Текст книги "Сумма теологии. Том VI"

Автор книги: Фома Аквинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Раздел 3. ПРЕДПИСЫВАЕТ ЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ЗАКОН АКТЫ ВСЕХ ДОБРОДЕТЕЛЕЙ?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человеческий закон не предписывает акты всех добродетелей. Так, порочные акты противоположны актам добродетели. Но, как уже было сказано (2), человеческий закон не запрещает все пороки. Следовательно, он не предписывает все акты добродетели.

Возражение 2. Далее, добродетельный акт следует из добродетели. Но добродетель является целью закона в том смысле, что закон не должен предписывать что-либо из того, что лежит за пределами добродетели. Следовательно, человеческий закон не предписывает все акты добродетели.

Возражение 3. Далее, как было разъяснено выше (90, 2), закон определен к общественному благу. Но некоторые акты добродетели определены не к общественному, а к частному благу. Следовательно, закон не предписывает все акты добродетели.

Этому противоречит сказанное Философом о том, что закон «предписывает и дела мужественного… и благоразумного… и умеренного… и то, что связано с другими добродетелями и пороками, причем первые он предписывает, а последние – воспрещает»[91]91
  Ethic. V, 3.


[Закрыть].

Отвечаю: виды добродетелей, как указывалось нами ранее (54, 2; 60, 1; 62, 2), различаются согласно их объектам. Затем, все объекты добродетелей могут относиться либо к частному благу индивида, либо к общественному благу многих; так, дела мужества могут осуществляться либо ради защиты государства, либо ради защиты прав друга, и то же самое можно сказать о других добродетелях. Но закон, как было показано выше (90, 2), пределен к общественному благу. Поэтому нет такой добродетели, акты которой не могли бы быть предписаны законом. Однако при этом человеческий закон не предписывает все акты каждой добродетели, но только те, которые определены к общественному благу – то ли непосредственно, как когда нечто делается непосредственно ради общественного блага, то ли опосредованно, как когда законодатель предписывает нечто, имеющие отношение к благому порядку, посредством которого граждане направляются к поддержанию общественного блага правосудности и мира.

Ответ на возражение 1. Человеческий закон и не запрещает все порочные акты путем предписаний, и не предписывает все [без исключения] акты добродетели. Но он запрещает некоторые акты каждого из пороков, равно как и предписывает некоторые акты каждой из добродетелей.

Ответ на возражение 2. Об акте говорят как об акте добродетели двояко. Во-первых, [так говорят тогда] когда человек делает нечто постольку, поскольку оно добродетельно; так, акт правосудности должен осуществлять право, а акт мужества – нечто мужественное; и в этом смысле закон предписывает некоторые акты добродетели. Во-вторых, актом добродетели считается тот акт, когда человек поступает добродетельно как [именно] добродетельный человек. Такой акт всегда следует из добродетели, однако он не подпадает под предписание закона, а является его целью, которой добивается всякий законодатель.

Ответ на возражение 3. Нет такой добродетели, акт которой не был бы определен к общественному благу – то ли непосредственно, то ли опосредованно, о чем уже было сказано.

Раздел 4. ОБЯЗЫВАЕТ ЛИ ЗАКОН ЧЕЛОВЕКА СО СТОРОНЫ ЕГО СОВЕСТИ?

С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человеческий закон не обязывает человека со стороны его совести. В самом деле, более низкие полномочия утрачивают свою силу в свете суда высшего полномочия. Но полномочия создающего человеческий закон ниже божественных полномочий. Следовательно, человеческий закон не является указом божественному суду, каковым является [в том числе и] суд совести.

Возражение 2. Далее, суждение совести основывается в первую очередь на заповедях Бога. Но подчас заповеди Бога сводятся на нет человеческими законами, согласно сказанному [в Писании]: «Вы устранили заповедь Божию преданием вашим» (Мф. 15:6). Следовательно, человеческий закон не обязывает человека со стороны его совести.

Возражение 3. Далее, человеческие законы нередко приводят к тому, что человека лишают его прав и [должной] правосудности, согласно сказанному [в Писании]: «горе тем, которые постановляют несправедливые законы и пишут жестокие решения, чтобы устранить бедных от правосудия и похитить права у малосильных из народа Моего» (Ис. 10:1, 2). Но всякий вправе избегать притеснения и насилия. Следовательно, человеческие законы не обязывают человека со стороны его совести.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Ибо то угодно, если кто по совести… переносит скорби, страдая несправедливо»[92]92
  В каноническом переводе: «Ибо то угодно Богу если кто, помышляя о Боге, переносит скорби, страдая несправедливо».


[Закрыть] (1 Петр. 2:19).

Отвечаю: созданные человеком законы могут быть или правосудными, или нет. Если они правосудны, то, будучи следствием вечного закона, они в силе обязывать со стороны совести, согласно сказанному [в Писании]: «Мною цари царствуют и повелители узаконивают правду» (Прит. 8:15). Затем, о законах говорят как о правосудных как тогда, когда они определены к общественному благу в силу, если так можно выразиться, их автора, то есть когда созданный закон не превышает возможностей законодателя, так и тогда, когда их форма такова, что они, так сказать, обязывают своих субъектов в равном соотношении и ради общественного блага. В самом деле, коль скоро каждый отдельный человек является частью сообщества, то и сам он и все то, что он имеет, принадлежит [этому] сообществу, что подобно тому, как часть во всей своей полноте принадлежит целому, по каковой причине природа ради спасения целого всегда готова пожертвовать его частью. Таким вот образом и по этой причине те законы, которые налагают адекватные обязательства, являются правосудными, обязывают [человека] со стороны его совести и [в собственном смысле слова] являются установленными законами.

С другой стороны, законы могут быть неправосудными двояко: во-первых, как такие, которые противны человеческому благу постольку, поскольку они противоречат одной из вышеупомянутых вещей, [а именно] или цели, как когда власти налагают на свои субъекты обязательства не ради общественного блага, а, пожалуй, ради удовлетворения собственной алчности или тщеславия; или автора, как когда человек создает закон, который выходит за рамки его полномочий; или формы, как когда налагаемые законами обязательства распределены неадекватно, даже если это сделано ради общественного блага. Все подобного рода вещи являются скорее насилием, нежели законами, по каковой причине Августин говорит, что «неправосудное представляется незаконным»[93]93
  De Lib. Arb. I.


[Закрыть]. Поэтому такие законы не обязывают [человека] со стороны его совести, за исключением, разве что, тех случаев, когда речь идет об избегании соблазнов или [душевной] неупорядоченности, ради чего человеку следует поступиться частью своих прав, согласно сказанному [в Писании]: «Кто захочет… взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду, и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два» (Мф. 5:40, 41).

Во-вторых, законы могут быть неправосудными постольку, поскольку они противны божественному благу, например, те законы, с помощью которых тираны понуждают к идолопоклонству или к чему-либо ещё из того, что противно божественному закону. Такие законы нельзя соблюдать никоим образом, поскольку, как сказано [в Писании], «должно повиноваться больше Богу, нежели человекам» (Деян. 5:29).

Ответ на возражение 1. Как говорит апостол, «нет власти не от Бога…», и потому «противящийся власти» в делах, на которые распространяются её полномочия, «противится Божию установлению» (Рим. 13:1, 2), то есть становится виновным в свете суда своей совести.

Ответ на возражение 2. Этот аргумент справедлив в отношении тех законов, которые противны заповедям Бога, полномочия которых превосходят [полномочия человеческих] властей. Поэтому в таких случаях законам повиноваться нельзя.

Ответ на возражение 3. Этот аргумент справедлив в отношении тех законов, которые налагают на своих субъектов несправедливые обязательства, что не имеет никакого отношения к той власти, которую человек получает от Бога. Поэтому человек не обязан повиноваться закону в подобных случаях, кроме, разве что, тех, когда речь идет об избегании соблазнов или вероятности причинения более тяжкого вреда.

Раздел 5. ВСЕЛИ [ЛЮДИ]. ЯВЛЯЮТСЯ СУБЪЕКТАМИ ЗАКОНА?

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что не все являются субъектами закона. В самом деле, субъектом закона является тот, для кого он создан. Но апостол сказал, что «закон положен не для праведника» (1 Тим. 1:9). Следовательно, праведник не является субъектом закона.

Возражение 2. Далее, папа Урбан говорит, что «тот, кто руководствуется негласным законом, не нуждается в обязательствах, налагаемых законом гласным». Но все духовные люди, будучи сынами Божьими, руководствуются негласным законом Святого Духа, согласно сказанному [в Писании]: «Все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божий» (Рим. 8:14). Следовательно, не все люди являются субъектами человеческого закона.

Возражение 3. Далее, Юрист говорит, что «правитель свободен от законов». Но тот, кто свободен от закона, не подчинен ему. Следовательно, не все являются субъектами закона.

Этому противоречат следующие слова апостола: «Всякая душа да будет покорна высшим властям» (Рим. 13:1). Но покорность властям, похоже, предполагает покорность созданным этими властями законам. Следовательно, все люди должны являться субъектами человеческого закона.

Отвечаю: как уже было сказано (90, 1, 2, 3), в понятие закона входят две вещи: первая, что он является правилом человеческих действий; вторая, что он наделен силой принуждения. Поэтому человек может являться субъектом закона двояко. Во-первых, как управляемое является субъектом управляющего, и в этом смысле кто бы ни являлся субъектом властей, он [также] является и субъектом созданных этими властями законов. Впрочем, бывает, что тот или иной [человек] оказывается не подчиненным властям, и это может случаться двояко. Во-первых, когда он полностью свободен от властей; так, субъекты одного города или царства не подпадают под обязательства, налагаемые законами правителей другого города или царства, поскольку они не являются субъектами их власти. Во-вторых, когда речь идет о подчинении более высокому закону; так, субъект власти губернатора должен исполнять его распоряжения, но не тогда, когда этот субъект получает распоряжение царя, поскольку в таком случае он, будучи направляем свыше, освобождается от обязательств, налагаемых более низкой властью. Таким образом, тот, кто является субъектом закона просто, может не являться его субъектом в тех отдельных случаях, в которых он руководствуется более высоким законом.

Во-вторых, о человеке говорят как о субъекте закона в том смысле, в каком принужденный является субъектом принуждающего. В указанном смысле только злой человек является субъектом закона, а добродетельный и праведный – нет. В самом деле, принуждение и насилие противны воле, но воля добрых людей согласна с законом, в то время как воля злых противится им. Следовательно, в указанном смысле добрый человек не является субъектом закона, а злой – является.

Ответ на возражение 1. Этот аргумент справедлив тогда, когда речь идет о подчинении через принуждение. В самом деле, в таком случае «закон положен не для праведника» – ведь такие люди «сами себе закон», поскольку они, как говорит апостол, «показывают, что дело закона у них написано в сердцах» (Рим. 2:14, 15). По этой причине закон не понуждает их так, как он понуждает злых.

Ответ на возражение 2. Закон Святого Духа превосходит все законы, созданные людьми, и потому духовные люди – в той мере, в какой они руководствуются законом Святого Духа, – не являются субъектами [человеческого] закона в тех случаях, когда те не сообразованы с руководительством Святого Духа. Впрочем, сам факт подчиненности духовных людей закону следует из того, что они водимы Святым Духом, согласно сказанному [в Писании]: «Будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа» (1 Петр. 2:13).

Ответ на возражение 3. О правителе говорят, что он «свободен от законов», в смысле его [свободы] от принуждения, поскольку в прямом смысле слова никто не может принудить самого себя, а сила принуждения закона основывается исключительно на силе правителя. Таким образом, о правителе говорят как о свободном от законов постольку, поскольку никто не в силах упрекнуть его в том, что он действует наперекор закону Поэтому глосса на слова [Писания]: «Тебе единому согрешил я» (Пс. 50:6), говорит, что «никто не вправе судить о делах царя». Но в том, что касается установлений закона, правитель по своей собственной воле является субъектом закона, поскольку «если кто устанавливает закон для других, он [прежде всего] должен следовать ему сам». Поэтому мудрая власть повинуется установленному ею закону Более того, [Сам] Господь упрекает тех, которые «говорят – и не делают» и «связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям – а сами не хотят и перстом двинуть их» (Мф. 23:3, 4). Следовательно, божественная правосудность говорит о том, что правитель не свободен от закона со стороны его установлений, но исполнять их он должен не принудительно, а добровольно. Кроме того, правитель находится над законом в том смысле, что в случае необходимости он может изменять закон и сообразовывать его с временами и обстоятельствами.

Раздел 6. МОГУТ ЛИ ХОДЯЩИЕ ПОД ЗАКОНОМ ДЕЙСТВОВАТЬ НЕ ПО БУКВЕ ЗАКОНА?

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что тот, кто является субъектом закона, не может действовать не по букве закона. Так, Августин говорит: «Хотя люди и судят о временных законах, когда их устанавливают, но раз законы установлены и введены в действие, судье позволяется судить уже не о них, а сообразно с ними»[94]94
  De Vera Relig. XXXI.


[Закрыть]. Но если кто-либо игнорирует букву закона, поскольку, по его словам, он таким образом следует намерению законодателя, то такой, похоже, выносит суждение о законе. Следовательно, никто из тех, кто ходит под законом, не вправе игнорировать букву закона [даже ради того], чтобы следовать намерению законодателя.

Возражение 2. Далее, толковать закон может только тот, кто вправе устанавливать закон. Но те, которые являются субъектами закона, не вправе устанавливать закон. Следовательно, они также не вправе толковать намерение законодателя, но всегда должны действовать согласно букве закона.

Возражение 3. Далее, мудрый знает, как разъяснить свое намерение посредством слов. Но тех, которые создали законы, должно почитать мудрыми людьми, поскольку [Сама] Премудрость говорит: «Мною цари царствуют и повелители узаконивают правду» (Прит. 8:15). Следовательно, о намерении законодателя не должно судить иначе, как только через посредство слов, которыми выражен закон.

Этому противоречит сказанное Иларием о том, что «значение сказанного сообразуется с причиной того, почему оно сказано, поскольку не вещи подчинены речам, а речи – вещам»[95]95
  De Trin. IV.


[Закрыть]. Следовательно, нам надлежит принимать во внимание намерение законодателя в большей степени, нежели его слова.

Отвечаю: как уже было сказано (4), всякий закон определен к общему благу людей и именно в силу этого он обладает полномочиями и природой закона. Поэтому Юрист говорит, что «никакие рассуждения о законе или справедливости не дозволяют нам подвергать сомнению или вольному толкованию те полезные установления, которые предписаны ради человеческого блага». Однако порою случается так, что соблюдение той или иной буквы закона содействует общественному благу [только] в большинстве случаев, но в некоторых случаях является пагубным. В самом деле, поскольку законодатель не может учесть каждый отдельный случай, он, будучи озабочен общественным благом, создает закон сообразно тому что происходит наиболее часто. Поэтому тогда, когда соблюдение этого закона может пагубно сказаться на общественном благе, его не следует соблюдать. Например, предположим, что в осажденном городе был установлен закон, согласно которому ворота города надлежит держать закрытыми, что в указанных обстоятельствах полезно для общественного блага как некое общее установление. Но может случиться так, что враг преследует кого-то из тех, кто защищает город, и тогда если город не откроет ворот, то общественному благу будет нанесен ущерб. Таким образом, ворота необходимо открыть, хотя это и противоречит букве закона, передающей намерение законодателя заботиться об общественном благе.

Впрочем, нам следует иметь в виду, что если соблюдение буквы закона не влечет за собой никаких непредвиденных рисков, когда необходимо в самые кратчайшие сроки принять меры к изысканию средств, то не должно дозволять всякому судить о том, что полезно для государства, а что – нет, поскольку такими полномочиями обладают только те, кто наделен [соответствующей] властью и кто в подобных случаях имеет право обходиться без законов. Однако если опасность возникла столь внезапно, что любая связанная с обращением к таким властям задержка недопустима, то сама такая необходимость является разрешением к отступлению от существующих правил, поскольку необходимость не знает закона.

Ответ на возражение 1. Тот, кто в случае необходимости действует, игнорируя букву закона, выносит суждение не о законе, а о частном случае, в котором, по его разумению, не должно соблюдать букву закона.

Ответ на возражение 2. Тот, кто следует намерению законодателя, толкует закон не вообще, а в том случае, когда ввиду очевидного всем вреда становится ясно, что законодатель предполагал нечто иное. Если же случай вызывает сомнения, то надлежит либо действовать согласно букве закона, либо же обращаться за советом к властям.

Ответ на возражение 3. Никто не может быть до такой степени мудрым, чтобы быть в силах предусмотреть каждый отдельный случай, по каковой причине никто не способен выразить словами все то, что является уместным для достижения определенной им цели. Но даже если бы и нашелся такой мудрый законодатель, который мог бы предусмотреть все возможные случаи, то все равно он, дабы избежать путаницы, должен был бы не упоминать о них всех, а создать закон, который учитывал бы [только] наиболее часто встречающиеся.

Вопрос 97. Об изменениях в законах

Теперь мы исследуем изменение в законах, под каковым заглавием будет рассмотрено четыре пункта: 1) изменчив ли человеческий закон; 2) должен ли он претерпевать изменение всегда, когда это ведет к его улучшению;

3) может ли он быть упразднен обычаем и может ли обычай получить силу закона; 4) может ли применение человеческого закона быть изменено путем освобождения от него властей.

Раздел 1. МОЖЕТ ЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ЗАКОН КАКИМ-ЛИБО ОБРАЗОМ БЫТЬ ИЗМЕНЕН?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человеческий закон не может быть изменен вообще. В самом деле, как уже было сказано (95, 2), человеческий закон следует из естественного закона. Но естественный закон неизменен. Следовательно, и человеческий закон должен сохраняться без каких бы то ни было изменений.

Возражение 2. Далее, как говорит Философ, мера должна тяготеть к постоянству[96]96
  Ethic. V, 8.


[Закрыть]. Но человеческий закон, как было показано выше (90, 1), есть мера человеческих действий. Следовательно, он должен быть неизменным.

Возражение 3. Далее, как уже было сказано (95, 2), закону присуще быть правым и правосудным. Но то, что право единожды, право всегда. Следовательно, то, что стало законом единожды, должно оставаться законом всегда.

Этому противоречит сказанное Августином о том, что «каким бы справедливым ни был временный закон, он по справедливости может быть со временем изменен»[97]97
  De Lib. Arb. I.


[Закрыть].

Отвечаю: как уже было сказано (91, 3), человеческий закон является предписанием разума, посредством которого определяются человеческие действия. Таким образом, для изменения человеческого закона могут иметься две причины: одна – со стороны разума, другая – со стороны человека, действия которого определяются в соответствии с законом. Причиной со стороны разума является та, что человеческий разум по природе движется от несовершенства к совершенству. Так, в умозрительных науках нетрудно заметить, что учение ранних философов было несовершенным и что со временем оно совершенствовалось их последователями. И точно так же обстоит дело с вопросами практическими: в самом деле, те, кто первыми стремились выявить то, что является полезным для человеческого сообщества, не были в силах учесть все обстоятельства и потому все их установления были во многих отношениях несовершенными, по каковой причине они были изменены последующими законодателями, сумевшими доказать, что их установления с точки зрения общественного блага менее несовершенны.

Со стороны человека, действия которого определяются в соответствии с законом, закон может быть по справедливости изменен вследствие изменения состояния человека, поскольку для него те или иные вещи могут быть полезными [или нет] в зависимости от его состояния. Вот пример, который приводит Августин: «Если народ проявляет умеренность, ответственность и бдительность в защите общественного блага, то будет правильным учредить закон, позволяющий таким людям самим избирать себе магистрат для управления своим сообществом. Но если с течением времени эти люди настолько испортятся, что станут продавать свои голоса и допускать к управлению негодяев и преступников, то тогда будет правильным лишить такой народ права избирать должностные лица и делегировать это право нескольким наиболее достойным»[98]98
  Ibid.


[Закрыть].

Ответ на возражение 1. Как уже было сказано (91, 2), естественный закон является сопричастностью вечному закону и потому пребывает неизменным вследствие неизменности и совершенства божественного Разума, Творца природы. Но человеческий разум несовершенен и изменчив, и потому его закон является субъектом изменений. Кроме того, естественный закон содержит постоянные и всеобщие предписания, в то время как человеческий закон содержит ряд частных предписаний, возникших вследствие непредвиденного стечения обстоятельств.

Ответ на возражение 2. Мера насколько возможно должна тяготеть к постоянству. Но в том, что подчинено изменениям, не может быть ничего, что было бы абсолютно неизменным. И потому человеческий закон не может быть абсолютно неизменным.

Ответ на возражение 3. В телесных вещах правота предписывается абсолютно, и потому она как таковая всегда остается правой. Но правота закона предписывается в отношении общественного блага, которому, как уже было сказано, одно и то же может в одно время соответствовать, а в другое – нет, и потому такого рода правота является субъектом изменения.