Текст книги "Сумма теологии. Том VI"

Автор книги: Фома Аквинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Раздел 2. ВСЯКИЙ ЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ЗАКОН ПРОИСХОДИТ ОТ ЕСТЕСТВЕННОГО ЗАКОНА?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что не всякий человеческий закон происходит от естественного закона. Так, Философ говорит, что «узаконенное правосудие касается тех вопросов, которые изначально были безразличны»[68]68
  Ethic. V, 10.


[Закрыть]. Но то, что следует из естественного закона, не является безразличным. Следовательно, установления человеческих законов не происходят от естественного закона.

Возражение 2. Далее, установленный закон отличается от естественного закона, о чем говорят и Исидор, и Философ[69]69
  Etym. V, 4; Ethic. V, 10.


[Закрыть]. Но, как уже было сказано (94, 4), все то, что вытекает как заключение из общих начал естественного закона, принадлежит естественному закону. Следовательно, все то, что установлено в соответствии с человеческим законом, не принадлежит естественному закону.

Возражение 3. Далее, закон природы одинаков для всех, поскольку по словам Философа, «[право] естественно, если повсюду имеет одинаковую силу»[70]70
  Ethic. V, 10.


[Закрыть]. Таким образом, если бы человеческие законы происходили от естественного закона, то из этого бы следовало, что они тоже одинаковы для всех, что очевидно не так.

Возражение 4. Кроме того, все то, что вытекает из естественного закона, поддается объяснению. Но, как утверждает Юрист, «не всему из того, что установлено законодателями, можно дать разумное объяснение». Следовательно, не все человеческие законы происходят от естественного закона.

Этому противоречит сказанное Туллием о том, что «исходящее от природы и вошедшее в обычай было закреплено страхом и почитанием законов»[71]71
  Rhet. II.


[Закрыть].

Отвечаю: как говорит Августин, «неправосудное представляется незаконным»[72]72
  De Lib. Arb. I.


[Закрыть], поскольку сила закона зависит от степени его правосудности. Затем, в человеческих делах о чем-либо говорят как о правосудном постольку, поскольку оно является правым в соответствии с правилом разума. Но, как это со всей очевидностью следует из вышесказанного (91, 2), первым правилом разума является естественный закон. Следовательно, всякий человеческий закон правосуден настолько, насколько он, происходя от естественного закона, носит характер естественного закона. Но если он в каждой своей части является отклонением от естественного закона, то он уже не закон, а извращение закона.

Впрочем, должно иметь в виду, что что-либо может происходить от естественного закона двояко: во-первых, как заключение из посылки, во-вторых, посредством уточнения некоторых общих положений. Первый путь подобен тому, каким идут науки, доказывая полученные от начал заключения, тогда как второй путь подобен тому, посредством которого искусства путем детализации конкретизируют общие формы (так. зодчий приводит общую форму дома к некоторой частной форме). Таким образом, одно происходит от общих начал естественного закона посредством заключения (например, то, что «нельзя убивать», является заключением, следующим из того начала, что «нельзя причинять вред другому»), в то время как другое происходит от него посредством уточнения (например, согласно закону природы творящий зло должен понести наказание, а то, как именно он будет наказан, является уточнением закона природы).

Так вот, в человеческом законе наличествуют оба [вышеприведенных] способа происхождения. Притом то, что получено первым способом, содержится в человеческом законе не как нечто самодостаточное, а как то, что помимо прочего зиждется и на естественном законе. А то, что получено вторым способом, не имеет никакого другого основания помимо человеческого закона.

Ответ на возражение 1. Философ говорит о тех установлениях, которые получены посредством уточнения или конкретизации предписаний естественного закона.

Ответ на возражение 2. Этот аргумент касается того, что происходит от естественного закона посредством заключения.

Ответ на возражение 3. Общие начала естественного закона не могут быть одинаковым образом применены во всех случаях и для всех людей вследствие большого разнообразия человеческих дел, в связи с чем у разных народов возникли разнообразные установленные законы.

Ответ на возражение 4. Эти слова Юриста должно понимать как сказанные о [тех или иных] решениях правителей, связанных с уточнением некоторых моментов естественного закона, каковые уточнения основываются, как на своих началах, на суждениях опытных и рассудительных людей, которые, если так можно выразиться, с ходу понимают, какое из решений является наилучшим. Ведь сказал же Философ, что в подобных вопросах «недоказательным утверждениям и мнениям опытных, старших или рассудительных внимать следует не меньше, чем доказательствам»[73]73
  Ethic. VI, 12.


[Закрыть].

Раздел 3. СЛЕДУЕТ ЛИ СЧИТАТЬ ПРАВИЛЬНЫМ ПРЕДЛОЖЕННОЕ ИСИДОРОМ ОПРЕДЕЛЕНИЕ КАЧЕСТВА УСТАНОВЛЕННОГО ЗАКОНА?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что предложенное Исидором определение качества установленного закона, а именно, что «закон должен быть добродетельным, справедливым, осуществимым по природе; соответствовать обычаям страны, месту и времени; необходимым, полезным, четко выраженным, чтобы его расплывчатость не приводила к недоразумениям; созданным не для чьей-либо частной выгоды, но ради общей пользы»[74]74
  Etym. V, 21.


[Закрыть], неправильно. В самом деле, сам [Исидор] предварил определение качества закона тремя условиями, говоря, что «законом можно полагать все то, что основано на разуме, при том условии, что оно благоприятствует религии, полезно для порядка и способствует общему благу». Поэтому дальнейшее прибавление [новых] условий к этим [трем] было излишним.

Возражение 2. Далее, как указывает Туллий, справедливость является добродетелью. Поэтому после слова «добродетельным» излишне прибавлять слово «справедливым».

Возражение 3. Далее, согласно самому Исидору письменный закон сообразован с обычаями[75]75
  Etym. II, 10.


[Закрыть]. Поэтому определяя закон, он совершенно напрасно говорит, что он должен «соответствовать обычаям страны».

Возражение 4. Далее, вещь может быть необходимой двояко. Она может быть необходимой просто, поскольку не может быть иной; но то, что необходимо таким образом, не является субъектом человеческого суда, и потому человеческий закон не имеет отношения к необходимостям этого вида. Кроме того, вещь может быть необходимой ради цели; но такая необходимость есть то же, что и полезность. Следовательно, было излишним говорить и «необходимым», и «полезным».

Этому противоречит авторитет Исидора.

Отвечаю: когда нечто делается ради цели, его форма должна быть определена так, чтобы она была адекватна этой цели, что подобно тому, как форма пилы приспособлена для пиления[76]76
  Phys. II, 9.


[Закрыть]. Итак, все, что управляется и измеряется, должно иметь форму, адекватную правилу и мере. Но оба эти условия применяются к человеческому закону, поскольку он есть и то, что определено к цели, и то, что является правилом и мерой, управляемым и измеряемым более возвышенными [правилом и] мерой. И эти более возвышенные [правило и] мера двояки, а именно божественный закон и естественный закон, как было разъяснено нами выше (2; 93, 3). Затем, целью человеческого закона, по определению Юриста, является его полезность для человека. Поэтому Исидор, исследуя природу закона, устанавливает прежде всего три условия, а именно то, что он «благоприятствует религии», поскольку это соответствует божественному закону; то, что он «полезен для порядка», поскольку это соответствует естественному закону; и то, что он «способствует общему благу», поскольку это соответствует человеческой пользе.

Все остальные упомянутые им условия сводятся к этим трем. В самом деле, закон называется добродетельным постольку, поскольку благоприятствует религии. А когда он далее говорит, что закон должен быть «справедливым, осуществимым по природе; соответствовать обычаям страны, месту и времени», то имеет в виду, что все это полезно для порядка. Ведь человеческий порядок зависит, во-первых, от порядка разума, на что он указывает словом «справедливый». Во-вторых, он зависит от способности действователя, поскольку порядок должен быть сообразован с каждым в зависимости от его способности, в том числе и от способности его природы (ведь нельзя возлагать одну и ту же ношу на взрослого и ребенка), а ещё он должен соответствовать человеческим обычаям, поскольку человек не может жить в обществе сам по себе, не обращая внимания на других. В-третьих, закон зависит от некоторых обстоятельств, на которые он указывает, говоря о соответствии «месту и времени». Остальные слова, а именно «необходимый, полезный» и т. д. подразумевают, что закон должен способствовать общему благу. При этом «необходимость» относится к устранению зла, «полезность» – к достижению блага, «четкость выраженности» – к потребности предотвращения какого бы то ни было вреда, которое мог бы причинить сам закон. И коль скоро закон, как уже было сказано (90, 2), определен к общему благу, то это нашло свое выражение в последней части определения.

Сказанного достаточно для ответа на все возражения.

Раздел 4. ПРАВИЛЬНО ЛИ ИСИДОР РАЗДЕЛИЛ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЗАКОНЫ?

С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Исидор неправильно разделил человеческие установления, или человеческий закон. В самом деле, согласно этому разделению существует так называемое «международное право», поскольку, по его словам, «им пользуются практически все народы». Но он же сказал, что «естественный закон общ всем народам». Следовательно, международное право является частью не установленного человеческого закона, а, пожалуй, естественного закона.

Возражение 2. Далее, законы равной силы, похоже, различаются не формально, а только материально. Но упоминаемые им «законодательные акты, общинные и сенатские декреты»[77]77
  Etym. V, 9.


[Закрыть] и т. п. обладают одинаковой силой. Следовательно, они различаются только материально. Но искусство не принимает в расчет такое различие, поскольку оно может множиться до бесконечности. Следовательно, это разделение человеческих законов неправильно.

Возражение 3. Далее, в государстве встречаются не только князья, священники и солдаты, но и представители многих других человеческих занятий. Поэтому, коль скоро это разделение включает в себя «военное право» и «гражданское право», относящееся в первую очередь к священникам и чиновникам, то оно также должно включать в себя и другие законы, относящиеся к другим занятиям [людей] в государстве.

Возражение 4. Кроме того, акциденции следует оставлять без внимания. Но быть созданным тем или иным человеком является акциденцией закона. Следовательно, неразумно называть законы именами законодателей, например «законом Корнелия» и т. п.

Этому противоречит авторитет Исидора.

Отвечаю: вещь можно разделить в ней самой в отношении того, что входит в определение этой вещи. Так, душа, как разумная, так и неразумная, входит в определение животного, и потому «животное» может быть должным образом и в себе самом разделено на «разумное» и «неразумное». Но при этом его никоим образом нельзя разделить на «белое и «черное», поскольку [цвет] не входит в определение животного. Далее, в определение человеческого закона входит много разных вещей, и в отношении любой из них он может быть разделен должным образом и в себе самом.

Так, во-первых, к определению человеческого закона относится то, что он, как было показано выше (2), происходит от естественного закона. В этом отношении установленный закон разделяется на «международное право» и «гражданское право» согласно тем вышеуказанным (2) двум способам, которыми он может происходить от естественного закона. В самом деле, к международному праву относится то, что происходит от естественного закона как заключение из посылки, например купля-продажа и тому подобное, без чего люди не могут жить тем сообществом, которое предписано им естественным законом, поскольку, как доказано в первой [книге] «Политики», человек по природе является общественным животным. А вот то, что происходит от естественного закона посредством уточнения некоторых общих положений, относится к гражданскому праву, поскольку каждое государство решает само, что для него лучше.

Во-вторых, в определение человеческого закона входит быть направленным к общественному благу государства. В этом отношении человеческий закон может быть разделен согласно различию человеческой деятельности, тем или иным образом ориентированной на общественное благо, например, священников, молящих Бога за людей, князей, управляющих людьми, солдат, сражающихся за их безопасность. Поэтому для таких людей существуют некоторые особые виды закона.

В-третьих, как уже было сказано (90, 3), в определение человеческого закона входит быть созданным тем, кто управляет сообществом государства. В этом отношении человеческие законы различаются в соответствии с различными формами правления. Так, согласно Философу[78]78
  Polit. III.


[Закрыть], существует «монархия», при которой государство управляется одним [человеком], и в таком случае мы имеем «царские указы». Другая форма – «аристократия», то есть правление, осуществляемое лучшими или наиболее знатными людьми, и в таком случае мы имеем «официальные правовые решения» и «сенатские декреты». Ещё одна форма – «олигархия», то есть правление, осуществляемое группой наиболее богатых и сильных людей, и в таком случае мы имеем так называемый «преторианский» закон. Ещё одна – «демократия», то есть непосредственное правление людей, и в таком случае мы имеем «общинные декреты». Кроме того, существует тирания – форма правления столь порочная, что с ней не связывают никакого закона. Наконец, существует форма правления, [как бы] составленная из всех вышеперечисленных и которую полагают наилучшей, и в таком случае, как пишет Исидор, мы имеем закон, утвержденный «сенатом и общиной»[79]79
  Etym. V, 4.


[Закрыть].

В-четвёртых, в определение человеческого закона входит его назначение направлять человеческие действия. В этом отношении наличие различных видов законов обусловливается различием тех дел, с которыми связан закон, притом некоторые из этих видов названы по имени их авторов; так, существует «закон Юлия» о прелюбодеянии, «закон Корнелия» об убийцах и так далее, но различаются они не по своим авторам, а по тому, каких вопросов они касаются.

Ответ на возражение 1. Международное право в определенном смысле действительно является для человека естественным, а именно постольку, поскольку человек – это разумная сущность (ведь оно происходит от естественного закона посредством заключения, которое максимально близко к своей посылке). По этой причине оно принимается людьми без каких бы то ни было затруднений. Тем не менее оно не является частью естественного закона, особенно если речь идет о том естественном законе, который общ всем животным.

Ответы на все остальные возражения очевидны из вышесказанного.

Вопрос 96. О полномочиях человеческого закона

Далее мы исследуем полномочия человеческого закона. Под этим заглавием будет рассмотрено шесть пунктов: 1) является ли человеческий закон созданным ради сообщества; 2) должен ли человеческий закон пресекать все пороки; 3) способен ли человеческий закон определять все акты добродетели; 4) обязывает ли он человека со стороны его совести; 5) все ли люди являются субъектами человеческого закона; 6) могут ли ходящие под законом действовать не по букве закона.

Раздел 1. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ЗАКОН СОЗДАННЫМ НЕ СТОЛЬКО РАДИ ИНДИВИДА, СКОЛЬКО РАДИ СООБЩЕСТВА?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человеческий закон создан не столько ради сообщества, сколько ради индивида. Так, Философ говорит, что «к узаконенному праву… относятся законы, установленные для отдельных случаев… и все [частные] вопросы, по которым принимают особые решения»[80]80
  Ethic. V, 10.


[Закрыть], которые также относятся к отдельным случаям, поскольку решения принимаются относительно частных действий. Следовательно, закон создан не только ради сообщества, но и ради индивида.

Возражение 2. Далее, закон, как было показано выше (90, 1), является руководством человеческих действий. Но человеческие действия связаны с частными вопросами. Следовательно, человеческие законы должны быть созданы не столько ради сообщества, сколько ради индивида.

Возражение 3. Далее, как уже было сказано (90, 1), закон является правилом и мерой человеческих действий. Но, как указано в десятой [книге] «Метафизики», мера есть нечто наиболее определенное. И коль скоро в человеческих действиях никакое общее суждение не может быть настолько определенным, чтобы полностью охватывать все частные случаи, то похоже на то, что законы должны быть созданы не для общих, а для частных случаев.

Этому противоречит сказанное Юристом о том, что «законы созданы для того, чтобы охватывать большинство случаев, а не для того, чтобы учитывать все, что только может произойти в каждом отдельном случае».

Отвечаю: то, что делается ради цели, должно быть адекватным этой цели. Затем, целью закона является общественное благо, поскольку, как сказал Исидор, «законы устанавливаются не ради чьей-либо частной выгоды, но ради общей пользы всех граждан»[81]81
  Etym. V, 21.


[Закрыть]. Следовательно, человеческие законы должны быть адекватны общественному благу. Но общественное благо содержит в себе много разных вещей. Поэтому закон должен принимать во внимание множество вещей, связанных как с людьми, так и с обстоятельствами и временем. В самом деле, как пишет Августин[82]82
  De Civ. Dei II, 21; XXII, 6.


[Закрыть], гражданское общество состоит из многих людей, его благо обеспечивается многими действиями и при этом оно учреждается не на короткое время, а существует дотоле, доколе существуют сменяющие друг друга [поколения составляющих] его граждан.

Ответ на возражение 1. Философ разделяет узаконенное право, то есть установленный закон, на три части[83]83
  Ethic. V, 10.


[Закрыть]. В самом деле, некоторые вещи устанавливают просто по общему согласию, и таково общее право. Относительно него он говорит, что «законным является то, что изначально было не важно, но стало важным, когда уже было установлено», например размер выкупа за пленного. Некоторые вещи затрагивают сообщество в одном отношении, а индивидов – в другом. Они называются «привилегиями», то есть «частным правом», поскольку они связаны с отдельными людьми, хотя их полномочия простираются на многие обстоятельства, и именно их он имеет в виду, когда говорит о «законах, установленных для отдельных случаев». А ещё есть вопросы, которые являются правовыми не потому, что они суть законы, а потому, что они суть приложения общих законов к конкретным случаям, и таковы решения, которые имеют силу закона, в отношении которых он добавляет: «… и все [частные] вопросы, по которым принимают особые решения».

Ответ на возражение 2. Начало руководства должно быть применимым ко многому, поскольку, как сказал Философ, «мера всегда однородна с измеряемым и является началом этого рода»[84]84
  Metaph. X, 1.


[Закрыть]. В самом деле, если бы существовало столько правил и мер, сколько существует измеряемых и управляемых вещей, то пользоваться ими было бы невозможно – ведь ими пользуются именно постольку, поскольку они применимы ко многим вещам. Следовательно, если бы закон не простирался более чем на один частный случай, то он был бы бесполезным. Поэтому в отношении отдельного случая принимается решение. В самом деле, как уже было сказано (95, 2), решения рассудительных людей принимаются с целью направления частных действий, в то время как закон является общим предписанием.

Ответ на возражение 3. «Не во всех рассуждениях следует добиваться точности в одинаковой степени»[85]85
  Ethic. I, 1.


[Закрыть]. Поэтому если речь идет о вопросах случайных, а таковы дела природы и человека, то вполне достаточно, чтобы суждение было истинным в большинстве случаев, хотя подчас и в отдельных случаях оно может оказываться недостаточным.

Раздел 2. ДОЛЖЕН ЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ЗАКОН ПРЕСЕКАТЬ ВСЕ ПОРОКИ?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человеческий закон должен пресекать все пороки. В самом деле, Исидор говорит, что «законы были созданы для того, чтобы благоговение перед ними сдерживало человеческую дерзость»[86]86
  Etym. V, 20.


[Закрыть]. Но этого бы не происходило, если бы в соответствии с законом не пресекалось любое зло. Следовательно, человеческие законы должны пресекать всякое зло.

Возражение 2. Далее, намерением законодателя является сделать граждан добродетельными. Но человек не может быть добродетельным, если он не воздерживается от всех видов порока. Следовательно, человеческий закон должен пресекать все пороки.

Возражение 3. Далее, как было показано выше (95, 2), человеческий закон происходит от естественного закона. Но всякий порок противен естественному закону. Следовательно, человеческий закон должен пресекать все пороки.

Этому противоречат следующие слова [Августина]: «Как мне кажется, закон, который создан для управления людьми, поистине дозволяет много такого, что наказуемо божественным Промыслом»[87]87
  De Lib. Arb. I.


[Закрыть]. Но божественный Промысел наказывает только пороки. Следовательно, даже справедливый человеческий закон дозволяет некоторые пороки и не пресекает их.

Отвечаю: как уже было сказано (90, 1), закон создан в качестве правила и меры человеческих действий. Затем, как сказано в десятой [книге] «Метафизики», «мера всегда однородна с измеряемым»[88]88
  Metaph. X, 1.


[Закрыть], поскольку различные вещи измеряются различными мерами. Поэтому предписанные людям законы должны сообразовываться с их состоянием, в связи с чем Исидор говорит, что закон должен быть «осуществимым по природе и соответствовать обычаям страны»[89]89
  Etym. V, 21.


[Закрыть]. Но возможность или способность к действию обусловливается внутренним навыком или расположением, поскольку одно и то же может быть невозможным для того, кто не обладает навыком к добродетели, и возможным для того, кто [таким навыком] обладает. Так, то, что невозможно для ребенка, может быть возможным для взрослого, по каковой причине законы для детей отличаются от законов для взрослых (ведь есть немало такого, что дозволяется детям, но за что взрослые по закону подлежат наказанию или, во всяком случае, могут быть обвинены). И точно так же многое из того, что дозволяется тем, кто несовершенен в добродетели, добродетельному недозволительно.

Но человеческий закон создан для множества людей, большая часть которых далека от совершенства в добродетели. Поэтому человеческие законы не запрещают все те пороки, от которых воздерживаются добродетельные, но – только наиболее тяжкие из них, от которых может удержаться большинство, и в первую очередь те из них, которые причиняют вред другим и без запрещения которых человеческое сообщество не могло бы существовать; так, человеческий закон запрещает убийство, воровство и тому подобное.

Ответ на возражение 1. Дерзость, похоже, связана с нападением извне. Следовательно, она относится к тем грехам, которые могут причинить вред ближнему, а такие грехи человеческий закон запрещает, о чем уже было сказано.

Ответ на возражение 2. Целью человеческого закона является приведение людей к добродетели, но не сразу, а постепенно. Поэтому он не обременяет множество несовершенных людей тем требованием, которым обременяет себя добродетельный, а именно требованием удерживаться от всяческого зла. В противном случае в этих несовершенных [людях], которые оказались бы не в состоянии исполнить подобное предписание, распалилось бы ещё большее зло, согласно сказанному [в Писании] о том, что если «вино молодое», то есть предписания совершенной жизни, «вливают в мехи ветхие», то есть в несовершенных людей, то «прорываются мехи и вино вытекает» (Мф. 9:17), то есть предписания презираются, а в презревших их людях прорывается ещё худшее зло.

Ответ на возражение 3. Естественный закон является причастностью нас к вечному закону, в то время как человеческий закон существенно уступает вечному закону. Затем, Августин говорит: «Закон, который создан для управления людьми, поистине дозволяет и оставляет безнаказанным много такого, что наказуемо божественным Промыслом. Но хотя этот закон и не пытается охватить все, тем не менее его не следует за это осуждать, поскольку и он делает немало»[90]90
  De Lib. Arb. I.


[Закрыть]. Следовательно, точно так же человеческий закон не запрещает все то, что запрещает естественный закон.