Текст книги "Пять процентов правды. Разоблачение и доносительство в сталинском СССР (1928-1941)"
Автор книги: Франсуа-Ксавье Нерар
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц)
Одна из наиболее распространенных примет «сталинской революции», которая преобразует страну, начиная с 1928 года, – это исчезновение какой бы то ни было политической оппозиции. Это конец «эпохи дискуссий»{231}231
Werth N. URSS (Histoire) // Encyclopedia Universalis, Paris.
[Закрыть]. Ситуация известна хорошо: возможности быть несогласным с линией партии больше нет. XV съезд ВКП(б) (декабрь 1927 года) и исключение из партии Троцкого завершают этот период. Исчезает последний способ публично выразить свое недовольство. В течение нескольких лет сохраняется еще одна форма выражения политического несогласия – это распространение листовок. Разбросанные там и сям, приклеенные к столбам, они продолжают сообщать о политическом неприятии сталинской власти[70]70
Листовки существовали и задолго до этого и служили одним из способов распространения идей оппозиции, подвергавшейся преследованиям. См.: Листовки троцкистов в 1927 году (ГА РФ. Ф. 374. Оп. 27. Д. 1212. Л. 2).
[Закрыть]. Но их авторов политическая полиция преследует и безжалостно подавляет.
«ТОВ. РАБОЧИЕ (ХОЗЯЕВА ЗАВОДА)
Наступил момент когда наша администрация закричала о переходе на 10-ти часовой рабочий день: неужели Вы настолько глупы и в целом представляете из себя стадо баранов, неужели Вы не понимаете в чем тут дело и неужели у Вас отвалятся языки или Вас повесят говорить открыто и усиленно протестовать против этого перехода.
ДА ЗДРАСТВУЕТ 8-ми ЧАСОВОЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ, ДОЛОЙ ЗОЛОТОПОГОННИКОВ И ПРИМАЗАВШИХСЯ К КОММУНИСТАМ ЗА ДЕНЬГИ БЕЗПАРТИЙНЫХ, ДОЛОЙ СВЕРХУРОЧНЫЕ ДВА ЧАСА.
ПОСМОТРИТЕ НА СЕБЯ от гнилого хлеба и тухлой колбасы и селедки, ведь от Вас остались одни кости, а если Вы будете еще два часа работать сверхурочно, то и подавно останется труха, все равно они с Вами ничего не сделают, ибо они проворовались, они не умело работали, во всем ошибаются, все и теперь хотят этим загладить свою ошибку, а Вы не сдавайтесь боритесь за 8-мь часов. Ваши братья товарищи, Ваши отцы кровь проливали за укороченного рабочего дня, много людей погибло и Вы своим согласием на переход хотите всех их продать. Будьте самостоятельны»{232}232
ГАНО. Ф. 2626. Оп. 4. Д. 7. Л. 62.
[Закрыть].
Эта листовка была найдена членом коммунистической партии на одной из улиц города Дзержинска 22 сентября 1929 года. Подобные листовки[71]71
Упомянутое выше дело содержит несколько таких листовок.
[Закрыть] можно было достаточно регулярно встретить в советских городах и на селе в годы первой пятилетки. Во время коллективизации – это одна из наиболее распространенных форм борьбы против политики власти: между 1928 и 1931 годами службами ОГПУ зафиксировано около 8400 подобных документов{233}233
Статистика, опубликованная в кн.: Трагедия советской деревни. Т.II. С. 788; тот же отчет ОГПУ приводит целую серию лозунгов, взятых из листовок 1930 года // Там же. С. 790–791.
[Закрыть]. Власть старается как можно быстрее пресечь их распространение, чтобы уменьшить их воздействие на население. ОГПУ строго корит секретаря пильненского районного комитета партии, что неподалеку от Арзамаса, за организацию собрания по обсуждению (и критике) обнаруженной в декабре 1929 года листовки: по мнению органов, вокруг этой истории была поднята «излишняя шумиха»{234}234
ГАНО. Ф. 2626. Оп. 4. Д. 7. Л. 151.
[Закрыть]!
Достаточно одного примера, чтобы показать, что именно предпринимали органы против этих последних отчаянных попыток. В ночь с 29 на 30 апреля 1928 года ОГПУ Нижнего Новгорода обнаружило на улицах города трехстраничную листовку, озаглавленную «Праздник свободы или рабства?» Органы безопасности «срочно» и «совершенно секретно» информировали об этом власти (областной и городской комитеты партии), началось расследование{235}235
ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 5738. Л. 16–18. Г
[Закрыть]. Авторов листовок быстро арестовали и вынудили признаться. 2 июня в отношении них ОГПУ выносит обвинительное заключение в соответствии с параграфами 10 и 11 страшной 58 статьи советского уголовного кодекса{236}236
Там же. Д. 5729. Л. 34–46.
[Закрыть]. Это группа из одиннадцати студентов педагогического факультета Нижегородского университета (восемь мужчин и три женщины в возрасте от двадцати до двадцати семи лет).
ОГПУ арестовало их 30 апреля, вероятно, по доносу, и провело ряд обысков, во время которых были найдены различные документы, свидетельствовавшие об их принадлежности к троцкистской оппозиции: тексты ее лидера, а также «завещание» Ленина. Восстанавливая различные звенья цепочки, полицейские вычисляют и задерживают авторов другой листовки, обращенной к «Товарищам студентам!» и выражающей протест против ареста первых членов группы. Этих студентов несколько раз допрашивают в ОГПУ и вынуждают дать письменные признательные показания.
Политическая полиция заставляет их подробнейшим образом рассказать, как был написан текст, каким способом размножался. Они также вынуждены написать письмо в областной комитет партии. Их судьба неизвестна, но статья обвинения и передача дела, по решению ОГПУ, на специальную комиссию, заставляют опасаться самого страшного наказания. Тексты, которые от них остались, доказывают, что они отдавали себе отчет в своей участи:
«Многие из привлеченных к этому делу – погибнут, и все это честные ребята. Мне жаль их, жаль и себя. Что привело их к такому финалу? Только болезненно внимательное отношение к революции, к судьбам трудящихся. Ведь сердце обливается кровью, когда читаешь статью Кольцова о детях рабочих, ползающих под ногами взрослых и вылизывающих плевки, о постройке рабочими церквей; о том, что с крестьян дерут по 150–200% за ссуду; о том, что мостовые мостят драгоценными камнями; о десятках миллионов выбрасываемых и растрачиваемых; о реставрации довоенных земельных отношений на Востоке СССР и т. д. и т. д. Злость берет, когда нэпман и бюрократ роскошествуют и имеют возможность залезать в Государ, аппарат и там “хозяйничать” разбазаривая СССР»{238}238
Там же. Л. 7
[Закрыть].
Тем не менее этот род литературы не исчезает вовсе. Явление сохраняется, хотя во второй половине тридцатых годов уже невозможно найти следов столь многочисленных листовок. Но среди писем читателей и тех, что получали деятели высокого ранга, всегда будет, как мы увидим, значительное количество анонимных писем, обличающих политику власти, и так будет продолжаться до конца исследуемого периода. Множество советских людей так никогда и не отказались от попыток выразить власти свое несогласие{239}239
Об этом см. также неизданное сообщение Габора Риттерспорна на VI Всемирном конгрессе «Центральных и Восточноевропейских исследований» (2000): Rittersporn G. The Great Cause against Bolshevik Practice: High Hopes and Frustrated Loyalties in the Prewar USSR (машинописный экземпляр).
[Закрыть].
Первая половина тридцатых годов отмечена прекращением массового использования населением традиционных форм выражения недовольства. Дело не в том, что то или иное явление устаревает, в еще меньшей степени это является признаком того, что, по сталинской формуле, «жить стало лучше». Исчезновение из социальной жизни протеста – это главным образом и прежде всего результат репрессий. Зачинщики забастовок, организаторы демонстраций, распространители листовок подвергаются преследованиям, арестам и наказаниям. В обществе дефицита, каким было советское общество первых пятилеток, нет даже необходимости прибегать к смертной казни или отправлять в концлагерь, чтобы обречь человека на гибель. Достаточно было увольнения, означавшего потерю преимущественных прав на снабжение и жилье. Арест навечно становится клеймом и навсегда меняет жизнь обвиняемого. Поэтому находится все меньше и меньше мужчин и женщин, находящих в себе мужество во всеуслышание заявить о своем несогласии и отчаянии. Тем более что власть выхолащивает содержание традиционных форм протеста. Демонстрация перестает быть его символом, она становится проявлением подчинения и одобрения. Из революционного бунта она превращается в воплощение порядка и уважения. Сама стачка приобретает сакральные черты и теряет свой первоначальный смысл, оставаясь в некоторых случаях лишь инструментом в руках правящего режима. Советские люди, таким образом, лишаются всех этих инструментов. Поэтому-то они и продолжают использовать тот единственный канал, который им оставляет власть, – письма. Ибо новая власть не только не преследует их авторов, но, наоборот, поощряет граждан идти по этому пути: теперь нужно понять, почему.
Часть II.
Жалобы: практика, поощряемая властью
Глава 4.
Укоренение практики: кампания «самокритики» (1928)
Выступления левой оппозиции были окончательно подавлены на XV съезде партии в декабре 1927. После многочисленных преследований деятели, противившиеся политике, проводимой в СССР со времен окончания Гражданской войны, исключены из партии и нейтрализованы. Последний «бой ради спасения чести»{240}240
Sokoloff G. La Puissance pauvre: une histoire de la Russie de 1815 à nos jours. Paris, 1993. P. 352.
[Закрыть], который дали такие заслуженные большевики как Троцкий, Зиновьев и Каменев, был ими проигран: им пришлось публично покаяться. Лишь Троцкий не уступил и в сопровождении нескольких верных товарищей вынужден был отправиться в изгнание[72]72
Троцкий был выслан в Турцию 22 января 1929 года, затем, 20 февраля 1932, лишен советского гражданства. Атака на «правую» оппозицию начинается в конце 1928 года: «правый оппортунизм» был осужден на ноябрьском пленуме. В течение 1929 года регулярно подвергаются нападкам Бухарин и близкие к нему люди. Лидеры правой оппозиции – Бухарин, Рыков и Томский вынуждены оставить свои официальные должности: Сталин и его окружение отныне безраздельно властвуют в партии и советском государстве.
[Закрыть].
Исчезает альтернатива сталинской власти, и политическое пространство в СССР еще больше сжимается. Вопрос о том, как выразить свое недовольство, встает с еще большей остротой. Руководители страны, как мы видели, не отступают перед применением силы при подавлении городских восстаний и крестьянских бунтов. Но они не стремятся тем не менее обречь страну на полное молчание. Чтобы не приходилось терпеть любую критику, они стараются как можно точнее определить порядок ее высказывания.
Начатая в первой половине 1928 года кампания самокритики является важнейшей вехой на пути решения этой задачи. Ее цель – не критика политики партии. Замысел кампании самокритики не предполагает также критики отдельным человеком самого себя[73]73
Здесь важно еще раз подчеркнуть, что понятие самокритики в СССР не имеет ничего общего со своими омонимами во французской и китайской культурах. Речь не идет о индивидуально осуществляемом действии, но о коллективном феномене.
[Закрыть], но критику им «рабочего класса»{241}241
Об этом см. полезный обобщающий труд: Kharkhordin О. The collective and the individual in Russia: a study of practises. P. 145–146.
[Закрыть]. Речь идет о том, чтобы развернуть внутреннюю критику того, что происходит в СССР. Пример подает лично Сталин, который с трибуны XV съезда предостерегает своих сторонников от соблазнов самоудовлетворенности:
Он ссылается на Карла Маркса, утверждая, что большевики должны быть способны критиковать самих себя[74]74
Текст Маркса взят из работы «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта». В ней Маркс противопоставляет пролетарские и буржуазные революции. Первые «постоянно критикуют сами себя, то и дело останавливаются в своем движении, возвращаются к тому, что кажется уже выполненным, чтобы еще раз начать это сызнова, с беспощадной основательностью высмеивают половинчатость, слабые стороны и негодность своих первых попыток, сваливают своего противника с ног как бы только для того, чтобы тот из земли впитал свежие силы и снова встал во весь рост против них еще более могущественный, чем прежде, все снова и снова отступают перед неопределенной громадностью своих собственных целей, пока не создается положение, отрезывающее всякий путь к отступлению, пока сама жизнь не заявит властно: Hie Rhodus, hie salta! Здесь роза, здесь танцуй!» (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. М.,1957. Т. 8. С. 123).
[Закрыть]:
«Ежели мы, большевики, которые критикуют весь мир, которые, говоря словами Маркса, штурмуют небо, если мы ради спокойствия тех или иных товарищей откажемся от самокритики, – то разве не ясно, что ничего, кроме гибели нашего великого дела, не может из этого получиться? (Голоса: “Правильно!” Аплодисменты)».
Маркс говорил, что пролетарская революция тем, между прочим, и отличается от всякой другой революции, что она сама себя критикует и, критикуя себя, укрепляется. Это очень важное указание Маркса. Если мы, представители пролетарской революции, будем закрывать глаза на наши недочеты, будем разрешать вопросы семейным порядком, замалчивая взаимно свои ошибки и загоняя болячки вовнутрь нашего партийного организма, – то кто же будет исправлять эти ошибки, эти недочеты?»{243}243
Там же. С. 330.
[Закрыть]
В том же отчете Сталин с едкой иронией ставит вопрос о солидарности ответственных работников, которая препятствует всякой критике а, главное, ведет к «семейственности» при разрешении проблем.
«Иван Иванович, член руководящей верхушки такой-то организации, допустил, скажем, грубейшую ошибку и испортил дело. Но Иван Федорович его не хочет критиковать, выявлять его ошибки, исправлять его ошибки. Не хочет, так как не имеет желания “нажить себе врагов”. Допустили ошибку, испортили дело, – эка важность! А кто из нас не ошибается? Сегодня я его, Ивана Федоровича, пощажу. Завтра он меня, Ивана Ивановича, пощадит. Ибо какая есть гарантия, что я также не ошибусь? Чинно и хорошо. Мир и благоволение. Говорят, что запущенная ошибка есть порча нашего великого дела? Ничего! Авось как-либо выедем на кривой!»{244}244
Там же.
[Закрыть]
Самокритика не заявлена еще как предмет специальной кампании, она просто представлена как необходимая для исправления «ошибок» и «недостатков», которые «наносят вред делу».
Официальное начало кампании: обращение 3 июня
В период между 3 декабря 1927 года и 26 июня 1928 года Сталин возвращается к этой теме пять раз[75]75
В двух выступлениях на XV съезде – 3 и 7 декабря 1927 года, в двух статьях, опубликованных в «Правде» 13 апреля и 26 июня 1928, и, наконец, в выступлении на VIII съезде комсомола. Полностью тексты этих выступлений опубликованы в Полном собрании сочинений Сталина в томах X и XI.
[Закрыть]. После XV съезда, в апреле 1928 года, пленум Центрального Комитета, посвященный главным образом урокам Шахтинского дела[76]76
В апреле 1928 года пресса сообщает о том, районе города Шахты обнаружено «предприятие промышленного саботажа»; 53 «буржуазных специалиста» выставлены на общественное осуждение. Их судили и приговорили в ходе одного из первых больших публичных процессов сталинской эпохи.
[Закрыть], коротко затрагивает вопрос о самокритике. Но по-настоящему открывает кампанию обращение ЦК ВКП(б), опубликованное в «Правде» 3 июня 1928[77]77
«Ко всем членам партии, ко всем рабочим». Этот текст, подписанный Центральным Комитетом партии, будет, как мы увидим, опубликован в нескольких газетах.
[Закрыть]. В этом тексте, адресованном «членам партии» и «рабочим», самокритика представлена как необходимый ответ на зло, которое представляет собой бюрократизм, стоящий в одном ряду с другими угрозами, нависшими над страной, – такими как растущее давление капитализма, обостряющееся сопротивление кулаков и саботаж некоторых специалистов.
Источником всех этих проблем названа деятельность «негодных элементов», которые необходимо разоблачить и ликвидировать. Хотя по идее самокритика направлена «сверху вниз и снизу вверх» социальной лестницы, обращение настаивает в особенности на критике «снизу», которая, как предполагается, позволит «улучшить государственные партийные и профсоюзные организации». Призыв остается, однако, крайне общим, и конкретно суть кампании самокритики нигде не определена. Из текста трудно понять, должна ли она выражаться в простом обмене мнениями, условия которого нигде специально не оговариваются, или, как порой звучит между строк, ее результатом должна быть замена некомпетентных ответственных лиц. Определен только объект самокритики: некое подобие промежуточной прослойки между «партией», Центральным Комитетом и «массами» (это слово повторяется двадцать раз) или «рабочими» (встречается двадцать один раз), которым свойственны ясность суждений и здравый смысл. Ничего не сказано о содержании критики, все сводится к повтору негативно окрашенных высказываний[78]78
В Приложении дана аналитическая таблица различных употреблявшихся в публикации терминов, обозначавших вредные явления, которые должны стать объектом самокритики.
[Закрыть], обозначающих подлежащие искоренению недостатки: мишенью новой кампании является «рутина», «чиновничье наследство», «пьянство», «самодурство» или «мещанская успокоенность».
В широкой кампании самокритики участвует вся центральная и местная пресса, ее организаторы стремятся всеми способами популяризовать новый лозунг. В публикациях обращает на себя внимание главным образом яростный характер используемых терминов: «злостные элементы» должны быть подвергнуты «огню самокритики». Относительная расплывчатость первых текстов оставляет, однако, простор для интерпретации – как руководителям, так и простым советским гражданам.
Поначалу кампанию самокритики ничто не отличает от других кампаний, ранее проводившихся большевиками. Она разворачивается благодаря усилиям прессы, всего аппарата партии. В Нижнем Новгороде в течение всего июня принимаются различные резолюции: сначала областным комитетом, потом различными, более мелкими организацями – на уровне районов города. В Выксе 29 июня уездный комитет (уком) предлагает «всем волкомам, партколлективам, партячейкам немедленно приступить к проработке обращения ЦК ВКП(б) путем постановки кратких докладов на открытых ячейковых партсобраниях с привлечением комсомольцев и беспартийного актива»{245}245
ГОПЛНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3834. Л. 100.
[Закрыть]. Именно это и происходит в следующие два месяца.
Текст обращения широко распространяется. Сначала на центральном уровне: Государственное издательство (ОГИЗ) выпускает его шестнадцатистраничной брошюрой с тиражом 300 000 экземпляров по цене в одну копейку{246}246
ГА РФ. Ф. 374. Оп. 27. Д. 1416 (брошюра вложена между листами 142 и 143).
[Закрыть]. В Выксе обращение опубликовано в приложении к местной газете «Окский рабочий». В самом Нижнем Новгороде издается книжечка с текстами Сталина и обращением Центрального Комитета. На некоторых заводах, таких как «Красный пролетарий» в Москве, рабочим розданы 600 экземпляров обращения, при том, что общее число работающих на заводе – 900.{247}247
Там же. Д. 1415. Л. 255.
[Закрыть] В Растяпино некоторые коммунисты собираются для обсуждения этих текстов во время обеденного перерыва в красных уголках, организуют встречи в рабочих общежитиях. Не оставлены без внимания и крестьяне, среди них тоже предполагается проводить собрания.
Результаты этих усилий – умеренные: так, коммунисты Нижегородской области, похоже, были относительно хорошо ознакомлены с новым текстом, даже если, по признанию одного местного руководителя, «ввиду недостаточности материала, точно установить [активность партийных масс при проработке вопроса о самокритики] нельзя»{248}248
ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 5834. Л. 101 (об.).
[Закрыть]. Остальное население, которое могло прочитать обращение в газете или услышать его во время собрания на работе, охвачено кампанией в меньшей степени. Представляется, что в собраниях по обсуждению обращения участвовало немного народу: в Красных Баках сорок девять собраний охватили в общей сложности менее 2000 человек (т. е. это были немногочисленные встречи с количеством участников около 40).
Движение, следовательно, стартует с трудом. Некоторые организации откровенно затягивают дело и удовлетворяются принятием успокоительных, чисто формальных резолюций, как это было, например, в Саратовской области:
Эти первые, относительно маловыразительные реакции дают основания Петерсу, влиятельному члену Центральной контрольной комиссии, иронически высказаться относительно хода кампании:
«Дело в том, что эта самая критика проводится таким образом: ЦК партии дал директиву, выпустил циркуляр, кое-где его обсуждали, а большинство обсуждало таким образом: звонят из райкома, поезжай на завод, делай доклад о самокритике. Говорить о том, чтобы подработать материал было можно, не приходится, никаких директив не было в каком направлении делать доклад»{250}250
ГА РФ. Ф. 374. Оп. 27. Д. 1377. Л. 190.
[Закрыть].
Согласно той же логике, один из инспекторов Центральной контрольной комиссии в конце августа 1928 года не может удержаться от замечания, что «хотя все рабочие читают газеты, но именно моменты, касающиеся обращения ЦК, как то прошли мимо их внимания»{251}251
Там же. Д. 1415.Л. 258.
[Закрыть].
Между недоверием и враждебностью
Относительная вялость собраний объясняется, быть может, страхом перед репрессиями:
Собрание, организованное в Москве на фабрике Гознака, является в этом смысле весьма показательным.
«Докладчик от райкома сделал достаточно живой и обстоятельный доклад. Вопросов по докладу почти не поступало, за исключением вопроса “как будут поступать с теми, кто преследует цели самокритики?” Докладчик ответил на вопросы – прошло несколько минут – выступающих нет. Партийцы мнутся, и беспартийные также не выступают. Тогда докладчик спросил у собрания – может быть, он сделал плохой доклад и поэтому никто не хочет выступать? После этого выступил один партиец с общими словами о том, что лозунг партии хорош. Другой выступивший за ним партиец то же самое, отделался общими местами, что, дескать, лозунг ЦК надо проводить в жизнь и т. д. Наконец, один заикнулся, что нельзя за самокритику преследовать. Он указал на оказавшийся верным факт, что за воротами очутились все, кто активно выступал против администрации, и объяснял его известным нажимом»{253}253
ГА РФ. Ф. 374. Оп. 27. Д. 1415. Л. 245.
[Закрыть].
Таким образом, в начале августа кампания еще не принесла особых плодов: Центральная контрольная комиссия рассылает по стране инспекторов, чтобы понять причины этой относительной неудачи и попытаться извлечь из нее уроки. В связи с этим было собрано значительное число документов, и мы располагаем первоклассными источниками.
В то же время страна, кажется, кипит желанием высказаться, особенно на заводах, где велик процент сезонных рабочих, напрямую связанных с деревней. Один из инспекторов, направленный в трамвайное депо им. Русакова, выслушивает от рабочих, что «рабочим некого критиковать – администрацию они уже давно раскритиковали, а им хотелось бы критиковать кого-нибудь повыше, например, политику партии в отношении хлебозаготовок и т. д.»{254}254
Там же. Л.238.
[Закрыть] Еще более напряженное положение на электрозаводе в Москве[79]79
Такие же эксцессы имели место при обсуждении текста ЦК рабочими «Первой образцовой типографии» в Москве. См.: ГА РФ. Ф. 374. Оп. 27. Д. 1416. Л. 34 и далее. В данном случае протест исходил не от крестьян, а от тех, кого редакторы называют «троцкистами» или бывшими сторонниками внутренней оппозиции в партии.
[Закрыть]. Выступающий, некто Бурьян сталкивается с враждебной толпой сезонных рабочих на собрании в более чем четыреста человек 27 июня 1928 года. И в своих записках[80]80
Присутствовавшие на собрании имели возможность посылать выступавшему анонимные записки с вопросами.
[Закрыть], и в выступлениях участники дискуссии высказываются совершенно откровенно. Первый же из выступающих набрасывается на Бурьяна за «костюмчик», который, говорит он, «пожалуй, что стоимостью подороже моего дома вместе с коровой». Он также обрушивается с критикой на аграрную политику власти. В этом его поддерживает толпа: «давай, давай, говори <…> это наш…» Несколько человек присоединяются, говорят о том, что в деревнях уже почти голодают в результате принудительного сбора зерна. В записке даже задают вопрос:
Несколько членов партии пытаются им возражать, повторяя аргументы в духе «линии партии»: «Ведь кулак прежде всего тот, кто эксплоатирует и открыто, и главным образом, скрытно беднейшее крестьянство, заставляет работать на своей земле». Их немедленно и резко одергивают, как следует из протокола собрания:
Протестующие даже мешают оратору, который, похоже, никак не ожидал такой реакции, завершить свою заключительную речь. Он вынужден замолчать и сесть. В голосовании по итоговой резолюции, приветствующей и поддерживающей обращение Центрального Комитета, участвуют только члены партии, а все остальные воздерживаются.
Но не следует переоценивать подобную недоверчивую и даже враждебную реакцию, случается, что обращение понимают и принимают всерьез, и начинается настоящая дискуссия. И тогда самокритика ведется как в устной, так и в письменной форме. На собраниях от рабочих ждут, чтобы они публично рассказали, что не так на их рабочем месте. И когда они поддаются и вступают в игру, их любимой мишенью оказывается руководящий состав предприятия.
Но высказывать свои замечания вслух все же трудно, и, следовательно, такая форма критики остается ограниченной. Самокритика разворачивается в основном на страницах газет – благодаря специальной рубрике, появившейся в «Правде» в марте 1928 года, а затем постепенно распространившейся на большинство газет страны: «Листки РКИ»[81]81
Первый номер опубликован в «Правде» от 15 марта 1928 года. В конце августа 1928 года такие полосы, по словам Лебедя, имеются «в подавляющем большинстве губернских и окружных газет». См.: ГА РФ. Ф. 374. Оп. 2. Д. 46. Л. 86.
[Закрыть]. Они занимают целую полосу центрального органа партии, публикуются несколько раз в месяц, их цель – «бороться с бюрократизмом», опираясь на массы. Каждый номер «Листков РКИ» содержит 10 или 15 статей обличающего характера в форме журналистского материала или в форме писем советских людей.
Правдивость присылаемых сообщений перед публикацией не проверялась. Расследование проходило после, и итоги его могли пройти сообщением в одну строчку в рубрике «Результаты» на той же странице. Опровержения, если таковые были, часто появлялись два или три месяца спустя после появления разоблачительной статьи. Вначале эти «Листки» были лишь инструментом популяризации деятельности РКИ. Но очень быстро они становятся важнейшим посредником в интересующей нас кампании. Слово «самокритика» появляется в «Листках» газеты «Правда» на следующий день после апрельского пленума{257}257
«Правда». 14, 18, 21 апреля 1928.
[Закрыть]. Затем, в первые месяцы кампании, «Листок» появляется каждые два или три дня (девять номеров в июне{258}258
«Правда». 2, 7, 9, 13, 16, 20, 23, 27, 30 июня 1928.
[Закрыть], восемь в августе, девять в сентябре). Конкретный тон всей кампании эти страницы задают в значительно большей мере, чем другие тексты.
Подобная публичная критика приобретает широкий размах в прессе, и в конце концов начинает присутствовать повсеместно. Так, «Печатник», издание профсоюза типографских работников, открывает рубрику, посвященную публикации «корреспонденции». Постепенно, эта рубрика становится «основным отделом журнала», в котором с апреля по август 1928 года появляется более ста двадцати статей{259}259
ГА РФ. Ф. 374. Оп. 27. Д. 1415. Л. 456.
[Закрыть]. В этих условиях поток писем в газеты и отделы жалоб растет: если в мае 1927 года «Рабочая газета» получила 2200 писем, то в мае 1928 года таких писем было уже 5500. То же произошло с «Нашей газетой», которая стала получать вместо ста – ста двадцати писем в день почти двести{260}260
Там же. Оп. 2. Д. 46. Л. 73.
[Закрыть]. В Ленинграде «Ленинградская правда» получает от 100 до 110 писем в день, тогда как до июля их приходило 40–50{261}261
Там же. Оп. 27. Д. 1415. Л. 250.
[Закрыть].[82]82
«Красная газета» получает лишь 50 писем в день: члены Центральной контрольной комиссии полагают, что этого явно недостаточно. См.: ГА РФ. Ф. 374. Оп. 27. Д. 1898. Л. 65.
[Закрыть] Скромнее обстоят дела в отделе жалоб Симферополя, который получает 230 писем в июле 1928 года против 131 в апреле{262}262
ГА РФ. Ф. 374. Опт 27. Д. 1377. Л. 65.
[Закрыть]. То же самое – в Харькове или Саратове, где «Поволжская правда» получает 2322 письма в октябре 1928 года, т. е. в шесть раз больше, чем в апреле{263}263
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21. Д. 3755. Л. 36.
[Закрыть]. Помимо общеполитических газет, в работе участвуют многочисленные заводские издания: и специальные газеты[83]83
Например, Нижнетагильский металлургический завод издает четырехполосную газету под названием «Самокритика на ходу». Один из заводов Луганска выпускает специальную газету «Октябрьский гудок». См.: ГА РФ. Ф. 374. Оп. 2. Д. 46. Л. 77.
[Закрыть], а также стенгазеты. Они являются важной движущей силой кампании благодаря своей близости к месту событий и скорости реакции.
