Текст книги "Обманщик"

Автор книги: Фредерик Форсайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)

– Привет, красотка, – пробормотал Билл, который снова вооружился биноклем.

Он передал бинокль Маккриди.

Из отеля на террасу вышла молодая женщина. Сияющий официант проводил ее к столику. На ней было простое, но элегантное белое платье, которое выгодно подчеркивало золотистый загар. Светлые локоны свободно падали на плечи. Она села и, очевидно, заказала спиртное.

– Не отвлекайтесь, – проворчал Маккриди. – Где Раус?

Сержанты ухмыльнулись.

– А, Раус. Окна над террасой видите? Третье окно справа.

Маккриди навел бинокль на окна над террасой. Ни одно из окон не было зашторено, в некоторых горел свет. Маккриди видел, как из ванной вышел мужчина, всю одежду которого составляло закрученное на талии полотенце, и направился в спальню. Это был Раус. Пока все шло нормально. Но никто из злодеев не давал о себе знать. На террасе появились еще два гостя: толстый бизнесмен из Леванта со сверкающими перстнями на пальцах обеих рук и пожилой мужчина, который уединился за угловым столиком и принялся изучать меню. Маккриди вздохнул. В ожидании он провел едва ли не полжизни и все же терпеть не мог ждать. Он отдал бинокль и бросил взгляд на часы. Семь часов пятнадцать минут. Маккриди провел в хижине еще два часа, потом вместе с Марксом вернулся в деревню, пока там еще можно было поужинать. Сержанты остались в хижине. Они будут вести наблюдение всю ночь. В этом им не было равных – как и в жестоких рукопашных схватках.

Раус оделся и взглянул на часы. Семь тридцать. Он закрыл номер на ключ и спустился на террасу, чтобы выпить перед обедом. Солнце уже скрылось за вершинами холмов, и внизу, в долине, стало совсем темно, хотя силуэты холмов еще четко вырисовывались на фоне темнеющего неба. На побережье, в Пафосе, теплое весеннее солнце будет радовать людей еще целый час.

На террасе сидели трое: толстяк, по виду – житель Средиземноморья, пожилой мужчина с неправдоподобно черной шевелюрой и женщина. К Раусу подошел официант. Раус показал на столик у балюстрады террасы, рядом с тем, за которым сидела женщина. Официант осклабился и поспешил усадить его. Раус заказал греческий анисовый ликер и графин местной родниковой воды.

Когда Раус усаживался за стол, женщина оглянулась. Раус кивнул и пробормотал: «Добрый вечер». Она кивнула в ответ и снова повернулась лицом к темнеющей долине. Принесли ликер. Раус тоже бросил взгляд на долину, потом сказал:

– Могу я предложить тост?

Женщина вздрогнула.

– Тост?

Раус бокалом обвел темные силуэты охранявших долину холмов в отблеске ярко-оранжевого заката.

– За безмятежное спокойствие. И за потрясающую красоту.

Женщина ответила чуть заметной улыбкой.

– За спокойствие, – откликнулась она и отпила глоток белого сухого вина.

Официант принес две папки с меню. Женщина и Раус, каждый за своим столиком, выбирали блюда. Она остановилась на горной форели.

– Я бы не мог сделать лучшего выбора, – сказал Раус официанту. – Мне то же самое.

Официант ушел.

– Вы обедаете одна? – негромко спросил Раус.

– Да, одна, – коротко ответила женщина.

– Я тоже, – сказал Раус. – И это меня беспокоит, ибо я – богобоязненный человек.

Женщина недоумевающе нахмурила брови.

– При чем здесь Бог?

Раус отметил ее явно не британский, скорее американский носовой выговор. Он еще раз показал на долину.

– Такой прекрасный вид, холмы, тихий вечер, заходящее солнце. Все это создал Бог, но уж, конечно, не для того, чтобы здесь обедать в одиночестве.

Женщина рассмеялась, и в полумраке на ее загорелом лице блеснули ослепительно белые зубы. «Заставляй их смеяться, – говорил ему отец, – они любят, когда их заставляют смеяться».

– Вы не будете возражать, если я составлю вам компанию? Только на обед?

– Почему бы и нет? Только на обед.

Раус взял свой бокал и занял место напротив.

– Том Раус, – представился он.

– Моника Браун, – ответила она.

Они разговорились. Последовал обычный обмен малозначащими фразами. Раус объяснил, что он написал книгу, которая пользуется успехом, а теперь собирает материал для следующего романа, где речь пойдет о сложной политической обстановке на Среднем Востоке и в странах Средиземноморья. Он решил завершить свою поездку по восточному Средиземноморью кратким отдыхом в этом отеле, который ему рекомендовали друзья, они сказали, что здесь отличная кухня и очень спокойная обстановка.

– А вы? – спросил Раус.

– Не могу похвастаться ничем столь же интересным. Я занимаюсь коневодством. Я купила трех чистокровных жеребцов. Чтобы оформить все документы для их отправки в Англию, требуется время. Вот я и… – она пожала плечами, – убиваю здесь время. Я решила, что ждать здесь будет приятнее, чем мучиться без дела в порту.

– Жеребцов? На Кипре? – переспросил Раус.

– Нет, в Сирии. В Хаме была ярмарка первогодков. Чистокровных арабских скакунов. Вы знаете, что все британские скаковые лошади в конце концов являются потомками всего лишь трех арабских скакунов?

– Только трех? Нет, я не знал.

Моника оказалась фанатиком лошадей. Раус узнал, что она замужем за майором Эриком Брауном, который намного старше ее. В Ашфорде у них есть конный завод. Моника родилась в Кентукки, там она научилась коневодству, узнала о скачках. Раус смутно помнил Ашфорд – небольшой городишко в Кенте, на полпути от Лондона до Довера.

Подали запеченную на углях восхитительную форель, а к ней – сухое белое вино из долины Маратасса. Тем временем в баре, располагавшемся в отеле, прямо за той дверью, что вела на террасу, появились трое мужчин.

– Сколько вам придется ждать? – спросил Раус. – Я имею в виду – ваших жеребцов.

– Надеюсь, теперь недолго. Их должны привезти со дня на день. Меня они беспокоят. Возможно, мне нужно было остаться с ними в Сирии. Они ужасно возбудимы. И плохо переносят дорогу. Но мой агент по отправке – очень опытный человек. Он позвонит мне, когда их привезут, дальше я поеду с ними сама.

Мужчины в баре допили виски, и официант показал им свободный столик на террасе. До ушей Рауса донесся знакомый акцент. Недрогнувшей рукой он донес вилку с куском форели до рта.

– Скажи своему человеку, чтобы он принес каждому еще того же, – проворчал один из троих.

На противоположном склоне долины Дэнни вполголоса позвал:

– Босс!

Маккриди моментально вскочил на ноги и подошел к щели в каменной кладке. Дэнни протянул ему бинокль и отошел на шаг в сторону. Маккриди настроил бинокль по своим глазам и тяжело вздохнул.

– Вот и они, – сказал он и отдал бинокль Дэнни. – Не сводите с них глаз. Я с Марксом поеду к отелю. Билл, поедете со мной.

Стало так темно, что они могли идти не скрываясь. С другой стороны долины их не могли заметить.

На террасе все внимание Рауса было сосредоточено на Монике Браун. Одного беглого взгляда было достаточно, чтобы он узнал все, что ему нужно было узнать. С двумя ирландцами он прежде не сталкивался, а третьим – и определенно старшим в банде – был Кевин Маони.

Раус и Моника Браун отказались от десерта и заказали кофе, с которым подали мелкие засахаренные фрукты. Моника покачала головой.

– Это вредно для фигуры, очень вредно, – сказала она.

– Но вам фрукты никак не могут повредить, потому что у вас просто потрясающая фигура, – заметил Раус.

Моника со смехом отмахнулась, но приняла комплимент не без удовольствия. Она, нагнувшись, подалась вперед, и в свете свечей Раус бросил мимолетный, но одурманивший его взгляд на желобок, разделявший ее полные груди.

– Вы знаете этих мужчин? – серьезным тоном спросила она.

– Нет, вижу их в первый раз, – ответил Раус.

– Один из них не сводит с вас глаз.

Раус не хотел поворачиваться и смотреть на ирландцев, но после такого замечания Моники показное безразличие могло бы вызвать подозрение. На британца были устремлены темные глаза Кевина Маони. Когда Раус повернулся, ирландец не стал отводить глаз. Их взгляды встретились. Раус прочел во взгляде Маони удивление и беспокойство, словно тот понял, что видел Рауса прежде, но не мог вспомнить, где и когда. Раус отвернулся.

– Нет. Я их точно никогда не видел.

– Значит, они очень плохо воспитаны.

– Вы уловили их акцент? – спросил Раус.

– Ирландский, – ответила Моника. – Точнее, североирландский.

– Где вы научились различать ирландские акценты? – спросил Раус.

– На скачках, разумеется. Там всегда полно ирландцев. А теперь, Том, мне было приятно с вами посидеть, но, если вы не возражаете, мне пора спать.

Моника встала. Раус тоже поднялся. Его смутные подозрения улеглись.

– Согласен, – сказал он. – Обед был чудесным. Надеюсь, мы сидели за одним столом не последний раз.

Напрасно Раус ждал какого-либо намека на просьбу проводить ее до номера. Монике было тридцать с небольшим, она была самостоятельной и неглупой женщиной. Если бы у нее возникло такое желание, она бы дала понять ему. Если же нет, то глупо портить вечер. На прощанье Моника улыбнулась Раусу и ушла. Раус заказал еще чашку кофе, отвернулся от тройки ирландцев и снова стал смотреть на черные холмы. Вскоре по звукам он понял, что ирландцы опять ушли в бар, поближе к своему любимому виски.

– Я же говорил вам, что здесь просто великолепно, – произнес низкий голос за спиной Рауса.

Хаким аль-Мансур, как всегда, безупречно одетый, занял свободный стул за столиком Рауса и жестом приказал официанту принести ему кофе.

На противоположном склоне долины Дэнни опустил бинокль и тревожно пробормотал несколько слов в микрофон радиопередатчика. Сообщение Дэнни принял Маккриди. Он сидел в «форде-Орионе», который поставил рядом с главным входом в отель «Аполлония». Маккриди не видел ливийца, но ведь тот мог приехать много часов назад.

– Немедленно сообщайте мне обо всех изменениях, – сказал он Дэнни.

– В самом деле говорили, мистер Азиз, – спокойно отозвался Раус. – И вы были правы. Но если вы хотели побеседовать со мной, почему вы выдворили меня из Ливии?

– О, прошу вас, не выдворил, – протянул аль-Мансур. – Всего лишь отказал в разрешении на въезд. И причина моего отказа в том, что я хотел побеседовать с вами в такой обстановке, где нам никто бы не помешал. Даже на моей родине существуют неизбежные формальности, нужно составлять рапорты, удовлетворять любопытство вышестоящих персон. Здесь же… ничего, кроме спокойствия и мира.

И еще возможность, подумал Раус, незаметно ликвидировать меня и предоставить возможность кипрским властям разбираться с трупом гражданина Великобритании.

– Итак, – сказал Раус, – я должен поблагодарить вас за то, что вы согласились помочь мне в сборе материалов.

Хаким аль-Мансур негромко рассмеялся.

– Думаю, мистер Раус, что эта ваша глупая выдумка себя изжила. Видите ли, прежде чем некоторые… животные… прекратили его мучения, ваш покойный друг герр Кляйст стал очень разговорчивым.

Раус резко подался к аль-Мансуру и злобно выпалил:

– Газеты сообщили, что его убили наркобароны. Это была их месть за то, что он сделал им.

– Увы, это не так. Те, кто занимался Кляйстом, действительно связаны с продажей наркотиков. Но их любимое занятие – прятать бомбы в людных местах, особенно в Великобритании.

– Но почему? Чем Ульрих так заинтересовал этих проклятых ирландцев?

– Он их совершенно не интересовал, мистер Раус. Они хотели узнать, зачем вы на самом деле приезжали в Гамбург, и решили, что это может быть известно вашему другу. Даже если вы не сказали ему, он мог догадаться. И он-таки догадался. Очевидно, он полагал, что болтовней о «вымышленных» американских террористах вы лишь прикрываете совершенно иную цель. Эта информация, а также некоторые сообщения, полученные мной из Вены, убедили меня, что вы – именно тот человек, с которым было бы интересно побеседовать. Я надеюсь, что это так, мистер Раус, очень надеюсь – для вашего же блага. И время разговора пришло. Но не здесь.

За спиной Рауса появились двое смуглых громил.

– Нам предстоит небольшая поездка, – сказал аль-Мансур.

– Это та поездка, из которой возвращаются не все? – поинтересовался Раус.

Аль-Мансур встал.

– В очень большой мере это будет зависеть от того, сумеете ли вы ответить на несколько простых вопросов так, чтобы ваши ответы меня удовлетворили, – сказал он.

Ливийская машина выехала из дворика отеля «Аполлония». Маккриди, которого Дэнни предупредил по радио, лишь проводил машину взглядом. На ее заднем сиденье он увидел двух ливийских головорезов, а между ними – Рауса.

– Поедем за ними, босс? – спросил Билл.

– Нет, – ответил Маккриди. На узких горных дорогах пытаться преследовать ливийцев, не включая фар, было бы самоубийством. Включить фары – значило выдать себя. Аль-Мансур умело выбрал место. – Если Раус вернется, он все расскажет. Если же нет… Что ж, по крайней мере, теперь он в игре. Жертва изучает приманку. К утру мы узнаем, клюнет она на нее или заподозрит неладное. Между прочим, Билл, вы сможете незаметно пробраться в отель?

Билл посмотрел на босса так, словно тот нанес ему смертельное оскорбление.

– Подсуньте вот это под дверь, – сказал Маккриди и протянул сержанту проспект для туристов.

* * *

Они ехали около часа. Раус заставил себя не смотреть по сторонам, но два раза, после особенно крутых поворотов на горном серпантине, ему удалось бросить взгляд назад. Он не заметил света фар или подфарников других машин. Дважды водитель останавливал автомобиль на обочине дороги, выключал все огни и минут пять выжидал. Никто их не обогнал. Когда до полуночи оставалось несколько минут, они затормозили у большой виллы и въехали в кованые стальные ворота. Рауса высадили и подтолкнули к двери, которую открыл еще один ливиец-тяжеловес.

Значит, вместе с аль-Мансуром их было по меньшей мере пятеро. Силы явно неравные.

В просторной гостиной, куда втолкнули Рауса, их ждал шестой человек. Это был грузный мужчина с двойным подбородком, отвисшим животом, жестоким, грубым лицом и крупными красными руками. На вид ему было под пятьдесят. Он определенно не был ливийцем. В сущности, Раус сразу узнал его, но не подал виду. Его фотографию он видел в галерее негодяев, которую демонстрировал ему Маккриди. «Если вы согласитесь окунуться в мир террористов Среднего Востока, – сказал Маккриди, – то можете столкнуться и с этим человеком».

Когда-то Фрэнк Терпил работал в ЦРУ, но его выгнали еще в 1971 году. Вскоре он нашел свое истинное – и очень прибыльное – жизненное призвание: он стал советником по теории и практике терроризма угандийского диктатора Иди Амина. Заодно он поставлял Амину пыточные инструменты. Потом кровожадного угандийского диктатора свергли, его кошмарное Государственное бюро расследований распустили, и Амин рекомендовал американца Муамару Каддафи. С тех пор Терпил, иногда вместе с другим американским ренегатом Эдвином Уилсоном, оставаясь верным слугой ливийского диктатора, специализировался на поставке разнообразных технических средств для организации террористических актов наиболее активным экстремистским группировкам на всем Среднем Востоке.

Хотя Терпил был изгнан из западных спецслужб пятнадцать лет назад, в Ливии его все еще считали специалистом по американским вопросам. Сам Терпил тщательно скрывал тот факт, что в концу восьмидесятых годов он давно растерял все связи.

Раусу приказали сесть на стул в центре гостиной. Почти вся мебель в ней была закрыта чехлами. Очевидно, вилла принадлежала какому-то богачу, который проводил здесь отпуск, а на зиму ее закрывал. Ливийцы забрались сюда только на ночь, поэтому Раусу не стали завязывать глаза.

Аль-Мансур брезгливо сбросил чехол с обшитого парчой стула с высокой спинкой и сел. Единственная электрическая лампочка висела над головой Рауса. Терпил уловил жест аль-Мансура и вразвалку подошел в Раусу.

– Итак, мальчик, давай поговорим. Ты болтался по всей Европе, выискивая оружие. Не простое, особое оружие. Что же, черт возьми, тебе нужно на самом деле?

– Я ищу материал для нового романа. Я пытался объяснить это раз десять. Это роман. Это моя работа, ей я и занимаюсь. Пишу триллеры. О солдатах, шпионах, террористах – вымышленных террористах.

Терпил ударил его по лицу лишь раз, ударил не сильно, но так, чтобы Раус понял: это только начало и за первым ударом может последовать множество других.

– Завязывай с этой чушью, – беззлобно сказал Терпил. – Я все равно выбью из тебя правду – так или иначе. Можно обойтись и без боли, мне все равно. На кого ты работаешь?

Раус медленно, как его инструктировал Маккриди, выдавливал из себя вторую легенду. Иногда он быстро и точно вспоминал какой-то факт, иногда надолго задумывался, как бы отыскивая в памяти забытые сведения.

– В каком журнале?

– «Соулджер ов фортьюн».

– В каком номере?

– В апрельском… или майском, за прошлый год. Да, именно в апрельском.

– Что говорилось в объявлении?

– «Требуется специалист по вооружению. Интересная работа в Европе и близлежащих странах», что-то в этом роде. И дальше – номер почтового ящика.

– Чушь собачья. Я покупаю этот журнал каждый месяц. Не было там такого объявления.

– Было. Вы можете проверить.

– О, разумеется, проверим, – из угла комнаты пробормотал аль-Мансур. Тонкой золотой авторучкой он делал пометки в блокноте «Гуччи».

Раус понимал, что Терпил блефует. На страницах «Соулджер ов фортьюн» было такое объявление. Его разыскал Маккриди. Несколько звонков друзьям Маккриди в ЦРУ и ФБР гарантировали (по крайней мере, Раус очень на это надеялся), что человека, разместившего это объявление, не удастся найти и потому тот не сможет отрицать, что получил ответ от мистера Томаса Рауса из Англии.

– Значит, вы написали.

– Да. На простом листе бумаги. Указал, чем занимался раньше, что могу делать. Объяснил, как мне ответить.

– И как же?

– Дать небольшое объявление в лондонской «Дейли телеграф».

Раус помнил объявление слово в слово и прочел его наизусть.

– Объявление появилось? С тобой установили связь?

– Да.

– Когда?

Раус ответил. В октябре прошлого года. Это объявление тоже разыскал Маккриди. Это было самое обычное объявление, которое дал какой-то ничего не подозревающий британский гражданин. Маккриди привлекла двусмысленная формулировка объявления. Редакция «Дейли телеграф» согласилась подменить документы в своих архивах; теперь по документам все выглядело так, словно объявление дал некий американец, заплатив за него наличными.

Допрос продолжался. После того, как Раус поместил еще одно объявление в «Нью-Йорк таймс», последовал телефонный звонок из Америки. (Это объявление Маккриди нашел после многочасовых поисков – настоящее объявление, в котором указан номер телефона в Великобритании. Пришлось изменить номер телефона Рауса, к счастью, не внесенный в телефонную книгу.)

– Зачем понадобился такой сложный способ связи?

– Я решил, что мне лучше не давать своего адреса. На тот случай, если первое объявление поместил какой-нибудь псих. И еще потому, что надеялся произвести впечатление своей скрытностью.

– И произвел?

– Очевидно, да. Тот, кто мне позвонил, сказал, что ему это понравилось. Мы договорились о встрече.

Когда? В октябре прошлого года. Где? У «Жоржа Сена» в Париже. Как он выглядел?

– Довольно молод, отлично одет, хорошо говорит. Остановился не в отеле. Я проверял. Назвался Галвином Поллардом. Конечно, это не настоящее его имя. Типичный яппи.

– Кто?

– Молодой человек, работающий по профессии и ведущий светский образ жизни, – протянул аль-Мансур. – Вы отстали от жизни.

Терпил покраснел. Конечно, ему встречалось это слово, он просто забыл.

Что он сказал? Что представляет группу крайних радикалов, которым до тошноты надоела администрация Рейгана, которые выступают против враждебной политики США по отношению к Советскому Союзу и странам третьего мира, а особенно против использования американских самолетов и денег налогоплательщиков для сбрасывания бомб на головы женщин и детей, как это было в апреле прошлого года в Триполи.

– Он дал список того, что ему нужно?

– Да.

– Этот?

Раус пробежал глазами протянутую ему бумагу. Это была копия того списка, который он показывал Карягину в Вене. Должно быть, у русского отличная память.

– Да.

– Мины «клеймор», бог ты мой! Семтекс. Мины-портфели. Все это на кухне не сделаешь. На черта им это понадобилось?

– Он сказал, что его люди готовы нанести удар. Серьезный удар. Он говорил о Белом доме. И о Сенате. Кажется, его особенно интересовал Сенат.

Потом Раус будто бы неохотно упомянул о денежной стороне операции, назвав счет в ахенском банке «Кредитанштальт», на котором было полмиллиона долларов. (Благодаря усилиям Маккриди в этом банке действительно был открыт такой счет, на который задним числом была внесена необходимая сумма. И банк охранял тайну вкладов не слишком строго. При желании ливийцы могли убедиться в том, что счет действительно существует.)

– Что тебе обещали?

– Двадцать процентов комиссионных. Сто тысяч долларов.

– Мелочь.

– Для меня не мелочь.

– Ты пишешь триллеры, забыл?

– Которые не слишком хорошо продаются. Несмотря на рекламу издателей. Мне нужно было заработать несколько бобов.

– Бобов?

– Шиллингов, – пробормотал аль-Мансур. – Английский эквивалент слова «зеленые».

В четыре утра Терпил и аль-Мансур удалились на совещание. Они негромко переговаривались в соседней комнате.

– Возможно ли, чтобы в Штатах существовала группа радикалов, готовых осуществить серьезный террористический акт в Белом доме и в Сенате? – спросил аль-Мансур.

– Вполне возможно, – ответил толстый американец, ненавидевший свою родину. – В такой огромной стране каких только чудаков нет. Господи, одна мина «клеймор» в портфеле на лужайке перед Белым домом! Вы можете себе представить?

Аль-Мансур мог себе представить. Мины «клеймор» – это одно из самых жестоких и сокрушительных средств уничтожения живой силы противника. Мина имеет форму диска, при взрыве она подскакивает в воздух на высоту около метра и разбрасывает во все стороны тысячи стальных шариков. Эти крохотные пули, способны поразить сотни и сотни людей. Если мину «клеймор» взорвать в зале ожидания вокзала, то из тысяч пассажиров в живых останутся считанные единицы. По этой причине Америка всегда категорически запрещала продажу мин «клеймор». Но кто-нибудь всегда наладит производство аналогичного оружия…

В половине пятого Терпил и аль-Мансур возвратились в гостиную. Конечно, Раус не мог этого знать, но в ту ночь фортуна от него не отвернулась. Аль-Мансуру нужно было безотлагательно предъявить вождю хоть что-то, чтобы удовлетворить его ненасытное желание отомстить Америке, а Терпилу было необходимо доказать своим хозяевам, что он еще способен давать полезные советы, если речь идет об Америке и Западе. В конце концов и аль-Мансур, и Терпил поверили Раусу по той причине, по которой верит большинство людей: потому что они хотели поверить.

– Вы можете идти, мистер Раус, – спокойным тоном сказал аль-Мансур. – Разумеется, мы все проверим, и я свяжусь с вами. Оставайтесь в «Аполлонии», пока я или мой человек не свяжемся с вами.

Те же два тяжеловеса отвезли Рауса, высадили его у дверей отеля и тотчас уехали. Раус вошел в свой номер и включил свет; рассвет только начинался, и в его комнатах, окнами выходивших на запад, было еще темно. На противоположном склоне долины не спускавший глаз с отеля Билл включил радио и разбудил Маккриди. Тот спал в другом отеле, в Педуласе.

Раус нагнулся и с коврика в прихожей поднял рекламный проспект, приглашавший туристов посетить исторический монастырь Кикко и осмотреть золотую икону Богородицы. На полях карандашом было приписано: десять часов утра. Раус поставил будильник так, чтобы он разбудил его через три часа.

– Пошел ты к черту, Маккриди, – сказал он засыпая.