Текст книги "Пророчество Луны"

Автор книги: Фредерик Ленуар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)

Глава 55

Джованни взял сигнальную веревку, привязанную к деревянному колесу, которое служило воротом. Бросил ее конец в пропасть и начал долгий спуск. Добравшись до подножия скалы, он с ужасом увидел изувеченные останки брата Григория.

Юноша без оглядки бросился прочь. Он шел до моря полтора дня. Крестьяне жалели изможденного монаха, на лице которого читалось отчаяние, и давали ему еду и питье. Джованни решил вернуться к мессеру Луцио. Не только за тем, чтобы признаться, что не оправдал его доверия, но и дабы обрести утешение и совет старого ученого и его слуги, своих единственных друзей. Джованни думал и о Елене, но мысль о том, что он снова разобьет ее сердце или закончит жизнь на галерах, испугала юношу. Поэтому сейчас для него было важно только одно – добраться до своего старого наставника.

Когда Джованни добрался до порта Волос, то нашел генуэзский корабль, капитан которого согласился переправить юношу в Италию бесплатно. Через неделю Джованни сошел на землю в Пескаре. Едва оказавшись на итальянской земле, он избавился от монашеского облачения, поменяв его на старую одежду. Затем отправился в глубь страны по дороге, которая вела в Рим. Заночевав в поле, он продолжил путь и вскоре свернул на тропу, убегающую к лесистым холмам Абруцци. Быстрым шагом Джованни дошел до деревни Остуни. Когда он очутился на опушке лесов Ведиче, сердце от радости забилось сильнее – он вернулся туда, где был когда-то счастлив! Юноша ступил на тропинку, ведущую к бревенчатой хижине, воспоминания нахлынули на него, ион заплакал… Его мучило чувство вины за то, что он не выполнил поручение, но в глубине души он знал, что друзья его простят.

Джованни вышел на поляну, и кровь застыла у него в жилах.

Кто-то сжег дом дотла.

Судя по растительности на пепелище, хижина сгорела несколько лет назад. Было ли это случайностью… или преступным деянием? Что стало с наставником и Пьетро? Тоска вновь овладела душой Джованни. Он должен узнать правду, решил юноша и отправился назад, в деревню. По дороге ему встретился крестьянин, и юноша спросил:

– Я хотел навестить двух своих друзей, которые когда-то жили в этом лесу. Но их самих нет, а дом сожжен. Что случилось?

– Ужасное происшествие! – ответил крестьянин после минутного замешательства. – Но все это было уже давно.

– Что произошло? Где люди, которые жили в том доме?

– Убиты бандой разбойников. Всадниками в черном.

Джованни показалось, что его ударили кинжалом прямо в сердце.

– Когда это случилось?

– О, много лет назад! С ними жил еще один человек, думаю, ученик. Он исчез, а вскоре после этого появились люди в черном. Они-то и подожгли дом. Но это еще не все! Если бы ты видел тела старика и его слуги! Как их пытали перед смертью! Грабители, наверное, хотели узнать, где спрятаны деньги, но так ничего и не добились.

– Что стало с телами? – спросил Джованни, испытывая страшные муки.

– Мы выкопали яму недалеко от хижины и похоронили их. Священник прочитал заупокойную молитву, а на могиле поставили крест.

Джованни с трудом нашел место, где похоронили его друзей. Маленький крест покосился, юноша поправил его и долго в молчании стоял над могилой. Горе его не знало границ, но ни слезинки не выкатилось из сухих, измученных глаз. Джованни ощущал огромную вину – разве не из-за того, что он скрылся от преследователей, те вернулись сюда и пытали его друзей, чтобы узнать о содержании проклятого письма? Какой ужасный секрет мог послужить поводом для столь жестоких убийств?

Джованни молил учителя и Пьетро о прощении. Его душа была сломлена. Он не мог ни взывать к Богу, ни думать о чем-либо.

Наступила ночь, и холод усилился. Джованни все никак не уходил от могилы.

С неба начал падать снег.

Глава 56

Всю ночь Джованни провел на том же месте. Силы постепенно оставили его, и от изнеможения он упал, скорчившись на могиле друзей, словно младенец в утробе матери.

К утру снег перестал, но белое покрывало уже укутало тело юноши. Джованни чувствовал, как жгучий холод пробирает его до костей, и съеживался все сильнее, инстинктивно пытаясь укрыться от мороза.

Его мозг и тело оцепенели. Душа теряла последние силы. Он уже ничего не хотел – ни жить, ни умереть. Ни о чем не размышлял. Его разум успокоился. Но это было не то исполненное смысла спокойствие, которое он знавал прежде, в теперешнем состоянии не было ни печалей, ни забот. Опустевшая душа освободилась от борьбы и стремлений. Джованни знал, что скоро умрет, однако не думал о смерти. Он ждал конечного освобождения без всякого страха, подобно раненому животному, которое забилось в яму, чтобы испустить дух.

Холод полностью завладел всем его существом, и юноша больше не ощущал стужи. Его разум постепенно мерк. Он словно завис между двумя мирами и ждал неизбежного сигнала, чтобы навсегда исчезнуть.

Он не слышал, как кто-то подошел к нему, но почувствовал чужое тепло. Замерзшее тело вздрогнуло. Инстинктивно Джованни попытался прижаться к источнику тепла, но мышцы отказывались повиноваться. Он почувствовал на затылке чье-то дыхание. Частое и горячее, растопившее снег. Ласковое тепло вернуло Джованни способность мыслить. Он не пытался ничего понять, просто наслаждался приятным ощущением. Чей-то язык лизнул шею юноши. По телу Джованни пробежала дрожь. Он почувствовал, что уже может шевелиться. С большим трудом повернулся и приоткрыл глаза.

Испуганный пес отскочил в сторону. Джованни, не двигаясь, смотрел на него. Довольно крупное животное находилось в жалком состоянии. Грязная шерсть цвета соли с перцем свалялась, а тело было таким же тощим, как у Джованни. Поджав хвост и прижав уши, пес с некоторой опаской глядел на юношу. Джованни какое-то время бездумно выдерживал собачий взгляд. Затем с трудом улыбнулся и протянул руку.

– Не бойся.

Пса, казалось, успокоил дружелюбный жест и ласковый голос. Он медленно подошел к Джованни и лег рядом, уткнувшись мордой в ладонь юноши. Джованни погладил собаку по носу. Пес настороженно смотрел на юношу, в собачьих глазах страх смешался с радостью. Взгляд тронул Джованни, и он попытался встать. Пес отпрянул в сторону. Юноша сел на корточки. Его тело еще не согрелось, юноша не чувствовал ни рук ни ног, но, похлопав по коленям левой ладонью, протянул правую товарищу по несчастью.

– Иди сюда.

Чуть помедлив, пес приблизился, виляя хвостом. Он дал себя погладить, явно испытывая противоречивые чувства: удовольствие и боязнь. Джованни обнял пса за шею, и тот довольно тявкнул. Душа Джованни понемногу стала отогреваться.

– Что, старина, мы оба в ужасном состоянии, да? Уверен, ты уже давно ничего не ел.

Пес лишь слабо заскулил в ответ.

– Ничего, я о нас позабочусь.

Джованни, шатаясь от голода и холода, тяжело поднялся на ноги, у него кружилась голова. Нужно развести огонь, подумал он. Юноша собрал немного хвороста – с большим трудом, так как его пальцы закоченели, – и развел костер при помощи двух кремней, которые нашел на пепелище. Несколько часов он просто грелся. Постепенно ожившая кровь вновь побежала по жилам. Пес сидел рядом с ним, уставившись на языки пламени.

Почувствовав, что вновь владеет своим телом, Джованни решил отправиться на поиски еды. Он хорошо знал окрестные леса и помнил, где Пьетро ставил капканы. Он нашел один, который, по-видимому, еще годился для использования, и установил; пес с любопытством наблюдал за юношей. Затем они вернулись к костру. Похоже, ночью их ждала стужа. Внезапно раздался душераздирающий крик; Джованни вскочил на ноги и побежал к ловушке. Пес обогнал его, одним рывком челюстей прикончил зайца, попавшего в капкан, и начал его пожирать. Джованни бросился на собаку, чтобы отнять добычу. Пес впервые оскалил зубы и злобно зарычал.

– Ну-ну, приятель, знаю, что ты голоден, но здесь хватит нам обоим!

Наконец ему удалось отобрать две трети зайца у пса, который насыщался, жадно глотая остатки своей доли. Джованни разделал то, что осталось от добычи, и насадил на вертел, чтобы поджарить над огнем. Когда, по его мнению, мясо было готово, он оторвал кусок и швырнул четвероногому приятелю.

– Держи! Ты, конечно, этого не заслуживаешь, но, думаю, тебе пришлось голодать дольше, чем мне!

Пока пес пожирал мясо, Джованни медленно смаковал свою порцию. Жар костра, присутствие животного, удовольствие от еды – неожиданно к нему вернулся слабый вкус к жизни. Не всеобъемлющая жажда жизни – время еще не пришло! – но вполне достаточное стремление выжить.

– Как тебя зовут? – спросил он у пса.

Тот удивленно посмотрел на него, словно говоря: «Разве не видишь, что я такой же бродяга, как и ты? Я давно потерял хозяина и уже не помню кличку, которую мне когда-то дали. Так что, если хочешь, чтобы мы дальше были вместе, можешь звать меня как тебе угодно!»

Джованни, должно быть, прочитал собачьи мысли – в его мозгу промелькнул ответ.

– Ной! Тебе нравится это имя? Ной, да?

Пес довольно взвизгнул и завилял хвостом.

Глава 57

Прошло несколько недель с тех пор, как Джованни вернулся к дому своего учителя, вернее, к тому, что от него осталось. Юноша сразу же начал строить крохотную хижину в одну комнату. Конечно, он проверил погреб, где мессер Луцио хранил самые ценные книги, но оттуда утащили все. Тем не менее в подполе было удобно прятаться от усиливающихся зимних холодов, и Джованни залезал туда всякий раз, когда мороз на поверхности земли становился невыносимым. Ной всегда держался рядом, следуя за юношей, куда бы тот ни шел. Ночью они спали на соломенном матрасе, тесно прижавшись друг к другу. Охотились они тоже вместе, оказалось, что пес отлично разыскивает дичь по следам.

Джованни вполне хватало компании Ноя, и он не стремился к обществу людей. Он полюбил долгие прогулки по лесу, особенно после снегопада. Юноша часто останавливался у подножия высокого дуба, закрывал глаза и грелся в лучах зимнего солнца. Время от времени он поднимал веки и смотрел вдаль, на бледный свет, просвечивающий сквозь заснеженные верхушки деревьев. Ной неподвижно лежал у его ног и терпеливо ждал. Это единение с природой, а также общество собаки успокаивало израненное сердце, словно целебный бальзам. Джованни больше не молился. Не думал ни о Боге, ни о монастыре. Но в памяти часто всплывали образы детства и жизни, которую он вел до того, как повстречал Елену. Он принимал их, не пытаясь распознать скрытый смысл этих воспоминаний. Иногда воспоминание приносило с собой какие-то эмоции. И в этом случае Джованни оставался равнодушным – не отрицал их, но и не задерживался на них. Относился к ним как к чему-то обыденному – теплому лучу солнца или порыву пронизывающего ветра. Его жизнь состояла из действий, дающих возможность выжить, – рубки дров, охоты, а также физических ощущений – тепла, холода, голода. Больше он ничего не испытывал – ни тоски по дому, ни надежды, ни тревоги. Джованни словно застыл в настоящем времени, его жизнь стала всего лишь чередой мгновений. Может, когда-нибудь он решит покинуть это место и отправиться на поиски Елены, но не сейчас. Джованни подсознательно чувствовал, что еще слишком рано об этом задумываться, и потому жил, не мечтая и не строя планы.

Но судьба снова постучала в его дверь.

Джованни возвращался домой после безуспешной охоты. Погода стояла довольно мягкая. Примерно за сто шагов до хижины Ной стал вести себя необычно. Он повел мордой по ветру, заскулил, бросился к лачуге и закружился на месте, уткнув нос в землю. Затем побежал по следу и скрылся в лесу. Джованни подумал, что пес почуял дичь, и не придал происшествию особого значения. Но в последующие дни Ной заметно беспокоился, и Джованни тоже охватила тревога. Он внимательно осмотрел все вокруг и, к своему удивлению, обнаружил отпечатки деревянных башмаков вблизи от хижины. Тут явно кто-то был. Может, заблудившийся путник?

После этого Джованни стал пристально наблюдать за окрестными тропами и лесной чащей. Несколько дней спустя он заметил новый след на глинистой дорожке, которая вела к хижине. Но не деревянного башмака, как прежде, а босой ступни. Джованни долго рассматривал отпечаток. Нога, оставившая его, была маленькой и довольно узкой и принадлежала, скорее всего, подростку или женщине. Понюхав след, Ной бросился в заросли, однако вернулся ни с чем.

Джованни не знал, что и думать. Чьи это следы? Может, того человека, который приходил сюда раньше? Как бы то ни было, ясно: вокруг кто-то бродит. Юноша еще не забыл о разбойниках и потому решил принять некоторые меры предосторожности. Он натянул бечевку поперек тропы, ведущей к деревне, и привязал маленький колокольчик, который должен был зазвенеть, если кто-нибудь попробует подкрасться к хижине ночью.

Так и произошло. Однажды вечером раздался звон колокольчика. Ной громко залаял и кинулся к тропе. Джованни побежал следом, слыша, как трещат ветви деревьев там, откуда доносится собачий лай. Вдруг Ной взвизгнул и замолчал. Когда Джованни подбежал туда, то увидел, что тело пса валяется на земле, и услышал звуки удаляющихся в глубь леса шагов. Так как близилась ночь, он не решился преследовать нежданного гостя. Юноша наклонился к собаке. На голове у Ноя была небольшая рана, его явно ударили палкой. Пес быстро пришел в себя, но Джованни заперся в хижине и провел бессонную ночь.

На следующее утро, с первыми лучами рассвета, он вместе с Ноем отправился на то место, где на собаку напали, и нашел там кое-что интересное. Прежде чем упасть бездыханным, пес успел выдрать клок ткани из одежды нападавшего. Джованни поднял голубоватый лоскуток. Несомненно, это был кусок женского платья.

Джованни пришел к выводу, что какая-то крестьянка пыталась приблизиться к его жилищу. Может, она голодна? Кто она – соблазненная и брошенная женщина или девушка, сбежавшая из дома от жестокого обращения? Или деревенская сумасшедшая, из тех, что иногда бродят в округе? Вопросы мучили его. Джованни убрал веревку, которая больше была не нужна, а неподалеку от того места, где ударили Ноя, повесил на ветку дерева небольшую сумку с едой. Но никто не прикоснулся к котомке, кроме птиц, которые вскоре проклевали в ней дырочки и теперь наслаждались бесценным содержимым. Джованни решил, что женщина, должно быть, испугалась собаки и навсегда покинула здешние леса.

Эта мысль его опечалила.

Прошло уже больше недели, и Джованни не встречал никаких странных следов. Однажды утром, когда он завтракал у себя в лачуге, Ной вскочил и начал скулить. Джованни открыл дверь. Ночью прошел снег, и землю покрывала тонкая белая пелена. Это означало, что без помехи можно будет различить любые следы. Чтобы не случилось того, что в прошлый раз, Джованни запер Ноя в хижине и отправился на поиски один. Пройдя примерно триста шагов, юноша заметил на снегу множество отпечатков. Похоже, что небольшая группа всадников доехала до этого места, затем развернулась и ускакала назад. В ту же секунду Джованни услышал шум, доносящийся из леса. Он едва успел обернуться, чтобы увидеть трех всадников в черном, которые направлялись к нему.

Глава 58

Джованни очнулся уже в хижине. Его крепко привязали к балке, поддерживающей потолок, предварительно оглушив, судя по боли в голове. Он увидел, что Ной тоже привязан веревкой на другом конце комнаты. Когда пес заметил, что хозяин пришел в себя, то заскулил и завилял хвостом.

На Джованни смотрели пятеро мужчин, все в длинных черных плащах и с лицами, спрятанными под кожаными масками. Один из них, более хрупкого сложения, чем его спутники, сидел на единственном стуле чуть позади остальных.

Первым заговорил высокий, худощавый мужчина с окровавленной повязкой на руке:

– Похоже, наш друг приходит в себя.

Джованни догадался, что Ной укусил незнакомца, когда тот зашел в хижину. Но почему эти жестокие люди не убили собаку?

– Кто вы? – спросил Джованни холодно. – Если вы те, кто лишил жизни моего наставника, то вы трусы, жалкие трусы!

Человек с повязкой сильно ударил Джованни по лицу здоровой рукой.

– Здесь мы задаем вопросы! Что ты сделал с письмом, которое тебе дал хозяин? Ты не доставил его адресату.

– Так вот оно что! Вы совершили все эти ужасные преступления, только чтобы узнать о содержании письма? Чем можно оправдать подобные поступки? Христиане вы или варвары?

Незнакомец с забинтованной рукой собирался еще раз ударить Джованни, но его остановил властный голос:

– Достаточно! Я сам его допрошу.

Голос принадлежал старику: говорил человек, который сидел на стуле. Он медленно поднялся и подошел к Джованни.

– Ты не ведаешь, о чем говоришь. Но я понимаю твою скорбь и гнев. Увы, к сожалению, по-другому нельзя было предотвратить нечто более серьезное, чем эти преступления.

Джованни смотрел на него со смесью недоверия, злости и презрения.

– И что же это такое «серьезное», что дает вам право пытать и убивать ни в чем не повинных людей?

– Ни в чем не повинных людей?! – гневно воскликнул старик. – Ни в чем не повинных людей! Да есть ли у тебя хоть малейшее представление о том, что было в конверте, который тебе дали?

– Никакого.

– Он лжет! – вскричал один из непрошеных гостей.

– Не думаю, – сказал старик уже спокойнее. – В противном случае он бы не удивился смерти астролога.

Затем подошел еще ближе и пристально посмотрел Джованни в глаза. Юноше стало не по себе. Никогда в жизни он еще не видел столь ледяного, жесткого взгляда, возможно, впечатление от него усилила маска.

– Где ты был все эти годы? – продолжил старик холодным угрожающим тоном. – Что ты сделал с письмом?

Мысли Джованни путались. Он понял, что Елена не передала письмо по назначению, Папе. Одно упоминание о Венеции могло навести разбойников на ее след. Необходимо увести их в другую сторону.

– Когда я сбежал от вас несколько лет назад в Пескаре, я сел на корабль, который направлялся в Грецию. Добравшись туда, я отдал письмо одному купцу из Рима, который обещал доставить его в Ватикан. А я принял православие и стал странствующим монахом.

– Вздор! – не поверил укушенный, приближаясь к Джованни.

Старик жестом велел ему замолчать.

– Трудно поверить в подобную историю. Как ты докажешь, что был монахом?

– Посмотрите в моем кармане.

Один из разбойников обыскал Джованни и вытащил потрепанные самодельные четки из шерсти.

– Надо же! Такими пользуются монахи на Афоне, – произнес старик, явно удивившись. – Это ничего не доказывает, но, возможно, в твоем рассказе есть доля правды. Впрочем, может, ты и отправился в Грецию, но никогда не поверю, что ты отдал незнакомцу письмо, зная, как много оно значит для твоего хозяина.

– И все же так оно и было. Я не знал о его содержании, но понял, что, скорее всего, никогда не смогу вручить его Папе. Едва бы я добрался до Рима, вы бы нашли меня и убили. И потому я решил, что правильнее будет отдать его торговцу, который показался мне стоящим доверия.

Тяжелое молчание воцарилось в хижине.

– Не могу понять – то ли ты ни в чем не повинный дурак, то ли пытаешься нас обмануть, – произнес наконец старик. – На самом деле я почти ничего о тебе не знаю, только то, что ты провел с этим проклятым астрологом и его сообщником несколько лет. Как тебя зовут и откуда ты родом?

Подумав, что эти люди вполне могут найти его близких и пытать, Джованни снова солгал.

– Меня зовут Джованни Да Скола, я родился в Калабрии.

– Зачем ты пришел сюда к мессеру Луцио?

– Я покинул родную деревню, чтобы учиться в большом городе на севере страны. По чистой случайности познакомился с этим великим ученым и три года изучал у него философию.

– Я не верю в случайности, – холодно заметил старик. – А астрологии он тебя тоже учил?

Джованни почувствовал, что снова нужно солгать.

– Нет.

– Значит, ты не знаешь, о чем попросил его Папа? Но ты же видел, что твой учитель несколько месяцев над чем-то работал, прежде чем послать тебя с письмом. У тебя должны быть какие-то предположения.

– Я… я думаю, что он пользовался своими астрологическими книгами. Но только не знаю зачем.

– Неужели? – усомнился старик, пристально смотря на Джованни пронзительным взглядом, словно пытаясь заглянуть в его душу.

– Понятия не имею.

– Жаль. Нам придется отсечь тебе руку или ногу, чтобы убедиться, что ты говоришь правду. Было бы намного проще, если бы ты сразу сказал, где письмо.

Джованни содрогнулся от ужаса. Но его тут же охватила ярость, которая пересилила страх.

– Никакая пытка не заставит меня сказать то, чего я не знаю. Разве на ваших руках мало крови? Какому делу вы служите?

– Делу всемогущего Создателя и Его сына Иисуса Христа, – тихо ответил старик.

– Как же вы можете убивать во имя Христа, который проповедовал любовь? – вскричал Джованни, вне себя от гнева.

– Для того, чтобы сохранить слово Божье и сделать все возможное, чтобы его не исказили ересь и астрологические предсказания.

Джованни недоверчиво взглянул на старика.

– Вы хотите сказать, что убили моего учителя и его слугу Пьетро… только потому, что он занимался астрологией?

– О нет! Христианская церковь сейчас настолько заражена этим нечестивым занятием, осужденным в Священном Писании, что человеческой жизни не хватило бы на то, чтобы убить всех священнослужителей, которые им интересуются! Нет, мой юный друг, твой учитель совершил гораздо худшее преступление!

Старик подошел к Джованни поближе и прошептал в ухо юноши:

– По просьбе Павла Третьего, этого дьявольского пособника, опорочившего святейший сан Папы, он осмелился использовать свое гнусное ремесло, чтобы нанести удар в самое сердце нашей веры!

Джованни никак не мог понять, какую христианскую догму его наставник мог разрушить при помощи астрологии. Но еще сильнее его интересовал ответ на более важный при данных обстоятельствах вопрос – кто эти фанатики-убийцы?

– Так, значит, вы последователи Лютера, раз ненавидите Папу до такой степени?

Старик рассмеялся жутким сухим смешком.

– Трудно придумать худшее оскорбление, чтобы разозлить меня! Мне даже захотелось самому предать тебя мучениям, жалкий глупец! Во многих отношениях реформаторы страшнее астрологов! Они предали священное учение церкви, подобно тому как фальшивые папы-идолопоклонники запятнали его своими языческими верованиями и занятиями! Но хотя они слабы, как их вера, и ничтожны, как их религиозная концепция, никто из них не осмелился бы сделать то, что совершил твой учитель!

Старик перевел дыхание и прорычал в лицо Джованни:

– Гнуснейшее из всех зол!

– Что бы ни сделал мой учитель, разве вы не отомстили ему, подвергнув мучительной пытке и убив вместе с самым преданным другом и слугой? Зачем вы вернулись за мной после стольких лет?

– Потому что никто не должен увидеть это письмо! – прошипел старик, схватив Джованни за шею. – Никто, понимаешь?! Только я должен узнать его содержание и уничтожить его навсегда!

Старик, словно сумасшедший, продолжал сжимать горло Джованни. Затем отпустил юношу, отошел назад, чтобы снова сесть, явно обессиленный внезапной вспышкой ярости. При его приближении Ной зарычал. Неожиданно старик остановился и бросил взгляд на пса.

Человек с раненой рукой подошел к Джованни.

– Поверьте, уж я-то знаю, как развязать ему язык!

Он вытащил из-под плаща меч, разорвал на Джованни рубаху и медленно поднес оружие к телу юноши.

– Погоди! – произнес старик, повернувшись к нему. – Собака! Я говорил, что она нам пригодится. Некоторые люди могут вытерпеть любую боль, не проронив ни слова, но не выносят, когда страдают другие, даже животные.

– Это называется состраданием, и Иисус Христос учил нас ему! – воскликнул Джованни.

– Совершенно верно, – ответил старик с жестокой улыбкой. – Ну что ж, проверим, как далеко зайдет твое сострадание.

Он устало махнул в сторону собаки.

– Нет! – закричал Джованни. – Не трогайте Ноя! Он здесь ни при чем!

Старик удивился:

– Как ты назвал животное?

– Какое это имеет значение? Вы ничего от меня не узнаете, мучая собаку!

– Ты посмел дать этой твари имя патриарха из священной Библии?

– Патриарха, который пожалел животных и спас их от Всемирного потопа! Но вы, вы – безжалостные чудовища, у вас нет души!

Человек с перевязанной рукой поднес меч к Ною, и тот отпрянул, скаля зубы.

– Нет! – закричал Джованни. – Я ничего не знаю! Клянусь перед Богом, мне ничего не известно!

Человек обвел острием меча вокруг собачьей морды.

– А вот и возможность поквитаться с тобой за укус, Ной…

Резким движением он опустил меч на переднюю лапу собаки точно посредине.

Пес душераздирающе завизжал и упал. По полу потекла кровь.

– Прекратите! – умоляюще воскликнул Джованни.

– Скажи нам, где письмо, – сурово потребовал старик.

– Клянусь, я ничего не знаю! Убейте меня, но не мучьте бедное животное!

Старик снова дал сигнал человеку с раненой рукой, и тот поднял меч. Пес по-прежнему лежал на боку, скуля от боли. Человек с силой опустил меч, но в это мгновение Ной вскочил и отпрыгнул в сторону, увернувшись от удара, и лезвие перерубило веревочную привязь. Человек удивленно смотрел, как Ной хромает на трех ногах.

– Беги, Ной, беги! – завопил Джованни.

Один из незнакомцев бросился к полуоткрытой двери, но пес оказался проворнее и выбежал из хижины.

Трое пустились за ним в погоню, но вскоре вернулись, недовольные.

– Проклятое животное скрылось, несмотря на рану! – проворчал один из них.

– Неважно, – ответил старик.

– Давайте продолжим допрос там, где мы остановились, – потребовал человек с перевязанной рукой.

– Не имеет смысла.

Раненый недоуменно взглянул на старика.

– Бесполезно. В моем возрасте я начал понимать людей. Будь уверен – если бы он знал что-либо, то попытался бы спасти собаку. От него больше ничего не добьешься, даже под пытками.

– Что будем делать?

– Избавимся от него.

Старик подошел к Джованни.

– Тебе, наверное, хочется перед смертью узнать, что было в том письме? – Джованни не проронил ни слова. – Конечно, хочется. Всегда лучше знать, за что умираешь. Но я тебе не скажу.

– Вы не только фанатики и преступники, но к тому же еще и трусы, которые не осмеливаются показать свои лица! Если я выживу, то найду вас, где бы вы ни прятались, и тогда вы ответите за свои преступления!

Старик снял маску и приказал своим помощникам сделать то же самое. Джованни всматривался в лица людей, которые убили его наставника. Он никогда их не забудет.

Старик тоже пристально глядел на Джованни.

– Завтра я отправляюсь в Иерусалим, Священный город, туда, где находится наше братство. Тебе придется проделать долгий путь, чтобы найти меня. Впрочем, боюсь, сил на это у тебя не останется.

– Вы создали братство, чтобы совершать преступления?

– Именно. Мы основали секретное братство: орден Блага Господня. Наша божественная миссия – искоренять любыми способами все, что может потрясти основы святой католической церкви.

– Вы всего лишь безумцы, которые неправильно понимают веру! Как вы можете совершать преступления во имя веры, которая высшей добродетелью провозглашает любовь? Апостол Павел сказал: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая, или кимвал звучащий…»

– Хватит! – вскричал старик.

– «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так, что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто…»

– Замолчи!

– «И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею – нет мне в том никакой пользы…»

Старик махнул рукой человеку со шрамом, который выхватил длинный кинжал и бросился на Джованни.

– «Любовь все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит…»

Лезвие ножа вонзилось в грудь Джованни. Юноша вскрикнул и сплюнул кровью.

– «Любовь… никогда… не перестает…»<sup>[26]26
  Первое послание к коринфянам святого апостола Павла, 13:1-13:3, 13:7.


[Закрыть]</sup>

Он поднял голову, возвел глаза к небу и прошептал с последним вздохом:

– Но я… я вас ненавижу.

Бросив тело юноши там, где оно упало, люди в черных плащах подожгли лачугу и ускакали прочь. Падал снег, девственно-белый.

Из леса выскользнула фигура и побежала к хижине, которая уже занялась пламенем. Молодая женщина ворвалась внутрь, ей удалось погасить огонь. Она осмотрела зияющую рану в груди Джованни и увидела, что, к счастью, лезвие прошло рядом с сердцем, не задев его.

Джованни еще дышал, но потерял много крови, которая продолжала течь. Женщина нарвала листьев орешника, смешала их с клейкой глиной, оторвала полосу ткани от своего голубого платья и наложила на рану грубую повязку.

Она подняла голову раненого и нежно погладила по лицу.

– О мой Джованни, что они с тобой сделали?