Текст книги "Сумма теологии. Том VI"

Автор книги: Фома Аквинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Вопрос 100. О моральных предписаниях старого закона

Теперь нам надлежит рассмотреть каждый Вид предписаний Старого Закона [по отдельности]: во-первых, моральные предписания; Во-вторых, обрядовые предписания; В-третьих, судебные предписания.

Под первым заглавием наличествует двенадцать пунктов: 1) Все ли моральные предписания Старого Закона принадлежат закону природы; 2) относятся ли моральные предписания Старого Закона к актам Всех добродетелей; 3) все ли моральные предписания Старого Закона сводимы к десяти предписаниям Десятисловия; 4) каким образом предписания Десятисловия отличаются друг от друга; 5) об их количестве; 6) об их порядке; 7) о форме, в которой они были преподаны; 8) о том, насколько они обязательны; 9) подпадает ли модус следования добродетели под предписание Закона; 10) подпадает ли под предписание модус любви; 11) о различении других моральных предписаний; 12) оправдывали ли человека моральные предписания Старого Закона.

Раздел 1. ВСЕ ЛИ МОРАЛЬНЫЕ ПРЕДПИСАНИЯ СТАРОГО ЗАКОНА ПРИНАДЛЕЖАТ ЗАКОНУ ПРИРОДЫ?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что не все моральные предписания принадлежат закону природы. Ведь сказано же [в Писании]: «Он приложил им знание и дал им в наследство закон жизни» (Сир. 17:9). Но знание отличается от закона природы, поскольку закон природы не изучается, а всевается через посредство природного инстинкта. Следовательно, не все моральные предписания принадлежат естественному закону.

Возражение 2. Далее, божественный закон совершеннее человеческого закона. Но человеческий закон добавляет к тому, что принадлежит закону природы, кое-что из области морали, что явствует из того, что естественный закон одинаков во всех, между тем как моральные установления различных людей разнятся. Следовательно, божественный закон ещё скорее должен добавить к закону природы постановления, относящиеся к доброй морали.

Возражение 3. Далее, как естественный разум в некоторых вопросах способствует доброй морали, точно так же делает и вера, по каковой причине [в Писании] сказано, что вера «действует любовью» (Гал. 5:6). Но вера не принадлежит закону природы, поскольку она направлена на то, что превышает природу Следовательно, не все моральные предписания божественного закона принадлежат закону природы.

Этому противоречит сказанное апостолом о том, что «язычники, не имеющие закона, по природе законное делают» (Рим. 2:14), что следует понимать как сказанное о том, что соответствует доброй морали. Следовательно, все моральные предписания Закона принадлежат закону природы.

Отвечаю: моральные предписания, в отличие от обрядовых и судебных предписаний, относятся к тому, что по самой своей природе принадлежит доброй морали. Далее, коль скоро человеческая мораль зависит от её отношения к надлежащему началу человеческих действий, каковым является разум, то доброю называется та мораль, которая согласуется с разумом, а злою – та, которая противоречит ему И как любое суждение созерцательного разума проистекает из естественного знания первых начал, точно так же любое суждение практического разума – из начал, которые познаваемы по природе, о чем уже было сказано (94, 2), и любой [человек], опираясь на эти начала, может тем или иным способом выносить суждение о самых разных вопросах. При этом некоторые связанные с человеческими действиями вопросы столь очевидны, что всякий после непродолжительного рассмотрения способен при помощи общих начал одобрить их или осудить. Некоторые же вопросы не могут стать субъектом суждения без длительного рассмотрения различных обстоятельств, на что способны далеко не все, но только те, кто достаточно мудр, что подобно тому, как не всем под силу исследовать частные заключения наук, но только тем, кто сведущ в философии. Наконец, существуют такие вопросы, о которых никто не может судить иначе, как только на основании божественных наставлений, например – о положениях веры.

Поэтому очевидно, что коль скоро моральные предписания относятся к вопросам, касающихся доброй морали, и коль скоро доброй моралью является та, которая согласуется с разумом, и коль скоро любое суждение человеческого разума так или иначе проистекает из естественного разума, то из всего этого необходимо следует, что все моральные предписания принадлежат закону природы, хотя и не одним и тем же образом. Так, есть такие вещи, относительно которых естественный разум любого человека по собственному согласию и сразу выносит суждение, надлежит ли их исполнять или не исполнять, например, почитать отца своего и мать свою, не убивать, не красть, и такие вещи принадлежат закону природы абсолютным образом. Далее, есть такие вещи, относительно которых мудрецы, тщательно рассмотрев их, говорят как об обязательных. Хотя они тоже принадлежат закону природы, однако существует потребность, чтобы менее сведущие были обучены им теми, кто достиг большей мудрости, например, вставать пред убеленными сединами, почитать старейшин и тому подобные. А ещё есть такие вещи, для вынесения суждения о которых человеческий разум нуждается в божественном наставлении, посредством которого нам преподаны божественные вещи, например не делать себе кумира и никакого изображения и не произносить имени Господа, Бога своего, напрасно.

Сказанного достаточно для ответа на все возражения.

Раздел 2. ОТНОСЯТСЯ ЛИ МОРАЛЬНЫЕ ПРЕДПИСАНИЯ ЗАКОНА КО ВСЕМ АКТАМ ДОБРОДЕТЕЛИ?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что моральные предписания Закона относятся не ко всем актам добродетели. Так, исполнение предписаний Старого Закона называется подтверждениями, согласно сказанному [в Писании]: «Буду хранить подтверждения Твои»[129]129
  В каноническом переводе: «Буду хранить уставы Твои»


[Закрыть] (Пс. 118:8). Но подтверждение – это действенность правосудности. Следовательно, моральные предписания относятся только к актам правосудности.

Возражение 2. Далее, то, что подпадает под действие предписания, носит признак обязательности. Но из всех добродетелей только правосудность обладает признаком обязательности, поскольку надлежащий акт правосудности состоит в том, что каждому воздается должное. Следовательно, предписания морального закона не относятся к актам всех добродетелей, но – только к актам правосудности.

Возражение 3. Далее, как говорит Исидор, всякий закон устанавливается «ради всеобщей пользы»[130]130
  Etym. V, 21.


[Закрыть]. Но из всех добродетелей, по мнению Философа, только правосудность имеет отношение к общественному благу[131]131
  Ethic. V, 3.


[Закрыть]. Следовательно, моральные предписания относятся только к актам правосудности.

Этому противоречит сказанное Амвросием о том, что «грех является преступлением божественного закона и нарушением небесных заповедей». Но существуют грехи, которые противоположны всем актам добродетели. Следовательно, божественный закон направляет все акты добродетели.

Отвечаю: коль скоро, как было показано выше (90, 2), предписания Закона определены к общему благу, они необходимо должны различаться согласно различию видов сообщества, в связи с чем Философ учит, что законы, изданные в государстве, которое управляется монархически, должны отличаться от законов государства, которое управляется демократически или олигархически[132]132
  Polit. IV, 1. Ср.: «Законы следует издавать – да так они все и издаются – применяясь к данному государственному строю, а не, наоборот, подгонять государственное устройство к законам».


[Закрыть]. Затем, человеческий закон определен для одного вида сообщества, а божественный закон – для другого. В самом деле, человеческий закон определен для гражданского сообщества и подразумевает взаимные обязанности человека и его товарищей, а люди определены друг к другу внешними актами, посредством которых происходит человеческое общение. Эта жизнь в человеческом сообществе принадлежит правосудности, которой присуще направлять человеческое сообщество. Поэтому человеческий закон устанавливает предписания только в отношении актов правосудности, а если он предписывает акты других добродетелей, то, как разъясняет Философ, лишь в той мере, в какой они причастны природе правосудности[133]133
  Ethic. V, 3.


[Закрыть].

Но сообщество, для которого определен божественный закон, является сообществом людей в отношении с Богом – как в этой, так и в имеющей наступить жизни. И потому божественный закон устанавливает предписания относительно всего того, посредством чего люди хорошо определяются в своем отношении с Богом. Затем, человек соединен с Богом через посредство своего разума, или ума, в котором он является образом Божиим. Поэтому божественный закон устанавливает предписания относительно всего того, посредством чего правильно определяется человеческий разум. Но это обусловливается актами всех добродетелей, поскольку умственные добродетели устанавливают благой порядок актов разума в отношении самого себя, а нравственные добродетели устанавливают благой порядок актов разума в отношении внутренних страстей и внешних действий. Поэтому очевидно, что божественный закон надлежащим образом устанавливает предписания относительно актов всех добродетелей, и делает он это так, что некоторые вопросы, без которых являющийся порядком разума порядок добродетели не мог бы даже существовать, подпадают под обязательные для исполнения предписания, в то время как другие вопросы, которые принадлежат благости совершенной добродетели, даны [нам] в качестве увещеваний.

Ответ на возражение 1. Исполнение заповедей Закона, даже тех, которые относятся к актам других добродетелей, носит признак подтверждения потому, что человек должен быть тверд в своем повиновении Богу, а ещё потому, что все принадлежащее человеку должно быть твердо подчинено [его] разуму.

Ответ на возражение 2. Правосудность в собственном смысле слова связана с обязанностями одного человека перед другим, тогда как все остальные добродетели связаны с обязанностями более низких способностей перед разумом. Об этих последних обязанностях Философ говорит как о своего рода метафорической правосудности[134]134
  Ethic. V, 15.


[Закрыть].

Ответ на возражение 3 очевиден из сказанного нами о различных видах сообщества.

Раздел 3. ВСЕЛИ МОРАЛЬНЫЕ ПРЕДПИСАНИЯ СТАРОГО ЗАКОНА СВОДИМЫ К ДЕСЯТИ ПРЕДПИСАНИЯМ ДЕСЯТИСЛОВИЯ?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что не все моральные предписания Старого Закона сводимы к десяти предписаниям Десятисловия. В самом деле, первыми и наибольшими предписаниями Закона, согласно сказанному [в Писании], являются «возлюби Господа, Бога твоего» и «возлюби ближнего твоего» (Мф. 22:37, 39). Но этих двух [заповедей] среди предписаний Десятисловия нет. Следовательно, не все моральные предписания содержатся в предписаниях Десятисловия.

Возражение 2. Далее, моральные предписания не сводятся к обрядовым предписаниям, а, пожалуй, наоборот. Но одно из предписаний Десятисловия является обрядовым, а именно: «Помни день субботний, чтобы святить его» (Исх. 20:8). Следовательно, моральные предписания не сводимы ко всем предписаниям Десятисловия.

Возражение 3. Далее, моральные предписания относятся ко всем актам добродетели. Но среди предписаний Десятисловия встречаются только такие, которые относятся к актам правосудности, что нетрудно заметить, рассмотрев их все. Следовательно, предписания Десятисловия не содержат все моральные предписания.

Этому противоречит следующее: глосса на слова [Писания]: «Блаженны вы, когда будут поносить вас» (Мф. 5:11) и т.д., говорит, что «Моисей, представив десять предписаний, затем изложил их подробно». Следовательно, предписаний Закона столько, сколько частей обнаруживается у предписаний Десятисловия.

Отвечаю: предписания Десятисловия отличаются от других предписаний Закона тем, что, как принято считать, Бог сообщил их Сам, в то время как другие предписания Он преподал людям через Моисея. Поэтому Десятисловие содержит те предписания, знание которых человек получил непосредственно от Бога. И таковыми являются те, которые, слегка поразмыслив, можно вывести из самых первых общих начал, а ещё те, которые сразу же познаются человеком через посредство божественно всеянной веры. Поэтому среди предписаний Десятисловия мы не встречаем двух видов предписаний. Во-первых, первые общие начала, поскольку они, будучи единожды запечатлены в естественном разуме, для которого они самоочевидны (например, что никому нельзя причинять зла и другие такого рода начала), более не нуждаются ни в каком обнародовании. Во-вторых, те, которые преподаны нам как такие, которые согласны с разумом, после самого их скрупулезного исследования мудрыми, поскольку люди обретают такие начала от Бога через посредство сообщения их мудрецами. Впрочем, и эти два вида предписаний можно обнаружить среди предписаний Десятисловия, но представлены они по-разному. В самом деле, первые общие начала содержатся в них как начала в своих ближайших заключениях, в то время как те, которые известны нам через посредство мудрецов, напротив, содержатся как заключения в своих началах.

Ответ на возражение 1. Эти два начала являются первыми общими началами естественного закона и для человеческого разума они самоочевидны или благодаря природе, или благодаря вере. Поэтому все предписания Десятисловия сводятся к ним как заключения к общим началам.

Ответ на возражение 2. Предписание соблюдения субботы является моральным в том отношении, что оно предписывает человеку посвящать часть своего времени божественному, согласно сказанному [в Писании]: «Остановитесь и познайте, что Я – Бог» (Пс. 45:11), и именно в указанном смысле оно присутствует среди предписаний Десятисловия, а не в том, что оно устанавливает конкретное время, в каковом отношении оно является обрядовым предписанием.

Ответ на возражение 3. Из всех добродетелей именно в правосудности понятие обязательности обретает наибольшую очевидность. Следовательно, предписания в отношении актов других добродетелей не столь очевидны людям, как предписания в отношении актов правосудности. По этой-то причине акты правосудности главным образом и подпадают под предписания Десятисловия, которые являются первичными элементами Закона.

Раздел 4. НАДЛЕЖАЩИМ ЛИ ОБРАЗОМ ПРОВЕДЕНО РАЗЛИЧЕНИЕ ПРЕДПИСАНИЙ ДЕСЯТИСЛОВИЯ?

С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что предписания Десятисловия различены ненадлежащим образом. В самом деле, богослужение – это отличная от веры добродетель. Далее, предписания относятся к актам добродетели. Но то, что сказано в начале Десятисловия, а именно: «Да не будет у тебя других «богов» пред лицом Моим», принадлежит вере, а то, что добавлено, а именно: «Не делай себе кумира» и т.д., принадлежит богослужению. Следовательно, это не одно предписание, как утверждает Августин, а два.

Возражение 2. Далее, утвердительные предписания в Законе отличны от запретительных предписаний, например, «почитай отца твоего и мать твою» и «не убивай». Но предписание «Я – Господь, Бог твой» является утвердительным, а то, что следует за ним, [а именно] «да не будет у тебя других «богов» пред лицом Моим», запретительным. Следовательно, это два предписания, а не одно, как пишет Августин.

Возражение 3. Далее, апостол сказал: «Я не понимал бы и пожелания, если бы закон не говорил: не пожелай» (Рим. 7:7). Следовательно, похоже на то, что предписание «не желай» является одним предписанием, и потому его не должно разделять на два.

Этому противоречит авторитет Августина, который в своих комментариях на книгу «Исход» различает три предписания, которые относятся к Богу, и семь [предписаний], которые относятся к ближнему.

Отвечаю: разные авторитетные авторы различали предписания Десятисловия по-разному. Так, Исихаст, комментируя слова [Писания]: «Десять женщин будут печь хлеб ваш в одной печи» (Лев. 26:26), говорит, что предписание соблюдать субботу не является одним из десяти предписаний, поскольку по существу такое соблюдение не было обязательным на все времена. Итак, он различает четыре предписания, которые относятся к Богу, первое из которых: «Я – Господь, Бог твой»; второе: «Да не будет у тебя других «богов» пред лицом Моим» (и точно так же различает эти два предписания Иероним в своем комментарии на слова Писания: «…за двойное преступление их» (Ос. 10:10)); третье, по его мнению, предписание: «Не делай себе кумира и никакого изображения»; наконец, четвёртое: «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно». Он также говорит, что существует шесть предписаний, которые относятся к ближнему; первое: «Почитай отца твоего и мать твою»; второе: «Не убивай»; третье: «Не прелюбодействуй»; четвёртое: «Не кради»; пятое: «Не произноси ложного свидетельства»; шестое: «Не желай».

Но, во-первых, представляется неубедительным, что предписание о соблюдении субботы, которое помещено среди предписаний Десятисловия, не является [предписанием] Десятисловия. Во-вторых, согласно сказанному [в Писании], «никто не может служить двум господам» (Мф. 6:24), и потому два утверждения: «Я – Господь, Бог твой» и «да не будет у тебя других «богов» пред лицом Моим», похоже, имеют общую природу и представляют собою одно предписание. Поэтому Ориген, тоже утверждая, что к Богу относятся четыре предписания, объединяет эти два высказывания в одно предписание; в качестве второго он полагает: «Не делай себе кумира»; в качестве третьего: «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно»; в качестве четвёртого: «Помни день субботний, чтобы святить его». Остальные шесть он определяет так же, как и Исихаст.

Однако коль скоро сотворение кумиров или подобий чего-либо само по себе запрещается только в смысле поклонения им как богам, о чем свидетельствует распоряжение Бога сделать изображения серафимов на обоих концах крышки [ковчега][135]135
  В каноническом переводе – херувимов.


[Закрыть].

(Исх. 25:18), то Августин с полным на то основанием объединяет два положения, а именно «да не будет у тебя других «богов» пред лицом Моим» и «не делай себе кумира», в одно предписание. И точно так же, коль скоро желание чужой жены ради чувственного познания относится к вожделению плоти, в то время как желание других вещей ради обладания ими относится к вожделению очей, то Августин проводит различение между предписанием, которое запрещает желание чужого блага, и предписанием, которое запрещает желание чужой жены. Таким образом, он устанавливает три предписания, которые относятся к Богу, и семь [предписаний], которые относятся к ближнему. И такое [различение] представляется наилучшим.

Ответ на возражение 1. Богослужение является просто выявлением веры, и потому относящиеся к богослужению предписания не должно отличать от тех, которые относятся к вере. Впрочем, относящиеся к богослужению предписания [в рассматриваемом нами месте] надлежало дать скорее, нежели те, которые относятся к вере, поскольку предписание веры, равно как и предписание любви, предшествует предписаниям Десятисловия. В самом деле, как первые общие начала естественного закона для того, в ком присутствует естественный разум, самоочевидны и не нуждаются в каком-либо извещении, точно так же и вера в Бога является первым и самоочевидным началом верующего, «ибо надобно, чтобы приходящий к Богу веровал, что Он есть» (Евр. 11:6). Следовательно, в каком-либо особом извещении того, что всевается верой, нет никакой необходимости.

Ответ на возражение 2. Утвердительное предписание отлично от запретительного в тех случаях, когда одно не включено в другое; так, то, что человек должен почитать своих родителей, не включает в себя то, что он не должен убивать другого человека, равно как и последнее не включает в себя первое. Но если утвердительное предписание включено в запретительное или наоборот, то мы не встречаем [на этот счет] двух отдельных предписаний; так, нет отдельного предписания, говорящего «не кради», и другого, утвердительного, повелевающего беречь чужую собственность в целости и сохранности или возвращать её владельцу. И точно так же не должно разделять на два отдельных предписания положение о вере в Бога и положение о неверии в ложных богов.

Ответ на возражение 3. Всякое пожелание сводится к одному общему отношению, и потому апостол говорит о связанных с пожеланием предписаниях как о чем-то одном. Но так как существуют различные и особые виды пожелания, то Августин различает несколько относящихся к пожеланию запретительных предписаний (ведь пожелания, согласно Философу, получают свои видовые различия со стороны различия связанных с ними деятельностей или того, что именно желается[136]136
  Ethic. X, 5.


[Закрыть]).

Раздел 5. НАДЛЕЖАЩИМ ЛИ ОБРАЗОМ ИЗЛОЖЕНЫ ПРЕДПИСАНИЯ ДЕСЯТИСЛОВИЯ?

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что предписания Десятисловия изложены ненадлежащим образом. Так, согласно Амвросию, «грех является преступлением божественного закона и нарушением небесных заповедей». Но грехи разделяются на те, которые совершены против Бога, против ближнего и против самого себя. И коль скоро Десятисловие говорит только о том, что связано с Богом или ближним, и не включает в себя никаких предписаний о том, как человек должен поступать в отношении самого себя, то похоже на то, что предписания Десятисловия изложены неполно.

Возражение 2. Далее, как соблюдение субботы относится к богослужению, точно так же относится к нему и соблюдение других церемоний и жертвоприношений. Но Десятисловие содержит предписание о соблюдении субботы. Следовательно, оно должно содержать также и предписания о других церемониях и священнодействиях.

Возражение 3. Далее, как грехом против Бога является грех лжесвидетельства, точно так же таковыми являются грех богохульства и ряд других, направленных против учения Бога. Но существует запретительное предписание относительно лжесвидетельства, а именно «не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно». Следовательно, Десятисловие также должно содержать предписания, запрещающие богохульство и лжеучения.

Возражение 4. Далее, человеку по природе присуща привязанность не только к своим родителям, но и к своим детям. Кроме того, заповедь любви простирается и на всех наших ближних. Но предписания Десятисловия определены к любви, согласно сказанному [в Писании]: «Цель же увещания есть любовь» (1 Тим. 1:5). Следовательно, коль скоро имеется предписание в отношении родителей, то в дополнение к нему должны также иметься предписания в отношении детей и других ближних.

Возражение 5. Далее, при совершении любого вида греха можно согрешать в помыслах или в поступках. Но когда речь идет о некоторых видах греха, а именно о воровстве и прелюбодеянии, то запрещаются как грехи поступка, когда говорится «не прелюбодействуй» и «не кради», так и грехи помысла, когда говорится «не желай ничего, что у ближнего твоего» и «не желай жены ближнего твоего». Следовательно, такое же различение надлежало провести в отношении грехов убийства и лжесвидетельства.

Возражение 6. Кроме того, грех может случиться как вследствие неупорядоченности вожделеющей способности, так и вследствие неупорядоченности раздражительной части. Но некоторые предписания запрещают неупорядоченное вожделение, а именно когда сказано: «Не желай». Следовательно, Десятисловие должно содержать и некоторые предписания, запрещающие неупорядоченность раздражительной способности. Поэтому похоже на то, что десять предписаний Десятисловия изложены ненадлежащим образом.

Этому противоречат следующие слова [Писания]: «Объявил Он вам завет Свой, который повелел вам исполнять, – Десятисловие, и написал его на двух каменных скрижалях» (Вт. 4:13).

Отвечаю: ранее уже было сказано (2), что как предписания человеческого закона определяют человека в его отношениях с человеческим сообществом, точно так же предписания божественного закона определяют человека в его отношениях с сообществом народов, или человеческой общностью, перед лицом Бога. Затем, чтобы любой человек мог правильно жить в сообществе, необходимы две вещи: первая – та, что он правильно действует в отношении главы сообщества; вторая – та, что он правильно действует в отношении тех, кто является его товарищами и партнерами внутри сообщества. Поэтому было необходимо, чтобы божественный закон содержал, во-первых, предписания, определяющие человека в его отношениях с Богом; во-вторых, предписания, определяющие человека в его отношениях с другими людьми, которые являются его ближними и живут вместе с ним перед лицом Бога.

Далее, в отношении главы сообщества от человека требуется три вещи: во-первых, преданность; во-вторых, почтение; в-третьих, служение. Преданность своему господину состоит в том, что принадлежащее ему по праву не передается кому-то другому что выражено в первой заповеди словами: «Да не будет у тебя других «богов» пред лицом Моим». Почтение своему господину выражается в том, что его достоинству непозволительно наносить никакого ущерба, и это передано второй заповедью: «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно». Служение своему господину является платой за те выгоды, которые получили от него его слуги, и об этом говорит нам третья заповедь об освящении дня субботы в память о сотворении всего.

Что касается ближних, то в отношении них человек может поступать правильно как в частном, так и в целом. В частном – в отношении тех, которым он чем-либо обязан, и в этом смысле должно понимать заповедь о почитании родителей. В целом – в отношении всех людей, не причиняя никому вреда ни действием, ни словом, ни помыслом. Если говорить о действии, то ближнему может быть причинен вред либо в отношении него самого, то есть его собственного бытия, и это запрещено словами «не убивай», либо в отношении соединенного с ним человека, то есть его потомства, и это запрещено словами «не прелюбодействуй», либо же в отношении имущества, как его, так и его потомства, и это запрещено словами «не кради». Вред, причиняемый словом, запрещается словами «не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего»; вред, причиняемый помыслом, запрещается словами «не желай».

Аналогичным образом можно различить и три предписания, которые определяют поступки человека в отношении Бога. Так, первое обращено к действиям, поскольку сказано: «Не делай себе кумира»; второе – к словам, поскольку сказано: «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно»; третье – к помыслам, поскольку освящение субботы, будучи субъектом морального предписания, предполагает успокоение сердца в Боге. Или же, если следовать Августину первой заповедью мы чтим единство Первоначала; второй – божественную Истину; третьей – Его совершенство, которое освящает нас и в котором, как в своей конечной цели, мы обретем покой.

Ответ на возражение 1. На это возражение можно ответить двояко. Во-первых, [так это] потому, что предписания Десятисловия могут быть сведены к предписаниям любви. Затем, человеку было необходимо получить предписания относительно любви к Богу и ближнему, поскольку с этой стороны естественный закон стал помраченным вследствие греха, но не относительно любви к самому себе, поскольку с этой стороны естественный закон сохранил свою действенность. Кроме того, любовь к себе обнаруживается в любви к Богу и ближнему поскольку истинная любовь к себе состоит в определении себя к Богу. И по этой вот причине Десятисловие содержит только те предписания, которые относятся к ближнему и Богу.

Во-вторых, можно ответить, что предписания Десятисловия – это те предписания, которые люди получили непосредственно от Бога, о чем читаем [в Писании]: «И написал Он на скрижалях, как написано было прежде (те десять слов, которые изрек вам Господь)» (Вт. 10:4). Следовательно, предписания Десятисловия должны были быть такими, чтобы люди могли сразу же их понять. Затем, предписание подразумевает обязательность. Но человеку, особенно верующему, нетрудно понять, что у него необходимо существуют определенные обязательства перед Богом и ближним. А вот то, что человек имеет и некоторые обязательства перед самим собой, не столь очевидно, поскольку на первый взгляд, похоже, что каждый волен в том, что касается лично его. Поэтому те предписания, которые запрещают неупорядоченность человека в отношении самого себя, люди получают посредством обучения их теми, кто сведущ в подобных делах и, следовательно, они не содержатся в Десятисловии.

Ответ на возражение 2. Все церемонии Старого Закона были установлены ради прославления некоторого божественного покровительства – либо в память о покровительстве в прошлом, либо как указание на некоторое покровительство в будущем, и с этой же целью были предписаны жертвоприношения. Но из всех отмечаемых божественных покровительств главнейшим было Творение, памятью о котором было освящение субботы, и причина этого установления приведена в словах [Писания]: «В шесть дней Господь создал небо и землю» (Исх. 20:11) и т. д. А из всех последующих благословений главнейшим и окончательным является успокоение ума в Боге – то ли, в нынешней жизни, посредством благодати, то, в жизни грядущей, посредством славы, каковое успокоение также предвещено в соблюдении субботы, о чем читаем [в Писании]: «Если ты удержишь ногу твою ради субботы от исполнения прихотей твоих во святой день Мой, и будешь называть субботу «отрадою», «святым днем Господним» (Ис. 58:13). И так это потому, что люди, особенно верующие, хранят в памяти в первую очередь самые главные из оказанных милостей. Другие же церемонии проводились в честь некоторых частных, временных и преходящих милостей, например, празднование еврейской пасхи в память о прошлом покровительстве при исходе из Египта и как своего рода указание на грядущие страсти Христовы, которые, будучи также временными и преходящими, привели нас к успокоению в духовной субботе. По этой причине Десятисловие содержит предписание о соблюдении субботы и умалчивает об остальных церемониях и священнодействиях.

Ответ на возражение 3. Как говорит апостол, «люди клянутся высшим, и клятва во удостоверение оканчивает всякий спор их» (Евр. 6:16). Следовательно, коль скоро всем людям свойственно произносить клятвы, Десятисловие специальным запретом предписывает воздерживаться от [напрасных] клятв высшим. Впрочем, существует мнение, что слова «не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно» являются запрещением лжеучений, поскольку одна из глосс разъясняет их так: «Не говори, что Христос сотворен».

Ответ на возражение 4. То, что человек не должен никому причинять вреда, предписывается ему непосредственно его естественным разумом, и потому запрещающие причинение вреда предписания обязательны для всех. Но естественный разум не предписывает человеку необходимость воздавать одним за другое, если, конечно, тот не принял на себя соответствующие обязательства. Но сыновний долг настолько очевиден, что никто не может уйти от него путем [простого] отрицания, поскольку родитель является началом порождения и бытия, а ещё – воспитания и обучения. Поэтому Десятисловие и предписывает поступать по-доброму и почтительно именно по отношению к родителям, а о других умалчивает. С другой стороны, родители, похоже, ничем не обязаны своим детям, поскольку это они оказывают им милости, а не наоборот. Кроме того, ребенок является частью своих родителей, и родители, как говорит Философ, «любят детей как часть самих себя»[137]137
  Ethic. VIII, 14.


[Закрыть]. Поэтому по той же причине, по какой Десятисловие не содержит никаких указаний на то, как должен вести себя человек по отношению к самому себе, оно не содержит и никаких предписаний относительно любви к детям.