Текст книги "Лик Аполлона"

Автор книги: Фред Сейберхэген

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Я поспешил сюда, чтобы лично подготовить для тебя славную вечеринку, – голос Аида звучал не очень громко, но каждое его слово рокотало низким эхом, словно доносилось откуда-то издалека.

Джереми недолго пришлось ждать ответа Аполлона, прозвучавшего из его собственных уст:

– Да, я и впрямь не прочь повеселиться. Порадуй же меня, – выбирай любую церемонию, любое развлечение, какое тебе по нраву. Но помни – все, что ни есть в этой Пещере, внутри этой Горы, – все это скоро будет моим. Я решил отнять у тебя Оракула, – пусть отныне его пророчества будут правдивыми!

– Ты что-то сказал о правде, Труженик? Вот тебе правда – ты подохнешь, и очень скоро!

– Я ещё жив, – просто ответил Аполлон, разведя в стороны худые, совсем мальчишеские руки Джереми.

Темная тень кивнула. Аид презрительно фыркнул:

– Наверное, недавняя смерть Смерти кажется тебе, о Солнечный бог, великой победой? Ты отправил его маску в глубины земли, – но мне не составит труда снова её отыскать. Скоро, скоро явится новое воплощение Таната – но должен предупредить, что для тебя особой разницы от этого все равно не будет. И ты, и твои друзья, так или иначе, обречены на смерть.

Владыку Света это нисколько не смутило.

– Как и все остальные.

– Но только не я! Однако я не думал, что ты столь мало ценишь собственную жизнь. Тело, которое ты на сей раз избрал, выглядит просто жалко и совсем тебе не подходит.

– Оно не настолько хрупко, чтобы пасть на землю от одних только твоих слов. Вот я, стою пред тобою в этом теле. Чего тебе ещё надо?

В ответ раздался какой-то скрипучий звук, – наверное, это был смех. Даже Сребролукому стоило бы держаться подальше от такого противника. Все прочие убоялись бы Аполлона, – но только не Аид. Да, ему не страшен был бог-Труженик, даже во всей полноте своего могущества. А ныне владыка Света был уже далеко не таким, как когда-то, – о чем красноречиво свидетельствует история его предыдущего визита в Пещеру. В голове Джереми зашевелились какие-то смутные, неясные, но ужасно тревожные воспоминания...

А окутанный мрачными тенями противник Джереми издевательски кивнул:

– Пред тобою открыты все пути. Давай же посмотрим, на что способно твое нынешнее воплощение...

Аполлону нечего было на это ответить, и Джереми понял, что настало наконец время взяться за лук и стрелы, доставшиеся от разбойников в качестве трофея.

Юноша нисколько не удивился, заметив, что его руки, какими бы тощими и хилыми они ни казались, обращаются с оружием так легко и непринужденно, словно в жизни ничем иным и не занимались. И снова он с легкой досадой отметил про себя, из какого посредственного, если не сказать – плохого, материала сделаны его лук и стрелы. Да и как сделаны, – смотреть стыдно... Нет, это, конечно, никакой не Серебряный Лук, – но придется управляться тем, что есть. Юноша неспешно потянулся за спину, достал из колчана корявую бандитскую стрелу, положил её на тетиву...

Аид мгновенно исчез – так что ни Джереми, ни Аполлон даже не успели его как следует разглядеть. Но Захватчик хорошо знал своего извечного врага, и Джереми ни о чем не надо было спрашивать партнера, – юноша и так понимал, что их неприятности на этом вовсе не закончились.

Мысль, которая пульсировала сейчас в сознании Джереми, была, наверное, только его собственной: "Нас собираются испытывать".

Под чьими-то неуклюжими ногами загремели камни. Спотыкаясь и наталкиваясь друг на друга от излишнего рвения, в зал вбежало около десятка стрелков-людей, из тех, которые гордо именовали себя стражами Оракула. Эти стражи заявляли, что служат Хранителю Врат и защищают всех пилигримов, но Аполлон точно знал, – именно они похитили Кати, и служили они на самом деле Аиду, владыке Мрака.

Стражники, которые первыми отреагировали на вторжение Джереми-Аполлона, все были мужского пола и не носили какой-то определенной, одинаковой для всех форменной одежды или знаков различия. Больше всего эта толпа вооруженных людей напоминала разбойничью банду. Двое или трое из них, как показалось Захватчику, были профессиональными воинами. Эти были неплохо вооружены и двигались так, что сразу становилось понятно, – парни знают свое дело. Остальные же, судя по всему, похватали первое, что попалось под руку, – в основном палки и обычные ножи. Некоторые вообще прибежали полуодетыми. Двигались они неуверенно, много и без толку суетились. Вероятно, их наскоро собрали и заставили взяться за оружие.

Джереми показалось, что на Захватчика это воинство стражников не произвело особого впечатления, – Аполлон ничуть не замедлил продвижения вперед, но и не ускорил шага.

Один из стражей прибежал, сжимая в руках наспех подхваченный треножник пифии, сама же жрица уже успела куда-то удрать. Пламя факелов мерцало и колебалось в потоках воздуха, поднятых передвижениями толпы людей. Не способные сражаться служители и паломники, которые совсем недавно с воплями разбегались, теперь остановились и обернулись посмотреть – с безопасного, как им казалось, расстояния. "Вполне возможно, что на этот счет они здорово ошибаются", – заверила память Аполлона своего партнера-человека.

Те несколько пленников, предназначенных для жертвоприношения, которые так неожиданно получили свободу, очевидно, очень быстро оправились от навеянного дурманящими снадобьями безразличия. Когда Джереми обернулся, то никого из них не увидел, – все освобожденные узники куда-то исчезли. Юноша понадеялся, что сейчас они быстренько карабкаются наверх, к выходу из Пещеры, – тогда некоторым, наверное, удастся отсюда удрать.

Вместо того чтобы гнаться за разбежавшимися рабами, их сторожа развернулись спинами к разгромленным, поломанным в щепки деревянным клеткам и составили основную часть отряда противников Аполлона. Тот, кто присматривал за служением Подземному царству здесь, на поверхности, как видно, здорово впечатлился столь быстрым продвижением этого худощавого юноши с разноцветными волосами.

Джереми на миг задержался, чтобы проверить, хорошо ли закреплены два вещевых мешка и колчан со стрелами, висевшие у него за спиной. Аполлон не возражал. Юношу переполняли гнев и ярость, так что поклажа казалась ему совершенно невесомой. Крепко сжимая в руке лук, юноша отступил ко входу в подземелье и осторожно двинулся по лестнице, уходящей вниз, в глубины земли.

В его душе бурлила дикая, неукротимая ярость, он ушел из этого зала вовсе не из боязни сразиться с неорганизованными ополченцами, а в поисках истинного врага.

И почти сразу же его гнев нашел достойный выход.

Впереди на лестнице, а также с обеих сторон от прохода Джереми увидел левым глазом темные тени, обведенные яркими контурами, – они быстро надвигались на него, таясь в густом сумраке подземелья. Очертаниями фигур эти тени походили на людей, таких же, как те, которых спешно согнали в предыдущий подземный зал, – их юноша только что оставил позади. Но эти люди – или существа, в чем-то похожие на людей, – все были хорошо вооружены, многие со щитами, в шлемах и разнообразных доспехах. И все они горели жаждой убийства, – они намеревались уничтожить Джереми любой ценой.

Среди них юноша заметил несколько враждебных созданий, которых даже Аполлон раньше не видел и узнал только по описаниям. Это были похожие на зверей твари, неуклюжие, покрытые густой шерстью и исполненные разрушительной мощи. Они шли, на ходу гадя, как животные. Божественный напарник Джереми удивился, увидев этих тварей так близко от земной поверхности.

Когда самый ярый из врагов запустил в юношу камнем, Аполлон только поднял правую руку – прежде чем тот, кому на самом деле принадлежала эта рука, успел среагировать на нападение, – и поймал снаряд ещё в полете, словно вынул из воздуха. Камень ударился о ладонь с громким шлепком, но совершенно не больно. А в следующее мгновение рука Джереми хлестко метнула камень обратно, и снаряд полетел в того, кто его послал, быстрее, чем брошенный из пращи. Джереми краем глаза заметил, как маленький камешек угодил в прятавшегося во тьме врага и сбил его с ног.

А ещё через пять секунд Джереми выпустил первую стрелу, – снова не успев даже осознать это. Он вынул стрелу из колчана, натянул лук и спустил тетиву одним плавным движением, задержавшись на миг только для того, чтобы подождать, пока двое врагов окажутся на одной линии, один за другим. Первая стрела, с широким наконечником, изначально предназначенная для охоты, сорвалась с тетивы с невероятной скоростью и поразила цель именно в то место, куда её направил лучник, – в узкую щель между тяжелым боевым поясом из толстой кожи и нижним краем металлического нагрудника. С расстояния всего в двенадцать ярдов стрела полностью ушла в тело, широкий охотничий наконечник пронзил несколько слоев одежды, кожу, мускулы и внутренности и вышел наружу со спины вражеского воина. Первый подстреленный враг издал душераздирающий, нечеловеческий вопль и повалился на землю, беспомощно царапая скрюченными пальцами то место, где только что скрылся оперенный конец стрелы.

Стрела хоть и сильно отклонилась, но все же полетела дальше и до половины длины древка вонзилась в горло другого воина, который пробирался следом за первым. И вот ещё один враг Аполлона, явившийся в человеческом обличье, пал мертвым.

Но теперь в колчане у Джереми оставалось только пять стрел. Их общая с Аполлоном правая рука потянулась за спину, чуткие пальцы хорошенько пересчитали все, что осталось, и только потом юноша вытащил следующую стрелу.

Он непрерывно убивал, не забывая все время уклоняться от вражеских метательных снарядов. Аполлон перехватил и отправил обратно ещё один камень, быстро выпустил ещё одну стрелу – убив при этом ещё нескольких врагов. Когда вражеские воины подбирались к нему слишком близко, юноша уклонялся в сторону, беззвучно скользя по каменным ступеням, – он старался оставлять в живых солдат-людей, если они не мешали ему идти дальше. Но тех, кто вставал у него на пути, Аполлон разил наповал, одного за другим. Таким образом, Джереми вскоре успешно пробился сквозь первый заградительный отряд, состоявший в основном из людей, и вышел на толпу разнообразных чудовищ.

Камень, брошенный из пращи, угодил ему в левое плечо, – когда юноша не успел увернуться сразу от двух камней, подлетевших в одно и то же мгновение. Но для его чудесным образом окрепшей плоти этот удар, который обычному человеку раздробил бы все кости, показался всего лишь легким тычком – как будто парня стукнул по плечу кулачком какой-нибудь маленький мальчик. Через несколько секунд ему в спину угодила стрела, а потом ещё одна, – но Джереми почувствовал только, будто его что-то слегка укололо. Обе стрелы отскочили и упали на пол, оставив на теле юноши лишь маленькие царапинки.

В очередной раз, потянувшись за стрелами, Джереми понял, что в его колчане их осталось только две. Но юноше не приходилось спорить с Аполлоном, который стремился, во что бы то ни стало поскорее пройти дальше.

Где-то там, внизу, находился зал, в котором была оставлена сегодняшняя жертва на радость владыке Мрака или тем его слугам, которых он изберет, чтобы насладиться ею .от его имени.

Место, в котором Джереми оказался сейчас, изобиловало нагромождениями сталактитов и сталагмитов – каменных сосулек, свисавших с потолка или поднимавшихся снизу вверх, с пола пещеры. Среди этих фигурных каменных наростов легко было укрыться, особенно в такой темноте.

Но, хотя Джереми и старался прятаться в тени, так же как и за каменными выступами, он отлично знал, что темнота – его враг, а солнечный свет – друг, пусть даже такой слабый и рассеянный, какой проникал внутрь Пещеры.

Некоторые воины Аида были вооружены и луками со стрелами, но в ближнем бою да при таком плохом освещении большинство солдат предпочитали применять другое оружие. Поэтому Джереми-Аполлон, пробираясь между телами поверженных врагов, наклонялся к ним и проверял, не осталось ли кого в живых, – а заодно и пополнял свой опустевший колчан новыми запасами стрел. В колчане одной из своих жертв он нашел три более-менее приличных стрелы и ещё пять забрал у другого мертвого солдата. Джереми уже понял, что вовсе не так уж важно, насколько хорошо сделана стрела и насколько острый и крепкий у неё наконечник, – любая стрела все равно несла с собой неминуемую смерть, если божественный Стрелок, который спускал её с тетивы, желал убивать.

Довольно скоро воины-люди из посланного Врагом отряда, которые ещё держались на ногах, отступили и скрылись в глубине Пещеры, оставив на полу зала с полдюжины своих товарищей, которые уже никогда не будут ни с кем сражаться. Там, дальше внизу, было довольно светло, потому что человеческие глаза без света ничего не смогли бы увидеть.

Джереми упорно двинулся дальше, в следующий зал Пещеры, который был расположен ещё глубже под землей.

Несколько обеспокоенный долгим отсутствием Джонатана, ученый рискнул подобраться поближе и остановился примерно в пятидесяти ярдах от главного входа в Пещеру. Там Арнобий вскарабкался на дерево и устроился в таком месте, откуда открывался прекрасный вид, – на толстой ветке в пятнадцати футах над землей. С этого высокого насеста можно было хорошо рассмотреть не только то, что творится возле самых Врат, но и что происходит в низинах под горой.

Осмотревшись по сторонам с этого передового поста, Арнобий смог лучше оценить обстановку вокруг Пещеры. В течение многих божественных циклов, которые иногда продолжались по нескольку веков, огромные толпы паломников, движимые религиозным рвением, стекались к этому священному месту. Неисчислимые тысячи пилигримов, год за годом приходивших поклониться святыне и просить совета и помощи у Оракула, за сотни .лет протоптали в окрестных лесах множество извилистых тропинок, В последнее время паломничество к Оракулу после долгого забвения, похоже, снова обрело былую популярность.

Таким образом, здесь находилось самое знаменитое в мире место предсказаний и пророчеств. Как человек, живо интересовавшийся божествами и их историей, Арнобий, сколько себя помнил, всегда хотел прийти к Оракулу. Но всякий раз как-то так получалось, что он считал себя не готовым к этому или недостойным такой чести, или же он почему-то не успевал завершить все надлежащие приготовления.

Последние несколько месяцев Пещера Оракула стала ассоциироваться в представлении людей с именем Аполлона, – поскольку было общеизвестно, что именно здесь этот бог недавно погиб.

Арнобий никак не мог толком уразуметь, чем тут занимаются все эти люди – бездельники и тунеядцы, которые удобно устроились у Врат Пещеры, и, судя по всему, считали, что присматривают за Оракулом.

Немного понаблюдав за тем, что творится у входа, Арнобий подумал: "Невзирая на то что истинная сила находится глубоко внизу, в Подземном мире – и они прекрасно об этом знают, – эти люди придумали собирать пошлину со всех, кто совершает паломничество к Оракулу. Если бы сильная группа пилигримов отказалась платить, – вряд ли эти служки решились бы настаивать".

Ученый задумался о том, оказывают ли эти люди какое-нибудь влияние на произносимые пифией предсказания. И насколько сам Аид, их господин, заинтересован в таких вопросах? Возможно, эти служители устроили здесь эту лавочку на таких же законных основаниях, как и любая другая группа людей? Может быть, эти люди просто стараются заработать на жизнь, – естественно, всякий хотел бы обеспечить себе жизнь получше, если уж подвернулась такая возможность. Однако, как бы то ни было, все прорицания в последнее время оказываются обманными – все без исключения.

Арнобий полагал, что когда-то, давным-давно, все здесь происходило совсем по-другому. А теперь здесь всем заправляет какая-то кучка отщепенцев. Ходили слухи, что здешние мошенники содержат полубезумную женщину, которая умеет, когда нужно, убедительно изображать состояние транса – так, что обычные пилигримы принимают её ужимки за чистую монету.

Арнобию пришлось признать, что его отец – далеко не единственный военачальник, который дорого дал бы за возможность подсовывать своим врагам те прорицания, какие надо. А если честно, – скорее всего лорда Виктора такое святотатство смутило бы гораздо меньше, чем любого другого. Лорд Виктор был одним из многих могущественных владык, которые очень хотели бы взять это место под контроль, – но в то же время большинство этих лордов не желали слишком тесно связываться с делами Оракула.

Арнобий постепенно начал приходить к заключению, что, любые человеческие попытки понять богов, заведомо обречены на неудачу. Вот люди это совсем другое дело. Их понять гораздо проще. И они гораздо легче соглашаются, чтобы ими кто-то управлял.

Ученый очень беспокоился из-за того, что мог натворить в Пещере Джонатан, который бросился туда как одержимый. Как оказалось, даже нынешний практичный и рассудительный Арнобий все-таки относился к этому Оракулу достаточно почтительно.

Еще Арнобий подумал о том, действительно ли где-то там, в глубине Пещеры, было место смертельной схватки двух богов? Как ни странно, но когда Арнобий оказался здесь, возле Пещеры-в-Горе, все, что касалось богов и магии, стало для него каким-то далеким и неправдоподобным.

И напротив, практические вопросы политики и военных действий, похоже, сделались для него такими же ясными и жизненным, как сама эта Гора. Арнобий не понимал, почему он так долго не замечал собственных интересов и способностей в этих сферах деятельности.

Ферранте держался неподалеку, и вскоре ученый отправил молодого солдата на разведку.

– Я полагаю, Джонатан обязательно попадет там в какие-нибудь неприятности или совершит какую-нибудь глупость. Если найдешь его, – вели немедленно убираться оттуда. Пусть сразу же возвращается сюда.

– А как насчет девушки, сэр?

– Ну... Если встретишь её, скажи, чтобы тоже шла сюда. – Арнобий жестом задержал сержанта, чтобы тот выслушал ещё кое-какие приказания. – С другой стороны, можешь сказать ей, чтобы возвращалась домой, если хочет. Наверное, так будет для неё даже лучше.

Сержант Ферранте отсалютовал и поспешил исполнять приказ, а Арнобий продолжил свои наблюдения за окрестностями. Он задумался о том, заметит ли его здесь, на дереве, кто-нибудь из людей, толпящихся у Врат Пещеры? Эти размышления привели его к мысли о том, во что он сейчас одет. Быстро оглядев себя, ученый отметил, что за последние несколько дней, прошедших после нападения бандитов, он стал одеваться совсем иначе, чем в Академии.

И дело было вовсе не в том, что он старался выглядеть повоинственнее, – во всяком случае, сознательно Арнобий ничего такого не делал. Но если принять во внимание, чем ему сейчас приходится заниматься, то такой стиль одежды кажется вполне разумным, – множество всякого оружия, широкополая шляпа с ремешком, затянутым под подбородком, простая куртка с несколькими карманами и грубые, но крепкие сапоги.

Тут Арнобий подумал, что ему надо бы ещё кое-чему обучиться, и поскорее, – например, обращению с оружием. Ведь следующий противник, с которым столкнет его судьба, может оказаться гораздо более искусным в этой области, чем перепуганный разбойник, к тому же уже изжаленный пчелами. Не то чтобы Арнобий собирался в дальнейшем решать все вопросы мечом и копьем просто ему обязательно надо было научиться владеть ими, вот и все. Ученый уже узнал на собственном опыте, что далеко не всегда можно полагаться на чужое умение, – не всегда у тебя под рукой есть обученные профессиональные воины.

Таким образом, Арнобий просто вынужден был совершенно по-иному взглянуть на мир. И, к своему немалому удивлению, он обнаружил, что сумел довольно неплохо приспособиться к новой роли, – впрочем, у Арнобия всегда хорошо получалось заставлять других следовать за собой. Наверное, этот талант у него был, просто ещё совсем недавно не возникало нужды проявлять свои способности в деле. Те деревенские парни с воодушевлением шли за ним в битву и подчинялись каждому его приказу. Бывали, правда, и исключения – к примеру, этот чудак Джонатан...

А не Джонатан ли это – вон там, шагает прямо к Вратам Пещеры? Правда, тот парень кажется гораздо выше ростом, чем слуга Арнобия, и двигается он вовсе не как простолюдин, привыкший к грязной работе... Но такие рыже-черные волосы во всем мире есть только у Джонатана. Но вот, развеивая всякие сомнения, показался и сержант Ферранте – его Арнобий узнал сразу. Ферранте спешил следом за тем парнем с разноцветной шевелюрой.

Неторопливые размышления наблюдателя были внезапно прерваны поднявшейся у входа в Пещеру суматохой. Сперва Арнобий никак не мог понять, из-за чего все так засуетились. До него доносились некоторые слова, которые выкрикивали люди там, внизу, – но поначалу эти слова казались Арнобию полной бессмыслицей.

Первое слово, которое он расслышал, было: "Аполлон!" А потом кто-то из воинов Калаха закричал: "К оружию!"

Внезапно Арнобия словно озарило: неужели все эти люди внизу могли действительно принять его слугу Джонатана за очередное воплощение бога Аполлона?!

Арнобий принялся обдумывать такую возможность, но его размышления были неожиданно прерваны: на соседней ветке, на расстоянии чуть больше вытянутой руки, словно из воздуха возникло худощавое создание в маске вроде тех, какие надевают на сцене комические актеры, в простом костюме, по которому невозможно было определить пол, – свободная рубашка и штаны обычного покроя, все это неброского коричнево-серого цвета, а на ногах ярко-красные сандалии. Ученый с первого взгляда понял, что перед ним какой-то бог или богиня, но почему-то совершенно не удивился.

Смертный и божество долго созерцали друг друга, не произнося ни слова. Лицо бога было скрыто за шутовской маской, но Арнобий чувствовал, что тот внимательно его изучает. Привидевшееся ему божество сидело на своей ветке так естественно и непринужденно, что ученый почему-то совершенно не разволновался. Как будто он всю свою жизнь знал, что рано или поздно вот так, наяву, встретится с каким-нибудь богом.

Наконец, когда оба достаточно подробно рассмотрели один другого, Арнобий прокашлялся и уверенно сказал:

– Ты – Трикстер.

Бог не ответил.

Прошло ещё с полминуты, а божество по-прежнему хранило молчание. Тогда ученый снова попробовал начать разговор:

– Если ты бог... – договаривать он не стал.

Фигура в маске наклонилась к нему. Голос, который раздался из-под маски, был женским и звучал до странности знакомо:

– Если? Хорошее слово – "если"! А кем ещё я могу быть, если сижу вот здесь? Мартышкой вроде тебя? Тебе всегда не хватало соображения, – ты не способен узнать бога, даже когда он стоит перед тобой и старается привлечь твое внимание.

– Я...

– Заткнись! – приказ прозвучал столь властно, что ученый повиновался, не задумываясь. – Ты на редкость тупоумный человек, Арнобий, даже для ученого из Академии. – Богиня скрестила ноги и пошевелила ступнями, привлекая внимание Арнобия к своим замечательным красным сандалиям.

А потом она подняла маленькую ручку, сдернула маску и отшвырнула её прочь, открыв такое знакомое лицо – лицо женщины, которая некогда была помощницей ученого, его любовницей и рабыней.

– Карлотта! – Услышав знакомый голос, Арнобий подумал, что ему просто показалось, но теперь, увидев её собственными глазами, ученый безмерно удивился. Ему даже пришлось ухватиться за ветку, чтобы не упасть с дерева.

Знакомые зеленоватые глаза смотрели на него с ненавистью.

– Надо же! Значит, ты не забыл, как меня зовут? Неужели тебе больше нечего мне сказать, господин! Последнее слово Карлотта выговорила с нескрываемой издевкой.

Очень осторожно – место, на котором он сидел, было не слишком безопасным, – Арнобий в растерянности развел руки в стороны. Он был так потрясен, что, казалось, мысли его парили где-то отдельно от головы.

– А что я должен сказать? Карлотта насмешливо улыбнулась.

– Да так, ничего особенного. Ничего, зато я много могу тебе порассказать. Я могу читать наставления и раздавать приказы.

Изумленный Арнобий почти не слышал, что она говорит. Наконец он покачал головой:

– Так, значит... Значит, ты принесла мне доказательство, которое я могу увидеть своими глазами... Трикстер действительно существует на самом деле. И, очевидно, он – не он, а она. И она избрала тебя для своего очередного воплощения.

– Да ну? Неужели она и вправду так и сделала? А может, наоборот? Может, это я её выбрала, я решила стать Трикстером – такая мысль никогда не забредала на ту помойку, которая служит тебе вместо мозгов? Ты никогда не думал, что я и сама способна что-то выбирать?

– Карлотта! – Арнобий вцепился обеими руками в ветки. Он все никак не мог прийти в себя, узнав о чудесном преображении Карлотты.

– Ух ты! Мне посчастливилось услышать твое знаменитое подражание попугаю! Я подозревала, что это самый лучший способ сделать карьеру в Академии, – но ты о своей карьере никогда особенно не заботился. Да и зачем бы это тебе, если твой отец – тот, кто он есть.

– Ты – Карлотта, и теперь ты – аватара Трикстера. По каким-то соображениям он избрал тебя и позволил тебе надеть свой Лик, – если теория относительно божественных Ликов верна, – Арнобий вздохнул и задумался. Были времена, когда такое великое открытие увенчало бы труды всей моей жизни неувядаемой славой – или, по крайней мере, мне тогда так казалось... – Он посмотрел на неё долгим взглядом и добавил: – Знаешь, за последние несколько дней я тоже очень изменился... Наука больше не доставляет мне никакого удовольствия. Мне теперь не интересны такие высокие материи.

– Да неужели?! – Карлотта изобразила на лице глубочайшее изумление. Голос её зазвучал низко и злобно: – И какие только адские силы заронили в твою башку мысль, будто кого-то интересует, что там тебе нравится, а что не нравится?

До Арнобия постепенно начало доходить, насколько сильно она разозлена. Он моргнул пару раз и сказал:

– Ты говоришь так, будто смертельно ненавидишь меня...

– В самом деле? А неужели есть хоть малейшая причина, по которой я могла бы тебя не ненавидеть?

Арнобий попытался пожать плечами, но вынужден был снова покрепче ухватиться за ветку, чтобы не упасть. Тогда он заговорил – начал приводить, как ему казалось, разумные доводы:

– Карлотта, это не моя вина, что ты была рабыней, когда попала ко мне. Наверное, я должен был бы отпустить тебя на свободу, – но ты ведь знаешь, из-за определенных причин, касающихся политики, я не мог этого сделать. По-моему, я всегда относился к тебе с добротой...

– С "добротой"! Арнобий, ты вышвырнул меня за дверь, как паршивую собачонку! И ты ещё говоришь о каких-то политических причинах!

– Это только потому, что формально ты ведь была... рабыней. Что еще, по-твоему, я должен был с тобой делать? Я не желал тебе зла. А теперь... Теперь, очевидно, вопрос о твоем гражданском статусе стал бессмысленным, потому что ты избрана, – несмотря на то, что в последнее время Арнобий вообще не интересовался теологическими вопросами, ему вдруг стало любопытно. – Я желаю тебе только добра. Но как это случилось? Как с тобой произошло это чудесное превращение? Может быть, ты мне расскажешь?

– Как мы внимательны и тактичны, правда? Да, мое социальное положение заметно повысилось.

– Но как, каким образом? Карлотта!.. – Арно-бий снова покачал головой, до сих пор изумляясь тому, что она избрана. Уж кто-кто, но – она?

– Ты спрашиваешь, как эта опротивевшая сучонка, никчемный, ничего не стоящий кусок твоей собственности по имени Карлотта – как она стала богиней? Да прямо у тебя под носом, безмозглый ты ублюдок!

– Ну, к чему все эти...

– А правда о моем "избрании", как ты это называешь, проста, – я нашла великое сокровище. Да, кстати, должна тебе сказать, что это сокровище по закону принадлежало бы тебе, – поскольку когда я его нашла, я сама считалась твоей собственностью, – Карлотта чуть подалась вперед на своей ветке. – Но вот что я тебе ещё скажу, – ты в жизни не увидишь и малой толики этого богатства! Насколько я понимаю, богам все эти дурацкие законы не писаны.

– Сокровище? – тупо повторил Арнобий. Карлотта преподносила один сюрприз за другим, да так быстро, что ученый не успевал как следует осознавать её откровения.

– Да, сокровище, несметные богатства. Золото, золото, золото. Не говоря уже обо всем остальном. А, это тебя наконец заинтересовало!

На самом деле Арнобий отнесся к рассказу о сокровищах довольно равнодушно. Он никогда не придавал деньгам особого значения, – потому что никогда не нуждался.

– Так, значит, ты нашла в храме какие-то сокровища... Да, я всегда думал, что там должно храниться что-нибудь важное и ценное. Жаль, что мы не смогли остаться и продолжить исследования...

Карлотта не сводила с него глаз.

– Так знай, мне досталось не одно сокровище, а несколько, и все они не имеют цены. Сперва я нашла вот эти сандалии – это самая ценная находка, потому что они открыли мне путь ко всем остальным богатствам. Поверишь ли, когда я взяла в руки сандалии, я тогда думала только об одном – как это мое открытие может помочь тебе. Можешь ли ты представить такую глупость?

– Даже не знаю, что сказать... Карлотта! Мне очень жаль...

– Ах, ну какой же я была идиоткой! Тебе жаль, вот как? Ты немного опоздал со своими сожалениями, о великий ученый, который никогда не способен был хоть чему-то научиться. Ты не узнал даже самого Аполлона, когда он стоял прямо перед тобой.

– Глупости! – непроизвольно вырвалось у Арнобия. Но, подумав немного, он переспросил: – Когда это было? И вообще, что ты имеешь в виду?

– Да так, не важно. Может, стоит заставить тебя обращаться ко мне "леди Карлотта"? Я слишком хорошо помню, каково это – быть твоей рабыней. Теперь я хочу узнать, каково быть твоей богиней.

– Моей богиней? – Арнобий до сих пор не сообразил, с какого конца подойти, чтобы наконец разобраться с этой странной ситуацией. Его удивляла столь глубокая ненависть Карлотты, и, как её прежний хозяин, Арнобий чувствовал, что она относится к нему несправедливо. Ученый всегда хорошо обращался со своими рабами, проявляя редкостное великодушие, и вот теперь Карлотта платила за его доброту черной неблагодарностью. Он заметил, что золотого рабского ошейника на шее Карлотты уже нет, и подумал, как бы между прочим, – куда мог подеваться её ошейник?

Но Арнобий упорно отказывался ей верить, считая рассказы Карлотты просто хитрой выдумкой или какой-нибудь шуткой.

Богиня хитрости и обмана, вселившаяся в тело мстительной рабыни, наклонилась к нему со своей ветки.

– Что ты задумала? – крикнул встревоженный Арнобий.

– Вообще-то я ещё не решила, что с тобой сделать.

– Со мной сделать?

– О боги, что за детский лепет? Ты стал ещё глупее, чем раньше. Я могла бы, конечно, просто отпустить тебя, – да только кому ты такой нужен?