Текст книги "Обет молчания"

Автор книги: Филиппа Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Честь Швейцарии, да? – шутливо спросила Аннабе.

– Что-то вроде этого.

– Вы живете рядом? – спросила я.

Карл махнул рукой.

– Вон там есть несколько маленьких коттеджей… скорее, лачуг. Но что ни стерпишь… ради пари. Все работающие в пансионе живут в них…

– Понимаю.

– Ну… я, конечно, не должен вступать в разговор с молодыми леди из школы.

– Нас укрывают деревья, – сказала Аннабе. – По крайней мере, я надеюсь на это.

Мы шли по аллее, обсаженной кустарником, и Карл показал нам издали свой домик.

– Там я живу, – сказал он. – А теперь, с вашего позволения, я удалюсь.

С этими словами он поклонился и ушел.

Аннабелинда казалась слегка раздраженной, и я догадалась, что она сердится на меня. Я уже собиралась заговорить с ней, когда она сказала:

– На твоем месте я бы не рассказывала о нашей встрече с Карлом.

– Почему?

– Ну, ведь это секрет, правда? А мадам Рошер не нужны люди, работающие здесь, чтобы выиграть пари, не так ли? Она рассчитывает на опытного садовника.

– Ну, Карл же здесь ненадолго.

– Она этого не знает. Поэтому не говори ничего, хорошо?

– Ты не сказала, что видела его.

– Я случайно наткнулась на него на днях… как ты сегодня.

– Наверное, мы никогда бы не увидели его, если бы ты неожиданно не столкнулась с ним.

– Может быть.

– Ты не думаешь, что встреча с нами немного выбила его из колеи?

– Ты права, Карлу не хотелось бы, чтобы его пари получило широкую огласку.

– Он сказал это тебе?

– Да, надеюсь ты ничего не расскажешь Кэролайн или кому-нибудь из соседок. Если кто-то узнает о Карле, это распространится по всей школе.

– Я не скажу.

– Чем ты собираешься заняться сейчас?

– Просто немного прогуляюсь перед возвращением. В шесть вечер бесед. Не знаю, о чем пойдет речь.

– Подождем и увидим.

Мы немного прошлись, а потом вернулись в пансион.

* * *

Прошло несколько дней после неожиданной встречи с Карлом, и я уже перестала удивляться совпадению, по которому он выбрал именно нашу школу для выполнения условий своего пари.

Я сказала Аннабелинде:

– Кажется, Карл один из тех людей, на которых наталкиваешься в самых неожиданных местах.

Она улыбнулась каким-то своим мыслям.

– Ну, – продолжала я, – он был в нашем доме… около «укромного местечка»… а потом мы обнаруживаем его здесь. Это странно.

– Но ведь он дипломат.

– По-моему, у него к тому же еще и очень длинный отпуск. Для дипломата необычно вдруг превратиться в садовника.

– Карл же объяснил. Я думаю, что он прекрасно проводит здесь время.

Аннабелинда улыбалась. Уже некоторое время она выглядела не такой, как раньше. Мне казалось, что причина в том, что ей очень нравилось в школе. Они с Люсией всегда шептались с видом некоторого превосходства, словно им было известно что-то, о чем не знали все остальные.

В ту ночь я крепко спала, и меня внезапно разбудил зов: «Люсинда… Люсинда!»

У моей кровати стояла Кэролайн в пеньюаре.

– Проснись, – сказала она. – Прислушайся.

Я села на кровати, пытаясь стряхнуть дремоту.

– Что? – пробормотала я.

– Шаги, – прошептала Кэролайн. – Я слышала, как кто-то шел по коридору, а потом спустился в холл.

– Привидение! – воскликнула я.

– Вставай. Я собираюсь пойти взглянуть. Пойдем со мной.

– Поздно…

– Слушай.

Я прислушалась и тоже услышала шаги. Без сомнения, они раздавались на лестнице, ведущей в холл. Я почувствовала, что мое сердце забилось быстрее. Теперь я была так же заинтригована, как Кэролайн. Проснулась Ивонн.

– Что случилось? – спросила она.

– Привидение. Мы обе слышали его шаги.

– Где?

Кэролайн кивнула на дверь.

– В коридоре, а теперь на лестнице. Послушай!

Мы замерли.

Теперь проснулась Хельга. Мы быстро ей все объяснили.

– Мы собираемся пойти посмотреть, – сказала Кэролайн.

Пока она тихо отворяла дверь, Хельга торопливо встала и надела пеньюар. Мы вышли в коридор, спустились по лестнице в холл и онемели от изумления, потому что впереди у одного из окон стояло привидение. Стройная фигура молодой женщины с распущенными по плечам волосами. Она стояла к дам спиной, и мы не видели, носит ли она вуаль, но в первые мгновенья у нас не возникло в этом сомнения.

А потом мы поняли, что ее платье вовсе не отвечает моде прошлого века, а очень похоже на наши пеньюары. И вот фигура повернулась, и мы увидели, что нашим привидением была не рябая красавица, а Мари Кристин де Брэй.

– Мари Кристин! – прошептала Кэролайн.

В это время Мари Кристин медленно направилась к нам, вытянув руки перед собой, словно двигаясь ощупью. Она ничем не показала, что видит нас.

Кэролайн прошептала:

– Она лунатик.

– Что нам делать? – спросила Ивонн.

– Пойти и привести мадемуазель Артуа, – сказала Кэролайн.

– Что? – переспросила Хельга.

– Тише. Мари Кристин нельзя будить. Нам надо уложить ее обратно в постель.

Кэролайн взяла эту задачу на себя и поспешила вверх по лестнице в комнату, где спала мадемуазель Артуа. В конце дортуара располагались ее спальня и рабочий кабинет.

Мари Кристин за это время дошла до конца галереи и села в кресло. Кэролайн велела нам тихо стоять и наблюдать за ней, на случай, если Мари отправится еще куда-нибудь.

Вскоре появилась мадемуазель Артуа, совсем не такая, как днем, с испуганным лицом и с двумя довольно тонкими косичками, болтающимися за спиной.

К этому времени появились еще несколько девочек, среди которых были Аннабе и Люсия.

Мадемуазель Артуа сразу взяла все в свои руки.

– Девочки, немедленно возвращайтесь в спальни. Ведите себя очень тихо. Мари Кристин нельзя тревожить.

Первый шок от вида мадемуазель в дезабелье уже прошел, и звук ее властного голоса оказал ночью такое же действие, как и днем. Воспитательница подошла к Мари Кристин и осторожно взяла ее за руку.

– Все в порядке, – успокаивающе сказала она. – Мы пойдем в твою комнату. Тебе там будет удобнее.

Мари Кристин встала и позволила увести себя.

Девочки молча наблюдали, как они поднимались по лестнице. Мадемуазель Артуа не заметила, что мы все еще здесь.

Все начали шептаться.

– Я думала, что это привидение.

– И я.

– Мари Кристин выглядела очень странно.

– Мадемуазель Артуа тоже.

Последовали смешки.

– Ты не думаешь, что Мари Кристин высматривала привидение?

– Все эти разговоры о нем могли повлиять на ее рассудок.

Внезапно появилась мадемуазель Артуа.

– Почему вы еще не в постелях? Немедленно отправляйтесь спать. Все хорошо. Мари Кристин просто ходила во сне. В этом нет ничего необычного. А теперь все в кровать.

На следующий день все только и говорили о ночном происшествии. Утром вызвали доктора Крозера для осмотра Мари Кристин. Нам сказали, что она будет весь день отдыхать.

На вечере бесед, когда мы собрались все вместе, мадам Рошер сама обратилась к нам.

– Девочки, я хочу очень серьезно поговорить с вами. Мари Кристин недавно перенесла страшное потрясение, которое, естественно, вывело ее из равновесия. Доктор Крозер уже осмотрел ее. Я рада сообщить, что она ничем не больна, просто у нее немного расшалились нервы. От этого она ходит во сне. С ней такое может больше не повториться, но, если Мари опять начнет ходить во сне и вы услышите ее шаги, я прошу вас ничего не предпринимать. Не заговаривайте с ней и ничем не тревожьте ее. Доктор Крозер сказал мне, что лучше всего оставить ее в покое. Она сама вернется в постель и не узнает, что произошло. Меня уверили, что это наилучший образ действия в таких случаях. Сейчас Мари Кристин отдыхает. При общении будьте очень предупредительны с Мари Кристин. На ее долю выпало много страданий. И запомните следующее: я не хочу больше этих ночных хождений. Мадемуазель Артуа сама со всем справится. Вот и все, что я хотела сказать.

Мадам Рошер говорила по-французски, но, чтобы все хорошо поняли, как должны вести себя, ее речь немедленно повторили на английском, итальянском и немецком.

На нас произвело впечатление столь серьезное отношение к происшествию, ведь в хождении во сне нет ничего необычного. Такое случается со множеством людей. Появление привидения было бы намного более волнующим событием. А так большинству свидетелей ночного происшествия запомнились лишь косички мадемуазель Артуа.

Ночи становились темнее. Приближалось Рождество, и царило всеобщее возбуждение, потому что большинство девочек на праздники собирались уехать домой. Тетя Селеста написала, что она приедет в школу и заберет нас с Аннабелиндой.

Мы переночуем в доме герцогини, а потом отправимся в Англию.

Стояли темные и туманные ноябрьские дни, самое время для привидений.

Мари Кристин выглядела лучше. Иногда мы видели ее смеющейся, она собиралась проводить Рождество у своей тети, в обществе нескольких веселых кузенов.

Потом поползли слухи о привидении.

Одна из старших девочек заявила, что действительно видела его и оно не было ходившей во сне Мари Кристин. Она услышала шаги в коридоре, открыла дверь и выглянула из комнаты, считая своим долгом сообщить мадемуазель Артуа, если окажется, что это идет спящая Мари Кристин. Но это была женщина с распущенными по плечам волосами и лицом, закрытым вуалью. Луна светила прямо в окно. Ошибки не могло быть. Она увидела даму под вуалью.

Все обсуждали это. Жанет Карэ, девочке, видевшей привидение, исполнилось семнадцать лет, и поэтому ее словам следовало доверять. Она находилась в школе уже три года и зарекомендовала себя как спокойная, не подверженная фантазиям ученица. Напротив, девочки считали, что все поступки Жанет Карэ известны наперед, другими словами, находили ее довольно скучной. И вот Жанет настаивала, что видела привидение.

– Что оно делало? – спросили у нее.

– Оно просто… шло.

– Куда?

– В одну из спален.

– В какую?

– Я не заметила. Возможно, оно исчезло в стене.

После этого еще несколько девочек рассказали, что видели призрак. Школу охватило беспокойство. Мы старались, не оставаться ни в одной из больших комнат после наступления темноты в одиночестве.

Как-то ночью я долго не могла уснуть, хотя день для нас всех выдался довольно утомительный. Мы отправились на длительную прогулку. Мисс Каррутерс, преподававшая английский и физкультуру, сказала, что скоро наступит зима и мы должны как можно полнее использовать хорошие дни, как она выразилась, «время легких туманов и созревших плодов». Она всегда стремилась свести воедино литературу и физические упражнения и любила повторять: «В здоровом теле здоровый дух».

Мы совершили бросок по полям и чащам почти до Монса, и на вечере бесед все чувствовали некоторую усталость, поэтому стоило большинству из нас лечь в постель, как они сразу крепко уснули.

Задремала и я, но скоро проснулась. Все остальные спали. Я лежала некоторое время, но сон, казалось, ускользал от меня, и вдруг мне показалось, что я слышу шаги внизу.

Я встала с кровати и подошла к окну. Спальни выходили своими окнами на огород и фруктовый сад. Я отчетливо видела человека, быстро идущего через сад к пансиону.

Это была Аннабелинда. Я узнала бы ее везде.

Я стояла, наблюдая за ней… как зачарованная.

Она подошла к дому, открыла окно и влезла в него.

Где она была? Что делала? Странно, но, несмотря на ее покровительственное отношение ко мне, я всегда чувствовала, что должна присматривать за ней. У меня создалось ощущение, что она может попасть в серьезную переделку.

Я повернулась и взглянула на моих соседок.

Они все крепко спали.

Аннабе должна пойти к своей спальне. Я удивлю ее. Я скажу ей, как опасно то, что она делает.

Это может кончиться ее исключением из школы.

Я выскользнула из комнаты, тихо затворив за собой дверь, быстро прошла по коридору и притаилась в темном месте.

И вот появилась Аннабелинда. Она не выглядела как девочка, которая только что влезла в окно.

Ее лицо закрывала вуаль.

Привидение, как же!

Она бесшумно поднималась по лестнице. Я хорошо видела ее в падавшем из окна свете. Она никогда не смогла бы заставить меня принять ее за привидение. Я бы узнала ее в любом обличье.

Аннабе открыла дверь своей спальни. Я последовала за ней. Люсия приподнялась на кровати и сказала:

– Как ты поздно!

Потом они обе уставились на меня.

– Что ты здесь делаешь? – требовательно спросила Аннабелинда.

– Где ты была? – нанесла я ответный удар.

Она продолжала смотреть на меня, смущенная и разъяренная одновременно.

– Тебе надо быть осторожнее, – сказала я, – Я услышала внизу твои шаги, выглянула и увидела, как ты влезла в окно. Я ждала тебя.

– Ты… ты шпионка!

– Тише! – сказала Люсия. – Или ты хочешь разбудить всю школу?

– У тебя будут неприятности, юная Люсинда, – сказала Аннабе. – Ходить ночью по чужим спальням…

– Не такие большие, как у тебя, выходящей из дома и влезающей в окно.

– Послушай меня, – сказала Люсия. – Возвращайся в свою спальню. Поговорите утром.

Я поняла, что в этом есть здравый смысл. Я кивнула.

– Хорошо. Увидимся утром.

Аннабе уселась на кровать, сердито глядя на меня. Она все еще держала в руках вуаль. Люсия захихикала.

Я проскользнула обратно в свою комнату. Три девочки все еще крепко спали.

Я легла в кровать, и меня стала бить дрожь. Я догадалась, что Аннабелинда и была тем «привидением», которое увидела Жанет Карэ.

Но куда она ходила? Несомненно было только одно – Люсию посвятили в эту тайну.

* * *

Моя встреча с Аннабе состоялась только после полудня, потому что мы посещали разные классы и наши пути пересекались не часто.

Когда мы встретились, Аннабелинда сказала:

– Пойдем в сад.

Я последовала за ней.

– Почему ты шпионишь за мной? – воинственно вопросила она.

Она явно была напугана и заняла оборонительную позицию.

– Я не шпионила! – резко возразила я. – Я услышала шаги и выглянула в окно, как любой бы на моем месте. Тебя мог увидеть кто-нибудь еще… например, мадемуазель Артуа.

– Эта старая дура!

– Она вовсе не старая дура. Она намного умнее тебя. Скажи мне, куда ты ходила? Ведь это было не первый раз, правда?

– Кто ты такая? Великий Инквизитор?

– Нет. Просто та, которой ты обязана все объяснить.

– Я ничего тебе не обязана.

– Я могла бы пойти и рассказать мадемуазель Артуа о том, что видела прошлой ночью… как ты влезла в дом… и изображала из себя привидение.

Значит, ты и есть тот призрак, который видела Жанет Карэ!

Аннабелинда засмеялась.

– Значит ты не только шпионка, но еще и доносчица! Это была замечательная идея. Все ужасно испугались. Эта мысль пришла мне в голову, когда Мари Кристин ходила во сне. Я подумала, что, услышав мои шаги, все решат, что это опять идет она и не станут беспокоиться. Я решила, что если кто-нибудь увидит меня, то вуаль окажется очень кстати. Меня под ней не узнают.

– Я узнала тебя.

– Ну, ты ведь моя милая старая подруга Люсинда, не так ли?

– Аннабелинда, – сказала я, возвращаясь к ее настоящему имени. – Что ты делала?

– Так лучше, – сказала она. – Я ненавижу имя «Аннабе». Никогда не называй меня так, когда мы уедем отсюда.

– Ты уклоняешься от темы. Что ты делала?

– Мне хотелось прогуляться.

– Куда?

– Просто пройтись. Может быть, мне нравится изображать привидение.

– Это очень опасно. Ты хочешь, чтобы тебя исключили?

– Этого бы не случилось.

– Мне кажется, что тебя бы исключили.

– Конечно, нет. Дедушка Бурдон близкий друг мадам Рошер. Они бы что-нибудь придумали. Он бы замолвил за меня словечко.

– Ты рисковала.

– Ты все еще не поняла, что я люблю рисковать?

– Расскажи мне, в чем дело. Я не верю, что тебе просто захотелось прогуляться среди ночи.

– Ты становишься слишком умной, маленькая Люсинда.

– Эти слова означают, что ты мне ничего не скажешь. Но Люсия все знает.

– Люсия молодчина.

– Она такая же, как ты.

– Конечно.

– Куда ты ходила, Аннабелинда?

– Я расскажу тебе это в день твоего восемнадцатилетия.

– Не говори глупости!

– Тогда ты поймешь. И, возможно, сама будешь это делать. – В глазах Аннабелинды прыгали чертики. Она сказала:

– Сейчас я возвращаюсь в школу. Мы ведь не должны опаздывать на вечер бесед. Поэтому будем пай-девочками. Пошли.

Позднее, видя, как она хихикает с Люсией над общими секретами, я чувствовала себя глубоко уязвленной.

НЕОСТОРОЖНОСТЬ

Рождество стояло на пороге. Суета и приготовления охватили всю школу, Мы целой компанией, вместе с мисс Каррутерс и мадемуазель дю Пон, преподававшей французский язык, отправились в Монс покупать подарки домашним.

Короткую поездку на поезде мисс Каррутерс стремилась использовать для того, чтобы мы, прежде чем предаться легкомысленному занятию выбора подарков, смогли осмысленно осмотреть некоторые, как она выражалась, «достопримечательности».

Под пыхтенье паровоза она читала нам лекцию.

– Вы должны знать, девочки, что город Монс построен между реками Труйль и Эно. Около города пересекаются два канала. Один из них проложил Наполеон. Когда-то здесь был лагерь римлян, а сейчас Монс – столица провинции Эно.

Все это мы слушали вполуха, изучая списки подарков. Аннабе казалась немного озабоченной.

Она сидела рядом с Люсией и время от времени о чем-то говорила с ней, но у меня создалось впечатление, что эта поездка ей уже несколько наскучила.

По прибытии в город мы вынуждены были посвятить немного времени осмотру достопримечательностей. На этом настояла мисс Каррутерс, и мы все боялись, что у нас останется мало времени на покупки. Мы осмотрели церковь Сент-Вофру и колокольню, прославившуюся перезвоном своих сорока семи колоколов.

– И, девочки, – добавила мисс Каррутерс, – в XVIII веке наш герцог Марльборо выиграл битву при Мальплаке недалеко отсюда.

Наконец, нас отпустили на свободу, и, должна признаться, что огромный магазин, в который нас привели, вызвал у меня больший интерес, чем военные успехи герцога. Оказавшись, наконец, на воле, я купила немного засахаренного миндаля в красивой голубой с серебром коробочке для мамы, миниатюрную копию церкви для отца и перочинный ножик для Чарльза.

На обратном пути я уселась рядом с Аннабелиндой и спросила, что купила она.

– Ничего, – последовал краткий ответ.

– По-моему, тебе скучно, – сказала я.

– А кому не скучно?

– Мне.

– О, тебе понравится, что угодно.

Аннабелинда была в плохом настроении и, когда я спросила, что ее расстроило, огрызнулась:

– Почему я должна расстраиваться? Просто мне надоели эти бесконечные рассуждения старой Каррутерс о церквах и колоколах.

Пришло время нашего отъезда в Англию. За Нами приехала тетя Селеста. Мы провели ночь в Валансьене, но не застали там ни герцогини, ни Жана-Паскаля, и вот мы уже на пути домой.

В Дувре нас встречали мои родители. Мы без конца обнимались, и они хотели услышать все о школе. Аннабелинда переночевала у нас, а тетя Белинда приехала в Лондон на следующий день.

Как прекрасно было вернуться домой! Я рассказывала всем о школьной жизни, описала мадам Рошер и чуть менее грозных мадемуазель Артуа и мисс Каррутерс, в общем, всех их. Маме, папе и Чарльзу хотелось послушать и, про полуночную вечеринку, и про хождение во сне Мари Кристин.

Я уже собиралась рассказать о привидении, но передумала. Почему-то я чувствовала, что Аннабелинде этого не хотелось.

– Для меня совершенно ясно, – подытожила мама, – что школа тебе очень нравится.

Я заверила ее в этом, хотя сама бы предпочла, чтобы пансион находился не так далеко.

– К герцогине все относятся с величайшим почтением, и ее титул очень повысил наш престиж в глазах мадам Рошер, – продолжила я.

– А как насчет Жана-Паскаля Бурдона? – спросила матушка, – Я не слышала, чтобы ты его упоминала.

– Мы не видели его.

– Думаю, у него много дел в Шато Бурдон.

Вино и другие заботы.

– Наверное, ты права, мы с тетей Селестой просто переночевали в их доме в Валансьене, правда, Аннабе? Ее так зовут девочки в школе. Они говорят, что «Аннабелинда» – слишком длинное имя.

– Мне это не нравится, – сказала Аннабелинда. – Я запрещаю тебе называть меня каким-либо именем, кроме моего настоящего.

Когда мы остались одни, мама сказала:

– Что такое с Аннабелиндой? Она, кажется, не так влюблена в школу, как ты.

– Нет, «Сосновый Бор» ей очень нравится. По-моему, она бы предпочла остаться там, а не приезжать домой на Рождество.

За праздники надо было столько всего сделать, так много всего обсудить, что я забыла об Аннабелинде.

Дэнверы провели рождественскую неделю с нами, а потом я отправилась в Корнуолл к тете Ребекке, у которой всегда с удовольствием гостила. Тетя Ребекка, как раньше моя мама, с нетерпением ждала рассказа о школе.

В конце каникул тетя привезла меня в Лондон, и я начала готовиться к возвращению в школу. За несколько Дней до отъезда Аннабелинда с матерью тоже приехала в Лондон.

Аннабелинда выглядела не лучше, чем в начале рождественских праздников. Она, казалось, не испытывала желания общаться со мной, но вечером накануне отъезда я почувствовала такую тревогу за нее, что направилась в ее комнату с твердым намерением поговорить.

Я постучала и, не дожидаясь ответа, вошла.

Аннабелинда лежала в кровати, но не спала.

– А, это ты, – сердито сказала она.

– Аннабелинда, – промолвила я, – я беспокоюсь за тебя. Не заболела ли ты? Может быть, я что-то могу сделать для тебя?

– Ты ничего не можешь сделать, – ответила она. – Я никогда больше не увижу его.

– Кого?

– Карла.

– Карла… ты имеешь в виду садовника?

– Он не был настоящим садовником. Только на пари. А потом он просто исчез, не сказав мне ни слова – Но почему он должен был предупреждать тебя?

– Потому что мы были друзьями, – сказала она.

– Друзьями, – повторила я. – Но ведь ты его видела только пару раз в парке кроме того вечера у нас в доме.

– Ты ошибаешься, мы были друзьями, друзьями особого рода, – резко ответила она. – Ты понимаешь, что я имею в виду… ну, любовниками.

От изумления я открыла рот:

– Любовниками!

– Перестань повторять мои слова. Ты ничего не понимаешь.

– Я пойму, если ты расскажешь мне.

– Ну, нас с Карлом связывала особая дружба.

Это было так здорово. Я часто виделась с ним.

Иногда днем, а…

Я вспомнила, как она проскальзывала в дом, поднималась по лестнице, изображая привидение.

– А иногда ночью, – добавила я.

Аннабелинда улыбнулась и стала немного похожа на себя прежнюю.

– Это было замечательно. Люсия все знала.

Она такая молодчина! Ну, у нее у самой были похождения. Она очень помогла мне. Обычно она клала сверток с какими-нибудь вещами в мою кровать, создавая впечатление, что это я там лежу… просто на случай, если войдет старушка Арти.

– И поэтому ты так расстроена? Ты дружила с ним, и он даже не сказал тебе, что исчезнет?

Аннабелинда кивнула, снова став печальной.

– Друзья так не поступают…

– Может быть, его внезапно вызвали куда-нибудь.

– Он мог оставить, записку.

– Ну, это нелегко. Ему не полагалось иметь какие-либо дела с воспитанницами.

Я была потрясена и сбита с толку.

– Ну, представь себе… ты и Карл.

И это все, что я смогла сказать.

– Он очень красив.

– Конечно.

– И довольно оригинален. Я имею в виду, заключить это пари.

– В нем действительно есть что-то необычное.

Возможно, он снова появится.

– Будет слишком поздно. Нам было так весело вместе! Его всегда так интересовала школа. Он, бывало, задавал мне о ней множество вопросов. Он заставил меня нарисовать ее план. Как-то ночью я впустила его в дом.

– Впустила его!

Аннабелинда кивнула.

– Мы влезли в окно.

– Я видела, как ты это делаешь.

– Да. Это очень легко. Я просто отодвигала задвижку на окне и оставляла его открытым, чтобы можно было вернуться. Я договорилась с Люсией, что, если меня не будет до двух часов ночи, она спустится вниз и удостоверится, что никто не закрыл задвижку. Люсия помогала мне.

– И ты приводила Карла в школу!

– Только один раз. Он что-то хотел посмотреть в здании. Это было так волнующе… пробираться в темноте… конечно, с фонарем.

– Вас могли поймать!

– Подумаешь! – промолвила Аннабелинда, возводя глаза к потолку.

– Тебя могли бы исключить.

– Ерунда. Дедушка Бурдон не допустил бы этого. Мадам Рошер его очень любит. Мне кажется, что много лет назад, когда она была молодой и красивой, он был ее любовником. По-моему, мой дедушка был любовником половины француженок.

Он не дал бы меня исключить.

– А ты отчаянная… но теперь из-за этого Карла ты несчастна.

Аннабелинда молчала.

– Хорошо, – сказала я. – Я рада, что теперь все знаю. Ты просто девушка, тоскующая по своему возлюбленному.

– Не говори никому об этом. Сама не знаю, почему я рассказала тебе.

– Потому что, несмотря ни на что, мы все еще подруги.

– Думаю, что да…

– Я очень беспокоилась за тебя. Ты преодолеешь это. Будут другие.

Аннабелинда слегка улыбнулась мне.

– Спасибо, что пришла, Люсинда.

Она давно не была такой приветливой.

– Я рада, что сделала это, – ответила я. – Спокойной ночи.

На следующий день мы отправились обратно в Бельгию; Мои родители, тетя Белинда, как и раньше, проводили нас до Дувра. Потом они вернулись в Лондон, а мы с тетей Селестой отправились в Валансьен. Жан-Паскаль Бурдон и герцогиня все еще находились в Шато Бурдон в Медоке.

В школе нас разместили для следующего семестра. Я с радостью обнаружила, что у меня прежние соседки. Люсия же уехала, и Аннабелинда осталась в комнате одна.

Я подумала: «Ей это понравится. Но уверена, что ей будет недоставать Люсии».

Через неделю после нашего возвращения Аннабелинда упала в обморок на уроке английского.

Меня там, конечно, не было, но я сразу узнала об этом.

Аннабелинду отнесли в комнату и послали за врачом. После осмотра Аннабелинды он некоторое время беседовал наедине с мадам Рошер.

Я тревожилась за подругу, начинала догадываться, что дело не только в тоске по утраченному возлюбленному. Я направлялась к ее комнате, но у самых дверей меня остановила мадемуазель Артуа.

– Куда вы идете, Люсинда? – спросила она.

– Повидать Аннабелинду. Я узнала, что к ней приглашали врача.

– Аннабелинду нельзя беспокоить.

– Я не, буду ее беспокоить. Ведь она мне как сестра. Мы очень много времени проводили вместе… всегда.

– Да, это так, но Аннабелинду нельзя тревожить. Пожалуйста, идите в свой класс. – Воспитательница посмотрела на часы. – А не то опоздаете, прибавила она.

Я не могла ни на чем сосредоточиться. Аннабелинда заболела. Мне хотелось находиться рядом с ней. Какие бы размолвки ни возникали между нами, она являлась как бы частью меня. Как мои родители… как тетя Селеста… Я не могла вынести, что меня не пускают к Аннабелинде.

В течение двух дней она оставалась в своей комнате, и мне не разрешали навестить ее. Я начала думать, что у нее какая-то заразная болезнь.

Потом в школу прибыл Жан-Паскаль Бурдон вместе с герцогиней, и его сразу проводили в мадам Рошер.

Днем мадам Рошер послала за мной.

– Здесь герцогиня и месье Бурдон, – сказала она мне, как будто я не знала этого. – Они хотели бы поговорить с вами. Они ждут вас в моей гостиной. Можете сейчас пройти к ним.

Задавая себе вопрос, что бы это могло означать, Я поспешила туда.

Герцогиня расцеловала меня в обе щеки. Жан-Паскаль стоял на несколько шагов позади нее, потом вышел вперед и, взяв обе мои руки в свои, поцеловал меня так же, как и она, ласково улыбнувшись.

– Моя милая Люсинда, – сказал он. – Я вижу, что ты беспокоишься за Аннабелинду. Бедное дитя, она совсем больна. Мы собираемся забрать ее с собой в Бурдон. Мы позаботимся о ней и надеемся, что через несколько месяцев она станет такой же, как прежде.

– Месяцев! – повторила я.

– О да, моя милая, – вставила герцогиня. – Понадобятся несколько месяцев.

Жан-Паскаль продолжал:

– Я скажу родителям Аннабелинды, что она нуждается в особом уходе, который, естественно, невозможен в пансионе. В конце концов, это школа, а не больница. Я попрошу мою дочь с мужем приехать к нам в Бурдон. Я знаю, что тебе будет недоставать подруги. Но ведь ты уже освоилась здесь, правда?

Я пробормотала, что да. Я чувствовала себя сбитой с толку. Я не могла поверить, что Аннабелинда настолько больна, что должна так надолго покинуть школу.

Жан-Паскаль исподволь наблюдал за мной. Неожиданно он спросил:

– Аннабелинда что-нибудь рассказывала тебе?

– Ну… немного.

– О том… как она себя чувствует?

– О… да. Мы поговорили в Лондоне перед отъездом. Она была расстроена из-за… э-э…

– Из-за?..

– Из-за своего друга.

– Она сказала тебе это, да?

– Да.

– А этот ее друг?

– Он работал здесь садовником.

– Понимаю, – отрывисто сказал Жан-Паскаль. – Ну, Аннабелинда больна, и, как ты понимаешь, ей требуется некоторое время, чтобы выздороветь.

– Она вернется обратно в школу?

– Думаю, что вернется, когда будет хорошо себя чувствовать. На твоем месте я бы никому не рассказывал про этого садовника.

– Конечно. Я знаю, что Аннабелинда не хотела этого.

– Не сомневаюсь. Она ведь просто разговаривала с ним в парке.

– О, – начала было я и внезапно замолчала.

Жан-Паскаль внимательно посмотрел на меня и потом улыбнулся.

– Надеюсь, что ты приедешь погостить ко мне в замок перед отъездом домой на летние каникулы, – сказал он. – В это время года… виноград уже почти созреет.

– Спасибо, – сказала я.

– Мы уезжаем сегодня и забираем Аннабелинду с собой. Надеюсь, что тебе не будет без нее одиноко.

– У меня есть Кэролайн, Хельга, Ивонн и все остальные.

– Уверен, что у тебя много подруг.

– Аннабелинда не… – Они оба с ужасом смотрели на меня, пока я, запинаясь, не произнесла:

– Не… умрет?

Жан-Паскаль рассмеялся.

– Господи, нет, нет и нет! – воскликнул он. – С ней будет все в порядке. Она просто нуждается в покое, отдыхе и уходе. И все это она получит в Бурдоне. Когда ты увидишь ее летом, она будет прежней Аннабелиндой.

– Я беспокоюсь о ней.

– Конечно, милое дитя. Но для тревоги нет оснований. Мы будем ухаживать за ней, пока она не выздоровеет. Ты поразишься, увидев ее. А тем временем ты должна усердно трудиться и радовать своими успехами мадам Рошер, которая, скажу по секрету, отозвалась о тебе с большой похвалой.

И… только не говори слишком много про Аннабелинду. Ей, как и любому человеку, не нравится хворать. И ей бы не хотелось, чтобы, когда она вернется, ее воспринимали как больную.

– Я понимаю.

– Я знал, что ты поймешь. Храни тебя Бог, моя милая. Я с нетерпением жду встречи с тобой летом.

– Я тоже, мой дорогая, – сказала герцогиня.

В тот же день они уехали, забрав Аннабелинду.

Мне очень недоставало Аннабелинды. Я всегда ощущала какую-то пустоту, когда она исчезала из моей жизни. Мне не хватало ее подкалываний, ее пренебрежения, ее презрения, потому что я знала, что за всем этим скрывается сердечная привязанность.

Мне хотелось бы знать, как продвигается ее выздоровление, и я очень обрадовалась, получив от нее письмо.

«Дорогая Люсинда!

Как ты там в школе без меня? Моя мама приехала в Бурдон. Все решили, что на некоторое время я должна оставаться здесь. Говорят, что здешний климат больше подходит мне, чем наш английский. Мне сказали, что со временем я буду в полном порядке. Дедушка очень влиятельный человек и знает всех людей, которые могут оказаться полезными. Он приглашает тебя приехать сюда летом, перед отъездом домой, так как уверен, что к тому времени я уже полностью поправлюсь. Я нуждаюсь в небольшом отдыхе и поэтому пока должна оставаться здесь.