Текст книги "Лис . Полевой агент (ЛП)"

Автор книги: Фредерик Форсайт

Соавторы: Джон Ле Карре
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

  «На Западе мы наблюдали, как они снова и снова тестируют программу создания атомной бомбы, всегда под землей, пока они не взорвали огромные дыры по всей стране. Параллельно с этим, ракетная программа перешла от мусуданов к новому типу ракет – гораздо большей полезной нагрузки, гораздо большей дальности. Как вы знаете, они называются Хвасонг ».

  «Как далеко они продвинулись?»

  «Ким Чен Ир продолжал политику своего отца. Ученые продвигали ракетную программу Хвасон, пока в 2011 году не умер второй Ким. Произошла короткая борьба за власть, но с большим преимуществом одержал победу любимый сын мертвого диктатора. Толстый, некрасивый, настаивающий на причудливой стрижке – не беда. Его безжалостность абсолютна, его одержимость собой абсолютна.

  «С тех пор, как он пришел к власти, он с возрастающей скоростью и срочностью продвигал вперед как бомбовые, так и ракетные программы. Тест за тестом, запуск за запуском. Они были невероятно дорогими, и многие из них были неудачными, и его поведение становилось все более и более странным. Это не имеет значения. Вводятся торговые санкции, затем их ослабляют. Дело в том, что мир его боится.

  «США могли уничтожить его и его режим первым ударом, как и его обширный сосед и покровитель, Китай. Но оба опасаются, что он взорвет достаточно термоядерных устройств, чтобы разрушить весь полуостров и большую часть северо-восточного Китая. Итак ... постоянные послабления, вознесение до уровня государственного деятеля мирового уровня.

  «Что касается ракетной программы, это мое личное исследование. Последний, с наибольшей дальностью полета и полезной нагрузкой, – это Hwasong-15. Он огромен, но не настолько силен, чтобы донести термоядерную боеголовку Ким Чен Ына в любую точку мира – и, в частности, в Вашингтон.

   Вы знаете о бегстве генерала Ли Сун-Ри?

  «Я был немного замешан», – признался сэр Адриан.

  «Что ж, насколько я понимаю, генерал Ли признал, что Северная Корея собирается сделать последний бросок в кости. Все или ничего. Хвасон-20. Сейчас в стадии строительства ».

  «Это именно то, что он сказал. Я был здесь.'

  «Вам повезло, сэр Адриан. Я надеюсь, что позже у меня будет доступ к генералу. Американцы на первом месте. Но Hwasong-20 должен будет сильно отличаться от своего предшественника ».

  'В каком смысле?'

  «Ракеты такого размера обычно хранятся в подземных шахтах и ​​запускаются из них. Крышка шахты скрывает ракету от посторонних глаз в небе, пока ее не снимут для стрельбы. Затем ракета поднимается вертикально на огромном огненном шаре, который запускает ее в космос. Когда он отрывается от земли, он отклоняется на новую траекторию, которая доставит его к цели, где боеголовка отделяется, падает и взрывается.

  «Но Hwasong-15 перевозится на задней части 32-осного транспортного средства. Эти двое весят сто тонн. В Северной Корее только несколько специально подготовленных дорог могут начать принимать такую ​​нагрузку. Но это неважно. Достаточно только одного, чтобы он был успешно спрятан в пещере с несколькими милями замаскированного шоссе, чтобы он появился и выстрелил.

  «Тем не менее, Хвасон-20 должен быть расположен в шахте, построен и спрятан в каком-то подземном комплексе, о котором мы еще не знаем».

  «Это тоже моя информация, – сказал сэр Адриан. „И вот тут-то и появляется генерал Ли. Он знает“.

  «Это плохо для Ким. Но не последняя из его проблем. Эта честь принадлежит двигателю ракеты. Северная Корея никогда не могла построить ракетные силовые установки, достаточно большие для хвасонцев ».

  «Так где она их берет? Китай?'

  «Нет, Россия. Ракетный потенциал Северной Кореи быстро увеличился с тех пор, как Ким Чен Ын пришел к власти. Причина в том, что он переключил блоки питания. В бывшем СССР было два завода, которые производили советские двигатели. Один был на Украине, другой под Москвой. Потом был распад СССР, а потом украинский. На российском заводе продолжался выпуск ракетного двигателя РД250. Это было то, что использовалось для питания Hwasong-12, 14 и 15, и это объясняет внезапное увеличение уровня угрозы Северной Кореи при Fat Boy.

  «Затем случилась катастрофа. В Москве правительство начало программу перевооружения на триллион рублей и перешло на новый ракетный двигатель. Производитель RD250 потерял контракт. Их имя – Энергомаш. Они оказались с запасными RD250, но без заказов. По шагам Ким Чен Ын. Насколько я знаю, Энергомаш быстро модернизирует некоторые из своих двигателей RD250 для отправки в Пхеньян, чтобы они составили силовую установку для Hwasong-20. Если Энергомаш перестанет это делать, Киму будет практически конец. У него будут бомбы, но не будет ракет для их запуска ».

  «Правительство в Москве этому не помешает», – сказал сэр Адриан. «Не в их теперешнем настроении. Россия сейчас так же агрессивна по отношению к Западу, как и во время холодной войны. Так что тут никакой помощи. Когда Энергомаш будет готов и хочет доставить, как они это сделают? »

  Профессор Диксон подумал.

  «Это будет большой ублюдок», – сказал он. «Жидкостный двигатель, но только одноступенчатый. И огромное количество гиперголического топлива, которое чрезвычайно токсично и нестабильно. Сомневаюсь, что его можно было перевезти в самолете. Скорее в запломбированном поезде. Через Сибирь, к северу от границ Китая и Монголии, вниз по перешейку до крошечного пункта пересечения границы с российской территории в Северную Корею ».

  «Вы сказали, что это нестабильно. Что-нибудь может пойти не так? »

  «Только если бы это было сделано».

  Сэр Адриан поблагодарил его и ушел.

  Летнее солнце все еще светило, и терраса в Чекерсе по-прежнему была приятным местом для обеда, когда премьер-министр и сэр Адриан снова встретились. Когда они остались одни, она спросила:

  «Итак, ваш корейский перебежчик. Как он? »

  «Очень умный и очень злой. Конечно, понятие „лицо“ требовало, чтобы он его скрыл ».

  'Это хорошо?'

  «Совершенно верно, премьер-министр. Когда мужчина убежден, что с ним поступили несправедливо, он кипит от ярости и поэтому ничего не скрывает. Генерал Ли расскажет все, что знает, и это будет много ».

  «Он знает, почему его приговорили к аресту?»

  «Нет, не знает. Он был полностью предан режиму Кима ».

  «Или кто вовремя предупредил его о бегстве?»

  Сэр Адриан молчал, обдумывая свой ответ.

  «Он понятия не имеет, не так ли?»

  «К счастью, нет. И правительство Северной Кореи тоже. Обвинение и предупреждение остаются загадкой для обоих ».

  «Это был ты, не так ли, Адриан?»

  «Каждый делает все возможное, премьер-министр».

  Марджори Грэм сделала долгий и задумчивый глоток вина, чтобы сохранить серьезное лицо.

  «Была ли замешана лиса?»

  «Боюсь, вы правы, премьер-министр».

  «А новости генерала?»

  «Главный самородок заключается в том, что режим Кима никогда не намеревался денуклеаризовать Северную Корею в обмен на торговые уступки – даже жизненно важные. Американцы не очень довольны тем, что их чуть не обманули ».

  «Значит, отмена этих уступок и никаких дальнейших саммитов?»

  'Точно.'

  'Зима близко. Без огромного импорта, за который они не могут платить, северокорейский народ снова будет голодать ».

  «Режиму Кима все равно, премьер-министр».

  «Итак, его следующий этап?»

  «Похоже – по крайней мере, так утверждал генерал Ли, и у меня есть дополнительная информация, подтверждающая это, – что под его руководством строится действительно массивная новая ракета в секретной пещере, которую американские полеты еще не заметили».

  «Сможет ли наш молодой кибер-хакер из Chandler’s Court найти его?»

  «Мы всегда можем попробовать, премьер-министр».

  «Да, Адриан, пожалуйста. Кофе?'

  Сэр Адриан нашел доктора Хендрикса в своем кабинете в компьютерном крыле старого особняка, рядом с операционным залом, где тихо жужжали ультрасовременные компьютеры. Он положил перед носом ученого единственный лист бумаги.

  «В России есть завод„ Энергомаш “, – сказал он. „Есть ли какие-нибудь упоминания об этом в открытом доступе?“

  Джереми Хендрикс пододвинул к себе компьютер, вошел в систему и начал вводить свой вопрос.

  «Все в порядке, – сказал он. „В публичном списке: производит оборудование и комплектующие для космической промышленности“.

  «Это один из способов выразиться».

  «Совет директоров, выпуск акций, ссылка на государственные и оборонные контракты. Многие предметные рубрики засекречены, то есть скрытые. Так что велика вероятность, что большинство запросов будет отклонено по соображениям безопасности. Мы поступили бы так же. Похоже, они строят детали для ракет ».

  «Не говоря уже о корпоративной структуре. Можем ли мы узнать что-нибудь об их технической стороне дела? »

  «Не здесь. Нам придется пойти по соседству и проконсультироваться с нашими секретными данными об этих людях. Не для общественного потребления ».

  В главном зале доктор Хендрикс склонился над другим компьютером и задавал свои вопросы.

  «Их механизмы безопасности строги на каждом этапе, и, да, они управляются компьютером. Со сверхсложными брандмауэрами для защиты их от проверки, не говоря уже о вмешательстве ».

  «Но если бы можно было пройти через брандмауэры, пересечь воздушный зазор – даже если это предположительно невозможно – можно ли вставить крошечное вредоносное ПО и уйти незамеченным?»

  «В мире есть только один компьютерный хакер, который может это сделать, и мы оба знаем, кто это».

  Люк Дженнингс приехал из жилого крыла со своей матерью. Он, как всегда, был патологически застенчивым в компании, не желал пожимать руку или смотреть в глаза, несмотря на наставления матери. Сэр Адриан не настаивал.

  В компьютерном зале, проверив, что все на своих местах, он заметно расслабился. Простой гул компьютерных банков действовал на него почти как снотворное. Доктор Хендрикс показал ему листок с цифрами и иероглифами. Они были брандмауэрами суперкомпьютера в далекой России.

  Сэр Адриан снова заметил изменение в отношениях между мальчиком и пожилым мужчиной. Эти двое, казалось, еще больше сблизились. Он заметил, что, по его мнению, это могло быть. Впервые в жизни у Люка Дженнингса

  был коллега. Всю свою молодую жизнь, постукивая на чердаке в Лутоне, он был один. При дворе Чендлера поначалу все они были чужими. Казалось, что, наконец, еще один человек вошел в закрытый мир мальчика и ему позволили остаться там. Но, несмотря на все свои познания в кибермире, за все годы работы в GCHQ, за все недели наблюдения за Люком через его плечо, Джереми Хендрикс все еще не мог понять, не говоря уже о том, чтобы подражать тому, что мальчик делал для достижения цели. невозможно.

  «Эти люди очень опасны для нашей страны, Люк, – сказал Хендрикс. „Как вы думаете, мы можем узнать, чем они занимаются?“

  Глаза мальчика загорелись. Он изучал фигуры в руке. Еще одна проблема. Когда он услышал предостережение «Я полагаю, это невозможно», он ожил. Это было то, ради чего он жил.

  Сэр Адриан ночевал в местной гостинице: старинная кирпичная кладка, почерневшие от времени деревянные балки, местный пирог с дичью. За кофе и кальвадосом он нашел выброшенную Daily Telegraph и проверил себя над кроссвордом Toughie, выполнив две трети его, прежде чем признать, что это было настолько далеко, насколько мог его мозг. Он знал, что в полумраке Лис будет работать всю ночь.

  Он вернулся в поместье в 8 часов утра. Где-то внутри спал подросток, ставивший под сомнение мировые сверхдержавы. В окружающем лесу солдаты личной охраны меняли смену. Ночная команда не спала – на всякий случай. Доктор Хендрикс все еще ждал.

  «Я наблюдал за каждым его движением, – сказал он сэру Адриану, – и я просто не понимаю, как он это делал». Он протянул еще один лист бумаги. «Это коды доступа к главному компьютеру Энергомаш. Этот компьютер управляет производством и установкой ракетного двигателя RD250 последней модели.

  «Ахиллесова пята заключается в процедуре примерки. Со всем этим гиперголическим топливом, одной единственной крошечной искрой… В любом случае, у Люка есть коды, и, кажется, никто там ничего не заметил ».

  На обратном пути в Лондон у сэра Адриана была причина поблагодарить Кьярана Мартина из Национального центра кибербезопасности за то, что он позволил ему увести Джереми Хендрикса из своих сотрудников. Этот человек оказался именно тем, кто преодолел разрыв между уязвимым восемнадцатилетним парнем, который понимал все о кибер-мире и мало о реальном мире, и гораздо более старым начальником шпионской сети, который видел и иногда практиковал трюки и обман секретного мира, но он мог лететь через киберпространство не больше, чем на Луну.

  Но Уэстон беспокоился об одном больше, чем о чем-либо другом. Надо положить конец тайному подразделению в Chandler’s Court. Когда Александр Великий плакал, когда больше не было миров, которые нужно было завоевывать, настанет день, когда больше не будет головоломок, которые нужно было разгадывать – или, по крайней мере, не по приказу правительства.

  Для мошенников Люк Дженнингс был бы бесценен – ​​он мог бы взламывать банки. Но этого не должно случиться. Его не могли записать на работу в офис с сотней других коллег – он был слишком хрупким. Джереми Хендрикс может пожелать остаться его наставником, его приемным отцом по профессии, но операция «Троя» закончится. Что тогда за Люк? Когда Уэстон вернулся на Адмиралтейскую арку, он все еще был озабочен этим.

  Глава восемнадцатая

  ЧАСТО думают, что, поскольку Северная Корея объявляет себя коммунистическим государством, она не может иметь религии и действительно должна быть привержена атеизму. Не так. Народно-Демократическая Республика глубоко религиозна, и преданность всех ее граждан является обязательной.

  Разрыв с условностями заключается в том, что каждый северокорейец по закону обязан поклоняться трем смертным богам – одному живому и двум умершим. Это трое Кимов – дедушка, отец и сын. Портреты двух погибших, Ким Ир Сена и Ким Чен Ира, являются обязательными в каждом доме. Они на стене, как распятие в набожном католическом доме. Проводятся регулярные проверки, чтобы убедиться, что они установлены, выставлены на обозрение и им поклоняются.

  Нагрудные знаки живого бога Ким Чен Ына также являются пандемией. Любое упоминание о нем без титула «Маршал» наказуемо. От него исходит всякая личная выгода.

  Как и во всех религиях, легенды были сочинены, чтобы поддержать национальную веру. В случае с Северной Кореей одним из них является освящение горы, где, как говорят, родился средний Ким, сын Основателя. Это святая земля. Гора называется Пэкту.

  Это спящий вулкан, расположенный на крайнем северо-западе страны, к северу от Желтого моря и Корейского залива, у границы с Китаем. Именно здесь режим решил построить свою сверхсекретную ракетную шахту для размещения находящегося в разработке Хвасон-20.

  Прямо под краем кальдеры находится скромная деревянная хижина, предполагаемое место рождения Кима Номер Два. Идея легенды состоит в том, чтобы «доказать», что этот Ким родился в скромных, но святых корнях на корейской территории и вырос благодаря своим собственным заслугам и поэтому достоин почитания как живого бога. Конечно, все это ерунда.

  Второй Ким фактически родился в Сибири, под надежной защитой Сталина, где его отец командовал войсковой частью китайских и корейских ссыльных. Его детство и воспитание были вполне комфортными. Именно геноцидный Сталин после поражения Японии в 1945 году фактически создал Северную Корею и навязал ей Ким Ир Сена как коммунистического диктатора. Именно он при поддержке СССР развязал корейскую войну.

  Будучи священной горой, гора Пэкту остается запрещенной для северокорейского народа и полностью оккупирована армией: это позволило проводить раскопки в секрете. Многие из них были выкопаны вручную тысячами рабов из многочисленных концентрационных лагерей. Никто не знает, сколько человек умерло от переутомления, недоедания, болезней и неблагоприятных погодных условий в суровые минусовые зимы, которые покрывают саммит пять месяцев в году.

  Генерал Ли рассказал обо всем этом американцам, но никаких умышленных действий предпринято не было. Попытки наладить конструктивный диалог с третьим Кимом продолжались, неуловимой наградой стала добровольная денуклеаризация Северной Кореи в обмен на торговые уступки в виде пожертвований Западом продовольствия и нефти. Параллельно с этим продолжалось производство Hwasong-20, пока в нем не осталось только важнейших двигателей из России.

  Зимний холод пришел в Москву рано, с контрольным признаком – резкими ветрами с восточных степей – предупреждением о приближающихся морозах, в то время как большая часть Европы все еще наслаждалась солнечным светом в конце лета.

  В изолированном тупике за Ярославским вокзалом готовился очень секретный поезд. Транссибирская магистраль – известная железная дорога, но только один из нескольких ее вариантов непрерывно идет из Москвы в Пхеньян, не заходя на территорию Монголии или Китая. Им управляют сами северокорейцы. Такой вагон был секретным поездом на разъезде.

  Сцена чем-то напомнила Толстого. Огромный двигатель окутал клубы дыма. На самой протяженной железнодорожной сети в мире, протяженностью почти 4000 миль в семи часовых поясах, есть длинные участки, где нет двигателей с дизельным двигателем или кабелем. Паровозы на угле все еще используются.

  Чтобы справиться с некоторыми склонами и на случай отдаленной поломки, были два массивных локомотива, украшенных скрещенными флагами России и Северной Кореи. Экипаж состоял из корейцев. За локомотивами и их угольными бункерами стояли три опломбированных грузовых вагона. Они содержали в разобранных составных частях новые ракетные двигатели РД250 производства Энергомаш. Охранники из России и Северной Кореи окружили поезд, чтобы предотвратить попытки посторонних лиц к нему приблизиться.

  Наконец, последняя бюрократия была удовлетворена, последний чиновник умиротворен и разрешено выступать. Железные колеса завизжали и начали вращаться, извергающее пар чудовище выскользнуло из подъездной дороги, миновало пассажирские поезда с несущимися человеческими грузами и повернуло на восток.

  Те, кто ездил по Транссибу, подтвердят, что это не самый комфортабельный поезд в мире. Его пробуют только любители железнодорожных путешествий.

  По безграничным, на первый взгляд, участкам он проходит через обширные леса России из сосны, лиственницы и ели. Это вид, час за часом, день за днем, для тех, кто предпочитает смотреть в окно. Убийца – это скука. Единственными людьми в этом поезде были охранники: послушные, бесстрастные, послушные, лишенные чтения, но явно неуязвимые для скуки.

  В карете охраны были койки, на которых многие просто дремали в пути. Была простая, безвкусная еда, но, по крайней мере, ее было достаточно, само по себе благо. А чай – бесконечные кружки чая из неиссякаемого самовара. Никогда не будет известно, знали ли они, какую огромную мощь они охраняли или насколько нестабильны были огромные канистры с гиперголическим ракетным топливом. Но, наверное, нет. Они понятия не имели. У них просто были свои приказы и работа.

  Ночь превратилась в день, а затем снова в ночь. Они выехали из европейской части России через Урал в свою родную Азию. Они медленно плыли через тускло освещенные города, окутанные облаками загрязнения, и направились в Екатеринбург, где в 1918 году последний царь и его семья были зарезаны в подвале, и об этом они не знали и не заботились.

  Дни тянулись, а ночи тянулись, пока сибирский холод схватил бездонные леса. Уголь перелопатили в моторной кабине, двигатель ревел, вода закипала, поршни вращались, колеса катились.

  Они проезжали города с названиями, которые корейские охранники не могли ни прочитать, ни произнести: Новосибирск, Красноярск и Иркутск, где в 1960 году американский пилот Гэри Пауэрс был сбит на своем самолете-разведчике U-2. Из окон здесь охранники увидели огромное озеро. . Это был Байкал, самый глубокий в мире. Они этого не знали.

  К югу лежала Монголия, но границу не пересекали. Этот груз не должен был подвергаться риску конфискации или даже досмотра. Затем страна к югу от них стала Китаем, но след остался внутри России. Хабаровск приходил и уходил, и они повернули наконец на юг к границе со своим домом. Проехал Владивосток и, наконец, поезд остановился.

  Но это был только Туманган, остановка на российско-корейской границе. Бригады поездов, хотя и «писали» друг друга семь дней и шесть ночей, были измотаны. На борт пришли свежие команды. Если бы это был пассажирский поезд, везущий тех очень немногих западных туристов, которые путешествуют, он бы проехал последние несколько сотен миль до столицы.

  Но это был особый груз для особого назначения. Гора Пэкту находилась за много миль от главной линии Пхеньян – Москва. Поезд будет отклонен, а его груз выгружен для перегрузки на железнодорожную ветку. Пограничная станция кишела агентами тайной полиции SSD.

  Под новым командованием он пересек устье реки Тюмень, затем повернул на запад и в глубь страны, где находились священная гора и секретный бункер, защищавший «Хвасон-20» от посторонних глаз.

  Маршал узнал об этом в своем дворце в Пхеньяне и радостно засиял. Его двуличие сработало. Стремясь к разрядке, президент Мун на юг отправлял гуманитарную помощь в виде кукурузы, пшеницы и риса. В Южной Корее был хороший урожай, и было немало пожертвований. Он, Уважаемый лидер, в течение недели стал поистине глобальной термоядерной державой.

  Сэр Адриан имел обыкновение подписываться на несколько небольших технических журналов по иностранным делам и анализу разведки. В одном из них он прочитал о человеке по имени Сун Цзи-вэй, о котором он никогда не слышал. Гость собирался рассказать о Корее. Ожидалась небольшая посещаемость. Тем не менее вышедший на пенсию начальник разведки решил с ним встретиться.

  У мистера Сун была необычная жизнь. Он родился в Северной Корее пятьдесят лет назад, и когда ему было всего десять лет, его родители сбежали в Китай, а оттуда на Запад. Но в процессе они были разлучены со своим сыном, которого схватила полиция, которая через несколько недель выбросила его на улицу.

  Частично контроль над людьми, поддерживаемый правительствами Кима, – это безжалостное наказание всей семьи беглеца. Родители, братья и сестры, отпрыски – всех арестовывают и отправляют в концентрационные лагеря, если кто-то пытается – не говоря уже об успехе – бежать за границу. Желание вообще уйти – преступление.

  Выпущенный из-под стражи, ребенок стал одним из тех, кого называют «трепещущими ласточками»; уличные ежи, которые ведут грубый образ жизни, спят в переулках, собирают пищу и не получают образования. Это было далеко от столицы, так что ни один турист никогда его не увидит. В восемнадцать лет Сун тоже попытался прорваться к китайской границе, пересек ее в кромешной тьме безлунной ночи, но через два дня его поймали на краже еды. Тогда власти Китая передали беженцев северокорейцам. Сун был приговорен к пожизненному заключению в трудовом лагере. Там его пытали, избивали и заставляли работать. Он страдал одиннадцать лет, прежде чем совершил побег.

  На этот раз он отправился с тремя товарищами и снова направился к северной границе с Китаем, а не на Южную

  Южная корейская граница, демилитаризованная зона или демилитаризованная зона, далеко на юге. ДМЗ не только не демилитаризована, но и является самой смертоносной границей в мире: по сути, это две границы с полосой шириной в милю между ними, содержащей наземные мины, башни корректировщиков и пулеметные посты. Очень немногие когда-либо переходят на юг.

  Квартет попал в Китай. Один из них, поработав там, хорошо говорил по-мандарински. Остальные трое держали рот на замке, пока говорящий по-китайски обеспечивал им поездки на грузовиках и товарном вагоне медленного поезда. Они продвигались все дальше и дальше в Китай, прочь от границы с его многочисленными патрулями. Затем они повернули на юг и в конце концов достигли Шанхая.

  Шанхай очень давно не был рыбацкой деревней. Сегодня он просто огромен. Его мили доки, причалы и пристани принимают торговые суда всех видов. Большинство из них – это крупные контейнеровозы, но есть еще прибрежные грузовые суда, и они нашли одно, направляющееся в Южную Корею через Восточно-Китайское море.

  Они спрятались под брезентовыми чехлами спасательной шлюпки. Обнаруженный в море одним из членов экипажа, они уговорили его заменить брезент и промолчать. Наполовину голодные и ослабленные голодом, они сошли на берег в Пусане, Южная Корея, и попросили убежища.

  У Сун Цзи-Вэй был хороший мозг. Он поправил здоровье и устроился на работу, которая позволяла ему зарабатывать на жизнь. Десять лет спустя, имея свои сбережения и некоторую местную финансовую поддержку, он начал сопротивляться. Он начал движение «Без цепочек». Когда они с Уэстоном встретились после выступления, он объяснил сэру Адриану, что делает.

  По его словам, суть изумительной покорности широких масс народа Северной Кореи заключается в их полном незнании всего, что происходит во внешнем мире. Закрытие их страны и их жизней от всего остального было полным.

  У них не было ни радио, чтобы слушать иностранные передачи, ни телевизоров, ни iPad. С утра до ночи, затем до рассвета и всю свою жизнь они были пропитаны проправительственной пропагандой. Без каких-либо стандартов сравнения они думали, что их жизнь была нормальной, вместо того, чтобы думать, что они гротескно искажены.

  Из 23 миллионов был около 1 миллиона человек, пользующихся привилегиями государства, которые жили достаточно хорошо. Они не страдали от периодического голода, когда тела валялись на улицах, а выжившие были слишком слабы, чтобы хоронить мертвых. Ценой была полная и абсолютная верность династии Кимов.

  Около двадцати процентов граждан, включая детей, были информаторами, которых поддерживали около 1 миллиона секретных полицейских, которые постоянно бдительны в отношении намеков на нелояльность или неповиновение. Они могли бы измениться – они бы изменились, – сказал мистер Сун, – если бы им сказали, какая прекрасная жизнь возможна со свободой. Его задачей было попытаться их проинформировать.

  Рядом с границей он разместил несколько добровольцев, ожидающих ветра с юга на север. Затем были выпущены маленькие гелиевые шары с посланиями и фотографиями, описывающими жизнь на Юге. Эти воздушные шары дрейфовали на север, поднимались, пока не лопались, и осыпали своими сообщениями местность. Хотя читать их было оскорблением, он знал, что многие читают.

  Сэр Адриан вспомнил историю, которую он слышал об уже умершем Ким Чен Ира, и его личном страхе перед «моментом Чаушеску», когда люди перестают аплодировать и один за другим начинают свистеть.

  «Что вам нужно для расширения вашей деятельности?» – спросил он сейчас.

  Мистер Сун пожал плечами и улыбнулся. «Финансирование», – сказал он. «Движение„ Без цепочек “не получает материальной помощи ни от правительства Южной Кореи, ни из-за рубежа. Надо покупать шары и гелий. Благодаря финансированию я мог даже подумать о том, чтобы перейти от воздушных шаров к дронам. Их можно было восстановить нетронутыми и использовать снова. Вновь и вновь.

  «С дронами я мог бы перейти к маленьким дешевым магнитофонам с батарейным питанием. Устное слово и движущееся изображение намного убедительнее, убедительнее. Северные корейцы могли видеть жизнь на Юге такой, какая она есть. Свобода, свобода, права человека, способность говорить то, что ты думаешь и чего хочешь. Но до этого еще далеко ».

  «А вы думаете, ваши некогда сограждане могут измениться? Мятежник? Подниматься?'

  «Не сразу, – сказал мистер Сун. «И это будут не широкие народные массы. Как и в Румынии много лет назад, перед толстым человеком будут ласкать генералы. Они действительно контролируют машину подавления и порабощения. Им подходит жизнь в богатстве, легкости и привилегиях. В настоящий момент поклонение Кимам позволяет этому случиться.

  «Не забывайте о возрастном факторе. В моем обществе возраст почитается. Все высшее командование достаточно взрослое, чтобы быть отцом Кима. Им не нравится, когда к ним относятся с презрением. Бегство генерала Ли сильно их потрясло. Итак, Ким должна доставить и продолжать. Запад, будучи настолько легковерным, полагая, что однажды Ким бросит все свое ядерное оружие, позволяет ему продолжать поставки. Так что генералы будут поддерживать его… пока им самим не угрожает опасность. Тогда они нанесут удар, как генералы Румынии ».

  «Вы убедительны, мистер Сонг, – сказал сэр Адриан. „Лично я не могу вам помочь. Но, возможно, я знаю кого-нибудь, кто может “.

  Он не сомневался, что обременительного британского налогоплательщика не следует обременять еще одним вкладом в дело иностранного государства, но он не лгал, когда сказал, что может придумать возможного донора.

  Никто никогда не узнает, что на самом деле пошло не так в сердце священной горы Пэкту в тот сентябрьский день.

  Ракета «Хвасон-20» возвышалась над основанием шахты далеко внизу. Это было поистине огромно. С особой тщательностью, компонент за компонентом, был установлен новый российский энергоблок RD250. С еще большей осторожностью было введено очень нестабильное топливо, гиперголическая жидкость, которая должна была запустить его через полпути через планету. Еще не было термоядерной боеголовки, и двери из высокопрочной стали в небо все еще были на месте.

  Но все сложные системы нужно тестировать. Именно во время тестирования что-то пошло не так. Теоретически ничего не могло пойти не так. Включение и выключение цепей, гарантия того, что соединения не выйдут из строя в момент необходимости – это не должно быть опасным.

  Взрыв разорвал святую гору на части. Из-за этого умышленные взрывы в Пунгё-ри, за которыми так пристально наблюдают средства массовой информации и американские наблюдатели, выглядели как праздничный фейерверк.

  В Пэкту не было иностранцев. Но северокорейские генералы сидели в своих бункерах. Они пришли отметить триумф. Они поползли обратно к своим лимузинам, смахивая пыль со своей формы.

  Далеко в нескольких направлениях сейсмические детекторы отметили толчки

  где-то на севере Кореи. Было установлено, что это единственный вулкан в этой части мира. Они пришли к выводу, что это должно быть грохот на горе Пэкту. Но неужели это было бездействующим?

  Внешний мир, наблюдатели за экранами записи сейсмических сигналов, могли только предполагать, почему, казалось бы, спящая вулканическая гора внезапно прогрохнула. Во дворце маршала в Пхеньяне не было загадки, просто промедление.