Текст книги "Сумма теологии. Том VI"

Автор книги: Фома Аквинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Раздел 2. ДОЛЖЕН ЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ЗАКОН ПРЕТЕРПЕВАТЬ ИЗМЕНЕНИЕ ВСЕГДА, КОГДА ЭТО ВЕДЕТ К ЕГО УЛУЧШЕНИЮ?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человеческий закон должен претерпевать изменение всякий раз, когда это ведет к его улучшению. В самом деле, человеческие законы, подобно другим искусствам, придуманы человеческим разумом. Но в других искусствах принципы прошедших времен уступают место другим в тех случаях, когда это ведет к улучшению. Следовательно, то же самое должно иметь место и в случае человеческих законов.

Возражение 2. Далее, учитывая прошлое, мы можем предугадывать будущее. Но если бы человеческие законы не претерпевали изменения всякий раз, когда это могло бы привести к их улучшению, то это повлекло бы за собой массу неудобств, поскольку законы древних были во многих отношениях несовершенны. Поэтому похоже на то, что законы должны претерпевать изменение всякий раз, когда это ведет к улучшению их предписаний.

Возражение 3. Далее, человеческие законы предписываются относительно единичных человеческих действий. Но мы можем обрести совершенное знание относительно единичных дел не иначе, как только благодаря опыту, для чего, как сказано во второй [книге] «Этики», «требуется время». Поэтому похоже на то, что с течением времени открываются новые возможности для улучшения, которые нуждаются в законодательном закреплении.

Этому противоречит сказанное в «Декреталиях» о том, что «нелепо и невыразимо постыдно вносить изменения в те обычаи, которые мы получили от своих древних отцов»[99]99
  Dist XII.


[Закрыть].

Отвечаю: как было показано выше (1), изменение человеческого закона является правильным в той мере, в какой такое изменение способствует общественному благу. Но в определенном смысле сам факт изменения закона наносит ущерб общественному благу и так это потому, что обычай немало способствует соблюдению законов, и когда что-либо, даже весьма незначительное, делается вопреки существующему обычаю, это воспринимается как угроза. Следовательно, при изменении закона накладывающая обязательства сила закона ослабевает настолько, насколько отменяется [существующий] обычай. Поэтому человеческий закон следует изменять только в тех случаях, когда обусловливаемое этим изменением приращение общественного блага тем или иным образом компенсирует вышеуказанный вред. Такая компенсация имеет место в случае либо вытекающей из нового постановления весьма значительной и очевидной выгоды, либо же чрезвычайных по своей безотлагательности обстоятельств, ввиду которых или существующий закон явно несправедлив, или его соблюдение может нанести непоправимый ущерб. Поэтому Юрист говорит, что «если речь идет об установлении новых законов, то прежде чем отказаться от того закона, который в течение долгого времени [всем] представлялся справедливым, необходимо получить очевидное свидетельство выгодности такого шага».

Ответ на возражение 1. Сила правил искусства основана исключительно на разуме, и потому всякий раз, когда это ведет к улучшениям, существовавшее до этих пор правило должно быть изменено. Но, как говорит Философ, «сила законов во многом основана на обычаях»[100]100
  Polit. Il, 5. Ср.: «Обманчив также пример, заимствованный из области искусств. Не одно и то же – изменить искусство или изменить закон. Ведь закон бессилен принудить к повиновению вопреки существующим обычаям; это осуществляется лишь с течением времени. Таким образом, легкомысленно менять существующие законы на другие, новые – значит ослаблять силу закона».


[Закрыть], и потому их изменение может осуществляться лишь с течением времени.

Ответ на возражение 2. Этот аргумент лишь доказывает, что законы должны изменяться, но не ради всякого улучшения, а ради существенной выгоды или же в случае чрезвычайных обстоятельств, о чем уже было сказано.

Этот ответ относится также и к возражению 3.

Раздел 3. МОЖЕТ ЛИ ОБЫЧАЙ ПОЛУЧИТЬ СИЛУ ЗАКОНА?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что обычай не может ни получить силу закона, ни упразднить закон. В самом деле, как уже было сказано (93, 3; 95, 2), человеческий закон выводится из естественного и божественного законов. Но человеческий обычай не может изменить ни закон природы, ни божественный закон. Следовательно, не может он изменить и человеческий закон.

Возражение 2. Далее, множество зол не могут произвести одно благо. Но тот, кто первым выступает против закона, творит зло. Поэтому умножение подобных действий не может привести к хорошему результату Но закон, являясь правилом человеческих действий, есть нечто благое. Следовательно, закон не может быть упразднен обычаем таким образом, чтобы сам обычай обрел силу закона.

Возражение 3. Далее, создавать законы надлежит тем общественным деятелям, задачей которых является управление сообществом, по каковой причине частные лица не могут творить законы. Но обычай прирастает действиями частных индивидов. Следовательно, обычай не может обрести силу закона настолько, чтобы он мог упразднить закон.

Этому противоречит сказанное Августином о том, что «обычаи божьих людей и установления наших предков должно рассматривать как законы. Презирающие же обычаи церкви подлежат наказанию как такие, которые отказываются повиноваться закону Божию».

Отвечаю: все законы проистекают из ума и воли законодателя: божественные и естественные законы – из разумеющей воли Бога, человеческий закон – из направляемой разумом воли человека. Затем, человеческие разумение и воля в практических вопросах могут быть объявлены либо при помощи слов, либо же – дел, поскольку, по-видимому, человек выбирает то благо, которое он намеревается осуществить. Далее, очевидно, что посредством человеческой речи закон может быть изменен или развит в той мере, в какой он выявляет внутреннее движение и помысел человеческого разума. И точно так же с помощью действий, особенно тогда, когда они повторяются и создают обычай, закон может быть изменен или развит. Кроме того, таким образом может быть установлено и что-либо новое, которое обретает силу закона постольку, поскольку через посредство повторяемых внешних действий выявляется внутреннее движение воли и представление разума (ведь если одно и то же повторяется снова и снова, то это, похоже, проистекает из обдуманного суждения разума). Следовательно, обычай имеет силу закона, а ещё он может упразднять и толковать закон.

Ответ на возражение 1. Естественные и божественные законы, как уже было сказано, проистекают из божественной воли. По этой причине они не могут быть изменены проистекающим из человеческой воли обычаем, но – только божественной властью. Следовательно, никакой обычай не может превозмочь божественный или естественный закон. Так, Исидор говорит: «Предоставьте судить об обычаях властям. Если обычай зол, то он [непременно] будет упразднен и законом, и разумом».

Ответ на возражение 2. Как было показано выше (96, 6), в отдельных случаях человеческие законы оказываются недейственными и потому подчас допустимо действовать не по букве закона, а именно тогда, когда закон недейственен, а незаконное действие не является злым. И когда вследствие некоторых изменений в человеке такие случаи начинают повторяться, [возникший таким образом] обычай демонстрирует [всем], что закон более не полезен, как если бы это было объявлено путем устного обнародования изменения закона. Впрочем, если сохраняется сама причина того, почему этот закон был до сих пор полезен, то не обычай превозмогает закон, а закон – обычай, за исключением, пожалуй, того случая, когда закон кажется бесполезным постольку, поскольку он не «соответствует обычаям страны» (95, 3), что, как уже было сказано, является одним из условий закона (ведь и впрямь нелегко отбросить то, что обычно всем людям).

Ответ на возражение 3. Люди, которые представляют [тот или иной] обычай, могут находиться в двух состояниях. Так, если они свободны и способны сами устанавливать себе законы, то нашедшее свое выражение в обычае согласие всех людей будет принято и исполнено с большей благосклонностью, нежели то, что предписано властью правителя, тем более что он не имеет права устанавливать законы иначе, как только путем согласования их с людьми. Поэтому хотя каждый индивид в отдельности не может устанавливать законы, тем не менее, это могут все люди сообща. Если же люди не наделены правом свободно устанавливать себе законы или упразднять постановления более высоких властей, то даже и в таком случае господствующие обычаи обретают силу закона в той мере, в какой они допускаются теми, кому принадлежит право устанавливать законы для этих людей – ведь уже постольку, поскольку обычаи допускаются властями, они тем самым, похоже, ими одобряются.

Раздел 4. МОГУТ ЛИ ПРАВИТЕЛИ БЫТЬ СВОБОДНЫМИ ОТ ИСПОЛНЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЗАКОНОВ?

С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что правители не могут быть свободными от человеческих законов. В самом деле, закон, по словам Исидора, устанавливается ради «общественного блага»[101]101
  Etym. V, 21.


[Закрыть]. Но нельзя пренебрегать общественным благом ради удобства отдельного индивида, поскольку, по словам Философа, «благо народа божественней, чем благо одного человека»[102]102
  Ethic. I, 1.


[Закрыть]. Следовательно, похоже на то, что человек не должен быть освобожден от того, чтобы действовать в соответствии с общим законом.

Возражение 2. Далее, для тех, кто поставлен над другими, имеется следующее предписание: «Как малого, так и великого выслушивайте; не бойтесь лица человеческого, ибо суд – дело Божие» (Вт 1:17). Но дозволять кому-либо одному делать то, что запрещено делать всем остальным, означает, похоже, «бояться лица». Следовательно, правители сообщества не могут получать такого рода освобождения, поскольку это противоречит предписанию божественного закона.

Возражение 3. Далее, человеческий закон, чтобы быть таковым, должен сообразовываться с естественным и божественным законами, а ещё отвечать таким определенным Исидором условиям, как «благоприятствовать религии» и «быть полезным для порядка»[103]103
  Etym. V, 3.


[Закрыть]. Но никто не может быть освобожден от исполнения божественного и естественного законов. Следовательно, никто не может быть освобожден и от исполнения человеческого закона.

Этому противоречат следующие слова апостола: «Исполняю только вверенное мне» (1 Кор. 9:17).

Отвечаю: распоряжение о распределении обязательств в прямом смысле слова означает распоряжение о распределении некоторого общего блага между конкретными индивидами; так, главу дома называют распорядителем, поскольку он распределяет между домашними их обязанности и то, что им нужно для жизни, сообразно должному весу и мере. И точно так же в любом сообществе есть человек, о котором говорят как о распорядителе постольку, поскольку он определяет, какое именно из некоторых общих предписаний должен исполнять тот или иной индивид. Однако порою бывает так, что предписание, которое служит на пользу общественному благу как общее правило, или не является благом [некоторого] конкретного индивида, или же [не является благом] в некотором частном случае – то ли потому, что оно препятствует какому-то большему благу, то ли потому, что в этом [отдельном] случае может оказаться пагубным, о чем уже было сказано (96, 6). Но было бы неразумным дозволять судить об этом всякому за исключением, разве что, тех ситуаций, которые возникли внезапно и при этом явно сопряжены с нешуточной опасностью, о чем также было сказано (96, 6). Поэтому тот, кто уполномочен управлять сообществом, вправе распределять обязанности по исполнению человеческого закона так, чтобы некоторые из них не распространялись на его власть, с тем, чтобы тогда, когда [тот или иной] закон оказывается неуместным с точки зрения его приложения к какому-либо человеку или обстоятельству, он мог освобождать от исполнения такого предписания закона. Однако если правитель дозволит такое освобождение не в связи с обоснованной причиной, а просто по своей прихоти, то в таком случае он будет или неверным, или неблагоразумным распорядителем: неверным, если его целью не является общественное благо; неблагоразумным, если он пренебрежет основаниями для дозволения освобождения. Поэтому Господь говорит: «Кто верный и благоразумный распорядитель, которого господин поставил над домашними своими?»[104]104
  каноническом переводе: «Кто верный и благоразумный домоправитель, которого господин поставил над домашними своими?»


[Закрыть] (Лк. 12:42).

Ответ на возражение 1. Когда некто освобождается от соблюдения общественного закона, то это должно быть сделано не ради привнесения несправедливости, а ради достижения общественной пользы.

Ответ на возражение 2. Приложение неравных мер к тем, кто сами по себе не равны, не является «боязнью лица». Поэтому когда состояние того или иного человека таково, что благоразумным будет применить по отношению к нему какое-либо особое обращение, то такое обращение никак не будет «боязнью лица».

Ответ на возражение 3. Естественный закон, в той мере, в какой он содержит наиболее общие предписания, которые никогда не теряют силы, не допускает освобождения от своего исполнения. Но что касается тех предписаний, которые являются следствиями общих предписаний, например, что предателю не возвращают ссуды и тому подобных, то человека иногда освобождают от них. Что же касается божественного закона, то каждый человек относится к нему как частное лицо – к общественному закону, которому он подчинен. Поэтому как никто не вправе освобождать от исполнения общественного человеческого закона, за исключением того, от кого закон получает свои полномочия, или же от его представителя, точно так же и от исполнения предписаний божественного закона, которые исходят от Бога, никто не может освобождать помимо Бога или того, кого Он наделяет для этого особой властью.

Вопрос 98. О старом законе

Соблюдая должную последовательность, мы подошли к рассмотрению Старого Закона: во-первых, самого Закона; во-вторых, его предписаний.

Под первым заглавием будет исследовано шесть пунктов: 1) был ли Старый Закон благим; 2) был ли он от Бога; 3) был ли он сообщен Им через посредство ангелов; 4) был ли он предназначен для всех; 5) был ли он обязателен для всех; 6) был ли он сообщен в надлежащее время.

Раздел 1. БЫЛ ЛИ БЛАГИМ СТАРЫЙ ЗАКОН?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Старый Закон не был благим. Так, [в Писании] сказано: «Я… попустил им учреждения недобрые и постановления, от которых они не могли быть живы» (Иез. 20:25). Но о законе говорят как о благом не иначе, как только в силу благости содержащихся в нем предписаний. Следовательно, Старый Закон не был благим.

Возражение 2. Далее, как указывает Исидор, благость закона состоит в том, что он создается ради общественного блага[105]105
  Etym. V, 3.


[Закрыть]. Но Старый Закон был не столько полезным, сколько вредным и губительным. Так, апостол [Павел] говорит: «Без закона грех мертв. Я жил некогда без закона; но когда пришла заповедь, то грех ожил, а я умер» (Рим. 7:8-10); и еще: «Закон же пришел после, и таким образом умножилось преступление» (Рим. 5:20). Следовательно, Старый Закон не был благим.

Возражение 3. Далее, благость закона состоит в том, что повиновение ему согласно как с природой, так и с обычаями людей. Но Старый Закон не был таковым, согласно сказанному [апостолом] Петром: «Что же вы ныне искушаете Бога, желая возложить на выи учеников иго, которого не могли понести ни отцы наши, ни мы?» (Деян. 15:10). Следовательно, похоже, что Старый Закон не был благим.

Этому противоречит сказанное апостолом: «Посему закон свят, и заповедь свята и праведна и добра» (Рим 7:12).

Отвечаю: нет никаких сомнений в том, что Старый Закон был благим. Ведь как благость учения очевидна в той мере, в какой оно согласуется с правым разумом, точно так же и благость закона состоит в том, что он согласуется с разумом. Но Старый Закон был согласован с разумом. В самом деле, он обуздывал те вожделения, которые противоречат разуму, что явствует из заповеди: «Не желай… ничего, что у ближнего твоего» (Исх. 20:17). Кроме того, тот же закон запрещал все виды греха, которые противны разуму. Поэтому очевидно, что это был благой закон. Апостол говорит об этом так: «По внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием» (Рим. 7:22); и еще: «Соглашаюсь с законом, что он добр» (Рим. 7:16).

Однако нам надлежит иметь в виду, что благо, как говорит Дионисий, бывает различных степеней[106]106
  De Div. Nom. IV.


[Закрыть], поскольку есть совершенное благо и несовершенное благо. Так, если речь идет о том, что определено к цели, то в нем совершенное благо наличествует тогда, когда оно само по себе является достаточным для достижения цели, в то время как если оно само по себе не является достаточным для достижения цели и нуждается для этого в помощи [извне], то в таком случае его благо несовершенно. Например, лекарство является совершенным благом, если оно возвращает человеку здоровье, и несовершенным – если только облегчает его выздоровление, но при этом не может вернуть ему его здоровье. Далее, также не следует забывать, что цель человеческого закона отличается от цели божественного закона. В самом деле, целью человеческого закона является временное спокойствие государства, каковой цели законы добиваются путем определения своих внешних действий против тех зол, которые могли бы потревожить мирное состояние государства. С другой стороны, целью божественного закона является привести человека к той цели, каковая суть бесконечное блаженство, и достижению этой цели препятствует всякий грех, связанный не только с внешним, но и с внутренним действием.

Следовательно, то, чего достаточно для совершенства человеческого закона, а именно запрета и наказания греха, не достаточно для совершенства божественного закона, поскольку для этого также необходимо сделать всего человека соответствующим тому, чтобы он стал причастным бесконечному блаженству Но этого можно достичь не иначе, как только с помощью благодати Святого Духа, посредством которой «любовь», которая превыше закона, «излилась в сердца наши» (Рим. 5:5), ибо «благодать Божия – жизнь вечная»[107]107
  В каноническом переводе: «Дар Божий – жизнь вечная».


[Закрыть] (Рим. 6:23). Однако Старый Закон не мог даровать эту благодать, поскольку это надлежало сделать Христу, о чем читаем [в Писании]: «Закон дан чрез Моисея, благодать же и истина произошли чрез Иисуса, Христа» (Ин. 1:17). Следовательно, Старый Закон был благ, но не совершенен, согласно сказанному [в Писании]: «Закон ничего не довел до совершенства» (Евр. 7:19).

Ответ на возражение 1. Господь в указанном месте говорит об обрядовых предписаниях, которые, как сказано, не были благи, поскольку не могли сообщить освобождающей от грехов благодати, хотя при исполнении этих предписаний человек и признавал себя грешником. Поэтому-то с такой недвусмысленностью сказано: «…и постановления, от которых они не могли быть живы», то есть при посредстве которых они не могли обрести жизнь. А несколько ниже добавлено: «… попустил им оскверниться», то есть показал им, что они осквернены «жертвоприношениями их, когда они стали проводить чрез огонь всякий первый плод утробы, чтобы разорить их».

Ответ на возражение 2. Закон называют губительным не в том смысле, что он является причиной погибели, а в том, что он может послужить поводом к ней вследствие своей недостаточности, а именно постольку поскольку не может сообщить благодать, которая бы позволила человеку исполнить предписанное и избегнуть запретного. И при этом имеется в виду не то, что этот повод был навязан людям, но то, что они им воспользовались. Поэтому апостол и говорит: «Грех, взяв повод от заповеди, обольстил меня и умертвил ею» (Рим. 7:11). В том же самом смысле сказано, что «закон же пришел после, и таким образом умножилось преступление», то есть «таким образом» должно понимать как указывающее на следствие, а не на цель. В самом деле, люди, беря повод от закона, тем самым усугубляют свой грех – как потому, что грех после запрещения его законом становится более тяжким, так и потому, что он совершен с большим вожделением, поскольку запрет усиливает желание.

Ответ на возражение 3. Иго закона нельзя понести без помощи благодати, которую не может сообщить закон, в связи с чем [в Писании] сказано: «Помилование зависит не от желающего и не от подвизающегося», то есть не от того, кто желает и подвизается в исполнении заповедей Бога, «но от Бога милующего» (Рим. 9:16). Поэтому читаем: «Потеку путем заповедей Твоих, когда Ты расширишь сердце мое» (Пс. 118:32), то есть даруешь мне милость и благодать.

Раздел 2. БЫЛ ЛИ СТАРЫЙ ЗАКОН ОТ БОГА?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Старый Закон был не от Бога. Ведь сказано же [в Писании]: «Совершенны дела Его» (Вт 32:4). Но Закон, как показано выше (1), был несовершенен. Следовательно, Старый Закон был не от Бога.

Возражение 2. Далее, [в Писании] сказано: «Познал я, что все, что делает Бог, пребывает вовек» (Еккл. 3:14). Но Старый Закон не пребывает вовек, поскольку, по словам апостола, отмена «прежде бывшей заповеди бывает по причине её немощи и бесполезности» (Евр. 7:18). Следовательно, Старый Закон был не от Бога.

Возражение 3. Далее, мудрый законодатель должен устранить не только зло, но также и повод для зла. Но, как было показано выше (1), Старый Закон мог послужить поводом для греха. Следовательно, установление такого закона не должно приписывать Богу, о Котором сказано [в Писании]: «Кто такой, как Он, наставник?» (Иов. 36:22).

Возражение 4. Кроме того, [в Писании] сказано, что Бог «хочет, чтобы все люди спаслись» (1 Тим. 2:4). Но Старый Закон, как уже было сказано (1), не был достаточным для того, чтобы люди спаслись. Следовательно, установление такого закона не должно приписывать Богу, и потому Старый Закон был не от Бога.

Этому противоречит сказанное Господом евреям, которым был дан [Старый] Закон: «Вы устранили заповедь Божию преданием вашим» (Мф. 15:6). А незадолго до этого Он говорит: «Почитай отца и мать», о чем также читаем в Старом Законе (Исх. 20:12;Вт. 5:16). Следовательно, Старый Закон был от Бога.

Отвечаю: Старый Закон был дан благим Богом, Отцом Господа нашего Иисуса Христа. При этом Старый Закон определял людей к Христу двояко. Во-первых, свидетельствуя о Христе, о чем говорит Он Сам: «Надлежит исполниться всему, написанному о Мне в Законе Моисеевом, и в пророках, и псалмах» (Лк. 24:44); и еще: «Если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он писал о Мне» (Ин. 5:46). Во-вторых, как своего рода расположение, поскольку, защищая людей от идолопоклонства, он [как бы] заключал их под стражу поклонения единому Богу, Которым человечество должно было быть спасено через Христа. Поэтому апостол говорит: «До пришествия веры мы заключены были под стражею закона, до того времени, как надлежало открыться вере» (Гал. 3:23). Далее, очевидно, что одно и то же и располагает к цели, и приводит к цели; причем когда я говорю «одно и то же», то имею в виду, что оно это делает или само, или же через посредство своих субъектов. Так, дьявол никогда не дал бы закона, посредством которого люди были бы приведены к изгнавшему его Христу, согласно сказанному [в Писании]: «Если сатана сатану изгоняет, то разделилось царство его»[108]108
  В каноническом переводе: «Если сатана сатану изгоняет, – то он разделился сам с собою; как же устоит царство его?».


[Закрыть] (Мф. 12:26). Следовательно, Старый Закон был дан тем Богом, от Которого люди обрели спасение через благодать Христа.

Ответ на возражение 1. Ничто не препятствует тому, чтобы то, что не является совершенным просто, являлось совершенным с точки зрения обстоятельств своего времени; так, о ребенке можно сказать, что он совершенен не просто, а в отношении своего конкретного времени. И точно так же предписания, которые даются детям, совершенны в отношении обстоятельств тех, кому они предписаны, хотя они и не являются совершенными просто. Поэтому апостол говорит, что «закон был для нас детоводителем ко Христу» (Гал. 3:24).

Ответ на возражение 2. Вовек пребывают те дела Божий, которые Он сделал так, чтобы они пребывали вовек, и такие дела Его совершенны. Что же до Старого Закона, то по пришествии совершенства благодати он был отменен не потому что якобы он был злым, а потому, что с наступлением этого времени он стал немощным и бесполезным, поскольку, как указывает апостол, «закон ничего не довел до совершенства» (Евр. 7:19). Поэтому [в другом месте] он говорит: «По пришествии же веры, мы уже не под руководством детоводителя» (Гал. 3:25).

Ответ на возражение 3. Как уже было сказано (79, 4), Бог попускает иным впадать в прегрешение ради того, чтобы они таким образом были посрамлены. И если Он пожелал дать такой закон, который люди не могли исполнить посредством своих собственных сил, то сделал это для того, чтобы дотоле, доколе люди полагались только на собственные силы, они не могли не грешить. Поэтому если кто из них срамился своего греха, то он тем самым приуготовлялся к тому, чтобы обратиться за помощью к благодати.

Ответ на возражение 4. Действительно, Старый Закон не был достаточным для спасения человека, однако помимо Закона Бог предоставлял человеку и другую помощь, а именно веру в Посредника, которою вместе с нами оправданы были и наши отцы. Следовательно, Бог не оставлял Своего попечения о человеке и всегда наделял его тем, что было достаточным для его спасения.