Текст книги "Сердце Фатимы"
Автор книги: Франциска Вульф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
– Я так устал, Исаак, – прошептал он обеспокоенному юноше, склонившемуся над ним. – Я бесконечно устал.
– Я знаю, ребе, знаю. Я уложу вас в постель. – Исаак поднял его, как ребенка, и отнес на кровать. – Вам надо отдохнуть, ребе. Завтра вы встанете с новыми силами.
Моше улыбнулся. Завтра? Нет, для него уже не будет никакого завтра. Теперь он будет спать. Долго спать. И больше никаких путешествий, никакой борьбы. Никогда.
– Ступай, Исаак, – сказал он, закрыв глаза. – Я хочу побыть один.
– Как вам угодно, ребе.
Моше слышал удаляющиеся шаги своего юного друга. Дверь захлопнулась, и наступила тишина. Наконец он обрел покой.
Он уже почти заснул, как вдруг почувствовал что-то твердое, вонзившееся ему в грудь. Нащупав дрожащими пальцами предмет, он обомлел. Ему не надо было видеть, что это такое. Он чувствовал. Он знал каждый изгиб, каждый выступ его ребра. Это был у-бина – прозрение. Как он попал к нему в постель, ведь Беатриче на его глазах положила сапфир в свой кошелек?! Но на этот вопрос не мог бы ответить ни один смертный – это еще одно из бесчисленных чудес камней Фатимы. Моше глубоко вздохнул. Значит, его миссия еще не окончена. А он так устал. У него даже не осталось сил злиться на судьбу, на волю Божью, которая требовала от него невозможного!
– О Адонай! О Зебаот! – шептал он, вдруг чувствуя, как все начинает кружиться перед ним. Его холодные пальцы все крепче сжимали камень. Глаза наполнились слезами. – Но почему? Почему? Почему?
XX
Весь обратный путь Али и Беатриче не проронили ни слова. Они были поглощены мыслями, которые следовало переварить. Кроме того, они боялись, что кто-то может их подслушать. В каждом прохожем, торговце, нищем и крестьянине мог скрываться фидави. Лучше все обсудить дома, закрыв окна и двери. Им предстоит долгий разговор. Возможно, они даже рискнут открыть шкатулку и положить туда недостающие два камня.
Их опасения оказались напрасными. Они спокойно дошли до дома Али. Никто их не задержал, не заговорил с ними, не выхватил из рук корзину, в которой Беатриче под ворохом тряпок спрятала шкатулку с драгоценными камнями.
Не успели они войти в дом, как навстречу им уже спешил слуга, чтобы сообщить новость: у ворот Али ждет незнакомец с больным сыном. Али нахмурился.
– Разве ты не сказал, что сегодня я не принимаю?
– Сказал, господин, – ответил слуга, показывая своим видом, как неприятно ему огорчать хозяина таким сообщением. – Я говорил им. Но они меня не послушались. Сказали, что долго добирались и непременно хотят попасть к вам на прием. С самого раннего утра они сидят у ворот и ждут вас. – Слуга склонил голову, избегая взгляда Али. – А тут еще собралась толпа зевак. Я хотел позвать солдат, чтобы всех разогнать, но Махмуд запретил. Он сказал, что пойдут дурные слухи, а вам это ни к чему.
– Мне не привыкать, – с горечью заметил Али. – Но как ты мог допустить это? Почему не впустил в дом этих людей?
– Господин, но вы же сами… – забормотал слуга, испуганно отступив на несколько шагов назад. – Вы же сами недавно приказали в ваше отсутствие никого не пускать в дом. Вы даже пригрозили строго наказать того, кто…
– Ладно. – Али махнул рукой. – Зови их. Может, удастся исправить положение. – Он бросил выразительный взгляд на Беатриче. – Хотя есть дела и поважнее, но…
– Это наш долг, – сказала Беатриче, чувствуя, что Али было сейчас не до работы. – Клятва Гиппократа. Ты уже знаешь.
Али тяжело вздохнул, словно атлант, держащий небо на своих плечах.
– Я знаю. Хочешь пойти со мной?
Беатриче, не колеблясь, согласилась. Все было почти так же, как тогда в Бухаре, когда они вместе лечили больных, подолгу обсуждали медицинские проблемы. Они спорили, когда их мнения относительно диагноза или способа лечения расходились. Но прежде всего они учились друг у друга. Али узнал много нового в анатомии, физиологии и патологии, а Беатриче – о лечебных травах и их действии на организм. Эту область медицины она раньше считала средневековым шарлатанством и эзотерическим бредом.
Когда Беатриче и Али вошли в приемную, человек с «больным» сыном были уже там. Тщедушный юноша, с вьющимися волосами цвета воронова крыла, сидел на корточках в углу комнаты и угрюмо смотрел в их сторону. Мужчина, высокий и худой, одетый в бедную, но чистую одежду, стоял у стеллажа с книгами, держа в руках один из самых драгоценных томов в библиотеке Али.
– Приветствую вас, – сказал Али, и между его бровей пролегла складка. Этот взгляд был хорошо ей знаком. Книги были его святыней. Он не переносил, когда кто-то без его ведома прикасался к ним. – Нашли, что искали в моих книгах?
– О, извините, – промолвил гость, поставив книгу на место. Он вел себя уверенно, совсем не чувствуя вины. Затем он поклонился. – Да хранит вас Аллах.
Али коротко кивнул.
– Вам не понравилось, что я без разрешения взял одну из ваших книг.
– В самом деле?
– Да, – невозмутимо ответил гость. По-видимому, он не заметил насмешки в тоне Али. Беатриче показалось, что его ничто не может смутить. Довольно странно. Обычно люди низшего сословия ведут себя иначе – покорно и подобострастно. Этот же был совсем другим. – В вашем собрании есть любопытные книги, господин. Вы ищете истину. Но позвольте дать вам один совет: выбросите их. Человеку нужна только одна книга, чтобы обрести истину.
– Предполагаю, что вы говорите о Коране? – На губах Али заиграла странная улыбка. Беатриче онемела. Надо внушить Али, чтобы он молчал. Он может поплатиться головой за свой язык. Но она понимала, что это бессмысленно, на Али невозможно влиять. И в этом они были схожи друг с другом. – Но точка зрения одного человека не может быть истиной. Однако вы с сыном проделали этот длинный путь не для того, чтобы рассуждать о мудрости Корана. Что привело вас ко мне?
– Мой сын, господин, – ответил гость, указывая на юношу в углу, – тяжело болен. Я не знаю, что с ним. С некоторых пор он перестал говорить.
Гость принялся рассказывать о больном сыне. Беатриче не понравился взгляд, которым он смотрел на Али. Кто этот человек, откуда взялся? Может, он действительно бедный пастух? Но тогда откуда этот интерес к книгам? Если бы он был бедным имамом из мечети, затерянной далеко в горах, это хоть как-то объясняло бы его странное поведение: священники, независимо от их благосостояния, привыкли, чтобы их почитали. И вдруг ее пронзило подозрение: она вспомнила слова Саддина о том, что фидави не брезгуют никакими средствами, привлекая для своих целей даже женщин и детей. Нет ничего проще, чем симулировать болезнь, которую назвал гость. Ее бросало то в жар, то в холод.
Али подошел к мальчику, чтобы осмотреть его. Беатриче принялась следить за «отцом». Ничего подозрительного она не заметила – ни кинжала, торчащего из-под его плаща, ни рукоятки сабли.
Немного погодя Али поднялся и, покачав головой, попросил мальчика подождать во дворе.
– Пока мне трудно установить причину болезни, – чуть погодя сказал он, направляясь к шкафу с лекарствами. – Но знаю по опыту, что причиной немоты могло стать серьезное потрясение. Я дам вам флакон с маслом из апельсиновых цветков. Разбавьте его водой и давайте выпить на ночь. Через несколько недель шок пройдет, и мальчик снова заговорит.
– Спасибо, господин, – поклонившись, ответил гость, однако его напускная учтивость и кротость показались Беатриче подозрительными. – Что я вам должен?
– Ничего, – ответил Али. – Вы уже заплатили долгим ожиданием.
Беатриче и Али вышли во двор, где юноша, встав на колени, гладил старого козла, привязанного цепью к столбу.
– Он еще жив? – от удивления воскликнула Беатриче, не обращая внимания на странный взгляд гостя. – Сколько же ему лет?
– Скоро восемнадцать. – Али вместе с гостем направился вслед за Беатриче. – Семнадцать лет назад мне его привел один пастух в знак благодарности за то, что я излечил его сына. Тогда я не решился его забить. С тех пор козел состарился, стал злобным и упрямым. Недавно он так напутал кухарку, что она три дня не выходила во двор. Я вижу, твой сын умеет обращаться со скотиной.
– Да, – ответил тот. – Это у него в крови.
Схватив козла за рог, он принялся его трясти. Козел не знал, радоваться такому вниманию к себе или нет, и, дико заблеяв, вырвался. Гость едва успел отскочить в сторону.
Али засмеялся.
Потом махнул слуге рукой и попросил проводить гостей.
– Благодарю вас, господин, – сказал мужчина и поклонился ниже, чем это требовалось, подтвердив подозрения Беатриче. – Неисповедимы пути Аллаха. Может, мы еще встретимся, тогда и поговорим о мудрости Корана.
– Может быть, – без энтузиазма заметил Али.
– Буду с нетерпением ждать следующей встречи.
Беатриче и Али проводили его взглядом.
– Кто это был, Али? – От напряжения ее трясло. – Фидави?
– Не знаю, – отвечал тот. – Но ясно одно: они не пастухи. По крайней мере, этот «папаша». – Он рассеянно похлопал козла по спине. – Какой же ты у меня умный!
– Тебе тоже не мешало бы быть поумнее, – заметила Беатриче. – Ты вел себя неосторожно.
– Возможно, ты права. Если это фидави, то теперь они знают меня в лицо. Сперва они решили удостовериться, действительно ли это мой дом, а потом покончат со мной. Что ж, они убедились. Теперь надо усилить охрану.
Беатриче перевела дух. Ее охватил страх, сердце колотилось так, что удары отдавались в кончиках пальцев. Она припомнила все, что узнала о фидави из Интернета. Перед ней всплыло удивленное лицо Малека, когда она впервые произнесла это слово, подслушав разговор погонщика каравана. Если к Али приходили фидави, никакая охрана не поможет.
Мустафа брел, как в трансе, рядом с Османом. Тот выглядел весьма довольным собой. Сознание того, что он наконец нашел этого негодяя, казалось, развязало ему язык. Он без умолку болтал о безграничной доброте Аллаха и смертных грехах неверных.
Мустафа узнал клеймо на шкуре старого козла. Он определил бы его даже на ощупь, с закрытыми глазами. Этим клеймом помечали всех коз в его поселении. Выслушав рассказ Али аль-Хусейна, он понял, что это была история его отца! Он и был тем самым пастухом, который из благодарности подарил врачу козленка. А больной мальчик приходился ему родным братом. Мустафа почувствовал, как червь сомнения начал точить его душу.
Он знал: Осман собирался убить аль-Хусейна, считая его отъявленным безбожником. За этим они и прибыли в Казвин из Аламута. Его приняли в фидави для выполнения «священной» задачи. Но как может этот человек быть неверным? Ведь он исцелил его брата, даже не потребовав от отца никакого вознаграждения. Тот до сих пор грезил этим человеком, не переставая рассказывать о доброте и мудрости врача.
Вот и сегодня он помог, не требуя оплаты. Неужто этот человек безбожник? И лишь потому, что прочитал все эти книги? Разве исцеление больных не менее важно, чем служение фидави? А этот врач – разве он не такой же преданный слуга Аллаха? Вправе ли они убивать его? Может ли он, Мустафа, семья которого ему так обязана, стать соучастником его убийства? Разве умертвить человека не преступление против Аллаха? И разве сами фидави, для которых убийство человека – средство борьбы с неверными, – не преступники?
Нервы Мустафы напряглись до предела. В его душе шла непрестанная борьба, мысли вытесняли друг друга, заставляя усомниться в тех словах, которые он произнес во время посвящения в фидави – до последнего вздоха служить Аллаху и беспрекословно подчиняться воле Великого Магистра. В нем сейчас жили два человека, и каждый отчаянно пытался завладеть его душой. Когда они с Османом наконец дошли до мечети, где собирались провести остаток дня в молитве, Мустафа для себя все решил.
Обед проходил в полной тишине. Даже Мишель, которая обычно без умолку щебетала, как певчая пташка, была сегодня странно молчалива. Складывалось впечатление, что дом находился на осадном положении. Повсюду, в коридорах и на башне, стояли вооруженные слуги. Даже у мальчика, который подносил блюда за обедом, на поясе висел небольшой кинжал. Казалось бы, такие меры предосторожности должны были успокоить Беатриче. Но получилось наоборот. Вид вооруженных до зубов людей действовал на нее удручающе, напоминая о том, как, в сущности, они слабы и беззащитны. Уж если фидави задумают сюда проникнуть, их ничто не остановит. Они даже не погнушаются отравить воду в колодце, и сколько людей при этом погибнет – два или три десятка – им все равно. Главное, что среди них были неверные.
Обед подходил к концу, когда послышался страшный грохот. Беатриче так испугалась, что выронила из рук медный бокал. Вода пролилась на стол и одежду. Али замер. Они молча прислушались. Лязг клинков, громкие, разъяренные голоса, тяжелый топот сапог раздавались все отчетливее.
Беатриче хотелось вскочить и как можно скорее покинуть этот дом, спрятавшись где-нибудь в извилистых закоулках города. Но внутренний голос взывал к благоразумию: от фидави нигде не скроешься. Они действуют бесшумно, тайком от всех. Коварство – вот их конек. Или все-таки…
Беатриче застыла: звук шагов смолк прямо у двери. Неужели игра проиграна?
Али поднялся. Это была отчаянная и бессмысленная попытка бросить вызов неотвратимой судьбе. Беатриче захотелось его удержать. Может быть, если они будут осмотрительны и осторожны, беда пройдет стороной?
Но прежде чем они что-то успели предпринять, дверь распахнулась.
– Простите, господин, что помешали вам. – Голос слуги звенел в ушах, но в этот миг он был для нее слаще пения соловья. Беатриче закрыла глаза. Али, расслабившись, откинулся на подушки. – Этого парня мы заметили у черного входа в кухню.
В это время в комнату вошел другой слуга, который, тяжело дыша, тащил за ухо худого мальчишку. Тот хныкал и стонал, прося о пощаде с искаженным от боли лицом. Но слуга не выпускал его их рук.
– Отпусти его, – приказал Али. Он повернулся к мальчишке: – Что ты делаешь в моем доме?
– Господин, я…
– Он вор! – закричал слуга. Схватив большой половник, он собирался огреть им парня по голове. – Господин, я проучу его так, что он до конца жизни будет помнить, как залезать в дом к хорошим людям.
– Я не вор! – в отчаянии закричал мальчишка, вырвавшись из рук охранника. – Я только…
Али нахмурился.
– Скажи-ка, ведь ты сын того самого пастуха, который был здесь утром?
– Да, господин.
– Кажется, лечение уже принесло плоды? – насмешливо спросил Али. – Я вижу, ты обрел дар речи.
– Господин, я… – Парень покраснел как рак, опустив голову. – Простите меня. Я…
– Простить тебя? – Али был взбешен. Беатриче испугалась, что он сейчас вырвет у слуги половник и изобьет мальчишку до полусмерти. – За что простить? За то, что вы с отцом меня подло обманули? За то, что, притворившись больным, ты шпионил за мной? За то, что ты, как змея, тайком пролез в мой дом? – Он перевел дух. – Возможно, ты не вор, но ты гнусный обманщик. Я не желаю тебя терпеть в своем доме! – Он обратился к слугам: – Гоните его в шею!
Те накинулись на бедолагу, скрутив ему руки.
– Нет! – завопил он что было сил. – Не прогоняйте меня. Я должен… – Слуга так больно его схватил, что парень вскрикнул. – Господин, выслушайте меня! Я должен вас предостеречь!
Али подал слугам знак, и те нехотя отпустили мальчишку.
– Итак, я слушаю тебя. – Али встал перед парнем, скрестив руки на груди. – От чего ты хочешь меня предостеречь? И почему я должен тебе верить? Какую хитрость ты задумал еще?
– Нет, господин, это не хитрость. Я… – Он бросил испуганный взгляд на слуг. – Прошу вас, господин, поверьте мне. Но я это должен сказать только вам. И вам. – Он показал на Беатриче.
Али взглянул на Беатриче и кивнул головой. Они думали об одном и том же. Если эти мнимые пастухи замышляли что-то, то сейчас самое время все выяснить.
– Можете идти, – приказал он слугам. – И уведите Мишель в кухню. Пусть кухарка даст ей блинчики с сиропом. Один из вас должен находиться поблизости – на тот случай, если понадобится помощь. Ну, – обратился он к парню, когда все ушли, – что ты хочешь нам сказать?
Юноша переминался с ноги на ногу, теребя воротник длинной рубахи.
Он не знал, с чего ему начать. Вдруг его словно прорвало.
– Я должен предостеречь вас, господин. Осман хочет убить вас. После восхода солнца он ворвется в ваш дом. Он считает вас богохульником. Его ничто не остановит. Это приказ Великого Магистра. Я тоже должен был участвовать в этом деле, но теперь не могу. Ведь вы…
– Так, выкладывай все по порядку. – Али положил руку на его плечо. – С самого начала. Как твое имя и откуда ты родом?
– Меня зовут Мустафа. Я родился в одном горном поселении… – Слово за слово Беатриче и Али узнали, как Мустафа стал фидави, как он прибыл с Османом в Казвин, для того чтобы убить его, как они затем отыскали дом Али и выдумали историю с мнимой болезнью, чтобы все разнюхать и выработать план дальнейших действий.
– И где сейчас твой Осман? – спросила Беатриче. Она не сомневалась в том, что Мустафа рассказал чистую правду.
– Он молится в мечети. Он думает, что я тоже молюсь. Фидави долго медитируют перед тем, как идти на убийство. Но когда зайдет солнце, он тайно проникнет в ваш дом, чтобы убить вас.
Али покачал головой:
– Но зачем ты нам рассказываешь все это? Ведь ты же фидави?!
– Да, господин. – Мустафа потупил взгляд. – Я тоже фидави. Должен вам признаться, что считал вас безбожником. Но потом… – Он поднял голову и в упор посмотрел на Али; в его глазах блестели слезы. – …Потом я увидел вашего козла. И во мне все перевернулось.
– Козла? – Али переглянулся с Беатриче, давая понять, что у парня не все в порядке с головой. – При чем тут козел?
– Я узнал клеймо, господин. Так клеймят коз в моем поселении. Когда вы рассказали историю с пастухом, который былу вас со своим сыном, то… – По щеке мальчишки скатилась слеза. – Тот пастух – мой отец. А его сын – мой брат, которого вы тогда вылечили. С тех пор они только и говорят о вас. Мой брат вырос, у него уже есть жена и дети. – Он тряхнул головой. – Вот почему я не мог допустить, чтобы Осман убил вас. Пусть я больше не буду фидави, пусть моя семья не получит обещанную награду, пусть я умру…
Али рассеянно кивнул. Беатриче представила, какие муки совести мальчишка пережил за эти несколько часов.
– Хорошо, – проговорил Али, расхаживая по комнате. – Что нам, по-твоему, делать сейчас?
– Будьте осторожны. Расставьте везде охрану, особенно на башне. Это самое слабое место в вашем доме. Но самое лучшее – срочно покинуть Казвин. До захода солнца у вас еще есть время. Осман – правая рука Великого Магистра. Если он задумал проникнуть в дом, его никакая охрана не остановит.
Этого и боялась Беатриче.
– Мне надо уходить, – встрепенулся мальчишка, – иначе Осман заподозрит неладное. Может быть, мне удастся его немного задержать, но обещать я ничего не могу.
– Спасибо, Мустафа. – Беатриче поцеловала парнишку в щеку. – Ты спас нам жизнь. Аллах вознаградит тебя за это.
– Я позову слуг, они проводят тебя, – проговорил Али.
– Нет, господин. Я уйду сам.
Али и Беатриче увидели, как Мустафа вспрыгнул на подоконник, по-кошачьи перемахнул через окно и исчез в темноте.
– Кто бы мог подумать, что этот старый козел однажды спасет мне жизнь? – Али задумчиво покачал головой.
– Неисповедимы и чудесны пути Аллаха, – философски заметила Беатриче. – Но что нам теперь делать?
– Не знаю…
В этот момент раздался стук в дверь.
– Господин, гонец принес письмо.
Слуга протянул Али свернутый в рулон пергамент. Тот развернул его и прочел. Его лицо омрачилось.
– Что там? – спросила Беатриче.
– Ответ на твой вопрос. – Али в ярости скомкал пергамент. – Это эмир. Он пишет, что участились жалобы на мое недостойное поведение. Но, учитывая мои заслуги, он в своей милости дает мне три дня, чтобы покинуть город. В противном случае будет вынужден заключить меня в тюрьму. Три дня! – Али в ярости расхохотался. – Мне не нужны его три дня, чтобы собрать пожитки и отряхнуть с ног пыль этого города. Иди к Мишель. Соберите все, что необходимо взять с собой. Мы сегодня же покидаем Казвин.
Беатриче стрелой помчалась в комнату дочери. Надо успеть до захода солнца. Оставалось всего несколько часов – совсем немного, если учесть, что позади целая жизнь. Рванув дверь, она увидела Мишель. Девочка сидела на полу и играла шариками. При виде матери она испуганно вздрогнула.
– Мишель, собирай свои игрушки и одевайся, – скомандовала Беатриче. Открыв сундук, она достала из него несколько платьев и побросала их в мешок.
– Мы уезжаем? – Девочка не шелохнулась. Ее словно парализовало.
– Да, – ответила Беатриче, лихорадочно оглядываясь по сторонам, не забыла ли она чего-то важного. – Где твой голубой камень?
– Здесь. – Мишель вынула из кармана платья сапфир. – Мы возвращаемся домой?
Беатриче рассеянно взглянула на камень. Этот сапфир перенес сюда Мишель. Он был тем самым недостающим камнем Фатимы, о котором ей поведал Моше, сказочно прекрасным, как и все остальные. И все-таки он был каким-то особенным, обладал своим характером и силой. Она повертела камень в руке. Как ребе его назвал? Прозрение или проницательность? Она уже забыла его точное имя. Как жаль, что разговор с раввином получился таким коротким…
– Мама! – Только сейчас Беатриче заметила, что девочка нетерпеливо дергает ее за рукав. – Мы вернемся домой?
– Нет, малышка, сейчас мы отправимся на прогулку. – Она погладила Мишель по голове. – Поторопись, у нас очень мало времени.
Беатриче помогла девочке одеться, быстро сунула игрушки в другой мешок, и они помчались по длинному коридору в комнату Али.
– Подожди меня здесь, дорогая, – сказала Беатриче, целуя ее в лоб. – Нам с Али надо кое-что обсудить. – Она подождала, пока Мишель закроет за собой дверь, и обратилась к Али: – Куда мы направимся?
– В Исфахан, – ответил он, укладывая книги. – Саддин сказал, что эмир этого города – мудрый человек, который всегда готов принять меня, если вдруг нависнет угроза. – Он бросил на Беатриче короткий взгляд. – Ты взяла камни?
– Да. – Беатриче указала на шкатулку на его кровати. – Камень Мишель тоже у меня. Ты действительно считаешь, что мы должны отправиться в Исфахан? Будет ли там безопасно? Фидави могут настичь нас в любом месте. А исфаханский правитель не вечен. Вдруг его уже свергли, а преемник не такой терпимый и мудрый, как он?
Али пожал плечами.
– У нас нет выбора.
Беатриче присела на кровать. Щеки у нее пылали от волнения.
– Надо бежать туда, где фидави нас никогда не найдут. – Она указала на шкатулку. – Подумай, Али, камни Фатимы с нами, и мы должны этим воспользоваться. – Али недоуменно посмотрел на нее. – Возможно, это покажется тебе безумием, но почему бы нам не…
– Ты считаешь, что есть другое место?
Беатриче схватила его за руки.
– Нет, Али, не просто другое. Это место – моя родина.
Али побледнел. Что его испугало? Может, дело в том, что он не испытал на себе волшебную силу камня? Или сама мысль о будущем внушает ему страх?
– Но как сделать, чтобы камни отправили нас именно туда?
– Каждый из нас должен взять по камню. А в остальном следует положиться на Бога. Лично я верю, что это возможно.
– Не думай о плохом, я помогу тебе освоиться в новой жизни. К тому же, в XXI веке уже давно нет никаких фидави. Поверь, мы будем жить в мире и наслаждаться жизнью – об этом позаботятся камни Фатимы.
Али ответил не сразу.
– Как ни безумно твое предложение, оно мне кажется единственно верным, – проговорил он наконец. – Положи два своих камня ко всем остальным. Посмотрим, что произойдет, прежде чем мы сделаем этот рискованный шаг.
Неужели Али всерьез думал, что из сложенных воедино камней сейчас брызнут искры, ударят молнии и исчезнет все зло на земле, сразу решатся все проблемы и они счастливо заживут новой жизнью? Идиллическая картина. Беатриче не верила, что это осуществимо. Все было бы слишком просто! И все-таки она приняла предложение Али и открыла шкатулку.
Пять сапфиров несравненной красоты засверкали перед их глазами. Беатриче добавила к ним шестой камень. Не хватало только одного. Ее сердце бешено колотилось, когда она дрожащими руками достала кошелек. Невероятно! Еще несколько мгновений – и камни Фатимы соединятся воедино. Сказка станет явью, и тогда…
О ужас! Ее чуть не хватил удар. Кошелек был пуст! Она еще раз обследовала потайной карман, в котором лежал кошелек, вывернула его наизнанку, осмотрела все карманы, одежду и белье. Может быть, в спешке она сунула его в другое место? Или он выскользнул, застряв в подкладке платья? А если…
… Если она его потеряла? Или это сокровище, драгоценнее которого нет ничего на свете, похитили?
В глазах у нее потемнело. Ей стало дурно.
– Беатриче, что случилось?
Только сейчас она заметила, что Али гладит ее по щекам, окропляя водой лицо.
– Что с тобой? Ты…
– У меня его нет, – прошептала она упавшим голосом. – Я потеряла камень Фатимы.
Они сидели рядом, тесно прижавшись друг к другу, словно только что получили роковую весть. Они уже перерыли всю спальню, переворошили подушки и одеяла. Тщетно. А что, если его украл Мустафа, разыгрывая очередную комедию? Впрочем, какое все это теперь имеет значение – камня нет, он бесследно исчез!
– Что же нам делать? – в тысячный раз повторяла Беатриче. – Что делать?
Али медленно покачал головой.
– Может быть, дело не в нас. Просто еще не пришло время, чтобы камни соединились. А мы…
Беатриче поняла, что он хотел сказать. Это было единственно возможным следствием того, что уже произошло раньше. Она хотела закрыть глаза и уши, чтобы не слышать Али. Но он продолжал говорить. Боже, почему он так безжалостен?
– Мы должны расстаться, Беатриче. – Он сказал это тихим, спокойным голосом, словно сообщил, что сегодня будет дождь и им придется отложить прогулку.
– Нет, Али! Мы что-нибудь придумаем. Должен же быть какой-то выход! Может быть, нам все-таки…
– Бежать в Исфахан? Чтобы через пару недель покинуть его? – Он улыбнулся. – В этой стране, где фидави неусыпно следят за камнями Фатимы, они в большой опасности. И вы с Мишель – тоже. Вы должны вернуться домой – на свою родину, в свой мир.
– А что будет с тобой? – Беатриче была в отчаянии. Но она уже знала ответ, похожий на финал фильма «Танцы с волками», который она смотрела много раз. Это была картина без хеппи-энда.
– Я останусь здесь, – тихо сказал Али, приложив палец к ее губам. – Кто-то должен найти пропавший камень. Вряд ли это сделает Моше Бен Маймон. Возможно, его уже нет в живых.
– Ты действительно хочешь…
– Да. – Али перевел дух. В какой-то момент он стал терять самообладание. Может, передумать? Ради нее, ради их будущего? – Признаюсь, мне так же тяжело, как и тебе, решиться на этот шаг, но другого выхода нет. Я должен это сделать.
Беатриче обвила руками его шею. Она не хотела верить, что это конец. Расстаться с Али и возвратиться домой без него… Как это жестоко и несправедливо!
– Ты приедешь к нам, когда камень найдется? – Вопрос был риторический – она могла бы его не задавать.
– Я люблю тебя, Беатриче. – В этот момент он был сильнее и умнее ее, избегая пустых обещаний.
– Я тоже люблю тебя и всегда буду любить.
Он нежно ее поцеловал.
– Обещай, что будешь счастлива в своем мире. – Ему было трудно говорить. – Ты должна пообещать мне, что не останешься одна – ради меня. Подумай о Мишель. Девочке нужен отец.
– Да, Али. – Беатриче, несмотря на безысходность положения, была полна решимости бороться. Шансы были минимальны, игра почти проиграна, сейчас раздастся финальный свисток. Но она не хотела сдаваться без боя. Что, если чудо все-таки произойдет? – Ты отец Мишель, поэтому…
– Нет, Беатриче. Мое место здесь. И ты это знаешь. – Он нежно погладил по ее лицу. – До захода солнца остается мало времени.
– Али, я…
– Уходи, Беатриче. Нам лучше попрощаться – здесь и сейчас. Поверь, чем больше мы… – И, не договорив, он крепко прижал ее к своей груди.
– Хорошо, Али, я сдержу свое обещание. – Беатриче посмотрела ему прямо в глаза. – Но при одном условии. Ты должен поклясться сделать то же самое. Найди себе женщину, женись и будь счастлив.
Несколько минут он стоял с закрытыми глазами, потом кивнул.
– Хорошо, – проговорил он наконец. – Я обещаю, хотя мне это будет нелегко.
Они обнялись. Беатриче взяла шкатулку с шестью камнями и, не оглядываясь, вышла из комнаты.
Мустафа бежал вслед за хозяином. Солнце уже опустилось за горизонт, было довольно темно. Небо затянули облака, предвещая дождь, что было большой редкостью в это время года. До сих пор Мустафа встречался с Османом только во время подготовки в Аламуте. Он восхищался его ловкостью и быстротой, но никогда не видел его в деле – при выполнении задания. Наставник поразил его: совершенно неприметный в своей темно-серой одежде, он растворялся в ночной темноте, бесшумно, по-кошачьи, проскакивая среди домов, карабкаясь по крутым стенам, как паук. Мустафа с трудом поспевал за ним, стараясь не выпустить его из виду. Он сознавал, как много ему надо еще учиться, чтобы стать таким ловким, как Осман. И вдруг его осенила мысль: он не хочет учиться всему этому. Если Аллах будет к нему милостив, Осман не узнает о его предательстве. Он больше не хочет возвращаться в Аламут. Он выдал план, он изменил Великому Магистру. Но даже не совершив этого, он никогда бы не вернулся в Аламут. Он приоткрыл завесу, скрывавшую тайную жизнь братства фидави, увидел их жестокость, самовластие и стал свидетелем подлого убийства. Нет, он больше не возвратится к ним. Что будет, то будет.
– Идем скорее! – прошипел Осман. – У тебя все с собой?
Мустафа кивнул. Оружие, которым он так гордился еще несколько дней назад – удавка, кинжал, флакончик с ядом, – было при нем. Сейчас мысль об этом «снаряжении» была противна и невыносима.
– Хорошо. Зайдем в дом из башни. Сначала разведаем обстановку. Все надо сделать бесшумно, чтобы не переполошить слуг. Ты займешься девчонкой. А я позабочусь о «парочке».
Мустафа кивнул.
– А как мне…
– Возьми удавку. Тогда она не успеет поднять крик. – Осман говорил об убийстве так, словно просил сорвать яблоко с яблони. По спине Мустафы прошел ледяной озноб. – Вопросы есть?
– Нет, только…
Магистр коротко кивнул.
– В первый раз всегда трудно. – Он слегка потрепал юношу по голове. – Помни, что ты это делаешь во имя Аллаха. Это твой священный долг. Аллах щедро вознаградит тебя и всю твою семью.
– Да, Осман. – Мустафа облизнул губы. Во рту у него пересохло. Он спрашивал себя, как он вообще решился на то, чтобы стать фидави. Он что, был слеп?
Они миновали еще два дома и оказались у цели. Никаких признаков, что их кто-то заметил. Охраны не было видно. Сердце Мустафы билось все сильнее. Успел ли врач покинуть город или пренебрег его предостережениями? Скоро все выяснится.
