Текст книги "2013. Конец времен"

Автор книги: Франсеск Миральес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

4

Погревшись в «Blue Lagoon» –где Эльза сделала грязевую маску на лицо и мне, – мы поехали в направлении Рейкьявика, но я при этом по-прежнему не знал, что же является конечной целью нашей поездки.

– Насколько я понимаю, Рейкьявик – самый безопасный в мире город, – сказал я, разомлев после долгого пребывания в горячей воде. – Во всяком случае, был таковым до моего приезда сюда.

– И останется таковым и дальше, – сказала, улыбнувшись, Эльза (теперь машину вела она), – потому что мы объедем его стороной.

– Куда же мы тогда едем?

– Какая тебе разница? – нахмурилась Эльза. – Тебе что, здесь, рядом со мной, не нравится?

– Мои слова могут показаться банальными, но мне хотелось бы увидеть какой-нибудь гейзер. Говорил же Ханнес про меня, что я – не более чем самый заурядный человек.

Эта моя реплика тут же показалась мне неуместной, потому что драматические события произошли слишком уж недавно, чтобы по их поводу стоило шутить. А может, как раз наоборот: поскольку я все еще в какой-то мере находился в состоянии шока, то вполне мог позволить себе говорить с легкостью о событиях, весь драматизм которых я осознаю значительно позже.

– Для всего остального мира он и сам был не более чем заурядным человеком, – сказала Эльза, разомлев, так же как и я, от купания в горячей воде.

– Но не для тебя.

– Естественно. Он ведь был в меня влюблен.

– А где именно начался ваш роман? – спросил я, видя через лобовое стекло автомобиля, что лунный пейзаж сменяется зелеными лугами, на которых резвятся кони.

– Тебе может показаться странным – тем более в таком идиллическом месте, как это, – но мы поцеловались с ним в первый раз в «печальном клубе» в Лондоне, когда я приехала туда на фотосессию. Он показался мне каким-то особенным.

– Мне хотелось бы узнать побольше вон о тех убогих халупах с дерном на крыше, – сказал я, вдруг почувствовав ревность. – Ума не приложу, как в них вообще можно жить!

– Окружающая действительность здесь постепенно меняется, – Эльза закурила сигарету. – Еще совсем недавно в Исландии можно было встретить юношей и девушек в одеждах средневекового стиля, а в тавернах вместо столов зачастую использовались крышки заранее изготовленных гробов и было понаставлено множество подсвечников. Но теперь, насколько я знаю, убранство в них стало, скажем так, поизящнее.

– Кстати, а упомянутые тобой «печальные клубы» еще существуют? – поинтересовался я.

– А разве уже не осталось людей, которым есть о чем печалиться? В конечном счете, их предназначение – такое же, как и у любого другого клуба: поделиться своим взглядом на мир или же, по крайней мере, какими-то своими чувствами. Насколько я знаю, в Японии для менеджеров проводятся сеансы терапии, во время которых эти менеджеры, чтобы «спустить пар», смотрят простенькие сентиментальные корейские пьесы – такие, как «Зимний сонет», в котором рассказывается о несчастной юношеской любви. Считается, что после просмотра подобных – нагоняющих слезу – театральных постановок у менеджеров спадает психическое напряжение, накопившееся на работе. Таким образом, подобные пьески являются профилактикой инфарктов.

– Я понимаю, что уже не первый раз задаю тебе этот вопрос, – усмехнулся я, – но все-таки: откуда тебе все это известно?

– Я отвечу фразой Оскара Уайльда, – сказала Эльза, туша окурок в пепельнице автомобиля. – «Лично мне подайте то, от чего нет пользы, потому что то, от чего есть польза, может иметься у кого угодно».

– Знаешь, а ведь Ханнес мне в «обсерватории» тоже разок процитировал Уайльда.

– В этом нет ничего странного: мы с ним – родственные души. Кстати, тебе не хотелось бы узнать еще кое-какие подробности о том, что представляют собой «печальные клубы»? Я в последние дни о них кое-что прочитала.

– Расскажи, – попросил я, глядя на большое стадо низкорослых исландских лошадок, которое, начав переходить дорогу, заставило нас остановиться.

– Один из таких знаменитых клубов называется «Feeling Gloomy». [23]23
  «Чувствуя тоску» (англ.).


[Закрыть]В нем на стенах развешены вырезки из газет за последнюю неделю, но исключительно те, в которых сообщается о самых-самых печальных событиях. Хозяин заведения разносит горячие напитки, а посетители занимаются тем, что пьют их и друг друга утешают.

– Подобное заведение может существовать только в Англии, – ухмыльнулся я. – Это вообще страна чудаков.

– Еще один широко известный клуб называется «Loss». [24]24
  «Утрата» (англ.).


[Закрыть]Он располагается в подвальном помещении здания XVII века, украшенном сухими цветами, подсвечниками и гнилыми фруктами. В нем также есть поломанные игрушки и мертвые бабочки. Я слышала, что обслуживающий персонал там сидит и чистит лук, а на маленькой сцене тем временем показывают самые печальные в мире представления, начиная от шедевров японской оперы и заканчивая представлениями с переодеваниями, которым позавидовала бы и Марлен Дитрих.

Припарковав автомобиль на пустынной стоянке, Эльза продолжила:

– Однако самым популярным в настоящий момент является заведение под названием «Скрэпклаб», где, заплатив за вход, посетители могут ломать все, что попадется им под руку.

Улыбнувшись друг другу, мы вышли из автомобиля и оказались перед гейзером, который назывался по-исландски «Гейсир». От этого слова, как я узнал чуть позже, и произошло наименование термических источников, из которых вздымаются фонтаны кипящей воды и пара. Лужи на поверхности земли вокруг Гейсира были чем-то похожи на горячий густой суп.

– Самый мощный гейзер сейчас закупорен, поскольку люди забавлялись тем, что кидали в него камни, чтобы посмотреть, как их уносит струей воды далеко ввысь. Таким камнем можно было потом получить сверху по башке, – рассказывала Эльза, ведя меня за руку к гейзеру под названием «Строккур», возле которого собралось больше всего туристов.

Нам пришлось прождать минут десять, прежде чем гейзер наконец-таки соизволил «ожить» и плюнул высоко вверх подступившей из глубины земли кипящей водой. Меня, впрочем, удивил не столько фонтан из воды и пара, сколько сам процесс извержения: сначала на поверхности земли образовался огромный пузырь из кипящей воды, а затем этот пузырь, лопнув, трансформировался в вертикальный фонтан.

Все это было прекрасной аллегорией того, чему вскоре предстояло произойти и о чем я еще даже не догадывался.

Полюбовавшись гейзерами, мы вернулись к своему автомобилю, и Эльза, снова сев за руль, рассказала мне, что исландские лошадки наряду с монгольскими успевают сделать пять шагов за то время, за которое лошади других пород делают лишь три шага. По дороге к водопаду Гульфосс она напичкала меня многими другими фактами – из той категории сведений, от которых нет никакой практической пользы, но которые обычно оседают в голове надолго.

– Ты, похоже, очень хорошо знакома с этой страной, – заметил я.

– Так ведь я много раз приезжала в Исландию, и не только для того, чтобы поучаствовать в пирушках снобов. Иногда я оставалась тут на несколько дней с Ханнесом. То место, которое ты сейчас увидишь, было его излюбленным.

Она остановила автомобиль на равнине, с которой уходила под уклон широкая извилистая тропа. Откуда-то издалека доносился глухой шум струящейся воды.

Спустившись по этой тропе, мы оказались у вершины огромного водопада Гульфосс, стекавшего беснующейся пенной массой вниз между двумя широченными склонами. Я молча уставился на это удивительное зрелище, превзошедшее все мои ожидания. Несмолкающий яростный рев водопада говорил гораздо больше того, что можно было бы выразить словами.

– Пойдем, – сказала Эльза, явно радуясь ошеломляющему впечатлению, которое произвел на меня этот уголок Исландии. – Я знаю, откуда открывается замечательный вид.

Она повела меня за руку по каменистой тропинке, тянущейся вдоль водопада (его высота, похоже, превышала три десятка метров), пока мы не оказались на находящемся прямо над водопадом небольшом скалистом выступе.

– Что, страшно? – вызывающе спросила Эльза, бесшабашно усевшись на самом краю этого естественного трамплина и свесив ноги.

Поборов головокружение, которое всегда появлялось у меня на большой высоте еще с детства, я очень аккуратно приблизился к краю выступа и осторожно присел, ухватившись за его неровности обеими руками.

– Да, тебе страшно, – Эльза с ехидством сама ответила на свой вопрос. – И это неудивительно: стоит мне тебя лишь слегка толкнуть – и ты окажешься на глубине Гульфосса, в компании с водяными чудищами и сиренами из скандинавской мифологии времен викингов. Поскольку я нахожусь в этой стране под чужой фамилией, никто не сможет обвинить меня в причастности к твоему исчезновению в Исландии.

– Да, это было бы идеально продуманное преступление, – сказал я, чувствуя, как у меня от одного лишь взгляда на высоту этого водопада начинает затуманиваться сознание, – но ты никогда его не совершишь.

– Не будь таким самоуверенным, – усмехнулась Эльза, пристально глядя мне прямо в глаза. – В конце концов, ты тоже косвенно виновен в смерти моего отца, потому что ты ввязался в эту авантюру с Ханнесом исключительно из алчности. Во всех этих событиях тобой ни разу не руководило ни одно благородное чувство, – взгляд Эльзы стал укоряющим.

– По части благородных дел мы можем занести себе в актив уничтожение «обсерватории» Ханнеса, – попытался сыронизировать я, хватаясь рукой за большой влажный камень. – Правда, я – всего лишь тот, кому при этом просто посчастливилось выжить.

– То есть не более чем самый заурядный человек, – констатировала Эльза, используя услышанную от меня формулировку, и – к моему испугу – обхватила меня рукой за талию.

Я осознал, что моя жизнь сейчас находится в буквальном смысле в ее руках. Вспышка гнева, небольшое «короткое замыкание» у нее в мозгу – и мне конец.

– Поскольку я сейчас в любой момент могу погибнуть, – сказал я, чувствуя, как у меня на спине выступает холодный пот, – мне необходимо срочно кое-что узнать: как в конце концов поступил юноша, который жил под изолирующим колпаком?

Этот вопрос, похоже, застал Эльзу врасплох, и она, задумавшись, убрала свою руку с моей спины. Затем она ответила:

– Ему пришлось выбирать: или и дальше все время сидеть под изолирующим колпаком, или, рискуя погибнуть, обнять девушку, которую он любил.

– Ну и?…

– Он выбрался из-под колпака и уехал с ней на ее лошади. Это было очень романтично.

Эльза вдруг начала всхлипывать, опуская голову все ниже и ниже. Я интуитивно догадался, что она плачет не из-за того, что Тод Любич ускакал с любимой девушкой навстречу своей верной смерти, а из-за всех тех событий, которые произошли за последнюю пару недель. А может, и за последние несколько лет или даже десятилетий.

Я попытался взбодрить ее шуткой – возможно, не очень удачной:

– Не переживай. Конец света все еще не наступил.

Эльза посмотрела на меня ласковым взглядом и, легонько поцеловав, сказала:

– Для меня – наступил.

Затем она, оттолкнувшись обеими руками от края выступа, рухнула вниз – в глубину водопада.

5

Дорогой Лео!

Когда ты начнешь читать это письмо, я уже буду лежать мертвая на дне водопада Гульфосс. Не переживай – это самое лучшее, что могло со мной произойти. Я поняла, что не смогу жить дальше после того, как я убила двух человек, и не смогу перенести тоску по своему погибшему отцу.

Забавно, что, покинув этот мир, я выполнила обещание, которое дала человеку, виновному в смерти моего отца. В нашу последнюю ночь с Ханнесом мы поклялись друг другу, что уйдем из этой жизни вместе. Мы замышляли сделать это как раз в водопаде Гульфосс. Я была жестокой и несправедливой по отношению к Ханнесу. Думаю, именно поэтому он тронулся рассудком и загубил свою жизнь и жизнь многих других людей. Поскольку он любил меня слишком сильно для того, чтобы решиться мне отомстить, он в конце концов стал готовить отмщение всему миру и назвал его «Предсказание 2013». Сейчас Ханнес лежит на дне Эгейского моря, а я жду его в пучине Гульфосса – где ему самому очень хотелось бы упокоиться. Если существует жизнь после жизни, он найдет способ сюда добраться.

Надеюсь, ты сможешь меня хоть в какой-то мере простить. Я любила тебя единственным способом, каким может любить вечно печальное сердце, – в глубине своей души.

Навеки твоя,

Эльза

Со слезами на глазах дочитал я это письмо, которое нашел на коврике у входной двери своего дома.

На конверте стоял греческий штамп, что давало мне основания полагать, что Эльза послала это письмо из Афин в тот день, когда мы отправились с ней в свою последнюю совместную поездку, я тогда примерно на час потерял ее из виду – когда она покупала авиабилеты. Теперь я потерял ее навсегда.

Когда я вошел в дом, там меня ждала новость, заставившая на некоторое время позабыть о гибели Эльзы: меня «обчистили».

Возможно, потому, что в нашем поселке имелись дома, владельцы которых жили в них лишь по месяцу в году, какая-то шайка мелких жуликов, решив, видимо, что я принадлежу к числу таких жителей и появлюсь еще не скоро, утянула из моего дома всю мебель, которая была пусть и не самой модной, но все же довольно новой: я купил ее не более полугода назад. На первом этаже от всей обстановки комнаты, в которой жил я сам, осталась лишь пара разбитых декоративных ваз и несколько книг, которые валялись на полу.

Прижимая письмо Эльзы к груди, я прошел на кухню и увидел, что из нее исчезли почти все бытовые электроприборы – кроме старого и очень тяжелого холодильника, на который воры не позарились. Когда я открыл его, то впервые за долгое время обрадовался: там стояла бутылка кавы [25]25
  Кава– испанское игристое вино.


[Закрыть]– отголосок нашей с Айной совместной жизни.

Видимо, потому, что я еще не привык вести себя как холостяк, я зашел в пустую гостиную, держа в руках два больших бокала. Растягивая до максимума этот небольшой светлый промежуток в черной полосе своей жизни, я, откупорив бутылку, сел на пол и стал смотреть, как начало заходить за вершины гор солнце. Затем я наполнил один из бокалов.

Однако едва я поднес его к губам, как во входную дверь кто-то постучал. Я, устало поднявшись, поплелся ее открывать, с досадой думая, что даже спокойно насладиться глотком веселящего вина – и то мне не удается.

К моему удивлению, на пороге стояла – с дорожной сумкой в руке – Ингрид.

– Что ты здесь делаешь? – спросил я у нее. – Ты разве не собиралась пробыть у своей двоюродной бабки до конца августа?

– Мы поссорились, – сказала Ингрид, заходя – сумкой вперед – внутрь дома. – Тетя Дженни так на меня разозлилась, что даже взяла денег в долг, чтобы купить мне обратный билет.

Увидев, что в гостиной у нас теперь хоть шаром покати, Ингрид, бросив сумку на пол, всплеснула руками и расхохоталась.

– А что здесь произошло? – воскликнула затем она. – Куда ты подевал всю мебель?

– Я тут устроил себе небольшой праздничек, – сказал я, садясь на пол и наполняя и второй бокал. – Ты как, в нем участвуешь?

Ингрид села на пол рядом со мной и взяла бокал одновременно и с удивленным, и с веселым видом.

– А по поводу чего праздник? – спросила она, чокаясь со мной бокалами.

– Назовем его праздником тех, кому есть о чем печалиться. Как считаешь, нормально звучит?

– Звучит клёво, – ответила Ингрид, отхлебывая вино.

– Единственная проблема – нет музыки, – посетовал я.

– А вот и есть, – возразила Ингрид, доставая из кармана портативный медиапроигрыватель.

Я вырвал его у нее из рук и стал просматривать список имеющихся песен. Порыскав по нескольким каталогам, я наконец натолкнулся на одну из песен группы «Блэк Бокс Рекордер», показавшуюся мне очень даже подходящей для данной ситуации.

– Включи вот эту, – попросил я.

Ингрид повернула пальцем колесико на медиапроигрывателе, чтобы усилить звук. Затем она дала мне один из наушничков, а второй засунула в ухо себе.

Мы снова чокнулись бокалами и выпили, а затем стали слушать песню, символизирующую начало нашего «праздничка» и, возможно, начало совсем новой для нас жизни:

 
Where is the love?
Satellites break up in the atmosphere.
Our ashes are scattered in space.
All of the answers fall into place.
 
 
Its only the end of the world. [26]26
Где любовь?Спутники разваливаются на части в атмосфере.Наш пепел разбросан там и здесь.Все ответы оказываются правильными.Это всего лишь конец света (англ.).

[Закрыть]
 

Слова признательности

Благодарю Кармен – за то, что безоговорочно поддерживала меня во всей этой безумной затее, и Каре – за то, что всегда оказывалась рядом со мной в самые важные моменты.

Благодарю Хосе Рамона и Хосе Марию – спасибо за «Ирода», – сопровождавших меня во время поездки в Албанию.

Благодарю Катинку – за Грецию и вообще почти за целый мир.

Благодарю Джемму, Роджера, Нору и Анну, оберегающих первозданность природы Исландии.

Благодарю Сандру, Берту и Жоана Бруну, являющихся для меня моей литературной семьей.

Благодарю Ану и Пему – лучших подруг Лео Видаля.

Благодарю издателей этой книги – за их усилия и энтузиазм.

Благодарю любезных читателей.