоносный миг. Муэдзин призвал правоверных к молитве, а пленники вернулись в тюрьму. Джованни направился прямиком в таверну. Он очень волновался, опасаясь, что Мустафа передумал. Собственно говоря, владелец таверны сразу же запросил двадцать пиастров сверху. Джованни повернулся и пошел к выходу, сказав, что отказался от своих планов. Мустафа побежал за ним, соглашаясь взять оговоренную сумму и шепча итальянцу, что если только тот попробует мальчика, то в следующий раз наверняка заплатит его хозяину по меньшей мере на треть больше. Джованни едва сдержался, чтобы не ударить мерзавца. Мустафа позвал Пиппо и без всяких объяснений велел мальчику следовать за итальянцем и делать все, что тот пожелает. Парнишка печально посмотрел на Джованни и пошел за ним к выходу, где ждали Мехмет, Эмануил и Жорж. Едва заметив сальный взгляд янычара и его понимающую улыбку, Джованни понял, что сделка совершена.

Четверо мужчин и мальчик шли через касбу. Стало ясно, что Пиппо никогда не бывал за стенами тюрьмы: его, казалось, напугали и ошеломили многочисленные торговцы, предметы, запахи и цвета. Когда они добрались до гостиницы, Жорж пошел на поиски владельца, пока остальные ждали во внутреннем дворике. Джованни тревожили странные взгляды, которые Мехмет бросал на Пиппо. Через десять минут Жорж вернулся с мавром, который сказал янычару что-то по-арабски. Тот сразу же поднялся по лестнице на первый этаж и знаками позвал других следовать за ним. Жорж подмигнул друзьям, показывая, что все идет по плану. Мехмет открыл дверь и впустил троих друзей и мальчика в просторную комнату. Пиппо забеспокоился, возможно начав понимать, какая участь его ждет. Вдруг, к огромному удивлению христиан, Мехмет тоже вошел за ними. Жорж напомнил ему об условиях сделки, но янычар его не слушал, дав понять, что тоже не прочь воспользоваться ситуацией. Увидев, как все обернулось, Джованни решил рискнуть и дружески похлопал турка по плечу. Тот расслабился и снял широкий пояс. Затем лег на лежанку, дав невольникам сигнал приступать к делу. Продолжая играть роль, Джованни благодушно присел рядом с турком и велел Жоржу заняться мальчиком. Пиппо съежился в углу комнаты. Француз подошел к нему, взял за руку и повел к ложу напротив того, где сидели Джованни и турок. Пиппо, опустив глаза, с неохотой пошел за Жоржем. В этот миг Джованни неожиданно повернулся к Мехмету и накрыл его лицо подушкой. Эмануил и Жорж тоже бросились на турка. Француз схватил табурет и с силой опустил его на голову охранника.

– Живой, – произнес Эмануил, приложив ухо к груди турка.

– Давайте заткнем ему рот и свяжем по рукам и ногам шнурками, на всякий случай, – предложил Жорж.

Пока двое друзей связывали Мехмета, Джованни подошел к Пиппо и заговорил на итальянском, родном языке мальчика. Тот испугался еще больше.

– Не бойся. Мы солгали твоему хозяину и мавру. А привели тебя сюда за тем, чтобы спросить, хочешь ли ты бежать с нами. Сегодня ночью нас будет ждать лодка с гребцами-христианами. Хочешь навсегда вырваться из темницы?

Мальчик, открыв рот, посмотрел на Джованни и начал дрожать.

– Ты понимаешь, о чем я говорю? – настаивал Джованни.

Через пару мгновений Пиппо энергично закивал головой.

– Хочешь пойти с нами? Тебе известно, что если нас схватят, то дадут триста ударов палками?

Пиппо ошеломленно уставился на Джованни.

– Пиппо, ты должен принять решение. Хочешь поступить так, как мы, попытаться попасть домой и снова увидеть родителей?

Казалось, мальчик оцепенел. Жорж перебил Джованни:

– Есть! Турок нам теперь не страшен! Но нужно побыстрее уходить отсюда. Пойду принесу джеллабы.

Он вышел из комнаты. Джованни воспользовался паузой и снова обратился к парнишке:

– Видишь, мы уходим. У тебя всего лишь несколько секунд, чтобы сделать выбор. Если ты не хочешь присоединиться к нам, то вернешься в подземелье, к хозяину, который дурно с тобой обращается. Если пойдешь с нами, то у тебя есть шанс обрести свободу, но тебя могут поймать и сурово наказать.

Эмануил и Джованни закончили распиливать цепи и легко их сняли. Вернулся Жорж с тремя джеллабами.

– Не нашел одежду для мальчика, но у него нет железного кольца на ноге. Люди подумают, что он наш раб.

Он распилил и снял свою цепь. Пиппо с удивлением смотрел, как трое мужчин нарядились в длинные рубахи до пола.

– Теперь никто не догадается, что мы руми, неверные! – восторженно воскликнул Эмануил.

Джованни в последний раз подошел к Пиппо и встряхнул его за плечо.

– Ну что, мой мальчик, решил?

Тот по-прежнему молчал.

– Ты идешь с нами, да или нет?

Не отводя от Джованни взгляда, Пиппо медленно наклонил голову в знак согласия.

– Ты храбрый юноша! – воскликнул Джованни. – И может, скоро вернешься к родным!

Следуя за Жоржем, который хорошо знал дом, беглецы спустились по ступенькам и прошли через двор, который, к счастью, в этот час был пуст. Им удалось выйти на улицу, и они пошли своим путем, затерявшись в толпе. Никто их не остановил, когда они вместе с другими людьми покинули город и зашагали в сторону мыса Матифу. Когда солнце уже спускалось к горизонту, друзья услышали издали призыв муэдзина и поняли, что их отсутствие скоро обнаружат. Четверка невольников добралась до мыса, когда уже стемнело. Полная луна поднялась над морем. Теперь беглецам оставалось только спрятаться за скалой и ждать лодку.

Они прождали несколько часов, лишь изредка обмениваясь парой слов, их всех мучила одна мысль – вдруг спасители не появятся? Глядя на лунный свет, танцующий на пене прибоя, Джованни думал о Луне. Многое из того, что предсказала ему ведьма, сбылось. Но она ни словом не упомянула ни тюрьму, ни рабство. Если судьба существует, что она уготовила для него этой ночью, когда все может случиться? Если бы он все еще верил в Бога, то молился бы сейчас в сердце своем, как Жорж и Эмануил.

Вдруг Пиппо, который устроился на небольшом холмике, закричал:

– Лодка!

Трое друзей вскочили на ноги и уставились на крошечную точку на горизонте.

– Это они! Не бросили нас! – обрадовался Жорж и обнял Джованни.

Лодка медленно плыла к берегу. Через несколько минут они наконец станут свободными! Но когда они радовались, не в силах отвести глаз от точки, которая становилась все больше и больше, из-за дюн донесся шум голосов. Удивленные беглецы обернулись и увидели, что к ним бегут солдаты.

– Янычары! – пробормотал Эмануил. – Мы попались!

– Нет, прыгаем в воду и плывем к лодке!

Джованни бросился в море, за ним последовали Эмануил и Пиппо. Джованни не успел сделать и двадцати гребков, как услышал крик. Он посмотрел назад и с ужасом увидел, что Жорж, который прыгнул последним, тонет.

– Плывите дальше! – крикнул Джованни товарищам. – Не останавливайтесь, я о нем позабочусь!

Эмануил и Пиппо продолжили путь к лодке, а Джованни вернулся и схватил француза. Тот отчаянно барахтался, стараясь удержаться на поверхности.

– Я… я не умею плавать! – с трудом выдавил он, когда Джованни скользнул под него, чтобы потащить к лодке.

– Прекрати цепляться за меня, ты утопишь нас обоих! – воскликнул Джованни.

Но француз никак не мог успокоиться, судорожно хватаясь за друга. «Нужно оглушить его, иначе до лодки я его не дотащу», – подумал Джованни, изо всех сил сдерживая Жоржа, который колотил руками по воде. Юноша нахлебался морской воды и понял, что вдвоем им до лодки не добраться. Перед ним стоял страшный выбор: либо спастись самому, бросив Жоржа на верную гибель, либо вытащить друга на берег, который был совсем рядом… и остаться рабом. Он слышал крики турок, которые выбежали из-за дюн. Нет, подумал Джованни, он не сможет жить свободным, зная, что на его совести смерть друга. Не медля ни секунды, он повернулся и поплыл назад.

Джованни достиг берега, совершенно обессилев. Жорж, который наглотался воды, был почти без сознания. Янычары набросились на невольников, избивая их и пиная ногами, но побои привели Жоржа в чувство, и он выкашлял из легких воду. Когда наконец пленники встали, то увидели, что лодка исчезла за горизонтом. Судя по ярости турок, двум другим рабам удалось бежать.

Глава 69

Едва беглецов привели обратно в город, то сразу же бросили в крошечную камеру и приковали к стене. Там, в темноте, без еды и питья, они провели часов пятнадцать. Затем их в цепях привели к дворецкому паши. Тот холодно и резко допросил их сначала поодиночке, потом вместе. Беглецы правдиво рассказали обо всем, кроме одного, как договорились. Они отрицали, что им кто-то помогал, утверждая, что сами передали письмо незнакомому караванщику. Ибрагим сказал Джованни, что тот поступил глупо, ведь за него скоро получат выкуп и освободят. Джованни подумал, что, может, стоит признаться в обмане, но потом решил подождать, пока гнев сановника не уляжется. Он объяснил, что решил бежать, опасаясь, что деньги никогда не дойдут, как это случилось с выкупом за Жоржа. Друзья также узнали, что Эмануилу и Пиппо удалось бежать. Ибрагим спросил пленников, почему они, несмотря на риск, захотели освободить мальчика, и никак не мог поверить, что они сделали это только из сострадания. Когда допрос закончился, дворецкий сообщил невольникам, что их подвергнут наказанию, установленному за первую попытку к бегству: тремстам ударам палкой по пяткам.

На следующий день после дневной молитвы всех пленников вывели на главную площадь города, окруженную двумя сотнями янычар. На другой стороне собрались сотни зевак, чтобы посмотреть на наказание. С беглецов сняли цепи и выволокли несчастных на середину площади.

– Пила басо кане, порта фалака! – скомандовал начальник стражи. – На землю, собаки, и пусть принесут фалаку!

Фалакой называлась деревянная колода примерно полтора метра длиной, с двумя отверстиями посредине. Стражники приказали беглецам лечь на спину. Двое турков принесли фалаку и просунули ступни Джованни в отверстия. Крепко привязали к обрубку и, держа юношу с двух сторон, подняли его ноги. Два других янычара схватили несчастного за руки и плечи. Пятый стражник принес метровую палку, которая на конце расширялась, достигая пятнадцати сантиметров, и встал лицом к Джованни. Он смотрел на поднятые ступни невольника и ждал сигнала. Командир махнул рукой, и турок изо всей силы ударил по пяткам Джованни палкой. Тот не смог сдержать крик – настолько жестоким оказался удар. Из толпы зрителей донесся приглушенный ропот – то ли удовольствия, то ли жалости. Турок продолжал наносить ритмичные удары по пяткам, громко отсчитывая каждый. Когда число достигло сотни, янычара сменил второй солдат, который продолжил экзекуцию с еще большим рвением.

После пяти или шести особенно сильных ударов Джованни впал в какое-то оцепенение и уже почти не ощущал боли. Второго янычара сменил третий. На двести двадцать третьем ударе Джованни потерял сознание. Юношу привели в чувство, окатив парой ведер воды, и ему удалось сделать несколько глотков. Когда наказание закончилось, Джованни совсем не чувствовал ног. Раздувшиеся ступни превратились в окровавленные лохмотья плоти. Фалаку сняли, а несчастного оттащили прочь.

Наступила очередь Жоржа. Француз весь трясся и обливался потом от страха. Его ступни просунули в колоду, и мучитель нанес первый удар. Жорж стиснул зубы, однако не закричал. Он не издал ни единого звука, пока его били. Его мужество привело толпу в восторг.

Четверо рабов отволокли беглецов в темницу и уложили в гамаки. Пока один из невольников поил их водой, Александр промыл их раны и смазал лечебной мазью.

– Вы не сможете вставать пять или шесть недель, – предупредил он. – Я буду приходить к вам каждое утро и каждый вечер. Крепитесь!

Ни у Джованни, ни у Жоржа не было силы ответить ему. Долгие часы лежали они без движения, пока наконец не забылись тяжелым сном.

На следующее утро, когда они остались в комнате одни, Джованни прошептал другу:

– Поразительное мужество, ты даже не вскрикнул!

Француз криво улыбнулся.

– Я понял, что страх боли сильнее самой боли…

– Извини, что втянул тебя…

– Не извиняйся. Я жалею только о том, что из-за меня тебе пришлось вернуться. Не надо было этого делать, Джованни!

– Я не мог смотреть, как ты тонешь.

Жорж смутился.

– Джованни, мне нужно тебе кое-что сказать.

Их глаза встретились.

– Это камнем лежит у меня на совести.

Джованни не ответил, он не мог понять, почему его друг испытывает такое чувство вины.

– В ночь нашего побега я не мог сомкнуть глаз, – продолжил француз сдавленным голосом. – Меня преследовало искушение предать вас и все рассказать Ибрагиму в обмен на свободу.

Признание друга оглушило Джованни, словно удар под дых. Но юноша быстро взял себя в руки, подумав, что главное все же в том, что Жорж не поддался соблазну.

– Подумать только, ты спас мне жизнь ценой собственной свободы! – воскликнул Жорж со слезами на глазах. – Джованни, пожалуйста, прости меня! Я никчемный глупец!

– Вовсе ты не никчемный, – ответил твердо итальянец. – И мне не за что тебя прощать, ведь ты ничего плохого не совершил.

Друзья обменялись долгим взглядом. Неожиданно в комнату вошел Паоло, раб-римлянин, работающий в тюрьме, и принес с собой немного света и воздуха.

– О Паоло, пожалуйста, не закрывай дверь! – простонал Жорж, не в силах больше выносить темноту.

– Конечно, друзья! А еще у меня есть новости о ваших сообщниках!

Жорж и Джованни навострили уши.

– Янычара, который был с вами, отстранили от службы, и он предстанет перед своим начальством за то, что не справился с обязанностями и чуть не нарушил обет целомудрия самым гнусным образом. Никто не знает, что его ждет, но вряд ли мы его скоро увидим! А что касается владельца гостиницы, то ему придется заплатить паше штраф в размере стоимости двух рабов, которые сбежали.

– А что с этим псом Мустафой? – спросил Жорж.

– Самое интересное я приберег напоследок, – тихо произнес Паоло. – Диван приговорил его к пытке на колу.

– О господи! – воскликнул француз.

– Что это такое? – спросил Джованни.

– Его накажут через то, чем он грешил, – ответил Паоло, явно смакуя новость. – Возьмут под мышки и поднимут, а потом медленно опустят на заостренный кол, который войдет в зад и пронзит внутренности мерзавца.

– Как ужасно! – вскричал Джованни.

– Не ужаснее того, что он много лет проделывал с бедным Пиппо! – возразил Паоло, сплюнув на пол.

– Хуже всего, что эта пытка может длиться часами, – заметил Жорж. – Ты не знаешь, когда ее назначили?

– Завтра утром, в районе Баб-аль-Уад.

– Наверняка мы услышим его крики, – сказал Жорж, помолчал немного, а затем спросил: – А кто будет хозяйничать в таверне?

– Я! Ибрагим вчера предложил мне эту должность, если приму ислам. Я сразу же согласился!

– Нет худа без добра, – пробормотал Жорж, понимая теперь, отчего Паоло в таком прекрасном настроении.

– Ну, друзья, мне повезло отчасти благодаря вам. Так что буду приносить вам по нескольку кварт лучшего вина, в знак признательности. А сейчас мне нужно найти помощника среди молодых пленников.

– Смотри не греши, как Мустафа! – прокричал ему вслед Джованни, когда Паоло был уже на полпути к выходу.

– Не беспокойтесь! Я слишком люблю женщин, а теперь смогу свободно ходить по улицам, когда не буду занят в таверне!

Прошло пять недель. Как и предсказывал Александр, все это время Жорж и Джованни не могли вставать. Первые шаги оказались чрезвычайно болезненными и не столько из-за ран, которые хорошо затянулись, сколько из-за того, что мышцы ног ослабли и не выдерживали напряжения. Целую неделю беглецы ковыляли только по тюрьме, поддерживаемые друзьями, потом – опираясь на палки, и наконец смогли ходить без посторонней помощи. Именно тогда Джованни приказали явиться в Дженину.

Солнце стояло высоко, и муэдзин только что призвал правоверных на полуденную молитву. У Джованни дрожали ноги и трепетало сердце, когда он, преодолевая боль, брел во дворец паши. Он прекрасно понимал, зачем Ибрагим вызвал его. Едва он вошел в приемный зал дворецкого, как лицом к лицу столкнулся с евреем-эмиссаром, который вернулся из Италии. Мужчины молча смотрели друг на друга. Вскоре появился Ибрагим и на удивление любезно поприветствовал Джованни.

– А, синьор Да Скола! Как приятно снова вас видеть! Рад, что вы снова можете стоять! Но не стойте слишком долго, вы еще слишком слабы!

Джованни подождал, пока сядет хозяин, и только потом сам опустился на подушки.

– Вы помните Исаака, не так ли?

Джованни кивнул.

– Сегодня утром наш друг вернулся из путешествия в Италию и рассказал мне обо всем, что ему довелось увидеть и услышать за то время, пока он вел переговоры об освобождении некоторых пленников.

Дворецкий помолчал немного, поглаживая бороду, затем с наигранным удивлением продолжил:

– Похоже, вам не слишком хочется услышать, что он о вас узнал.

Джованни опустил глаза. Он понял, куда клонит сановник, и решил его опередить.

– Я знаю, что обманул ваше доверие. Знаю, что меня ждет кара еще более суровая, чем наказание, которое я вынес. Но уверен, на моем месте вы поступили бы так же, чтобы избежать галер. Разве человек не способен на что угодно, чтобы избежать возвращения в ад?

Ибрагим пристально посмотрел на юношу.

– Почему «возвращения»?

– Несколько лет назад в Венеции меня приговорили к ссылке на галеры за то, что я убил на дуэли дворянина, будучи, как вы уже догадались, простым крестьянином, – признался Джованни.

– Как случилось, что калабрийский крестьянин дрался на дуэли с аристократом-венецианцем?

Джованни снова потупил взгляд.

– Я бы рассказал вам всю историю своей несчастной жизни! Но, уверен, вам она не интересна.

– Напротив, как большинство моих сограждан, я обожаю истории! Исаак, можете идти. Раз наш друг признался в обмане, вам здесь делать нечего. Если потребуется, я пошлю за вами.

Заметно обрадовавшись, что может наконец отдохнуть, еврей покинул комнату. Ибрагим приказал слуге принести напитки и попросил Джованни начать свой рассказ и не пропускать ничего важного. Второй раз за несколько месяцев юноша стал описывать свою короткую, но такую насыщенную событиями жизнь, стараясь ничего не упустить: ни письма, ни потери веры в пещере отшельника, ни собаки, которая спасла ему жизнь. Ибрагим слушал, словно завороженный. Лишь раз прервал он Джованни, когда пришло время послеобеденной молитвы. Дворецкий вернулся с подносом вяленых фруктов и велел Джованни продолжить повествование. Когда тот закончил, уже наступила ночь и Ибрагим ушел. Когда он появился снова, то сделал нечто неожиданное – пригласил Джованни отобедать с ним.

Во время трапезы араб засыпал юношу вопросами о философии, богословии и астрологии. Когда муэдзин возвестил правоверным, что пришло время ночной молитвы, Ибрагим наконец отпустил итальянца, пригласив того вернуться следующим вечером и снова пообедать во дворце, а также продолжить беседу.

– Почему вы не сказали мне правду с самого начала? – спросил он Джованни, когда прощался. – Я бы вызволил вас из тюрьмы и оставил в Дженине своим личным невольником, чтобы мы могли разговаривать о великих истинах!