Текст книги "Обет молчания"

Автор книги: Филиппа Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Вся операция проводится, чтобы помочь русским, – говорил дядя Джеральд. – Именно поэтому мы сражаемся с турками за Дарданеллы.

– Фишер это не одобряет, – сказал отец. – А вы знаете, что он руководит операцией.

– Это плохо, – сказал дядя Джеральд. – Первый лорд Адмиралтейства может наделать ошибок.

– Черчилль считает, что совместные боевые операции Англии и Франции на суше и на море могут заставить Турцию выбыть из игры.

– К этому мы и стремимся.

– Это будет не так, как во Франции, – сказал Маркус. – Нам уже начинает надоедать позиционная война.

– Ужасный способ воевать, – согласился дядя Джеральд. – Мы ведем себя, почти как троглодиты. Избегаем противника вместо того, чтобы вступить с ним в бой.

Потом в гостиной я перекинулась парой слов с Маркусом.

– Когда вы уезжаете? – спросила я.

– В любой момент, когда прикажут. Никогда не знаешь точно.

– Как все неопределенно во время войны!

– Думаю, милая Люсинда, что так бывает даже в мирное время.

– Как, по-вашему, скоро кончится война?

– Начинаешь остерегаться прогнозов. С уверенностью можно сказать только одно. С каждым днем мы становимся старше.

– Вы говорите об этом как о чем-то приятном.

Большинство людей не хотят стареть.

– Это зависит от возраста. Люди капризны, правда? Одни пошли бы на все, чтобы замедлить бег времени, другим хотелось бы ускорить его.

– А в какую категорию попадаете вы?

– Мне хотелось бы, чтобы вы быстро повзрослели на несколько лет, а я остался бы таким, как я есть.

Уже второй раз поднимался вопрос о моем возрасте, сначала Робертом, а теперь Маркусом. Это должно было что-то означать.

Я не могла удержаться от вопроса:

– Зачем вам это?

– Потому что есть вещи, которые я хотел бы вам сказать, но пока не могу.

– Мне бы хотелось услышать их.

– Не искушайте меня, милая маленькая Люсинда. Просто подрастайте, прошу вас. Вам шестнадцать или исполнится шестнадцать в этом году?

– Только в сентябре.

– Я это запомню. В это время через год вам будет почти семнадцать, но я уверен, что вы приобретете семнадцатилетнюю умудренность до достижения этого возраста.

– Похоже, что вы считаете семнадцать лет весьма знаменательным возрастом.

– О да, это так. В это время девушка становится женщиной.

– Звучит поэтично.

– Вы разбудили во мне поэта. Действительно, под вашим влиянием во мне пробуждается все хорошее. Поэтому нам необходимо как можно чаще встречаться, чтобы это хорошее восторжествовало.

– Но как? Ведь вы будете далеко?

– Давайте каждый день думать друг о друге.

И при первой же возможности я приеду посмотреть, выполняете ли вы свое обещание скорее взрослеть.

– Разве я дала такое обещание? И в любом случае я не смогу осуществить его, если вы упорно будете обращаться со мной как с ребенком.

Маркус внимательно посмотрел на меня и сказал:

– Простите меня. Если бы мы не находились в гостиной ваших родителей, у меня возникло бы искушение забыть о вашем возрасте.

Смысл его слов не вызывал сомнения. Я подумала об Аннабелинде. Этого она и боялась. От этой мысли меня охватило радостное волнение.

Через два дня майор Мерривэл уехал в Галлиполи.

Я много думала о нем. Действительно ли он говорил мне о своих чувствах? Или это были беспечные, ласковые слова, которыми он одаривал весь женский пол? Я была немного растеряна, но, должна признаться, что он привлекал меня. Аннабелинда проявила определенную проницательность.

Я задавала себе вопрос, что она сказала бы, услышав наш разговор.

Я следила за военными действиями в. Галлиполи. То, что происходило там, казалось очень далеким и чрезвычайно опасным. Поскорее бы все это кончилось!

* * *

Мы должны были скоро переехать в Марчлэндз.

Госпиталь был почти готов. Мисс Каррутерс отнеслась к затее с большим энтузиазмом. Она говорила, что нас должна радовать возможность внести свой вклад в борьбу за победу, а научиться кое-чему в госпитале полезно, но не за счет наших уроков.

Андрэ была с ней согласна и надеялась, что Эдвард сможет иногда обойтись часок и без нее.

Я много думала о Маркусе. Меня интересовало, когда я снова увижу его и будет ли он по-прежнему придерживаться игривых недомолвок. Должна признаться, что я находила все это очень увлекательным. Майор Мерривэл был самым привлекательным из всех мужчин, которых я когда-либо встречала, и это было не только моим мнением.

Большинство людей согласились бы со мной, и мне очень льстил сам факт, что он обратил на меня внимание.

Я пыталась узнать как можно больше о Дарданелльской операции и была очень встревожена, получив сведения, что она проходит неудачно.

Но что складывалось удачно в этой войне? Из Франции тоже поступали плохие новости. О скором окончании войны даже не шла речь.

Я пыталась хотя бы частично проникнуться энтузиазмом мамы относительно госпиталя, чтобы мои мысли не устремлялись постоянно к Маркусу.

Как-то ночью, в полнолуние, я неожиданно проснулась. Может быть, меня разбудил яркий свет луны. Существовала какая-то причина, но я не могла с уверенностью сказать, не приснилось ли мне что-нибудь. Снаружи стояла тишина. С тех пор как первый цеппелин появился над берегом в начале декабря прошлого года, полная луна вызывала у людей тревогу. То, что казалось таким прекрасным в мирное время, могло стать опасным в военное.

Для полетов на своих дирижаблях наши враги выбрали бы лунную ночь. Они попытались бы разрушить наши дома, как коттедж Жаке и Маргарет.

Я прислушалась. Легкие шаги, скрип половицы.

Кто-то бродил по дому.

Я взглянула на часы у кровати. Было около двух часов ночи. Я встала, нащупала домашние туфли, набросила пеньюар, открыла дверь и выглянула в коридор. Никого. Потом я снова услышала шаги. Кто-то шел по лестнице. Я поспешила к лестничной площадке и, взглянув вниз, увидела осторожно спускающуюся фигуру.

Это была Андрэ.

– Андрэ, – прошептала я, – Андрэ, что случилось?

Она обернулась, и на мгновенье ее лицо стало испуганным. Потом она сказала:

– О… это вы… Я разбудила вас. Мне так жаль, Люсинда.

– Что-нибудь случилось?

– Пустяки… Вы же знаете, как я беспокоюсь об Эдварде.

Андрэ поднялась по лестнице и стала рядом со мной.

– Что с ним?

– Ничего особенного. Я шла на кухню взять немного меда.

– Меда! В такое время? Сейчас около двух часов ночи.

– Видите ли, малыш немного кашляет. Это мешает ему заснуть. Теперь он спит, и я решила выскользнуть вниз и принести меда, который поможет ему. Не волнуйтесь. Просто небольшая простуда. Мне показалось еще днем, что ему немного нездоровится. И этот кашель, который не давал ему заснуть…

– Утром я пошлю за врачом.

– Это не понадобится. Просто кашель мешал Эдварду заснуть, а потом, когда он, наконец, уснул… я выскользнула за медом – Прекрасная идея. Я пойду с вами.

– Вы знаете, где мед?

– Нет, но мы найдем его. Он стоит где-то вместе с вареньем и джемами. Вы в самом деле считаете, что у малыша нет ничего серьезного?

– Господи, конечно, нет. Боюсь, что я слишком трясусь над ним. Но вам это понятно. Вы в этом смысле такая же, как и я. Я прекрасно разбираюсь в легких недомоганиях у детей, которые мгновенно проходят. Вероятно, к ужину он будет в полном порядке.

Мы дошли до кухни и после недолгих поисков, нашли мед.

– Это замечательно, что вы заботитесь о нем, – сказала я.

– Он такая прелесть!

– Я тоже так думаю. Но вы так хорошо к нему относитесь.

– Это просто моя работа, поэтому, пожалуйста, не делайте из меня героиню. Мне доставляет удовольствие присматривать за Эдвардом Я хотела найти какое-то пристанище. Вы и ваша семья столько для меня сделали. Если я смогу хоть немного отплатить вам, я буду вне себя от радости. То, что делаю я, пустяки по сравнению с тем, что вы сделали для меня. Быть здесь, выбраться…

Я сжала руку Андрэ.

– Странно, что зло может породить что-то хорошее, – сказала я.

– А возможно, и добро может породить зло.

– Неужели вы верите в это?

– Нет, конечно, нет. Думаю, мне надо поспешить назад. Его светлость Эдвард может проснуться и раскрыться, если некому будет приглядеть за ним.

– Надеюсь, его кашель не станет сильнее. Мы должны проследить за этим, Андрэ.

– Положитесь на меня.

Мы вместе поднялись по лестнице.

– Я пойду к Эдварду, – промолвила я.

– Лучше не надо, – сказала девушка. – Если он проснется, его заинтересует, что происходит, и он больше не заснет. Надеюсь, он все еще спит.

Тогда все хорошо. В случае необходимости я дам ему мед. Если что-нибудь действительно будет не так, я сразу же приду к вам.

– Наверное, вы правы, – сказала я.

Мы помедлили у моей двери.

– Мне так жаль, что я побеспокоила вас, – сказала Андрэ. – Я старалась не шуметь.

– Вы испугались, когда увидели меня. Боюсь, я напугала вас.

Андрэ рассмеялась.

– Наверное, я приняла вас за привидение. Вы чутко спите?

– Да нет. Просто я уже проснулась. Думаю, меня разбудила луна. Она светила прямо в окно.

О, как я хочу, чтобы эта проклятая война кончилась! Из-за нее у всех нас сдают нервы.

– В Марчлэндзе у нас почти не останется времени думать о чем-то, кроме госпиталя.

– Возможно, работа там пойдет нам на пользу.

– Хотелось бы, – сказала Андрэ. – Ну, спокойной ночи, Люсинда. И еще раз прошу извинить меня.

Я вернулась в постель. Я думала о тревоге Андрэ за Эдварда я надеялась, что с ним все в порядке.

Она оказалась превосходной няней. Я стала вспоминать нашу встречу в гостинице. Потом я мысленно повторила поездку через Францию. Картины вспыхивали в моем мозгу и гасли. Я видела растерянные лица беженцев, старую женщину, толкающую детскую коляску, наполненную всем, что старушка смогла захватить, ветхий автомобиль, набитый людьми и вещами, маленьких детей, цепляющихся за материнские юбки. Все они были внезапно лишены крова.

Эти образы запечатлелись в моей памяти навсегда.

Потом я уснула. Утром Эдвард чувствовал себя прекрасно.

Примерно через неделю госпиталь был готов к приему раненых. Несколько комнат превратились в больничные палаты. Появились операционная, множество кладовых, амбулатория, вообще все, что должно иметься в госпитале. Мама была совершенно счастлива.

У нас работали два врача: доктор Эджертон, примерно сорока лет, и доктор Мэй, более зрелого возраста, а также штат медицинских сестер, в большинстве своем, молодых, только что прошедших курс обучения, во главе которых стояла старшая сестра Гэмэдж, вселявшая ужас не только в подчиненных, но и во всех нас. Имелся также штат прислуги, который служил в Марчлэндзе с тех пор, как я себя помнила. Всех переполняла решимость добиться успешной работы госпиталя. Все были рады сделать что-нибудь для страны.

Как я и предполагала, мисс Каррутерс оказалась ценнейшим работником. Ее властность пришлась очень кстати. Она и сестра Гэмэдж сразу страшно понравились друг другу. Мама понимала, какое грандиозное дело она затеяла, и была очень признательна всем помогавшим ей.

Катастрофа следовала за катастрофой. «Луизитанию» на пути из Нью-Йорка в Ливерпуль потопила в мае немецкая подводная лодка. Погибло примерно тысяча двести человек. Это потрясло всю страну. Все только и говорили, что о вступлении в войну Соединенных Штатов.

Действия коалиционного правительства, сформированного мистером Асквитом, в которое вошли такие лидеры партии, как Бонар Лоу и Остин Чемберлен, не принесли особого успеха. Дарданелльская авантюра угрожала обернуться катастрофой. Уинстона Черчилля критиковали за ее полное одобрение. Премьер-министра обвиняли в некомпетентности и неспособности привести страну к победе.

Мы все настраивались на новый образ жизни.

По утрам мы с мисс Каррутерс занимались. Днем мы два часа посвящали верховой езде. Мисс Каррутерс в юности каталась верхом, но уже несколько лет не садилась на лошадь. Однако, она быстро вспомнила старые навыки и оказалась довольно хорошей наездницей. Андрэ училась у нас, и иногда мы совершали прогулки верхом все вместе.

Я обнаружила, что Андрэ обладает великим даром радоваться, и было приятно видеть, насколько она благодарна нам за избавление ее от необходимости вести ту жизнь, которая ей претила. Мисс Каррутерс испытывала нечто подобное, но не в такой степени и в любом случае не демонстрировала своих чувств с такой готовностью.

– Я люблю старые дома, – сказала как-то Андрэ, – особенно те, у которых есть своя история.

Ей хотелось все узнать о Марчлэндзе. Она изучала фамильные портреты Гринхэмов и задавала вопросы о них. Я знала очень мало.

– Вам надо расспросить моего отца, – сказала я.

– В такое время, как сейчас, он слишком занят, чтобы удовлетворять мое любопытство, – ответила Андрэ. – Кстати, что вы можете сказать об этом доме… кажется, Милтон Прайори? Я слышала разговоры слуг о нем. Мне бы хотелось на него взглянуть.

– Он находится примерно в двух милях отсюда, – сказала я. – Мы можем пойти и посмотреть на него. Уже несколько лет он пустует. Он из тех домов, про которые говорят, что в них водятся привидения.

– Именно это я и слышала от слуг.

– Что в нем раздаются странные звуки? – спросила я. – Плач, и стоны, и свет в окнах?

– Что-то вроде этого.

– Дом совершенно заброшен. Не знаю, кому он принадлежит. Там не на что особенно смотреть.

– Все-таки мне хотелось бы как-нибудь взглянуть на него.

– Тогда завтра. Давайте отправимся туда верхом. Не думаю, что мисс Каррутерс будет возражать.

На следующий день в конюшне Андрэ напомнила мне о моем обещании поехать в Милтон Прайори.

– Хорошо, – промолвила я. – Но приготовьтесь к разочарованию.

– Это тот старинный особняк, окруженный кустарником? – спросила мисс Каррутерс.

– Описание довольно верное, – ответила я.

Я не видела дом уже около двух лет. И сразу же заметила в нем перемену. Кустарник оставался таким же неухоженным, но строение потеряло нежилой вид. Может быть, причина была в вымытых окнах?

– Очаровательно, – сказала Андрэ. – Да, он похож на дом с привидениями. Вам известна его история?

– Нет, совершенно неизвестна, – ответила я, – Знаю только, что он уже долго пустует, и, похоже, никто не хочет купить его. Я не знаю, продается ли он. Я ничего не слышала об этом.

– Давайте подъедем поближе, – попросила Андрэ.

– Не возражаю, – сказала я.

Мы направили своих лошадей к кустам, и внезапно из них выбежала восточноевропейская овчарка и понеслась к нам. Она казалась свирепой и опасной.

– Ангус! – произнес чей-то голос, – Что случилось, старина?

К нам шел человек. Его поношенная одежда и неряшливый вид соответствовали дому. Мужчина был средних лет, с рыжеватой бородой, в руках он держал ружье.

– Сидеть, Ангус 1 – сказал незнакомец.

Ангус сел, но продолжал следить за нами с мрачным и угрожающим видом.

– Что вы здесь делаете? – спросил мужчина. – Вы знаете, что вторглись в чужие владения?

– Извините, – сказала я. – Мы этого не знали.

Ведь дом пустовал уже много лет.

– Вы не двинетесь с места, пока я не узнаю, что вам надо.

Меня поразили его слова.

– Я ваша соседка из Марчлэндза, – промолвила я.

– Ну и что? – ответил хозяин собаки.

– Мы просто хотели взглянуть на дом. Пожалуйста, скажите нам, кто вы.

– Я сторож, – ответил мужчина.

– Сторож Милтон Прайори!

– И буду им в дальнейшем.

– Дом продается? – спросила я.

– Думаю, да.

– Я не слышала об этом.

Охранник пожал плечами.

– Наверное, кто-то уже купил его, – предположила я.

– Вполне возможно.

– Понимаю. Извините. Дом так долго пустовал. Мы просто хотели рассмотреть его поближе.

– На вашем месте я бы оставил эту затею.

Ангусу это бы не понравилось, пес очень свиреп, должен вам сказать.

– Ну, теперь мы предупреждены, – сказала я. – Извините, Андрэ. Это все, что вы увидите.

– Какое разочарование! – сказала она. – Мне бы хотелось узнать историю этого места. Интересно, кто здесь будет жить?

– В свое время мы это узнаем. Обитатели дома будут избирателями моего отца, и он придет сюда, чтобы их агитировать.

Мисс Каррутерс сказала, что дом ей понравился. По ее мнению, похоже на эпоху ранних Стюартов.

– Но, по-моему, он нуждается в реставрации.

Сколько, вы говорили, он пустовал, Люсинда?

– Не знаю точно. Но долго.

В конце недели, как это часто бывало, приехал отец. Маме не терпелось сообщить ему, как продвигаются дела в госпитале.

Помню, за обедом он сказал нам, насколько непопулярен становится премьер-министр.

– Война все еще продолжается, и они ищут козла отпущения. Бедный Асквит! Он самая подходящая фигура. Ллойд Джордж только и ждет, чтобы занять его место. Марго Асквит в бешенстве.

Если кто-то м способен удержать его от ухода в отставку, то это его грозная жена.

Доктор Эджертон в тот вечер обедал с нами. Он сидел рядом с мисс Каррутерс.

– Я считаю Ллойда Джорджа очень талантливым человеком, – сказал доктор.

– Возможно, этот огнедышащий уэльсец проявит всю ту энергию, которой так недостает Асквиту, – предположила мисс Каррутерс.

– О, я в этом не уверен, – ответил доктор, и между ним и мисс Каррутерс разгорелась дискуссия о достоинствах Ллойда Джорджа и Асквита.

– Мне жаль старика, – промолвил отец, – но начинают поговаривать, что не лучше ли ему уступить свое место Ллойду Джорджу.

– А Черчилль? – спросила мама.

– О, он в опале из-за Дарданелл. Он слишком уверен в правильности взятого курса. Думаю, сейчас, эта уверенность поколебалась.

– Дела обстоят очень плохо? – спросила я.

– Не настолько плохо, как это освещают газеты. Они считают сенсационными только плохие новости. И если можно кого-нибудь обвинить, репортеры это сделают. Людей всегда больше интересуют плохие новости, чем хорошие. Сформулируем это так. Дела могли бы обстоять лучше.

– Мы на днях говорили о Милтон Прайори, – сказала мама, – Люсинда рассказала, что там появился сторож со свирепой собакой.

Мне показалось, что отец насторожился.

– Милтон Прайори? – сказал он. – Что такое с ним?

– Похоже, что кто-то продает его. Люсинда пошла туда посмотреть на дом… вернее, показать его Андрэ.

– Я была с ними, – сказала мисс Каррутерс. – Сторож довольно настойчиво попросил нас держаться подальше от этого места.

Я подробно рассказала отцу, что произошло.

– Собака вела себя очень агрессивно. Казалось, ей достаточно приказа хозяина, и она разорвет нас всех на куски.

– Надеюсь, что этот человек умел обращаться с ней. Ты решила, что дом собираются продать?

– Очень похоже.

– В свое время мы это узнаем, – сказала мама. – Интересно, кто будет новым владельцем?

– Надеюсь, они окажутся добрыми либералами, – сказала я. – Иначе нам придется обращать их в свою веру.

Отец улыбнулся.

– Какие изменения произошли в Милтон Прайори? – спросил он.

– Думаю, окна вымыли… ну и, конечно, появился сторож. Думаю, владельцам надо будет привести дом в порядок, если они надеются его выгодно продать.

– Подождем и посмотрим, как будут развиваться события, – вставила мама.

– На вашем месте я бы держался от него подальше, – сказал отец. – Мне не нравится, что там сторожевая собака.

– Мы обязательно услышим о его продаже, – добавила мама. – Здесь такие вещи не сохранить в секрете.

Потом разговор снова переключился на коалиционное правительство и вероятность того, что мистер Асквит уступит пост премьер-министра мистеру Ллойду Джорджу.

* * *

Вскоре после этого к нам приехал Роберт Дэнвер. В форме он выглядел очень красивым. Он был по-прежнему худым и казался еще выше, чем раньше, но уже не соответствовал утверждению Аннабелинды, что у ее брата «все части тела плохо подогнаны друг к другу».

Я пришла в восторг и с благоговением рассматривала Роберта.

– О, Роберт, тебе присвоили офицерский чин! – воскликнула я.

– Да, – подтвердил он. – Я чувствую себя настоящим мужчиной.

– И ты больше не подчиняешься этим грубиянам сержантам?

– Думаю, это было необходимо.

– Значит, прощай, Сэлисбери Плэйн, и теперь…

Поле сражения, – мое лицо омрачилось.

– Отъезд на континент придется отложить на месяц или больше. Меня посылают на курсы.

– Курсы? Я думала, ты уже закончил свою подготовку.

– Я прошел ее. Но это другое. Я придумал метод запоминания азбуки Морзе, и меня отобрали для курсов.

– Это означает, что ты будешь посылать сообщения… на поле сражения.

– Наверное.

– О, Роберт, я горжусь тобой!

– Я пока не сделал ничего, чем можно гордиться.

– Уже сделал и сделаешь еще больше.

– О, я человек не героического склада. Оставляю это таким, как майор Мерривэл. Кстати, ты видела его в последнее время?

– Нет. Он в Галлиполи.

Роберт помрачнел.

– И дядя Джеральд тоже, – продолжала я. – Мы очень беспокоимся.

Роберт понимающе кивнул.

Мама и тетя Селеста, часто приезжавшая в Марчлэндз и с удовольствием помогавшая в госпитале, очень обрадовались Роберту.

Потом к нам присоединились мисс Каррутерс и Андрэ, и мы вместе повели Роберта взглянуть на Эдварда.

– Как он растет быстро! – заметил Роберт.

Андрэ с гордостью смотрела на малыша.

– Он обещает стать крупным мальчиком, правда, Эдвард?

Эдвард что-то проворковал и ласково улыбнулся.

Мы съели обед, и мама сказала:

– Почему бы вам с Робертом не совершить небольшую прогулку верхом, Люсинда?

– Мне эта идея нравится, – сказал Роберт. – А тебе, Люсинда?

– Мне тоже, – сказала я.

Скоро мы уже скакали по знакомой местности, как в те времена, когда я еще не уехала в школу и не началась война.

Мы продолжали вспоминать прошлое.

– Ты помнишь, как мы нашли на дороге птенца черного дрозда?

– О да. Он выпал из гнезда. И ты влез на дерево, потому что мы догадались, что гнездо там… и положил его обратно. А на следующий день пришли взглянуть, все ли с ним в порядке. – Помнишь, как твоя лошадь споткнулась в лесу о поваленное дерево и ты упала на груду листьев?

Мы смеялись, вспоминая это. У нас было столько общих воспоминаний.

– Это кажется таким далеким, – сказала я, – потому что все изменилось.

– Война кончится, и нормальная жизнь вернется.

– Ты так думаешь?

– Да. Я возвращусь в Каддингтон Мэйнор, и со временем покажется, что войны никогда не было.

– Я думаю, что, когда происходит нечто подобное, люди становятся другими и уже никогда не будут прежними.

– Но ведь ты не изменилась, Люсинда?

– Я чувствую себя другой. Я заметила это… катаясь вот так с тобой и вспоминая прежние времена. Случай с птенцом и падением в лесу. Это перенесло меня в прошлое, и на мгновенье я снова стала такой, как тогда… а потом поняла, что существует огромная разница между мной сегодняшней и той, которой я была.

– Думаю, мы все стали умудренней, но я спрашиваю, осталась ли ты прежней Люсиндой, моим близким другом?

– Надеюсь, я всегда буду им, Роберт.

– Моя сестра называет меня предсказуемым.

– Аннабелинда говорит обо мне то же самое и считает, что именно поэтому я так скучна. Она всегда знает, как я собираюсь поступить.

– Ну, Аннабелинда считает, что она всегда права. В этом она достаточно предсказуема. Но в самом деле, в большинстве случаев можно заранее сказать, что я сделаю, и думаю, что общение со мной нельзя назвать волнующим.

– Я была взволнована, увидев тебя сегодня утром в форме офицера.

– Ты первая, кому мне хотелось ее показать.

– Ты поедешь к твоим родителям?

– Да, сегодня вечером.

– А я увижу тебя перед отправкой на курсы?

– Я планирую провести дома два дня. А потом приехать на день в Марчлэндз, если ты ничего не имеешь против.

– Конечно, нет, но сначала ты должен поехать домой.

– Должен. Моему отцу надо так много рассказать мне о поместье. Я рос с сознанием, что оно станет когда-нибудь моим… в далеком будущем, я надеюсь. У меня те же чувства к нему, что и у папы. Как ты знаешь, мы с отцом всегда были лучшими друзьями.

– Моя мама часто говорит, что ты его точная копия.

– Это общее мнение. Мои мать и сестра совсем другие.

– Странно, когда в одной семье такие разные люди. Говорят, я похожа на маму, но она утверждает, что во мне есть много от отца. Не знаю, в кого Чарльз. По-моему, он займется политикой.

Сейчас он единственный известный мне человек, который молится, чтобы война продолжалась, пока он не станет достаточно взрослым, чтобы вступить в армию.

– Настоящий патриот!

– Думаю, он больше думает о своей славе. Он видит себя вступившим в битву и выигравшим войну за неделю.

– Он повзрослеет.

– Я рада, что тебя посылают на эти курсы, Роберт… потому что это задержит твою отправку… на фронт.

– Со мной все будет в порядке, Люсинда. Я предсказуем. Я просто буду выполнять приказы своих командиров. Я из тех, кто с грехом пополам доводит дело до конца.

– Не меняйся, ладно?

– Я не смог бы, даже если бы захотел. Могу я попросить тебя о том же?

– Конечно… А, вот посмотри! – сказала я. – Это старый Милтон Прайори.

– Какая перемена! Что с ним сделали?

– Там теперь живут новые люди.

– Они купили его?

– Наверное, да. Теперь там сторож со свирепой собакой, чтобы держать всех на расстоянии. Раньше люди иногда забредали сюда. Несколько окон было разбито, и через них проникали в дом. Думаю, у новых владельцев есть много причин, чтобы нанять сторожа.

– Они привели особняк в порядок. Будем надеяться, что они окажутся приятными людьми и внесут вклад в светскую жизнь Марчлэндза.

– Мои родители надеются, что они добропорядочные либералы.

– Ну, теперь у либералов нет монополии на власть, не правда ли? При коалиционном правительстве у консерватора столько же шансов войти в кабинет министров.

Вечером Роберт уехал.

– Мы увидимся через два дня, – сказал он. – Постарайся выкроить денек.

– Я могу даже попросить мисс Каррутерс освободить меня от занятий.

– Я всегда забываю, что ты школьница, Люсинда. Но ведь это уже ненадолго?

Когда он ушел, я стала думать о Маркусе Мерривэле. Он, как и Роберт, с нетерпением ждал, когда я вырасту.

Я чувствовала себя польщенной, но в то же время мне становилось не по себе: находясь с Робертом, я точно знала, что хочу быть с ним, но будоражащее общество Маркуса Мерривала совершенно опьяняло меня.

* * *

Снова наступило Рождество, а потом новый, 1916 год. Он не принес ничего хорошего. Пришлось признать, что план захвата Дарданелл потерпел неудачу.

Некоторые соглашались с Черчиллем, что сама идея была блестящей, но ее бездарно воплотили в жизнь.

Военный министр лорд Китченер отправился на Дарданеллы, чтобы предложить эвакуировать оттуда войска. Надежды на победу иссякли, и продолжать операцию означало напрасно губить людей и тратить боеприпасы. И теперь, в январе нового года, войска с Галлиполи начали возвращаться в Англию.

В конце месяца нас посетил дядя Джеральд. Он выглядел постаревшим. Он сказал, что эту кампанию вообще не надо было затевать.

Он разыграл сражение за Дарданеллы перед нами на столе за обедом.

– Операцию обрекли на провал с самого начала, – сказал он. – Прежде всего, отсутствие внезапности. Они послали туда территориальные части. Нам не хватало опытных людей, а это, уж поверьте мне, то, что необходимо в подобной ситуации. Острая нехватка снарядов, недостаток ресурсов. Асквит должен уйти!

– Черчилль уже ушел, – напомнил ему отец.

– Идея Черчилля была хороша. Она могла сработать. Нас погубил способ ее осуществления. Вот посмотрите, это мы, – сказал дядя Джеральд. И мама опасливо посмотрела на его стакан с вином. – А это, – он придвинул графинчик, – турки.

Мы наблюдали, как он двигает тарелки и блюда по столу. По моему мнению, это нисколько не напоминало поле боя. Мне не терпелось узнать новости о Маркусе Мерривэле.

– Эта операция не пошла на пользу престижу Англии. Это конец для Асквита. Подумай о наших потерях, Джоэль… почти четверть миллиона человек. Это катастрофа, Джоэль. Катастрофа. Думаю, ты слышал обо всем этом в палате.

– Там почти ни о чем другом не говорят после решения Китченера.

– Полетят головы, Джоэль. Наверняка полетят головы.

– Думаю, вы рады снова оказаться дома, Джеральд, – сказала мама, – А как майор Мерривэл?

Он вернулся вместе с вами?

– Да, вернулся, но Мерривэла ранили.

– Ранили! – воскликнула мама. – Тяжело?

– Гм. Его сразу отправили в госпиталь.

– Он мог попасть и сюда, – сказала мама.

– Моя милая Люси, я думаю, что он действительно довольно тяжело ранен.

Мама расстроилась, и дядя Джеральд несколько смягчился.

– В подобных случаях, – сказал он, – их увозят в один из лондонских госпиталей.

– Насколько тяжело ранен Маркус? – спросила я.

– О, он с этим справится. Не сомневайтесь в майоре.

– В каком он госпитале? – спросила мама.

– Точно не знаю.

– Что с ним случилось?

– Не знаю подробностей… Знаю только, что рано достаточно серьезна. Маркуса несли на носилках.

Я представила все это себе… Мне стало страшно. Что с Маркусом? Мне захотелось увидеть его.

– Мы очень переживаем за майора, Джеральд, – сказала мама. – Он почти член семьи после того, как привез Люсинду, – Эдварда и остальных из Бельгии.

– О, я знаю. Великолепный малый. Но он не стоит на пороге смерти. Просто нуждается в небольшой починке.

– Ты должен узнать подробности и известить нас. Думаю, если майор Мерривэл в лондонском госпитале, самое меньшее, что мы с Люсиндой должны сделать, это навестить его, Джоэль, и я не забыла, чем ему обязана Люсинда. Только Богу известно, что могло случиться, если бы он не позаботился о ней, и мы всегда будем благодарны тебе, Джеральд, что ты послал его.

– Я считал, что это наилучший выход. Майор очень находчивый малый.

– Ну, так разузнай о нем, Джеральд. Мы хотели бы навестить его, правда, Люсинда?

– Да, – подтвердила я. – Хотели бы.

Со свойственной ему пунктуальностью дядя Джеральд через несколько дней проинформировал нас о Маркусе Мерривэле.

Мама сказала, что ей нелегко оставить наш госпиталь, но в данных обстоятельствах она считает это необходимым.

Андрэ выразила желание поехать с нами. Она не собиралась сопровождать нас в госпиталь, считая, что три человека это слишком много. Она просто хотела побывать в Лондоне, чтобы приобрести кое-что для Эдварда.

– Помните, Люсинда, вы рассказывали о музыкальной шкатулке, которая была у него? Когда ее открывали, звучала «Колыбельная» Брамса. Я знаю, что ему ее не хватает. Вчера он открывал обыкновенную коробочку и явно прислушивался. Он казался таким разочарованным, что не слышит музыки.

– Трудно представить, чтобы он помнил ее все это время, – возразила мама, – но, думаю, что этот мотив может запомниться даже ребенку.

– Мне бы хотелось купить подобную шкатулку и еще кое-какие вещи, сказала Андрэ.

– По-моему, это хорошая мысль, – ответила мама.

И мы поехали.

Маркус находился в палате вместе с несколькими офицерами. Он лежал на спине и казался немного менее жизнерадостным, чем обычно. Тем не менее, майор встретил нас широкой улыбкой.

– Это замечательно! – сказал он. – Как мило с вашей стороны прийти навестить бедного старого калеку!

– Думаю, описание не соответствует истине, – сказала мама. – Джеральд сказал, что вам становится лучше с каждым днем.

– После вашего визита выздоровление пойдет гигантскими шагами. Садитесь, прошу вас.

– Пожалуйста, не двигайтесь, – сказала мама.