Текст книги "Пять процентов правды. Разоблачение и доносительство в сталинском СССР (1928-1941)"
Автор книги: Франсуа-Ксавье Нерар
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц)
Профсоюзы становятся средством контроля и сдерживания рабочих{189}189
Schwarz S. Les Ouvriers en URSS. Paris, 1956. P. 425–485, 496–523. См. также диссертацию: Depretto J.-P. Les Ouvriers en URSS.1928–1940: profils d'une classe. Université de Paris I. T. II. P. 405–427 (машинописный экземпляр).
[Закрыть]. Они больше не защищают интересы трудящихся, и их часто упрекают за это:
Недовольные систематически становятся объектом осуждения: на забастовщиков, или тех, кто угрожает ими стать, показывают пальцем, называют «осколками эсеровских, меньшевистско-троцкистских контрреволюционных элементов»{191}191
Там же. Оп. 27. Д. 1988. Л. 120.
[Закрыть].[55]55
Речь идет о забастовке текстильщиков в Иваново в 1932 году.
[Закрыть] Эти «нормы» поведения, впрочем, полностью усваиваются и самими рабочими. Те, кто все же решается на выступление, утверждают, что подобный образ действий – это «последнее средство»:
«Мы знаем, что заводские зажималы, платные говоруны и писаки из райкома и губотдела будут нас обвинять в бузотерстве, демагогии и меньшевизме. В устах злостных бюрократов эти обвинения нам не страшны, мы не хотели и не хотим забастовки, мы прибегли к этому средству, предварительно испробовав все другие, мы жаловались в бюро жалоб ЦК, ходили в завком, обивали пороги губотдела»{192}192
ГА РФ. Ф. 5451. Оп. 42. Д. 178. Л. 45. Письмо от ноября 1929 года.
[Закрыть].
Объясняя отсутствие забастовок, некоторые историки говорят также о размывании традиционного рабочего класса, о том, что он растворился в более обширном и менее политизированном сообществе, состоящем в основном из крестьян – как привлеченных на заводы политикой индустриализации, так и изгнанных из деревни коллективизацией{193}193
См. в частности: Filtzer D. Soviet Workers and Stalinist Industrialization. P. 81. Этот подход резко критикует Ж.-П. Депретто (Depretto J.-P. Op. cit. Р. 297).
[Закрыть]. Наиболее убедительным объяснением исследователи считают, помимо частого обращения к штрейкбрехерам{194}194
См.: Filtzer D. Soviet Workers and Stalinist Industrialization. P. 83,85.
[Закрыть],[56]56
Так, например, обстояло дело во время забастовки докеров в Ленинграде, Архангельске и Одессе в 1930 году. См. также: ГАНО.Ф. 2626. Оп. 4. Д. 7. Л. 25.
[Закрыть] репрессии[57]57
Тем не менее мы не располагаем систематическими данными о подавлении забастовочного движения. Ж.-П. Депретто приводит много других примеров: принудительное изгнание, аресты, необъяснимые исчезновения (Depretto J.-P. Op. cit. P. 295).
[Закрыть]. Хотя требования рабочих часто бывают вполне законными, власти все же систематически подавляют забастовки и наказывают организаторов{195}195
См. также: ГАНО.Ф. 2626. Оп . 4. Д. 22. Л. 26–28.
[Закрыть].[58]58
Главари забастовки арестованы и отданы под суд.
[Закрыть]
Так произошло, например, в 1929 году, во время широкомасштабных волнений на строительстве плотины в Узбекистане. Предлогом для начала забастовки послужили проблемы с зарплатой, но истинные причины коренились главным образом в чудовищных условиях жизни и труда рабочих (одна кровать на двоих или троих, никакой механизации). Конфликт привлек внимание Москвы: рабочие стройки направили срочную телеграмму Калинину с просьбой вмешаться{196}196
ГА РФ. Ф. 374. Оп. 28. Д. 3163. Л. 23.
[Закрыть]. Трагическая ли интонация текста («рабочих калечат и убивают») или значимость стройки тому причиной, но на место была послана комиссия НК РКИ.
Выводы комиссии показывают двойственное отношение властей к забастовке. На протяжении всего своего длинного доклада Б. Ройзенман, один из высокопоставленных ответственных работников РКИ, признает обоснованность требований бастующих. Он постоянно возвращается к условиям жизни рабочих («общее ухудшение»), к риску, которому они подвергаются, (отсутствие вентиляции при использовании взрывчатки) или тяжести самого труда (стройматериалы перевозятся на более чем 60 верст, на верблюдах). Весьма логично комиссия предлагает, пусть и формально, способы решения некоторых из этих проблем и вдобавок наказывает администрацию.
Но зачинщики забастовки не забыты. Так, самого главного из них, некоего Забродина, называют «сын попа, который особо показал себя в происшедших событиях, как антисоветский тип»{197}197
Там же. Л. 27.
[Закрыть]. Службами по «охране труда арестованы руководители движения рабочих»{198}198
Там же. Л.26(об.).
[Закрыть]. А первый пункт выводов комиссии касается вовсе не сути вопроса:
Эти обвинения повторяются на протяжении всего документа. Одной из причин конфликта комиссия называет отсутствие эффективного надзора со стороны ОГПУ, которое не имело на месте постоянного представителя. Этот пробел был быстро восполнен. Так, после «изъятия антисоветского и уголовного элемента», специальному представителю было поручено навести порядок и «продолжать работу по выявлению проникших в рабочую среду антисоветских элементов»{200}200
Там же. Л. 35.
[Закрыть].
Репрессии касаются не только зачинщиков и забастовщиков. Они обрушиваются и на головы ответственных политических и профсоюзных работников тех организаций, где произошел инцидент. В докладах, имеющихся в нашем распоряжении, регулярно повторяется тезис об ответственности руководителей. Когда 75 рабочих со строительства трамвайной линии в Нижнем Новгороде прекратили работу из-за недовольства зарплатой, виноватого нашли быстро: это был председатель профсоюзного комитета стройки. Его обвинили «в том, что он не только не хотел предотвратить забастовку, но даже не сообщил о ней своевременно Союзу строителей». Доклад заканчивается следующими пугающими строками:
То же произошло и на упоминавшейся выше узбекской стройке, где сменилось все «партийное, профсоюзное и хозяйственное» руководство: его обвинили не только в том, что оно допустило столь плохие условия жизни и труда, но прежде всего в том, что оно не смогло предупредить стачку или взять ее под свой контроль:
В партийных и комсомольских ячейках были проведены чистки. Многие руководящие работники – как партийные, так и со строительства, предстали перед Центральной контрольной комиссией и возможно даже стали объектом уголовного преследования{203}203
Там же. Оп. 27. Д. 3163. Л. 34.
[Закрыть].[59]59
То же случилось и во время забастовок в Иваново в 1932 году. Советских и партийных руководителей обвинили в том, что они потеряли «большевистскую бдительность»: ГА РФ. Ф. 374. Оп.27.Д. 1988.Л. 118.
[Закрыть]
Итак, режим безжалостно борется с забастовками, когда не может сделать их своим орудием. В примерах, которые я перед этим исследовал, удивляет и поражает регулярное присутствие письменных проявлений возмущения. Эти две формы протеста – забастовка и обращение с письмами к властям – часто очень тесно переплетены{204}204
Во Франции письменные документы с требованиями также являются традиционной частью рабочего движения. Эти документы подробно исследованы Мишель Перро. См.: Perrot M. Les Ouvriers en grève: France 1871–1890. Paris-La Haye, 1974. P. 255–300.
[Закрыть]. Так происходило и в случае с узбекскими рабочими, которые направили Калинину телеграмму, и в случае с молодым комсомольцем, который хочет с помощью «Комсомольской правды» во всеуслышание рассказать о движении, в котором участвует, и во многих других случаях, когда при угрозе забастовки или во время забастовки ее участники обращаются с письмом в центр. Реакция на проблемы со снабжением продуктами питания{205}205
«Продуктовые» забастовки также изучены Еленой Александровной Осокиной. См.: Осокина Е.А. За фасадом «сталинского изобилия»: распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации. 1927–1941. М., 1999. С. 80–85.
[Закрыть], которые возникают у рабочих судостроительного завода в Севастополе в июне 1928 года{206}206
Дело хранится в архиве Центрального бюро жалоб // ГА РФ. Ф. 374. Оп. 28. Д. 2998. Л. 87–100. Дальнейшие ссылки без дополнительных уточнений отсылают к этому делу.
[Закрыть], хорошо иллюстрирует это смешение.
В межсезонье (когда запасы предыдущего года уже иссякли, а урожай нового года еще не собран), в мае-июне 1928 года, в городе Севастополе[60]60
На приблизительно 74 000 жителей, город располагает 4 хлебозаводами, которые производят около 600 кг хлеба ежедневно. Существует система распределения; согласно которой рабочий имеет право на 1,5 кг хлеба, а другие лица – на 1 кг. Дети младше 5 лет получают 500 г.
[Закрыть] возникает серьезный продовольственный кризис. Чтобы получить положенную пайку хлеба, часто приходится простоять в очереди целую ночь (с 9 вечера до 9 утра). Заводские рабочие города и в том числе рабочие Севастопольского морского завода, вынужденные питаться одной только «вареной картошкой», начинают возмущаться. Чтобы заставить прислушаться к своим требованиям, он используют все доступные им способы протеста.
После того как Уполнаркомторг по Севастопольскому району Козловский не сдержал данных им обещаний, 29 и 30 мая 1928 года 250 рабочих оставляют свои рабочие места и идут на рынок за хлебом. То же повторяется и в следующие дни, в меньших масштабах. Параллельно рабочие объявляют «итальянскую забастовку»[61]61
Итальянская забастовка – форма протеста, заключающаяся в предельно строгом исполнении работниками своих должностных обязанностей и правил (прим. ред.).
[Закрыть], снижая таким образом производительность труда.
Поскольку эти действия не дали удовлетворительных результатов, несколько человек[62]62
Расследование тем не менее выявляет, что эти имена были «ненастоящими». Никто из тех, чьи фамилии стояли под письмом, не подтвердил свое участие в его написании.
[Закрыть] написали письмо Калинину. В нем они сообщали о ситуации в Севастополе, жаловались на действия Козловского и возмущались коммунизмом вообще:
«Мы рабочие котельного и корпусного цехов Севастопольского морского завода, изнуренные работой, изнеможденные голодом решили донести до сведения гражд. Калинину следующее:
1. Уже две недели в Севастополе нет хлеба, рабочему приходится приходить на работу без хлеба, а придя с работы в пекарнях уже хлеба нет и поэтому опять приходится на другой день на работу итти голодному.
4. Теперь Вы нам диктуете о поднятии производительности труда, об индистриализации нашей промышленности и прочее. Мы видим на деле, что это только пустая Ваша болтовня, такая же, как и пустые обещания Козловского, что хлеб будет, а на деле нет.
<...>
Кроме того, т. к. Козловский обманул, что хлеб будет, а на деле мы увидели, что хлеба нет, мы проводим итальянскую забастовку и будем проводить до тех пор, пока дадут нам хлеба вволю и без очереди, а когда же наконец нас перестанут обманывать, мы беспартийные и теперь поняли, что коммунисты способны только обманывать, а на деле они ничего не стоят и не говорят нам, рабочим, правду.
А потому мы настоящим доводим до вашего сведения и сообщаем, что если вы не дадите нам хлеба, то мы дадим Вам такую производительность труда, что вместо прибыли завод иметь будет дефицит и все время итальянскую забастовку.
Уполномоченные от рабочих беспартийных корпусного цеха и котельного цеха. – Кошелев, Романов, Кунаев, Бутырин и друг. Всего в колич. 16 чел.
Если хотите дать нам ответ, то дайте по адресу Севастопольскому Морскому заводу на имя Завкома <…>{207}207
ГА РФ. Ф. 374. Оп. 28. Д. 2998. Л. 96 и 96 (об.).
[Закрыть].
Это письмо чрезвычайно показательно. В нем не только проявляется недовольство, которое касается проблем со снабжением (отсутствие хлеба) и темпа работы (производительности труда), но содержатся и личные выпады (против Козловского), а также общеполитические высказывания (против коммунистов). Оказавшись в трудной ситуации, рабочие используют две формы протеста. Первая, наиболее ожидаемая, – это итальянская забастовка или же просто уход с места работы в течение дня. Вторая форма – жалоба-донос, письмо, направленное Калинину. Тон послания резкий и «антикоммунистический», но в обращении к Калинину скрыта тайная надежда побудить советского руководителя вмешаться с тем, чтобы изменить положение[63]63
Тем более, что они не совсем неправы. НК РКИ начинает заниматься этим делом и принимает ряд мер, главным образом против Козловского, который оказался в этом деле козлом отпущения, обвиненным во всех грехах. Его уволили и начали против него судебный процесс. См.: ГА РФ. Ф. 374. Оп. 28. Д. 2998. Л. 94–95.
[Закрыть]. Вопрос, как повести себя по отношению к авторам письма, вызвал споры. Представители местных властей весьма отрицательно относятся к подобным нападкам и коллективному характеру письма, они хотят «разоблачить» авторов и «наказать»[64]64
Протокол собрания окружной контрольной комиссии является в этом смысле маленьким шедевром. В первом пункте признается существование проблемы со снабжением и формулируется требование ее решить, но во втором пункте письмо оценено как «лживое» и его авторы как заслуживающие наказания! См.: ГА РФ. Ф. 374. Оп. 28. Д. 2998. Л. 89.
[Закрыть] их. Тем не менее в Москве у человека, читавшего решения крымской окружной контрольной комиссии, возникают вопросы, и он черкает в качестве резолюции такую фразу: «зачем искать “анонимщиков”, если жалоба в основном справедлива?»
Забастовка постепенно исчезает за горизонтом политической и социальной панорамы жизни советских людей. Со временем эта традиционная форма рабочего протеста перестает быть действенной и становится опасной. И так происходит не только с ней.
Массовые демонстрации и даже бунты также составляют часть традиционного способа выражения народного недовольства в стране Разина и Пугачева. Эти формы в равной мере принадлежат к традиции как рабочего, так и крестьянского движения. Власть очень вскоре предпринимает попытки контролировать и использовать эту форму протеста, превращая ее в обязательный элемент праздников, весьма характерных для советской эпохи{208}208
См., в частности о советских праздниках: Rolf M. Constructing a Soviet Time: Bolshevik Festivals and their Rivals during the First Five-Year Plan. A Study of the Central Black Earth Region // Kritika. Summer 2002. Vol. 1. № 3. P. 447–474. Автор дает очень полную библиографию.
[Закрыть]. Шествия становятся структурирующим элементом советского праздничного действа, посвященного великим датам истории молодой страны, и разного рода мероприятий, проводимых в тридцатые годы.
Как и забастовки, демонстрации былых времен вскоре мифологизируются. Примером тому может служить история большой демонстрации рабочих завода в Сормово (1902). Горький в 1907 году описал ее в своем романе «Мать», а Пудовкин превратил роман в одноименный фильм, вышедший в 1926 году. Такое «приручение» очень хорошо иллюстрируют первомайские демонстрации. Они постепенно распространяются в Российской империи начиная с 1890 года (Варшава) и часто оказываются поводом для столкновений с царской полицией. Это славное прошлое возрождается в Советской России, начиная с первых советских демонстраций, которые, с 1918 года сопровождаются еще и военным парадом. Праздничные процессии, конечно, уже частично контролируются, но все же они еще носят праздничный характер, на них сжигают кукол, в карикатурном виде изображающих дурные явления, с которыми необходимо вести борьбу. Однако постепенно власть объявляет войну беспорядочности, стихийности. Как и забастовка, которая должна быть организована, демонстрация должна проходить дисциплинированно{209}209
Там же. Р. 458. Рольф отсылает к интересному исследованию: Sartorti R. Arbeit oder Fest? Zur Geschichte des 1. Mai in der Sowjetunion // 100 Jahre Zukunft: Zur Geschichte des 1 Mai /1. MarPoleg (dir.). Frankfurt/M., 1990.
[Закрыть]. Парады и 1 мая и 7 ноября теперь это всего лишь «шествия». Могут даже проводиться предупредительные аресты, «в целях обеспечения нормального проведения международного дня 1 мая и локализации возможных антисоветских проявлений»{210}210
ГАНО. Ф. 2626. Оп . 4. Д.22. Л. 220. Доклад представителя ОГПУ по Нижегородскому краю.
[Закрыть], как это случилось накануне 1 мая 1930 года в Нижегородской области. В ночь с 27 на 28 апреля в Нижнем и его пригородах органами проводится операция против «контрреволюционного и шпионского элемента, церковно-монархических кругов, ссыльных и высланных и антисоветской интеллигенции» – всего 151 человек, сорок один арестован.
В то же время в начале тридцатых годов еще отмечаются действительно протестные уличные демонстрации. Посол Италии в Москве, чьи свидетельства были изучены Андреа Грациози, указывает на беспорядки в Москве, на голодные бунты. В настоящее время уже лучше известны многочисленные выступления и восстания крестьян, которые сопровождали новую сталинскую политику в деревне{211}211
Речь идет прежде всего о публикациях документов, которые еще требуют систематического изучения. Сошлемся главным образом на издание: Виола Л., МакДональд Т., Мельник А., Журавлев С. Рязанская деревня в 1929–1930 гг.: хроника головокружения. Документы и материалы. М., Торонто, 1998; Трагедия советской деревни: коллективизация и раскулачивание. В 5 тт. / В.П. Данилов (ред.). М., 1999–2002, Если говорить о научных исследованиях, то важны след. работы: Viola L., Peasants Rebels; Fitzpatrick Sh. Staline's Peasants. На русском языке можно обратиться к книге: Тепцов Н.В. дни великого перелома: правда о раскулачивании в секретных документах. М.. Звонница, 2002.
[Закрыть].
Действительно, начиная с весны 1928 года, но главным образом зимой 1928–1929, политика в области сельского хозяйства резко меняется. Принципы НЭПа уступают место все более и более жесткой политике конфискаций и принудительного изъятия сельскохозяйственной продукции, прежде всего зерна. Чтобы сломить сопротивление крестьян, большевики решают перейти к новому этапу и «ликвидировать кулачество как класс». Они создают колхозы – коллективные хозяйства, в которые крестьяне должны объединяться, хотят они того или нет. Неприятие новой политики носит массовый характер и порой приобретает ожесточеннейшие формы. Доклад секретно-политического отдела ОГПУ 1931 года позволяет понять размах сопротивления. Статистика впечатляет: согласно докладу, в первые два года новой сталинской политики произошло более 2000 восстаний, в то время как в 1926–1927 годах их было всего 63. Их количество выросло в восемь раз за один только 1930 год{212}212
Трагедия советской деревни: коллективизация и раскулачивание. Т. II. С. 788.
[Закрыть].
Выступления (вспыхивавшие по различным поводам: религиозные притеснения, принудительное изъятие, коллективизация) сопровождаются другими акциями протеста, такими как распространение листовок, а также индивидуальным террором против представителей власти (линчевание, убийства.). Оценки числа участников, приводимые политической полицией, также поражают: на 1930{213}213
Viola L. Babii bunty// Russian Review. 1986. № 45. P. 23–42.
[Закрыть] год речь идет о приблизительно двух с половиной миллионах человек, часто женщин{214}214
Там же. Р. 789.
[Закрыть]. В большинстве случаев выступления носят мирный характер: так, ОГПУ различает, в категории «массовые выступления» выступления «повстанческого характера» и «выступления вооруженной толпы»{215}215
Там же. Р. 805.
[Закрыть]. В последнем случае речь идет о выступлениях, которые сопровождаются «занятием основных стратегических пунктов и учреждений, выставлением пикетов и заслонов»{216}216
Там же. Р. 808.
[Закрыть].
Власти реагируют на протесты двояко. Во-первых, они идут на тактическое отступление, объявленное статьей Сталина «Головокружение от успехов»[65]65
Опубликована в «Правде» от 2 марта 1930 года. В этой статье Сталин выступает против излишнего усердия при коллективизации и принудительной записи крестьян в колхозы. Реакция крестьянства была мгновенной: они сочли, что получили разрешение от главы государства и стали выходить из колхозов в массовом порядке.
[Закрыть]: эта публикация объясняет значительное снижение числа выступлений, которое наблюдается, начиная с апреля 1930 года. Тем не менее власть не отказывается от применения силы{217}217
На эту тему см. фрагмент исследования Николя Верта о коллективизации: Werth N. Un Etat en lutte contre son peuple: violences, répressions, terreurs en Union soviétique // Le Livre noir du communisme: crimes, terreurs, répression / S. Courtois et al… Paris, 1997. P. 164–177.
[Закрыть]. Хотя «в большинстве случаев это вмешательство ограничивалось вооруженной демонстрацией»{218}218
Трагедия советской деревни: коллективизация и раскулачивание. Т. 11. С. 789.
[Закрыть], но власть умеет и наступать, как о том свидетельствуют события в Воронежской области:
«В с. П.[раво]-Хава 31 марта толпа в несколько сот человек приступила к разбору семенного фонда и разгромила правление колхоза. 1 апреля прибыл отряд 45 чел. Войск ГПУ Попытки уговорить не дали успеха. Толпа все увеличивалась, прибывали люди из окрестных деревень. Отдельный окруженный отряд из 10 красноармейцев после предупредительных выстрелов дал залп, убито 5 чел., ранено 3, после чего толпа рассеялась. Трупы перевезены в больницу в с. Р.[ождествено]-Хава и через некоторое время похоронены на кладбище»{219}219
РГАЭ.Ф. 7486. Оп. 37. Д. 102. Л. 198. Фрагмент опубликован в кн.: Голос народа: письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918–1932 гг. / А.К. Соколов (ред.). С. 302.
[Закрыть].
Протесты подавляются безжалостно: «контрреволюционных элементов»[66]66
Речь не идет, разумеется, об одних кулаках.
[Закрыть] либо казнят, либо высылают. Николя Верт пишет{220}220
Werth N. Op. cit. P. 170.
[Закрыть] о более чем 1 800 000 «раскулаченных». Сопротивление крестьян усмиряются отныне раз и навсегда, после 1933 года подобных выступлений практически не происходит, несмотря на отдельные спонтанные голодные бунты.
В повседневной жизни полиция следит за тем, чтобы не было выступлений и сборищ, которые могли бы оказаться опасными для существующего режима. Присутствия представителей ОГПУ и нескольких арестов, как правило, бывает достаточно, чтобы успокоить буйные головы. Во всех случаях, сталкиваясь с враждебной массой, сотрудники ОГПУ задерживают одного или нескольких зачинщиков. Так происходит, например, когда толпа в четыреста-пятьсот человек собирается для того, чтобы не дать закрыть церковь в Шарье, недалеко от Нижнего Новгорода и помешать проведению описи церковного имущества. Люди остаются на месте в течение целого дня и посылают телеграммы Калинину, чтобы попросить о поддержке. ОГПУ дожидается вечера и арестовывает двух мужчин и трех женщин.
В этом документе мы снова сталкиваемся с навязчивым стремлением к спокойствию и порядку, которое как представляется, характеризует политику советской власти в отношении управлении массами. Вся система охраны порядка базируется на ОГПУ, но бывает, что ситуация едва не выходит из-под контроля. Так, в Борисове (Белоруссия) в апреле 1932 года вспыхивают голодные бунты: 7 апреля толпа женщин штурмом берет несколько булочных{222}222
ГА РФ. Ф. 374. Оп. 27. Д. 1987.
[Закрыть] Эти сцены повторяются на следующий день. Следуя классической схеме, на место событий прибывают секретарь райкома, председатель райпрофсовета, и начальник ГПУ Но их появление вместо того, чтобы успокоить пятьсот демонстрантов, вызывает возгласы ненависти. Один из рабочих (согласно официальной версии) восклицает: «чего вы с ним разговариваете, давите его и всех их нужно». Напряжение достигает высшей точки: часть толпы направляется к армейским казармам, призывая солдат брататься. Этот призыв ни к чему не приводит, но солдаты не настроены враждебно по отношению к демонстрантам и ограничиваются тем, что разгоняют их, не прибегая к насилию. Милиционеры же, со своей стороны, поддерживают протестующих: некоторые заявляют о своем согласии с ними, отказываются выполнять приказы, в частности арестовывать зачинщиков. Лишь постфактум ОГПУ осуществляет несколько «образцово-показательных» арестов и порядок оказывается восстановлен:
«Произведенные аресты по формальному признаку (бывшие люди, вообще не надежные, значительная часть которых – советские служащие, учительницы) не установили настоящих зачинщиков, хотя обнаруженные у задержанных по подозрению в подстрекательстве запасы продовольствия – муки, сала, и т. д. дали хороший материал для агитации и разъяснительной работы после прекращения волынок[67]67
«Волынки» – протестные выступления (прим. ред.).
[Закрыть]»{223}223
Там же. Л. 118.
[Закрыть].
В Харькове 7 апреля 1933 года обстановка также носила весьма напряженный характер: две булочных и отделение милиции подверглись нападению со стороны толпы демонстрантов. И здесь власть снова прибегает к запугиванию:
«Чтобы воспрепятствовать повторению подобных инцидентов, полиция прибегла к массовым арестам. Однажды утром, около 4-х часов, органы правопорядка неожиданно перекрыли выходы с боковых улиц и окружили толпу в полторы тысячи человек, ожидавшую открытия одной из булочных, затем палками загнали людей во двор ближайшего отделения полиции, откуда их направили на вокзал, посадили в поезда и вывезли за город»[68]68
Перевод выполнен по французскому тексту, сохранено и использованное А. Грациози слово «полиция» (прим. пер.).
[Закрыть].{224}224
Graziosi A. Lettres de Kharkov: la famine en Ukraine et dans le Caucase du Nord à travers les rapports des diplomates italiens // Cahiers du monde russe et soviétique. 1989. Vol. 30. № 1. P. 49.
[Закрыть]
Взрывы народного гнева повторяются в 1932 году в Ивановской области. Бастующие рабочие собираются за воротами своих заводов и нападают на здания, где располагаются официальные учреждения – символы власти{225}225
ГА РФ. Ф. 374. Оп . 27. Д. 1988. Л. 82–93. Это увлекательнейший документ.
[Закрыть]. В Вичуге события приобрели трагический оборот. Забастовщики толпой подошли к зданию ОГПУ. «Красные жандармы ГПУ»{226}226
Там же. Л. 67.
[Закрыть], как их называют анонимные авторы одной листовки, стали стрелять в собравшихся и убили одного из них. В это время охваченные паникой сотрудники «сожгли секретные документы и оставили помещение»{227}227
Там же. Л. 57. Отчет региональной контрольной комиссии от 27.4.1932.
[Закрыть]. То же сделали и все руководящие работники: второй секретарь областного комитета, председатель областного комитета профсоюзов, член бюро обкома и ГПУ укрылись сначала в окружном комитете, затем, при приближении толпы – на металлургическом заводе № 6, не участвовавшем в забастовке, а потом покинули город и спрятались в 20 километрах, в Горкино{228}228
Там же. Л. 31.
[Закрыть].[69]69
К сожалению, в деле ничего не говорится о том, как порядок был восстановлен.
[Закрыть]
Порядок и советская законность в Вичуге восстанавливаются: ответственные наказаны. Когда все утихло, Ярославский, направленный, на место событий, чтобы разобраться, настаивает на необходимости работать с жалобами населения:
С его точки зрения, это и будет ответом на недовольство, с такой силой проявившееся в предшествующие дни. Партия организует демонстрацию трудящихся – словно для того, чтобы стереть из памяти людей воспоминания о беспорядках и показать, что снова взяла ситуацию под контроль:
«Во время обеденного перерыва в Вичуге собралась демонстрация, организованная партией и фабкомом. Конференция приветствовала делегацию от этой демонстрации и затем конференция вышла в полном составе встретить эту делегацию. В демонстрации участвовало около 4–5 тыс. рабочих и работниц, среди которых очень много пожилых. Настроение делегации хорошее. С приветствием выступили я и т. Носов, причем я в своей речи дал очень резкую оценку апрельских событий и разъяснил причины тех временных затруднений, которые привели к сокращению пайка в этих районах. Речь была встречена очень хорошо, демонстранты выслушали с огромным вниманием, не было ни малейшего нарушения порядка демонстрации, слушали так, как будто бы сидели в зале, а не стояли на площади, несмотря на присутствие определенного числа обывателей, присоединившихся к демонстрации»{230}230
Там же. Л.36.
[Закрыть]
Мы вновь сталкиваемся с уже рассмотренной выше навязчивой идеей порядка. Полицейское и военное давление, угрозы увольнений в конце концов приносят свои плоды, так как после 1934 года упоминаний о подобных событиях мы не находим. Как и в случае с забастовками, демонстрации перестают быть для населения средством защиты своих интересов.
