Текст книги "Сердце Фатимы"
Автор книги: Франциска Вульф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
«Боже мой, Беа, – думала она с ужасом, – почему ты так бездумно мелешь языком?» Но потом вспомнила, что отец Малека только что получил прибывшие с караваном ковры из Андалусии, что Субуктакин даже грозился отослать ее туда с караваном, если она не выдержит проверки. И Беатриче успокоилась.
Абу Рейхан вопросительно глядел на нее. Она поняла, что потеряла нить своего рассказа, и замолкла.
– А дальше? – спросил он. – Продолжай.
Беатриче молила Бога, чтобы не покраснеть от стыда. Она чувствовала, как горят мочки ее ушей, словно их натерли перцем чили.
– Не хочу докучать вам своими россказнями.
У вас, наверное, много дел. Ваши занятия наукой…
– Да нет же! – воскликнул Абу Рейхан. – Вы забываете, что я летописец. Меня всегда интересовали другие страны и народы.
– Что ж, я только хотел… – бормотала Беатриче. Наверное, у нее был очень глупый вид. – Вы знаете, я, собственно говоря, пришел к вам потому, что мне это посоветовал мудрый и справедливый Махмуд ибн Субуктакин. Он сказал, что вы можете посвятить меня в обычаи двора и рассказать о моих обязанностях.
– Разумеется, – ответил Абу Рейхан, кивнув головой, и странно посмотрел на Беатриче. Она решила, что тот ее раскусил. Не допустила ли она ошибку, с такой готовностью живописуя Андалусию? Может, ее рассказ не совпадает с описаниями других людей, которым довелось там побывать? Она посетила Андалусию во время отпуска в 1997 году. За тысячу лет мог измениться даже ландшафт страны. – Я расскажу, что вам необходимо знать, если вы горите желанием долго и честно служить при дворе эмира.
Беатриче перевела дух. В последних словах астронома прозвучали нотки угрозы – он, видимо, имел в виду «если вам дорога ваша жизнь».
– Вы врач, Саддин аль-Асим, и вам в основном придется лечить недуги придворных. День следует начинать с утренней молитвы. После завтрака вы будете принимать больных. Думаю, уже сегодня вам выделят комнату для осмотра пациентов. Поскольку здесь все подчинено служению Аллаху и придворные ведут богоугодный образ жизни, вы скоро поймете, что дел при нашем дворе совсем немного. Эмир не терпит широких празднеств, музыки, танцев, чревоугодия и других проявлений невоздержанности. Применение горячительных напитков, кальянов, опиума и тому подобного строго наказывается. Сам Махмуд ибн Субуктакин – святой человек. Он строго следует Корану. Умеренность и воздержание – одна из главных заповедей горожан. Вам не придется лечить испорченные желудки и головные боли, благодарю чему у вас будет оставаться время для своих занятий. Библиотека всегда в вашем распоряжении: ежедневно после дневной молитвы там собираются все ученые Газны. Мы вместе обедаем, обсуждаем результаты наших исследований, обмениваемся советами, ожидая от Аллаха, что он прояснит наши умы и поможет в решении сложных проблем. – Беатриче уловила иронические нотки в голосе Абу Рейхана. – А вечером мы совершаем совместную трапезу с эмиром и его придворными. После ночной молитвы день заканчивается. В святую пятницу эмир являет всем правоверным милость испытать на себе его доброту и великодушие. – Беатриче снова показалось, что астроном не слишком серьезно относится к своим словам. С невозмутимым видом он продолжал: – Лейб-лекари эмира в этот день оказывают бесплатную помощь больным. Вы сами решите, сколько времени сможете провести среди простого люда. Кстати, эмир строго следит за тем, чтобы все придворные, включая врачей, присутствовали на пятничной молитве в мечети. – Абу Рейхан сделал паузу. – Вы все поняли?
Беатриче кивнула.
– Да.
– Если будете соблюдать все эти правила, никто вас не обвинит в святотатстве или других неблаговидных поступках и вам в Газне будет обеспечена приятная и безбедная жизнь.
– А если нет? – спросила Беатриче и сама удивилась дерзости своего вопроса.
Отпив глоток из бокала, Абу Рейхан пристально взглянул на Беатриче. По-видимому, он обдумывал, как лучше сформулировать ответ, чтобы потом не пострадать за собственные слова.
– Махмуд ибн Субуктакин, наш благородный эмир и покровитель правоверных города Газны, терпелив. Он внимательно выслушивает всех, кто приходит к нему со своими бедами и заботами. Как любящий отец, он старается вернуть нарушивших заповеди Корана на путь истины. Тех, кому с его помощью удается спасти душу хотя бы одного из этих несчастных, ждет щедрая награда. Только самые неисправимые, которых уже невозможно спасти, потому что их души принадлежат дьяволу, наказываются в соответствии с Кораном. Но даже им наш милостивейший повелитель дает возможность раскаяться в своих грехах и очистить душу, чтобы потом с чистым сердцем предстать перед Аллахом. Забота о благе правоверных не оставляет нашего повелителя ни на минуту. День и ночь он находится в неустанном поиске богохульников, которых посылает дьявол, чтобы ввести правоверных в искушение. Поэтому Субуктакина почтительно величают «покровителем правоверных», «отцом всех боголюбцев» и «справедливым».
Беатриче перевела дух. Все ясно. Тот, кто проявлял непокорность и попадался на своем проступке, сразу же оказывался в камере пыток, а позже и на виселице. А настучавший на соседа – неважно, виновен был тот или невиновен, – щедро вознаграждался. Беатриче схватилась за воротник, который вдруг стал ей тесен. Как только Малеку пришла в голову эта затея – переодеть ее мужчиной и приставить ко двору, где за каждым сундуком и в каждой нише скрывается шпион и соглядатай?
– Вам дурно, Саддин аль-Асим? – спросил Абу Рейхан. Беатриче пронзила мысль: а не шпион ли он сам? Однако тот смотрел на нее с таким сочувствием, что она сразу отмела все подозрения. – Я понимаю вас, – тихо произнес он, сделав еще глоток. – Жизнь в Газне нелегка и полна подводных течений. Часто уста вынуждены говорить «да», в то время как сердце вопиет «нет». Надеюсь, я ответил на все ваши вопросы.
Беатриче кивнула.
– Благодарю вас за ценные советы и прекрасный ужин, – сказала она, поднимаясь. – Мне пора идти. Скоро наступит время полуденной молитвы. Не хотелось бы мешать вам совершить ее наедине с Аллахом.
– Хорошо сказано, Саддин аль-Асим, – ответил Абу Рейхан. Их взгляды встретились, и Беатриче поняла, что к религиозным таинствам у них схожее отношение. – В завершение хочу вам дать один дружеский совет. Приближенный нашего достопочтенного повелителя Субуктакина, по имени Абу Сайд, кичится тем, что его отец родом из Эль-Андалуса. Если вам придется с ним столкнуться, постарайтесь избежать этой темы. Абу Сайд на редкость косный человек, он может не поверить вашим рассказам.
Беатриче почувствовала, что краснеет. Теперь у нее не оставалось сомнений: Абу Рейхан ее раскусил.
– Не знаю… я бы охотно вам… но… – заикаясь, бормотала она.
Но тот только покачал головой, положив руку ей на плечо.
– Можете больше ничего не говорить. Слово не воробей, вылетит – не поймаешь. Чего не знаешь, того и под пыткой не выдашь. Вы меня понимаете? – добавил он с улыбкой. – А теперь ступайте, Саддин аль-Асим, да хранит вас Аллах. Увидимся позже в библиотеке. Слуга зайдет за вами.
Беатриче в сопровождении Ясира успела добраться до своей комнаты до того, как над Газной поплыл голос муэдзина, призывающий верующих на молитву. В бесчисленных помещениях дворца, по-видимому, все готовились к молитве, разворачивая коврики. Если она правильно поняла намек Абу Рейхана, лишь в это время можно чувствовать себя свободным от глаз соглядатаев. Какой шпион отважится заявить своему глубоко набожному правителю, что он подсматривал во время молитвы, вместо того чтобы исполнять свой религиозный долг?
Беатриче осталась в комнате одна. Когда монотонный голос муэдзина поплыл над городом, Беатриче подошла к окну. Абу Рейхан был прав. Если она не расскажет ему об истинных мотивах, подвигнувших ее на обман, он даже под пытками не сможет ее выдать. Но как тогда он поможет ей в поисках Мишель? Все-таки ей придется посвятить его в свою тайну, подвергая себя смертельной опасности.
Беатриче тяжело вздохнула. Итак, при дворе ее приняли, но что делать дальше? С чего начать? Ее рука скользнула в карман, где лежал сапфир. От него веяло холодом. Что она сделала не так? Ей вдруг пришла мысль посетить библиотеку и начать поиски оттуда. Сапфир мгновенно потеплел. Это был знак. Беатриче еще не знала точно, что она будет там искать. Газетную заметку о похищении своей дочери она там точно не найдет, но, возможно, узнает что-нибудь о фидави или о камнях Фатимы.
Обследование средневековой библиотеки казалось ей делом не слишком сложным. Пергамент и настоящая бумага были дорогим удовольствием, а искусством письма владел не каждый. Иоганн Гутенберг к этому времени не родился, и до первых печатных изданий было еще далеко. Книги переписывались от руки, эта кропотливая работа отнимала месяцы и даже годы. Поэтому книги были привилегией богатых. Они ценились на вес золота. Учитывая это, библиотека эмира не могла быть слишком обширной.
Единственной проблемой, с которой ей предстояло столкнуться, был шрифт. Она находилась в мусульманской стране. Большинство книг наверняка написаны по-арабски, на котором она не читала. Но не приглашать же переводчика, навлекая тем самым на себя подозрения. Она могла бы обратиться к Ясмине: ее подруга, разумеется, читает по-арабски и с радостью бы ей помогла. Но Ясмина женщина, а женщинам запрещен вход в библиотеки. Кроме того, семья Малека уже и так много сделала для нее. Нельзя злоупотреблять добротой близких людей и подвергать их опасности. Что же ей делать? Она вдруг вспомнила личную библиотеку Али, в которой многие книги были написаны на двух языках. В этих книгах он и пометки делал на двух языках: на арабском, а рядом с ним – на древнегреческом или на латыни. Ей оставалось надеяться только на это. Она владела латынью, а приложив усилия, разобралась бы и в древнегреческом. Решено: после беседы с учеными мужами она останется в библиотеке и пороется в книгах. Она была уверена, что найдет какую-то зацепку.
XIV
После окончания полуденной молитвы Беатриче в сопровождении Ясира отправилась в библиотеку. Войдя внутрь, она изумилась.
В огромном зале высокий сводчатый потолок подпирали не менее пятидесяти изящных колонн из серого камня. И повсюду – книжные полки, множество полок, до отказа набитых книгами, рукописями и пергаментными свитками.
Беатриче вздохнула. Каким наивным было ее представление, что она увидит не больше сотни книг. Здесь счет шел на тысячи! Эта библиотека могла поспорить с любой университетской библиотекой XXI века. А ведь Газна была всего лишь маленьким провинциальным городом.
Беатриче увидела маленького щуплого человечка в светло-сером балахоне, который семенил ей навстречу. Он звонко шаркал кожаными тапками по полу, будто тер каменные плиты тонким наждаком.
– Добро пожаловать! Какая радость видеть новое лицо! – воскликнул он. – Молодое, как я вижу, очень молодое лицо. Да хранит вас Аллах. Догадываюсь, что вы и есть…
– Саддин аль-Асим, – ответила Беатриче, почтительно поклонившись. Она не знала, что и думать об этом человеке. Его голос был неестественно радостным, какой бывает у больных маниакально-депрессивным психозом.
– Здравствуйте, здравствуйте, – продолжал он тараторить и кланяться. – Мое имя Реза. Я здешний библиотекарь.
Лицо его было в морщинах того же цвета, что и волосы, одежда и шапочка на голове. Весь вид его говорил о том, что он здесь не просто работник, но органическая часть самой библиотеки. Он будто был сделан из того же серого камня, что и само здание. Неужели этот человечек действительно пропитался ядовитой минеральной пылью, которая проникла не только в волосы, кожу и одежду, но и в его мозг, губительно воздействовав на психику? Вполне возможно.
Классический пример заболевания, вызванного неблагоприятной экологической обстановкой. Однако улыбка Резы светилась добротой.
– Вам нравится? – Он описал рукой несколько кругов в воздухе. – Я имею в виду библиотеку.
– О да! – ответила Беатриче. Наверное, у нее был крайне удивленный вид. – Должен признаться, что я поражен. Библиотека действительно огромная.
– Это так, – ответил он польщенно, переминаясь с ноги на ногу. – Конечно, ее не сравнить с библиотеками в Багдаде или Дамаске, не говоря уже о Иерусалиме. – Он потирал руки, и в его глазах Беатриче заметила алчный блеск, как будто он хотел ей предложить двинуться с войском Субуктакина на Иерусалим, чтобы захватить там библиотеку. – Мы стараемся пополнять наш фонд. Каждую неделю у нас появляется что-то новое. Наш повелитель, благороднейший Махмуд ибн Субуктакин, покровитель всех правоверных – да хранит его Аллах и да пошлет ему долгие годы жизни, – всячески нас поддерживает. – Откашлявшись, он подошел к Беатриче так близко, что она ощутила запах металлической стружки от его одежды. Это подтвердило подозрения Беатриче. Его голос вдруг понизился до заговорщицкого шепота. – Вы случайно не захватили с собой пару книг для нашей библиотеки? Да благословит вас Аллах и ниспошлет вам долгие годы жизни и большое потомство!
– К сожалению, у меня нет книг, – быстро ответила Беатриче, невольно отступив на несколько шагов назад. В выражении глаз библиотекаря было нечто такое, что вызвало в ней омерзение. Если бы ей сказали, что в Газне пропали без вести какие-то чужестранцы, от которых остались только книги, она бы не удивилась. – Я не мог взять с собой в дорогу много вещей и вынужден был ограничиться самым необходимым. У меня с собой нет даже достаточного количества одежды.
– Ученый – и без книг, как грустно! – Реза покачал головой и снова заулыбался. Но эта улыбка показалась Беатриче фальшивой. Фальшивой и опасной. – Вы по достоинству оцените наше собрание. Если будут вопросы, не стесняйтесь, обращайтесь ко мне. Я всегда здесь. Я знаю каждую книгу, каждый пергамент.
– Премного благодарен. Вы очень любезны, – ответила Беатриче, выдавив из себя улыбку. Она решила действовать со всей осторожностью. Если он действительно знает наперечет все книги, то наверняка знаком и с описанными в некоторых из них ядами: как их приготовить и применить. – Я обязательно воспользуюсь вашей помощью.
Библиотекарь сделал легкий поклон.
– Господин, все ученые собрались за столом мудрецов. Сейчас подадут обед. Следуйте за мной, Саддин аль-Асим, чтобы занять место в их кругу.
«Стол мудрецов» оказался помещением размером около тридцати квадратных метров в дальнем конце библиотеки. Потолок здесь был ниже, чем в основном зале. На маленьких выступах в стене стояли лампы из меди, освещая пространство вокруг.
Обстановка была простой, почти убогой. На каменных плитах лежали потертые ковры и выцветшие подушки. На низких обшарпанных столах располагались подносы с фруктами, овощами, сыром и хлебом. Повсюду стопками стояли книги. Их было множество – толстых и тонких, больших и маленьких.
Около дюжины человек громко и оживленно спорили, перебивая друг друга, листая книги и делая заметки углем, а между делом запихивали в рот первые попавшиеся куски. Эта картина напомнила ей студенческую столовую в университетской клинике в Гамбурге, где студенты, сидя за расшатанными столами, обсуждали свои проблемы и делились друг с другом экзаменационными вопросами. Еда для них была приемом пищи – и не более, – необходимым для поддержания функции мозга. Вкус варева в пластиковых мисках никого не интересовал.
Дизайн примитивной мебели также был неважен. Неудивительно, что об этой столовой среди гамбургских медиков шла самая нелестная молва. «Надеюсь, здешняя еда вкуснее», – подумала Беатриче. С годами она стала более привередливой в еде.
– Добро пожаловать, Саддин аль-Асим, – громко объявил Абу Рейхан. Разговоры мгновенно стихли, все взгляды устремились на нее. Поднявшись, Абу Рейхан сделал несколько шагов навстречу гостю. Беатриче поклонилась.
– Благодарю за приглашение принять участие в вашей беседе, – сказала она, стараясь никому не смотреть в глаза. Пристальные, почти враждебные, взгляды ученых мужей буквально продырявливали ее насквозь.
– Пригласили? Нет, вы только послушайте! – мгновенно отреагировал довольно полный человек с резким голосом. Судя по акценту, он был уроженцем этих мест. – Сначала докажите, что заслуживаете это место, Саддин аль-Асим!
Беатриче опешила.
Ей предлагали сдавать экзамен на профпригодность?
Только этого не хватало!
– Весьма унизительное требование, но я его принимаю, – ответила она с улыбкой. Пускай этот наглец не думает, что запугал ее. – Задавайте любые вопросы, я докажу, что достоин вашего общества.
Кланяясь присутствующим, она удивилась, откуда у нее появилась такая уверенность в себе. Один неверный ответ – и все усилия пойдут насмарку. В лучшем случае она проведет эту ночь в доме Малека, а потом придется все начинать сначала. Беатриче бросила взгляд на Абу Рейхана. Тот кивнул ей с ободряющей улыбкой. Он, очевидно, верил, что она выдержит экзамен.
В отличие от него Беатриче смотрела на это без особого оптимизма.
– Откуда вы родом, Саддин аль-Асим?
– Из Эль-Андалуса.
– Говорят, вы врач? – спросил Абу Рейхан, и Беатриче мысленно его поблагодарила. Тот хотел замять столь щекотливую для нее тему Андалусии.
– Да.
– О, коллега! В таком случае вы наверняка сможете назвать нам все три дату [2]2
Первоосновы аюрведы, древнеиндийской медицины.
[Закрыть]и признаки, по которым делятся люди и заболевания.
Темнокожий человек, задавший этот вопрос, был очень худ и, несмотря на то что сидел на высоком сиденье, отличался от других своим малым ростом. На нем была мусульманская одежда, ухоженная окладистая борода свисала на грудь. Он говорил с сильным акцентом. «Скорее всего, индус, – подумала Беатриче. – Какими судьбами его занесло в Газну?»
Хорошенькое начало. Как раз в аюрведе она была полный ноль. Но, гордо выдвинув вперед подбородок, она вперилась взором в глаза задавшему этот вопрос.
– Я знаю, существуют три дату – вата, кафа и пита; необходимо стремиться к их гармонии, – начала она, пытаясь извлечь из уголков памяти все, что знала об аюрведе из женских журналов, валявшихся на столах в зале для посетителей в своей клинике. Но, хоть убей, ничего не могла вспомнить. Обычно она просматривала рубрики «Здоровье», но они были малосодержательными. В любом случае, ее познания в аюрведе на этом исчерпались.
– Не много для человека, утверждающего, что он врач, – сказал индус, скорчив презрительную мину. – Кто хочет посвятить себя медицине, должен знать немного больше, чем цирюльник. – Он бросил взгляд на собравшихся, которые ответили ему аплодисментами. Беатриче пришла в бешенство.
– Может быть, вы и правы. Но там, откуда я родом, придают большее значение другим аспектам медицины, как это было в традициях эллинистической и арабской медицинских школ. Лично я посвятил себя хирургии. Конечно, мне известно, что с помощью аюрведы можно облегчить страдания больных, а иногда и полностью излечить их. Но, честно говоря, рану от стрелы, к примеру, я предпочту лечить, накладывая аккуратный шов, а не поливая ее теплым маслом и не пичкая больного экзотическими снадобьями.
Беатриче скользнула взглядом по лицам других присутствующих. Некоторые одобрительно кивали, другие смотрели на нее с любопытством, ожидая, кто же победит в диспуте.
Лицо индуса помрачнело.
– Ну что же, посмотрим, какой метод окажется лучше, – заметил он. – В любом случае, высокомерие ученому не к лицу, Саддин аль-Асим.
– Это сказали вы, и я полностью разделяю ваше мнение. Впрочем, я говорил не о превосходстве одного метода лечения над другим, а о том, что они прекрасно могут дополнять друг друга. Уверен, что присутствующие здесь коллеги меня хорошо поняли.
Абу Рейхан прокашлялся. Возможно, у него першило в горле, но Беатриче показалось, что таким образом он хотел подавить смешок. Кажется, звездочет тоже недолюбливал индуса.
– Кто-нибудь еще желает… – начал Абу Рейхан, но его перебил ясный приятный голос. В зале вдруг наступила такая тишина, что были слышны шаркающие шаги Резы в дальнем конце библиотеки.
– Саддин аль-Асим, вы сказали, что занимались хирургией. – Беатриче с удивлением заметила, что говорил старый человек. Его лицо было в морщинах, а кожа выглядела тонкой, как рисовая бумага. Своим беззубым ртом он медленно проговаривал каждое слово, и все участники, включая индуса, неотрывно следили за его губами. Беатриче тоже напряженно вслушивалась в слова старца, будто от них зависела судьба человечества.
В своем длинном широком балахоне он выглядел маленьким и тщедушным; казалось, еще немного – и его сдует слабым порывом ветра. Он опирался на палку – грубую, сучковатую, за многие годы отполированную руками. И все же от старца исходила огромная магическая жизненная сила, это было видно по его глазам. Беатриче не могла от них оторвать взгляда. Они были такие же белесые, как и его одежда, борода и волосы. «Седая звезда» – окрестила его Беатриче. С медицинской точки зрения при таком помутнении хрусталика можно различать лишь свет и тени. Вероятно, старик был совершенно слепым, но ей почему-то казалось, что он ее видит. Причем не так, как видят слепые и слабозрячие, ориентирующиеся лишь по шорохам и мельканиям. Нет, этот человек смотрел ей прямо в лицо и видел больше, чем все остальные – зрячие.
– Стало быть, вы хирург? – повторил он. – Или я ослышался?
Это был риторический вопрос. Слух старика был безукоризненным.
– Вы не ослышались. Я действительно изучал хирургию, – ответила Беатриче, боясь смотреть в его белесые глаза.
– Тогда у меня к вам вопрос, Саддин аль-Асим, из чисто стариковского любопытства. Кто я такой, чтобы подвергать сомнению ваши знания, если сам Абу Рейхан счел возможным пригласить вас в наш крут? – По его морщинистому лицу промелькнула странная улыбка – радостная и беззаботная. От этой улыбки ее бросило в пот. – Кто в именитом университете Кордобы в Эль-Андалусе преподавал вам хирургию?
Этот вопрос был страшнее удара хлыста. Как на него отвечать? Она не знала ни одного имени ученого, который жил в это время в Андалусии. Перед такой аудиторией она не могла себе позволить сослаться на забывчивость. Она не могла не помнить имени преподавателя, как, например, это случилось по отношению к профессору, некогда читающему лекции по патофизиологии. Тот страшно раздражал ее своим высокомерием. Она запомнила лишь его имя – Андреас.
Но здесь не Гамбург, где доцентов больше, чем студентов. В Средневековье были совсем другие отношения между студентами и преподавателями: они тесно общались и хорошо знали друг друга.
Ученые мужи ждали ответа. Ей надо срочно что-то сказать. Тянуть больше нельзя.
Мудрецы уже начали волноваться и недоверчиво коситься на нее. И вдруг…
– У меня было несколько учителей, и не только в области хирургии, – начала она, надеясь выиграть время, чтобы вспомнить хоть какие-нибудь имена средневековых врачей. И чудо произошло. – Вначале я знакомился с сочинениями Гиппократа и Эскулапа. Поэтому…
– Замолчи! – вдруг кто-то резко сказал за ее спиной.
Не успела она шевельнуться, как к ней подскочили трое ворвавшихся непрошеных гостей. Абу Рейхан поднялся.
– Салам, Хасан, сын нашего благородного правителя! – Абу Рейхан поклонился и приложил правую руку к сердцу, губам и лбу. Вид у него был крайне изумленный. – Ваш приход столь неожиданный, чем я могу?..
– Прошу извинить, что помешал вашей беседе, АбуРейхан. – По тону Хасана легко было понять, что вежливость для него чистая формальность – такие, как он, обычно не церемонятся. – Мы принесли плохие вести. – Беатриче внутренне напряглась. Эти трое пришли за ней? Неужели до эмира дошел слух, что в круг ученых проникла женщина? – Нам стало известно о заговоре и гнусном предательстве. – Беатриче невольно отпрянула на шаг. Сейчас начнется: ее схватят, и она предстанет перед судом. Интересно, какое наказание полагается в Газне за обман? Может, бежать, пока не поздно? Или остаться и попытаться себя защитить? – Нураддина, моего любимого брата, больше нет! Его убили подлые негодяи.
Ученые в волнении повскакивали с мест. Некоторые стали причитать и бить себя в грудь, громко молясь и взывая к Аллаху.
Беатриче, напротив, вздохнула с облегчением. Она понятия не имела, кто такой Нураддин, и сожалела о его гибели. Однако это известие пришло как нельзя вовремя.
– Прошу всех успокоиться, – сказал Абу Рейхан, подняв руку. Потом обратился к Хасану: – Нет слов, чтобы выразить нашу боль по поводу гибели вашего досточтимого брата, Хасан. Мы всего лишь служители науки и понимаем больше в рукописях, чем в военном деле, но если вам понадобится помощь в расследовании этого гнусного преступления, мы в вашем распоряжении. – Он поклонился.
– Благодарю тебя, Абу Рейхан, мы уже знаем убийц, – сказал Хасан. Беатриче видела, как он кипит от бешенства. – Преступники наняли разбойников, которые подстерегли брата в пустыне и убили его. Пока нам известны имена некоторых негодяев, но найдем и остальных. Мы дали священную клятву, что отомстим. – Он схватился за рукоятку сабли. – В знак скорби по Нураддину и в память о нем мой отец объявил обет молчания до наступления следующего дня. Запрещены все собрания, закрываются лавки и базары, отменяются пятничные посещения бедных. Каждый житель Газны должен соблюдать пост, пока смерть брата не будет отомщена. Траур продлится до тех пор, пока не будет найден последний негодяй. Его голова украсит стену нашего дворца. Это послужит уроком для тех, кто посмел растоптать священную заповедь Аллаха.
Какой пафос, какое лицемерие! Беатриче передернуло.
Хасан напомнил ей телевизионных пастырей, которые надрывно восклицают: «Аллилуйя!» и «Аминь!», словно сейчас свершится чудо и произойдет воскрешение душ.
Как бы то ни было, такой поворот событий ей был на руку.
Теперь не нужно отвечать на опасные вопросы. Даже болтливый Реза, если не хочет угодить в тюрьму, должен соблюдать обет молчания. Что это – счастливый случай или рок?
Абу Рейхан почтительно поклонился.
– Никто из нас не собирается нарушать священный обет. Слишком велика скорбь, в которую нас повергло печальное известие о смерти вашего любимого брата.
– Рад это слышать, – продолжал Хасан. – По городу прошел слух, что неверные скрываются даже среди ученых Газны. Наверняка это только слухи, выдумки необразованных людей, далеких от науки. Но, как известно, в сплетнях всегда есть доля истины. Поэтому пусть вас не смущает неусыпный глаз моих верных друзей. В такое неспокойное время наш священный долг – воспользоваться любым намеком, чтобы раскрыть преступление. – Беатриче заметила, как лицо Абу Рейхана побледнело. – А теперь разойдитесь. Обет молчания вступает в силу.
Хасан сквозь зубы что-то процедил своим подручным, и оба тотчас же исчезли.
Уходя, он окинул взглядом Беатриче, и она увидела его глаза. Ей хватило доли секунды, чтобы понять, насколько ошибочным было ее первое впечатление об этом человеке. Хасан не пустозвон и не краснобай. Она вспомнила бледное от ужаса лицо Малека, когда у нее вырвалось слово «фидави». Он не сказал прямо, но Беатриче догадалась: Малек подозревал, что в Газне тоже скрываются фидави. Возможно, они протянули нити даже к дворцу эмира и Хасан – один из них.
С каким гневом он проклинал богохульников, как возвышенно описывал смерть своего брата! Это не было похоже на естественную скорбь. А этот взгляд?! Его черные глаза пылали гневом, испепеляющей ненавистью, и в то же время в них сквозил ужасающий холод. Этот взгляд внушал смертельный страх. Так смотрит человек, готовый в любой момент захватить самолет, взорвать небоскреб или пустить под откос поезд. А гибнущие при этом люди не в счет. Наоборот, чем больше жертв, тем больше триумф, тем ближе он к своей цели – покарать всех неверных. А ведь он еще совсем молод. Беатриче боялась даже вздохнуть. Кто, как не она, чужестранка, неизвестно откуда взявшаяся, возглавит этот черный список.
Хасан не произнес ни слова. Беатриче с облегчением вздохнула.
На этот раз опасность обошла ее стороной. Надолго ли?
