Текст книги "Лик Аполлона"

Автор книги: Фред Сейберхэген

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Арнобий выбрал удобное местечко в сотне ярдов от входа в Пещеру и решил разбить там лагерь. Здесь он собирался ожидать до тех пор, пока не появятся какие-нибудь известия о том, что лорд Джон со своими воинами находится где-то поблизости.

Так высоко в горах всегда рано начинались зимние холода, но пока погода стояла довольно теплая, и заброшенная хижина, в которой расположились Арнобий, Ферранте и Джереми, вполне годилась в качестве укрытия, несмотря на то что в этой лачуге недоставало одной стены. В окрестностях Пещеры Оракула было довольно много таких полуразвалившихся хижин – их строили на скорую руку добравшиеся до святого места пилигримы, чтобы было где приютиться во время паломничества, а потом бросали.

Ферранте, как и Джереми, начал беспокоиться о Катерине. Но для молодого солдата эта девушка значила не так много, чтобы ради неё он осмелился не подчиниться приказу командира. А Джереми как будто только сейчас понял, как близки они стали. И вскоре желание отправиться на поиски девушки стало таким сильным, что Джереми больше не мог ему противиться. Не сказав никому ни слова, не придумав хотя бы более-менее складного плана действий, парень в одиночку пошел ко Вратам Пещеры.

Арнобий и Ферранте не сразу заметили, что Джереми куда-то делся. Люди, толпившиеся возле Пещеры, тоже не обратили особого внимания на паренька, который спокойно прошел дальше по тропинке.

Пока несколько жрецов-привратников о чем-то болтали между собой, Джереми подошел к лотку бродячего торговца, на котором были разложены разнообразные сувениры, выставленные на продажу.

Едва взглянув на этот лоток, Джереми замер, не в силах отвести взгляд от одной из вещиц, – это была дорожная сумка Катерины, которую её матушка расшила узором из пчел и цветов.

Юноша взял сумку, – она была уже пуста, – и взвесил в руке. От волнения у него задрожали пальцы. Катерина рассказывала, что её отец сшил эту сумку из прочной кожи и самого крепкого полотна, так что матери пришлось работать специальной иголкой, когда она взялась вышивать по такой плотной ткани.

– Красивая и полезная вещица, господин! И цена вполне разумная... торговец заулыбался и поклонился.

– Она стоит гораздо дороже, чем вы думаете, – голос, вырвавшийся из горла юноши, не имел ничего общего с голосом Джереми Редторна.

Торговец растерялся и отступил на шаг.

На лотке лежала также всяческая женская одежда. Джереми, сам удивляясь своему неестественному спокойствию – это при том, что руки у него до сих пор мелко дрожали, – раскрыл пустую сумку и начал складывать туда вещи, которые, как ему казалось, он узнал. Он собрал то, что лежало в сумке Кати раньше, и прихватил ещё кое-какую запасную одежду для девушки. Потом юноша застегнул сумку и повесил себе на плечо, вместе со своим собственным дорожным мешком.

– Эй, господин, вы должны за это заплатить! Джереми обернулся и в упор посмотрел на торговца.

– Вы уверены, что хотите получить плату за эти вещи? – спросил голос Аполлона, негромко, но так, что торговец больше не осмелился чего-то сказать.

Потом юноша снова повернулся и пошел к Вратам Пещеры. У парня было такое ощущение, словно он двигается во сне. Он не знал толком, что должно случиться дальше. Единственное, в чем он был уверен, – что бы он сейчас ни сделал, сделать это необходимо.

Тут сзади послышался быстрый топот чьих-то ног, и рядом возник Ферранте, одетый как пилигрим, а не как солдат. Энди Ферранте явно очень волновался, хотя и изо всех сил старался, чтобы этого никто не заметил. Ферранте тихонько сказал Джереми на ухо:

– Арнобий тебя везде ищет. Мне приказано привести тебя обратно.

Джереми шел к Пещере, не останавливаясь.

– Я тоже получил свои приказы, Энди. Не мешай мне их выполнять.

Ферранте не сразу понял, о чем речь.

– Приказы? От кого?..

– Это – дорожная сумка Кати. Я думаю, все самое плохое, что могло с ней случиться, уже случилось. И я должен с этим разобраться.

Ферранте немного растерялся, но он не собирался устраивать скандал и удерживать Джереми силой, – это было бы просто глупо, здесь, на виду у всех, в присутствии десятка, а то и более вражеских солдат.

Подсознательно Джереми все время готовился к тому, что придется спорить с Аполлоном из-за того, чем займется в ближайшее время их общее тело. Однако эта предосторожность оказалась совершенно ненужной. Левым глазом юноша видел некие символы, посредством которых Аполлон как бы направлял его, – и Джереми был совершенно согласен с таким выбором направления.

Оба они, живущие в одном теле, стремились в одно место – в Пещеру. Найти Кати, если это возможно, и вывести её наружу, если она ещё жива. По всем этим вопросам Захватчик был полностью согласен с мнением Джереми.

А то, чего хотел от юноши Аполлон, вскоре тоже всплыло в сознании Джереми – но парень пока отмахнулся от этих мыслей, признав их несущественными. Сейчас для него важнее было другое. Джереми уверенно шагал к Пещере, а сзади, отставая на пару шагов, шел растерянный Энди Ферранте, который пока так и не придумал, что предпринять.

Почти сразу же Джереми снова попытались остановить, и теперь помеха была довольно серьезной. Часовой у Врат Пещеры был хорошо вооружен, в шлеме и со щитом, да и сам по себе он был мужчина крепкий и дородный, почти вдвое толще Джереми.

– Эй, ты! Стой, дальше нельзя!

Теперь Джереми больше не было нужды терпеливо сносить выходки стражника, – хотя, в общем, у них с Аполлоном на двоих было достаточно запасов терпения. Тут же Аполлон безмолвно заверил юношу, что и стрелу тратить на этого солдата не стоит.

"Но как же тогда с ним справиться?"

"Да запросто. Вот так!"

Джереми почувствовал, как его правая рука словно сама собой метнулась влево, поперек корпуса, а потом резко распрямилась – удар пришелся точно в солдата. Прием был странный, но весьма действенный. Щит солдата, раскрашенный в черно-красное – цвета Аида, – полетел в одну сторону, копье, переломленное пополам, – в другую. А сам часовой, странно пританцовывая, едва касаясь ногами земли, полетел спиной назад, – пока не ударился о стену в восьми футах позади своего поста. Солдат медленно сполз на землю, да так и остался лежать, не подавая признаков жизни.

Дорога была свободна, – и Джереми не мешкая пошел дальше, вперед и вниз. Юноша приятно удивился такой неожиданно проявившейся ловкости в боевых искусствах, – правда, ощущения в правой руке были не из приятных... При ударе рука вся онемела, от плеча до кончиков пальцев, и только сейчас начала понемногу оживать. А вместе с жизнью в руку возвращалась боль.

Несколько человек, стоявших в отдалении, повернули головы на грохот, которым сопровождалось избиение часового, – однако ни один из них толком не понял, что случилось. Тело часового, лежавшее на земле у стены, заметить было трудно, а в размеренной и спокойной походке Джереми не было ничего тревожного.

Уверенно шагая вперед, парень думал: "Черт бы тебя побрал, Захватчик! Не забывай, – мы оба живем в обычном человеческом теле, которое состоит из мяса и костей. Еще несколько таких вот ударов – и наше тело больше ни на что не сгодится, ни тебе, ни мне!" На мгновение юноша даже испугался собственной дерзости – но, будь оно все проклято, раз уж он вообще способен думать, то будет думать о чем угодно! Джереми никогда не относился с особым почтением к богу, который разделял с ним одну плоть и кровь, и сейчас у парня было не то настроение, чтобы вдруг воспылать к Аполлону почтительностью.

Впрочем, Аполлон не обратил на его дерзости никакого внимания. Очевидно, для божественной сущности, поселившейся в Джереми, это было все равно, что собачий лай или рев верблюда.

Джереми все ещё шел дальше с пустыми руками. Лук и колчан со стрелами висели за плечом , – они пока не понадобились. "Наверное, мне надо было подобрать нож того стражника или острый обломок его копья – на случай, если снова придется с кем-то сражаться..." Но юноша сразу же почувствовал, что Аполлон не одобрил бы такого образа действий. У него были с собой лук и стрелы, – Аполлон избрал это оружие, и этого должно было хватить. Если Джереми понадобится найти дополнительное снаряжение или куда-нибудь свернуть, бог непременно даст ему знать, что надо делать.

На какое-то мгновение Джереми совсем забыл про Ферранте. Но вот позади раздался негромкий звук, юноша обернулся и увидел молодого солдата, окаменевшего от удивления. Джереми указал рукой на выход. Из его горла вновь полился голос Аполлона, негромкий, но повелительный – его невозможно было ослушаться:

– Возвращайся к ученому и сообщи, что владыка Света ушел в Пещеру.

– Владыка... – лицо Энди Ферранте мгновенно сделалось пепельно-серым, – у него на глазах Джереми вдруг превратился в пугающего незнакомца.

– Да. Расскажи ему, – Джереми повернулся и пошел дальше.

Захватчик, несомненно, бывал в этой части Пещеры и раньше. Многие детали обстановки были ему хорошо знакомы. Сейчас Джереми смог лучше представить себе, в каком именно месте – где-то впереди, глубоко под землей – расположен зал, в котором около двух месяцев назад предыдущий аватара Аполлона сражался с могучим врагом и был побежден.

Из памяти Захватчика разом хлынули разнообразные подробности самой битвы, бесконечное множество причин и событий, которые привели к этому столкновению, а также немалая толика связанных с этим чувств самого Аполлона. Но сейчас Джереми решительно не желал погрязнуть в этих подробностях и упорно старался ни о чем таком не задумываться.

Еще минуту назад Джереми больше всего боялся, что его божественная половина вдруг выпрыгнет из своего потаенного укрытия и полностью захватит власть над их общим телом, – тогда сам юноша оказался бы пленником в своем собственном теле, и, возможно, бог со временем совсем подавил бы его, превратил в ничто, в пустое место. Но теперь парень почему-то точно знал, что ничего такого не случится. Это он, Джереми Редторн, по собственной воле переставлял ноги одну за другой и шел вниз, в глубь Пещеры – чего бы от него ни требовали все остальные, будь то боги или обычные люди. Нет, он не стал безвольной куклой, чьей-то марионеткой... Люди смотрели на Джереми торговцы, жрецы и стражники, – а он проходил мимо них, не оборачиваясь, и шел дальше, вниз. Все эти люди, конечно, гадали – кто же он такой? Но никто из них не знал, что случилось со стражником у Врат.

Подойдя совсем близко, к резко обрывающемуся краю входа в саму Пещеру, Джереми посмотрел вниз и увидел вьющуюся по стене ямы узкую дорожку – такую узкую, что два человека не смогли бы на ней разминуться. Зато дорожка была совершенно гладкая и достаточно глубоко утопленная в скалистую стену Пещеры, которая здесь, в начале, спускалась вниз почти отвесно. В этом месте очень легко держать оборону, – если враги пытаются пробиться наружу снизу, из Пещеры. Первый пролет дорожки тянулся вдоль дальней стены и занимал половину окружности огромной дыры. Затем дорожка поворачивала и уходила дальше вниз – примерно через сотню шагов она терялась во мраке, поглощенная непроглядной тьмой Пещеры. Левым глазом Джереми видел дорожку только чуть дальше, чем правым. Насколько глубоко под землю уходила эта Пещера, – никто точно не знал. Все рассказы об этом месте, какими бы неправдоподобными они ни были, сходились на том, что Пещера огромна. В некоторых легендах говорилось даже, что в самом низу Пещера соединяется с Подземным Миром.

Джереми поспешно потянулся к памяти Аполлона, выискивая воспоминания о форме Пещеры в этом месте, но так ничего и не нашел. Вероятно, в прошлый раз Захватчик спускался в глубь Пещеры по совсем другому пути.

Лорд Джон с четырьмя сотнями добрых воинов под его командованием спустился вниз по западному склону глубокого ущелья, пересек бурный горный ручей, протекавший по дну, и довольно скоро нашел место, в котором можно было выбраться из ущелья наверх по восточному склону. Все это время отряд продвигался со всеми предосторожностями, лорд Джон постоянно выставлял караульных, опасаясь повторной засады. Когда они, наконец, отыскали след похитителей, то поняли, что враги опередили их больше чем на сутки. Прошло ещё немало тяжких часов, прежде чем разведчики нашли верную дорогу и вывели отряд к деревне Медовары.

Джереми стоял в первом огромном зале Пещеры. Скалистый потолок виделся футах в тридцати над головой. Сквозь небольшое отверстие в нем проглядывало небо. Сюда попадало достаточно света, так что Джереми хорошо различал то, что его окружало.

Парень прошел вдоль ряда тюремных клеток, которые тянулись от самого входа, заглянул в каждую и в конце концов убедился, что Кати среди узников нет. Покончив с осмотром подземной тюрьмы, Джереми снова словно почувствовал, где надо искать девушку, – внизу, внутри Пещеры. Единственное, в чем он не был до конца уверен, – жива она или уже мертва, где-то там, в подземных глубинах.

Пройдя ещё дальше, Джереми увидел деревянные клетки, в которых сидели пленники, избранные в качестве очередных жертв богам. Стражи Врат одновременно служили и жрецами и регулярно отправляли обряды жертвоприношения. Здесь было с полдюжины будущих жертв, половина – девочки, половина – мальчики. Все они сидели в отдельных клетках и ожидали, когда придет их черед взойти на алтарь. Все будущие жертвы были очень молоды, и все, наверное, выглядели вполне здоровыми в тот день, когда их поймали, – а это было, судя по всему, не так уж давно. Жрецы всегда предпочитали отбирать для жертвенного алтаря безупречные экземпляры. Но сейчас эти мальчики и девочки, казалось, были чем-то одурманены. Полностью обнаженные, они либо безвольно лежали на полу клеток в неудобных, неестественных позах, либо сидели, скорчившись, как животные, прямо над кучками собственных испражнений. Жертвы поворачивали к Джереми головы и смотрели на него совершенно потерянно, явно не понимая, что видят.

Юноша даже затаил дыхание, пока не удостоверился, что и среди этих пленников Кати нет. В таких же деревянных клетках, стоявших чуть дальше, ожидали своей участи самые разнообразные жертвенные животные. Судя по надписям, сохранившимся на клетках, некоторые животные стоили гораздо больше, чем рабы-люди, – это были очень редкие животные, привезенные издалека. Несомненно, заполучить этих животных было гораздо труднее, чем каких-то рабов.

Клетки с животными были почти кубической формы, с длиной стороны примерно в пять футов, и стояли не на самой земле, а на невысоких деревянных платформах. Безусловно, так было гораздо удобнее кормить содержащихся внутри пленников и убирать за ними навоз.

Несколько клеток были совсем новые, из чего Джереми заключил, что дела в священном месте идут неплохо. Обычно эти тяжелые клетки оставались здесь – вниз, в Царство Аида, жрецы отводили или оттаскивали только лишь их беспомощных обитателей, предварительно разрисовав тела жертв соответствующими магическими символами.

Несмотря на все, что случилось с ним за последнее время, Джереми с виду казался довольно состоятельным молодым человеком. К нему подошел служитель и стал предлагать купить животное или раба для жертвоприношения. У служителя Джереми узнал кое-какие новые подробности о расположении переходов в Пещере.

Владыка Аполлон пребывал в прекрасном настроении и желал поскорее добраться до цели. Джереми тоже спешил. Правда, благодаря вмешательству Аполлона их совместное продвижение вперед проходило весьма своеобразно. Сам Джереми Редторн непременно кинулся бы бежать, – юноша сгорал от нетерпения и беспокойства, – однако его божественного гостя такой вариант не устраивал. Аполлон властно подавил желание Джереми броситься вперед торопливой рысцой и заставил юношу шествовать, иначе и не скажешь неспешно, с истинно королевским достоинством. Так что когда им навстречу попалась очередная группа служителей, никто из жрецов не обратил на юношу никакого внимания, и Джереми спокойно прошел дальше.

Какой-то служитель подошел к юноше, кланяясь, приседая и глуповато ухмыляясь при этом, – наверное, он подумал, что повстречал переодетого принца. Естественно, этот служитель вознамерился продать принцу одного-двух рабов для жертвоприношения. Прочие служители тоже улыбались и кланялись. Нет ничего лучше, чем прекрасный образчик человеческой породы, молодой, с совершенными формами тела, – если вы хотите умилостивить Темного бога истинно достойным жертвоприношением.

Джереми Редторн думал, – насколько на самом деле пещерное чудовище интересуют все эти жертвы? Действительно ли ему нравится пожирать беспомощных, одурманенных людей? Да, интересуют, да, нравится, – понял Джереми, покопавшись в памяти Аполлона. Из того же источника юноша узнал и ещё кое-что, удивительное и совершенно неожиданное, – оказалось, что подземная тварь жадна в основном до телесной красоты и физического совершенства, а мясом как таковым чудовище не особенно интересуется. Получалось, что это чудовище – какой-то извращенный, неправильный бог, уцелевший со времен последнего цикла божественного творения. Бог, который мог являться не только в виде чудовища, но и во многих других обличьях. Во время последних циклов чудовище выбиралось на поверхность и опустошало окрестные земли, если считало, что его недостаточно умилостивили жертвоприношениями .

Джереми так до конца и не понял, кто именно из них двоих – Джереми Редторн или Аполлон – решил уничтожить клетки с узниками в этой тюрьме для жертв, прежде чем отправиться дальше. Скорее всего это было одно из тех решений, в которых оба были единодушны, хотя мотивы подобных действий у каждого были свои, притом совершенно разные.

Если верить тому, что записано об Аполлоне на пергаментах, хранящихся в библиотеке Академии, этого бога трудно было задобрить жертвоприношениями – он оставался равнодушен к жертвам. Что Аполлон одобрял в поклоняющихся ему, так это внутреннее стремление к очищению, готовность понести наказание за провинность.

И если хорошенько подумать, Солнечному богу не было никакого дела до участи простой деревенской девушки по имени Катерина, ничуть не больше его трогала судьба несчастных рабов, обреченных на смерть во время очередного жертвоприношения. Когда Джереми поразмыслил над этим, он решил, что Захватчик захотел уничтожить тюремные клетки совсем по другой причине этим он, Аполлон, как бы очищал Пещеру, принадлежащую ныне его заклятому врагу, Аиду. Со временем, возможно, он перенесет истинного Оракула туда, где ему надлежит быть, – на вершину Горы, залитую солнечными лучами, под открытое небо.

Правая рука Джереми, которую он ушиб о прочные доспехи часового, до сих пор сильно болела, – не то чтобы травма была особо тяжелой, но эта боль все время напоминала о хрупкости и уязвимости человеческого тела. И как только Джереми об этом подумал, ему показалось, что он словно читает мысли Аполлона: "Перво-наперво, прежде чем вступать в настоящую битву, я должен как следует позаботиться об этом теле, об этом инструменте – моем наилучшем и единственном достойном оружии. Сначала надо укрепить руки, – эти конечности столь хрупки и немощны..."

В тот же миг руки Джереми будто сами собой оказались у него перед лицом – юноша не был уверен, хотел он сам их поднять или не хотел. А в следующее мгновение его сердце словно впрыснуло в кровь нечто, и это нечто стало растекаться по телу, заструилось по спине и плечам, забурлило, проливаясь в обе руки до кончиков пальцев. Джереми чувствовал передвижение внутренних потоков, – от них по телу растекалось приятное тепло, мышцы наливались силой. Юноша сразу вспомнил то необычайно яркое, незабываемое ощущение, которое он испытал, когда фрагменты Лика Аполлона таяли и просачивались в него сквозь глаз и ухо на левой половине лица.

Вскоре ощущение перекатывающихся по телу теплых волн угасло. Юноша стоял, ошеломленный, с часто-часто бьющимся сердцем, и рассматривал свои руки. Внешне они ничуть не изменились, не стали ни толще, ни тверже, – но Джереми знал, что теперь его руки наполняла великая сила темноволосого юноши. Он ухватился за ближайшую клетку, – левой рукой толкал, правой тянул на себя, почти тем же плавным движением, каким натягивают лук, чтобы выпустить стрелу. Джереми не слишком напрягался, однако бревна в четыре дюйма толщиной крошились в щепки, а прочные прутья лозы, которыми были скреплены брусья клеток, трещали и разлетались в стороны. Сразу же в комнате поднялся страшный шум, – так трещит и скрипит лес, когда деревья ломаются под ударами сильной бури. При таком шуме больше не стоило надеяться, что люди, которые находились в этом же зале, по-прежнему не будут обращать на Джереми внимания. Служители Пещеры Оракула подняли крик, забегали, вокруг началась суматоха.

Те, кто не мог драться – женщины, несколько детишек и стариков, – со всех ног бросились прочь, испуганно визжа и что-то крича на бегу.

И тут воздух наполнился хорошо знакомыми звуками – свистом, шелестом и хлопаньем крыльев. Аполлон возликовал, – радость бога была столь сильной, что Джереми почти сразу же воспринял это чувство как свое собственное. Как здорово, что здесь, оказались фурии! Наверное, их держала здесь некая более могучая сила, для которой фурии были лишь сторожевыми псами, – потому что целая стая этих кошмарных созданий вынырнула, рыча и завывая, из темных глубин Пещеры.

Джереми даже подумал на мгновение, не стоит ли считать этих фурий разновидностью домашних животных? В таком случае они попадали в разряд существ, о которых он должен был бы проявлять заботу... Он так и не выяснил до конца этот вопрос, а в следующее мгновение и вообще забыл о нем, потому что вид фурий, их мерзкий рев и отвратительная вонь разом возбудили неудержимую жажду убийства в обеих сущностях, наполнявших телесную оболочку Джереми Редторна. Его левая рука – или рука Аполлона – молниеносно метнулась вперед, подобно атакующей змее, пальцы вцепились в мышастую шкуру фурии, подлетевшей слишком близко. Тварь пронзительно завывала и яростно хлестала юношу крыльями, – но с тем же успехом она могла бы молотить крыльями по мраморной статуе.

В следующий миг владыка Света ухватил фурию обеими руками за основания крыльев и разодрал мерзкую тварь напополам – так же легко и непринужденно, как если бы Джереми Редторн разрывал на клочки лист бумаги. Искалеченная тушка фурии повалилась на каменный пол Пещеры, из неё хлынули потоки черной крови, забрызгивая все вокруг. Джереми только потом заметил, что его лицо и одежда все измазаны этой мерзкой жидкостью.

Потом юноша одной рукой схватил за шею торговца человеческими телами и душами, во вторую руку взял когтистую лапу фурии и исполосовал длинными когтями лицо служителя Аида.

Покончив с фуриями, Джереми снова ринулся вперед. И вот он достиг первой, если считать от входа, преграды внутри Пещеры – это были прочные ворота из дерева и железа, которые уже открылись ему навстречу. Из большого, но неглубокого котелка-курильницы, укрепленного на высоком треножнике черного дерева, поднимались клубы едкого, вонючего дыма.

Развратного вида жрица-пифия, через которую Оракул высказывал пророчества, сидела на треножнике, раскачиваясь из стороны в сторону, и смотрела на входящих мутным взглядом. Женщина была уже в возрасте, её обнаженные груди висели сморщенными мешками, на голове криво лежала корона из какой-то дешевой мишуры.

Пифия встретила Джереми-Аполлона весьма враждебно.

– Владыка Света, я знаю тебя! Ты пришел, чтобы умереть снова!

Джереми-Аполлон пропустил её слова мимо ушей, решив не обращать внимания на дурацкую болтовню одурманенной пифии, и двинулся дальше, оставляя позади ужасный шум и столпотворение, – освобожденные узники и сами могли о себе позаботиться, а его цель находилась там, впереди.

И он шел вперед – вниз, в глубь Пещеры.

Ему снова преградила путь чья-то одинокая фигура, – на этот раз это был какой-то мужчина. Из глубин памяти Захватчика внезапно вынырнуло нечто новое: у входа во внутреннюю часть Пещеры всем заправлял – отчасти благодаря своей хитрости и коварству, отчасти по давней традиции Хранитель Врат, человек, истинного возраста которого точно не знал даже сам Аполлон. Аполлон вообще плохо помнил этого странного человека и мало что о нем знал. Сам владыка Света не мог бы с уверенностью припомнить те времена, когда в пещере ещё не было Хранителя Врат.

"Возможно ли вообще такое, – чтобы это все время был один и тот же человек?"

Довольно старый с виду, тощий, грязный и уродливый – именно этот старик несколько месяцев назад, во время великого сражения, командовал остатками разгромленной армии прислужников святилища.

Для левого глаза Джереми старик выглядел ещё кошмарнее.

Хранитель Врат всегда старался не показываться при солнечном свете, а в последнее время вообще не выходил из Пещеры.

С массивного черепа старика клочьями свисали вьющиеся грязно-седые волосы, некогда бывшие огненно-рыжими. В молодости Хранитель Врат был могучим, мускулистым великаном – от его высохшего тела до сих пор веяло дикой, необузданной силой. Желто-коричневую кожу старика – в тех местах, где она была видна, – сплошь покрывали татуировки. Когда-то он носил кольца в носу и мочках ушей, но теперь о них напоминали только грубые, уродливые шрамы.

Хранитель Врат был злым, подлым и коварным – но, где-то в глубине его сердца до сих пор жила надежда на возвращение истинного бога.

Сколько Аполлон помнил, Хранителя Врат всегда считали главным распорядителем всех жертвоприношений в святилище – впрочем, Захватчик полагал, что это были все же разные люди, один за другим получавшие в наследство звание Хранителя. Но Хранитель Врат проявлял живой интерес только к тем жертвоприношениям, в которых жертвами были люди – юноши или девушки, чьи обнаженные тела расписывали ритуальными узорами, а потом волокли вниз, во тьму, где их, беспомощных, одурманенных зельями, привязывали к рамам из деревянных брусьев и оставляли ждать своей участи.

Поговаривали, что Хранитель Врат иногда снова спускался вниз, попозже, один, чтобы проверить, что случилось с жертвами. И если Аид или его порождения ещё не забирали жертвы себе, тогда Хранитель Врат сам мучил их, насиловал, а потом убивал, медленно и жестоко. Правда, раз или два он, сам не понимая почему, дарил жертвам легкую смерть, – убивал их одним быстрым ударом ножа.

Приблизившись к ожидающей фигуре, Аполлон изрек:

– Я вижу, твой хозяин Аид ещё не сожрал тебя, старик!

– Возможно, однажды он и пожелает сделать это, Солнечный бог! Я знаю об этом, но это меня не пугает. – Голос этого изношенного временем человека оказался на удивление сильным и глубоким, в нем не слышалось и тени боязни.

– Неужто ты позабыл, что такое страх, мучитель? Людям опасно забывать о страхе.

– Есть лишь одно, владыка мой Аполлон, что до сих пор способно наполнить меня истинным ужасом, – и пока я не повстречаюсь с этим, до тех пор не буду знать страха, – уродливый старик снова ответил твердо и решительно.

Хранитель Врат первым из людей – служителей Аида прибыл на место последней гибели Аполлона. И именно он толковал все пророчества, исходящие от Оракула. По большей части он сам их и произносил, пересказывая понятными словами бессвязное бормотание безумной жрицы-пифии. Весьма нередко случалось и так, что пифия просто разыгрывала перед паломниками представление и говорила им то, что ей велел сказать Хранитель Врат. Но иногда пифия высказывала – правда, смутно и путано – и то, что являлось ей во вспышке озарения, пришедшего свыше.

Хранитель Врат не пытался преградить путь богу, и потому Аполлон-Джереми просто прошел мимо него. Старик ещё раз попробовал что-то сказать, но стоило Аполлону только поднять руку к своему луку и сделать вид, будто он собирается пустить в Хранителя стрелу, – тот тотчас же умолк и куда-то ускользнул.

Хранитель Врат улизнул в глубины подземелья, неся своему повелителю весть о новом вторжении. Джереми вошел в третий огромный зал Пещеры, который отстоял от входа на несколько сотен футов. Но и здесь было ещё достаточно рассеянного солнечного света, так что юноша хорошо видел, куда идти дальше.

Все внимание юноши сосредоточилось на простирающемся впереди подземном коридоре. Левым глазом он видел отблески мерцающего где-то вдалеке багрового сияния, левое ухо юноши улавливало эхо устрашающего шороха несомненные признаки приближения чудовищного Аида.

Он знал, что Аид близко, – владыка Мрака снова воспрял и теперь поднимался из неведомых подземных глубин, в которых он скрывался после своего последнего отступления и накапливал новые силы для новой смертельной битвы.

Джереми напряженно прислушивался, не зная, – прибудет ли Аид на этот раз с Цербером или без него? Образ Цербера в памяти Аполлона получался какой-то нечеткий и расплывчатый, – это была некая многоголовая собакообразная тварь чудовищных размеров, в ней не было ничего человеческого или божественного. Аполлону, похоже, не хотелось более ясно показывать Джереми Цербера, и потому юноша так и не смог как следует его разглядеть.

И что там с Танатом? Скорее всего, Аид тогда не соврал: если кто-нибудь выловил Лик из потока, унесшего его под землю, то бог Смерти вполне мог снова возродиться. В людях, желающих вступить в Большую Игру в роли его аватара, недостатка явно не наблюдалось. И все же Аполлон надеялся, что Танат не успел ещё заново воплотиться.

Таким образом, вполне возможно, что в битве будут участвовать и возрожденный Танат, и сотворенный заново Цербер. Если эти темные союзники набросятся на него все разом... Нет, он и помыслить не мог о том, чтобы повернуть сейчас обратно и отступить без боя.

И вот Джереми наконец узрел основное воплощение своего Врага. Аид, как и сам Джереми, был размером с обычного человека – в физическом смысле. Но его истинную величину трудно было определить с первого взгляда, – настолько подавляло восприятие гнетущее впечатление от его ужасной мощи.

Даже Аполлон не мог издалека рассмотреть Врага во всех подробностях. Со времени последней встречи двух богов в облике Аида как будто не появилось почти никаких изменений. Единственными, ясными ощущениями, которые Джереми смог воспринять, были исходящие от владыки Мрака черная злоба и чудовищная разрушительная мощь. Тот, кто сейчас приближался к Аполлону, был весь окутан колеблющейся пеленой темных теней, которую не мог рассеять свет множества факелов, закрепленных на стенах зала.

Даже Танат, которого Аполлон, – если не Джереми – уже встречал на своем пути, по сравнению с владыкой Подземного мира казался сущим ничтожеством.

Когда Аид наконец подошел на расстояние, удобное для беседы, он устроил целое представление, исполненное ядовитых насмешек и притворного почтения.